Изерброк. Глава LII

LII



Бадамба предложил им идти завтра, с утра. Однако Мамушка настоял на том, что идти нужно немедленно. Бадамба не стал спорить. Они переглянулись с Мамушкой понимающими взглядами: ясно было, что, скорее всего, до завтра Родя передумает идти, и тогда его уже не уговоришь. Приходилось рисковать: идти на ночь глядя.

В деревню возвращаться не стали. Сходили только до вагонетки, взяли фляжки с водой, нумидийский кинжал, верёвку, вещмешки с кое-какой провизией. Мамушка предложил всё же сходить к синей палатке и взять бутылку водки. Идти придётся в холодной воде, промочив ноги; водка не помешает. На что Родя возразил, что с водкой к Острову Бездны идти нежелательно. Нетрезвых остров не примет. Бадамба подтвердил его слова. Мамушка вздохнул. Ему хотелось выпить. Он чувствовал себя ещё не до конца размороженным. Но коли нельзя, то нельзя.

 Сыщик снял макинтош, аккуратно сложил и оставил в вагонетке, прежде переложив из его кармана револьвер в карман сюртука. Длиннополый макинтош – не самая подходящая одежда для прогулок в болоте – справедливо рассудил сыщик. Короче говоря, взяли посохи из кучки-конуса перед тропой, закинули за спины мешки с необходимой поклажей и пошли.  Намка Цон, пребывающий в медитации на столбе, даже глаза не открыл, чтобы проводить их взглядом.

Бадамба напоследок задержал Мамушку и спросил у него:

– Почему ты решил идти туда?
– Вы же знаете.

Бадамба молча ждал ответа.
– Хочу узнать, где мне искать Надю, – ответил Мамушка и поправил верёвку на плече.

– Понятно, – сказал старец. – Когда соберётесь обратно, попросите у Хранителей сапфирового песку, если можно. Других пока хватает, а сапфирового недостаток. Скажи, что для Маха-Мандалы Пратибамбавидьи. Должны дать. Ну всё, удачи.

Бадамба прикоснулся ладонью к руке сыщика ниже локтя и добавил:

– Запомни, что все гады, и чудища, и ужасные демоны болотные – это порождения злобы людской. Я уже говорил. Защитных мантр я вам  не даю, там они не помогут, а помешать могут. Мантра – только форма, священные слоги. Тварей убивает не форма, а содержание. А содержание – это дух. Да хранит вас Создатель. Прощайте.

Бадамба развернулся и пошёл по тропе в деревню.

А Родя с Мамушкой пошли в противоположном направлении, прямо в открытое болото, клубящееся злыми туманами и неведомыми тварями.
Поначалу идти было легко. Каждый шаг по упругой, почти сухой дорожке отдавался гулом. Хворостины лежали плотно и не гнулись. По обочинам торчал кустарник и тростник, на которых всё ещё висели синие и зелёные огоньки.

Родя шёл впереди, неся свой посох на плече, как ружьё. Мятую панамку он натянул на голову глубоко почти до самых глаз.

– Что вы скажете им, когда придёте? – на ходу не оборачиваясь спросил Родя.

– Кому? – не понял сыщик.

– Хранителям Бездны. Кому ещё?

– Скажу, что хочу видеть Демиурга.

– Зачем?

– Так… вопрос один есть.

– Какой вопрос?

– Да всё тот же. Где искать Надю.

– Мм, – промычал Родя и концом посоха сшиб с куста горсть сине-зелёных огоньков. Они вспорхнули, частично осыпались, как светляки.
Туман по мере их продвижения становился гуще, темнее. Подозрительные звуки, вскрики, раздавались чаще, а иногда совсем близко. Какое-то режущее слух мяуканье послышалось справа шагах в тридцати, но быстро заглохло.

– Ты пулемёт хочешь поставить на чердак? – спросил сыщик.

