Тетрадь 5. Продолжение Синцов Николай Алексеевич

Лег полежать днем, да уснул. Приснилось:
       Смотрю из какой-то комнаты в окно и вижу на бугре народ, не очень много. Среди людей смотрю, стоит М. в пальто, в платке. Я не могу оторваться и говорю себе: «Мама», как будто сам этому не веря. Люди переходят с места на место и загородили М. Она затерялась. И я проснулся.
      Помню, при каком-то разговоре М. вспомнила слова одного мужчины из Тайнова, который сказал женщинам: «Под низ годитесь». Повидимому в шутку.
      В начале 30-х годов мы с Василием подрастали, а Геннадий был уже большой, озорства у нас видно было много, т.к. мне вспоминается как М. нас озорников, выводивших её из терпения, ругала: «У людей – дети, как дети. А у меня такие озорники. Не знаю, в кого только вы такие уродились. Ума не приложу. Неслухи. Право неслухи. Диву на вас даешься. Сидите у меня и не озоруйте. А то по порке дам. Я еще вас слажу. А то так идите гуляйте. Не выводите меня из терпенья».
«Ты что как долго собираешься?» - спрашивала меня М., видя, что я никак не уйду из дома по срочному делу. «Да вот никак не найду перчатки» - отвечаю я. «Давно бы уйти надо. Целый уповод собираешься. Тебе как не к седнию надо. Иди быстрее, опоздаешь» - так частенько торопила меня М., не любившая долгие сборы.
Когда я делал что-нибудь во дворе на глазах у М., но слишком неторопливо, лениво, М. мне иногда говорила и так: «Ты что Колька, ни стоишь, ни делаешь. По-моему начал делать – так надо  делать. А тебе и на завтра хватит».
« Что ни живи,  а помирать собирайся» - не однажды говорила М., а ещё точнее: «Что ни живи, а на тот свет собирайся».
«Голод не тётка» - говорила М.
«Тугонько набила, слабенько завязала» - так говорила М. в 1972 г. Танечке – дочке Нади, своей правнучке, которая ещё только училась ходить и иногда пукала. Говорила эти слова скорее всего в квартире у Василия, потому что у нас я этих слов не слыхал, и  сказала Тамара.
Про чей-то нос М. говорила: «Нос большущий, как руль».
«Что у тебя язык, как лопата, ничего не понимает» - говорила мне М., когда я нередко ел не солёный суп, а М., севшая за стол чуть позднее, сразу замечала, что суп несолёный и начинала солить. Иногда попробовав, солёный ли суп, М. за столом  говорила: «Суп как трава, несолёный. Видно забыла посолить».
Было время, когда мы с М. ощущали недостаток в деньгах. Денег в народе было много, а товаров мало. И М. нередко в разговорах говорила так: «За что ни возьмись – стоит очень дорого. Деньги идут почём зря. Ненапасимо никаких денег».
«Ты опять все деньги профурлил?» - иногда в шутку спрашивала М.
Николай, слазь на чердак, сними бельё» - иногда посылала меня М., когда мы жили на ул. Республиканская.
«Усь,  проклятая» - были случаи так обращалась М, к свинье.
На днях, в конце июля мне снилась М. Она много разговаривала. Но сейчас ничего не могу вспомнить, что она говорила.
Помнится, М. говорила, что с праздника Казанской начинали жать на полях хлеба. А жать под палящими лучами солнца М., приходилось каждый год до 1930 г. И она хорошо знала, что это такое, как достается хлеб насущный.
Однажды М. работала на полосе в Долгове и к ней на полосу пришла Енафья Александровна, двоюродная сестра, и сообщила М., что умер дедушка Спиридон. Я представляю, как дрогнуло сердце у М. Ведь это и её дедушка. И М. конечно тут же перекрестилась и наверное прослезилась, поплакала. Иначе быть не могло.
«Николай, ты поторапливайся. Что тебе как не к седнию надо?» - говорила мне  М., когда надо было куда-либо идти побыстрей, к сроку.
М. никогда не ела яблоки раньше 2 спаса, с которого разрешалось есть яблоки по издавна установленным обычаям. Праздник 2 Спаса 19 августа. А мёд М. покупала к празднику 1 Спаса к 14 августа. А до этого свежий мёд не ела. Будучи больной в августе 1973 г. М. послала меня перед праздником 1 Спаса на Средной за мёдом. Конечно, не специально за мёдом. Заодно я купил ягод, помидор и т.д. И в праздник 1 Спаса поела немного медку с хлебом.
«Не любо – не слушай, а врать не мешай» - давняя поговорка М.
На Республиканской М. занимается делами, а в передней маленькие правнуки, а может быть и внуки играют.  Играют, играют, да расшумятся. «Ребятишки, что вас лад никак не берёт? Играйте, не спорьте и не деритесь» - скажет им М. и продолжит заниматься своими делами.
«Небо как провалилось.  Дождик льёт и льёт и конца не видно» - говорила нередко М.
У М. было выражение: «повесил крылья» т.е. опустил руки. «Ты что стоишь повесил крылья, ничего не делаешь» - говорила мне иногда М., когда я на её глазах стоял в нерешительности перед делом, не зная, с чего начать.
Когда маленький правнук, недавно научившийся ходить, падал и плакал, М. обычно говорила: «Что тебя земля-то не держит? Ну не плачь. Где больно? Иди ко мне я подую». Малыш подойдёт. М. подует ему на больное место и скажет: «Ну вот и легче стало. Не плачь. До свадьбы всё заживёт».
Если кто из внуков (правнуков) сидел у нас в избе где нибудь в сторонке и чем-то молча занимался, не производя ни малейшего шума, М. обратив на это внимание, говорила: «Сидит как потаёночка,  не шу'мнет".
Помню, на Республиканской. Сидим впереди за столом вечером и грызём семечки. Я., М. и Соня. М. только даст Соне семян, она их быстро съест и опять говорит: «Дай баба ещё, у меня уже все». М. даст, даст и скажет: «Ты как мельница молотовка. Я тебе не успеваю давать». И опять даёт. Экономкой по хозяйству М. была, зря деньги не изводила. Но жадности в М. никакой и никогда не было. М. всегда была очень добра. Это я твёрдо знаю.
М. часто говорила не «юбка» а «юбчонка», не «подушка», а «подущёнка» (если она имела в виду «думку») и т.д.
Если я костюм или допустим плащ одел первый раз, то М. говорила: «Обновил». Если я приходил домой после значительного дождя, М. меня с улыбкой спрашивала: «Дождичка не видал?».
Придя из церкви, М. обычно говорила: «В церкви миру было – негде встать» или «В церкви миру было – невозможно стоять». Да нередко к этому добавляла: «Много было молодых и мужчин, и женщин».
Помню, когда жили на Республиканской, М. сварит студень, разольёт ее в блюда и говорит мне: «Николай, отнеси вот эти два блюда в погреб, да гляди не разлей. А то только ахнешь. Поставь там на сундук, да не забудь покрой». И я понесу. А чем покрыть тоже объяснит.
Собираемся завтракать (М. это слово не применяла) или обедать М. мне скажет: «Николай, возьми блюдо, сходи в погреб, принеси огурцов. Погреб по моему не запертый.  А я буду картошку чистить». И я уходил в погреб.
У нас был кто-то из малолетних правнуков. Сидит ли, стоит ли и рот раскрыл. М. видит это и говорит: «Закрой, милый ротик, а то карга залетит».
«Ложись, спи, Николай, хватит мизюрить то» - говорила не раз мне М., встав с постели и видя, что я все еще сижу за столом и читаю.
М. не раз вспоминала те времена, когда по деревням ездили масленики и возили бочонки с маслом. Бывало едет масленик и кричит: «Кому масла, кому масла?». Подойдут к нему ребятишки, он им говорит: «Ребятишки, давайте несите хлеб маслом намажу и масло несите старое, я вам налью свежего». Принесут хлеба – он намажет хлеб маслом. Бабы несут старое масло. Он его сливает в посуду и наливает им свежего.
У М. помнится было выражение: «Не лыс, не бур». Когда я за чем нибудь уходил в магазин, а потом приходил ни с чем, М. говорила: «Ты что пришел не лыс, не бур?». И еще М. применяла эту поговорку по поводу гостя, которому мало поднесли и он сидит за столом совсем трезвый («Не лыс, не бур»).
Кто слишком долго спал утром, М. называла «заспиха». И мне говаривала: «Ты что заспиха спишь, пора уж вставать. Время девятый час. Давай ка вставай».
«Ах ты шобон» - в шутку говорила М. кому нибудь из внучат или правнуков. «Николай, сними эту рубаху – грязная как отымалка» - говаривала мне М. когда я заканчивал дела в какой нибудь не слишком чистой рубашке.
«Ах ты шобон, ах ты шобонишка» - так говорила М. по моему Игорьку (с улыбкой глядя на него). Говорила помню и так, тоже Игорьку: «Ах ты хорё-борё».
Придя домой с улицы М. нередко говорила: «На улице сырь и какая то мзгла».
«Нескладный, как мотовило» - говорила про кого то М.
«Николай, вставай, хватит валяться. Все равно ведь не спишь, только возишься. Вставай, да сходи за хлебом, у нас хлеба нет» - не однажды подымала меня М. с постели в выходной день.
«Надо в бане мыться – тело чешется» - говорила М. через неделю после того, как мылась в последний раз. «Да и ты собирайся в баню. Ты уж две недели не мылся» - говорила тут же мне М. В последние годы я вел запись, когда последний раз мылась М., когда – я, чтобы в суете не забыть.
«Ты что как долго собираешься? Все равно как не к седнию надо.  Давно бы уйти надо. Топчешься, топчешься на одном месте, все равно как дедушка Степан». (М.  имела в виду Степана Тимофеевича). «Иди быстрее, а то магазин то закроют» - так меня поторапливала М. частенько.
