За час до рассвета

 

               
         Он   взглянул на часы, - 15.00. И только хотел подумать что-то о непунктуальности женщин, как его ухо уловило едва слышные шаги в коридоре. «Словно вор крадется», - отметил про себя и  весь как-то неожиданно напрягся.
     Чем четче слышались шаги, тем сильней билось его сердце. В дверь постучали. И не дожидаясь разрешения войти, распахнули. На пороге стояла она.
«Я могу войти?» - голос ее был такой же тихий и уверенный, как шаги.  Он кивнул, она вошла. Не дожидаясь приглашения, расположилась в стоящем напротив кресле.      
       Он едва сдержал охватившее его по непонятной причине волнение. Руки дрожали. «Надеюсь, не заметила», - мелькнуло в голове. Она была достаточно деликатна и сделала вид, что ничего не замечает. Чтобы разрядить обстановку, а может, просто чтобы выйти из комнаты и перевести дух, он предложил ей кофе. Она согласилась. Нет, кофе ей совершенно не   хотелось, она вообще его не пьет, но чувствовала, - сейчас так надо. Она вообще много чего чувствовала.
     Они сидели друг против друга. Она рассказывала о своих предложениях, он внимательно слушал, или делал вид, что слушал. А сам  украдкой разглядывал её. Средних лет, красивое лицо с острыми чертами, восточный разрез глаз, чуть пухлые губы. Красивая, - отметил про себя.
  Она говорила и говорила, а он вдруг поймал себя на мысли, что не хочет, чтоб эта женщина уходила. Пусть говорит, пусть не умолкает, только бы не уходила. Пусть останется, пусть будет рядом. Рядом – всегда. Он не понимал, что на него нашло, но ясно осознавал, - она появилась в его жизни не просто так. И он даже не представлял, насколько был прав.
    В какой-то момент в его голове все смешалось, стало нечем дышать, и он взялся за ворот рубахи. Он едва сдержался, чтоб не поддаться панике, но через секунду уже все прошло. Он посмотрел на нее, пытаясь понять, заметила ли это она. Но лицо ее оставалось безмятежным и спокойным. Наверно, не заметила, - вздохнул он облегчённо, и напрасно, - от ее пронзительного взгляда ничто не ускользнуло. Наверно, давление, надо будет сходить к врачу, - успокаивал он себя.
          Она взяла со стола карандаш, сделала небольшой набросок на листе бумаги и протянула ему: «Так Вас устроит?» Он взял бумагу и начал рассматривать предложенный ею вариант, - неплохо. Он старался не смотреть ей в глаза, но посмотрел, их взгляды встретились. 
     Зеленые, с туманной дымкой, ее глаза смотрели в упор, и он чувствовал себя совершенно беспомощным. «Пропаду», - мелькнуло в его голове. «Конечно, пропадешь, - прочитал в ее взгляде. - Не ты первый». На ее лице появилась едва заметная усмешка. Он чувствовал, как его, словно в болото, засасывает в эту бездну глаз, как что-то теплое и вязкое стало заполнять его изнутри. Сначала он пытался сопротивляться, но потом ему стало тепло и спокойно, он больше не боялся смотреть ей в глаза.
     Вечером она пила из любимой фарфоровой кружки чай со свежей малиной, она так любит.
- Как прошла встреча? - спросил Хозяин .
- Все хорошо, он клюнул, - но в голосе ее не чувствовалось радости победы.    
- Тогда чем ты недовольна? - допытывался Хозяин. Он почесал левый рог и стал испытующе смотреть на нее, отбивая по краю стола острыми когтями ритм. – Ну-у-у, что не так?
    Она устало вздохнула.
- Жаль его, он вроде неплохой человек. Я устала.
Хозяин был недоволен. Он подошел к ней сзади, взял за шею и прошептал ей на ухо:
- Устала… Хороший человек… Пожалела? Значит, еще не вся дурь человеческая из тебя вышла! А кто тебя жалел? Ты забыла, сколько раз подобные ему разрывали твое сердце в клочья?!  Не из-за таких ли, как он, ты стала тем, кто есть? Не ты ли сама с кровоточащим сердцем просила силы и власти? Разве ты не знала, кому клялась служить верой и правдой? А теперь пожалела! Не выйдет! За все нужно платить, ведьма!
       Хозяин с силой сжал ее горло, ей стало нечем дышать, но она не сопротивлялась. Ей хотелось, чтоб эта пытка наконец закончилась. Но назад пути не было, за все в этой жизни нужно платить…
       Она закрыла глаза и вспомнила его лицо, у них все могло получиться. Как жаль, что она сделала свой выбор задолго до встречи с ним.
       
***
     Лукерья перевернула румяный блин, подождала с минуту и отправила его в тарелку. Разлила по сковороде следующую порцию теста и посмотрела на Яшку. Тот с довольной мордой запихивал очередной блин в рот, постукивая копытцами по блюдцу. Он потянул чай из блюдца и передохнул.
- Ой, Лукерьюшка, до чего же хорош твой чай, - закатил глаза демон от удовольствия. - Признавайся, что за травку добавила? Приворотную, небось? Для кого чаек приготовила? Уж не новое ли дело у нас намечается?
          Лукерья сняла последний блин, бросила его в тарелку и села за стол.
- Лукерьюшка, будь добра, достань из холодильника клубничное варенье. Оно на второй полке, в углу за банкой с огурцами, - сладким голосом пропел Яшка, стараясь быть как можно вежливей.
       Лукерья подала ему банку. Забавно, она нашла ее ровно там, где сказал демон. «Интересно, я когда-нибудь научусь видеть, как Яшка, сквозь предметы?» - задумалась она.
       Демон допил чай, закусил еще несколькими блинами, смолотил почти все варенье. Откинувшись на спинку стула и качая коротенькими, не достающими до пола ножками, погладил свое большое пузо и произнес:
- Ну, Лукерья, не знаю как ведьма, а хозяйка ты отличная! И накормишь, и напоишь.
Лукерья метнула на Яшку злобный взгляд. «Что значит - не знаю, какая ведьма?» - эти слова задели ее самолюбие. Она уже собиралась метнуть в Яшку молнию, но тут же передумала, в глазах сверкнули озорные огоньки.
- А может, тебя еще и в постель уложить, Яшенька, нечисть ты непутная? - голос у Лукерьи был ласковый, сладкий, как клубничное варенье, что недавно уплетал Яшка. Демон поперхнулся, его серая морда неожиданно сделалась багрового цвета. Яшка спрыгнул со стула и, расхаживая по кухне, метал молнии в Лукерью.
- Как ты можешь! Да за кого ты меня принимаешь? Я ей комплименты, а она! Она обо мне так! Между прочим, я приличный демон! Ну, да, бывают между ведьмами и демонами интрижки, но я - не такой! Вот от кого, от кого, а от тебя я такого не ожидал, я думал ты мне - друг, может даже почти как сестра, Лукерья, а ты! Ты, тьфу на тебя, тьфу!
Глядя, как Яшка, такой чудной, отстаивает демоническую честь и достоинство, Лукерья не сдержалась и засмеялась.
- Да полно тебе, Яшенька, да шучу я, мой благородный демон, - Лукерья смеялась до слез, а тот в свою очередь все продолжал сердито фыркать.
       Яшка появился в жизни Лукерьи около шести лет назад. Вместе с полученной силой, Хозяин пообещал прислать к ней учителя, ее личного демона. Он будет помогать ей в темных делах и заодно присматривать за Лукерьей, так как та обещала в обмен на силу, вечно служить ему. Но, она же женщина, а с женщинами всякое случается, за ними  глаз да глаз нужен.
     В дверь позвонили, Лукерья открыла и замерла. Она, конечно, догадывалась, что демон скорей всего будет выглядеть необычно и возможно будет даже уродливо безобразный, но то, что стояло на пороге ее дома, превзошло все ее ожидания.
        На пороге стояло серое существо небольшого роста, с козлиными ногами, мордой, чем-то напоминавшей кошачью, длинными, как у ишака ушами, большим животом и таким же большим чемоданом. Существо не было страшным, скорей - смешным и нелепым. Таким смешным, что Лукерья даже немного оскорбилась.
- Видимо, там не особо верят в мои магические способности, да и в умственные. - Лукерья не скрывала своего разочарования. Существо обиженно фыркнуло.
- Можно подумать, сама завидная ведьма! Без году неделя, а уже вся из себя, словно желающих возиться с ней - очередь!
И не дожидаясь, когда ему предложат войти, прошмыгнуло мимо Лукерьи в дом, расположилось на диване и с полной решимостью, похлопав крохотными лапками по дивану, заявило:
- Я буду жить здесь. Конечно, жестковато, но что поделать. Между прочим, я один из лучших учителей в темном деле, и тебе неслыханно повезло со мной.
«Вот уж и впрямь повезло», - подумала Лукерья, и предложила гостю располагаться. Существо представилось, имя его было такое странное и длинное, что Лукерья даже не стала пытаться запоминать его.
- Я буду звать тебя Яшей! Мне кажется, это имя тебе очень идет, - сообщила она существу, ехидно подумав: «У моей бабушки был козел Яшка, ну, вылитый». Существо подозрительно посмотрело на нее, Лукерье показалось, что оно читает ее мысли. На секунду ей стало неудобно. Пусть и нелепое, но все же разумное, нехорошо сравнивать его с бабушкиным козлом.
 
