Чтобы видеть это небо

Пётр Крапивин - старик семидесяти пяти лет, бодро шёл по просёлочной дороге, направляясь к дому старухи Шишкиной Фёклы.
Знал он ее ещё с юности, ибо и сам когда-то обитал на этом хуторе. Но ныне, вот уж как десяток лет, жил дед отшельником глубоко в лесу. Не зная тайной тропы, не каждый мог добраться до его избушки, построенной своими руками. Была она хорошо спрятана от глаз человеческих. Изредка наведывался Фёдор, брательник с хутора, да Митька - друг закадычный.

В деревне у Петра кроме озвученных стариков, жила ещё жена да две сестры, помладше него. 
Но с ними он мало общался. Собственно из-за баб и ушёл когда-то с хутора. И зажил затворником. В цивилизацию деревенскую почти никогда не совался. Была она ему без надобности.
Хлеба ел мало, пек его сам раз в месяц. Муку Федька доставлял. Молоко и яйца свои были. Овощи тоже выращивал. Да и лес хорошо мужика кормил.

А шёл он на сей раз на хутор не по своей воле. А по воле Домового или скорее Банника, или ещё какой другой силы, которая поселилась у него в бане и в доме.
Вот уже с месяц как из-за этой силы не парился старик в своей баньке, которую тоже выстроил своими руками.

А началось это так.
Как обычно в конце недели затопил дед баню. Попарился от души, помылся, переоделся в чистое, да на выход собрался. А дверь отворить и не может. Словно кто-то запер снаружи.
Пётр подумал даже, что Федька или Митька нагрянули. А может и оба вместе. И такое бывало. И вот теперь тешатся дураки старые.

Петро успокоился, расположился в предбаннике. Чайку себе заварил. Просидел так минут двадцать и снова к двери. Ну поди ж, надоело мужикам потешаться над ним, да уже открыли, наверное. Но не тут-то было. Дверь не поддавалась. Тогда дед крикнул:
-Ну хватит! Побаловались и будет. Открывайте. Оценил я ваш юмор. Выпускайте меня. Здороваться будем да ужинать. Я щей наварил, как ты, Федька, любишь. Или это ты, Митька?
Но в ответ старику была тишина.

Разозлился он, да стал уже матерными словами ругать, сам не зная кого, то ли Федора, то ли Митрофана.
Только толку чуть.
Стал он колотить в дверь и орать, и угрожать даже, что больше в жизни не пустит к себе, кто бы ни был шутник.

И тут вдруг дошло до Петра. Самогон нашли они. Он на днях порцию выгнал.
«Эх, сучьи дети, - старик почему-то был уверен, что их двое, - перепились и уснули поди. Самогон-то хорош у меня»!

Понял Петро, что бесполезно долбиться. Лёг спокойненько на топчан и уснул. В баньке тепло, уютно. Голод правда слегка помучил старика. Ну да ничего! В войну не то что полдня, иной раз и неделю маковой росинки во рту не было.

А среди ночи проснулся дед от громкого хлопка. Вскочил, глянул, а дверь нараспашку.
«Ну, черти, - подумал дед, - сейчас вы у меня схлопочете»!
Забежал в избу, только не было там никого. А на столе, откуда ни возьмись, шишка лежит, свекла и сучок небольшой в форме клюки.

Удивился старик, никого не увидев. И страшно ему стало. Никогда до этого не было у него никакого страха. Ничего не боялся, живя один в глухом лесу. Понял дед, нехотя, что какая-то сила с ним пошутила. Не хотелось признавать сей факт. Но пришлось. Не могли Федька с Митькой убежать среди ночи. Ни возраст, ни ум не позволяли такую шутку сыграть.

