Суд Счастья Роман

«Глава  первая


Не я ищу Бога – а Бог ищет меня!
Чтобы я помнил о Нём.
И уже нашёл.
Чтобы я помнил – только о Нём!
Уже, значит, нашёл.


-- У меня никого нет…
Впервые так сказалось.
Только сегодня, сейчас -- решась идти просто прямо -- и сказал себе так.
Сказалось, но не вполне понялось.
Хотя – хотя и в самом деле нет, нет у меня никого, -- где вот мама? где вот папа? где братья? – и случись со мною что-нибудь, тут, здесь, неприятное – стыдиться, стыдиться по-настоящему было бы не перед кем… а всё-таки и теперь во мне настроение боязливого напряжения -- то же.
Получается тогда – как? -- А при них, при живых, -- стыдно мне бывало… перед кем?!..
Стыдно – по моей теперешней неприятной ситуации – и сию минуту.
И стыд этот – реальный, реальный! – Живой, сегодняшний. – Ни убедить, ни убежать…
Так как же: «никого нет»?..


Шёл себе да шёл.
Лишь бы идти, идти…
Получилось же: иду из города вон!..
Сделалось волнительно и весело.
Жил несколько лет на этой улице… и не знал – куда она, куда.
Вон и столб с названием города.
Пройти разве ещё немного…
Жаль, что солнце непокрытую голову жгло.
Еле преодолел шоссе широкое, злящееся и воющее.
…А там был -- лес!
Настоящий. С соснами. И даже кое-где с черничником.
Сердце забилось найденно. И уединённо, и открыто.
Лес был обновлённый, свежий, майский.
Тут и солнце было другое – словно обрызнутое.
Радостно думалось, что кроме города и забот городских, есть вот… нечто настоящее: стволы, кроны…
«Хвоя», «мох»… -- Смешили по-детски сами слова.
Впереди загорелась полоса яркой поляны.
Она манила к себе как пробуждение!
На поляну вышел: за нею бежали всегда лёгкие, всегда свободные берёзы, берёзки!..
Тут на краю леса, под самым солнцем, -- кое-где цветочки мелкие земляники.
Солнце, мягкое, усыпанное листьями, тоже, казалось, стало пахнуть земляникой.
А глянул право, влево – прямо ошалел…
…Ландыши!
Сочно-густые, тёмно-зелёные стаи – словно с заботливым усердием посаженные. – Острые, ровные, один к одному, листья… сахарные, крохотные, нежные бубенчики!..
Глаза заслезились… от оголённости правды – Правды.
Живая ценность эта – есть, есть!..
Ценность эта – живая; живость эта – ценная.
Я стоял… и почему-то оглянулся...
Никого вокруг не было и не могло быть – до грибного-то и ягодного урожая; пока, пока…
А под ногами была – роскошь. Бессмысленным казалось куда-либо двигаться…
Ландыши!.. – Мечта о каком-то ещё прекрасном вдруг взволновала меня.
Неужели я – уйду, просто уйду?..
И уже составлял букет, настоящий букет!
Как положено, ножку букета обкрутил и завязал длинной прочной травинкой.
Букет был готов. – Аромат! Холодок! Сон!..
Главное же, однако: если букет – сейчас, то он дар – в следующую минуту…
Букет не бывает просто букет.
А он – для кого-то.
Так – для кого?..
…Между тем уже шествовал к городу.
Торопил и ветер, порывистый и грозящий.
Букет держал – не мог иначе – перед собой у груди.
Но он становился -- не предназначенный -- явно тяжёлым… Он ощутимо просился обратно, в лес…
Ландыши, ландыши…
Я стал их, цветы, словно бы уговаривать…
…Прекрасное в жизни – есть. И надо его – переместить. Ведь мне хочется. С места на место. То есть – из души в душу.
А обо мне -- то вот та моя обречённость: нельзя уйти без цветов – и есть счастье!
При-частность.
К чему?..
Если я шёл куда идётся… если я потом никуда не собирался…
Если у меня вообще (и в том, липко-сладком, смысле – тоже…) никого нет…
Так причастность – к чему?..
Запах белый, запах влажный…
…Только бы вот – ей.
Были мы школьники. Шестиклассники, что ли. Была зима. Был урок физкультуры. Мы катались на лыжах. Я, по лыжне, обгонял её, одноклассницу… И – так вышло – наедине… И – в пустом поле…
-- Голубцов, не упади!
-- Не бойся…
Почему не сказал ей тогда – о счастье?
Которое – уже во мне было.
Прошло, минуло…
Где?.. Как?..
Слышу!
Спасибо.
Не упал?..
Не знаю.
Знаю, что плачу.
Сентименты?..
А то, что мне сейчас -- никуда не хочется идти и -- никого не хочется видеть…
А то, что жизнь – одна… и кратка… и вздорна…
Тоже сентименты?!..
Знаю хоть то: что плачу от счастья -- что могу плакать.
И вот: почему букет сейчас – прежде всего бы ей?
А потому что была она – прежде всех.
Почему-то же – именно она!
КТО или ЧТО так устроило?..
Может, к ЭТОМУ и есть моя и нынешняя, и постоянная причастность?..