***
- Яшка, - позвала демона ведьма, когда тот с деловым видом нацепив на себя фартук, возился на кухне, пытаясь разделать на бульон еще недавно бегающую курицу. Любил иногда Яшка повозиться на кухне, видимо, в душе он был тот еще кулинар.
- Чего тебе, душенька? - откликнулся демон.
- Яшка, да по тебе театр плачет, - засмеялась ведьма, глядя на появившегося в дверях все с тем же деловым видом, с которым еще минуту назад боролся с куриной тушкой, Яшка.
- Ну? - нетерпеливо постукивая копытцем, спросил Яшка. - Если тебе нечем заняться, полы бы помыла, чем отвлекать других от работы. Вон пылищи-то сколько у тебя под кроватью!
Лукерья чуть было не растерялась, но тут же взяла себя в руки.
- Ты что, Яшка, не с той ноги встал? Я тебя вовсе не собиралась отвлекать по пустякам, мне совет твой нужен, - сказала Лукерья и как-то смутилась. Демон был заинтригован: смущенная Лукерья - это что то новенькое.
- Что случилось, Луша? Не пугай меня! - Яшка уже начал волноваться.
- Ну, не то, чтобы случилось, - поспешила упокоить его ведьма и, открыв шкаф, достала из него два платья: красное, как кровь, и нежное, в цветочек.
- Скажи, какое лучше надеть на встречу? Ты ведь, пусть и демон, но все же мужского пола.
«Ой, зря я так», - мелькнуло в голове Лукерьи прежде, чем у Яшки случился припадок. От ее слов он упал на кровать, закатил глаза, схватился за сердце, если оно конечно есть у демонов, и чуть слышно прошептал:
- Режь, ведьма, режь без ножа, в самое сердце. Мужского пола… Злая ты, Луша, бессердечная. Если я - в козлиной шкуре, думаешь, можно со мною так, да?
Он то открывал, то закрывал глаза, хватался за сердце, за горло. Он вообще был мастер на истерики и прочие эффектные выпады.
       Лукерья молча села рядом. За проведенное бок о бок с Яшкой время она давно изучила все его повадки. Пока Яшка не закончит представление, - не успокоится, и лучше ему не мешать.
     Но, вопреки ожиданиям ведьмы, представление в этот раз длилось недолго. Не прошло и пары минут, как Яшка вдруг успокоился, сел и уставился на Лукерью маленькими, но все видящими глазками.
- Почему тебе, Луша, вдруг стало важно, какое платье надеть? - спросил он. Лукерья пожала плечами, хотела что-то сказать, но демон так пристально смотрел ей в глаза, что она опустила взгляд и ничего не сказала, Яшка и без слов все понял. 
- Отступись, Лушенька, забудь! - качал головой демон. - Ты же знаешь, Хозяин тебя не отпустит, да и с меня шкуру снимет и пустит ее на ритуальный барабан. Не за себя боюсь, за тебя. Оставь ты это все, Лукерья.
Яшка распинался, и был прав, - Хозяин ее не пощадит. Если бы можно было все вернуть назад, все исправить! Но это было ей не под силу, да и разве время кому-то подвластно?
- Знаю я! Но ты пойми, это сильнее меня. Погибаю, Яшка! Как больно! Если бы ты мог меня понять! - глаза Лукерьи наполнились слезами. - Не могу я больше, Яшка, опостылело мне все это. Сил моих больше нет, не смогу я его погубить.
Ведьма рыдала, а Демон сидел рядом с ней и гладил ее по плечу.
- Понимаю, Лукерья, все понимаю. Думаешь, я не знаю, что такое чувства? Знаю. -  Голос демона неожиданно стал тихим и печальным. Лукерья удивленно смотрела на него, в своем ли он уме, - о чувствах. - Я ведь не родился демоном, когда-то я был человеком. Но сам душу свою сгубил, самоубийца я, Лукерья, такой же, как и ты. Мне было отроду семнадцать лет, полюбил я одну девушку, а она меня отвергла. Замуж за другого пошла, ну, с горя да по глупости я и наложил на себя руки. Теперь эта шкура – моя расплата. Давно это было, я уж и имя ее не помню, и лица. Помню только, как больно было внутри. Все прошло, Луша, а шкура эта проклятая осталась.
Глядя на Яшку, Лукерья часто думала, что с ним что-то не так. Было в нем что-то, что отличало его от других демонов. И это не чудная внешность, видела она демонов и почудней. Нет, это было что-то другое, что-то человеческое… Умел Яшка и пожалеть, и выслушать, и понять. Только подход к нему нужно было найти.
               
***
       Лукерья специально пришла чуть пораньше назначенного времени и заказала чайник зеленого чая. Обязательно крупнолистового, с добавками, чтобы брошенная ее рукой трава смешалась с чайными листьями, и вкус успел затеряться в букете аромата. Яшка в образе прилично одетого пожилого человека сидел за соседним столиком и не спускал с нее глаз. Они часто работали в паре.
        Обычно Лукерья и сама неплохо справлялась, но бывали случаи, когда Яшка помогал ей, напуская морок. Но это был особенный случай, Яшка не мог отпустить ее одну, мало ли что. Нет, за ее собеседника Яшка не переживал, куда он денется, не устоит. А вот Лукерья может наделать глупостей. Словом, не смотря на возражения, Яшка решил пойти с ней.
       Только Лукерья успела закрыть крышку чайника, как в кафе вошел ее гость. Она взглядом дала знак Яшке, что это - он.  Незаметно, но очень  внимательно Яшка рассмотрел гостя. Мужчина, лет сорока восьми, возможно чуть больше. Неплохо сложен, не сказать, чтоб сильно красив, но вполне… Голова слегка тронута сединой, но это отнюдь не портит, напротив, придает его образу легкий шарм. Крепкий подбородок говорил о властном и волевом характере гостя, Лукерье всегда нравились мужчины с крутым нравов. А его глаза… Ох, не любил Яшка светлоглазых, лучше бы уж кареглазый. Знал он, Лукерья не любит черные глаза. Но у этого, как назло, серые, и взгляд такой острый, цепляющий. «Плохо, - отметил демон. - Что она в нем нашла? Ладно бы, красавец был».
          Гость поздоровался и сел, демон заметил едва уловимое волнение в воздухе. «Лукерья фонит, похоже, дело и правда плохо, он ей уже не безразличен», - почувствовал Яшка. И тут же с опаской огляделся по сторонам, испугавшись, не подслушивает ли кто его мысли.
        А за столиком напротив шла тихая и, судя по улыбке Лукерьи, приятная беседа. Гость налил себе еще одну чашку чая, Яшка был доволен. Глупый демон! Он не знал, что она и без чая приворотного уже накрепко засела в его сердце, словно заноза.
          Поздно вечером, сидя у окна в свете полной луны, Лукерья причесывала свои русалочьи волосы, шепча заговор на красоту. С тех пор как стала ведьмой, она изменилась не только внутренне, но и внешне. Нет, конечно, это была все та же Лукерья, но все в ней стало каким-то манящим и волнующим.
       Она закрыла глаза и вспомнила его лицо, где-то в области сердца стало тепло. Ей захотелось любить. Нет, даже не захотелось, это было просто необходимо. Так необходимо, что все внутри сжалось, и, казалось, она умирает. Разве могла Лукерья подумать, давая кровавую клятву Хозяину, что вновь захочет любить? Конечно нет, в тот момент ей казалось, что любовь потеряна для нее навсегда. Почему сейчас все стало иначе?..
- Яш, - позвала тихо ведьма. - Спишь?
- Сплю, - послышался ленивый голос Яшки и его протяжный зевок. Повисла пауза. Демон нехотя спрыгнул с кровати, цокая копытами, подошел к Лукерье, не дожидаясь приглашения, запрыгнул на постель и улегся  рядом.
- Ну, а ты что не спишь? Рассказывай! - деловым голосом скомандовал Яшка, но ведьма не торопилась начать разговор. – Лукерьюшка, имей совесть, почти ночь на дворе, я ведь спать хочу, знаешь, как устал давеча.
Лукерья глубоко вздохнула.
- Худо мне, Яшка, ой как худо! Все понимаю, не говори мне ничего, больше так не могу. Пропало все, Яшка, и я пропала, нет мне покоя. Погибаю! Дышать не могу, пить не могу, есть не могу, все мысли о нем. Я за ним, ах, Яшенька, я бы за ним хоть в ад, хоть в самое пекло. Мне все равно теперь, я и есть в аду. Нет меня больше, Яшка, совсем нет! - рыдала ведьма.
- Что ты, Лукерья, что ты? Ты таких слов не говори, не смей! И дурь ты эту из головы выброси. Дай срок, перетерпи, и пройдет, легче станет. Нельзя, Лукерьюшка, против Хозяина идти, себя погубишь и его погубишь, да и меня заодно. Ты выбор свой сделала, от чувств земных отреклась, назад дороги нет. Да и что на тебя нашло? Что ты нашла в этом человеке? Человек-то самый обычный, ничего особенного, - недоумевал Яшка. Ведьма вытерла    слезы.
- Нет, Яшка, это с виду он обычный, а внутри - особенный. Родной он, словно был всегда, понимаешь?
Нет, демон не понимал, но бунт ее бабьей натуры не на шутку пугал его. С появлением этого мужчины Лукерью как подменили. Ее боевой нрав куда-то испарился, во взгляде погас огонь. Но она не стала покорной, напротив, в ее лице, взгляде, даже  в движении ее тела появилась пугающая решительность. «Ой, боюсь, не натворила бы она дел», - думал про себя Яшка и понимал, что последствия у этой истории обязательно будут и скорей всего - нехорошие.
               
