Глава 10. Отпуск, возвращение на службу

Глава 10. Отпуск, возвращение на службу
Полтора месяца отпуска – это и много, и мало. Все военнослужащие по приезду к месту проведения отпуска должны встать на учет в местном военкомате и по убытии получить отметку в отпускном билете с датой убытия. Процедура обязательная. В Советском Союзе мы все ездили по городу в основном на общественном транспорте или на такси, когда опаздывали или когда общественный транспорт уже не ходил. Метро появилось в Куйбышеве/Самаре в конце 1980-х. Днем в общественном транспорте вполне можно было перемещаться за 3 копейки в трамвае, за 5 – в тролейбусе, такси тоже было необременительно, тариф: посадка 20 коп. плюс 20 коп. за каждый километр пути.
Каких-то планов на отпуск я не строил. В начале марта в средней полосе нашей страны еще было морозно. Днем с появлением солнца начиналась оттепель и было вполне комфортно покрасоваться в длинном черном кожаном плаще и вельветовых брюках, привезенных из Афганистана. В питейных заведениях встречали с уважением: парень одет по моде – значит, при деньгах. Я съездил в военкомат, потом в сбербанк за полугодовой зарплатой. Женщина-кассир несколько раз проверяла документы, прежде чем выдать деньги. Глядя на мою загорелую физиономию, не удержалась и спросила: «Вы, наверное, с юга приехали?». Я ответил: «Как вы угадали, именно оттуда, почти с курорта». Кассир отсчитала новыми зелененькими 50-тирублевыми порядка пятидесяти купюр, пачку
5-тирублевых и попросила пересчитать. Деньги были очень приличные. Машину, конечно, было не купить, но на хороший мотоцикл хватало, еще и осталось бы.
В отпуске хотелось просто отдохнуть, выспаться, переключится от службы. Первую неделю я встретился с друзьями, которых знал практически с рождения. Жизнь в Союзе менялась на глазах, наступили «андроповские времена», направленные на повышение экономической эффективности социалистической системы. Против ряда руководителей коммунистической партии были возбуждены уголовные дела, начались расследования. Под лозунгом: «Рабочее время — работе!» началась борьба с прогулами, иногда принимавшая анекдотические формы, вплоть до опроса зрителей в кинотеатрах о месте и времени работы. С собой нужно было носить документы, подтверждающие, что ты в отпуске, так как были случае проверки документов в различных учреждениях досуга и отдыха.
Следующие две недели я посвятил поездке в город Ульяновск, где встретился с друзьями-выпускниками УВВТУ. Вопросов, конечно, было много, как там «за речкой», надолго ли там наши войска, какая обстановка, много ли погибших и т.д. Сегодня ты курсант, завтра офицер – воспитатель и руководитель личного состава или службы горючего, обеспечивающей воинскую часть и, как следствие, боеготовность. Статистику по погибшим и раненным нам, конечно, никто не доводил, но сколько было погибших в туннеле на перевале Саланг, мы знали.
Быть в Ульяновске и посетить с друзьями знаменитый ресторан в одноименной гостинице «Венец» – это было обязательно. Очень часто в самый разгар мероприятия, когда еще хотелось немного «посидеть» и часто ближе к закрытию, местный ансамбль играл и пел песню С. Есенина «Я обманывать себя не стану…». Слова знает большая часть нашей страны:
Я московский озорной гуляка
По всему тверскому околотку.
В переулках каждая собака
Знает мою легкую походку.
Примерно такими словами можно было охарактеризовать мое времяпровождение в отпуске.
После Ульяновска состоялась поездка по маршруту Куйбышев – Москва – Калуга – Козельск, где служил мой старший брат Владимир. В финансах ограничений не было, поэтому я решил часть маршрута Куйбышев – Москва преодолеть на самолете, потом электричкой до Калуги и дальше автобусом до Козельска. Комфортабельный Ту-154, полет 2:20 часа, плеер с наушниками и хорошей музыкой – время пролетит незаметно. Так представлялся мне полет до Москвы. Все так и начиналось, пока самолет не набрал высоту и стюардесса не пошла по салону. Плеер с наушниками был в диковину, пассажиры оборачивались, но молчали. Наушники для магнитофонов в Советском Союзе продавались, но они были громоздкими, как и сами магнитофоны, а тут маленькие и удобные. Первой реакцией стюардессы было в вопросительной форме: «Что это у Вас?». Пришлось показать плеер и сказать, что слушаю музыку. Ответ прозвучал немедленно: «Выключите и уберите, ваша музыка может повлиять на электронную систему самолета». В наше время, возможно, поменялась система безопасности авиационной техники или разобрались, что обычный плеер, ноутбук и мобильный телефон в полете не представляют угрозу безопасности пассажиров и членов экипажа. Пришлось совершить полет под гул турбин.