А через день Фёдор пришёл к нему. Пётр, не здороваясь, сразу кинулся с вопросом:
-Был ты у меня позавчера ночью!? - и с надеждой глянул на брата. Мало ли что.
-Да ты что, Петька? С чего ты взял? Не понимаю тебя!
-Вижу, что не был, - сник старик. - Может Митька подшутил? - с надеждой вскинул он взгляд на брата.
-Да болеет он. С неделю уж спиной мается. Фёкла Шишкина клюкой своей его отхаживает, - Фёдор с тревогой посмотрел на Брата - да что случилось? Объясни! Лица на тебе нет.

Петро рассказал брату свою ночную историю. Завёл Федора в дом и показал ему, что в ту ночь на столе нашёл. Свеклу, шишку и сучок.
-Да уж, - развёл брат руками, - говорил ты, самогону выгнал? - спросил он несмело, - Давай накрывай. Лидия твоя много чего передала. Да и моя навьючила - будь здоров.

Тут только Петр заметил, что брат сгибается под тяжёлой ношей.
Хорошо посидели в тот день. А утром Фёдор охотиться сходил. Ничего серьёзного не подстрелил. Так по мелочи.

Пустым Петр Федю тоже никогда не отпускал. Солений положил в заплечный мешок да грибов белых сушеных. Митьке настойку собственного изготовления передал и наказал спину растирать как следует.
Простились до следующего раза. Брат обычно раз в неделю летом наведывался. А зимой пореже.

На следующей недельке Петр без тени беспокойства затопил баню. Без происшествий напарился. Слегка переживал, не запрет ли снова дверь кто-нибудь, и выбегал в предбанник проверить. Но дверь была открыта. Все было в порядке.
Зайдя в дом, Петро, вдруг услышал грохот, который раздался из бани.
Вбежав в предбанник, он обнаружил три валяющихся тазика на полу. Глиняный кувшин был разбит вдребезги. Не было никаких сомнений, что Пётр этого не делал. Да и зачем выносить тазики в предбанник. Не место им там. И грохот, опять-таки, и кувшин не сам же выскочил из бани в предбанник. Он хорошо помнил, что не выносил его из бани. Ну не приснилось же ему. Он ведь ещё и не ложился.
Вот тогда старик струхнул. Ещё как. Не зная, как общаться с такой силой, он промямлил:
-Ну ты это… того… как-то уж объясни мне, чего тебе надо-то…
Сказал и рванул в дом, что есть мочи. А дома на столе вновь свёкла, шишка и сучок.
Опешил затворник. Ведь в тот день, когда Фёдор приходил, он, показав ему все эти предметы, сжёг их в печи. И вот на тебе. Снова то же самое. И лежало также как в прошлый раз, в том же порядке, рядком.
Более дед в баню с тех пор не ходил. Даже за шайкой не пошёл. Грел воду в чайнике и поливал сам себя из лейки. Благо, погода позволяла. То лето жарким выдалось.

