Глава 13. На дальнем рубеже трубопровода

Глава 13. На дальнем рубеже трубопровода
Гарнизон насосной станции (ГНС-47) был одним и самых благоустроенных во 2-й роте. Он являлся частью поста охраны дороги на Кабул и трубопровода, проложенного до Баграма. На гарнизоне находились артиллеристы, танкисты и мы с насосной станцией. Удачное расположение здания бывшей гимназии для девочек давало возможность не только для проживания, но и для проведения досуга. Командир батареи – старший лейтенант Сергей Зверев – вместе со своими подчиненными много сделал для быта и отдыха, получился некоторым образом оазис: с внешней стороны здания шли каменные стены, а внутри была зеленая лужайка. Здесь устроили «Ленинскую комнату», в которой изредка показывали привезенные кинофильмы. Были баня, беседка, покрытая маскировочной сеткой рядом с бассейном из проточной воды и двухметровой вышкой для ныряния и очень приличный туалет на пять посадочных мест. На территории всегда поддерживали порядок. Бронетехника танкистов и артиллеристов имела свои места стоянки справа и слева от поста и тем самым была доступна к применению в кратчайшие сроки.
Мне часто приходилось по службе бывать на посту и ГНС-47. Теперь это было место моей дальнейшей службы, а участок ответственности шел от Джабаль-ус-Сираджа до отделения армейского склада горючего в Баграме. За период моего пребывания на трассе от Джабаль-ус-Сираджа до перевала Саланг был упразднен ГНС-46. Сначала там установили насосную станцию меньшей производительности, а затем убрали и ее. Частичное спрямление участков трассы трубопровода, увеличение мощности насосной станции на КП роты и, конечно, опыт эксплуатации позволили прокачивать топливо до ГНС-47, дальше шли еще один гарнизон – ГНС-48 – и конечный пункт всей 450-ти километровой трассы – отделение армейского склада горючего в Баграме. Личный состав ГНС-46 был перераспределен между гарнизонами. Вот и получилось, что я находился на самом дальнем рубеже 276 тпбр.
В отсутствие командира взвода на гарнизонах назначался старший из числа сержантов или солдат. На ГНС-47 таким старшим был рядовой Юра Савченко. В Афганистане он находился с самого начала создания трубопроводной бригады и прослужил уже более года. Призывался Юра Савченко из поселка городского типа Ракитное Ровненской области Украинской ССР. Хороший был специалист, всегда и во всем показывал личный пример, обладал очень хорошим качеством – умел ладить с людьми. При нем не случалось каких-то размолвок среди бойцов, он не приказывал исполнять что-то, а просил сделать, и поручения исполнялись, никто не перечил. На подведомственной территории всегда был порядок, перекачивающая насосная станция и радиостанция всегда были готовы к работе. Обязанности среди бойцов так же, как и у меня на бывшем ГНС-46, были распределены, дважды повторять, что нужно делать не приходилось. По взаимной договоренности с местными афганцами, каждое утро приносили литровую банку с очень вкусной холодной простоквашей, чем очень удивили меня. Безусловно, в организации жизнедеятельности гарнизона была заслуга Игоря Павлова.
Во втором гарнизоне между поворотов на Баграм и конечным пунктом трассы на ГНС-48 тоже старшим был рядовой. Одноэтажное глинобитное здание с несколькими помещениями оборудовали для отдыха бойцов, приготовления пищи и для других бытовых нужд. Полы тоже были глиняными, и чтобы условия жизни походили на армейский уклад, на полы стелили солому. У входа в жилое помещение перед входной дверью возвели полутораметровую стену из глины и соломы, чтобы защитить бойцов от внезапного нападения. На крыше был установлен 7,62-мм ручной пулемет Калашникова (РПК), для охраны гарнизона в ночное время во дворе гарнизона стояли ПНУ100/200М и МТЛБ, приданная для усиления от артиллеристов. Всего в гарнизоне было шесть бойцов, в том числе двое от артиллеристов. Гарнизон размещался рядом с афганским складом горючего, на котором тоже была организована охрана.
Трасса трубопровода мне была хорошо известна, ведь еще осенью прошлого года мы выполняли перекладку трубопровода с левой стороны дороги, прилегающей к зеленой зоне – Чарикарской долине на обвалование вдоль канала. От Чарикара до поворота на Баграм местность хорошо просматривалась, так как большей частью открытая. От поворота на Баграм трубопровод был проложен с левой стороны дороги, в непосредственной близости от виноградников. До середины августа никто не обращал на них внимание, а потом виноград стал созревать, и появился соблазн его собрать.
Приданный нам БТР опять отправился в очередной ремонт, и на этот период временно передали в распоряжение КАМАЗ. Артиллерийский тягач – МТЛБ находившийся на посту – техника достойная, но трубы перевозить на нем было крайне проблематично, они банально могли скатиться при движении. Поэтому днем мы выезжали на трассу на КАМАЗе, а в ночное время нас сопровождал МТЛБ (какая ни есть, а все-таки броня).