Москва всегда оживленно встречает гостей города. Самый удобный вид транспорта в столице как тогда, так и сейчас – метрополитен. Жетончик стоил 5 копеек и через полчаса я переехал с одного вокзала на другой. Ближайшая электричка до Калуги отходила через три часа, было время куда-то сходить пообедать. Я спросил при входе в метро у контролера как добраться до Нового Арбата до ресторана «Жигули». Женщина доброжелательно подсказала, и через 15 минут я уже подходил месту назначения. На входе в ресторан, не смотря на будний день, стояло около десяти человек. Народ живо обсуждал, что лучше заказать, переминаясь с ноги на ногу, некоторые курили. Из разговоров стало ясно, что в вечернее время попасть значительно сложнее, а днем очередь шла быстро. Действительно через 5–10 минут пригласили очередную партию желающих. Запускали по четыре человека по принципу одного стола. В зале было шумно. Посетители восседали за круглыми столами по четыре человека. Официант принес каждому по литровому графину Жигулевского пива и галантно спросил, что принести на закуску. Выбор закусок был небольшой, заявленных раков не было, поэтому соседи по столику дружно заказали креветок. Раньше мне не приходилось их есть. В магазине «морепродукты» они периодически были, а тут креветки с пивом, возможно, пришло время, и тоже заказал порцию. За кружкой пива с хорошей закуской время пролетело не заметно. Заведение было зачетное, вечерами в зале играли музыканты и, по всей видимости, народ здесь был всегда.
Электричка с Киевского вокзала через три часа благополучно добралась до Калуги. Солнечный день, снежок под ногами, пешая прогулка до автовокзала и автобус до Козельска. Еще полтора часа и я оказался в знаменитом городе. Козельск — древний город, расположенный в Калужской области. Его основателями были славяне-вятичи, а главными врагами — монголо-татары. «Поганые», как называли их русские, дважды испепеляли Козельск, Великие ханы Батый и Ахмат в разное время держали его жителей в осаде. Но, несмотря на пережитые бедствия, горожане раз за разом отстраивали свой город и возвращали ему красоту, гордость и величие. Сегодня он является важным историческим и туристическим центром.
Козельск – обычный провинциальный городишка, живет своей жизнью. Трех дней вполне достаточно для смены обстановки. Круг друзей брата – офицеры отдельной вертолетной эскадрильи. Парни частенько собирались вечерами поиграть в покер, так как других развлечений в городе кроме кинотеатра не было. В местном Доме культуры, на танцах местные были настроены агрессивно и пытались оттеснить чужаков, чтобы девушки не переметнулись на стильно одетых парней, у которых «на лбу написано высшее образование». Без потасовки танцы обычно не заканчивались, а там и порванные брюки, и отсутствие желания еще раз прийти в Дом культуры.
Ближе к концу марта в средней полосе России активно начинает таять снег, бегут ручьи, солнце радует теплом. Вернувшись из Козельска в Куйбышев, я заранее купил билет на самолет до Ташкента, на поезде трое суток терять не хотелось. В последние две недели я посетил знаковые бары и рестораны города: было о чем вспомнить и рассказать сослуживцам по приезду из отпуска. Занялся подготовкой подарков для бойцов и товарищей по оружию. Провоз спиртного и курева за границу имел ограничения. Две бутылки водки, три вина, двадцать пачек сигарет или папирос. С папиросами все просто, бойцы просили привести «Беломорканал» (сигареты надоели) – проблем нет, пошел в магазин купил 20 пачек. Со спиртным решил купить две бутылки водки «Столичная» 0,5 л. и 1,0 л. и три бутылки вермута в бутылках из темного толстого стекла с пластмассовыми пробками. Пробки без проблем снимались, вермут выливался в банку, а вместо него в бутылки был налит добрый самогон – 50 градусов, настоянный по рецепту отца на дубовой каре, и закрывался теми же пробками. В довершение ко всему мама дала три стеклянные банки варенья. Чемодан опять оказался тяжелым, хорошо хоть уместилось все в одном.