Но ещё через неделю Банник сам баню затопил. Увидел старик, как дымок вьётся из трубы, и так и сел на землю. Глаза зажмурил, снова открыл. Нет, не пропал дымок. Никогда не хотелось деду покинуть свою избу. А в тот вечер прямо засвербело  убежать, куда глаза глядят да ноги понесут.
Совсем ненабожный Петр перекрестился трижды и ринулся в дом. А там на столе тот же набор: свёкла, шишка и сучок.
Смахнул он все это со стола. Издал страшный рык, схватил топор и в баню ринулся.
-Выходи, нечистая! Рубиться будем! Чего ты от меня хочешь?
И в тот самый момент навалилась на старика такая слабость, ну просто совсем сил никаких не стало. Выронил он топор, еле-еле до топчана добрел, упал навзничь на него и тут же уснул.
Утром к нему Митрофан с Фёдором пожаловали.
Рассказал им все Пётр без утайки. Не стали они смеяться над товарищем. Посочувствовали.
-Ну хочешь, я с тобой останусь? - предложил Митяй.
-И я могу! - поддержал Фёдор.
-Ну-ка, покажи мне то, что ты находишь все время на столе после его шалостей.
Пётр развёл руками:
-Выбросил, либо сжёг. Да что там смотреть. Вон, Федька видел. Свёкла с моего огорода. Шишка из лесу, да сучок оттуда же.
Фёдор закивал головой, соглашаясь с братом.
-Думаю, что-то это значит, - задумчиво произнёс Митрофан.
-Что? - хором произнесли братья, и в тот же миг в сенях что-то грохнуло.
Три старика, немало повидавших на своём веку, не сговариваясь, начали креститься.
Хозяин избы потихоньку вышел за дверь. Вернулся с ухватом.
-Вот, упал с полки. Вопреки всем законам природы. Лежал у самой стены.
-Знак, - закричал Фёдор, - это знак. Мы на правильном пути. Разгадка недалеко. Ну давай, давай, Домовой, ну ещё что-нибудь, - стал он умолять неведомую силу.
Митька и Петька в ужасе смотрели на него.
-Федь, ты это, поаккуратней, - попросил Петро брата, - а то как явится сейчас пред наши очи. Я за себя не ручаюсь. И кончиться могу. Ты не забывай, я тебя на семь лет старше.
-Да, Федька, ты чего это удумал? И я за себя не отвечаю, - поддержал друга Митрофан.
-Эх, вы! В штаны наделали. Фрицев не боялись. А тут что ж?
-А чего фрица-то, гада этого бояться было? Он мразь и мелочь. А это…- Петро развёл руки в стороны, - вездесущая сила!
И тут вновь что-то звонко упало и разлетелось на осколки в сенях.
Старики так и подскочили.
-И смотреть не пойду, и так знаю! Банка это упала и разбилась. Завтра посветлу приберу. На верном пути мы. Силища тут с нами. Знаки подает. Только бы понять, чего хочет? Что ей нужно от меня?

На следующий день хуторские ушли, а Петро стал думу думать. Что бы могли означать эти вещи, которые после каждого озорства домовой оставлял? А главное для чего?
«Шишка, свёкла, сучок! Шишка, свёкла, сучок» - повторял он без конца. И в какой-то момент, произнеся невнятно и глухо слово «свёкла», он услышал имя Фёкла. И все!
Петро аж подпрыгнул от радости!
«Ну конечно! Старый дурак. Как же сразу-то я не допер! Фёкла Шишкина с клюкой.»
Как только Петро додумался до этого, в сенях снова что-то свалилось, но дед уж не испугался, а даже обрадовался и крикнул:
-Все! Понял я! Иду, иду!

Моментально собравшись, он направился на хутор к Фёкле Шишкиной, местной знахарке. Ни одного человека исцелила она, ни в одном сложном деле помогла хуторянам. А лечила клюкой своей да заговорами.

Когда старик вошёл во двор к бабке, та возилась в огороде.
-Здравствуй, Фёкла! - поприветствовал он хозяйку.
Та выпрямилась, глянула на гостя, ойкнула и присела.
-Ах вот оно что! Ну надо же! - словно поняв что-то, запричитала бабка. Но, вмиг взяв себя в руки, задала вопрос:
-С чем пришёл?
И Петро быстро изложил ей свою историю. Старуха разулыбалась.
-Ай да, Домовой. Ай да Банник! Ну какие молодцы! Пойдем, покажу тебе кое-что! Мой тоже не дурак.
Фёкла завела Петра в просторную чистую избу. Залезла в шкафчик и вытащила оттуда петушиное перо, листок крапивы и комочек мха. Все эти предметы были в трёх экземплярах.

-А я голову сломала, чего он мне пёрышки да крапиву со мхом подкладывает! Не прийди ты сегодня ко мне, в жизни бы не догадалась, что твое имя зашифровано.

И Фёкла рассказала, что она хорошо ладит со своим Домовым. Не раз он ей помогал в исцелении людей, в разгадке тайн, с которыми к ней обращались хуторяне.