Помещение, которое было выделено для размещения трубопроводчиков, состояло двух комнат, кладовки и отгороженного угла для приема пищи. Приготовление пищи на ГНС-47, как и на ГНС-46 осуществлялось на улице. Давно была затея построить летнюю кухню, для чего достаточно было возвести 1,5 стены, чтобы отгородить место приготовления от места приема пищи, сделать навес или хотя бы маскировочную сетку в качестве защиты от солнца. Теперь, получив в оперативное управление КАМАЗ, как только появилось бы свободное время от перекачки, срочно нужно было съездить в горы за камнем.
Сказано – сделано. В кабину КАМАЗа при трех посадочных местах помещается четыре человека, а при желании и более, четыре часа ушло на дорогу, погрузку и разгрузку камня. Через два дня стены для новой кухни-столовой были готовы, осталось накрыть их маскировочной сеткой и перенести обеденный стол и стулья. Всеми продовольственными вопросами занимались два гагауза* (это фактически, молдаване, плохо говорившие по-русски, но очень добросовестные и исполнительные). Двоюродные братья Петя и Коля призывались из одной деревни, прослужили к моменту моего появления на ГНС-47 полгода. Они каждое утро приносили простоквашу и готовили завтрак, обед и ужин.    
* ПРИМЕЧАНИЕ
Гагау;зы (гаг. Gagauzlar) — тюркоязычный народ, исторически сформировавшийся на Балканском полуострове. Современная территория компактного проживания гагаузов сконцентрирована преимущественно в Бессарабии (юг Молдавии и Одесская область Украины). Общая численность современных гагаузов — около 250 тысяч человек. Религия — православие. В составе Молдавии существует автономное территориальное образование Гагаузия со столицей в городе Комрат.   
Как только начал созревать кишмиш местные крестьяне на взаимовыгодных условиях стали снабжать нас этим виноградом. Каждый день вместе с простоквашей гагаузы приносили ведро винограда. В первое время вкусный сочный виноград был в радость, через неделю аппетит пропал. Братья-гагаузы были еще те виноделы, приспособили 40-литровый бак с крышкой для виноматериала. Излишки винограда стали отправлять в него. Через три-четыре дня бак был наполнен виноградом, тщательно утрамбован деревянным бревном и выставлен на солнце. Еще через три дня виноматериал пробродил, и получилось молодое вино зеленоватого цвета. Не ранее чем через две недели, когда полученный продукт отстоялся в банках и приобрел красновато-оранжевый оттенок, его можно было пить.
Получилось всего два дня «выходных» без перекачки, во время которых мы успели построить летнюю кухню. Возобновилась перекачка – опять начались пробоины, наезды на трубопровод, изредка – прострелы. Очередная авария произошла на заправочной станции практически в центре Чарикара. Случилось замятие трубопровода, и, как следствие, начал бить фонтан керосина. Остановили перекачку на три часа. Случилась пробоина на обочине дороги, керосин фонтаном забил на три–четыре метра, опять вынужденная остановка на два часа. Пока производили демонтаж и монтаж трубопровода все, кроме водителя, искупались в керосине, пришлось возвращаться в кузове автомобиля. Сказать, что какие-то там «неумехи», так ведь нет. Трубопровод лежал на обочине дороге в канавке, похожей не на лужу, а на ручей или озеро. Подойти к трубе и не промочить обувь, было невозможно. Дальше больше, при расстыковке труб опять летели брызги во все стороны, начинали заводить трубы для стыковки – вновь фонтан.
Приехали, помылись, сменили одежду. Два часа перекачки, опять потеря давления, выезд в сторону 45-го отдельного инженерно-саперного полка (45 оисп), который находился практически в прямой видимости по диагонали от нашего гарнизона. В месте перехода трубопровода через дорогу, идущую от 45 оисп, тяжелая гусеничная техника продавила закопанный под дорогой трубопровод, образовалась протечка, которая вытекала на обочину. Когда мы подъехали, стало понятно, что за полчаса не устранить. Пришлось ставить задвижку и ехать в полк просить помощь. Следовало переделать переход через дорогу. Мое появление приняли откровенно безрадостно. Больше часа разбирались, кто виноват и что делать. Саперы приняли позицию «ваша труба вам и делать». Остался один аргумент, что мы готовы делать, но у меня четыре бойца и две лопаты, у вас специализированная техника (бульдозеры, землеройные машины, экскаваторы и т.д.) и личного состава около 1,5 тысяч человек. Кто быстрее справиться? Мы бы выкопали траншею за полдня, и весь полк бы встал, ведь дорога была одна. Аргумент подействовал, саперы выделили технику и бойцов, через три часа сделали новый проход под дорогой, а мы уложили в нем новый трубопровод вместо раздавленного ранее.
Вечером тоже дня на пост привезли кинофильм. Явление было редкое. В «Ленинской комнате» на стену повесили белую простынь – экран, установили три ряда стульев. В первом ряду было отведено место для комбата ст. лейтенанта С. Зверева, командира огневого взвода лейтенанта Евгения Савельева (фамилия изменена), командира танковой роты капитана Валентина Стулия и мне, командиру трубопроводного взвода 2-й роты 3 отпб лейтенанту Г. Кулакову. На втором ряду были стулья для сержантов и старослужащих, дальше для всех остальных, кто не был в наряде. Фильм был один из популярных в то время – «Спортлото-82».