Отпуск пролетел очень быстро, 14 апреля я вылетел из Куйбышева. Через три часа полета объявили: «Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Ташкент, температура воздуха плюс 18; С». Весна в городе была в самом разгаре, все цвело и пахло. На удивление, в гостинице оказались свободные места, и мне досталась койка в четырехместном номере. Вещи остались в гостинице без опасения, что что-то может пропасть, как-то все было на доверии. Из гостиницы я отправился на пересылочный пункт, узнать, когда ближайший самолет в Кабул, добираться обратно на попутках не хотелось, тем более на КП бригады приезжать с докладом о возвращении из отпуска не требовалось. На пересылочном пункте неожиданно встретил капитана – зама по МТО нашего 3-го отпб, он тоже решил возвращаться из отпуска самолетом через Кабул. Местный комендант включил нас в список на следующий день, отлично, оставалось еще время погулять по Ташкенту. Решили доехать до Центрального рынка, купить чего-нибудь вкусного и потом провести вечер в гостинице.
От пересылочного пункта до дороги следовало пройти пешком около трехсот метров, чтобы на общественном транспорте добрать до рынка. Зам по МТО хорошо знал город, на каком транспорте лучше проехать, чтобы путь был оптимальным, так как он уже около десяти лет служил в ТуркВо и в Афганистан напросился, чтобы перевестись в Центральный округ. Неожиданно рядом с нами притормозил УАЗ-469, капитан автоматически приложил руку к головному убору, а мне было не понятно по какому случаю «козырять» уазику. Дверь со стороны пассажира отворилась, сначала появился сапог, потом выглянул офицер в звании полковника, и по его недовольной физиономии, стало понятно, что что-то тут не так. Первые слова полковника были: «Почему товарищ лейтенант не приветствуете старшего по званию. Что, на гауптвахту захотели?». Вот и прилетел «нежданчик». Даже и не знал, что ответить. Не заметил – и это правда, поднимать руку к головному убору было не понятно кому – и это тоже правда. Ситуацию разрешил наш Зам по МТО. Со словами: «Извините, товарищ полковник, лейтенант – мой подчиненный, недавно из Афганистана, возможно не ориентируется и не может переключиться с войны на мирное время». Полковник ухмыльнулся, буркнул: «Разболтались там совсем», хлопнул дверью, и уазик укатил дальше. Порядки в округе были еще те, знаешь – не знаешь местное начальство получи почем зря. Как мне позже объяснил капитан, остановился начальник автомобильной службы ТуркВО, у полковника была генеральская должность, и он всячески старался показать свою значимость.
Неожиданная взбучка не испортила настроения и поездку на центральный овощной рынок. Восточный базар – это целая философия, где уместна поговорка «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». На рынке можно было все попробовать и что понравилось купить, к этому обстоятельству местные продавцы относились очень доброжелательно, а к людям в военной форме особенное отношение. Без долгих раздумий мы съели по тарелке еще теплого плова, с собой купили лепешек, копченую курицу, овощей, зелени и редиски – красной крупной и сочной. К такой закуске подходит только водка. Решили, что одной бутылки будет мало, две – много, значит, надо было брать три, чтобы два раза не бегать. Вечер прошел в очень теплой атмосфере: редиска, лучок и чеснок с лепешками под «водовку» – что может быть лучше для закуски?
На следующий день мы прибыли на пересылочный пункт. Народ нехотя готовился к отправке, проверялись списки убывающих. Все обменивались впечатлениями, кто об отпуске, кто о предстоящем полете. Были и «новобранцы», офицеры и прапорщики, впервые собирающиеся к отправке «за речку». На таможне стояла очередь. Как правило, встречалось основное нарушение – превышение провоза спиртного. У гражданского мужчины выявили лишнюю бутылку водки – выливай или пей, других вариантов не было. Он по очереди предложил всем выпить, желающих не нашлось. Тогда он открыл бутылку и начал пить ее, родимую, из горлышка. Народ замер в ожидании: выпьет всю или нет? Проверка вещей приостановилась, все ждали. Нет немного не допил, где-то четверть. Сказал: «Мужики, допейте, жалко выбрасывать», – в ответ молчание. Таможенник тоже развеселился от такого представления, жестом показал забирай свое добро и проходи.