***      
    Тимур Борисович проснулся раньше обычного и еще долго лежал, не шевелясь, с закрытыми глазами, погружённый в мысли. Глядя на него, можно было подумать, что человек просто крепко спит, и ни кому бы даже в голову не могло прийти, что сна там нет ни в одном глазу, да и покоя на душе - тоже.
       Рядом мирно спала жена. Сам не знал почему, но живя с ней столько лет бок о бок, он очень ее боялся. Даже не ее, а сделать что-то не так, обидеть ее, или даже не обидеть, а разочаровать. Боялся ее этой коронной позы и острого взгляда, когда она стоит напротив, подперев бока руками, и так цепко смотрит на него сверху вниз, как на написавшего мимо горшка ребенка. В такие моменты Тимур Борисович, довольно не молодой мужчина, директор крупной строительной компании, всегда терялся. «Может, она тоже не спит, может, только делает вид? А сама лежит и о чем-то догадывается», - крутились мысли в голове Тимура Борисовича, и от этих мыслей становилось тошно. От чего именно тошно, он не понимал, может, от себя, может, от страха, что она уже все знает, хотя что, собственно, ей знать? У него и не было ничего. Ну, увлекся мужик, с кем не бывает. Это же так, только мечты, не больше. Вряд ли они когда-то станут реальностью. Он вспомнил ее зеленые с легкой дымкой глаза. Ах, как жаль…
               
***       
            Ближе к вечеру, когда основная масса горожан уже спешила по домам, Лукерья отправила последнее письмо, выбрала на компьютере спящий режим, погасила в кабинете свет и, повернув ключ в замке, покинула офис.
     «Будет гроза», - подумала ведьма, глядя на затянувшие небо низкие, темные тучи. Пройдя несколько остановок пешком до станции метро, она спустилась вниз и с легкостью, маневрируя среди спешащего потока людей, прыгнула в вагон. Сегодня у нее важный вечер, и она умышленно не взяла машину. «Если повезет, а мне обязательно повезет, домой я сегодня домчу с ветерком, хорошо еще, что удалось скрыть это от Яшки», - усмехалась ведьма. Настроение у нее было отличное, давно она уже не чувствовала себя такой легкой и игривой.
        В ресторане, напротив станции метро, за столиком у окна ее ждал, поглядывая на часы, Тимур Борисович. Сердце его замирало от волнение каждый раз, как открывалась входная дверь. «Опаздывает, уже двадцать минут. А вдруг она вообще не придет, может, передумала?» - крутились мысли в голове. Но дверь распахнулась, и на пороге появилась она.
     Странное чувство, охватившее при их первой встрече, вновь завладело всем его существом. Голова плывет, в висках сильно стучит, дыхание перехватило, еще секунду, - и он лишится сознания. Но вот она подошла к столику, и головокружение прошло, охвативший его холод сменился нежной теплотой, разлившейся по всему телу, проникшей в каждую клеточку. Дыхание стало ровным, он овладел собой.
  - Добрый вечер, - поздоровалась ведьма. Тимур Борисович помог  ей сесть. Завязался разговор. Настроение у обоих было приподнятое. Они пили вино, много шутили, смеялись и даже не подозревали, что за ними пристально наблюдает пара черных, как ночь, глаз.
- С Вами очень легко и интересно, - сказала Лукерья и, сама от себя не ожидая, вдруг смутилась, легкий румянец выступил на щеках.
- Мне тоже с Вами очень легко, - ответил не менее смущенно Тимур Борисович.
       «Какай же он все таки чудесный, - говорила себе Лукерья, поглядывая на собеседника. - Что же мне делать? Может, обойдётся?»
- О чем Вы думаете? – прервал ее грустные мысли Тимур Борисович, наполняя бокал красным, как кровь, вином, таким же красным, как ее платье. Ведьма улыбнулась и пожала плечами.
- Ни о чем, просто такой чудесный вечер… Не хотите пройтись? - неожиданно предложила Лукерья, собеседник послушно повиновался. Он оплатил счет, и они пошли к выходу. У самых дверей Лукерья вдруг заметила знакомый взгляд, и внутри у нее все сжалось, по спине побежали мурашки,  она ускорила шаг и почти бегом выбежала из ресторана. Ничего не понимающий Тимур Борисович поспешил за ней.
- Что случилось Лукерья, Вас что-то испугало? На вас лица нет. Да не бегите же так, объясните,  в чем дело, - Тимур Борисович догнал ведьму и, взяв за руку, попытался ее остановить.
     Взволнованная ведьма освободила руку:
- Отпустите, все в порядке, просто оставьте меня. Нужно идти, простите меня, это все неправильно.
Но Тимур Борисович не отступался. Он еще крепче сжал ее руку. Он чувствовал, если сейчас отпустит, - она уйдет. Уйдет навсегда.
- Нет, не отпущу, гнать будешь, не уйду, - сказал он и прижал ее к себе.

***
        К полуночи разразилась страшная гроза, не просто гроза, а настоящее стихийное бедствие. Ветер с бешеной серостью носился по городу, заглядывая в каждую подворотню, словно выискивал что-то, сметая все на пути. Молнии вспыхивали с такой силой, что весь город освещало, словно солнце белым днем, гром ревел. Казалось, сама Земля разрывается на мелкие кусочки. Лукерья подошла окну и задернула шторы, она и сейчас чувствовала, что за ней продолжают следить. Яшка мирно спал на диване.
       На душе у Лукерьи было неспокойно, с каждым раскатом грома сердце  сжималось в груди и замирало. «Не к добру все это. Что же теперь будет! Бежать, нужно бежать, себя погублю, и Тимура, и Яшке не поздоровится, что же я натворила». Очередной раскат грома сопровождался вспышкой. Такой яркой, что комната, несмотря на то, что шторы были плотно задернуты, в секунду наполнилась ярким светом, ведьма вздрогнула.
       На кухне за столом, скрестив тонкие пальцы в замок, не сводя черных глаз с Лукерьи, сидел Хозяин. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
- Ну-у-у, - металлическим голосом протянул  он. - Что скажешь? Как продвигаются дела, неужели такой крепкий попался? Что-то ты, ведьма, сдаешь свои позиции, - по ехидному выражению Хозяина, Лукерья видела, он ждет ее оправданий, ждет момента, чтобы добить ее.
       В любой другой момент Лукерья уже дрожала бы перед Хозяином, как осиновый лист, но сейчас, в эту самую минуту, страх покинул ее. Совсем оставил, не было внутри привычного трепета, не было сомнений и переживаний, хотя она прекрасно понимала, к чему это может  привести и как закончиться. Возможно, это ее последние минуты. Кто знает, что замышляет Хозяин. Принял ли он решение на ее счет? Сейчас она была в его руках, точнее, в его цепких лапах. Лукерья ждала. «Ну, давай, испепели уже меня раз и навсегда, что мне толку жить, когда внутри меня уже давно все выгорело, и сердце мое подобно пустыне», - думала ведьма в момент, когда от смерти ее отделял один шаг.
         Лукерья подняла глаза на Хозяина, от его цепкого взгляда по коже пробежал холодок. Она вспомнила лицо Тимура Борисовича и внутри, там, где была, казалось бы, безжизненная пустыня, ощутила какое-то шевеление. Нет, пустыня была не безжизненная, что-то живое в ней еще осталось.  Наверно, это была любовь. Лукерья плохо помнила, какая она, любовь, но по всем признакам, это была она.
- Две недели, - прорычал хозяин. - Даю тебе ровно две недели. Если к концу этого срока ты не принесешь мне его душу, сама знаешь, что будет.
Сказал и исчез.               

