Путь розанова и путь желябова или первое чудо васи

/Юродивые ХХ века, гл. 11/.


Тут дело не в дороге, а в том, что
внутри нас заставляет свернуть на нее.
      О' Генри. "Дороги, которые
      мы выбираем"

Итак, особой красоты в Варваре Дмитриевне не было. Не было у нее также и ума. Причем до такой степени, что это приводило мужа в совершенный восторг: обычно мужчины воспевают красоту любимых женщин, а ВВ как человек очень своеобразный воспевал ее глупость. Невозможно без слез читать восторги  ВВ, что ему, несмотря на все усилия, так и не удалось научить супругу правильно писать хотя бы на родном языке. Она так и не смогла уяснить, как склоняется слово Сибирь, и что бывают замки, которые открываются в обратную сторону. ("Мы вынуждены хвалить то, что имеем, и презирать то, чего не имеем". Гельвеций. "Об уме"). Трудно не согласиться с восторженным исследователем, что в лице Варвары Дмитриевны ВВ обрел то, что ему было необходимо. Чтобы казаться себе гением. Причем обрел с избытком, поскольку Природа-мать, лишая человека каких-либо качеств, взамен вознаграждает его двойной пайкой других. (Кстати, это тот случай, когда, как выражаются друзья "Комсомолки" в клоповнике, губит не маленькая пайка, а большая).
Отметим для любознательных, что Платон утверждал: «Мне кажется, всякий, кто в здравом уме, всегда стремится быть подле того, кто лучше его самого».  Наш росский Платон так явно не думал. Или был не совсем в своем уме.
Еще более необходима ВВ была твердая направляющая рука, которая бы попутно утирала ему возгри. И оную он также обрел в лице Варвары Дмитриевны, которую иначе как "мамочкой" не величал. "Мамочка" "пожалела его как сироту". (Боже мой, почему у нас все в духе Достоевского!). "На всю всемирную историю" ВВ исповедался, что без "мамочки" "пропадет, как собака на чужой улице". Кто посмеет утверждать, что Василий Васильевич Розанов не прекрасный пример для молодежи делать жизнь с кого. "Твердость суждения и поступка в ней - постоянны. Никакой каши и мямленья, нерешительности и колебания", - восторгается наш образцово-показательный лакей качествами начальства, которых ему всю жизнь не хватало. Кстати, "твердость суждения" в бабе тем выше, чем большей дурой она является.
Словом, получился достаточно нередкий брак бабы в штанах и мужика в чепце. Чтобы придать себе еще более начальственный вид, Варвара Дмитриевна за двадцать лет супружеского блаженства ни разу не улыбнулась, хотя ее муженек порой откалывал весьма уморительные шуточки. "Да, верно Христово, что "не от плоти и крови" родиться нужно, а "от духа": я, собственно, "родился" от собственной жены в возрасте 35 лет ..."-исповедуется настоящий мужчина. В сущности, под руководством жены ВВ и стал сочинителем. Прежние его попытки на данном поприще потерпели неудачу, так что к 1895 году ему стало не о чем писать. Сочетавшись, ВВ обрел обширнейшее поле деятельности. Как вся русская литература вышла из "Шинели" Гоголя (что ВВ с остервенением отрицал), а послебольшевицкая из телогрейки Солженицина, так и у ВВ "все выросло из одной точки". Которую обычно называют по-латински, и которую ВВ ухитрился совместить с точкой зрения жены. «Литературное и личное до такой степени слились, что для меня не было «литературы», а было мое дело». 
Причем отказался от потуг на самостоятельность мышления ВВ до такой степени, что по существу стал писцом у своей малограмотной половины.  Даже кличку себе взял подходящую - Варварин. (Тогда это было принято).  Его признание своей необыкновенной подкаблучности отличается, говоря словами одного из его почитателей, "присущим Розанову блеском, поражает глубиной и свежестью мысли": ВВ скромно признается, что он, как женщина, только разверз ложесна свои, чтобы воспринять в них указания супруги. Причем разверз так широко, что в них мог бы войти броненосец "Потемкин" вместе с его мятежным экипажем. Поэтому не всегда понятно, где кончается супруга и начинается ВВ, сливавшийся с ней не токмо в плоть едину.
Варвара Дмитриевна не любила Мережковских  - и ВВ их возненавидел. Варваре Дмитриевне не нравился Гоголь - и ВВ его невзлюбил. Варваре Дмитриевне было противно веселье - и ВВ превратился в плакучую иву, заявив, что "смеяться - вообще недостойная вещь". Все свои творения ВВ отдавал жене на просмотр и утверждение. У Пушкина цензором был царь, у ВВ - жена. Главное для нее было, чтобы писал муженек "бойко, живо", "язык не заплетался". Так и сложился у ВВ тот легкий слог, за который он обругал соперника по перу г-на Спасовича, когда тот подвернулся ему под горячую руку: мол, обладает "прекрасным и легким слогом, умом совершенно достаточным, чтобы не дать заметить в нем отсутствие оригинальных мыслей", которых у нашего Аристотеля было в избытке. И каждой из них в отдельности хватило бы, чтобы обессмертить его имя в веках. Аж сам мыслитель иногда удивлялся, откуда такая прорва взялась, скромно добавляя при этом: "И все сам выдумал".  Великие богословы вообще редко замечают у себя в глазу бревна, занятые бичеванием соринки в чужом глазу.