Когда подошла очередь, я открыл чемодан – и вот она, небольшая «печалька»: одна банка с вареньем разбита, содержимое частично растеклось, испачкав сам чемодан и пакеты с подарками. Вот вроде бы все предусмотрел, завернул банки и бутылки в газету, плотно уложил и – на тебе. Где-то недосмотрел или кто-то его кидал при выгрузке. Пришлось искать ветошь, вытирать и вымывать внутренности чемодана и становиться в конец очереди. Да, в современном мире, когда целлофановые пакеты – наше все, такой проблемы возможно и не было бы, ну что уже теперь. Таможенник торопил, проводя досмотр, высказал удивление в отношении литровой бутылки водки и трех бутылок вина в темном стекле, но проверять их не стал, со словами: «Ладно, лейтенант, закрывай свой чемодан. Вижу, что что-то скрываешь, по физиономии видно». На этой дружеской волне проверка завершилась, пограничник поставил печать в паспорте, и все дружно прошли на посадку.
Самолет ИЛ-76* – советский тяжелый военно-транспортный самолет, очень хорошо зарекомендовал себя в Афганистане. Одновременно он мог перевозить пассажиров и грузы различного назначения. Загрузка в самолет и грузов, и людей осуществлялась по рампе, опущенной до земли. По борту самолеты были сидения для пассажиров, по центру – груз. Удобно и практично. Вот на таком самолете и пересек я повторно границу с Афганистаном при возвращении из отпуска.
* ПРИМЕЧАНИЕ
Самолет ИЛ-76 предназначен для транспортировки и десантирования личного состава, техники и грузов различного назначения. Является первым в истории СССР военно-транспортным самолетом с турбореактивными двигателями. Самолет способен доставлять грузы максимальной массой 28—60 т на расстояние 3600—4200 км с крейсерской скоростью
770—800 км/ч (максимальная масса перевозимого груза и дальность полета зависит от модификации).

Все кабины Ил-76 герметизированы, что дает возможность перевозить 167 (в двухпалубном варианте — 245) солдат с личным оружием или обеспечить выброс 126 человек десантной группы. Самолет может транспортировать всю номенклатуру боевой техники воздушно-десантных подразделений. Один ИЛ-76 может десантировать парашютным способом, на десантных платформах, три единицы техники (БМД-1, БМД-2, БТР-Д или ГАЗ-66) или четыре единицы посадочным способом. Также может перевозить большую часть техники мотострелковых дивизий.
Примерно через час полета самолет благополучно приземлился на афганской земле. Рампа самолета медленно опустилась, и только после этого по команде экипажа пассажиры начали выходить на бетонку. Мы с капитаном пошли к диспетчерскому пункту, нам нужно было долететь до Баграма. Диспетчер сообщил, что туда запланирован борт вертушки и пообещал нас отправить. Как-то неожиданно «свезло», не надо было искать попутный автомобильный транспорт, с которым тоже не все обстояло так просто.
На пересылочном пункте аэродрома Кабул было немноголюдно. Стояли развернутые брезентовые палатки. Внутри были кровати с армейскими тумбочками и бак с водой из всех удобств. Вполне прилично, чтобы пару часов отлежаться до следующего перелета. В палатке было жарковато, но это не действовало угнетающе. Пообедали чем пришлось, воду из бака пить не стали. Лучше перетерпеть, возможно, и нормальная было вода, да кто же ее знает.
Вертолет на Баграм вылетал в четыре, нас записали в полетную ведомость и в список у диспетчера – вот и все процедуры. Свист винтов, поднятая пыль на бетонке, и вертолет МИ-8 начал отрыв от бетонки. В иллюминатор можно было разглядеть небольшую часть аэродрома и десяток стоящих самолетов и вертолетов. После подъема вертолета и набора высоты картина за бортом менялась от горной местности до зеленой долины. Через полчаса полета, МИ-8 начал посадку на аэродром Баграма. Двигатель выключился, техник вертолета установил лесенку для спуска на бетонку. Мы выгрузились и вместе с вещами пошли в комендатуру. Почти добрались на своих. Осталось найти транспорт до своего поста. Спросили коменданта, имелась ли возможность позвонить на армейский склад горючего в Баграме, у начальника склада была связь с трубопроводчиками. Оказалось, такая возможность есть. Комендант – майор крепкого телосложения вошел в нашу ситуацию, тем более мы были из «трубачей» – а это означало топливо для авиации – он позвонил начальнику склада, со словами: «Ваши два офицера у меня в комендатуре, просят прислать транспорт, чтобы добраться до ;Буксира; (позывной нашего КП роты в Джабаль-ус-Сирадже)».
