История мальчика Вити

Он иногда мне звонит, чтобы поздравить с праздником и, наверное, напомнить о себе. Он ничего не просит. У него всё есть. Я видел его в детстве. Сначала грудняшкой, а позднее – мальчиком. Иногда его приводили в гости. А потом Романовы уехали далеко, в Россию. Туда, где родилась моя мама.
Ещё я помню его бабушку Груню и его маму – тётю Шуру. Я не придавал жизни этих людей особого внимания. У них – своё. И у меня своё.
Вот и всё. Можно было бы не писать больше ничего, потому что, казалось, нечего и писать. Но когда я стал жить недалеко от них, в большом городе на Волге, мысли о Романовых не покидали меня. Однажды, воспользовавшись возможностью ехать туда, куда захочу, я поехал в город Пугачёвск и нашёл их квартиру. С трудом, но адрес же был на их редких поздравительных открытках.
Сказать, что был сильно впечатлён их жильём, значит, ничего не сказать. Это была убогость в составе одной комнаты с пристройками в виде кухни и веранды, стекло на перегородках из оконных рамок, фанера, тюль и запах земляного пола.
Это было то, что и было когда-то в моём детстве на съёмной квартире в сарае. Но здесь, почти центр города.
Вити тогда дома не было и меня встретила тётя Шура.
Не знаю, много ли смог я ей рассказать о маме, о её жизни, смерти. О моих тетке и двоюродной сестре, о других членах семей Романовых… Но, похоже, и того, что мог сказать ей мужчина, далёкий от женских сантиментов, её удовлетворило. Она пыталась меня накормить, напоить чаем и подольше удержать у себя, но надо было ехать.
А потом она умерла, и Витя остался один.
Он стал чаще  звонить мне и я, разговаривая с ним, видел перед собой воображаемого мальчика из моего детства. Он звонил каким-то виноватым голосом сетовал на то, что телефон плохо работает и часто теряется, что постоянно сам он на работе - в праздники и выходные дни, что им, коммунальщикам, надо быть на месте аварий и в дождь, и в снег, и в жару, и в холод! И бодро звучит его:
«Всё в порядке! Я жив-здоров!»
А ведь Пугачевск, это ещё не родина. Настоящая - в километрах ста, если плыть по реке Иргиз до села Гусиха.
Для меня жизнь Вити – это отражение тех реальностей социальной консервации в наше время. Всё по минимуму: жильё, интересы, духовные запросы, а главное – полное подчинение обстоятельствам, в которых сквозит неверие в нормальную, полнокровную жизнь – это философия дооктябрьского периода жизни простого народа России прошлого века.