К началу фильма все стулья были заняты. В кино явилась совсем другая жизнь, Черное море, люди со своими проблемами, как получить по билету «Спортлото» 20 000 рублей, девушки в купальниках – как все это было далеко от нашей действительности. Пока смотрели фильм, начало покачивать. Первым отреагировал комбат Серега Зверев: «Так, стоп кино, все на выход». Кинофильм остановили, вышли из помещения, и только тут мне стало понятно, что земля под ногами уже подпрыгивала. Раньше мне некогда не приходилось ощущать землетрясение. Вот оно, оказывается, как происходит: земля под ногами подпрыгивает, висячие предметы раскачиваются. Через полчаса все закончилось, и мы досмотрели фильм.
На следующий день перекачка шла в штатном режиме. На обед были приготовлены щи без капусты, с тушенкой, картошкой и луком. Похлебка от гагаузов была относительно хорошая. Я обедал вместе с бойцами, на столе всегда лежал репчатый лук, крупно порезанный на четыре части, это «лакомство» было обязательно к ежедневному приему. Не хочешь заболеть тифом или «желтухой» – ешь лук. Чеснок к нам попадал можно сказать никогда. Бойцы к этому правилу привыкли быстро и сами в качестве закуски к похлебке с удовольствием ели лук. После обеда нужно было съездить на ГНС-48 оставлять бойцов без присмотра нельзя.
Загрузили в кузов КАМАЗа на всякий случай с десяток труб. Они могли пригодиться, да и на баграмском повороте не остановили бы. Мы проехали буквально
2–3 км от гарнизона, слева по ходу движения стоял танк. Я удивился, что он там делал, ведь не на этом месте был пост. Подъехали ближе. Увидев приближающий автомобиль, от танка отошел воин и стал махать рукой, прося остановиться. Остановились, спрашиваю: «Боец, что случилось?». В ответ он сообщил: «У нас беда. Сначала наш боец подорвался на мине, его пошел вытаскивать лейтенант и тоже подорвался. Сможешь отвести лейтенанта в госпиталь в Баграме?». Я подошел к танку и на трансмиссии увидел на матрасе всего в крови Женьку Савельева – командира огневого взвода с нашего поста, еще вчера вместе смотрели киношку. Он был весь синий в полубессознательном состоянии, ног выше колен не было, остатки были наскоро замотаны бинтами. Второй пострадавший тоже начиная с головы частично был замотан бинтами, стоял на ногах и что-то бормотал. Что произошло, спрашивать я не стал, все решали не часы – минуты. Погрузили в кузов на матрасе Женьку и помчались в госпиталь Баграма. Второго пострадавшего танкисты решили отвезти в медсанчасть 45 оисп.
Дорога до баграмского поворота, можно сказать, шла асфальтная, а дальше шли яма на яме. Хоть вправо крути руль, хоть влево. КАМАЗ трясло, Женька был уже без сознания. Еще немного, и мы добрались к госпиталю. На КПП я объяснил, зачем мне нужно срочно внутрь, минута – и ворота открылись. Военные врачи всегда были готовы к действиям. Когда машина остановилась у здания «Приемное отделение», навстречу уже выбегали три человека в белых халатах, их предупредили о нашем появлении с КПП. На матрасе занесли Женьку в отделение, меня остановили у входа. Минуты ожидания тянулись очень долго, я выкурил уже несколько сигарет. Через полчаса вышел врач – женщина в белом халате – и попросила меня пройти в комнату ожидания. Ее интересовали вопросы, кого мы привезли и факты произошедшего обстоятельства. Я рассказал все, что знал, и оставил свои контактные данные. Меня интересовал вопрос жив ли Женя. Сказали, что да, жив и в сознании. Большая кровопотеря, если бы привезли на час позже, то могли бы и не спасти. Да, будет инвалидом, ведь ноги оторвало. Я попросил его увидеть, женщина разрешила, но только не входя в операционную, то есть до двери, поскольку еще не закончили перевязку. В операционной стоял стол, на нем был Женька, рядом таз с окровавленными битами, врачи заканчивали перевязку. Лица товарища мне не было видно. Врач на войне – это спаситель, сколько нужно мужества, чтобы каждый день бороться за жизни людей. Низкий им поклон!
Из госпиталя на ГНС-47 мы вернулись к вечеру. Я зашел к комбату Сергею Звереву, пожали друг другу руки, в тот день мы еще не встречались. Сергей показал жестом на стул: «Гена, присаживайся. Спасибо за то, что спас Женьку, я все знаю, давай выпьем». Налил мне и себе по полстакана чачи, мы выпили. Сергей был немногословен, видно, что очень переживал. Женя Савельев – высокий, красивый молодой человек, всегда позитивный, был не женат, в Афганистан приехал полгода назад, по замене. Парень остался инвалидом, вытаскивая с минного поля бойца. На следующий день Сергей собирался ехать в госпиталь, отвезти документы и справиться о самочувствии пострадавшего. После госпиталя Женьку Савельева отправили в Союз, служба для него закончилась, по всей видимости, навсегда.