Прошло не менее двух часов, уже стало смеркаться. Повторно звонить не имело смысла, решили ждать транспорт, и, если он бы не появился, остаться на ночлег в комендатуре. Здание примыкало к дороге, весь не многочисленный транспорт, проезжающий по ней, был виден из окна. Комендант с ухмылкой на лице: «Ну что, транспорт не прислали», – уже собирался в штаб дивизии, и тут мы услышали сначала грохот, а потом лязг гусениц. К комендатуре подъехал танк Т-64. Из люка выглянул танкист, снял шлемофон и громко спросил: «Кто тут лейтенант Кулаков? Мы за ним». Комендант повертел пальцем у виска («совсем что ли с ума все по сходили»), махнул рукой и пошел к ожидавшему его автомобилю.
Танк – не самый комфортный вид транспорта, но других вариантов не было. Решили ехать на броне, держась одной рукой за отверстие люка в башне, другой рукой и ногой придерживать чемоданы, чтобы те не потерялись по дороге. Вещи положили на трансмиссию, т.к. в башню танка чемодан не пролезал. Зам по МТО батальона был не в восторге, но отказываться от поездки не стал. Так и двинулись, мы вдвоем на башне, вещи держали как получалось, механик танка давил на газ, притормаживая на поворотах, чтобы нас не потерять. Посмотреть со стороны – можно было согласиться с комендантом, точно, как в передаче «крыша поехала в пути следования».
Солнце опустилось за горку, когда мы на танке выехали из Баграма. По пути следования был пост охраны на баграмском повороте, там стояли артиллеристы, налево шла дорога на Кабул, направо – на Чарикар. Если ехать на автомобиле, могли остановить. Бронетехнику, как правило, пропускали. Следующий пост охраны совмещался с нашим ГНС-47, а это уже были свои. По городу Чарикар проезд осуществлялся беспрепятственно и днем, и ночью. За городом находился пост охраны пехоты, которая «проверяла» афганский транспорт со словами «шурави контроль», ночью движения по дороге не было. Следующий, совмещенный с нашей ГНС-46, – пост охраны танкистов, с которыми мы ехали на танке. Вот так, громыхая и лязгая гусеницами по асфальту, в пыли и гари мы прибыли на наш гарнизон. Потерь по пути следования не было.
Танк остановился у входа, нас уже ждали и танкисты, и мои трубопроводчики. Помогли сгрузить вещи. Ноги немного тряслись от напряжения. Подошел взводный танкистов Федор, потряс руку, мы обнялись. Первыми его словами были: «Извини, братишка, другой техники кроме танка у нас нет. БТР очередной раз в ремонте, уже темнело, вот и решили направить лучший экипаж на самом исправном танке, так чтоб он не подвел по дороге. С кем ты едешь, мы не знали, но уверены были, что ты возвращаешься из отпуска. Танкисты тебя знают. Кто еще может позвонить, чтобы встретили?». По рации прошла информация через КП роты, что нужно встретить 357 с 46, это был мой позывной. Ротный Макеев А. информацию передал на наш ГНС-46, а дальше парни решили, что до утра ждать не будут и отправили в Баграм танк. После танкистов я подошел и поздоровался со старшим лейтенантом Сергеем Матвеевым, который был направлен на ГНС-46 исполнять мои обязанности во время моего отпуска. Сергей Матвеев был помощником начальник штаба (ПНШ) нашего 3-го отпб, сам попросился служить в Афганистан. До назначения к нам он служил командиром отдельного трубопроводного взвода 95-й оптв в Термезе, вместо него командиром взвода был назначен мой однокурсник Женя Синицин.
По старой доброй традиции при убытии в отпуск и возвращении принято «проставляться», то есть следовало налить товарищам «горячительного напитка». Бойцам я раздал привезенные папиросы «Беломорканал», с офицерами выпили не по одной чарке. Обменялись новостями, что у нас нового в бригаде, батальоне и роте. Меня слушали с интересом: события в стране менялись стремительно, газет, радио и телевизора не было, все новости приходили только от очевидцев, отпускников. Известия, которые мне принес Матвеев Сергей были просто ужасающие.
