Константинос Кавафис. Поэт и философ

Обаяние переводимого текста во многом зависит от личности автора. И переводчику необходимо следовать за мыслью и настроением автора, а не следовать за эгоистическим желанием своим — перевести каждое написанное слово.
Меж тем, каждый язык пользуется своими собственными средствами, чтобы донести до читателя одну и ту же мысль. А это значит, что при переводе текста следует искать эти самые средства в том языке, на который переводишь.
К примеру, конструкция русского языка столь эластична, что перемешивая слова, можно до бесконечности будоражить человеческую мысль. Тогда как конструкция греческого языка так прочна, что не даёт возможности придавать мысли автора иное значение.
Почему-то было принято переводить поэзию Кавафиса на русский язык, пользуясь рифмой, столь принятой в русской литературе. Но Кавафис никогда не пользовался этим способом стихосложения. Его произведения написаны белым стихотворным слогом — простым и элегантным, каким по своей сущности и является греческий язык. Меж тем Кавафис в свои зрелые годы начал освобождать свои тексты от всякого принятого поэтического обихода: от богатой образности, сравнений, метрического блеска и рифм. (Впрочем, последнее, а именно рифма, в греческом не существует и никогда не существовала в том понятии, какое принято в русской поэзии).
А вообще новый метод стихосложения Кавафиса я бы назвала экономией зрелости. Так, употребляя намеренно простые средства, поэт использует слова, подчёркивая исключительно их истинное значение. Эта техника пришла к Кавафису, когда он осознал, что логичность подаваемого материала - это единственное оружие для победы над самим языком. А что есть логика, как не состояние, когда мысль полностью подчиняется слову?! При этом эта техника создаёт неожиданный эффект возникновения параллелей, когда образы и сравнения поэта пленяют воображение читателя именно тем, что воспроизводят в его сознании картины изначально задуманные автором.
И вот тут возникает ещё одна проблема для переводчика. Ведь перевод Кавафиса является следующим логическим шагом в направлении утверждении мысли над словом. И перевод полностью зависит от того, дорос ли сам переводчик до понимания главного принципа Кавафиса.
Каждый поэт теряет в переводе, это знают все. Удивительно другое: перевод вносит в переводимое новое, неординарное значение. Ведь каждый переводчик пытается, если не изобрести, то по крайней мере, выискать в стихах поэта то, что быть может, никогда и не было задумано поэтом. Но зачем стараться засунуть слона в вечерний смокинг? Смокинг на это не рассчитан! Поэтому переводчику всегда надо иметь в виду, что греческий — язык математический. Его конструкции чётко запрограммированы. Его глаголы так точно описывают действие, что прилагательному уже нет надобности прилагаться. Именно благодаря этой своей черте, греческий подарил миру целую армию философов. Так что переводчику остаётся лишь найти смысл написанного и перенести это в надлежащую форму того языка, на который он переводит. Нельзя заложить в стиральную машину всё того же слона, а вынуть оттуда мышь.
Особо хочется поговорить о стихотворении «;;;;;» (Итака). Оно было написано в 1910 году и основано на истории Одиссея и его нелёгкой судьбе во время возвращения на Итаку после Троянской войны.
В этой зарисовке Кавафиса во всю мощь проявляется интересная особенность его поэзии. Кавафис не использует образные сравнения и метафоры, а делает упор на глаголы. Тогда как прилагательных употребляет самое малое количество. И таким образом, добивается неожиданного эффекта раскрепощения воображения читателя. Глаголы включают воображение, заставляют рисовать картины. Ведь именно глагол является верным другом поэта…
Впрочем, вопреки всему, а может и благодаря этой игре, ведомой глаголом великого поэта, мнения литературных критиков при анализе «Итаки» разделяются. Хотя критики всегда любят видеть в литературных произведениях то, чего там, быть может, никогда и не было…
Сам же Кавафис считает, что путешествие в Итаку его героя символизирует достижение цели, которая есть у каждого человека. При этом долгий путь к цели - важнее самой цели, ибо в пути приобретаются опыт и знания. А вот добиться этого сумеют только сильные духом, те, кто сможет преодолеть собственный страх, предвзятость и неприязнь к чуждому. При этом, достигнув одной цели, человек тут же начинает путь к следующей. Так уж он создан! Именно поэтому Кавафис и настаивает на том, что Итака не одна, и каждый выбирает сколько «Итак» ему по силам.
Вполне возможно, что Кавафис предлагает людям оглянуться вокруг: белый свет полон чудес. И в этом проявляет свой поистине греческий характер. Ибо всем известно: греки во все века любили путешествия, где учились новому или хорошо забытому старому. Они всегда умели познать и полюбить окружающий мир, насладиться путешествием, но при этом всегда помнить, что у них есть Родина. Родина с великим прошлым, настоящим и будущим.
Возвращение в Итаку также можно трактовать, как путешествие человека по жизни. И, как я уже говорила, Кавафис предупреждает своего читателя, что не следует ждать многого от конечной цели, ибо само путешествие и есть смысл нашего существования.
Но давайте, обратимся к первоисточнику и составим собственное мнение на этот счёт. Ведь каждый понимает по-своему, чем для него самого является Итака.