Первая партия вина была готова к концу августа. Виноматериал, оставшийся от полученного молодого вина, был повторно задействован для изготовления браги. Дрожжей у меня не было, а вот сахар можно было достать. В бак высыпали 10 кг сахара и залили 30 литров воды. Здесь уже нужно было подождать 10 дней, чтобы продукт был готов к производству самогона. Если молодое вино запустить на перегонку получается чача, если наш виноматериал, то только самогонка. Аппарат для перегонки самогона, состоял из бачка со змеевиком, его позаимствовали у артиллеристов. Бак с брагой установили на кирпичи, под ним развели огонь. Потом соединили трубкой бак с брагой и бачком со змеевиком, в который налили холодную воду из ручья, и процесс пошел. При нагревании воды в бачке, ее заменяли на холодную. За всем процессом я следил лично, ни одна капля продукта не должна была пропасть даром. Первоначально начинает капать водичка, которую называют «Первак», она не горит, – это самая вредная часть самогонки. Когда начинает литься струйка, которая при поджигании загорается, вот это и есть самогонка и ее уже можно сливать в емкость. Наверное, такое производство весьма примитивное. Спиртометра у нас не было, и качество продукта определяли по принципу: горит – это самогонка, нет – суррогат. Отсекали первую и последнюю партию вытекающей жидкости, серединка и была самогоном. Очищать и настаивать было нечем, да и не на выставку же готовили, а для личного потребления. Итогом перегонки браги стала трехлитровая банка, как мне казалось, хорошего самогона. Одну треть пришлось отдать за поставку сахара, один литр передал на КП роты, намного лучше, чем местный шароп, оставшийся литр оставил себе. Какое ни есть, а развлечение.   
О моем «хобби» поползли слухи по «сарафанному радио». Возобновились проверки морально-политической устойчивости и технической оснащенности гарнизонов в зоне моей ответственности. В батальоне была такая должность комсорг, вот и прибыл этот комсорг Гармаш в звании старшего лейтенанта проверять нашу политическую грамотность. Проехали с комсоргом оба гарнизона, посмотрели, есть ли боевой листок, чистоту и порядок в помещении, на кухни, и все бы ничего, но в тумбочке на ГНС-48 у одного бойца нашли фотографии полуобнаженных девушек. Такие фото можно было купить в любом ларьке у афганцев. Все, нарушение, морально-бытовая распущенность, виноват был командир взвода – не доглядел. Понятно виноват, не досмотрел, так как в тумбочке к бойцам привычки не было заглядывать. Комсорг спросил: «Что будем делать? Разлагается личный состав на глазах, и взводный, конечно, этому потворствует, не проводит политбеседы, боевой листок последний раз был выпущен месяц назад». Вину пришлось признавать, фотографии изъяли. Я предложил поехать на ГНС-47 пообедать и обсудить пути устранения недостатков, поскольку время обеденное. Комсорг – парень вроде бы нормальный, пообедать согласился.
Вернулись на свой гарнизон, гагаузы обед уже приготовили, хлеб и лук порезали, тарелки и ложки аккуратно разложили, пластмассовые кружки стояли рядом. Я предложил помыть руки перед обедом. Рукомойник стоял на улице, рядом была полочка с зеркальцем, чистое полотенце, мыло, все по уму. Комсорг улыбнулся, сказал: «Да вы тут неплохо устроились, что и чарку к обеду нальют?». Я ответил: «Если доброму человеку, то нальют». Пошли за стол, налили первое (как всегда, тушенка с картошкой, луком и морковкой, соль и перец по вкусу). Я достал бутылку вина, наполовину красную, наполовину зеленоватую, налил в кружку. Хуже все равно некуда, захочет доложить, что личный состав морально разлагается, все равно доложит. Комсорг перед тем, как выпить, содержимое кружки понюхал, спросил: «Бражка что ли?». Я сообщил, что нет, молодое вино, правда, оно еще на настоялось, но пить можно. Вино хоть и было молодое, но выпив три кружки можно было почувствовать хмель и легкое головокружение, похмелья после него не было.
После обеда беседа с комсоргом перешла в правильное русло. Фотографии полуобнаженных девушек комсорг порвал, с боевым листом тоже разобрались, политическая грамотность у личного состава значительно улучшилась. На прощание мы пожали друг другу руки, и комсорг с чувством выполненного долга уехал.
Через неделю прибыл следующий проверяющий из батальона, теперь по технической части, главный инженер батальона капитан Владимир Свинухов. С ним мы были, можно сказать, в приятельских отношениях, еще в эпопею, когда перевал Саланг и трубопровод завалило снегом, и часть командования 3-го отпб оказывала нам поддержку. Владимир выглядел статусным: черноволосый, с начинающейся проседью, подтянутый и очень похожий на белогвардейского офицера, форма ему была к лицу. По всей видимости, комсорг батальона тоже был в приятельских отношениях с главным инженером батальона. По прибытию капитан В. Свинухов осмотрел перекачивающую станцию ПНУ-100/200, запас топлива, наличие оборудования для ремонта и количество целых труб и, по всей видимости, состояние дел его устраивало. Солнце припекало, до обеда было еще два часа, на мой вопрос поедет ли проверяющий на ГНС-48, капитан махнул рукой. Тогда я предложил с дороги искупаться в бассейне, потом пообедать и дальше решить ехать или нет. В ответ Владимир сказал коротко: «Веди, перекачки сегодня все равно не будет».