 ***
       Как родилась, Лукерья не помнила, хотя странно, если было бы наоборот. Первые ее воспоминания начинаются с пятилетнего возраста, и их вряд ли можно назвать счастливыми.
     Первое отчетливое воспоминание Лукерьи: она стоит в комнате у окна, вокруг валяются осколки битого стекла. Это разбитая посуда - разбитая в дребезги еще недавно казавшаяся счастливой их семья. Ей грустно, хочется плакать, но она не может. Отец кричит на мать, и Лукерья боится заплакать, чтобы не рассердить его еще больше.
       Потом был развод. Лукерья с мамой садятся в поезд и едут куда-то очень далеко и долго, как говорит мама - к новой жизни. А Лукерью вполне устраивала прежняя, старая, но ее об этом никто не спросил.
        Не успели они обжиться на новом месте, как в жизни Лукерьи появился новый человек - отчим. Не плохой, не хороший, совершенно чужой человек пришёл в их дом и остался. Мама не спросила ее мнения, просто привела его в дом и сказала: «Это Аркадий Степанович, теперь он будет жить с нами. Он, твой новый папа, хороший, Вы подружитесь». Но они так и не подружились.
       Во-первых, отец у Лукерьи уже есть, пусть далеко, но есть. Во-вторых, Аркадий Степанович не имел ни малейшего желания подружиться с ребенком. Человек он был очень сдержанный, холодный, с вечно недовольным лицом. Лукерья никогда не видела, чтоб он улыбался. Говорил мало, обычно только по делу. Почему мама выбрала его, зачем он им, Лукерья не могла взять в толк.
     Спустя несколько лет у Лукерьи родился брат. Маленький такой, с белыми волосами. «Похож на одуванчик, - глядя на него, думала Лукерья, - и с таким же недовольным, как у его отца, лицом». С рождением брата Лукерья еще острей ощутила одиночество. Мама с утра до ночи возилась с братом. «Можно подумать, царь родился», - злилась Лукерья. Да и отчим стал постоянно придираться к Луше, то она под ногами путается, то много ест.
- Ты посмотри на нее, такая маленькая, а ест, словно мужик с завода! - бубнил отчим за столом, когда Лукерья просила добавки.
     Часто Лукерья видела, как, приходя с работы домой, отчим втихаря пихает брату конфеты и советует прятать их под подушку, не давать Лукерье: «Ей сколько ни дай, все мало. А ты маленький, тебе расти надо». Поначалу от обиды Лукерья плакала, а потом перестала обращать на это внимание. Матери она не жаловалась, что толку? У нее на все один ответ: «Аркадию видней, он человек умный».
     Аркадий и правда был умный. Профессор, работал в институте, ходил в костюме и очках, вот только душа у него была маленькая и с гнильцой. 
     После окончания школы, чтобы не выслушивать от отчима, что она их объедает, что образование ей не нужно, талантов ни к чему у неё нет, шла бы на завод работать, что он устал тянуть все семейство на своих плечах, Лукерья устроилась работать по вечерам посудомойкой. А спустя год и вовсе перебралась жить в общежитие на другом конце города. Дома она появлялась только в выходные дни, и всех это устраивало. Спустя время, ее общение с семьей и вовсе ограничивалось телефонными звонками пару раз в месяц. А после окончания института она, как мечтал отчим, уехала из города и общение с семьей оборвалось.
       Лукерья вернулась в город детства, к отцу. Но отец к тому времени умер. Бабка, мать отца, умерла еще раньше. Из родных у Лукерьи осталась только тетка, сестра отца. Но особого желания общаться с племянницей она  не изъявила. Правда, рассказала о завещании. Незадолго до смерти отец составил его в пользу Лукерьи, а это не много не мало, - квартира. Пусть небольшая, зато в центре, и ремонт отец успел в ней сделать, так что теперь она - невеста с приданым. 
       Лукерья нашла работу, поселилась в квартире отца, и все, казалось бы, в ее жизни начало налаживаться. На работе все хорошо, пару подруг заимела, - живи да радуйся. Только вот в личной жизни не везло, мужчины сторонились ее. А годы идут…
     Романы у Лукерьи, конечно, случались, и были надежды на что-то серьезное и перспективное, но замуж никто не звал. А как только Лукерья сама заговаривала о семье, мужчины тут же исчезали, как утренний туман в лучах восходящего солнца. Только солнце приносило свет и тепло, а мужчины исчезали, оставляя ей обиду, боль и разочарование. Когда очередной ухажер растаял, как снеговик по весне, Лукерья зареклась: «В отношения больше - ни ногой!»
…Однажды дружеский десант подвыпивших молодых женщин, и Лукерья  в их числе, поехал украшать своей красотой один из ночных клубов. В этот вечер она была в ударе. Красивое платье, причёска, туфли на двадцатисантиметровом каблуке. Захмелевшая, танцует она в центре зала. А в другом конце зала за столиком, лениво потягивая коктейль, сидит, не сводя глаз с танцующей Лукерьи, красивый, как древнегреческий Бог, мужчина.   
На следующий день, еще не так давно зарекавшаяся держаться от амурных дел подальше, Лукерья уже мчалась в такси навстречу новому роману. Никита, так звали древнегреческого Бога, прислал с курьером букет цветов и открытку. «19.00, ресторан «Белый кувшин»», - было написано в ней.
       Никита, как ураган, ворвался в ее жизнь и смёл все, что было до него. Прежнее казалось ей теперь не важным и бессмысленным. С ним все было  по-другому, и сама она рядом с ним становилась другой. Когда они шли, взявшись за руки, не важно, куда, главное – вместе, она чувствовала, что им все по плечу. И главное, рядом с ним она ощущала внутри себя силу, которой прежде не чувствовала. «С тобой мне захотелось летать, когда ты рядом, я чувствую, как у меня за спиной появляются крылья», - шептала Лукерья, покрывая шею Никиты горячими поцелуями.
       И все было бы хорошо, но бдительные подруги нашёптывали Лукерье, что с ее любимым что-то не так. Временами он уж слишком неожиданно пропадает, отключает телефон, по праздникам вечно занят. Встречаются они уже почти год, а он до сих пор не познакомил ее со своими друзьями, не говоря уж о близких. Сначала Лукерья ничего не желала слышать, переводила все в шутку. Позже подобные подозрения подруг стали ее раздражать. Им все-таки удалось посеять зерно сомнения, и оно начало прорастать.
       Худшие подозрения подруг подтвердились. Никита был женат. Был скандал, Лукерья кричала:
- Как ты мог? За что ты так со мной? Я же тебя люблю! Почему?
Тот не оправдывался:
- Прости, не сказал. Да, женат, но что это меняет? Разве тебе плохо со мной?
Его спокойный тон выводил Лукерью из себя.
- Это меняет все! Ты меня обманул, я не хочу быть твоей любовницей, хочу быть твоей единственной. Пусть даже не женой, но единственной, твоей, любимой. Это невыносимо, - делить тебя с кем то! - в слезах говорила Лукерья, надеясь, что он ее поймет.
- Я не уйду от жены, у нас сын. Я ничего не собираюсь в своей жизни менять. Или принимай все как есть, или я ухожу.
- Уходи, - глотая слезы и обиду, прошептала Лукерья. Ей было так больно! Казалось, она умерла...
       Он еще не раз уходил, возвращался, снова уходил. Жену, конечно, не бросил, Лукерья страдала. Страдала с ним, страдала без него. И длились эти страдания около двух лет. Пока однажды Никита не заявил ей, что устал от их отношений, что все перегорело, ему надоело разрываться между семьей и ею, больше им встречаться не стоит. Хлопнул дверью и ушел.
     Жгучая боль раздирала Лукерью, не давая покоя. Сердце рвалось из груди, слезы комом стояли в горле. С его именем на губах она засыпала и просыпалась. Ждала, что он одумается, ведь это была любовь. «Так не может закончиться, - говорила себе Лукерья. Ей нужна была надежда, и она ее себе давала. - Он вернется, обязательно вернется». Но шли дни, недели, а Никита не возвращался.               
- Лукерья, забудь его. Я узнала, они с женой продали квартиру и уехали, он даже адреса никому не оставил и не счел нужным с тобой попрощаться. Ну, сколько ты еще будешь изводить себя!? – говорила ей подруга.
- Будь ты проклят, ненавижу тебя! - кричала Лукерья, размазывая слезы по щекам. - Предатель, трус, ничтожество, ты еще пожалеешь, клянусь!
Она была в ярости. Вдоволь наревевшись, поняла, что Никита к ней уже не вернется, что она осталась одна, никому не нужная, а значит, смысла жить дальше нет.
     Приняв решение свести счеты с жизнью, она искала способ. Окно? Можно упасть и испортить лицо… Ей, конечно, все равно, но вдруг о ее кончине узнает Никита, приедет на похороны, может даже раскаяться, что оставил ее. Нет, хочется уйти красивой. Перерезать вены? Духу не хватит. Повеситься? Уж больно вид у повешенных ужасный. Лучше отравиться…
     Одержимая какой-то нечистой силой, Лукерья начала готовиться к самоубийству. Приняла ванну, выбрала платье, сделала макияж, уложила волосы, хотела, было, написать прощальную записку, но подумала, а с кем ей собственно прощаться? С матерью, - так той до нее давно дела нет, а может и не было никогда. С братом? Он не считал ее сестрой и все боялся, как бы не начала она после смерти матери претендовать на квартиру. При редких их встречах он не упускал возможности напомнить сестре, что квартира принадлежала его отцу, а родной ребенок тому - только он. С Никитой? Он ее тоже предал и даже не оставил адреса. Возможно, он никогда и не узнает, что ее уже давно нет. Поразмыслив, Лукерья решила обойтись без прощаний. Написала лишь «Ушла по собственному желанию и воле».
        Собрав в горсть таблетки, Лукерья улеглась на диван, посмотрела на сжатую в кулак ладонь. Где-то внутри начали закрадываться сомнения, но она их тут же отогнала. Сказав себе «Пора», сунула таблетки в рот. Пара секунд, перед глазами все поплыло. Вот и все! - успело мелькнуть в голове Лукерьи, прежде чем она навсегда закрыла глаза.
               