А вот на днях стал Домовой бузить. То полено сильно треснет в печке, то стекло в окошке вдруг лопнуло. И после каждого озорства оставлял три предмета - пёрышко петушиное, листик крапивы и комочек мха.
-И у меня также. И что это значит? - задал Петро вопрос.
-И я не понимала. А вот увидела тебя, и все на место встало. Мой Домовой мне тебя показывал. А твой тебе меня показывал. И думаю, твой ещё и в сговоре с Банником.
-Ничего не понимаю! Что значит, показывал? - недоумевал Пётр.
-Ну как же! Ты ж меня первый разгадал, и сам пришёл. Правильно пришёл. По адресу. Давай думай, - улыбнулась Фёкла.
-Ой, хватит с меня загадок. Мозги кипят. Давай. Объясняй.
-Перо - это Пётр. Листок крапивы - Крапивин.
-Ну а мох? - потрясённо прошептал Петро.
-Замшелый старик! - звонко, не для своих лет покатилась Фёкла со смеху.
-Но-но! Ты это… смотри мне… язык-то придержи… - обиделся Петро. - Ну и чего дальше делать будем?
-Пока не знаю! - ответила Фёкла. - Ты на пару дней у Лиды задержишься? - спросила.
-Не хотелось бы. Но придётся! - вздохнул старик.
-Думаю, теперь мой Хозяин быстро мне все покажет и расскажет.

Утром следующего же дня Фёкла приковыляла к Лидии во двор.
Петро поправлял забор. Увидев Фёклу, он спросил обеспокоенно:
-Ну что?
-Не знаю, как и сказать!
-Ну говори уж. Не томи! Всю ночь не спал.
-В общем, начну издалека. В 1943 году шли ожесточённые бои в наших местах.
-Эка новость! Удивила. Или сама забыла, как партизанили вместе.
-Не перебивай. Недалеко от твоей избы, которую в лесу ты построил, это было. Там группа из пяти солдат пробиралась к своим. Один - тяжелораненый. Не выжить ему без твоей помощи, - припечатала старуха.
-Ты че, старая? Сама поняла, че нагородила? Ау! В 1943! Сама сказала! А сейчас какой? - дед махнул рукой, покрутил у виска и отошёл, и снова начал заниматься забором.
-Петь! Я тебе скажу, как велено. А ты сам решай, что делать. Мое задание - донести до тебя. А твое - спасти того паренька.
-Вот дура баба! - снова сплюнул Петро.
-Твой Банник приведёт их в твою баню. Там будет 1943 год. А в твоём доме останется наше время, - не унималась бабка. - Ты будешь легко перемещаться между двух времён. Твоя задача - своими травами и настоями вылечить воина. На третий день меня привезёт к тебе Фёдор. Я придумаю повод. Я тоже полечу раненого, - Фёкла помялась, - я обнаглела и спросила у своего Домового, столько солдат полегло в войну! Почему именно этого спасти надо?
-И что? - заинтересовался и Петро.
-Сказал, нас это не касается. Но потом все-таки добавил, очень важно того воина спасти. От него многое зависит в жизни нашего края. И не только нашего. Больше ничего не сказал мой Домовой.
-Не сказа-а-а-л! Домово-о-о-й! - передразнил дед Фёклу, - ты так рассказываешь, словно с ним как со мной сейчас гутаришь.
-Не так, конечно. До тебя доношу уже, чтобы ты понял своими мозгами упрямыми. Начни я тебе рассказывать, как я с ним общаюсь, так и вовсе меня слушать не станешь, - промолвила знахарка.
-Мне и так всю эту околесицу слышать неохота. Коли так, чего он знаками вокруг да около ходил? Сказал бы, так мол и так, ребята. Надо парнягу одного спасти. Ну раз ты все понимаешь, что он тебе лопочет, - Пётр вопросительно посмотрел на Феклу.