Глава вторая


Молодые на остановке, заигрывая, дурачились. Целовались смачно-часто… на людях... – Как повелось нынче.
Я, проходя мимо, уже привычно порадовался: и хорошо, что так повелось.
И всё-таки сейчас – с букетом в руке – ощутил в себе грусть. И – странную, странную!..
Зачем они – такие?..
Ведь я таким -- уже был!..
Разве они – и человек, да и всё человечество – не идут куда-то дальше?!..
А, пожалуй, и отвечу.
Они народились – и отрабатывают… какие-то проекты.
Притом хорошо ещё, если проекты – хоть сколько-то свои.
И вернее сказать – отрабатывают запоздало.
Так как… вовсе не завидую я им, молодым. – Я, мой дух, столь же юн и раскован.
Я не имею даже такого права -- завидовать.
Ибо нарушу тот – о котором теперь всё себе толкую – проект: Проект.
Ведь они никогда не поймут того, что понял я: мы всегда будем на отдалении.
Вот они, например, не собирают же ландыши!
И отдаление между нами будет всё больше увеличиваться. – Как между двумя, по физике, предметами, начавшими падать с разницей хоть на самый малый миг…


Недавно в автобусе, в деревню, когда уже продвигался между креслами к выходу – женщина, тоже уже стоя, оглянулась… и посмотрела мне в лицо в упор… продолжительно…
Потом спросила просто:
-- Давно не был?
И я – в ту секунду ещё ничего не вспомнив – ответил, в тон ей, как бы озабоченно:
-- Впервые с осени.
И лишь в следующую секунду вспыхнул: она же – из соседней деревни!.. И учились мы, стало быть, в одной школе…
Не узнал…
А она – и старше меня всего-то года на два-три.
Не узнал. – И она поняла это сразу.
Хоть и редко она, как и я, на родину ездит, но знает, конечно, что я теперь – один…что в доме, куда еду, никто меня не ждёт…
Ей, и по внешности, сейчас за пятьдесят.
Но я виноват разве, что она… так изменилась?..
А каково ей!..
Что же: и она отрабатывает, как вот говорю, свой жизнь-проект.
…Теперь вдруг меня, что с букетом, пронзило: неужели… и -- её?.. её бы не узнал?!..
«Голубцов, не упади»…
-- Не бойся!
Сказал сейчас вслух.
И в самом деле: чего ей бояться, раз её так помнят.
…Я, оказывается, не просто я, а – в каком-то возрасте!
И – каково мне?..
Давно не фотографировался. И вот, с месяц тому, смотрю на фото: да, пятьдесят.
(И солнце жжёт мою голову – лысеющую…)
Я же, лет с тридцати, ощутимо ощущаю себя абсолютно неизменным. – Силы… Любови… Склонности…
Почему, кстати, с тех тридцати? – А тогда, примерно в тридцать, я однажды вдруг понял, что… что мне нечего и не у кого спросить.
Вот каков мой возраст.