***
       - Ну и что ты тут разляглась? – услышала над собой Лукерья незнакомый голос. От неожиданности она вскрикнула и вскочила с дивана, вокруг - ни души. Она в панике осмотрелась по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Умерла ли она, или таблетки ее не убили? А может быть, это все снится? Но на столе лежали пустые блистеры от таблеток, стоял полупустой стакан с водой. Таблеток нигде не было, следовательно, она их все-таки приняла. «Конечно! - осенило Лукерью. - Я же – дух!» Но посмотрев на диван и не обнаружив своего бренного тела, она снова засомневалась.
       Чтобы убедиться, что жива, дернула себя за волосы. «Ай! - вскрикнула от боли - Нет, все-таки живая».
- Жива, жива. Хотя с какой стороны на это посмотреть, - услышала все тот же незнакомый  голос Лукерья. Дикий страх охватил ее, ноги подкосились, она рухнула на диван и схватилась за голову: «Я жива, но лишилась рассудка. Только этого мне не хватало!»
-  Могу тебя  заверить, с рассудком у тебя все в порядке. А вот то, что ты задумала со своей жизнью расстаться, это очень неосмотрительно и глупо, - продолжал голос, еще больше ввергая Лукерью в ужас.
«Боже…» - в страхе шептала она.
- Вот давай только обойдемся без «Боже» и без всяких там ваших женских возгласов, воплей и истерик, - продолжал голос. Повисло молчание. Совладав с собой, в надежде, что это все же было временное помутнение сознания от таблеток, Лукерья едва слышным голосом спросила:
- Кто здесь и что Вам нужно?
- С этого и нужно было начинать! - голос оживился, стал бодрей. - Кто я? Ну, тут ты сама решай. Могу стать твоим избавителем. Спросишь, от чего? От глупостей в первую очередь! Глупая ты женщина. Хотя не только ты! Все Вы, женщины, одинаковы! Подумаешь, мужик ушел! Зачем же сразу душу свою в ад отправлять? А не лучше ли его туда отправить? А месть, а его муки, раскаянье, чтоб приполз он к ногам твоим?
Голос все говорил, и от слов его в душе у Лукерьи разгоралось пламя! «Он прав, абсолютно прав! - думала она. - Почему больно только мне? Я хочу, чтобы ему тоже было больно. Нет, не только ему, - всем, кто меня предал, пусть им всем будет больно».
- Правильно мыслишь, - голос читал ее мысли, но Лукерью он уже совершенно не пугал. – Ну, решайся. Либо сейчас отправишься в ад, ты как-никак самоубийца, и ворота для себя уже выбрала, либо остаешься здесь и поквитаешься со своими обидчиками. Воля твоя, решай.
И Лукерья решила.
- Я бы хотела остаться. Но, всегда ведь есть какое-то «но»? -  спросила она, ясно понимая, что это не сон, и что она не умерла, она столкнулась с какой-то невиданной силой. Возможно, однажды ей придется поплатиться за свой выбор… Ну и пусть, ведь это будет потом, а сейчас… Сейчас она жаждет боли, его боли. Пусть он узнает, как это, когда твое сердце рвётся в клочья, нет не сердце, вся твоя душа!
- Ну, что ж, хороший выбор! И конечно без «но» - никак. Я дам тебе силу и власть, ты станешь повелевать сердцами мужчин. Все, кто тебя обидел, будут у ног твоих молить тебя о любви. И, конечно, ты будешь мне должна. Мне многого не надо, только их души. Не бойся, убивать никого не надо, лишь брать с них клятву - за тебя отдать МНЕ душу, больше ничего делать не нужно. Ты согласна?
- Согласна! - без колебаний ответила Лукерья. - Терять мне уже нечего.
- Тогда попроси меня дать тебе силу и дай клятву служить мне.
И Лукерья попросила и поклялась. Голос явил свой лик. Позже его вид уже не вызывал у Лукерьи такого леденящего душу ужаса, как в тот вечер. Со временем привыкаешь ко всему, даже пить чай на кухне с Сатаной и жить с ним по соседству.

*** 
       Уже шесть лет Лукерья верой и правдой служила своему Хозяину, беспрекословно выполняя любую его волю. И за это время из непутевой ведьмы превратилась в поистине «ведающую женщину».
     В те дни, когда она не нужна была Хозяину, она училась. Училась  многому, обучал ее Яшка. За эти годы она в совершенстве овладела секретами трав, научилась варить зелья, слушать ветер, договариваться с огнем, постигла тайну камня, научилась читать знаки,  подружилась с колодой Таро, стала понимать законы природы и мирозданья. Чем больше она постигала, тем сильнее поглощал ее этот мир. Иногда ей даже казалось, что все это уже было в ее жизни. Когда и где, она не знала, но все, чему учил ее демон, ей было знакомо и понятно. Словно все эти знания были у нее внутри.
- Ты пойми, Лукерья, - растолковывал ей Яшка, - мир  не делится на белый и черный. Все, что я тебе даю, это лишь оружие. Оно не плохое, не хорошее, оно не служит кому-то конкретному, это в наших руках оно  приобретает форму и  несет либо свет, либо тьму. Как и любое зелье, в неумелых руках может стать ядом, а в умелых – противоядием.
Поначалу, обретя силу, еще не до конца понимая, как ее использовать, Лукерья принялась мстить. Она разыскала каждого причинившего ей боль. Для нее это не составляло никакого труда. Она видела, слышала и знала больше, чем обычные люди.
- Никита, сколько же мы не виделись, года два  или чуть больше? - сладким голосом любезничала Лукерья, сама разливая чай по чашкам. Никита, словно завороженный, не отрывал от нее взгляда.
- А ты изменилась. Не возьму в толк, в чем именно, вроде и прическа та же, и фигура все такая же стройная. Вроде бы это ты, прежняя, но в то же время смотрю на тебя, и кажется, что вижу впервые, - рассуждал Никита. Ему даже в голову не могло прийти, что он не так уж и далек от истины.
- А что, тебе не нравится? Я могу уйти, - Лукерья сделала вид, что его слова ее обидели. Попыталась встать, сделать вид, что уходит, но Никита тут же вскочил и загородил ей дорогу.
- Прости, нет, что ты! Мне все очень нравится, я просто растерян, не ожидал нашей встречи. Лукерья, не уходи, я только сейчас, в эту минуту  осознал, что люблю тебя, - взволновано говорил Никита. Он действительно в эту самую минуту верил, в то, что говорил. Глядя на Лукерью, он не понимал почему, но чувствовал, что больше без нее жить не может.
       Они встретились еще несколько раз, и каждая встреча казалась Лукерье скучней предыдущей. Глядя на некогда мужчину своей мечты, она испытывала горькое разочарование. Вся его спесь, гордый взгляд, дерзкий голос, властные замашки, всё, что отличало его от других мужчин и делало особенным в её глазах, - все улетучилось. «А было ли все это в нем изначально?» - думала ведьма, глядя на то, что сидело у её ног. Жалкое подобие, тень прежде такого прекрасного человека.
     Глядя на него, ей расхотелось  мстить. «Неужели это из-за него я чуть было не свела счеты с жизнью? Если то, что я влачу сейчас, можно назвать, жизнью. Прокляла свою душу и теперь живу одной ногой в аду. Как же Вы все мне надоели, как я от Вас всех устала». Эти мысли порождали в душе Лукерьи ярость. Она вскочила.
- Любишь, говоришь? Раскаялся? А чем докажешь свою любовь?
Пришло время заканчивать эти встречи, она и правда уже устала. Никита растеряно смотрел на Лукерью:
- А что ты хочешь? Хочешь, оставлю жену, прямо сейчас пойду и скажу ей всю правду, или нет, не пойду, не хочу расставаться с тобой даже на минуту, позвоню.
Он и правда был готов это сделать и уже потянулся за телефоном, но Лукерья остановила его. «Помнится, говорил, что жену не бросит ни при каких обстоятельствах, у них же семья, ребенок», - усмехнулась про себя ведьма.
- Нет, не надо таких жертв, - засмеялась она. - Это все позже, потом. А сейчас скажи, на что ты готов ради меня? – улыбаясь, спросила Лукерья.
- На все! Хочешь, душу Дьяволу отдам за твою любовь, -  с такой же улыбкой ответил Никита.
- Хочу, - вздохнула Лукерья. – Клянись!
- Клянусь!
       И так каждый раз. Мужчины клялись, она тут же исчезала из их жизни, как прежде - они. И они сходили с ума, теряли покой, искали в каждой прохожей женщине её черты. В их душах горели костры, полыхало пламя, они сгорали в этом огне. И  ничто не могло усмирить это пламя, утолить их тоску и боль.
    Кто-то искал утешения в беспорядочных связях, другие - на дне стакана, а кто-то накладывал на себя руки. Словом, жизнь их превращалась в истинный кошмар, заканчивалась быстро и печально. Но Лукерье уже не было до них никакого дела. А кто в своё время жалел её?..
       Но постепенно азарт мщения и боль обиды стали отпускать ее душу. Чем больше она узнавала об истинном устройстве бытия, тем меньше ей хотелось сеять зло и порождать тьму, но отказаться она не могла. Хозяин тут же отправит ее прямиком в ад, на самые его задворки, в самое адское пламя. Туда, где обитают души таких, как она, самоубийц, и откуда нет надежды вернуться.
       Лукерья прекрасно понимала это и Хозяину никогда не перечила. 