Она не дала ему договорить.
-Иии, оно и видно, что сам из ума выжил. Он тебе полбани разнёс, а ты все-равно мне сейчас не веришь. А если бы я к тебе приехала с Федькой с такими речами?
-Выгнал бы нахрен! - твёрдо ответил Пётр.
-И что ещё ты от меня хочешь? - Фёкла помолчала. Пётр тоже молчал. - В общем так! Приеду на третий день. С Федькой или Митькой. Ни один из них мне не откажет. Но им ни слова. Понял? Но одна я солдата того не вытяну. Понял?
-Да, понял я. Понял, - пробурчал дед, - почему на третий? Сейчас со мной поехали. Федьке скажу. Запряжет Огонька. Через час на месте будем.
-Петя? Ты оглох? Сказано на третий день? Услышал? И молчок! - гаркнула Фёкла.
Пётр отшатнулся, плюнул, махнул рукой и, отвернувшись от старухи, ушёл в избу.

Домой шел как можно медленнее. Внутренний голос подсказывал Петру, что в бане у него что-то действительно происходит. Старик боялся. Он хотел оттянуть этот момент встречи с неизведанным, тайным.

Подойдя к своей избе, он не заметил никаких изменений ни в ней, ни в баньке. Потоптавшись на месте, он решительно открыл дверь предбанника и тут же почувствовал как что-то гулко ухнуло в голове.
В бане было темно. Старику в бок упёрся какой-то твёрдый предмет. «Автомат!» - в ужасе понял он.
-Ты кто такой? - спросили громким шёпотом.
-Так это…хозяин я… моя баня! А ты кто будешь такой, мил человек?
-Не надо тебе знать, кто я! Деревня далеко?  Немцы есть в деревне?
Пётр почувствовал, как горячие капли пота стекали по спине, а в голове наоборот сделалось холодно.
-Деревня верст семь. А фрицев нет.
Пётр хорошо помнил тот год. Фрицев в деревне уж не было. Погнали их. Но бои шли ожесточённые в лесах.
-Партизаны есть в лесу?
-Есть. Как не быть! - холодея, ответил дед.
-Кто ещё с тобой? Бабка есть? Дети малые?
-Никого нет. Один я. А вас сколько здесь? Чувствую я, не один ты.
-Правильно чувствуешь. Пожрать-то есть у тебя дед? Голодные мы. Пятеро нас. Принеси чего-нибудь.
-Сейчас, сейчас принесу. Как раз картоху варил, - соврал дед. - И сало есть. Грибочков солененьких. Хлеба правда нету.

Пётр не представлял, как дать солдатам тот белоснежный пышный хлеб, который он пек. Не было такого в войну.
-Дед, у нас тут раненый. Тяжёлый. Ему бы раны промыть. Да мазь какую-нибудь. Да перевязать.
-Все сделаем. Все сделаем, - зачастил дед. - Настойка есть целебная. В деревню за знахаркой схожу, поднимет она солдатика вашего.

Выбежал Пётр из бани. И тут же рухнул на землю. В голове снова какой-то гул прошёл. И понял он, что снова в своём времени оказался. Зашёл в избу - собрал нехитрый набор из провизии. Сало, яйца, грибов соленых. А в чугунке, действительно, откуда ни возьмись, картошка вареная. Пётр, уж ничему не удивляясь, понял - дело рук Домового это. Наварил картохи он, пока дед на хуторе был, чтобы было чем солдатиков кормить. А ещё две буханки хлеба на столе лежали. Того хлебушка - военного.
Схватил все это дед, побросал в корзину.
Настойку свою взял, травы лечебные. 
И снова в баньку побежал.

