Время собирать камни-1

И так, берём пластиковую бутылку. Отрезаем от неё одну треть — это там, где горлышко, а остальное выбрасываем. Теперь нужна марля. Взяли и обтягиваем ею срез, закрепляя резинкой или скотчем, чтобы она крепко держалась, представляя собой ситечко. Готово! Получился некий «прибор» для отлова камней.

Этому его ещё в больнице научили. Конечно, если пофантазировать, он для чего-то ещё мог бы сгодиться, но Олегу Лунёву эта штука была нужна только для одного, чтобы точно знать, сколько из его организма этого «добра» выйдет и когда эти мучения наконец закончатся.

Так с чего же всё началось, в сущности? Да с чего? А как всегда в таких случаях бывает — словно снег на голову. И подобное в его жизни не раз случалось, когда вроде ничего не предвещает неприятности. Всё идёт своим чередом: день один на другой похожий, текут мимо, словно река гладкая. Видишь только общую поверхность, а вот чтобы какой-то из них выделить и вспомнить, что в нём происходило, невозможно совсем. Вроде всё выверено, всё отлажено — плыви на своей лодочке-жизни, только чуть рулём подправляй, даже и грести не надо — силы течения вполне достаточно. Скорость небольшая, но зато постоянная и без сбоев. А тут на тебе такое... В одночасье всё перевернулось с ног на голову. Жизнь из гладкой реки в бурный поток превратилась, но тот, что весной бывает, когда он несёт всё, подминая под себя, что ему на пути попадается. Даже камни за собой волочит.

А что наш Лунёв? В свои шестьдесят он совсем даже и ничего. Олег Дмитриевич стал пенсионером. Это для кого-то и приговором может звучать, что кончилось твоё время: пожил, погулял, поработал, а теперь слазь, дай и молодым пожить, но это не про него. Он и сам ещё молод. Для него шестьдесят — это начало новой жизни?! Появилось свободное время, которого раньше не было, а если его использовать со смыслом, то многого достичь можно в этом возрасте, тем более первые выплаты пошли. Да и работа ещё что-то приносит. В общем, не бедствует совсем — живи потихоньку и наслаждайся. Это для кого как, но ему и этого вполне хватало.

А сейчас у него в руках отрезанная часть пластиковой бутылки, и стоит он над унитазом, стараясь тоненькой струйкой попасть на марлю, словно старатель над ситом своим. Ищет он взглядом ту заветную «золотую крупинку», надеясь каждый раз, что именно сейчас ему повезёт.

Есть у Лунёва пробирка, куда он собирает осколки, постоянно проверяя их количество, мысленно высчитывая, когда наконец сможет закончится этот «камнепад». Вот уже месяц, как он занимается их отловом, а начал он делать это ещё с больницы. И не верится ему, что их так много набралось. А все они ещё недавно составляли единый монолит под названием «почечный камень». Каким же он был первоначально по своей величине — трудно представить себе?!

Как такое «чудище» могло умещаться в его почке, постепенно разрастаясь и не давая о себе знать? А теперь, видно, время пришло. Свету решил предстать?! Вот и стронулся с места. Пошёл по протокам, пока есть возможность, а то разрастётся ненароком, тогда уже не выбраться ему из заточения.

Но вот незадача: сдвинулся немного и застрял сразу на выходе, зацепившись за край почки. Вот с этого всё и началось. Лунёв слышал, что почечные колики напоминают боли, которые у рожениц при схватках случаются... Но терпел, а что делать, тем более не в первый раз.

Он хорошо помнил мучения тридцатилетней давности, но тогда камень сам вышел, хотя всё впервые было: боли, ощущения и первобытный страх перед неизвестностью.
 
А как по-другому? Ходил молодой крепкий парень, которому всего чуть за тридцать. Ничего не болело. Так ни шатко ни валко переворачивал листки календаря, и вдруг — боль в спине. Что такое? Вот и загремел по скорой в больницу. Целый месяц там провалялся, а вроде работал, суетился, правду искал... А тут на тебе — иди полежи... посмотри, как рядом с тобой люди умирать будут. И всего-то — камешек не так лёг! Надо же — просто камешек?! И всё...