***
        Лукерья лежала и смотрела на мирно сопящее рядом лицо Тимура Борисовича. Как же ей хотелось, чтоб этот момент длился вечно! Ну и пусть это всего лишь гостиничный номер, и пусть завтра все станет по-другому, но сейчас он здесь, рядом, лицом к лицу, и она могла быть счастлива.
        Он рядом, ее человек. Нет, не какая-то половинка или долгожданный принц из девичьих грёз, нет, это совершенно другое, это ее человек. Ее до мозга костей, от первого до последнего вздоха. Она чувствовала это всем своим существом. Это именно тот человек, с которым она хотела бы идти бок о бок по жизни, чье плечо хотела бы чувствовать рядом, с кем хотела бы встретить старость, разделить все, что имеет. Только у нее больше ничего не осталось, ей нечего ему предложить. Все, что есть, - лишь ее тело, но таких миллионы ходят по земле, а ей хотелось бы дать ему больше, отдать ему всю свою душу, но душа больше не принадлежит ей.
     Разве может она отнять у него душу? Та, которая познала всю тяжесть этой ноши, та, которая одной ногой побывала в аду и знает, что дороги назад не будет. Нет! Пусть Хозяин делает с ней, что хочет, Лукерья не обречёт этого человека на вечные муки. Эта их последняя встреча.
        А он спал безмятежным сном, с легкой улыбкой на губах и даже не догадывался, какая буря сейчас бушует в душе ведьмы.
     Проснувшись, он не нашел ее рядом. «Почему она ушла? Странно, даже не сказала. Наверно, не хотела меня будить», - Тимур Борисович был взволнован. Он набрал её номер, телефон оказался недоступен. На всякий случай осмотрел весь номер в надежде на записку, - ничего не нашел. Сердце сжалось. Он сел на кровать. «Ну, что могло случиться?» - не желая верить в плохое, он всеми силами отгонял от себя недобрые предчувствия.
          А в это время Лукерья, кутаясь в пальто, пытаясь спастись от пронизывающего холодного ветра, в полном одиночестве брела по пустынным улицам только начинающего просыпаться города.
        Огромные часы на городской площади показывали  без четверти пять. Сегодня ее последний день, и ее последняя ночь. Время, отведенное Хозяином, предательски заканчивалось, а свое задание она с треском провалила. Лукерья несколько минут постояла на площади, потом вытерла перчаткой катившиеся по ее щекам слезы, закуталась еще больше в пальто, подняла воротник, но это не спасало ее от охватившего все тело мороза, и побрела дальше, куда глаза глядят.
     Она шла долго. Давно позади осталась городская площадь. Лукерья совсем перестала чувствовать тело, ей казалось, что вся она уже превратилась в лёд, и все внутри ее покрылось инеем. «Наверно, я сейчас совсем замерзну, ну и пусть! Да какая разница, как умирать, если душа моя уже давно перестала чувствовать тепло», - думала про себя ведьма.
       Что-то холодное упало ей на лицо, снова и снова. Она подняла глаза, - начался снег. «Первый снег в этом году, а для кого-то последний», - печальные мысли одна за другой приходили на ум. Она попыталась вспомнить, какое сегодня число. Лукерья давно перестала следить за временем, для нее оно шло совсем по-другому.
    «Второе ноября. Сегодня же второе ноября, не может быть… Как это жестоко! В этот день я появилась на свет и в этот день уйду в вечную тьму», - как горько было в эту минуту Лукерье. Она подняла глаза к небу, снег все шел, крупными хлопьями, как она любила. Падал ей на лицо, тут же таял и стекал по щекам струйками воды, перемешиваясь со слезами. Она вспомнила, как на восемнадцатилетие, - обычно в день ее рождения шли затяжные дожди, на улицах было сыро и грязно, - она загадала: «Если в день ее рождения пойдет первый снег, она обязательно однажды станет очень счастливой». Утром своего восемнадцатилетия, проснувшись, она увидела, что все улицы города покрылись первым снегом и стали белыми, как чистый лист. Сегодня тоже шел первый снег, ей исполнялось тридцать семь, только счастливой она так и не стала.
          Что-то скрипнуло. Лукерья вздрогнула и осмотрелась. Вокруг - ни души, в окнах ближайших домов еще не зажигался свет, город спал, и никому не было дело до погибающей посреди миллионного города одинокой женщины.
  - Яшка, - тихо позвала Лукерья единственное живое существо, что осталось в её жизни и хоть как-то скрашивало одиночество. Но Яшка не слышал, он тоже спал. Правда, сон его был тревожный. Он видел, как черная мгла тащит Лукерью прямиком в ад под барабанную дробь, отбиваемую Хозяином на ритуальном барабане из яшкиной шкуры. 
    Лукерья искала глазами, откуда всё-таки шел скрип. Это была качаемая ветром калитка церковного забора, за которым находился небольшой храм. Несмотря на столь раннее утро, двери его были открыты и в высоких окнах горел свет.
       Она с минуту колебалась и, не давая себе отчета, шагнула за калитку. Вопреки ожиданием, ее не ударило похожим на электрический ток разрядом. Пройдя по узкой тропке, она на минуту замерла у ступенек крыльца, потом неуверенными шагами поднялась на первые ступеньки, и с ней тоже не случилось ничего страшного. Оглядываясь, Лукерья переступила порог церкви. Вспомнила, что ведьма не может войти в храм Божий, и удивилась, что опять осталась жива, не рассыпалась в пепел.
    Робкими, едва слышными шагами подошла к кресту. Она не знала молитв, и как себя вести в храме, тоже не знала. Она всё ждала, когда ее сожжёт святым огнем, но ничего необычного с ней не произошло.
    Лукерья стояла перед святым распятьем, не смея поднять глаз. Кто-то слегка тронул ее за плечо. От неожиданности ведьма вскрикнула.
- Простите, я не хотел Вас напугать.
Рядом с ней стоял пожилой мужчина в черной рясе. Седовласый, с добрыми глазами, он с интересом смотрел на Лукерью.
- Что Вас привело сюда в столь ранний час? Прежде я не видел Вас  среди прихожан. У Вас что-то случилось? - он говорил, задавал вопросы, а ведьма стояла, не смея проронить ни слова.
     Первая ее реакция была, - развернуться и убежать. Бежать далеко, куда глаза глядят. Но она чувствовала, что пришла сюда не просто так, какая-то новая, прежде не известная сила привела ее. Только она не знала, как начать разговор, и что говорить. Душа ее пребывала в смятении.
- Если не хотите говорить, я не буду настаивать, - сказал священник и хотел удалиться, но Лукерья остановила его.
- Я просто не знаю, с чего начать, простите мою растерянность.
- В храме Божьем не обязательно подбирать правильные слова. Здесь ваши помыслы гораздо ближе к Богу, чем слова, - он говорил так просто и понятно! Лукерья внимала каждому его слову и на душе становилось теплее.
- Я погибаю. Сегодня мой последний день, но я не хочу уходить с тяжкой ношей на сердце. Я - чудовище, святой отец. У меня даже нет слов описать все то зло, что я сотворила. Мой конец предопределен и неизбежен, я не ищу спасения, такие, как я, не заслужили его, - она говорила, священник с интересом слушал.
- Откуда у Вас, дитя моё, такая уверенность, что Ваш конец предопределен? На все воля Божья, и не все замыслы его нам известны, никто не знает своего конца. Случится ли это сегодня, завтра, через год или годы, а возможно и прямо сейчас, в эту самую минуту... Вот говорите, что Вы - чудовище, но я смотрю и вижу перед собой лишь дитя Божье. Раз Вы пришли сюда, значит, на то была воля Божья, какое же Вы чудовище?
Он ласково посмотрел ей в глаза и улыбнулся. Лукерье на мгновенье показалось, что этот человек и без слов знает все, что скрыто в ее душе и раздирает ее изнутри. Все ее страхи, сомнения, отчаянье, все это он видел в ее глазах.
- Не надо так о себе говорить, оступиться может каждый, но не каждый может в этом покаяться. Не поддавайтесь отчаянию, искреннее раскаяние -путь к спасению. Ищи Бога, дитя, и найдешь спасение.
  Лукерья слушала, и ей хотелось верить этому человеку. Кто знает, может, у нее и правда есть шанс обрести свободу от своего Хозяина и уготованного ей ада. Лукерья спросила священника, может ли она побыть  недолго одна, он понимающе сделал знак головой и отошел.
     Лукерья молилась, как умела. Сначала слова не шли ей на ум, но губы упрямо шептали:
- Прости. Прости меня. Наверно, мне нет прощенья, но прощу тебя, Боже, не оставь меня, мне так страшно, - она говорила, и глаза её наполнялись слезами. Она пыталась собрать все остатки мужества в своей сломленной душе, но боль была сильней. - Я не хотела дурного, я просто хотела любить…
Стоя посреди храма, Лукерья вспоминала свою жизнь, и чем больше всплывало в памяти ее прошлое, тем больше у нее возникало вопросов. За что ей досталась такая судьба? Почему в трудные  минуты  она всегда оставалась одна? Даже сейчас, на пороге гибели, перед лицом смерти она одна.
        Ответов не было. Ведьма взглянула на святое распятие. «Почему, если на все воля твоя, ты даровал мне такую судьбу?» - спрашивала Лукерья, ответ не приходил. Минуту, другую, третью она продолжала смотреть на распятье, и  вдруг ясно осознала, что всё, через что она прошла, было не просто так… Зачем? Она еще не знала, но уже ясно осознавала, во всем этом был какой-то свой смысл.
- Возьмите, мне кажется, это Вам сейчас нужно, - сказал ей священник, когда Лукерья направилась к дверям, и протянул ей какую-то бумажку. - И помните: что бы ни происходило, Вы - не чудовище, вы дитя Божье и имеете право получить его прощение.
    Лукерья поблагодарила священника, сказав на прощанье, что ей действительно стало легче, сунула бумажку в карман и вышла из храма.
               