– Да. Отличная огневая позиция. Обзор… Сами видели. С "Льюисом" целую армию можно сдерживать.

– Обычные пули их возьмут?

– Возьмут. Эти твари – как звери, хоть и ненормального происхождения, но дохнут вполне себе… Главное в голову попасть. Я ещё попрошу Бадамбу над патронами мантр наговорить. Ещё можно немного песка с Маха-Мандалы взять и по одной песчинке в каждую пулю вмонтировать. Тварей в клочья будет разрывать.

– С песком – неплохая идея. На Острове, если дойдем, дадут, может быть, сапфирового песка.

– Дойдём. Куда мы денемся. Надо верить, – ободряюще произнёс Родя. Он теперь был как никогда трезв, собран и бодр.

«Хороший, по сути, человек», – подумал о нём Мамушка.

Они с полминуты шли молча. Затем Родя спросил:

– У вас сколько с собой патронов?

– Всё, что в барабане, и еще одна обойма запасная.

– Это двенадцать патронов?

– Да.

– Маловато. Хотя… Если вдруг они на самом деле понадобятся, то они уже не понадобятся.

Мамушка усмехнулся и сказал:

– Говоришь, как Бадамба.

– А что? Может парочку у вас и получится истратить с пользой, если попадёте, а потом… Бежать-то некуда. Мы у них дома.

– Ты дикое волчье имеешь в виду? – спросил сыщик.

– И их тоже.

Родя замолчал, погрузившись в тревожные мысли.

Они прошли еще пять шагов. Твёрдый настил тропы ушёл под воду, а вскоре и совсем закончился. Родя остановился, снял с плеча посох и сказал, обернувшись:

– Вот здесь и начинается настоящая тропа. Дальше идти строго за мной, в сторону не ступать.

Родя пощупал шестом воду (точнее дно под ней) и сделал шаг в неё. Почти сразу ноги его, обутые в короткие сапоги, промокли. Вода достигала колен.
Еще сырые ботинки сыщика заново наполнились болотной водой.

– Эх, люблю гулять по болоту. Засасывает, знаете ли, – пошутил Родя. И тут же серьёзно добавил: – Здесь в некоторых местах и правда может засосать, если в колодец шагнёшь. Так что, внимательней, господин сыщик. Идти строго след в след. Если что-то или кто-то появится, не паникуйте, не дёргайтесь. На тропе мы как бы невидимы. Да и вообще, как говорится, страх притягивает. Многое зависит от того, как себя поведёшь. Если запаниковал, побежал…. Многие так и сгинули здесь. Запаниковали, бросились в топь напролом, как лоси. Их и засосало. Хотя, возможно, они гуля полудохлого испугались. Гули редко на живых кидаются. Свежатинке предпочитают тухлятинку. Так что ведите себя спокойно. Как джентльмен.

По обочинам тропы появились красные с жёлтой сердцевиной чрезвычайно яркие на темно-зелёном фоне пятиугольные цветочки – красные лютики. Ими были усыпаны травянистые кочки. Или же они просто торчали красными маячками из тёмно-зеленого лиственного покрова на воде. На этом же зыбком покрывале среди прочих болотных трав попадались жёлтые кувшинки. Цветов лотоса не было. Пора их цветения еще не пришла. Родя на ходу иногда срывал зелёные, напоминающие лопухи, лотосовые листья и складывал их в заплечный мешок.

Чем ближе они подходили к территории затопленного завода, тем сильнее бурело небо над ними. Но само болото, сам воздух болота на удивление светлели. Растительно-водяная поверхность зеленовато мерцала, воздух светился сам по себе. Голубой туман фосфоресцировал. Обзор достигал примерно десяти шагов, дальше всё заволакивалось туманом.

До самого завода им никто не встретился, ни одной живой или мёртвой твари.