«Николай, надо покупать картошки  на зиму. Мешка два. А то во время не запасешь, придет зима – локотки то и кусай» - так М. выражалась часто.
Было у М. и такое выражение: «Пожалуй после драки кулаками маши, все равно никакого толку не будет».
«Брось ка ты, Николай, не делом заниматься. Иди ка ты куда собрался. Время не веди» - именно так говорила, помню,  М. только не могу вспомнить по какому случаю.
«Во что первое, в то и восьмое, в то и пятнадцатое» - высчитывала М. Про животных, которых человек убивает для своего пропитания, М.   говорила:  «Так от бога суждено».
Собаку Василия Тёпку  М. называла то «провонялый пёс» то «протухлый пёс», то «гусь лапчатый», то «шкура барабанная», то «юла проклятая». «Ах ты юла проклятая» - говорила М. вбегающему впереди  Василия собаке Тёпке прыгающему и кружащемуся перед М.
«Ты ведь сыт, у тебя одни глаза не сыты» -   говорила М. внуку (правнуку), дав кусок пирога, после того, как он откусив, остальное клал на стол. «Завидущие глаза» - говорила М. внуку или правнуку, который выбирал яблоко побольше, а потом его не доедал.
Вспоминается, на Республиканской жили. Внучата М. играют, играют у нас и чего нибудь набедокурят. М. увидит, что они не дело сделали и начинает их слегка пробирать: «Ах вы проклятущие, что вы наделали, угли то у меня рассыпали. Убирайтесь». И начинает собирать угли и класть их в чугун или душник.
О похудевшем человеке М. часто говорила так: «Он похудел, одни глаза остались».
Сегодня 16-VIII 74 приснились мне бабушка Анна и М. На моих глазах бабушка Анна легла отдохнуть на кровать в валенках и стала окутываться одеялом. Я взял газету и подложил ей под валенки, окутал одеялом. Потом пошел и вижу -  на печке лежит М., согнув ноги в коленях. Увидела М. меня и говорит: «Маме (т.е. бабушке Анне) пора вставать да идти». А я как будто сказал, что она еще не отдохнула. И проснулся.
«Николай, ты что пришел обуваться вперед? Только вымою пол – опять земли полно. Иди обувайся в прихожей» - так учила меня М., когда я забывался.
«Ешка ешь, Ефимка кушай» - шутила нередко М.
«Ну что ты, Николай, не доел? Две ложки осталось. Доешь (или скажет «дохлебай»). Не выливать же в ведро. И кусочек этот (про хлеб) доешь» - говорила мне М. когда я не доедал суп или маленький кусочек хлеба. Так было всегда.
М. нет, нет да что нибудь расскажет про соседку Татьяну Соловьеву: «Вчера сидит на лавочке с бабами, и я сидела, и рассказывает: «Гости были выпивали, песни пели, и я выпила румочку». Еле ногами двигает, а тоже «выпила румочку». М. ее не одобряла, считала грубой, очень хитрой, некультурной и сквозьземельной. Вспоминала ее слова о том как она «выдрала квартиру». М. также вспоминала ее слова, сказанные на лавочке о том, что когда она была молодая, то всё бегом бегала. М. при этом говорила: «Дураки то всё бегом бегают».
М. нередко вспоминала с улыбкой и слова Татьяны: «Сюда одна деревня съехалась».  «А сама не деревня. Вот уж не деревня» - говорила по этому поводу М.
М. говорила, что Татьяна Соловьева из самых последних деревенских людей. Особенно М. не нравилось, что Татьяна все время выглядывает из-за занавески и обо всем выспрашивала и выведывала.
В последние годы своей жизни Тетя Анна Маслова, которую М. уважала (Золовка) и к которой часто ездила погостить, поговорить, обменяться мнениями как то сказала: «Я ем хлеб, а хлеб меня ест».
М. ложилась спать около 9 вечера. А я попозже часов в 10 или еще позднее. Уснет М., немного поспит, проснется, а в зале горит свет: «Николай, ты все еще не спишь?» - спросит М. – «Нет, М.» - отвечу я. «Да ты што, ляжешь ли спать то? Что ты там делаешь?» - спросит. «Читаю, пишу» - отвечу я. «Давай туши (гаси) свет и ложись спи. Ты мне спать не даешь». Я отвечу: «Сейчас буду ложиться. Спи». И через некоторое время вскоре ложусь и я спать, т.к. действительно я ей спать мешал, хотя и не шумел.
М. рассказывала мне со слов Нины Дмитриевны как Павла Александровна навадилась смотреть телевизор: «Сидит целый вечер перед телевизором и смотрит. А что понимает. Ничего почти не слышит. Насмотрится, а потом спать ляжет и ночью кричит. Ей что то снится. Мне вот этот телевизор что есть, что нет.  Я вон приду к Василию а мне все говорят: «Смотри телевизор». Я немного посмотрю и отворачиваюсь. В голову вступает. Насмотришься, а потом будешь ночью кричать. Зачем мне это надо».
«А когда телевизор не включен она (Павла Александровна) покоя Алке не дает. Включи телевизор да и только. Так и включают. От нее не отвяжешься. Вот до чего оглупела» - закончит М.
Нередко я от М. вечером слышал: «Устала я сегодня. Целый день на ногах. На минуту не прилегла. С утра как заведенная. Белье выстирала и высушила, пол вымыла, в избе прибралась, обед приготовила».
Помню М. мне с улыбкой рассказывала о соседке Татьяне Соловьевой: «Она решила посушить лук. Взяла и разложила его на серванте. Дочь увидела и лук с серванта убрала. Место нашла для лука».
Про полных молодых женщин М. помню говаривала и так: «Как в цевку надута». И даже так: «Она была здоровущая, полная, как копна».
М. часто говорила: «Здоровенная, большовенная, высоченная, склизко, прытко…».
Дорога в Высоковскую церковь отсюда из микрорайона идет все время то с горы, то в гору, то низиной где грязь и М. все время повторяла, что дорога в церковь очень плоха, насилу пройдешь. Но идти надо и она ходила и весной и летом и осенью, даже в грязь. Последний раз в октябре 1972 г. перед болезнью я ее провожал до родникового колодца. А дальше она пошла одна, а я вернулся.
А через грязную речку сделаны узенькие деревянные переходы без перил, так М. через них идти боялась, т.к. у нее видно кружилась голова, да и ноги не твердо шагали. 80 лет – это возраст.
«Малые дети – горе, большие дети – большое горе» - говорила М. нередко.
Помню как М. рассказывала о бабушке Фёколе, которую как будто Катька Лило, а может быть еще Шахула была ее фамилия, обозвала: «Фёкола – дура». А потом в разговоре, при котором присутствовала М. бабушка Фёкола и высказалась: «Фёкола – дура. – Нет, Фёкла – не дура, Фёкола весь век прожила и никто ее дурой не называл» и т.д. М. передала  этот разговор  со всеми интонациями бабушки Фёколы, очень ярко.
«Ума то нет так как зовут?» - поговорка М. в течение всей ее жизни.
«Ах ты крыло» - с радостной улыбкой говорила М. Танечке (правнучке), которая торопливо шла по полу, еще плохо умея ходить, подняв руки до уровня плеч и потряхивая ими как крылышками.
Еще очень давно в Долгове папанька в стирной повесил сушить на печку брезент, на котором катали валенки, а  сверху прижал железной бабкой, на которой отбивали косу. Эта бабка куда то делась, упала или кем нибудь была снята. Папаня обвинил в пропаже Геннадия и дал ему порку. А бабку Геннадий не брал. Потом эта бабка нашлась. Геннадий увидел, что она нашлась. И вот вспомнил, что ему попало ни за что не про что. «Так он не извинился» - сказал мне про папаню. «Чего захотел» - сказал Геннадию я.
Геннадий вспомнил еще один случай, который произошел в 1928 году. Папаня,  Геннадий, Анатолий, дедушка Василий работали в артели «Тяжеловоз» на   лошадях. Возили лес. Однажды у Геннадия оказались плохо укреплены подсанки и когда ехали (зимой) через Оку подсанки то и дело съезжали с дороги. Папанька был очень сердитый и строгий. Нервы у него с пустяка поднимались. Он взял кнут и начал стегать Геннадия. А ему было еще лет 14. За Геннадия вступился дедушка Василий. Он отругал папаню за то что он бьет сына подростка слишком жестоко и по сути дела не за что. Надо было ему помочь правильно увязать, укрепить подсанки. Геннадий вспомнил этот случай с обидой. Разговаривая о каком нибудь несчастном случае с кем нибудь М. нередко заканчивала словами: «Всё с людьми бывает».
«Лядащенький» - говорила М. о подростке т.е. худенький и слабенький.
Помнится, собирался я в магазин за хлебом или еще за чем. А вскоре через полчаса – час магазин закроется на обед. М. видит, что я никак  не соберусь и скажет: «Собирайся дольше, магазин закроют». «Бегу» - отвечаю я и ухожу.
А иногда пошлет меня за чем нибудь и ждет когда я принесу. А меня иногда и не скоро дождешься. То не найду, то еще что. М. ждет ждет да и скажет: «Колька!  Да что я тебя никак не дождусь. Что ты там делаешь? Давай ведро то скорее. Тебя только за смертью посылать. Вот уже поживешь!».
Не помню кто – внучата или мы сыновья у М. что то розлили, как будто молоко. М. увидела и начала ругать: «Да провалиться бы вам сквозь земли! Все молоко розлили. Неужели вы не видели, что тут молоко стоит. Окаянные, только дела дают». И начала подтирать.
