В западне

Лето 1992-го года было в самом разгаре. Насте хотелось поехать домой в Кузбасс. Соскучилась! Вот уже три года, как не получалось навестить мамочку. Женя, младшая дочка, родилась два года назад и была ещё маленькой, вот и ждали - подрастёт немного девочка, и они всей семьёй  проведают бабушку. Настина мама, после смерти моего отчима, уже несколько лет жила одна.
Давно Настя уехала из дома, сначала училась, а потом и замуж вышла. Когда удавалось бывать у мамы, успевала и побелить в доме, и помочь в огороде. А дома, в городе, её ждал ремонт в квартире, потому как его делали непременно в период отпуска, летом.
А тут от мамы письмо получила, та писала, что вишня в этом году рясная и через недельку нальётся. Мама знала, как любит эту ягоду дочка. С мужем Алексеем Настя работала в одной организации, где тот был начальником, и, переговорив с ним, получила она долгожданный отпуск. Быстренько собралась, взяла с собой младшенькую дочку и, купив билет на поезд, поехала.
Путь лежал из Рубцовска до Новокузнецка. Радовало то, что поезд наш, российский. В народе ходили страшные слухи о происшествиях с пассажирами в поездах из ближнего зарубежья. В это как-то не очень верилось, но дыма без огня не бывает…
Добрались они с дочкой хорошо. Мама была очень рада. Она сетовала на то, что Настя не привезла старших дочерей, но те отдыхали в пионерском лагере, поэтому и не получилось взять их с собой.
Всю неделю Настя с мамой наводили порядок  в доме, во дворе, на огороде. Всё хотелось успеть. Время промелькнуло быстро. В последний день, перед отъездом, Настя набрала два ведёрка вишни, чтобы свежей привезти домой. Варенья наварила пять литров, да, как всегда, подарочки детям и мужу прикупила. В общем, багаж получился приличный. Отвезти её с дочкой к поезду вызвались мамины друзья, семейная пара Василий с Таей, у них «Запорожец» красненький такой, и они почему-то называли его горбатым. За два часа до поезда подъехал к
дому чистенький, ухоженный «Запорожец». Настя осмотрела машину, так и не понимая, почему он горбатый и, улыбнувшись, стала помогать Васе складывать
сумки и ставить вёдра в багажник. Обнявшись с мамой на прощание и пообещав почаще приезжать, устроилась с дочкой на заднем сидении.
Настя, несмотря на то, что была матерью троих детей, выглядела намного моложе своих лет. Красивые тёмно-карие глаза, густые шоколадного цвета волосы, локонами спускающиеся ниже плеч, жёлто-голубой импортный спортивный костюм, облегающий её стройное тело, и кроссовки, которые в то время были большим дефицитом – всё это выделяло её из любой толпы. Яркая, позитивная, она всегда притягивала к себе взгляды окружающих.
Доехали до вокзала быстро. Взяли билет в железнодорожной кассе на поезд «Новокузнецк-Бишкек» в плацкартный вагон. Ехать предстояло всю ночь. По междугороднему телефону на вокзале позвонила мужу, что выезжает, сообщила номер вагона, чтобы он встретил их.
Друзья мамы помогли донести вещи до вагона. До отправки поезда оставалось около двадцати минут. Людей на перроне было немного, но около ступенек в их вагон столпилось с десяток человек с сумками и чемоданами. Молодой парень азиатской наружности в форме проводника, проверял билеты. Когда Настя с Женей на руках попыталась взяться за поручень, чтобы подняться по ступенькам в тамбур, её вдруг кто-то крепко схватил за руку, и она услышала:
– Ты мне нравишься, сегодня будешь моей!
Слова были произнесены с ярко выраженным акцентом. Она с силой выдернула руку и увидела, как из тамбура к ней свесился киргиз лет сорока. Он был небритый, заросший весь, глаза дико сверкали, от одного такого взгляда можно было сознание потерять. Он властно посмотрел на неё, и сказав:
– Ты моя! – скрылся в вагоне.
Настя испуганно посмотрела ему вслед, подумав: 
– Что такое происходит?!
Проводник тем временем, проверив билет, пропустил её с дочкой в вагон. Место им досталось в самом последнем купе. Вагон оказался полупустым. Видимо, места были закуплены на других станциях по ходу следования поезда. Вася с Таей занесли её сумки и вёдра, помогли всё сложить и расставить, посидели с ней минутку и распрощались.
Настя осмотрелась, в купе полутемно и  неуютно, некоторые окна в вагоне затянуты одеялами, видно было, что стёкол нет, целых почти не осталось - или  треснутые, или же пробитые насквозь зияли большими дырами. На душе было неспокойно, увиденное напоминало кадры старых военных фильмов. Она подумала:
– Мы же ночью замёрзнем! Как ехать в таком вагоне?
Её охватило беспокойство. Озноб пробежал по коже… Да ещё этот киргиз, она хорошо запомнила его лицо. Но этого человека не было видно в вагоне, и молодая женщина начала понемногу успокаиваться.
Поезд тронулся, пассажиры тихо говорили между собой. Проводник прошёл по вагону, собрал билеты и раздал постельное бельё. Время близилось к одиннадцати часам вечера. В вагоне стало совсем холодно. Ветер, залетавший в окна, казался ледяным. Настя постелила постель, одела Женю в тёплые вещи, которые брала с собой на всякий случай и уложила её. Сама села рядом.  Она понимала, что спать, наверняка, не придётся. Ночь наступала, и в вагоне становилось всё холоднее. Время от времени слышались голоса возмущённых пассажиров.