Завод встретил их черными (из-за черной плесени) железобетонными столбами, торчащими из чёрной воды подобно колоннам некой мрачной полуразрушенной галереи, давно оставленной людьми. Красные лютики, редея по мере приближения к этому месту, закончились. Далее на пути вставала бетонная стена с проломом. Этот пролом являлся "вратами" завода. Пройдя через них, путник оказывался в особой зоне – на территории завода, где требовалось соблюдать особые правила безопасности. Первое правило гласило: нельзя заходить на территорию без опытного проводника, уже бывавшего на заводе. Даже если вы хорошо ориентируетесь в болоте, но ни разу не были на заводе, то лучше туда без проводника не соваться, – это опасно для жизни.

Родя был на заводе два раза. Он знал тропу, пресекающую его территорию, но в целом всего завода не знал. Он мог только провести человека через завод так, чтобы тот не провалился в колодец или шахту, не напоролся на штырь и так далее Таких знающих проводников как Родя было немного.

Например, в деревне нагов таковым из ещё живущих был единственный человек – Бадамба Дигамбар. Он, как и Родя, дошёл до Костяного леса и немного дальше. Но Острова Бездны не нашёл. И вернулся.

– Сейчас пройдём в ту дыру в стене. Видите? Как только прейдем стену – сразу остановка. А дальше идём по три шага. Смотрим по сторонам. Не шумим. Дышим тихо. Понятно?

– Ясно, – негромко отозвался сыщик. И спросил: – У них там логово?

– У кого?

– Ну… у каких-нибудь тварей.

Проём в стене темнел – казалось, что там за стеной – мрак.

– Не знаю, – ответил Родя. – Там всякое может быть. У завода большой фундамент, многоуровневые подвалы, все это уходит в глубину, в болото. Поэтому… Впрочем, я не знаю. Револьвер спрячьте. Ну всё, идём.

Родя шагнул вперёд, раздался тихий всплеск. Мамушка последовал за ним, сердце его колотилось.

За стеной вопреки ожиданиям было относительно светло. На буро-коричневом фоне из черной воды торчали какие-то железяки, конструкции, увешанные черным мхом, как волосами. Вообще всё, что здесь было, поросло плесенью, черным мхом, бледными шаровидными грибами, болотными ползучими травами. Впереди неподалёку возвышалась большая железная арка – видимо, раньше это был грузоподъёмный кран. Слева находилась полуразрушенная стена большого производственного здания – хорошо была видна часть внутренних помещений с тёмными дверными проёмами и уходящими вглубь здания коридорами. Справа располагались несколько домиков, столбы с частью кровли, железные лесенки, переходы, площадки, корявые кипарисы, проросшие сквозь останки сооружений, чёрный кустарник, тростник. Дальше – туман.

Они остановились сразу за "вратами". Постояли, осмотрелись. Сделали три шага вперёд. Вода здесь доходила до середины голени. Хорошо прощупывалось твёрдое бетонное дно под ногами.

Мамушка неаккуратно двинул ногой – раздался громкий плеск и гулко прокатился по всему пространству. Звуки здесь расходились иначе, чем в открытом болоте.

– Осторожнее, – тихо сказал Родя, – не торопитесь. Будем идти шаг за шагом.

– Покурить бы, – тихо сказал сыщик.

– Покурим потом, как пройдём через завод, – сказал Родя. Он внимательно осматривал территорию, медленно поворачивая голову слева направо и обратно. Сыщик невольно повторял за ним. В коричневом дымчатом полумраке что-то чудилось за каждой колонной, за каждой стеночкой или корягой.
Прошли еще три шага. Остановились, осмотрелись. Еще через три шага Родя тихо сказал сыщику "смотрите" и ткнул шестом справа в воду. Шест погрузился в воду на всю длину.

– Здесь дыра. Колодец, – вполголоса прокомментировал он. Он прижал мокрый посох рукой к боку, продел его и таким образом вытер.– Кто в колодец попал, оступился, тот сразу уходит туда, в глубины. И там остаётся навсегда. Даже тела потом не найти. Да и искать никто не будет.