Сегодня пожалуй на утре приснилась М. Я с ней наговорился хотя и не все помню о чем был разговор. Как будто в Долгово в какой то избе М. стоит передо мной. Я ее и спрашиваю: «М. а у тети Тани ты была?» М. мне ответила что была и сказала чем они занимаются. Но не помню чем. И смотрю у М. не только лицо, но и лоб загоревшие  и очень сильно. Еще о чем то говорили.                23 августа 74 г.
«Знаешь что Николай Алексеевич? У нас с тобой хлеба то ведь нет. В обед весь доели. Давай ка сбегай за хлебом, а то завтра утром встанем и есть нечего». И я  уходил за хлебом.
«Русский умен да задним умом» - не раз говаривала М.
25-VIII 74. Приснилась М. Я что то утром устраивал в полутьме и мне нужна была бумажка. Я отстриг и приладил ее как будто к часам. А потом как будто включил свет. Гляжу я отстриг от рубля. А напротив сидит и глядит на меня М. Я и говорю: «Я ведь отстриг от рубля. Провалится бы да и с делом те совсем».  М. улыбнулась. Я ее и спрашиваю: «Ты так говорила?». А М., ответила: «Говорила».
Иногда М. рассказывала: «Утром проснулась и думаю: что я лежу? Надо вставать. Все равно не спится. Выспалась. И стала вставать. Встала, умылась, богу помолилась, постель убрала. Потом начала дела делать».
Когда зимой ударяли сильные морозы М. начинала соображать и подсчитывать в какое время летом будет жаркая погода. Сколько раз М. так делала в моем присутствии. В дождливую, ненастную осеннюю погоду М. частенько выражалась: «На улице грязь  непролазна, - не вышел бы».
Когда жили на Республиканской ул. М. говорила и так: «На улице тьма непроглядная Хоть глаз выколи, ничего не видно».
В последние годы жизни М. не раз ездила в Долгово к тете Тане и каждый раз ходила с ней в Ступино на могилы. И тетя Таня об этом говорила.
Когда М. болела к ней летом 1973 приезжали двоюродные сестры Енафья и Марья. Марья Александровна, когда я  к ней зашел, чтобы пригласить на первую годину вспоминала: «А ведь не хотелось умирать Любови Васильевне. Она нам говорила: «Ой девчонки, как умирать  то не хочется. Еще бы немного пожить». А мы ей говорили:  «Может еще поправишься, поживешь, Любовь Васильевна». А она помню сказала: «Не знаю. Никогда я так не болела». Она весь вечер разговаривала до поздней ночи. Вспоминала про молодые годы, про женихов, которые сватались к ней.
И при разговоре со мной М. мне не редко говорила: «Никогда я так не болела. Никогда у меня такие руки не были» - глядя на свои высохшие, тонкие в складках кожи руки. И в такие моменты я особенно остро чувствовал, что ей уже жить осталось не долго. И я в тон М. говорил: «Да М., никогда у тебя такие руки не были».
«Промарфил» - говорила М., значит прозевал, «Профурлил» - иногда в шутку, когда много изведешь денег и не вспомнишь на что.
«Не помню где и простыла» - говорила М.  нередко, начиная кашлять или чихать.  М. не раз говорила, что дорога в церковь очень плохая: «Уж больно дорога плоха. Одни бугры, да ямы. Пока идешь все ноги изломашь. Гляди того упадешь. А уж осенью совсем беда».
«Нечистый дух – он в петлю затащит»- говорила не раз М.
Вместо «бездорожье» М. как правило говорила «Бездорожь».
«На упрямых только воду возить» - говорила нередко М., перефразируя пословицу.
«Николай, ты что разбросал свои носки где не попадя. Маленько прибор держи. Мне за тобой надоедает убирать» - не раз  говорила мне М., упрекая меня в неаккуратности.
Вспоминается, как М. ловко обновляла внутренний вид передней комнаты еще на Республиканской ул. Возьмет выстирает и сменит все белье, салфетки, переставит стол, комод на новое место и в комнате вдруг становится по новому, приятнее, т.к. старое расположение как бы надоедает, приглядывается. М. это делать умела, я это замечал много раз. Мне это всегда нравилось.
«Вскую  шаташася  языцы» - говорила М. выражение взятое из псалтыря по поводу того, что сделано плохо и когда дотронешься – готово упасть.
Были случаи, не помню кто из снох говорили М.  что она нигде не работала, чем до слёз обижала М. Это М. то нигде не работала? Она в организациях правда  не работала, но она столько работала в крестьянстве, по дому в городе и держа корову, столько трудилась, что ни одна из снох столько не работала, и даже если доживет до возраста М. все равно столько за свою жизнь не сделает, сколько сделала за свою жизнь М. Язык у снох, правда, работал всегда больше, чем у М. и намного. Таисья как будто этих слов не говорила.
Вспоминаю, когда мы с М. обедали, доедали щи и нам надо было черпать мясо, если мясо лежало одним куском, М. прижав мясо ложкой, говорила мне: «Николай, давай приступи» (т.е. прижми ложкой). И я прижимал ложкой мясо, чтобы мы его совместными усилиями смогли разделить на две части. Так было много раз.
Иногда вечером мне хотелось сходить к Василию посмотреть телевизор или просто поговорить. М. сидела за столом. «М., я схожу  к Василию» - говорил я. А М. мне отвечала: «Иди, только там недолго». «Нет, я скоро приду» - отвечал я и уходил. А иногда отвечала немного иначе: «Иди, только там не долго. Целый уповод не сиди».
М. квасок любила, но он причинял М. иногда недомогания, кашель, влиял на ноги. Когда М. пила квас, я ее предостерегал: «М., ты опять хочешь кваску попить? Смотри не заболей от кваса». А М. отвечала: «Ну да много ли тут кваса. Квас теплый. С хлебом ничего не будет». И ела хлеб, запивая квасом.
Афанасия, что бывает у Василия, М. недолюбливала. Правда я не помню, чтобы при мне М. о нем говорила неодобрительно. Так, что возможно это и не так или не совсем так.
Хорошие яблоки М. ела, но не больше яблока в день. Сливу и виноград не любила. Любила арбузы.
Все таки М. не смотря на то, что не могла написать свое имя или расписаться, умела не так уж плохо читать псалтырь. А это не легко. Значит бабушка Анна и дедушка Василий, бабушка Грофена, Соклетея так ее воспитывали и обучали, что она т.е.М. преодолела немалые трудности и все же читать псалтырь научилась. М. всегда верила в бога, а молилась перед иконами, читала псалтырь вслух. И мне запомнились ее интонации, ее голос.
М. тяжело болела. А я вначале ее болезни месяца полтора не работал, был дома, а потом поехал на работу. Ей, М. разрешили ходить. По утрам меня будил будильник, а чтобы он не будил М. я его клал на кушетку и закрывал чем нибудь. Он звенел гораздо глуше, но я его слышал и вставал. Вставал в 5 утра.
Тетя Таня Синцова говорила мне, что однажды ходила с М. за коровой в район. Надо бы уточнить куда и когда.
Сегодня 19 сентября 74 мне приснилась М. Стояла. А за столом сидела какая то женщина в очках. Как будто врач. Я тоже стоял. М. помню что то говорила. Но я позабыл что.
«Што у тебя кепка какая измятая – как в заднице была» - говорила М. нередко подобные вещи.
«Купил – нажил, продал – прожил» - говорила М., повторяя, как она сама об этом говорила, слова не то папаньки, не то дедушки Василия. Я забыл чьи это слова.
«Николай, ты все еще не ушел?» - спрашивала меня М. – «Сейчас пойду» - отвечаю я. «Топчешься, топчешься и все на том же месте. Давно бы уйти надо» - добавит М. «Сейчас, никак сетку не найду» - отвечу я.
Сегодня 20 сентября 74 г. приснилась М. Я иду к двери с улицы и вижу: на меня смотрит пристально М. через окно, близко к стеклу. Я был поражен: М. дома, поправилась, откуда то приехала. Я вхожу и падаю перед ней на пол и стонаю. От того, что я так много страдал, что М. умерла, а М. оказывается жива. Потом просыпаюсь и осознаю, что это радостный сон, обман. И опять страдаю.
Помню еще давненько я ездил по магазинам, чего то искал, возможно костюм, но так и не нашел. Приехал и говорю М: «Ездил, ездил, так и не нашел. Хотел было поехать на автозавод, да раздумал». А М. и говорит: «Не всю ли святорусскую объехать. Здесь не нашел и там едвали есть».
Помню по воскресеньям или праздникам. Еще идет обедня, а я забуду и включу радио. М. мне тут же скажет: «Николай, да ты што включил, еще обедня не кончилась. Выключи». И я выключал. Правда иногда я при этом говорил: «М. они же не поют, а говорят». А если я куда нибудь собирался вечером перед праздником, накануне – на прогулку или в кино, М. мне говорила: «Сегодня никуда не ходи, сиди дома. Завтра сходишь». Также и в субботу не велела ходить: «Завтра воскресенье, сегодня никуда не ходи, завтра сходишь».
Помню, в последний день отпуска М. мне обычно говорила: «Ну, Николай Алексеевич, отпуск твой кончился. Завтра на работу». «Да М.» - отвечал я. «Тяжело тебе завтра покажется» - добавляла М.
Сегодня 24 сентября приснилась М. Сидели в комнате за столом я, М. и еще кто то. Вели разговор о том, что надо ехать на промтоварный рынок.
«Колька, ты что как долго дрыхнешь? Давай ка вставай. Выспался уж. Вставай, да сходи в магазин за хлебом. У нас хлеба мало». И я нехотя, но вставал. «Николай, ты опоздаешь на работу. Ты што как долго собираешься?» - так частенько поторапливала меня М. утром.