***
- Где ты была, Луша? - допрашивал ее, расхаживая по кухне, демон, когда та вернулась домой. - Я места себе не нахожу.
- Конечно, не находишь! Спал ты и думать обо мне не думал! Я не раз звала тебя, Яшка, - возмутилась ведьма.
- Но, Луша! - оправдывался демон. - Если бы ты знала, какая у меня была не спокойная ночь, не сны, - одни кошмары!
« Если бы ты знал мои кошмары», - думала про себя ведьма, а вслух сказала:
- Устала я, Яшка. Ты как хочешь, а я иду спать. Скоро за мной придет Хозяин. Демон замер и уставился на ведьму.
- Мы провалили дело? - нерешительно спросил он.
- Я провалила дело, - ответила Лукерья и молча вышла.
          Сон завладел ею моментально, стоило ей только коснуться головой подушки. Но вопреки Яшкиному сну, сон Лукерьи был наполнен радостью и счастьем. Ей снился Тимур Борисович, большой дом, раннее летнее утро, она суетится на залитой первыми лучами солнца кухне, наверно, готовит завтрак. Ей так спокойно. А после завтрака они вдвоем, взявшись за руки, молча идут куда-то, и им так хорошо вместе.
- Ну, и где эта вздорная баба, - услышала ведьма сквозь сон доносящийся из кухни голос. Это был голос Хозяина. «Это - конец», - думала ведьма, вставая с постели.
- Хозяин, может, ну его, этого человека? Может пусть пока живет, ведьма она неплохая, и работает хорошо. Хозяин, может простить ее? - говорил дрожащим голосом Яшка, пытаясь превозмочь страх и трепет перед Хозяином, заступаясь за ведьму.
    Слушая Яшкин лепет, Хозяин пришел в еще большую ярость. Рога его уже дымились, а когти со скрежетом царапали стены, оставляя в штукатурке  глубокие следы.
- Что-о-о? - рычал хозяин. - Бунт! Не позволю! Ах, ты, шкура барабанная, против Хозяина посмел пойти, ну что ж! Гори и ты в адском пламени, жалкий демон.
Хозяин занес над Яшкой когтистую руку и, целясь демону в сердце, метнул в Яшку молнию.
- Не тронь Яшку, - Лукерья влетела в комнату и повисла на руке  Хозяина. Молния не попала в сердце демона, но все же зацепила его. Яшка отлетел к стене и упал без чувств, воздух наполнился запахом паленой шерсти. Лукерья бросилась к демону, тот не дышал. Она закрыла его собой, пытаясь защитить.
- Не убивай его, - в слезах молила ведьма, но Хозяина не трогали ни ее мольбы, ни слезы. Он уже стоял с поднятой над нею рукой, готовый пустить молнию в ее сердце.
- Что же ты, ведьма, за демона просишь, а за себя - нет? А может, желание есть, последнее? Или, может, хочешь за любимого своего попросить? Дура баба! Из-за мужика - в ад! Ну, если не ты, так другая ведьма доведет это дело до конца, а ты теперь гори вечным пламенем в аду, дура! Тьфу!
От смерти Лукерью отделяла лишь пара секунд. Она крепко зажмурила глаза и еще больше прижалась к бездыханному телу Яшки. Что-то кольнуло ее в бок. Машинально она сунула руку в карман, это была бумажка, которую ранним утром дал ей священник. Лукерья начала читать: «Святый Боже, помилуй и защити…» Это была молитва. Молитва на избавление от Лукавого.
     Хозяин взвыл и отскочил от ведьмы.
- Замолчи, проклятая ведьма!
Но Лукерья продолжала читать. Голос ее становился все тверже и громче. Она уже не смотрела в бумажку, слова сами лились из ее уст, словно она всю жизнь провела в молитвах и знала их наизусть.
     А Хозяин выл и корчился, он не раз пытался метнуть в ведьму молнии, но та была словно закрыта от него невидимым щитом. Хозяин пытался бросаться на нее, но невидимая сила отбрасывала его назад. До рассвета оставался час, его время подходило к концу, а ведьма все продолжала  читать.
     С первыми лучами солнца Хозяин исчез. Исчез, словно его и не было.
- Яшка, - плакала над нелепой, бездыханной тушкой демона Лукерья. – Очнись!
- Ты сейчас меня утопишь, - прошептал едва слышным голосом демон, приоткрыв глаза.
- Живой! - Лукерья с еще большей силой обняла Яшку.
- Я бы не был в этом так уверен, - пытался освободиться от ее удушающих объятий демон. - Ну вот, Хозяин не убил, так сейчас ты добьёшь.
- Яшка, какое счастье, ты живой! Наступил новый день, и я тоже жива.  Правда, не знаю, Яшь, что теперь будет.
Лукерья была растеряна. Еще бы, она уже столько лет служила Хозяину, знала и понимала, кто она, а что теперь? Кто она? Куда делся Хозяин? И как теперь жить дальше? И Яшка… Что будет с ним? И она рассказала Яшке, как ранним утром шла по городу, не зная куда идти. Как привели ее ноги к калитке храма. Рассказала про молитву, что дал ей Святой отец, и эта молитва спасла ей жизнь. Как выл Хозяин, когда она читала ее, а потом исчез, и она уверена, что исчез навсегда.
- Все наладится, Луша, - поддерживал ее демон. - Ты правильно сделала, что пошла в храм, где еще искать спасение, если не там? Ты, Лукерья, помолись. Попроси Бога указать тебе путь, он обязательно укажет!
Демон помолчал.
- Пора мне, Луша. Хозяин над тобой власть утратил, ты отныне свободна. Я с тобой больше оставаться не могу, нельзя, - говорил Яшка и голос его был печальным. Еще минута, и демон, как это ни странно, зарыдал бы навзрыд. Глядя на него, рыдала Лукерья.
- Яш, не уходи, останься, - плакала она. Но демон отрицательно качал головой:
- Нельзя, Луша, не могу, мне уже пора. А ты запомни мои слова, помолись, обязательно помолись и помни обо мне.
Яшка бросился на шею ведьме, она поцеловала его, и демон исчез.