В бассейне вода была прохладная, проточная. Можно было нырнуть с двухметровой вышки или просто побыть в воде. Днем купание запрещалось старшим на посту командиром батареи Зверевым. Дисциплина стояла превыше всего, но для проверяющих, с разрешения, можно: нырнул пару раз, проплыл четыре метра туда и обратно и сиди себе в беседке под маскировочной сеткой, не отсвечивай, ешь виноград кишмиш. Именно так мы поступили в дообеденное время. Капитан рассказал, что служил себе спокойно на складе горючего в Киевском военном округе в городишке Бахмач -районном центре Бахмачского района Черниговской области, расположенном на правом берегу реки Борзенки (правый приток реки Борзны, бассейн Днепра) за 218 километров на северо-восток от Киева и за 143 километра на юго-восток от Чернигова (по автодорогам). На склад пришла разнарядка отправиться в Афганистан, и он оказался здесь с самого формирования бригады. Чтобы скоротать время мы выпили по паре кружек молодого вина и уже собирались на обед, но тут подошел Сергей Зверев и предложил выпить виноградной чачи*, так сказать за содружество родов войск.
* ПРИМЕЧАНИЕ
Чача – виноградная водка крепостью 55–70 градусов, сырьем для которой является недоспелый виноград и виноградные выжимки. Еще чача считается грузинским крепким спиртным напитком, относящимся к классу бренди, из отжимки, получающейся из мезги, после брожения и перегонки.
Освоить производство чачи без специального оборудования мне было не по силам, да еще со своей разъездной работой. Надо отдать должное, у артиллеристов напиток получался добротный, немного крепкий и в меру терпкий, очень напоминающий хороший коньяк.
После обеда мероприятие у бассейна продолжилось и завершилось только к вечеру. Содружество родов войск было скреплено надежно. Иногда нужно было напиться, чтобы хоть немного переключиться от действительности вокруг нас. Проверяющий остался ночевать в моей комнате на соседней койке, на ГНС-48 в этот день мы уже не поехали. Перед тем как идти спать, я проверил бойцов, позвонил на ГНС-48: службу никто не отменял. 
На следующее утро стакан простокваши и кружка молодого вина восстановили наши силы, капитан, исполнив долг проверяющего, убыл по своим делам. Нам предстояло готовиться к очередной перекачке.
При наличии времени и техники до начала очередной перекачки топлива мы выезжали для проверки трассы трубопровода. Если такой возможности не было, то приходилось действовать по мере возникновения проблемы. У командира взвода связь была между гарнизонами и с КП роты, как и раньше во время перекачки доклад параметров давления производился каждые 15 минут.
Предварительная проверка трассы не состоялась, в очередной раз подвела техника: КАМАЗ отказался заводиться, БТР из ремонта не пришел, остался только МТЛБ. Пришлось идти к артиллеристам и договариваться о выделении МТЛБ на непредвиденный случай. У комбата Сергея Зверева оказались свои проблемы. МТЛБ отправили на соседний пост, там тоже с техникой была беда, но обещали в качестве боевого обеспечения из полка прислать БРДМ-2 (бронированная разведывательно-дозорная машина). От Сергея я пошел к танкистам, которые занимали соседнее крыло нашего поста, договориться на случай выезда в ночное время. Командир танковой роты капитан Валентин Стулия к тому времени отвоевал в Афганистане почти два года. Был ранен, контужен, награжден двумя орденами «Красной звезда» и представлен на орден «Боевого красного знамени». Представлялся на звание «Героя Советского Союза», но что-то в кадрах пошло не так, якобы капитан долго пребывал в должности командира роты и представление переписали на орден «Боевого красного знамени». Валентин после ранения и контузии хромал и ходил с палкой. С семьей тоже было не все в порядке, как в прочем и у некоторых других офицеров, служивших в Афганистане подолгу.
Валентин сидел на лавочке и курил после завтрака рядом со входом в спальное помещение. Мы разговорились. Валентин сказал, что через неделю уедет в полк для продолжения лечения ноги, а вместо него на пост приедет командир взвода лейтенант. По моей просьбе обещал помочь броней, у него вся техника была исправна и готова к работе.
В течение всего для перекачка шла без сбоев, топливо поступало в Баграм. Предполагалось в течении двух дней заполнить их склад горючего, а потом переключиться на склад ОБАТО. В летнее время авиация работала безостановочно и топливо нужно было поставлять регулярно. После обеда прибыл БРДМ-2 только с механиком-водителем, стрелок по непонятным причинам отсутствовал. Мне было интересно посмотреть, что из себя представляет БРДМ, раньше такую технику видел только издалека. Светловолосый парень в шлемофоне, закинутом за голову, представился: «Рядовой Калинин прибыл в распоряжение». Парня звали Сашей, мы забрались сначала на броню, в потом внутрь машины, посмотрели, как там все устроено. Компактный броневик, маневренный, может развивать скорость по шоссе до 100 км/ч, четырехколесный, два пулемета, защищает только от пуль и осколков, то, что надо для трубопроводчиков, и трубы при необходимости можно прикрепить с двух сторон. Вот бы нам в пользование такой броневик, кто бы подсказал.