Сегодня 1-10-74 приснилась М. – два раза. Один раз в походе: люди куда то идут, я иду по широкой дороге и невдалеке в стороне М. шагает неторопливой походкой. Разговора никакого не было. Второй раз М. приснилась так: в комнате я с М. Я и говорю: «М. если у тебя аппетит появится – ты поправишься». А М. и говорит: «У меня аппетит появился, я стала есть». Я обрадовался. И говорю: «Появился? Тогда ты ешь, но только легкую пищу: молоко, сметану». И проснулся. Как хорошо. Хоть немного, а поговорил  с ней.
В первых числах каждого месяца М. обязательно мне подсказывала: «Николай, выписывай за квартиру и свет, да иди плати. Сегодня уж пятое. Ты не забыл?» - «Да, надо выписывать, пора платить» -  отвечал я. – «Хорошо, что напомнила». А когда выпишу, М. спросит: «Сколько в этом месяце  нагорело?», я отвечал сколько нагорело.
И в Долгове и на Республиканской и здесь по утрам М. всю жизнь управлялась. Так она сама называла работу на кухне, у печи, приготовление пищи и для себя и для скотины. Кормила утром куриц, поросенка, корову. Это все тоже управлялась. По утрам жизнь у М. била как говорится ключом. С раннего утра и часов до 11-12 М. не знала ни минуты покоя. И так почти всегда.
«Ему и так ладно и так ладно» - про кого то говорила М. Никак не вспомню. А может быть это М. про себя так  говорила: «Мне и так ладно и так ладно». Скорее всего так и было.
Бабушка Анна по словам М. демонстрацию называла «Абосрация» в шутку. Одно время М. ругалась в шутку: «Пошел к кобыле в манду». По моему так она говорила Геннадию не помню при каких обстоятельствах, но не всерьез.
Когда я что нибудь делал и у меня не получалось, я переделывал. Если М. это видела она нередко мне при этом говорила: «Што, обчертался?» или «Што, обмишулился?».
«Ходит, как подоёный» - про кого то сказала М.  Говорила М. и так: «Што ты ходишь, как Саврас без узды?», конечно в шутку. «На  леченом коне далеко не уедешь» - говорила не раз М. «Это на воде вилами писано» - много раз я слыхивал от М. по разным поводам.
Было время я на прогулку ходил часто. М. по этому поводу нередко мне говорила: «Опять собираешься гулять. Давно ли ты ходил? Сидел бы дома. Нечего каждый день шататься».  А иногда я денек другой никуда вечером не иду. М. видит, что я никуда не собираюсь, возьмет и пошутит: «Ты знать, сегодня никуда не идешь. Где это записать то? Надо на стенке зарубку зарубить».
Иногда я с работы приходил раньше обычного. М. видит, что я пришел не как всегда и говорит: «Ты что сегодня как рано пришел?», я отвечу, что были какие нибудь занятия, которые закончились пораньше, чем следовало.  «Раздевайся, да садись ужинать. Я сейчас соберу». И не успею я раздеться, умыться, а ужин уж  на столе. Я уж не раз говорил М., чтобы она не больно торопилась собирать ужин. Но М. так и дальше продолжала. Только войдешь  домой, не успеешь умыться, а ужин уж  на столе.
«Хрен редьки не слаще» - говорила М. Про человека, который удобно расположился, М. припоминается говорила: «Плохо ли ему тут? Не шатко, не валко».
Когда заходил разговор про озорников и хулиганов подростков, М. нередко говорила: «Дети теперь растут – безугрозица».  «Скоро хорошо не бывает» - говорила не раз М.
«Ты что не глядишь зенками то?» - иногда чем нибудь недовольная, спрашивала М.
Когда заходила речь о теперешней жизни, М. нередко говорила так: «Нехорошая сейчас жизнь. Один блуд развели. Только и слышишь развелись да не живут. Нет раньше этого не было».
Была у М. когда то корова «Писанка» и слышится мне как М. зазывает ее во двор. Когда М. снилось мясо, М. на другой день говорила:  «Сегодня мне приснилось мясо. Наверно заболею. Мясо во сне – к болезни». А когда М. во сне видела яйца, она говорила: «Яйца – к переборам».
У М. была в ходу поговорка: «Как без рук». Потеряется помню цедилка – М. говорит: «Куда  цедилка девалась? Ума не приложу. Без цедилки – как без рук».
Помнится на ул. Республиканской. Нагуляется Лариса зимой на улице, назябнется – идет к нам. М. ее спрашивает: «Что нагулялась Гулёна Ивановна? Раздевайся скорей. Замерзла! Гляди ка до чего нагулялась. Нос-от посинел как луковица» и т.д. Я имею в виду Ларису, дочь Геннадия. 
Про пьяных М. часто говорила так: «Налопался – на ногах чуть стоит», а иногда добавит: «Никак через губу не переплюнет».
Лекарства (настойки) М. частенько называла «мальханы». Подходит к месту, где стоят пузырьки и, собираясь сделать натирание скажет: «Надо брать мальханы, да натирать ноги. Опять ведет» (сводит сухожилия). Одно время М. каждый день натирала ноги настойкой  календула. Помогло. В последнее время М. на то, что ведет ноги не жаловалась.
Кому то из внучат, а может правнуков сидевших у нас, М. помню говорила в связи с тем, что он то и дело плакал: «Ты что какой боляток. Дотронутся нельзя. Сразу и заплакал».
И до своей смертной болезни и во время болезни, а во время болезни чаще М. мне нет, нет да говорила: «Николай, ты что за отца то не молишься? Ты хоть три поклона положи. Твоя молитва скорее моей дойдет».
«Николай, подай- ка мне пальтушку» - так выражалась М. когда надо было ей коротенькое пальто (например для того, чтобы окутаться, лежа на кушетке).
Помню еще на ул. Республиканской: пошлет меня  М. в конюшню или в погреб за чем нибудь. А я что нибудь задержусь, не сразу найду что надо. Потом вхожу, а М. и скажет: «Колька, да ты что? Как сквозь землю провалился. Жду, жду, а тебя нет и нет». «Иду, иду» - говорю я. А М. и скажет: «Иду. Давно бы придти надо. Я уж ждать устала. Чего ты там делал?»
В последние годы, даже во время болезни М. ложилась спать около 8 часов вечера. А я иногда садился за стол, что нибудь читал. М. заснет, потом проснется и видит – горит свет, проникая в спальню. Спросит меня: «Николай, ты что делаешь?» Я отвечаю: «Читаю М.» А она мне: «Ложись спи». Я иногда скажу: «М. я тебе не мешаю,  ты спи, а я немного почитаю». А М.: «Вот именно мешаешь. При свете мне не спится». -  Ну ладно, я сейчас лягу» - отвечал я. И вскоре ложился тоже спать.
Помнится, одно время, еще жили на Республиканской ул. М. не однажды применяла слово «перекотрял» (перевернул). Иногда я что нибудь искал в комоде, а как следует не уложил рубашки, майки, платья. После меня М. полезет за чем нибудь в комод, видит что я не уложил как надо и скажет: «Колька, ты что тут как всё перекотрял? и начинает устраивать по своему вкусу.
Не помню про кого сказала М. про своих или про чужих, но она сказала так: «Какой бедовый мальчишка, чего бы нибудь да озоровал». Скорее всего про кого то чужого мальчишку.
«Бывало сидишь как на угольях» - говорила М. про деревенские собрания, на которых представитель от с/совета агитировал («загонял») в колхоз.
М. с Лариской (дочь Геннадия) водилась долго. Лариска иногда по весне выбегала на улицу плохо одетая, рискуя простудиться. М. нет, нет да проберет ее: «Ты что побежала голиком. Оденься как следует. Давно ли ты чезла». «Чезла»- значит болела.
«Ты что чешешься, как шелудивая лошадь?» - кого то из нас своих спросила в шутку М., может быть даже  меня, когда у меня зачесалась спина.
На другой день после основательной выпивки (еще на Республиканской) М. нас иногда и поругивала: «Вы какие то беспутные. Выпили бы немного, да и хватит. Так нет. Вам мало. Вам надо еще бежать».
Помню были случаи. Натопим печку, в избе тепло. Я схожу зачем нибудь в коридор, а дверь как следует не закрою. М. увидит, что в дверь холод идет и скажет: «Ты что, Николай, дверь не закрыл? На вольный то свет не натопишься». И торопится закрыть.
М. часто говорила «перекувыльнулся» вместо «перевернулся». Например «перекувыльнулись санки».
Сегодня 15-10-74 приснилась М. Мы с Геннадием сидим за столом, а М. нам принесла грибов и сказала: «Ешьте». Мы начали есть.
Когда мы жили на ул. Республиканской у нас, а днем у М. все время были внучата. Они еще подрастали и нередко прямо в избе поднимали озорство. М. делает что нибудь на кухне, выходит в коридор, на улицу, во двор. Видит, что лишнего разгулялись внучата и начинает их поругивать: «Ребятишки, вы что как озоруете. Пол ходуном ходит. Перестаньте сейчас же, а то сейчас по порке дам. А то собирайтесь да идите гуляйте на улицу. Я не успеваю пол мыть». Ну и притихнут не на долго внучата. Но прежде чем так сказать М. перед этим несколько раз скажет помягче. Только скажет – пройдет несколько минут и снова то же самое. Но все равно порку М. никому не давала, только попугает их своей строгостью, да иногда возьмет в руку тряпку и пригрозит пустить ее в ход. Или скажет так: «Ну ка , где у меня ремень?» - и делает вид, что ищет ремень. Наступает тишина. А М. скажет: «Вот только ремня никак не найду, а то я с вами расправлюсь». На этом все и кончается. А чаще говорила чуть иначе: «Вот только ремня не найду, а то я с вами сделаюсь».
Помню еще давно, придет  с рынка Средного или Мытного поставит сумку, разденется и говорит: «На рынке – за что ни возьмись – все дорого. Уйму денег извела. Никаких денег ненапасимо». И начинает перечислять цены на некоторые продукты.