Тут, как в жизни получается?.. Надо решать самому: переживать и всего бояться постоянно или положиться на волю Божью, но она не всегда человеку по душе бывает, но на то она и воля Творца, что только одному ему известно, что он от нас хочет, а нам остаётся одно — понять и принять это. Вот тогда сразу и легче станет. А если ныть постоянно и вопрошать, руки воздев к небу: «Ну почему это мне?..» Так только хуже будет, ведь каждому из нас своё, и это, я надеюсь, объяснять не надо.

Боли сковали спину. Начались почечные колики. Лунёв помнил всё ещё по прошлому разу, но за эти годы он как мог старался вытеснить их из своей памяти. Но пришло время вспомнить всё. Память восстановила все утраченные моменты: когда чуть выше поясницы начиналась такая боль с левой стороны, что всего выворачивает и сильно сушит во рту, в глазах темно… И это из-за какого-то там камешка, который сдвинулся на миллиметр, а если он так до победного конца себе будет путь прокладывать, что тогда?!

А сейчас Лунёв на кушетке в кабинете УЗИ. Врачиха безучастно:

— Камешек, как я и предполагала, лежит в лоханке. Ну лежит себе и лежит, никого не трогает. Конечно, он может разрастись и закрыть протоку, но это когда будет. До этого ещё дожить надо... Берите салфетку, вытирайтесь, чего разлеглись, как Цезарь.

Она встала, протягивая выписку.

Лунёв решил мысленно представить себе лоханку, но почему-то в голову лез женский половой орган, но он отметает его за ненадобностью и теперь уже неизвестно насколько, понимая, что в настоящее время для него всё сводится к двум понятиям: болит — не болит, а всё остальное становится вторичным. И это чувство определит его жизненный статус на ближайший месяц, и это в лучшем случае.

— Да… это камень, — рассуждал участковый уролог, читая выписку и разглядывая снимок лунёвской почки. — Я вам так скажу: надо в 68-ю идти к Рахатову. У них аппаратура сильней. У нас разобраться с этим будет сложно.

Потом посмотрел на поникшего Олега Дмитриевича, произнёс:

— Да не переживайте вы так, обойдётся всё. — Потом помолчав немного, теребя в руках бумажку направления, добавил. — Но и медлить не стоит…

Талончик к Рахатову был только на следующий понедельник. Это получается, что впереди целая неделя с периодическими приступами, когда можно и на стену от боли лезть без всяких приспособлений. Анальгетики сбивали основную боль, но не сразу, а постепенно, а потом ходишь, словно спину затянули грубой резиной: вроде нудит что-то, не отпускает, но хорошо хоть нож из спины вынули…

Неделя ожидания подходила к концу. Утро пятницы выдалось ясным. Распогодилось. Солнечные лучи заливали город. Весна на улице. Конец апреля. Только жить да жить, а чего не жить — всего-то шестьдесят, а вот Тургенев в эти годы хоть и посматривал на молодых актрис и руки им готов был целовать, но при этом считал себя дряхлым стариком, что не скажешь о нашем Лунёве. Он и сейчас вскочил ни свет ни заря. Водные процедуры и всё такое…

Потом зелёный чай. Кусочек сухого хлеба с отрубями и всё. Теперь на балкон утро встречать… это ритуал. Надо вбирать в себя солнце! Оно не каждый день радует. И витамин «А» организму просто необходим. Тем более, что к десяти в поликлинику – снимок делать. Он лучше поможет распознать местоположение камня, а в понедельник к Рахатову, - для вынесения окончательного вердикта.

Но что-то сегодня не то. Непривычно. Не так, как всю прошедшую неделю. И тут он понял, что в это время и вчера в том числе спина слева начинала уже потягивать. Это были первые признаки предстоящего приступа, а сейчас, как будто он здоровёхонек и не было ничего, а камни там всякие — лишь выдумки и не более. Может встать и заорать «ура» на всю улицу. Конечно, не стоит. Нужно просто подождать, возможно, боли своё расписание поменяли?