Преодолели рубеж большой железной арки. Сквозь неё проходить не стали, прошли рядом, строго – слева. На опоре арки уныло висели серые давно полинявшие тряпочки – ориентир. До противоположной стены завода идти было ещё далеко, однако за аркой в туманном отдалении стену уже можно было разглядеть. В ней так же зиял проём, как и в первой стене.

Мамушка до боли выкатывал глаза и напрягал зрение, при этом еще хмуря брови. Он как бы старался пронзить взглядом территорию, просветить её своими покрасневшими глазами-фонарями. Ничего подозрительного пока что заметить ему не удавалось – одни холодные неподвижные железяки, конструкции, бетонные руины и сухие искривлённые деревья. Между одним из подобных деревьев и ржавой трубой, торчащей из воды, сыщику примерещилось нечто тёмное, странное, в общем не видимое, но пугающее. Он остановился, чем заставил остановиться и обернуться Родю, шедшего впереди. В том месте, куда сыщик смотрел, ничего не было. Но сыщику там мерещилось тёмное прозрачное мерцающее сквозным мраком облако – он видел как бы сгущение пространства в локальную воронкообразную тьму. И из этой тьмы, казалось ему, выглядывает нечто страшное. Оно находится совсем рядом, но сыщик и Родя не видят его – оно невидимо, как бывают невидимы демоны. Но сыщик увидел кружащую вокруг "оно" тьму. И еще он почувствовал взгляд из этой сквозящей тьмы прямо в своё лицо в упор. Он отшатнулся, шагнул назад, оступился, сошёл с тропы, нога его под холодной водой не нашла опоры. Родя схватил сыщика за рукав.

– Держитесь, дружище. Что с вами?

Мамушка, возвращённый на твёрдую тропу и мелко дрожащий всеми членами, указал пальцем вперёд, но долго не мог произнести ни слова. Затем запинаясь выговорил:

– С-с-смотри, там что-то есть.

– Что там? – Родя посмотрел туда, куда указывал дрожащий палец сыщика и абсолютно ничего не увидел.

– Там… там… там…, – сыщик испытывал затруднение с речью.

– Успокойтесь, господин Мамушка. Там ничего нет. Вам что-то причудилось. Это бывает здесь. Держите себя в руках.

Сыщик крепко стиснул челюсти. Вдохнул, выдохнул и ломающимся, переходящим в шёпот, голосом выдал:

– Чёрт. Это чёрт. Демон. Он стоит рядом. С-смотрит на нас. Я знаю его.

Родя перехватил шест, пододвинулся ближе к сыщику и тоже начал всматриваться в пустое место. Чем напряжённее он всматривался, тем лицо его становилось бледнее.

– Но я ничего не вижу, – неуверенно промолвил Родя, проморгался, дёрнулся, отшатнулся назад. Он, кажется, что-то увидел.

– Что это? – прошептал он. Руки его начали колотиться крупной дрожью. – Что там, господин сыщик? Что это?

– Родя, пойдём, – Мамушка, глядя на ужас товарища, быстро пришёл в себя. Он попытался подтолкнуть остолбеневшего Родю вперёд. Но тот встал, как вкопанный, и, не мигая, с бледным напряжённым лицом продолжал смотреть в одну точку между сухим кипарисом и ржавой трубой. Губы его зашевелились, потом задрожали. А Мамушка подумал: «Возможно, там ничего нет. Мне что-то показалось, привиделось. Я испугался. И теперь – Родя. Из-за меня. Тоже. Не надо было ничего ему говорить».

– Там… там… там… чёрт? Кто это? – запинаясь полушепотом спрашивал Родя, не глядя на сыщика.

– Нет там ничего, Родя. Мне померещилось, – тихо сказал Мамушка, отвернувшись. Он хотел сказать это твёрдо, уверенно, но у него не получилось. Он не был уверен в том, что говорит. Он вновь бросил в то место короткий взгляд – тёмное облако никуда не исчезло. Темень кружила, сгущалась, всасывала в себя. И из неё нос к носу как будто смотрела огромная страшная невидимая морда.