«Хрен редьки не слаще» - говоривала М.
«Надо в стреле себя держать» - говорила М., имея в виду определенные обстоятельства, при которых простота нетерпима. О чем конкретно шла речь не припомню.
«Перестаньте ка вы болтать то всякую нетовщину. Выпьют тараканьего сусла на грош и мелют не знамо что». - Так помнится не раз говорила М. нам, сыновьям, лишнего разболтавшимся во время выпивки.
Брат Анатолий недавно опять говорил, что когда еще жили в Тайнове сосед ему рассказывал о дедушке Василии. Когда дедушка был еще молодой, лет возможно тридцати, он нередко работал в мастерской, стоявшей впереди его дома в огороде. Делал валенки или для себя или быть может по заказу. Под горой стояли чьи то срубы. Дедушка Василий утром, начиная работать, ставил туда целую четверть (3 литра) водки (может быть самогона, трудно сказать) и там же клал чайную чашку. В течение дня, работая, он несколько раз приходил в срубы угощаться. К вечеру он выпивал всю четверть. И пьяного его не видели. Крепок был. И так он любил выпить до старости. Сердце свое повеселил.
Подходя к Игорьку, который в стороне чем то занимался, М. иногда говорила и так: «Ах ты шалун, ах ты шалунишка, ты что тут делаешь? С игрушками играешь. Ну играй, милый играй».
Когда жили на ул. Республиканской помнится как в дошкольном возрасте приходила к нам, нагулявшись зимой Лариса, дочь Геннадия. Назябнется, идет к нам, стучит в дверь. М. открывает ей и видит, что она плачет: «Ты что Ляля плачешь?» - «Озябла» - отвечает плача Лариса. «Озябла? Так ты что до чего догулялась? Раздевайся скорее! Перестань реветь то». И М. начинает раздевать девчонку. Так было много раз.
Иногда бывало так, устанешь на работе, придешь, поужинаешь, сядешь газету почитать. И немного посидев за столом, начинаешь дремать еще часов в 8 вечера. М. увидит, что я клюю за столом и скажет: «Колька, ты что за столом спишь? Давай ка разбирай постель, да ложись на кровать». И я вскоре ложился.
«Пожалуй  ищи  непотерянное» - говаривала в подходящих случаях М.
Помню М. болела. Я работал. Утром встану в 5 утра, приготовлю что надо, поставлю в передней комнате на стол. Покрою. Приходит время – около 6 утра М. просыпалась. Я ей принесу теплой воды в блюде – М. умоется, сидя в кровати, утрется полотенцем. Опять приляжет. Скажет: «Я тоже скоро буду вставать». Потом время идет, идет – смотришь половина седьмого. Сядешь, посидишь на диван поговоришь с М., она поговорит. Потом смотришь – без 15 минут семь. Говорю: «Мне пора М. на работу». А М. скажет: «Ты что сидишь, собирайся, да иди. Опоздаешь». Встаю, быстро соберусь, попрощаюсь с М. до вечера и ухожу. Оденусь в прихожей, открою дверь и из двери скажу: «Ну М. я пошел. Не болей здесь». И выхожу с тяжелым чувством. Надвигалась катастрофа, огромное горе.
Еще когда жили на Республиканской помню М. что нибудь да ищет. Ищет, ищет и найти не может: «Куда девались ножницы? Нигде не найду. С ног сбилась. Как сквозь землю провалились. Целый уповод ищу. Куда сунула  ножницы бестолковый баран. Ничего памяти не стало. Колька, помогай мне. Ищи ножницы». И я начинал искать. Потом где нибудь да находились. М. и радовалась и удивлялась: «Гляди куда положила» - говорила она.
Когда  в своем доме помню я не всегда аккуратно одевал свою обувь, иногда садился при этом на стул, который стоял у двери в передней. М. в этом случае мне говорила: «Ты что как Федулыч вперед прошел обуваться?».
Не раз были случаи, собираясь погладить брюки я замечал, что они слегка поблескивают,  т.е. загрязнились и говорил об этом. «Брюки у меня и помялись и немного загрязнились. Надо погладить». М. услышит и скажет: «Ты ведь залезешь в одни брюки и не вылезаешь. Сними их, одень другие. А эти я тебе постираю». Я чаще говорил: «Еще немного похожу, а потом уж и выстираешь».
Иногда М. наказывала мне что нибудь купить, когда я уходил в город. И зная мою забывчивость говорила: «Да помни что тебе говорили, держи в голове то, не забывай» - «Ладно» - отвечал я и уходил.
М. почему то плохо различала звонок к нам и к соседям. И поэтому когда раздавался звонок М. всегда меня спрашивала: «Николай, это к нам?» - «Нет М. это не к нам, а к соседу. Это звонок слабый, а к нам сильнее» - отвечал я.
Когда жили в своем доме припоминаю М. придя из магазина частенько говорила: «В магазине – хоть шаром покати, ничего нет».
Когда я включал репродуктор раньше времени (когда еще шла обедня) М. сразу мне говорила: «Николай, ты што включил облаев то. Не слыхали их. Выключи, еще обедня не кончилась». И я конечно выключал.
Сегодня 8-11-74 мне приснилась М. Я в передней и вижу из ванны, помывшись и одевшись идет М. Я спрашиваю: «Как твои дела то?». А М., отвечает: «Как дела? – Нормально» и пошла в спальну. А я вчера вечером перед тем как лечь спать помню подумал: «Давно мне М. не снилась. Хотя бы во сне с ней поговорить». Вот и поговорил.
Когда жили в своем доме, еще давно помню иногда я собирался под хмельком на прогулку, или в кино, а погода была плохая. М. в подобных случаях мне говорила: «Колька, неужели ты пойдешь в такую погоду? С ума чай не сходи. Сиди дома. Другой раз сходишь». И я как правило, хотя и не всегда, никуда не шел.
Когда Лариска лет 5-6 увязывалась вместе с мамой мыть пол, М. ей не отказывала. М. моет, а в сторонке Лариска моет. М. поглядит на нее и говорит: «Эй, мылья, а мылья, ты что как плохо моешь? Гляди ка сколько грязи оставила. Только размазала, балакуша. Ну ка уходи отсюда, мой у порога, я здесь сама вымою». Лариска переходит на новое место, а М. после нее моет снова.
М. про Лёньку все время говорила: «Ленька – хороший парень».
О некоторых невзрачных женщинах М. помнится говорила: «Она женщина плостенькая, невидная – хворому волу задницу заткнуть». Выразительно все таки говорила М. А неграмотная.
Когда выключали отопление зимой или осенью или воду, М. обычно говорила: «Опять у них какая то несеря» т.е. неполадка.
Когда я выбегал налегке на улицу в прохладную погоду М. мне говорила: «Ты што разжарился, побежал раздетый. Смотри сядешь на коршни то – парой не сдернешь».
Когда М. надо было сказать вспотела, она чаще говорила «взопрела».
«Не хвались на двор идучи, сначала сходи посери» - не раз говорила М. такую поговорку.
«Ну уж наши товарищи зря не плюнут – или на стол, а то так прямо в чашку» - не раз говорила М. в подходящих случаях.
Лариска, когда подрастала в дошкольном возрасте каждый день была у нас. М. с ней водилась. Обедала тоже у нас. Была она худенькая. Посадит М. ее обедать. Поест она немного потом говорит: «Больше не хочу баба». А М. ей нередко говорила: «Ешь Ляля еще. Ты посмотри какая ты худенькая, как молявка. Не будешь есть – так такая молявка и будешь. Надо больше есть».
«Волков бояться – в лес не ходить» - не раз говорила М.
Помнится, еще много лет назад, открывается дверь и входит М. Ставит сумку. Ходила в магазин. Начинает раздеваться и говорит: «Погода никуда не годится. То и дело дождь льет. Везде грязь непролазная. Гляди того галоши оставишь. Если бы не дела – не вышел бы из дома».
Не однажды на Республиканской было так: пошлет меня М. за чем нибудь, что ей срочно надо, в коридор или в чулан, а сама продолжает свои кухонные дела. Я уйду и ищу предмет, который ей надо. Да нахожу далеко не сразу. М. ждет меня, ждет и теряя терпение громко говорит: «Колька, да что ты там делаешь – целый уповод тебя нет. Как сквозь землю провалился» - «Иду» - отвечаю я и несу нужную М. вещь. А М. в нетерпении говорит: «Ну уж ты Николай и нетороплив. Давай скорее – идешь как не к седнию тебе надо. Чай дело то не ждет» - и забирает у меня то, за чем послала. Да иногда в этом разговоре вставит и такие слова: «Ждешь, ждешь. Все жданы пройдут – а его всё нет и нет. Ну, тебя только за смертью посылать. Вот уж не скоро умрешь – поживешь». Правда слова: «Все жданы пройдут – а его всё нет и нет» М. говорила обычно в том случае, когда меня долго не было с работы или когда я долго не приходил из города.
А иногда М., послав меня за чем нибудь и ожидая, когда я принесу нужную ей вещь говорила чуть-чуть иначе: «Колька, что я тебя никак не дождусь. Целый уповод нет тебя. Не найдешь что ли?» - спросит издали М. – «Сейчас, иду» - отвечу я. «Ну и сейчас. Твой сейчас надо ждать целый час». Я несу нужную вещь. М.  нетерпеливо говорит: «Ты что идешь – не торопишься? Как не к седнию тебе надо. Давай скорее» - и берет долгожданную вещь.
М. не только нас, своих сыновей, оберегала от простуды, но также оберегала от простуды и своих подраставших внуков и правнуков. Помню все Лариска еще в дошкольном возрасте все просилась гулять, а М. ей все говорила: «Не ходи Ляля на улицу. Сегодня холодно». А Лариса  говорила: «Нет, баба, сегодня тепло. Я пойду погуляю?» А М.  скажет: «Тепло? Как бы не тепло. Тепло – с носу потекло». 