Первая трагедия произошла 4 апреля 1983 года при следовании помощника начальника технической части нашего батальона старшего лейтенанта Анищенко Л.Ю. на один из ГНС 1-й роты. Во время выполнения служебного задания автомобиль КАМАЗ был обстрелян на северном склоне перевала Саланг в районе н.п. Сурхьян южнее Чаугани, старший машины и водитель погибли.*
* ПРИМЕЧАНИЕ
Анищенко Леонид Юрьевич, родился 04.05.1958 г. в г. Самарканд Узбекской ССР. В Вооруженных Силах с 12.08.1975 г., в Афганистане – с мая 1982 г. Старший лейтенант, помощник начальника технической части 3-го трубопроводного батальона, смертельно ранен 04.04.1983 г. во время выполнения служебного задания при нападении на автомобиль КАМАЗ на северном склоне перевала Саланг в районе н.п. Сурхьян южнее Чаугани (Хинджана), награжден орденом Красной Звезды (посмертно).
Дабыка Владимир Григорьевич, родился 22.09.1963 г. в г. Черновцы Украинской ССР. В Вооруженные Силы призван 23.09.1981 г., в Афганистане – с августа 1982 г. Рядовой, водитель автовзвода 3-го трубопроводного батальона, смертельно ранен 04.04.1983 г. во время выполнения служебного задания при нападении на автомобиль КАМАЗ на северном склоне перевале Саланг в районе н.п. Сурхьян южнее Чаугани (Хинджана). По данным Книги памяти Черновицкой области, награжден орденом Красной Звезды (посмертно).
На следующий день в том же районе произошла еще более страшная трагедия. Со слов очевидцев, трубопроводчики вступили в смертельную схватку с душманами, значительно превосходившими по численности. Группу возглавлял заместитель командира батальона по политической части капитан Гасков А.Г. Открытая местность и неподготовленность личного состава к ведению боевых действий стали причиной значительных человеческих потерь. Офицер и бойцы мужественно сражались несколько часов и пали смертью храбрых. На подкрепление были направлены силы и средства боевого охранения мотострелков, только к вечеру удалось отразить нападение и вынести с поля боя погибших товарищей. Светлая память погибшим воинам*.
* ПРИМЕЧАНИЕ
Гасков Александр Георгиевич, родился 31.05.1955 г. в г. Самарканд Узбекской ССР. В Вооруженных Силах с 01.08.1973 г., в Афганистане – с апреля 1982 г. Капитан, заместитель командира 3-го трубопроводного батальона по политической части, смертельно ранен 05.04.1983 г. во время выполнения служебного задания в составе группы военнослужащих на северном склоне перевала Саланг в районе н.п. Сурхьян южнее Чаугани (Хинджана), награжден медалью «За боевые заслуги» и орденом Красного Знамени (посмертно).
Изюмский Евгений Михайлович, родился 24.02.1964 г. в п. Октябрьский Куйбышевской области. В Вооруженные Силы призван 01.04.1982 г., в Афганистане – с июня 1982 г. Рядовой, монтажник-трубопроводчик 3-го трубопроводного батальона, погиб 05.04.1983 г. во время выполнения служебного задания в составе группы военнослужащих на северном склоне перевала Саланг в районе н.п. Сурхьян южнее Чаугани (Хинджана), награжден орденом Красной Звезды (посмертно).
Кучерявенко Владимир Николаевич, родился 11.09.1963 г. в с. Огородное Украинской ССР. В Вооруженные Силы призван 15.04.1982 г., в Афганистане – с августа 1982 г. Рядовой, водитель автовзвода 3-го трубопроводного батальона, погиб 05.04.1983 г. во время выполнения служебного задания в составе группы военнослужащих на северном склоне перевала Саланг в районе н.п. Сурхьян южнее Чаугани (Хинджана), награжден орденом Красной Звезды (посмертно).