— Раздевайтесь и ложитесь на стол, — с долей усталого безразличия произносила сестра в белом халате. — Теперь приспустим брючки и рубашку вверх... вот так... хорошо.

В другой раз и в другом месте Олег уже замлел бы от таких команд, но не сейчас.

— Всё, лежите, не двигайтесь.

Сверху она подтянула к Лунёву экран, прицеливаясь к месту, где должен был располагаться камень. Потом ушла в соседнюю комнату... вечером он забрал снимок, а утром следующего дня был уже в 68-й и сидел у Рахатова в кабинете, внимательно слушая его, стараясь в каждом слове доктора уловить ту интонацию, которая несла бы в себе надежду, что всё обойдётся — поболит, поболит и пройдёт само собой. Ведь так часто бывает?..

— Я ознакомился с вашими снимками. Камешек вышел из почки и, пока проходил эти восемь миллиметров, давал постоянно о себе знать болями, которые вы испытывали всю эту неделю.

— Доктор, но у меня второй день как не болит. Такое впечатление, что и болей не было никогда, — взмолился Лунёв.

Он хотел ещё что-то сказать, но натолкнулся на взгляд Рахатова. Нет, взгляд не был осуждающим или грозным, скорее, он напоминал взгляд застывшего сфинкса, безучастного ко всему земному. Затем на его лице появилась некая улыбка, больше напоминающая снисходительную ухмылку отца, прощающего сына за мелкую провинность. А потом он произнёс:

— Олег Дмитриевич, вам решать. Вы взрослый человек. Камень мог остаться лежать в почке, и вы могли бы не знать о его сосуществовании, но он вышел и остановился, найдя себе выступ. Он может находиться в таком положении неизвестное количество времени, но соскочить оттуда он может в любой момент, именно тогда, когда вы этого меньше всего ждёте, и двинуться дальше, а вот насколько его путешествие будет предсказуемо и безболезненно, никто из нас не знает.

Оптимизм, хотя и небольшой, который наполнял Лунёва ещё час назад, вселяя в него надежду на какой-то компромисс с судьбой, начинал быстро таять. Он смотрел на доктора, а тот — сквозь него. Потом губы доктора зашевелились, и он произнёс:

— Я вам так скажу. Боли — это всё вторично. В вашем случае не исключён летальный исход... Да что тут говорить, поведение камня во время его движения совершенно непредсказуемо, а он у вас очень большой. — Тут Рахатов замолчал, зачем-то покопался в кармане халата, а потом спокойно продолжил. — Сантиметр с небольшим. Ему достаточно чуть изменить своё вертикальное положение, чтобы плотно перекрыть протоку, а острые края врежутся в стенки... и...

Он что-то говорил ещё, но Олег уже не слушал его. Всё было и так понятно, что с этим надо что-то делать. Надеяться на вечный авось рассосётся здесь не получится. Вот только с чего начинать?..

— ...Вот я и говорю, — прорвался в сознание Лунёва докторский голос. — Можно попробовать дробить. Правда, наша машина не работает, а то и я мог бы заняться вашим случаем. Но, конечно, подобное лучше делать в стационаре. Постарайтесь, не откладывая в долгий ящик, заняться этим, но прежде нам необходимо сделать снимки, с которыми вы туда пойдёте.

Потом доктор взял у Лунёва подписку на то, что тот разрешает делать снимки, и врачи за последствия ответственности не несут. Оказывается, придётся вводить красящую жидкость, а она даёт различные побочные реакции — вплоть до отёка Квинке. Это не добавило оптимизма, но он подписал, понимая, что другого выхода ему не светит.

Он шёл домой. Солнце поднялось высоко, напоминая своими теплом, что скоро лето и можно будет поехать на дачу и что всё ещё впереди, но только в это надо верить...

                (продолжение следует)

                Январь 2022г.к)