Пахтать сметану. Прорубь на реке.  «Природа науку превышает» - однажды помню в подходящий момент сказала М. «Из грязи да в князи» - не раз я слышал от М.
Иногда направляясь в магазин или на рынок я брал денег. Когда не было мелких, М. давала мне покрупнее с запасом. Да не забудет скажет: «На тебе деньги, да все то не изводи». А я пошучу: «Все изведу, пропью». А М. на это скажет: «Ну, ну – не вертись. Бестолку то не просовывай. Поберегай на черный день».
У М. было выражение «без малого». «Без малого две недели прошло» - говорила к месту она. Если в месяце 31 день, М. про такой месяц говорила: «Этот месяц со днем», а если в месяце 30 дней, М. говорила: «Этот месяц безо дня».
Иногда у М. чесалось в ухе и М. говорила: «Что то в ухе чешется, наверно скоро похолодает».
Давнишних, всем известных пьяниц М. называла: «закудёмный пьяница». Кота, который ночи гуляет, а весь день спит то на кушетке, то на постели, М. помню называла «лежень» и «лежебок». Когда надо было сказать «худенький» М. нередко говорила «лядащенький».
Когда М. надо было сказать: «Жарко натопили» (печку, ванную) М. часто говорила: «Как нажарганили».
«Козонки и подкладышки» - называла М. слова, сказанные с расчетом и не совсем безобидные в разговоре. М. в разговорах тонко разбиралась и я не помню случая, чтобы она как то проговорилась. Может и были такие случаи, но мне не припоминается.
Когда к нам приходили внуки и правнуки М. они иногда добирались до моих книжек, не говоря о журналах. М. увидит, что малыш берет нужную мне книгу и может ее недолго думая измять или изорвать, подходит и забирает книгу и говорит: «Не тронь, Ляля, это дяди Коли книжка. Дядя Коля будет ругаться». И даст какой нибудь потрепанный журнал. А нередко Лариса (да и не только она) придет к нам, сядет за стол и скажет: «Баба, дай мне бумаги и карандаш, я буду писать». М. даст ей бумаги, карандаш. И Лариса начнет писать разные каракули. А потом показывает М.: «Баба, погляди, как я написала». А М. похвалит: «Хорошо написала. Лучше некуда. Давай пиши еще».
Когда мы жили в своем доме нередко во дворе бывал шум по разным поводам. Геннадий несдержан и его голос раздавался всех сильнее. М. в связи с этим говорила: «Ну Енка и горлопан. Горло как проткнуто». Иногда про него говорила и «Граммофон».
Помню, в своем доме жили, придет М. с рынка, поставит сумку, начинает раздеваться и говорит: «Ну сегодня и холодно. Мороз, да с ветром. Так дух и захватывает. Замерзла. Так бы и залезла на печь. Плохо все таки без печи. Погреться негде».
Когда кто нибудь из нас или хорошо знакомых людей скажет что нибудь неправильно, М. , опровергнув сказанное говорила: «Скажут – так не знаю куда деть». Конечно не в присутствии тех людей, кто сказал. Но если неправильно сказал я, М. меня тоже поправляла. Во многих жизненных вопросах М. разбиралась получше, чем я.
Как то мне запомнилась картина. Поужинав я сяду на свое обычное место за столом и что нибудь читаю или пишу. Гляжу М. подходит к календарю, срывает листок и дает мне, говоря: «На, читай». Я беру  и читаю. Когда скажу: «Ничего интересного нет», когда прочитаю М. что нибудь.
В последние годы жизни в своем доме М. не раз говорила, чувствуя, что силы уходят: «Умом не знаю что бы сделала, а силы ушли, руки хотя и делают но не так».
Когда у нас, у своей бабы Любы были в гостях правнуки или внуки они редко сидели тихо, все играли друг с другом и задевали друг друга и кто нибудь частенько ревел. Помню нередко плакала  Лариса. Иногда и от всякого пустяка. М. иногда ей, помню, говорила: «Ты что Ляля, как боляток. Нельзя до тебя никому дотронуться. Тут же и заплакала. Что ты ревушка-коровушка. Играй, как все играют, не плачь. А вы ребятишки не трогайте ее».
«Глаза страшат, а руки делают» - много, много раз я слышал от М. эту поговорку. «Слезами горю не поможешь» - часто говорила М.
Как все же любила М. поговорки и выразительные слова. И как много она их знала, простая неграмотная моя М., не умевшая расписаться иначе, как крестом. Когда то давно еще М. пользовалась выражением «как ножом по сердцу» в некоторых случаях, когда надо было выразить чувство внезапной и сильной тревоги.
«Прозвонок» называла М. Ларису, когда она громко плакала из за какого нибудь пустяка. «К разговору не пристал» - говорила М. , если кто ни слова не произнес во время разговора о деле, которое касалось всех.
Когда то М. сказала слова: «Вам что не сделай – все не так, да не ладно». По какому поводу и кому сказала эти слова М.? Никак не могу вспомнить. Кто из нас и чем вынудил М. сказать эти слова? Про одну из женщин, живших на Республиканской недалеко от нас, помню М. говорила: «Разве ей можно что говорить. Она тут же разнесет по всему поселку».
«Ты ей скажешь слово, а она тебе – десять. Ее ничем не убедишь» - про кого то помнится говорила М. А может быть М. говорила и так: «Он ей скажет слово, а она ему – десять. Ее ничем не убедишь».
«От чего солдат гладок? Поел – и набок» - нередко говорила М. к случаю. «Мартын воду на хвосте принес» - нередко говорила М. весной, когда начиналось половодье.
Помню пошлет меня М. за чем нибудь , поскольку самой ей не всегда есть время. Делает дела на кухне. Я пойду, найду что надо не сразу. М. ждет, теряя терпенье. Наконец я несу нужную М. вещь, но иду не спеша.  М. видит, что я не тороплюсь и говорит: «Колька, да ты что как идешь – неторопом? Попроворней шагай. Мне ведь ждать тебя некогда – у меня дела».
В редких случаях М. пересаливала щи. Накладет мне щей, скажет: «Садись, Николай, обедай». Сяду я за стол обедать, попробую – солены ли и говорю: «М. щи есть нельзя, пересолены». М. подойдет, попробует и скажет: «Да правда, Колька. Я наверно два раза посолила. Возьми, добавь кипяченой воды и можно будет есть». Я добавлю и пересол уменьшается. Начинаю обедать.
Последние годы жизни М. Частенько болела. То  кашель откроется, то грипп. Иногда она лежит на диване или кушетке и жалуется, что плохо топят, холодно. Скажет: «Николай, принеси чего нибудь, набрось на меня, я что то зябну». Я принесу когда ее старенькое пальто, когда свое черное и тяжелое. Помню, принес я свое пальто и окутал М. М. сначала вроде не заметила. Потом немного погодя и говорит: «Николай, ты что на меня вворотил свое пальто? – Такую тягу. Под ним задохнешься». И свалит его. «Давай принеси мне мое пальто. Оно полегче». И я убираю свое тяжелое пальто, несу ее, что полегче.
«Небо и земля пройдет мимо, а мое слово мимо не пройдет» - говорила М. про Слово Бога.
Приснилась М.: Мы с Геннадием собираемся выпить. Он сидит за столом, а я подхожу к буфету. Потом поглядел в окно, а перед домом М. и ее кто то зовет из женщин вытаскивать мусор из подвала. Зовет настойчиво. Я услышал и кричу М. в окно: «М., не ходи туда, тебе работать нельзя», имея в виду ее возраст и здоровье. И в этот момент проснулся.    26-XI-74.
После ночного снегопада в начале зимы – в конце ноября-декабря М. первая выйдя по какому нибудь  делу  во двор и потом придя домой говорила: «Ночью снегу нанесло в бродок». Я слышал у М. такое выражение не раз.
«Прясло» - так называла М. деревянную изгородь нередко.
«Дверь на пяте не стоит» - говорила  М., когда у нас на старой квартире в своем доме ребятишки то и дело то к нам, то пять на улицу уходили и без конца хлопали дверью. М. обычно говорила так: «Ребятишки, да вы что бродите взад-вперед. Дверь на пяте не стоит. По-моему  пришли – так сидите и играйте. А то так идите гуляйте. А не бегайте без конца то домой, то из дома».
Был у нас когда то блудливый кот. М. все время называла «блудня».
«Ах вы проваленные» - ругала не слишком строго М. разоровавшихся у нас внучат – «Вы перестанете озоровать или нет? Сколько раз я вам говорила: не озоруйте? Я вот возьму ремень,  да так по заднице то нахлопаю, что задницы садится давать не будут». Ищет ремень, берет какую нибудь тряпку, при этом говорит: «Гляди ка ты. Говоришь, говоришь – и все одно и то же. Как от стенки горох». Подходит с тряпкой. «Ну ка, кого первого напороть?» - спрашивает М. Наступает полная тишина. «Гляди ка ты, озорство открыли – никакие уговоры не берут» - заключает М. и отходит.
Приснилось сегодня 28-2-74. М.   Пришла к нам какая то женщина с маленьким мальчишкой. М. ему положила чего то в блюдо, он сел за стол и пообедал. Потом приснилось М. убирается на кухне и говорит: «Сейчас пойду в церковь». А я говорю М. «М., тебе бы надо ходить в церковь только летом. Сейчас трудно».
«Енка, перестань хабалится. Ты што болтаешь всякую нетовщину» - говаривала М. разговорившемуся под хмельком на вольные темы Геннадию. Забыл добавить к сказанному М. и такие слова: «Слушать не хочется».
«Скоро хорошо не бывает» - это М говорила не однажды.
Если после варки картошка не рассыпалась, М. говорила: «Неважная  картошка, какая то мыловая».