В голове вновь гул прошёл, и сразу старик почувствовал, что в другом времени оказался.
Тот же голос его спросил:
-Ты один пришёл?
-Да с кем же ещё мне прийти, сынок?
На ощупь дед пробрался к топчану, зажег керосинку. На топчане лежал парень молодой. Лицо его вроде было знакомо Петру. Но он так волновался, что не мог вспомнить, где он мог видеть этого солдата.
-Зовут тебя как? Служивый?
-Егором мать назвала, - голос раненого был совсем слаб.
-Сейчас, сейчас, - старик осторожно обработал раны парнишки.
«Егор! Егор! Знакомое что-то. Совсем молодой ещё, - отметил про себя старик»
-Я из этих мест, деда. Слыхал про Алексеевку? Оттуда я.
-Слыхал, слыхал. Как не слыхать, - дед сделал примочки из своей настойки ко всем ранам бойца. И дал ему хлебнуть и внутрь.
Солдат оказалось пять человек, как и говорила Фёкла. Они поели и поблагодарили деда.
-А может вам и баньку истопить? - предложил дед.
-Нет, старик, спасибо. Немцы дымок заметят. Нам несдобровать.
-Да не увидят. Попарьтесь ребятки! - упрашивал дед.
-Нет, дед. Снесут немцы и баню, и нас, и ты пострадаешь ни за что.
***

Через день, как и обещала, приехала Фёкла. Привёз ее Фёдор. Мужчины сердечно обнялись, хотя только на днях виделись на хуторе.
-Вот пристала старая: «Отвези и отвези к Петьке. Хочу на свежем воздухе силы напитаться». Не смог отказать.
-И правильно, и правильно, - захлопотал Пётр. - Давайте чайку с дороги. Я тут недавно меду в лесу нашёл в старом дереве. Ох и вкусный!
Фёкла пристально, не отрываясь, смотрела на Петра. Он, заметив ее взгляд, незаметно кивнул.
Она кивнула в ответ. Они были, словно два заговорщика.
-Ну вы тут чай гоняйте или ещё чего покрепче, - Фёкла сделала упор на слове «покрепче», и хозяин избы, поняв ее намёк, крякнул и полез за бутылем.
Фёдор довольно заулыбался:
-Вот то дело, а то чай-чай.
-А я в лес пойду, - закончила знахарка и вышла из избы.
-Фёкла, слышь-ка, ты далеко не уходи, - крикнул ей вслед Фёдор.
-Не маленькая, - отозвалась старуха.
Петро понял, что надо Федора отвлекать. Не должен он выйти за порог, пока Фёкла раненого смотреть будет.

-Петь, ну что твой Домовой-то с Банником  успокоились? - спросил Фёдор, пока Петро закуску готовил.
Петра обдало жаром. Не оборачиваясь, он сказал:
-Да, все в порядке. Не озоруют больше.
-А чего он тебе шишки подкидывал? Так и не знаешь?
-Нет, - быстро ответил Пётр и перевёл разговор на другую тему.
-Слушай мне Лидия сказала, что твой Гришка должен приехать. Привози его ко мне обязательно!
При упоминании его сына Гриши Фёдор встрепенулся, и разговор плавно потек в другом направлении.
Петро облегченно вздохнул.

Феклы не было почти два часа. Вернулась она уставшая, изможденная. Попросила воды и чего-нибудь перекусить.
-Ну ты и нагулялась! - хохотнул захмелевший изрядно Фёдор.
«Знал бы ты на какую прогулку она ходила! Эх, жаль, нельзя рассказать братке»,  - пожалел Петро.
Ему не терпелось поговорить со знахаркой. Все расспросить у неё, но соблюдая тайну, он не стал этого делать.

