Роман

 
Глава двадцать четвертая

  Владимира очень огорчало, что отцу не суждено было дожить до вступления в дело старшего внука. События, которые совершались в том году, после пасхи, Андрею было шестнадцать лет, когда он вышел из училища. За последнее время он сильно вырос и после конфирмации, пастор  их друг семьи, в энергетических выражениях, призывал его к умеренности. Он начал одеваться, как взрослый, отчего казался еще выше. На шее он носил оставленную ему дедом длинную  золотую цепочку, на которой висел медальон с гербом их рода. Гербом довольно меланхолическим: его неровно заштрихованная поверхность изображала болотистую равнину с одинокой и оголенной ивой на берегу.Не забывал одевать старинное фамильное  кольцо с изумрудной печаткой..
А вот его отцу, Владимиру, перешла в наследство большая библия. С годами Андрей стал сильно похож на деда, А его брат Сергей похож на отца. В особенности  напоминали старого  Кремниковского, его  круглый характерный подбородок и прямой, тонко очерченный  нос.
Волосы его, разделенные пробором и двумя заливчиками, отступавшими от узких висков с сетью голубоватых жилок были темно-русые, по сравнению с ними ресницы и брови- одну бровь он часто вскидывал  кверху,- выглядели необычайно светлыми почти бесцветными.
Движения Андрея, речь, а также  улыбка, открывавшая не слишком хорошие зубы, были спокойны и рассудительны. К будущему своему призванию он относился серьезно и ревностно.
То был в высшей степени торжественный день, когда Владимир после завтрака взял с собой сына в контору, чтобы представить его управляющему и бухгалтеру- кассиру и остальным служащим, хотя Андрей давно уже  состоял со всеми ими в самых лучших отношениях.
В этот день наследник фирмы впервые сидел на вертящемся  стуле в конторе. Усердно штемпеля, разбирая и перекладывая  бумаги. А под   вечер отправился вместе с отцом  в кладовые, где он тоже собственно говоря, давно  чувствовал себя как дома, но теперь шел туда представляться в качестве сотрудника.
 Он самозабвенно предался делу, подражая молчаливому, упорному рвению  отца, который работал не щадя сил и не раз записывал в свой дневник молитвы о ниспослании ему  помощи свыше.
Ведь Владимиру надлежало теперь возместить значительный капитал, утраченный фирмой по смерти отца..
Фирма же в их семье- была понятием священным.
Владимир щепетильно остро на все реагировал. За отцом он был, как за каменной башней.
Однажды вечером в гостиной он довольно подробно обрисовал жене истинное положение дел. Была уже половина двенадцатого, дети  и самая маленькая дочурка спали  в комнатах, выходивших в коридор. Третий этаж теперь  пустовал и там лишь время от времени ночевали приезжие гости.
 Жена Владимира, Анастасия, сидела на белой софе, рядом с мужем, который просматривал документы и курил сигару. Она  же склонилась над вышиваньем и, чуть-чуть шевеля губами, иголкой подсчитывала стежки.
Около нее  на изящном рабочем столике с золотым орнаментом стояла настольная лампа. Люстру в этот вечер не зажигали.
Владимир Кремниковский, которому уже перевалило за сорок, в последнее время заметно состарился. Его маленькие круглые глаза казалось еще глубже ушли в орбиты, большой горбатый нос и скулы стали  резче выдаваться вперед. А белокурые волосы, разделенные  аккуратным пробором, выглядели  слегка  припудренными на висках.
 Что же касается его жены, то она на исходе четвертого десятка полностью сохранила свою пусть  не безупречно красивую, но блестящую  внешность. И даже  матовая белизна ее кожи, чуть-чуть тронутой веснушками, не утратила своей природной нежности. Ее рыжеватые волосы мерцали золотом в свете лампы.
Отведя на мгновение от работы светло-голубые глаза, она сказала, что нуждается в дом работнице- помощнице. Муж же ее –Владимир- опустил газету на колени и вынул изо рта сигару, взгляд его сделался напряженным…. Ведь для него  речь  шла о новых денежных издержках.  Он все понимал, но ему было очень сложно  принимать какие- либо решения.