Пойдет М. в конюшню,  покормит куриц или еще что то  сделает, придет домой  и говорит: «Надо нести жрать поросенку, проходу не дает, орёт – как будто его режут». И начинает ему готовить жратву.
Об убое скотины М. говорила: «Так суждено от бога».
Попав на рынок, М. сначала походит по нему, посмотрит что есть, поинтересуется ценами и только потом купит, что ей нужно. Конечно, когда время позволяло.
«Не судите, да не судимы будете» - нередко повторяла М. слова из Евангелия.
Не могу вспомнить кому, но М. говорила: «Вот возьму за коски, да так и надергаю». Но говорила это полусерьезным тоном. Злости в ее словах никогда не было.
А трудностей выпадало на ее долю слишком много. Замуж вышла в д. Долгово в 1913 г. Шесть лет напряженной работы в общей семье Синцова Степана Тимофеевича. Первая сноха у пожилой свекрови и пожилого свекора. Хозяйство большое, дом большой, пол некрашеный. Работы непочатый край. В поле работы еще больше. М. работала не щадя сил. Переутомилась и заболела. Чуть не умерла. Лежала без сознания. Призывали священника. Лежала на грани жизни и смерти. И не день, не два. Но каким то чудом поднялась, выздоровела. Была еще молода. Это было что-нибудь в 1918 г. А война 1914 г. – первая мировая. Без трудностей и переживаний не обошлось, хотя папанька наш на этой войне и не был. После войны трудные годы революции с голодными годами. Это тоже не прошло мимо. Все это было пережито. Коллективизация, собрания в деревне, на которые М. ходила вместо папаньки когда он работал в Н. Новгороде возчиком. Раскулачивание Грачевых и злоба деревенских голопупых   лодырей на всех, кто жил мало-мальски лучше их, на обыкновенных середняков, как наш папанька с М. Все это как ножом прошлось по сердцу М. Потом переезд в город, во время которого папаньку и М. обобрала и в соответствии с законом и с вопиющим  беззаконием обозленная   сгоравшая от зависти деревенская беднота. Забрали лошадь со всем сельскохозяйственным инвентарем, хотели забрать дом под избу-читальню бесплатно (правда сельсовет это не разрешил и дал согласие на продажу дома как своего). Забрали все что было посеяно и обработано в поле, добились того, чтобы мы за всю деревню отдали свою корову в счет мясопоставок, обещая  за это заплатить, но так и не заплатили ничего.
Весь этот кошмар – удел моих родителей. Как это могли выдержать М. и папаня? Забыл написать о том, что прожив 6 лет в общей семье папанька и М. не получили от большого дома ничего –ни задней, ни передней. Им дали только мастерскую, что стояла на усаде. В ней сразу жить было нельзя и М. с папаней после тяжелого, несправедливого дележа года 2 жили у Емели с Аксиньей. Емеля был весь во вшах и вши набросились и на папаньку с мамой и на нас ребятишек – Геннадия и меня. Это было ужасное существование.
После переезд в Н. Новгород в 1931 г., как ни тяжела была жизнь в эти времена, родители вздохнули, избавившись от окружения злобных  деревенских бедняков, мечтавших поживиться чужим добром и действительно поживившихся добром своих тружеников – соседей.
Но жизнь готовила новые беды. Начиналась Отечественная война 1941-1945 гг. Папанька в это время был тяжело больным. После операции по поводу язвы желудка. Но у папаньки был еще в полном развитии склероз. И в 1942 г. его не стало. Умер 4 февраля от кровоизлияния в мозг. А меня уже дома нее было. Я уже служил, Анатолий тоже. Вскоре и Василия взяли. Осталась М. с Геннадием и Тоней. Муж умер, дети на войне, жизнь впроголодь. Новые испытания терзали М., грозные, тяжелые, трагические. Работы у М. – по горло. Была корова, кормов доставать было очень трудно. И М. металась, то продавая молоко, то бегая за кормами и таская их на своем слабом горбу. А на душе – скорбь утраты, тревога за детей, ушедших на войну. И.М. не выдержала. Появилась гипертония. И М. стало еще тяжелей. Но жизнь приготовила для М. новые испытания. В 1945 г. умер отец М. – дедушка Василий. Как это переносится – кто пережил, тот знает. А в 1950 г. умирает и бабушка Анна – мамина мама. Новые безутешные страдания.
Болезнь у М. еще сильнее обостряется. 30 лет мучила эта болезнь (гипертония) М. параллельно с тягостными и скорбными воспоминаниями,  до самой  смерти.
Нет не легкой была у М. жизнь. Трудной была у М. жизнь. Но прожила М. свою жизнь по честному,  по-порядочному и не зря. М. всегда была доброй и человечной. Своей добротой, честностью, человечностью М. была очень большой человек. Это говорю я, ее сын, проживший рядом с ней почти полвека.
В конце 60 годов, когда Лариса подрастала, у нее с сестрой Софьей возникали частенько споры и недоразумения. И дома, и у нас. Лариса что-то хочет взять, а Соня не хочет дать, да еще оттолкнет. И так дело доходит до того, что Лариса заплачет. М. глядит, глядит, да начинает их унимать: «Соня, ты большая, ты что ее трогаешь?» - «Да, баба, она хватает без спросу все подряд» и  т.д. «Ну да она отдаст. Чего тебе жалко? Поиграет и отдаст. Она еще глупая. Ей надо уступать. У тебя чай ума то должно быть побольше». Глядишь, маленько потише станет.
Помнится в выходной – в субботу или воскресенье. М.  или сидит за столом или ляжет полежать. А я возьму и включу наш репродуктор «Север». Что нибудь поют или говорят. А М. не любила слушать радио. И скажет мне: «Николай, зачем ты включил облаев то? Не слыхали их, лают. Выключи ка». И я выключал. А иногда  и так: «Николай, сходи ка выключи дураков то. Лают – слова сказать не дают. Зачем ты включил - не слыхали их». И я шел выключать.
Когда огурцов в продаже становилось больше, что нибудь в начале августа и в дальнейшем М. покупала огурцы и солила их в 3 л бутылках и ставила в холодильник. Купит огурцов, принесет их на кухню и потом через некоторое время скажет мне: «Николай Алексеевич, тебе есть дело». «Какое дело?» - спрошу я. «Какое?» - скажет М. – «Сходи в лес нарви мне дубовых листков. И надо огурцы солить. Огурцы будут покрепче. Ну сегодня мне еще не надо, а завтра потребуются. Понял?» - «Понял, завтра схожу и принесу. Много ли тебе надо?» -« Да немного. Куда их много то насуешь?» И я ходил  не одно лето в Марьину Рощу за дубовым листом. И огурцы М. солила на славу. Душистые, твердые, малосольные. Ешь – так и похрустывают на зубах. Что по пирогам, что по огурцам М. была крупный специалист. Это уж все знали.
«Был конь, да весь изъездился» - про себя говорила М. в последние годы своей жизни.
«Дареному коню в зубы не смотрят» - этой поговоркой М. тоже пользовалась.
Иногда я включу радио – оно сначала говорит не надоедает. Потом начинает что нибудь играть раздражающее. И М. первая заметит и скажет: «Николай, что ты  включил дураков то? Лают – слушать не хочется. Сходи ка выключи». И я выключаю. 
Когда М. говорила о какой нибудь женщине, которая не боялась дела, не была ленивой, то выражалась обычно так: «Она была видная, расторопная, деловая».
Косарь, отъем, шесток, чело, заслон, клюка. М. помню  в последние годы жизни как то кстати и совершенно правильно о себе сказала: «Мне вот уж скоро 80 лет, а у меня и сейчас дела по дому из рук не валятся».
Вспоминается: подойдет М. к окну, смотрит на улицу, слышит кричат галки и говорит: «Ну, галки кричат –спина болит, наверно что нибудь будет» имея в виду, что переменится погода.
 Помню – управляется М. на кухне и вдруг у нее получится какая нибудь неувязка, что  нибудь прольет и т.д. Начнет ругаться: «Провалиться бы да и с делом те совсем. Ты бы от дела, а оно за тобой». Я иногда из другой комнаты спрошу: «Что случилось?» А М. ответит: «Молоко, Колька пролила» И начинает подтирать.
Когда М. мне, уходя что нибудь наказывала сделать, я потом нередко об этом забывал, что надо не делал. М. придет и поругает не сильно меня: «Говоришь, говоришь, толпишь, толпишь – все равно забудет. Хоть говори, хоть нет».
«Николай, ты что  включил облаев то. Что они лают. Ну ка их. Выключи ка» - и в таком варианте говорила М. мне по поводу включения радио.
В воскресенье, встав с кровати, я начинал убирать постель. Иногда, даже нередко, М. говорила мне: «Не убирай ка, я сама уберу. Больно ты плохо убираешь».
М. ложилась спать около 9 ч. Вечера, а я позднее. Садился за стол и что нибудь читал. М. поспит часок, проснется и видит, что в большой комнате свет через слегка открытую дверь и говорит мне: «Николай, ты чего делаешь?» Я  отвечу: «Журнал М.  читаю» -  «Давай спи ложись» -  «Сейчас М., еще немного и спать лягу. Я тебе мешаю?» - «Да, ты мне спать не даешь. Я вижу свет и мне не спится» - «Сейчас ложусь» - отвечу я. Сон у М. был не крепкий. А дверь совсем закрывать, чтобы свет не доходил, М. не разрешала. Может быть для вентиляции воздуха, а потом возможно потому, чтобы я слышал, если с ней что нибудь случится.