Но вечером перед самым отъездом удалось им все-таки парой слов перекинуться. Фёдор по малой нужде убежал. Остались Фёкла и Петро вдвоём.
-Петька, ещё два дня, и уйдут они. Все хорошо с Егором будет. Быстро на поправку идёт. Настой твой действительно чудодейственный. Да и я ещё сегодня клюкой своей полечила. Ты мне отлей немного настойки-то. На хуторе частенько люди с ранами приходят. Не пулевые ранения, конечно. Но все же, - чуть помолчав, спросила. - Еды-то тебе хватит прокормить их?
-Эх, Фёкла, - глаза деда стали слезиться, - да я бы им такой пир устроил! Такую баню бы затопил! И в избу бы завёл. Чтоб на мягком да чистом выспались. Но нельзя ж! Кормлю их только тем, что не вызовет подозрений. Но сытно им. Не переживай. Кашу варю, картошку. Щи свои знаменитые готовил пару раз. Да пришлось только на сале приготовить. А мог бы и по куску мяса каждому положить. И как мне охота хлеба белого им вдоволь напечь! Чтоб наелись! И с собой взяли. Смотрю я на них, и сердце мое ноет от боли и тоски. Все ли они домой пришли в сорок пятом? Все ли выжили?
Фёкла опустила глаза.
-Вижу, знаешь ты, что не все! Эх! Жизнь! Ладно, Фёкла. Все сделаю. До сих пор не верю, что происходит это со мной. Узнаем мы хоть с тобой, что за Егора спасали?
Фёкла хотела было что-то сказать, но тут они увидели Федора, неуверенной походкой направляющегося к ним.
-Ну что, Фёкла, поехали? - крикнул зычно.
-Запрягай! - ответила знахарка.

В последний вечер перед тем, как уйти бойцам из бани, наварил Петро им картошки вволю, чтобы и с собой забрать хватило. Сала два больших шматка дал. Рыбы вяленой.
Осмотрел Егора и остался доволен. Да и сам парень хорошо себя чувствовал. Мог снова в путь двигаться.
А напоследок все-таки решился Пётр и сунул записку парню в руки, которую заранее написал на свой страх и риск. Но запретов никаких не было на этот счёт от Феклы. А был бы Домовой или Банник против, так не дал бы занести в баню записку.

-Егор, коли жив останешься, приедь на Березовый хутор 25 августа 2002 года.
Найди Федора Крапивина.
Передай записку ему эту. А коли потеряешь, на словах скажи - доставь, мол, меня к брату твоему. Он поймёт и доставит, куда надо. Раньше не приезжай. Бесполезно будет. Прошу тебя. Сделаешь?
-Сделаю, дед. Коли жив буду, обязательно исполню просьбу твою. Спасибо тебе, спас ты меня. Никогда я этого не забуду!
И они горячо обнялись. Петро не сдерживал слез. Четверо других солдат подошли к ним тоже. Все обняли деда…
-Ну все, дед, прощай! Ночью уйдём мы! Даст Бог, ещё свидимся!
-Свидимся, сынки! Свидимся! Победа уж недалече. Немного осталось! - и Петро вышел из бани.
В голове так сильно зашумело, как никогда ранее. И дед понял, что все! Ход закрыт навсегда.
***


А на следующее утро 25 августа к дому подъехала телега Федора.
Петро, ещё только вчера писавший записку для Егора, все сразу понял.
С телеги бодро соскочил старичок чуть постарше самого Петра. Невысокого роста, весь седой. Прищурившись, он посмотрел на Петра, окинул взором баньку. Ни слова не говоря, сразу внутрь зашёл.
Долго его не было.

-Приехал сегодня в пять утра, - почему-то шёпотом начал рассказ Фёдор. - И попросил к тебе отвезти. Чего ему у тебя надо-то? Записку показал. А той записке лет двести.
-Пятьдесят девять, - проговорил Петро.
-Чего? - не понял Фёдор.
-Той записке ровно пятьдесят девять лет.
-Ты откуда знаешь? - недоумевал брат.
В это время Егор, а это был именно он, вышел из бани.
Он вытирал глаза платком.
—Здорово, Егор Андреевич, - Петро вмиг вспомнил этого человека. Это был хирург. Он делал уникальные глазные операции.