Она смотрела в окно, там за мелькающими столбами и деревьями догорала вечерняя заря. Ей представилось, что какой-то художник кистью раскрашивает
небо. Мазки алого и вишнёвого цвета расцвечивали горизонт, но постепенно проваливались в темноту и через некоторое время совсем исчезли, растворились.
Напротив, на нижней полке, сидел белокурый паренёк лет восемнадцати и смотрел в окно на пролетающие огни и уплывающие в ночь светящиеся окна редких домов. Паренёк не раскладывал постель, и Настя спросила его, может, он скоро выходит, в надежде пересесть на его место, так как на его сторону не дуло из окна. Но парень, как оказалось, ехал  до Барнаула. Они разговорились, и он рассказал, что был в гостях у бабушки, а с середины июня до середины июля  работал в студенческом стройотряде. Женщина подумала, какой же он счастливчик, у него всё ещё впереди.
Вскоре подошёл проводник и пригласил паренька пройти с ним. Они ушли, и к Насте сразу подсел, она даже не поняла откуда взявшийся, тот самый киргиз со словами:
– Ну что, пошли! Я тебе обещаю, что будет хорошо!
И резко прижал её к себе. Она, отодвинув его, сказала, что никуда с ним не пойдёт и чтобы он оставил её в покое. На что тот ответил:
– Я тебе уже сказал, что ты сегодня моя! Мы хозяева в поезде, что захочу, то и сделаю с тобой, этот поезд наш! А будешь сопротивляться, хуже сделаешь, я тебя всё равно возьму, а потом с поезда скину. Подумай о ребёнке, куда он уедет. Здесь все наши, жаловаться некому, бежать в другие вагоны бесполезно, никто тебе там не поможет. До места ты точно не доедешь!
Пассажиры в соседних купе слышали всё, но молчали. Настя не знала, что предпринять, она схватила дочку и прижала её к себе. И тут почувствовала, как что-то острое скользнуло по её боку. Ткань блузки треснула под остриём, это что-то, как бритва рассекло кожу. Киргиз зло прошептал:
– Даю тебе пятнадцать минут, усыпляй ребёнка. Я скоро приду, не пойдёшь со мной, прирежу! А это тебе для начала, чтоб ты знала, я не шучу! Думай!
Киргиз исчез так же быстро, как и появился. Ужас охватил женщину. Ночь, холодный ветер и врывающийся в окна громкий стук колёс лишь усиливали чувство страха.
Настя вскочила и быстро пошла по вагону, умоляя спасти её с дочкой. Редкие пассажиры почти не обращали на неё внимания. Одни сидели, прижавшись к друг другу, другие прятались под тёмными одеялами. Они боялись, и вмешиваться не хотели - это было видно по их лицам. И только одна семейная пара, расположившаяся на двух нижних полках в одном из купе, крикнула ей:
– Быстро сюда!
Настя, схватила сумку с вещами и - к ним! Ребёнка переодели, привязали большой бант, чтобы он не смог её узнать. Женщина взяла Женю на руки и начала укачивать, как свою дочь, тихо напевая колыбельную. А Настю спрятали в угол к окну, завешали одеялом. Никто даже и представить не мог, что будет дальше. Семейная пара сильно рисковала.
Киргиз вскоре появился, он несколько раз пробежал по вагону, рассматривая пассажиров. Он кричал то на своём языке, то на исковерканном русском. Это была откровенная брань и угрозы. Настя молила только об одном, чтобы он не узнал Женечку, которая разревелась и пыталась вырваться из рук чужой тёти. За ночь он несколько раз появлялся в вагоне, медленно шёл по проходу, всматриваясь в лица людей. Настины спасители предупреждали её, и она, ни живая, ни мёртвая, замирала, боясь даже дышать.
Так до утра и просидела она за одеялом. Бок побаливал, блузка пропиталась кровью, её трясло от холода и страха. Глаза горели от слёз и бессонницы. Она не
могла знать, который час. Казалось, никогда не закончится этот ужас. Находясь между двумя одеялами, одно хоть немного, но защищало её от пронизывающего ветра, а другое скрывало от зверя в образе человека, рыщущего по составу. Настя просила Бога, чтобы он спас их с дочкой и отвёл беду. И только услышав в громкоговоритель название своей станции, она, выбравшись, схватила спящую дочь и бросилась к выходу.
Муж ожидал на перроне, увидев перепуганную насмерть жену с дочкой на руках, кинулся к ним с криком:
– Что случилось?
Подбежав к вагону, Алексей схватил за грудки проводника, тот твердил, что ничего не знает. Алексей заскочил в вагон. Поезд уже тронулся, когда он выпрыгнул из него с Настиными вещами. Вёдра с вишней, конечно же, уехали дальше.
Много лет прошло с той поры. Страх у Насти остался, ничего не забылось. Вспоминает она и того светловолосого парня. В ту ночь в вагоне многие не спали совсем, потому что были напуганы, слышны были приглушённые разговоры. Пассажиры говорили и о пареньке, который так и не вернулся в вагон...
А Женя какое-то время на своём детском языке рассказывала о страшном дяде, обидевшем маму.