Помнится еще на Республиканской – вынесет М. курицам корму, поставит во дворе. Курицы сбегутся, едят. А М. отойдет или в погреб или в конюшню. Тут откуда не возьмись подходит к курицам свинья Геннадия и начинает у них жрать. Курицы по сторонам. Выходит М. и видит, эту картину. Бежит к свинье с палкой и кричит: «Усь,  проклятая!» Свинья поднимает башку «Хрю, Хрю, Хрю» и убегает. М. манит куриц: «Цып, Цып, Цып, идите ешьте». Подбегают курицы и опять начинают есть.
«Она ведь дура» - говорила с полным основанием М. о соседке Катьке – «Наболтает своему Мишке не знаю что, а он напьется да перед соседями и хулиганит».
«Что это я сегодня пью и пью – говорила М. иногда, подходя к миске и наливая квасу – Замучило питье. Это наверно я утром лишнего селедки поела». Такие  разговоры у М. были не раз.
Лариса в дошкольном возрасте была, как я помню худенькая. М. с ней несколько лет водилась, а потом все равно у бабушки своей то и дело была. М. посадит ее обедать -  Лариса поест, потом говорит: «Больше я не хочу, баба». А М. ей и говорит: «Ешь Лялька еще. Ты посмотри какая ты худая и бледная -  как плесень. Надо больше есть».
Сегодня 12-12-74 приснилась М. Мы с ней сидели за столом и хлебали щи. Потом я вытащил кусочек мяса и ем. А М. меня и спрашивает: «А в блюде есть еще мясо?» А я ложкой поискал, и говорю: «Нет М. мяса, осталась только кость». А потом еще поискал и нашел. Говорю: «Вот мясо». М. почерпнула мясо и съела. Хороший сон. Пообедали вместе, как прежде.
Помнится надо делать дела, а мы как будто с Василием чем то занимались другим, забавлялись. М. видит, что мы время попусту ведем и говорит: «Василий, Николай, бросьте ка вы недельем (или неделом) заниматься, займитесь ка делом. Нечего время зря вести».- «Сейчас начнем» - отвечал кто нибудь из нас.
 «Ты что идешь, как пеша вошь» - так мне помнится говорил папанька. Да и мама так говорила.
М. нередко пользовалась выражением «Ни на чьем ряду» - т.е. еще окончания дела не видно.
Что нибудь делаешь, что М. интересует, подойдет она, посмотрит и если работа далеко не закончилась, скажет: «Что у тебя дело то еще ни на чьем ряду. Что ты как долго?». Сама М. работала быстро и дела растягивать не любила.
Помню М. вечером скажет: «Завтра надо стирать. Стиру много накопилось».
М. все время ругалась, что плохо топят, начиная с осени. «Ну что они топят – труба чуть теплая. Целый день зябну – сугрев не берет. Пол холодный, как железный. В сапогах и то ноги зябнут. Ну и квартиры дали. Хоть издыхай».
Помню, еще давно, зашел разговор о евреях, о том, что они очень не любят, когда их называют жидами. М. при этом сказала, что во псалтыри про евреев написано «жидове».
Про очень крупных и упитанных женщин М. говорила: «Она здоровенная как печь».
М. помню глядя на пришедшего с улицы полного, розовощекого Игорька, сына Вячеслава с удовлетворением сказала: «Какой здоровый мальчишка, раскраснелся как боровик». Правнук М.
 Помню, про кого то М. говорила: «Сидит, валяет дурака, как будто его не понимают».
Когда М. слышала какие то слухи, не вызывающие доверия, нередко говорила: «Это какой то вал». Или кто сваливает свою вину на других М. тоже говорила: «На нас валы валят».
«К слову не пристал» - сказала М. не помню про кого, кто в разговоре, который касался и его, не принял участия, отмолчался.
После изрядной выпивки с братьями М. на другой день мне помню говорила: «Колька, ты что как вчера надулся? Ты ведь пьяный был. Да мало того, на прогулку надо ему бежать. Сколько раз говорила: Колька, никуда не ходи. Так нет, никакие уговоры не берут. Так и пошел».
Помнится в старом доме на ул. Республиканской.  Пройдешь иногда (зимой) из коридора в избу, а дверь как следует не закроешь и от двери по полу стелется холодный воздух. М. почувствует, что холодно и сообразив в чем дело, говорит, быстро  направляясь к двери: «Гляди ка ты на него, прошел и двери не закрыл. Николай, ты что дверь то не закрываешь? На вольный свет не натопишься». И закроет как надо дверь.
«Ума то нет так как зовут?» - этой своей поговоркой М. пользовалась нередко
«Колька, ты что за делом то не смотришь? Поставил суп разогревать, а сам куда то ушел. Закипел суп то. Иди ешь садись, я уж сняла его, на стол поставила» - говорила мне М. в тех редких случаях, когда я сам разогревал себе обед и забывал во-время снять его с керосинки.
Время около полудня М. открыла печь, сняв заслон и поставив его на пол, взяла отъем и вытащила чугун с теплой водой. Размяла картошку, сваренную в чугуне еще утром, вывалила в ведро с помоями. Добавила недоеденные куски хлеба, полила немного молока, налила ведро почти дополна теплой водой из чугуна. Помешала в ведре палкой и одев чесанки с галошами пошла к корове. Вошла в конюшню и корова, почуяв, что ей несут пойло, начала беспокоится и повернула круто голову, одним глазом разглядывая хозяйку и негромко промычала. «Ну что завертела башкой?» - сказала М. – «Сейчас дам». Но пройти между коровой и перегородкой было трудно. «Ну ка подвинься, что ты как встала» -  сказала громко М. и оттолкнула корову в бок. Корова не подвинулась. «Дочка, подвинься» - еще громче сказала М. и сильно толкнула корову. Корова переступила  и М. прошла. «На, пей» - сказала М. и поставила ведро. Корова опустила  голову и начала пить. Это было лет 20 назад.
«Николай, иди садись ешь, а то все остынет» - так звала меня М. не раз к столу, когда я сидел впереди и что нибудь читал. Причем в такой форме М. звала меня повторно, поскольку я вместо того, чтобы по первому приглашению М. все свои дела бросить и идти обедать, продолжал некоторое время дочитывать.
«Ну продавцы в магазине – как собаки. Нельзя слова сказать. Тут же тебя облают» - говаривала М., придя из хлебного или продовольственного магазина. Это еще когда жили на старом месте.
Придет суббота. М. собирается мыться. Скажет мне: «Николай, сходи пусти воду в ванной, пусть течет, а я пока собираться буду». Я схожу отверну кран и вода наполняет ванну. М. вынет из комода белье, соберется и скажет: «Я пошла мыться, а ты здесь самовар ставь, после бани пить захочется». Через 15-20 мин. Я начинаю греть чайник. Мылась М. недолго, не больше получаса».
«Ты что как растварел?» - задавала М. вопрос кому то из нас, дремавшему, сидя на стуле. Возможно мне, а может быть Геннадию. А может быть мне и ему в разное время.
Про кого то из располневших чрезмерно женщин М. помню говорила: «Ее так разнесло. Как тварь стала. Еле ходит. В дверь не уберется». Примерно так.
Когда я что нибудь ронял на пол, разбивал, М. в подобных случаях говорила: «Что у тебя руки то не держат. Как не тем концом вставлены».
«У дурака и речь дурацкая» – говаривала помню М., но не помню про кого.
«Верченый баран» - говорила не раз М. в шутку и Соне, своей внучке, когда она что нибудь вела себя несерьезно, с точки зрения М. «вертелась», и не только Софье и нам своим сыновьям.
М. не раз говорила: «Чужими руками только жар грести» по своему изменив известную поговорку.
 «Вилюшка» называла М. молодых девчонок не внушающих уважительного отношения. И по другому называла.
У М. в ходу было выражение «Согнуться в три погибели». Она им пользовалась, когда приходилось очень низко нагибаться, чтобы куда то пройти или что-то сделать.
М. управляется.
Раннее утро. М. уже помолилась, завязала псалтырь в белый платок и положила его на место, пошла на кухню. Собирается топить печь. Вот наклоняется над западней, берется за кольцо западни, пытается открыть, но западню заело.  «Да что ты будешь делать» - с неудовольством произносит М. Ищет топор, находит и подковырнув  западню острием топора, наконец открывает подполье. Берет ведро, спускается по лесенке и согнувшись набирает картошки, берет морковину. Вылезает наверх и закрывает подполье. Картошку отставляет в сторону. Вот подходит к шестку, открывает печь, заслон ставит в сторону, чтобы не мешал. Берет отъем и вытаскивает из печи большой чугун с теплой водой. Выливает воду в ведро с помоями, опрокидывает  в ведро чугун с вареной картошкой и отставляет  в сторону, чтобы вскоре отнести корове пойло.
А теперь хочет начистить картошки. Открывает ящик стола, берет нож, садится на деревянный со спинкой стул и над пустым ведром начинает чистить картошку. Ленточки очисток чуть слышно ударяются о донышко ведра. Чистит М.  очень быстро, движения ее уверенны, и картошину за картошиной кладет на стол. Очистив картошку, накрошила ее в большое блюдо. Налила воды, вымыла картошку и слила воду, налила еще раз, перебирая картошку пальцами, вымыла ее еще раз и снова слила воду и так несколько раз, пока вода перестала быть мутной.  Вымыла морковину и нарезала моркови, потом нарезала луку.
Теперь М. решила отнести корове пойло. Нашла молоко, полила в ведро немного молока, помешала палкой в ведре и поставив ведро к порогу начала одеваться. Одела телогрейку, чесанки с галошами. Взяв ведро, толкнула дверь, открыв ее и вышла в коридор. Дверь закрылась и М. пошла вдоль по коридору. Глухо слышались ее постепенно затихавшие шаги. Через некоторое время М. вернулась, разделась и вот опять на кухне. «Ну теперь надо затоплять печь» - подумала М. Берет с полу принесенные еще вечером дрова и начинает их укладывать в печи клеткой. Так дрова быстрее загораются.