Пугала всё меня… минувшей весной… по тающему снегу…
Собака паршивая плешивая, трёхногая и с обрубленным хвостом, бегала – с лаем, с лаем, с лаем! – по улице в одном и том же месте… кругами, кругами… -- Здесь ли ею когда-то какая-то сука ощенилась?.. люди ли тут подбросили?.. хозяева ли потеряли?..
А – пора подыхать!
Отработала свой проект.
А человек – живее собаки. – Он в своих и в скрюченных болючих годах – не бегает, не воет.
Ждёт... Чего?.. А – чего-то...
И я до сих пор с возмущением вспоминаю, когда мне, ребёнку, отроку, юноше, пожившие благожелательно говорили:
-- Со временем поймёшь.
Почему хорошо, если будет что понимать?.. Почему хорошо, если пойму разве что со временем?.. Почему хорошо, если вообще пойму?..
…Я и в детстве раннем смотрел на тех, кто всегда рядом, на родных… страшно сказать!.. с удивлением. – Они не таковы, какими бы должны быть!.. И – не так, как должны бы быть!..
Откуда мне, ребёнку, это уже было известно?..
Лишь теперь проговаривается более-менее спокойно:
-- Я есть Проект.
-- Уже от рождения.
-- Значит, был таков и до.
-- И теперь по всей жизни.
-- Значит, буду таков же и после.
Именно Проекту подчиняясь, я, ни телом, ни душой, – не мог перешагнуть через ландыши.



Глава третья


Дождь пошёл сразу, и густой, и прозрачный.
Зонтик у меня, из сумки на плече, -- вмиг в одной руке, в другой, ощутил, -- то, что он прежде всего оберегает.
Порыв влажный толкнул в спину… вывернул зонтик наизнанку…
Букет-то, букет-то!..
Забежал я куда-то попало – в магазин, что ли.
…Там, в недвижном и тесном объёме, пахло чем-то новым и химическим.
Я наскоро сложил зонтик, не застегивая ремешком.
Обувью! – Пахло тут обувью…
Осквернённый этой переменой – из ландышевого леса в какой-то гуталин! – я остался было у дверей… к тому же – в совершенно пустом магазине…


Но тут – почувствовал щекой требование.
Посмотреть.
Посмотрел.
Стройная…
Каштановые локоны до плеч…
Строгая…
Вернее: сознательная…
Точнее -- сознающая, осознающая…
Что же она, такая, – просто… за кассой?.. просто – среди… товара?..
Она-то -- и смотрела на меня…
Смотрела – пугающе!
Будто видит меня не обычно, а – понимающе… И будто смотрит этак на меня – давно-давно…
Как мне повезло! – Так вдруг подумалось. – Почему?..
Она там – опустив руки… распустив волосы…
И как будто – отпустив тот свой взгляд на волю... Нет – в поисках воли!..
Я наглядно-скромно отвёл глаза.
…А! Так она – одинока.
И я, невольно изображая редкого посетителя, чуть прошёлся по магазину.
-- Вы что хотели?
Она, неслышная, была рядом.
Невысокая… Руки голые, с худыми локтями, сложены на груди…
Однако – какой вопрос: прямо библейский.
Глаза – глаза ярко-голубые!..
Я суетливо оглянулся: что тут самое бы маленькое?
Ярко-голубое это в её глазах – словно влажная ещё акварель…
-- Крем.
-- Чёрный или коричневый?
Губы мягкие и растянутые…
Неужели, тем более, она тут – каждый день?.. И ещё – среди предметов… самых, так сказать, попираемых?.. И ещё – в безлюдном и безмолвном бездействии?..
Голос её был – словно бы не хотел быть голосом… Такой ровный. И – немного гулкий, тоже – отдалённый…
Я смотрел – в такой возможной близи -- на её лицо.
Давно, оказывается, оно привыкло к своей красоте… Но – оказывается! – не привыкло к морщинкам на нём…
Проговорилось само.
-- Бесцветный.
Мне, однако, показалось слово это, хоть и более-менее оригинальное… насмешливым, что ли…
Она, впрочем, наконец-то разъяла свои руки.
На пальцах – отметил по привычке холостяка – ни колец, ни перстней…
Маленькая кисть… о которой сразу захотелось как-то подумать… взяла где-то что-то… чего я, по сути, и не просил…
И она – протягивает мне свою руку!..
Особенно бледную на сгибе и словно бы тут чуть переломленную…
Я почувствовал страх – тот неминуемый и сладкий страх, который – когда я не один: не то, что я буквально один или рядом мужской пол – что одно и то же; а когда – рядом женщина… почему-то, почему-то… возможная как женщина…»

Ярославль, 2011.


ЛитРес Евгений Кузнецов Суд Счастья Роман
Роман «Суд Счастья» продолжает эпопею «Быт Бога»: ему предшествовали романы «Быт Бога», «Жизнь, живи!», «Рад Разум».
Всё тот же герой – и всё те же житейские и житийные искания. – Поскольку мир – увы! – новейшими вопросами лишь озадачивает: называя, впрочем, их прогрессом…
Креоника!