На следующий день БРДМ-2 уже был экипирован трубами и передан нам в пользование. После обеда упало давление на входе в насосную станцию, была остановлена перекачка и состоялся первый выезд на трассу от ГНС-47 в сторону Чарикара. Действительно, по асфальтированной дороге БРДМ-2 очень быстро разгонялся до 80 км/ч, а так как мы с аварийной командой сидели на броне, то держаться нужно было крепко, чтобы не улететь на обочину дороги. По бездорожью машина шла важно, переваливаясь на ухабах, радиус поворота давал возможность большей маневренности. Проехали Чарикар, свернули на канал и нашли пробоину. Мы относительно быстро заменили трубу и направились в обратный путь.
Центральная улица Чарикара была очень оживленной, справа и слева находились торговые лавки вперемешку с жилыми домами и просто шла торговля на дороге всем чем можно и нельзя. Люди, проезжающие грузовые и легковые автомобили, гул от людей и сигналы от техники. Один из грузовиков остановился, и тут же на подножку кабины вскочил с продуктами мальчик-афганец (бача) и просил купить у него кекс, «Фанту» или что-то еще. После центральной площади, обозначенной перекрестком, торговый накал снижался и можно было ехать быстрее. Только механик-водитель Саша Калинин прибавил скорость, как на улицу неожиданно для нас на ишаке выехал местный житель пожилого возраста в белой чалме и прямо под колеса БРДМ. От неожиданности мне даже не удалось крикнуть механику-водителю: «Стой!» – так быстро все произошло. От удара ишак оказался под БРДМ, и почувствовалась легкая качка, чалма старика осталась на выступающей носовой части корпуса. После неожиданной встречи с животным и его спутником мы остановились. Ишак после удара встал и стоял без движения, соображал, что это было, старик тоже был жив, но он не такой шустрый как ишак. Он облокотился на руку и, наверное, ждал, что мы пойдем его поднимать и просить прощения за «неожиданную встречу». Ну, раз все остались живы, я скинул ногой чалму с брони и сказал: «Саша, поехали, без нас разберутся».
По прибытию к себе в гарнизон бойцы долго потом смеялись над механиком-водителем Сашей, как он круто наехал на ишака, а ишак остался жив и за это его, Сашу, даже не поблагодарил. История не имела продолжения, к нам с претензией никто не обратился, значит, никто не пострадал. Вывод сделали правильный: на БРДМ по городу ехать нужно было медленно и смотреть во все стороны.
К концу вторых суток перекачки было заполнено отделение армейского склада горючего. Мне пришлось съездить в Баграм, согласовать объемы перекаченного топлива. Поехали на БРДМ вчетвером: механик-водитель Саша Калинин и со мной еще двое монтажников, трубы сгружать не стали – они служили вместо пропуска на постах. Отделением армейского склада горючего в Баргаме руководил выпускник УВВТУ, высокий и худощавый капитан. Его рабочее место было в радиостанции. Склад горючего выполнял функции приема топлива из трубопровода и выдачи его в автомобильный транспорт (автоцистерны) по направлению в Кабул – Газни – Гардез – Кандагар, где дислоцировались авиационные части. Мы посчитали количество принятого на складе топлива, капитан поправил очки, вытер пот со лба и предложил выпить чаю. Разница выданного и принятого топлива была в пределах погрешности, мы на прощание пожали друг другу руки. Мне нужно было ехать в ОБАТО, так как следующие сутки перекачка топлива планировалась на их склад горючего.
Просьбу помощника начальника службы горючего ОБАТО старшего лейтенанта Сергея Сабурова достать ему афганский нож я помнил всегда. Накануне мой афганский друг Насим привез мне то, что требовалось. Нож действительно был хорош: лезвие острое и широкое, ручка деревянная и удобно ложилась в руку, он больше был похож на кинжал, и я предложил его испытать ударом о металл. Насим согласился. Армейские кровати были сделаны из металла, состояли из двух дугообразных спинок и каркасной части – сетки, натянутой по периметру на прямоугольную раму и изготовленной из металлического уголка 40х40. Я крепко сжал рукоятку ножа, и со всего маха «бац» лезвием по раме. Кровать не развалилась, нож тоже. Результат: на лезвии все было чисто, на кровати остался рубец от удара глубиной 3–4 мм. Получается, нож прорезал металл, невероятно, но факт, это, по всей видимости, и был булатный афганский нож.
На складе горючего ОБАТО ждали моего появления. Надо было согласовать начало перекачки, объем топлива и уточнить систему радиообмена. После урегулирования всех этих вопросов я попросил отойти Сергея Сабурова в сторонку и вытащил из сумки афганский нож. Улыбка на его лице и множество вопросов, как, откуда, что с меня и т.д. Сергею скоро предстояла замена, и он не ожидал, что я ему достану нож. Мы повторно вместе провели испытание ножа на прочность, и старший лейтенант остался доволен. Как и обещал, он отдал мне взамен трехлитровую банку со спиртом и бутылку 0,5 в придачу – презент. Мы ударили по рукам, обнялись, и мне пора была ехать к себе.