С третьей попытки сыщику удалось сдвинуть Родю с места. Они медленно и как-то растерянно побрели дальше.

А дальше на их пути появился первый зверь. По крайней мере, первый видимый зверь, неиллюзорный. Правда, по тому, как он выглядел, в его неиллюзорности легко можно было засомневаться. Он был похож на большую, размером с телёнка, собаку, но собаку тощую, измождённую и в целом какую-то больную. Во многих местах её тощего тела просвечивались рваные дыры, в которых виднелись рёбра и внутренности.

Она плавно и одновременно быстро выбежала из тумана – она как будто скользила по поверхности воды – и встала поперёк тропы, боком к идущим. Повернула к ним морду, принюхалась, взглянула слезящимися глазками. Из пасти твари стекала вязкая жёлтая слюна.

Родя и Мамушка замерли, как парализованные. Шесть или семь метров отделяли тварь от них. Она оскалила пасть, показав клыки и тихо озлобленно заскулила. Так скулят измождённые и отчаявшиеся животные, загнанные в угол. На короткомордой маленькой голове твари отсутствовали уши, но зато имелось три пары ноздрей – они располагались на морде двумя рядами над частоколом жёлтых клыков.

– Это данда! – в ужасе прохрипел Родя, развернулся и кинулся, было, бежать назад, но наткнулся на Мамушку и торопливо в истерике зашептал: – Бежим, бежим, это данда! Надо бежать!

– Стой, Родя, не шевелись, – тихо, но твёрдо сказал сыщик.

Родя застыл. И так и остался стоять спиной к зверю, не смея пошевельнуться.

Сыщик медленно обошёл товарища, присмотрелся к животному. Существо всем своим обликом, осанкой, повадками источало чувство тоски, боли, затравленности. Видно было, что зверь страдает и страдает уже давно. Видимо, дыры в его теле причиняют ему боль. Существо не может нормально питаться. Оно скитается по болоту, измученное, и время от времени воет.

«Вот, значит, чей вой мы слышали издалека», – подумал сыщик и в сердце пожалел зверя.

Между тем во всей своей измученности зверь закономерно был озлоблен. Он скулил, но в то же время и рычал, слабо, бессильно, но с ненавистью.

«Бедняга», – подумал сыщик и вздохнул. Он не боялся этой твари, а только жалел её. Создавалось такое впечатление, что несчастное существо вот-вот издохнет. Разве можно было его бояться?

«Может, кинуть ему кусок хлеба? – подумал сыщик и взялся за верёвку вещмешка. – У нас, вообще, есть хлеб?»

Животное в этот момент вздрогнуло и начало стремительно уменьшаться в размерах, словно сдуваясь.

Мамушка, уже снявший со спины мешок, замер, увидев, что происходит с существом. Уменьшаясь в размерах, оно покрывалось пушистой чистой рыжей с белыми пятнами шерстью. Рваные дыры в теле заросли, на голове выросли висячие уши. Оно всё продолжало уменьшаться. Ноги его укоротились, превратившись в белые мягкие лапы на удлинённом туловище.

Затем, словно застеснявшись своих странных метаморфоз, животное покрутилось на месте и, смешно шлёпая по воде, побежало в сторону трухлявого пенька неподалёку, за которым и спряталось, окончательно превратившись в маленькую рыжую с белыми пятнами собаку. Там, подобрав хвост, затаилась.

Мамушка долго смотрел на пенёк. Обычный, кривой, чёрного цвета, скорее даже не пенёк, а часть корневища, торчащая из воды. Собачка не высовывалась и ничем не обнаруживал своего присутствия.

Мамушка почесал нос. Закинул за спину мешок. Перехватил посох.

– Родя, пошли. Надо идти, – задумчиво сказал он.