Старик подошёл к братьям, в глазах стояли слезы. Он разжал кулак, у него на ладони лежал пожелтевший от времени клочок бумаги.
-Откуда, вы меня знаете? - спросил он у Петра.
-Да кто же вас не знает? Вы - Егор Андреевич Лазарев. Знаменитый на весь край хирург. Да что там на край. На всю страну нашу огромную.
-И я вас знаю, - промолвил Егор. - Но только понять ничего не могу. Почти 60 лет прошло…
-Пятьдесят девять. День в день, - подтвердил Пётр.
-Да! - подтвердил Егор, - но как же такое возможно? - видно было, что старику очень тяжело давалось понимание того, что происходило.
Петру страсть как хотелось его обнять и расцеловать, и он еле себя сдерживал.
Бедный Фёдор вообще ничего не понимал.
Он смотрел на них во все глаза.
-Никаких запретов мне не поступало, а было б нельзя, так не пустили бы вас ко мне. Пойдёмте в хату, все расскажу.

И Петро рассказал все с самого начала и до сегодняшнего дня.
Уже в середине рассказа Егор вскочил и горячо обнял Петра. Он не сдерживал бурных рыданий.

-Так что, Егор Андреевич, только вчера я вас проводил! А сегодня опять ты ко мне пожаловал. Но мы с тобой ещё раз виделись, - хитро подмигнул Петро.
-Как так? Когда же? Не помню я, Петя!
-Двадцать лет назад глаз ты мне оперировал. Стекла полкило достал, - Рассмеялся дед. - Не помнишь? Никто не взялся. А ты взялся. И достал. И глаз мне сохранил.
-Тысячи операций сделал я за свою жизнь. А ту помню, как будто вчера была. Сон мне тогда приснился. Во сне я тебя увидел. Правда не мог понять, при чем тут старик, который меня спас. Но что-то торкнуло меня, что надо операцию сделать, когда тебя с мессивом вместо глаза доставили. И хочешь верь, старик, а хочешь нет. Не я ту операцию делал. Ведь никаких надежд на спасение глаза не было. Моими руками словно кто-то работал.
Старики ещё раз горячо обнялись.

-Признаться честно, и моя настойка не имеет той силы, которая спасла тебя. Руководил нами с Феклой кто-то. Чтобы ты потом тысячам людей глаза спасал. Чтобы видели они мир этот, который вы для них сберегли. А иначе зачем же все это было?

 -С Феклой! - вскричал Егор, - Петя! Жива ли спасительница моя?
-Жива. Что ей сделается? - ответил Фёдор. —Поехали. Сейчас же хочу и ей поклониться.
Егор снова растрогался и не мог сдержать слез.
-Сидите. Гутарьте! Привезу я ее сам, - подхватился Фёдор.
-Погодь, записку я ей напишу. А то заартачится ещё, она у нас такая, - засмеялся Петро.

Через три часа в избу вошла Фёкла со своей неизменной клюкой.
Егор кинулся ей навстречу. Обнялись. Долго так стояли, молча. Фёкла, хотя и была помладше Егора, по-матерински гладила его по голове и целовала в макушку. Присели.
-Ждала тебя. Знала, что приедешь.
-Эх, а я не знал, куда еду. Цветами бы тебя осыпал, Фёкла.
-Спасибо, что живой. Не зря мы с Петькой старались.
-Егор, а что ж друзья твои? - спросил Пётр.
-Погибли все, дед. В тот же день и погибли. Один я и дополз до партизан, - Егор опустил голову.

-Выжил ты, Егорка, чтобы тысячи людей краски этого мира видеть могли, небо это видеть могли, солнце, жизнь эту. Не для того ли воевали? - встал старик. И все как по команде поднялись. - Спасибо всем павшим! И все дошедшим до победы. Тебе, Егор, спасибо! Столько людей спас ты на войне и в мирное время! - Петро перевёл дух. Слёзы душили, мешали говорить. Фёкла обняла его, похлопала по спине, подбодрила.
-Спасибо, тебе, Домовой! - продолжил Петр. - И тебе, Банник, спасибо. Вся сила поднялась на защиту земли родной. И людская и потусторонняя.

В сенях громко что-то звякнуло.
Все подались туда. На полу лежала подкова, Бог всесть откуда взявшаяся у Петра, у которого никогда не было лошади.