По прибытии на ГНС-47, я сообщил о готовности к перекачке, и через полчаса давление на входном манометре стало расти. Была запущена в работу наша насосная станция и через 15 минут прошел аналогичный доклад с ГНС-48. Топливо стало поступать на склад горючего ОБАТО. За сутки он был заполнен. Перекачка завершилась благополучно без происшествий. БРДМ опять пригодился для поездки на склад горючего ОБАТО, объемы перекачки были согласованы. На следующая день запланировали подачу топлива на склад горючего афганцев, который находился по соседству с ГНС-48.
В начале сентября все еще было очень жарко. После возвращения на ГНС-47 со склада горючего ОБАТО ближе к вечеру подъехал афганский друг Насим, его ждала трехлитровая банка с горячительным продуктом. Все по-честному, нож в обмен на спирт. Насим открыл банку понюхал и предложил отпить. Как-то у меня не было в планах сегодня выпивать, если только чуть-чуть, перед ужином, для пробы продукта. Я принес пластмассовые кружки, хлеб, банку с рыбной консервной «Салака в масле» и фляжку с водой. Насим смотрел на меня и ждал, когда я первый выпью. Я налил себе на два пальца от дна на глоток, выпил, сделал глубокий выдох и тут же запил водой. Спирт обжигал глотку, крепость была хорошая, конечно, следовало разбавлять водой, но тогда бы он нагрелся, и так жара стояла под плюс 40; С. Насим налил себе полкружки спирта. Я сделал намек, не многовато ли за раз. «Нет, – сказал. – Нормально». «Вот, – подумалось. – Душман, крепкий афганец на выпивку». Выпив почти залпом, он начал кашлять, я дал воды, запивать лучше сразу. Выпил Насим воды, морда покраснела, посидел молча. На мой вопрос как спирт, он пальцем показал вверх, немного отдышался, закусил рыбной консервной. Вот тут его понесло. Оказывается спирт, которым угощали Насима, был уже слегка разбавлен, спирт такой крепости – 96,2 град. – он попробовал впервые. Повторять я не стал, Насим сам повторно налил себе тоже на два пальца от дна и выпил. Второй заход оказался удачным, и после запивки водой, афганец разговорился. Оказывается, у него было две жены и четверо детей. Первая супруга жила в Кабуле, вторая с ним в Чарикаре. Насим всех их любил и помогал растить детей. Выпивку он не считал большим грехом, а вот убийство людей считал, он хотел, чтобы на афганской земле был мир. Через полчаса, Насим уже нес всякую чепуху, спирт оказался качественным. Еще через полчаса, я проводил его до дороги, и он уехал на попутке, спирт попросил оставить у меня. На следующий день Насим приехал после обеда слегка помятый, отлил мне бутылку спирта и остальное забрал с собой. Эту оставленную им бутылку спирта мы выпили позже.
На следующий день решили начать перекачку топлива на афганский склад горючего. От насосной станции до склада афганцев был проложен трубопровод около 200 метров с отсечной задвижкой. Переключение потока происходило по согласованной схеме. На афганском складе были закопаны около 10 вертикальных резервуаров, для автобензина, дизельного топлива и керосина (топливо ТС-1), который и перекачивался по трубопроводу. Общая вместимостью склада горючего была около 2000 куб. м. Начальником склада горючего был смуглолицый, высокого роста офицер афганской армии, имевший специальное образование. Он всегда был одет по форме с фуражкой, чем подчеркивал свою значимость, и немного мог объясняться на ломанном русском языке, но мне все равно потребовалась помощь переводчика бойца-узбека для решения вопросов перекачки топлива. Предварительно в пяти резервуарах сняли показатели остатков топлива для определения последующих расчетов. К моему удивлению на резервуарах были установлены современные электрические счетчики для замера топлива. Вроде бы отсталой считалась страна, а счетчики стояли современные. Связь со складом, как и раньше, осуществляли посыльными. После перекачки мне нужно было повторно снять показания, определить количество перекаченного топлива и сообщить полученные данные. Как производились потом расчеты, или это была безвозмездная передача, мне не сообщили.
На посту по субботам был определен банный день. Сначала мылись офицеры, потом личный состав артиллеристов, танкистов и трубопроводчиков. Начало перекачки на афганский склад горючего как раз попадал на субботу – 10 сентября. Баня, конечно, здорово, но работа оставалась работой. Выходную задвижку переключили на афганский склад, боец-трубопроводчик в качестве посыльного сходил и предупредил начальника склада о нашей готовности к перекачке, и после подтверждения с афганской стороны о готовности к приему топлива, на ГНС-45 запустили насосную станцию. Примерно через полчаса посыльный с афганского склада пришел на ГНС-48 и сообщил, что топливо начало поступать.