Константинос Кавафис. Итака
перевод: Ирина Анастасиади

Возвращаясь на Итаку,
молись, чтобы был путь твой длинным,
полным открытий и приключений.
Не страшись ни Циклопов, ни Лестригонов,
не бойся разгневанного Посейдона.
Помни: ты не столкнёшься с ними,
покуда душой ты светл и мыслью высок,
покуда возвышенное волненье
владеет тобой и сердце питает.
Ни Циклопы, ни Лестригоны,
ни разгневанный Посейдон
не в силах остановить тебя –
коль скоро в душе твоей они не гнездятся,
и душа сама не вынудит возникнуть их из ниоткуда.

Молись, чтоб оказался путь твой длинным,
с множеством летних дней,
когда, трепеща от счастья и предвкушенья,
впервые ты вплывёшь на корабле в незнакомую гавань.
Медли на Финикийских базарах.
Толкайся в лавчонках,
щупай ткани, янтарь, перламутр, кораллы,
и вещицы, сделанные из эбена.
Скупай всевозможные притиранья и благовония,
странствуй по городам Египта.
Учись, всё время учись у тех,
кто обладает Знаньем.

Постоянно помни про Итаку – ибо это
цель твоего путешествия.
Не старайся сократить его.
Лучше дать путешествию растянуться на годы,
чтоб достигнуть родины в старости,
обогащённым опытом странствий,
не ожидая от Итаки никаких чудес.
Ведь Итака дала тебе импульс.
Не будь её, ты не пустился бы в путь.
Большего дать тебе она не может.

Даже крайне убогой, ты Итакой не обманут.
Умудрённый опытом, всякое повидавший,
ты легко догадаешься, что каждая Итака значит.

Как и все греки, рождённые далеко от центральной Греции, Кавафис особенно трепетно относился к культурному наследию своей большой Родины, тогда как Египет, его малая Родина, был для него не столь важным и нужным для души. Ведь недаром со всей страстностью он советует читателю: «учись, всё время учись у тех, кто обладает Знаньем». А ведь именно этим тезисом пользовались его предки, испокон веков колеся чужие земли, собирая повсеместно сокровища человеческой мысли.
Вот так же все стремления души Кавафиса всегда соответствовали великим принципом его Родины: «учись, всё время учись у тех, кто обладает Знаньем». И он, пользуясь этим принципом, сумел запеть старые мифы на новый лад. И стал Хранителем идеи Великой Греции.
Таким способом Кавафис возродил своим творчеством новый мощный импульс восхищения эллинизмом в остальном населении Европы. И этот импульс подхватили многие поэты, писатели, художники.
Вы только вслушайтесь в эти строки:

Константинос Кавафис. По дороге на Скирос
Перевод: Иосиф Бродский

Я покидаю город, как Тезей -
свой Лабиринт, оставив Минотавра
смердеть, а Ариадну - ворковать
в объятьях Вакха.
Вот она, победа!
Апофеоз подвижничества! Бог
как раз тогда подстраивает встречу,
когда мы, в центре завершив дела,
уже бредём по пустырю с добычей,
навеки уходя из этих мест,
чтоб больше никогда не возвращаться.

В конце концов, убийство есть убийство.
Долг смертных ополчаться на чудовищ.
Но кто сказал, что чудища бессмертны?
И - дабы не могли мы возомнить
себя отличными от побеждённых -
Бог отнимает всякую награду
(тайком от глаз ликующей толпы)
и нам велит молчать. И мы уходим.

Теперь уже и вправду - навсегда.
Ведь если может человек вернуться
на место преступленья, то туда,
где был унижен, он прийти не сможет.
И в этом пункте планы Божества
и наше ощущенье униженья
настолько абсолютно совпадают,
что за спиною остаются: ночь,
смердящий зверь, ликующие толпы,
дома, огни. И Вакх на пустыре
милуется в потёмках с Ариадной.

Когда-нибудь придётся возвращаться.
Назад. Домой. К родному очагу.
И ляжет путь мой через этот город.
Дай Бог тогда, чтоб не было со мной
двуострого меча, поскольку город
обычно начинается для тех,
кто в нем живёт, с центральных площадей
и башен.
А для странника - с окраин.
Какая грусть по прошлому! Какой толчок к настоящему! Так просто, незатейливо, без помпезности и ложного блеска поэт восславляет и прошлое Великой Греции и возможности греческого языка. Вот такой пример для поэтов. Он, как бы говорит: «Меньше слов! Больше импульсов для работы мозга читателя!». Какой весомый совет для каждого, кто считает себя поэтом. Прислушайтесь к его советам! Послушайте гения! В сотый раз спросите себя: а нужно ли Вселенной то, что я пишу?!
Да, Кавафис неординарен, элегантен и мудр. Как впрочем, сам язык, на котором он пишет. Греческий язык. Талант – важное преимущество, но и опасный враг. Людям, которым слишком легко даётся знание, трудно не поддаться естественной для них лени. Главные оружия таланта – это усидчивость и работа. Правдивым выглядит на бумаге только тот текст, который мы прочувствовали каждой клеточкой и измерили на весах своей совести.
И, наверное, было бы правильно закончить эту небольшую статью его собственным стихотворением, которое можно было бы сделать эпитафией самому Кавафису:

Константин Кавафис. Желания
перевод: Ирина Анастасиади

Как прекрасные тела тех мертвецов, что не состарились
и со слезами заключены были в сверкающие мавзолеи,
с розами в головах, и в головах - с жасмином –
так желания, что ушли, на них похожи,
так не исполнившись, и не востребована ни одна
ночь наслаждения и ни один рассвет предлунный.