***    
       Уже неделю Тимур Борисович не находил себе места. Он повсюду искал Лукерью, но она исчезла. Её телефон молчал. На работе сказали, что она взяла отпуск и уехала. Куда? Никто не знает, но поговаривают, будто она вообще собиралась уволиться… Он не по разу обошел все знакомые места, кафе, рестораны, где они встречались. Все говорили, что уже давно не видели Лукерью. Даже в гостиницу, где они провели последнюю ночь, не раз заезжал в надежде, что, возможно, записка от нее все-таки была, просто он ее не увидел. Но в гостинице в очередной раз ему сказали, что никакой записки они не находили, и сочувственно качали головами.
       Где живет Лукерья, он не знал. Ему дали адрес, но по этому адресу, оказалось, живут другие люди. Что все-таки произошло, и куда она могла деться? Тимур Борисович не мог понять, и это сводило его с ума. Он стал похож на чью то потерявшуюся тень, нежели на некогда волевого, уверенного в себе мужчину.
- Что с тобой Тимур? - спросила его за ужином жена. Он хотел что-то ответить, но передумал, сделал глубокий вздох и сказал жене:
- Маша, прости, я больше не люблю тебя. Я хочу развестись, так  больше невыносимо.
Он ждал, что жена будет кричать, возможно, побьёт посуду, или, еще хуже, его самого, он был готов к любой ее реакции. Но вопреки его   ожиданиям, супруга удивила:
  - Ну, наконец-то, какое счастье!
Голос ее был спокойным. Тимур Борисович в недоумении смотрел на жену.
- Я уже несколько лет не знала, как начать этот разговор, все откладывала, ждала удобного случая. Тимур, у меня есть любовник, я тоже хочу развестись. Сначала я молчала ради детей, но они уже взрослые. Потом молчала, потому что жалела тебя… У меня к тебе претензий нет, муж ты был неплохой, но ведь сердцу не прикажешь, - пожала плечами жена. 
- Да, сердцу не прикажешь, Маша. Ну, что ж, желаю тебе счастья. -сказал Тимур Борисович.
    В тот же вечер он собрал свои вещи и съехал от жены.
   
***
- Боже, укажи мне путь, - молилась Лукерья, стоя в храме. Нет, не в том, куда привела ее судьба в то роковое утро. Сколько бы она ни пыталась пройти путём, что в тот день, но той церкви она так и не нашла. Возможно, когда-то прежде она бы очень удивилась этому, но после всего, что было в ее жизни, удивить Лукерью было уже сложно.
       Она молилась долго и горячо, от всей души. Ей было нужно понять, кто она, найти своё место в этом новом мире.

- Здравствуй, Лукерья, - услышала она сквозь сон знакомый голос, но это был не голос Хозяина, другой.
    Она открыла глаза, на краю ее кровати сидел седовласый старик с добрыми глазами, тот, с которым она говорила ранним утром второго ноября, и который на прощанье дал ей бумажку с молитвой.
     В комнате было еще довольно темно, но она узнала его. Лукерья села и спросонок пыталась понять, - это все еще сон, или она уже не спит.
- Как ты живешь?- спросил старец, она пожала плечами.
- Не знаю, Святой отец, ищу своё место в этом мире, но пока не могу найти. Часто думаю, кто я? И тоже не могу понять. Человек ли я теперь, как была прежде, или ведьма, а может, я просто лишилась рассудка, и все, что было со мной - лишь плод моего больного воображения? Может, это все игры воспалённого сознания? Я теперь ничего не знаю, - печально сказала Лукерья. Она и правда часто сомневалась, а было ли это все с ней? Старец пододвинулся ближе к ней и взял ее за руки.
- Ты, Лукерья, как никто другой, пребываешь в здравом уме и рассудке. И ты - не ведьма, ведьмами не становятся, ими рождаются.
  Лукерья хотела возразить, сказать что-то про силу, но старец сделал знак не перебивать его и продолжал:
- Сила всегда была в тебе, и Хозяин тебе ее не давал, да и не Хозяин он тебе был вовсе, Лукавый он. Он тебя обманом на свою сторону склонил. Но ты должна была через это пройти, Лукерья. Только тот, кто познал в полной мере тьму, сможет познать свет. Сила не дается кому попало, но, чтобы ею овладеть в полной мере, оценить и понять, зачем она дана тебе, нужно пройти через боль. Сильный дух рождается в муках.
Он говорил, и Лукерья понимала каждое его слово.
- Ты прошла через боль, победила страх, обрела веру, истинную веру. Мы верили в тебя, и ты справилась. Стала сильнее, теперь никакая боль не сможет сломить твой дух и направить твою силу во зло. Добро пожаловать домой, Лукерья.
- Домой? - удивленно спросила Лукерья. Старец ответил:
- Да, домой. Твое место не на темной стороне, ты родилась из света. Как считаешь, почему ты в совершенстве овладела знаниями, что давал тебе демон? Разве не казалось тебе, что все это ты уже когда-то знала? - Лукерья утвердительно кивнула. - А молитвы? Разве тебе нужны бумажки, чтобы их читать? Нет, все эти знания живут в тебе, ты только позволь их себе вспомнить.
И Лукерья позволила… Она закрыла глаза и почувствовала, как в области крестца что-то зашевелилось, как по позвоночнику пошло тепло, оно заполняло собой каждую клеточку ее организма. Это просыпалась годами дремлющая в ней сила. Она открыла глаза, ее мир стал другим, отныне он был наполнен светом.
- Я могу кое о чем попросить? – спросила Лукерья. Одна мысль не давала ей покоя. Думая об этом, она не находила себе места.
- Демон, что учил меня… Его можно спасти и подарить ему прощение? Он хороший, у него добрая душа, - все эти дни она думала, жив ли еще Яшка, не убил ли его Хозяин, и многое бы отдала за возможность спасти его душу.
- Не переживай о нём. С ним все в порядке, и раз уж у вас завязалась такая дружба, то, так и быть, скажу тебе, - старец загадочно улыбнулся. - Демон твой - не то, чтобы демон. Он, как в вашем мире говорят, «двойной агент», он служит свету. Его работа заключается в том, чтобы быть рядом с такими оступившимися ведьмами, как ты, мягко направлять их обратно к свету через знания и учебу, присматривать за ними. Вот и сейчас у него уже новое задание, - старец подмигнул Лукерье, но ей было не смешно. В глубине души она почувствовала нечто похожее на обиду. Она к нему - всей душой, а он был просто на задании.
- Но ваши отношения - это другое, вашей дружбе можно позавидовать. Он тоже о тебе спрашивает каждый день. Задергал нас, требуя немедленно отправить тебе наставника, даже угрожал, что не начнет работать с новой ведьмой, пока ты не узнаешь всю правду, -  словно прочтя мысли Лукерьи, поспешил успокоить ее старец.
- Теперь, Лукерья, я буду твоим наставником. Надеюсь, со временем ты позволишь мне стать тебе не просто наставником, но и другом.
Они еще долго говорили, уже совсем рассвело. Наставник неожиданно спросил:
- Ты не хочешь узнать про Тимура?
Конечно, Лукерья хотела, но не смела. Столько всего произошло в ее жизни за эти дни. Она не знала, есть ли в ее жизни теперь место для него? Были ли его чувства к ней настоящими, или все это был любовный морок? Да и можно ли этим чувствам быть, он женат, и их связь в любом случае - это плохо.
- Он ушел от жены, Лукерья, он ищет  тебя. Знаешь, почему у тебя ни с кем не получалось стать счастливой? Почему мужчины приходили в твою жизнь и уходили? Все просто, это были не твои мужчины. Если человек не твой по судьбе, то ничего у вас, как ни старайся, не выйдет. Тимур - твоя судьба, этот мужчина рожден для тебя, а ты - для него, только нужно было его дождаться. Он ждет тебя, иди.

***
    Лукерья погасила свет, поправила подушку. Тимур уже спал, она тихонько легла рядом и, чуть касаясь кончиками пальцев, погладила его волосы, очень осторожно, боясь разбудить. Однажды она расскажет ему все, что было с ней до него. Возможно, он очень удивится, но обязательно поймёт её.