Очередь в баню для трубопроводчиков подошла только к вечеру, мне удалось попариться пораньше. Забегавшись за день, после бани хотелось просто выспаться. До отдыха определили порядок несения службы у насосной станции, и бойцы тоже стали готовиться ко сну. Только я лег и уже задремал, как прозвучал стук в дверь и голос: «Товарищ лейтенант, давление на входе манометра упало. По рации сказали, что они перекачку не останавливали». Ну, вот и выспался. Оделся, пошел к рации, вызывал
ГНС-45, попросил остановить перекачку, давление просто так по себе не стало бы падать. Бойцы ПАК без слов тоже начали одеваться, ночной выезд на трассу – это всегда серьезно.
Комбат артиллеристов Зверев и капитан танкистов Стулия тоже уже спали, пришлось всех будить, следовало определиться с порядком проверки трассы трубопровода и задействованной техникой. Решили выехать на БРДМ, укомплектованной трубами, с ПАК трубопроводчиков под прикрытием танка. Ночь была лунная и при движении по дороге на бронетехнике решили фары не включать, когда БРДМ съехала с дороги на канал, то фары включили, а танк двигался параллельно нашему движению без света. Остановка БРДМ означала для танка команду изменения маршрута движения.
Выезд состоялся ближе к полуночи, механик-водитель Саша Калинин был за штурвалом БРДМ, весь состав аварийной команды (а это четыре человека, включая меня) сидел на броне. Направление нашего движения держали от ГНС-47 в сторону Чарикара. Через два километра нужно было съезжать с трассы на канал, я дал команду остановиться на левой стороне обочины по ходу движения, ждали громыхавших сзади танк. Ночь не являлась помехой, я отчетливо увидел стремительно приближавшийся силуэт танка. По траектории движения стало понятно, что он мог въехать в БРДМ. Примерно за 20 метров до столкновения я крикнул: «Саша, газу, все с брони», – и с автоматом в руке сделал два шага по корпусу БРДМ, так как сидел ближе к дороге, и прыгнул в сторону кювета. Прыгая, я заметил, что бойцы последовали за мной, БРДМ начал движение. На земле на ногах было не удержался, я упал в придорожную колючку. Оглянулся. Танк догнал БРДМ, ударил его сзади и остановился. БРДМ от удара покатился дальше в кювет, трубы от удара разлетелись в разные стороны. От места столкновения БРДМ не перевернулся, а укатил не менее чем на 100 метров. Дружно побежали к машине, я открыл люк, крикнул: «Саша, живой?». Ответил: «Живой, только встать не могу, спина болит». Как выяснилось потом у механика-водителя танка заклинил правый рычаг управления танком, и он не смог избежать столкновения с БРДМ, от удара он тоже стукнулся головой, шлем и голова выдержали столкновение.
С этого момента началась спасательная операция механика-водителя. Решили аккуратно его достать из БРДМ и уложить горизонтально на матрац, который нашли в машине. Дальше было сложнее, на этом матраце парня следовало донести в горизонтальном положении до танка и аккуратно уложить на моторно-трансмиссионное отделение танка. Два бойца трубопроводчика уехали на танке на пост, они придерживали пострадавшего Сашу Калинина. Мы с Юрой Савченко остались у БРДМ, ждать, когда придет помощь и отбуксирует технику на пост, не могли мы оставить боевую единицу с вооружением без присмотра. Само вооружение БРДМ-2 составляла спаренная установка 14,5-мм пулемета КПВТ и 7,62-мм ПКТ, кроме этого у каждого из нас было по два рожка патронов и в БРДМ нашли две гранаты. Заводиться техника не хотела, но башня с пулеметами была исправна, лучше, чем без брони в чистом поле. Приземлился я похоже неудачно. На правой ноге снял ботинок, два пальца болели. Ничего, ходить мог, а пока вообще сидели в БРДМ и вели наблюдение из смотрового люка, иногда снаружи и через прицел пулеметной установки. За бортом были тишина и звездное небо.    
Помощь к нам пришла только утром. БРДМ на жесткой сцепке прицепили к танку и отбуксировали на пост. Проверять трассу пришлось на танке, ну да не привыкать. Где танк не мог подъехать приходилось идти пешком. Пробоину нашли через два часа, трубопровод пробило острым предметом, фонтана уже не было. Принесли трубу на замету, потом смонтировали ее, в итоге вернулись в гарнизон уже к обеду. Я доложил о готовности к перекачке, в ответ прилетело: «Почему так долго возились?». Мои объяснении в счет не принимались. К ночи склад горючего афганцев был заполнен и перекачку остановили. Водителя-механика Сашу Калинина отправили в госпиталь, ему диагностировали компрессионный перелом позвоночника. Врачи сказали, что мы поступили правильно, транспортируя его в горизонтальном положении. После лечения потребовалась реабилитация, надеюсь, парень справился с полученной травмой.
На следующий день в гарнизон приехал командир взвода лейтенант Юра Капускин, нам опять прислали КАМАЗ с трубами и водителем, рыжеволосым парнем. Указание было использовать только в дневное время и под прикрытием бронетехники, БТР обещали направить в ближайшее время. Юра привез заряженные аккумуляторы на два гарнизона. На КАМАЗе съездили на склад афганцев, выполнили промеры перекаченного топлива, и к вечеру с Юрой мы вернулись на КП 2-й роты в Джабаль-ус-Сираджа для доклада результатов перекачки.