Да, конечно

Ты ревновать меня не можешь.
Ревнуют близких, дорогих, любимых, тех, кто владеет сердцем драгоценным, но этого не ценит, изменяя. Но ты мне сердца своего не отдавала, и даже крохотной частицы от него…

Я предлагал тебе любовь и ласку, объятья, нежность рук и поцелуи губ, которыми я мог осыпать твое тело мильоны раз, и наслаждение утехи твоей плоти принести неслыханное, не испытанное никогда еще тобою. Но ты отвергла эти притязанья, другому предпочтя меня. Возможно ль это ревностью назвать? Скорее горечью, досадою, обидой. Хотя и боль, сравнимая лишь с адской пыткой пронИзала насквозь израненное сердце…

Но на алтарь твой я ведь положил не только свою плоть, но душу полностью и без остатка! И пусть ты не взяла ее, не приняла мой дар, но Отдал я ее тебе, тебе одной. Да, я могу и ласку подарить другой, могу и стих кому-то сочинить, и комплиментов множество отсыпать. Но душу никому я не отдам, поскольку дар назад не принимают. И пусть отвергнут он тобою был, так пусть же невостребованным так и остается… Моя любовь нетленна и принадлежит тебе одной! Я честен пред тобой, и это не слова, а правда!

Да, ревность жжет порой меня, когда другим ты милые улыбки расточаешь, кокетничаешь и флиртуешь с кем-либо. Но вправе ль я тебя к кому-то ревновать, коль я любим тобою никогда и не был? Ревнуют близких, тех кто изменил, но разве можно называть изменою поступки тех, кто и не присягал?

Мечта влюбленного — взаимности отрада. Кто ж не познал такого счастья, тот навеки обречен лишь на страдания: терзаться мукою несбывшейся мечты и тешить душу иллюзорной думой, в фантазиях себя воображая на месте быть счастливого героя.

Я не виню тебя, к любимым нет претензий. И что бы ни случилось, впредь, как прежде, до скончанья дней тебе я верно поклоняться буду словно божеству. И если толика, хоть кроха твоей чувственной души мне в дар перепадет, хранить сей дар я буду бережно и свято.