Большие мелочи солдата, на большой войне

   После войны первые полтора десятка лет сплошным потоком шли мемуары маршалов и генералов.
  Обошли!  Разгромили! Победили!
  Потом  пошли мемуары комбригов, комполков, комбатов.
Там только – Вперед!  За Родину!  Ура!
   Потом лейтенантская проза: «Горячий снег»,  «Мой лейтенант»,  «Сотников»,  «Волоколамское шоссе» и т.д. Это больше высокохудожественные произведения.
   А вот сержантской, солдатской прозы, не было,   Николай Николаевич  Никулин написал «Воспоминания  о  войне», которые пролежали тридцать лет в столе только потом были изданы, директором Эрмитажа - Пиотровским. 
   Как он это все упомнил, но там только боевой путь, который прошел бывший школьник из Ленинграда до Берлина.  В этой солдатской  книге описан большой путь воина:  бои, ранения, госпиталя.  И как правдиво, без лакировки, он это все описал.  Про мужской армейский коллектив, что это очень жёсткая среда, и как складывались  отношения военнослужащих.
   Но было еще одна неприглядная сторона войны – солдатский быт. Этот громадный ШТРИХ, из которого складывалась солдатская жизнь в окопе.
   Вот об этих больших мелочах, которые преследовали каждого  простого рядового на передовой, и хотел бы добавить. 
    Стрелок был много больше  под открытым небом, на ветру, под дождем, на морозе, чем ротные, батальонные и другие командиры.
    «Окопный быт, он хитрый самый,
 солдату, чтобы воевать,
 приходится существовать
– не только родину спасать,
стрелять и драться,
но чем-то надо подтираться...»
Подобными стихами Женя Левашов мог шпарить подряд, не закрывая рта.( Д. Гранин «Мой лейтенант»).
  У солдата всегда все с собой:  оружие, вещь мешок – «сидор», сумка для противогаза. Ну еще перечислю нехитрый скарб из мешков: полотенце – тряпочка, бритва, мыло, портянки, карандашик, письма, носочки, кисет, зажигалка, головка сахара, сухарик, котелок,  кружка, ложка, фляжка и нож, редко банка консервов. Да еще же,  патроны и гранаты. И никогда это не оставишь без пригляда, все нужные вещи.
Там  нет носового платка, зубной щетки, тюбика зубной пасты, одежной и сапожных щеток и  т.д. Но на кадрах фронтовой кинохроники наш солдат выбрит, сапоги без грязи, и какая-то прическа, даже под  ноль.
   А еще несколько абзацев о солдатском быте на Ленинградском фронте  с сентября 1941 по январь  1944 года, те самые 900 блокадных дней, из книги Д. Гранина «Мой Лейтенант».
   «Надо было где-то постоянно добывать воду. Зимой можно было растопить лед, а вот весной вода, что затопляла окопы, становилась грязножелтой, потом вонючей от нужников, от трупов, от ротных помоек. Как ее чистить, противогазы мы давно выбросили, можно было бы фильтровать через них. Пробовали делать фильтры из угля, портянок. Кипятить? Кипятили. Плохо помогало.
    Да и дров было жаль. Дрова тоже надо было постоянно добывать. На Пулкове, среди обсерваторских строений, еще кое-где сохранились оконные рамы, двери. Там хозяйничали артдивизион, морская бригада, они нас гоняли, требовали взамен курева - водку.
    Мне разрешали только рыться в подвалах, где свалены были какие - то бумаги, атласы, старые журналы.
    Пилить деревья, колоть на дрова, на это силы не хватало. Да и эта древесина не горит без керосина. То ли дело дверь или половица. Лучше всего паркет. Его быстро истребили.
    Из железнодорожных путей пытались извлекать шпалы. Тяжелая это была работа. Зимой на нее сил не хватало. Ближние деревянные дома у Пулкова вскоре все пожгли. Уходили за дровами все дальше к городу, оттуда везли на санках. Раздобыли немного угля, но разжигать его тоже надо было дровами. А кипяток, если с заваркой, заменял нам хлебную пайку. Суп, кашу привозили холодные. Без согрева даже летом не обойтись. Бритва тоже требовала хотя бы теплой водицы, померзлые щеки скрести не под силу.
   Где, чего, как добывали, уж не вспомнить. А ведь исхитрялись. Каким-то образом вода кипела в наших закоптелых котелках, пар шел от супа, жарился подстреленный голубь, сойка. (Чем подстрелить голубя, от пули он разлетатся в прах)
   Вспоминается одна забавная невзгода. Это уже было второе лето войны. Доставили нам офицерский паек – сгущенку. То ли нашу - то ли по лендлизу. Да только в банке два с половиной литра. Вопрос сразу возник – как ее разлить. Посуды-то ни у кого лишней нет. А сгущенку-то зараз съесть свою долю в двести грамм кто ж себе позволит? Ее, красавицу, тянуть по ложечке в день. Она и сахар, и молоко, и отрада среди нашей голодухи.
   Комиссар приказал не трогать банку, пока у всех не будет емкости. Поставил ее у себя. Старшина молодец, где-то он раздобыл мыльницы. Всем офицерам раздал, и все получили свои порции. Мыльницы держали в карманах. Плотная крышка, никаких потерь. Позже там держали сахарный песок. А когда вошли в Пруссию – туалетное мыло.
   То и дело приходилось решать самые простые нужды. Ваксы не было, я смазывал сапоги, ботинки оружейной смазкой. Головы ножницами стригли друг другу. Одни ножницы были на роту. Ни спичек, ни зажигалок, огонь для курева добывали кремневыми камешками плюс фитиль. Первобытно, зато надежно.
    Придумали печки делать из железных бочек. Железные бочки были из-под горючки. Горючку воровали в автобатальоне, те ругались на нас, потому что бочки должны были сдавать службе ГСМ (горючесмазочные материалы).
   В феврале что ни день задувала метель, наваливала снега до краев, из землянки не выбраться. Всю эту снежную прорву надо было перекидать, да так, чтобы обзор сохранить, и вперед, и назад. Рыхлый снег бруствера не заменяет, оказывается, существовали нормы для этих сволочных брустверов. Сдохнуть запросто от такой работы. Комбат ни метра не уступал. Посылали матюги бронебойной силы. Кидать не перекидать при этой гороховой баланде, да еще нашими саперными лопатами, годными лишь на то, чтобы подбирать генеральское говно.
   О чем они думали, все военные академии, штабы, может, они не знали, что зимой выпадает снег? Что шинель – это не шуба, в мороз солдату нужна телогрейка. Что солдату на морозе надо быть дольше, чем офицеру.
  Почти все в батальоне поморозили и ноги, и руки. Медведев рассказывал, что финские солдаты носят теплое белье. На это ему комиссар Елизаров заметил – русский солдат в одних трусах им всем кузькину мать покажет.
– Вот так и воюем, – сказал Медведев».

Невозможно себя представить на месте этих людей, а еще артобстрелы, бомбежки, снайперы.Воевать и победить! Воистину подвиг их бессмертен!