Зарисовки детства 21. Причащение

      Ближайшая к нам церковь находилась километрах в семидесяти от нашего села. Какой случился у верующих праздник память не сохранила, но судя по тому что народ мог себе позволить посетить службу дело случилось весной и верно это на Пасху. Может я ошибаюсь, был мал неразумен и безмерно шкодлив.
       Мы погрузились в наш горбатый "Запор" и двинули к обители веры. Рулил папа, а в машину набились старушки и мы с братом. По пути в районном посёлке на таком же горбатеньком транспортном средстве к нам присоединились родственники из поселкового райцентра. Тоже старушки и мои двоюродные брат с сестрой. Помню, что в деревушке, Буй, где и располагался Приют Бога мы заночевали. Естественно мы мелюзга не видели крестного хода, а лишь на другой день образовались на службе.
      Пацанва сбилась в кучку и озиралась по сторонам на убранство церквы. Надо сказать, что впечатление оказалось сильным, столько золота, свечей и картин: на стенах, потолке и на каких-то досках я до этого не видал. Поэтому, как и остальные детишки, крутил головой по сторонам, несильно озадачиваясь тем что происходит вокруг.
      А вокруг шла служба. Поп в наряде, куда там новогоднему деду Морозу, сверкая позолотой чем-то размахивал, откуда шёл мерзко воняющий дым и ревел басом непонятное. Наши бабки, вполглаза приглядывая за нами, с благоговением взирали на попа, не пропуская ни одного слова молитвы и истово крестились с завидной регулярностью.
      Увидев, что мы стоим дураки дураками бабки зашикали на нас и велели креститься, когда и они осеняют себя крестным знаменьем. Не имевшие понятия как это делать, но привыкшие обезьянничать за взрослыми мы проникнувшись важностью действа начали креститься тоже. Однако, не зная что к чему, крестились иногда не в положенную сторону, а наоборот. Бабки бдили и одна из них сделала нам замечание:
      - Небось пионеры, а креститься не умеете, чему вас только в школе учат?
      - Дак не учат конечно, наоборот говорят не надо в церкву ходить.
      - От нехристи и учителя ваши тоже! - прошипела старуха.
      Я обиделся за свою любимую учительницу и, ничего не ответив втихаря покинул храм, братья с сестрой остались.
      Послонявшись по церковному погосту я совсем уже загрустил, когда меня позвала старшая сестрёнка, началось причастие. К тому времени я сделал важное открытие. В углу кладбища на куче мусора валялось полно бутылок из под "Кагора". Ничего себе, как поп-то пьёт, подумал я. Кагор я уже пробовал из стыренной, из бабкиного сундука, початой бутылки. Отпили, долили воды и поставили обратно. Сладенькое винцо понравилось, а впечатления после него ещё больше. В голову дало, стало легко и весело.
       Взрослые и малышня начали потихоньку выходить из церквы. Сестрёнка взяла меня и своего младшего брата за руку и потащила внутрь. Прихожане образовав живую очередь подходили к державшему доску с каким-то чудным портретом попу, целовали её, а помощник попа подавал им после этого ложку вина и кусочек булки. Мы с сеструхой и братом прошли процедуру, вино понравилось, но сзади напирали. Сестра встала в очередь на выход, а мы смешались с толпой страждущих. Заметив, что толпа не редеет, а батюшка с помощником всё делают суетливо я сказал двоюродному  братцу:
       - Гляди народу много, пацанвы тоже, давай хлебнём по новой, вряд ли поп в суете нас запомнил. Встав в очередь снова, среди таких же белобрысых пацанов, я  причастился второй раз. После второй дозы винца я благоразумно церкву покинул наказав брату, чтоб отстал человек на десять. Младший брат сестрёнка и бабки толклись на крылечке поджидая нас.
        Двоюродный младший брат, Олег куда-то подевался и бабки засуетились,  меня спросили:
       - Ты Олежку видел?
       - Да, он сейчас выйдет, он там чего-то замешкался. В очереди почти за мной стоял.
       Мы с остальной ватагой присели на скамейку у крыльца подождать когда брат выйдет. Малость погодя пропавший появился в дверях, подвывая и держась за ухо. Когда он слегка успокоился и вытер слёзы и сопли я спросил:
       - Кто тебя там так обидел-то?
       - Поп, за ухо меня крутанул, больно бля!
       - А нас чего не крутил, не всем что ли это положено? - снова вопросил я.
       - Дак я это... в третий раз полез причащаться-то. Оказывается можно только один раз!
       - Ну и что, что полез?
       - Так поп во второй-то раз не заметил, а в третий-то он и увидал, что я уже выхлебал. Говорит, ты же уже причащался - богохульник! Я побожился, что это не я, а он запомнил и крутанул мне ухо от души.
       - Ну и правильно сделал. Олежка, я сколько раз тебе говорил, что мера во всём нужна. Ну вот я дважды хлебнул и смылся. А ты же один у нас кучерявый, тебя сразу заметно, а нас поди различи?!
       - Дак оно понятно - мера, да уж больно винцо вкусное. Небось, что останется они с помощником допьют, вот бы тырнуть у них.
       - Допьют, на кладбище в углу гора бутылок. - заметил я. На всех-то наверно и одной не извели.
       Мы поплелись хохоча над братом к машинам. Брат пьяно спотыкаясь шел позади, потирая покрасневшее ухо. Хорошо, что отцы, один из которых работал инструктором райкома КПСС, в церковь не пошли, а мирно храпели в машинах и причастия не видели. Бог миловал нас шалопаев от серьёзного наказания. Больше причащаться мне не довелось ни разу в жизни.