Мунтьянов Сергей Владимирович, родился 24.09.1962 г. в г. Сочи Краснодарского края. В Вооруженные Силы призван 08.04.1981 г. из г. Ростов-на-Дону, в Афганистане – с июля 1981 г. Рядовой, водитель автовзвода 3-го трубопроводного батальона, смертельно ранен 05.04.1983г. во время выполнения служебного задания в составе группы военнослужащих на северном склоне перевала Саланг в районе н.п. Сурхьян южнее Чаугани (Хинджана), награжден орденом Красной Звезды (посмертно).
Хужаназаров Холмумин Холиярович, родился 23.10.1963 г. в г. Камаши Узбекской ССР. В Вооруженные Силы призван 26.10.1981 г., в Афганистане – с декабря 1981 г. Рядовой, стрелок 3-го трубопроводного батальона, погиб 05.04.1983 г. во время выполнения служебного задания в составе группы военнослужащих на северном склоне перевала Саланг в районе н.п. Сурхьян южнее Чаугани (Хинджана), награжден орденом Красной Звезды (посмертно).
После рассказанных Сергеем новостей все отпускное настроение пропало. Мне довелось неоднократно встречаться и со старшим лейтенантом Анищенко Л.Ю., и с капитаном Гасковым А.Г. Помощник зампотеха Анищенко Леонид привозил нам запчасти для ПНУ и топливо; замполит Гасков А.Г. тоже периодически посещал гарнизоны, справлялся о нашей политической грамотности, выпуске боевого листа и проведении политзанятий с личным составом. В Советской армии без замполитов никак. Пуля, от которой погиб замполит капитан Гасков А.Г., попала в сердце, пробив партбилет настоящего коммуниста.
Открыли бутылку отцовского самогона и помянули погибших товарищей. Крепкий самогон сделал свое дело, по телу растеклась теплота, кто-то попросил запить, думая, что это чистый спирт. Самогон сильно ударил в голову, но как ты не старайся, все равно такое забыть невозможно.
Было еще одно неожиданное событие, которое произошло пока я был в. В начале апреля боец от танкистов нес службу на крыше нашего здания в оборудованном для наблюдения посту. От нашего каменного забора до ближайших оставленных афганцами жилых построек и зеленой долины по открытому полю было около ста метров. Местность имела достаточный обзор, была хорошо изучена. Слева шла полевая дорога, ведущая к развалинам, куда мы иногда под прикрытием танка наведывались за дровами. За полем начинались зеленые насаждения, росли деревья и кустарники и протекает ручеек, дальше мы не заходили. Боец увидел, что по дороге в сторону поста из зеленой зоны шли моджахеды с оружием. Паники, конечно, не было, танкисты не стали открывать огонь на поражение. Пост был поставлен под ружье, взводный доложил по рации о случившемся. Моджахеды подошли к посту положили на землю оружие, старший бородач с поднятыми руками подошел к взводному танкистов Федору Камалову и сказал, что они больше не хотят воевать против шурави. Банда с двумя гранатометами и двенадцатью единицами стрелкового оружия различного назначения приняла решение перейти к мирной жизни. Как потом выяснилось, они не хотели подчиняться другой, более сильной, группировке, надоело жить где попало и есть что придется, поэтому решили вернуться к семьям: три года воевали – хватит. В последствии их не осудили и не посадили в тюрьму. На окраине Чарикара бывшей банде моджахедов определили сектор по охране города и передали один из постов милиции – царандоя. Позже мы несколько раз были у них в гостях, пили чай и, как могли, общались через переводчика.
На следующий день, уже переодевшись в повседневную одежду (х/б), я приехал на КП роты в Джабаль-ус-Сирадж, получил у старшины свой автомат и направился доложить ротному о прибытии из отпуска. Традиции следовало соблюдать, и отпускник должен был по прибытию «проставиться». Зашли в комнату отдыха для офицеров и прапорщиков, я достал и поставил на стол «гостинец» в объеме литра в стеклянной таре. По одобряющим улыбкам присутствующих, стало понятно, что «гостинец» понравился. Техник роты Володя Быкадоров достал синие пластиковые кружки, с разрешения ротного открыл бутылку, содержимое налил в кружки по половинке, чокнулись и выпили «с прибытием на службу». Повторили «за здоровье присутствующих, и чтобы всем живыми вернуться домой» и третий тост «за тех, кого с нами нет, светлая память погибшим». Только после этого присели на кровати и стали спрашивать, как прошел отпуск и рассказывать какие новости в роте и батальоне. Выпивать больше не стали, день только начинался, и службу никто не отменял.