В отличие от Пушкина, который беспощадно выбрасывал в корзинку для бумаг все свои произведения, которые считал слабыми, ВВ придерживался прямо противоположной точки зрения на свое творчество: "Всякое движение души у меня сопровождается выговариванием. И всякое выговаривание я хочу непременно записать". А потом и издать естественно. Чем ВВ и отличался собственно от не умевшей читать и писать базарной бабы, сразу же забывавшей то, что намолотит языком за день, как только ее огненный глагол затухнет. ВВ, правда, тоже забывал, но только после записи. Поэтому искать последовательности в его рассуждениях, по меньшей мере, бесполезно. В народе это называется "кольнуло - ляпнул" Высоким слогом это называется плыть без руля и без ветрил,  Аристофан назвал данное явление «словесным поносом», а Фейербах добавлял: «…речь – это не мышление, иначе величайшие болтуны должны были бы быть величайшими мыслителями». И Платон считал, что «пустомеля никоим образом не может быть причастен истинной философии». Но это, конечно, из зависти. К тому же в России все возможно.
При этом чисто бабское стремление выложить на потеху зрителям все, что у ВВ имелось в данное время в душе, где у него находился прилавок, носило характер словесного поноса: "Я решительно не могу удержаться, чтобы не говорить ...", - щедро делиться маститый писатель с молодежью тайнами своего творческого мастерства. ВВ можно считать создателем базарнобабьей журналистики: его гений в том и состоит, что в отличии от прочего бабья он сумел направить свой словесный понос на унавоживание своего благополучия. Сведения же для своих сочинений ВВ черпал "из самых надежных источников" - в бане, большим любителем которой он был. Супруга относилась с пониманием: в "ход мысли и "доказательства" она никогда не входила", поскольку мыслей никогда не имела. (Да и откуда бы им взяться, если она только беспрерывно молилась?). А уж о том, чтобы доказать свою точку зрения, ей и в страшном сне не могло присниться. И поскольку Варвара Дмитриевна и сама не думала и других к этому не принуждала, то у ВВ легкость в мыслях наблюдалась такая, что сам г-н Хлестаков мог бы позавидовать. Поэтому в спорах он пользовался приемами, далекими от доводов чистого разума: "Спенсер - дурак".  В научном споре этого достаточно, к сожалению,  только для описания собственных умственных способностей. Вы спросите, а почему, собственно? А потому, что у ВВ "нет никакого желания спорить, а есть желание вцепиться по-бабьи в его растительность и "выдрать 1/2". Что бы ВВ и сделал, если бы г-н Спенсер попался ему вечерком в глухом лесу один и связанный. Умственно полноценные люди обычно стараются подобных доводов избегать. Да и Святое Писание предупреждает: кто скажет ближнему "Рака" ("дурак" в переводе с арамейского),  без пересадки попадет в пекло.
Зато уж и самые трудные вопросы, над которыми другие бились всю жизнь, он решал легко и просто. Если некоторые жизнь потратили, чтобы выяснить, что такое мысль и мышление, то ВВ решил загадку походя: "Больше всего мыслей приходит в конке. Конку трясет, меня трясет, мозг трясется и из мозга вытрясаются мысли", - вытряхнулась из головы  ВВ глубинная мысль, когда конка наехала на пьяного городового и ее особенно сильно тряхнуло. Хорошо хоть из головы вытрясалось, а не откуда-нибудь еще.
Исходя из вышеизложенного, нельзя не согласиться, что мало кто имеет больше права упрекнуть народников в неумении углубляться в вопрос, как ВВ. Ведь сам-то он углублялся так старательно, словно окоп отрывал перед наступлением немецких танков на Курской дуге.
Не долго думая, он заявил потрясенному человечеству, что "связь пола с богом сильнее, чем связь ума с богом". (Какая может быть связь ума с богом, если ума нет?) Просто так, для разминки. Очевидно, великий богослов мыслил связь с богом в качестве разновидности внебрачной. Потом подумал и добавил, имея в виду себя и своих последователей: "Наш мозг фалличен". Не будем удивляться. Как говаривал Гегель, «человек не является только мыслящим существом, он есть также существо чувственное и  может иметь чувственные предметы и в мышлении».
Потом ВВ снова подумал и углубил себя далее: "Срамной уд выше мозга".  То же самое, разумеется, может сказать о себе любой строчкогон, только стесняется.  А потому ВВ считал, что есть только три человека на белом свете, которые умнее его. Впрочем, подумав, он опять углубился: "не умнее, а самобытнее". Хотя, казалось бы, куда уж самобытнее. С другой стороны, какие бы правильные вещи ни говорил наш гений самобытности, после таких заявлений к ним надо относиться осторожно.
"Окидывая воспоминательным оком прошедшее", да и тамо добляго отрока житие просияетъ, ВВ сообщил, что потерял невинность в 17 лет. Потом подумал и углубился – в 14. А потом углубился еще раз – в 12. Все так неуловимо, что возникает вопрос, а утратил ли он вообще невинность? Он еще ждет своих исследователей.  А пока отметим: и благодать божiя с нимъ и духъ святый измлада въсели ся в нь.
В любом случае первый шаг к решению вопроса о том, каким местом мыслят наиболее выдающиеся столпы христианства и самодержавия, был сделан. В конце концов, каждый мыслит, как может: это их жизнь, их право. Подобный способ мышления имеет еще и то преимущество, что приносит меньше неприятностей обладателю. А то ведь многие начинали мыслить мозгами о недостатках окружающей действительности, а заканчивали Сибирью. Или как выражалась "путеводная звезда" ВВ --"Сибирем".
Особенности мышления ВВ объясняются его внутренними качествами. Дороги, которые мы выбираем, заставляет нас выбирать то, что находится внутри нас, тут Боб Тидбол был совершенно прав, хотя и был, упокой, господи, его душу, простым разбойником. И Бердяев был прав, когда сказал, что Розанов - баба. Причем большая баба, чем обе его жены, вместе взятые,  хотя не из тех, что коня на скаку остановит, в горящую избу войдет. Можно даже сказать, что до этого с позволенья сказать мужчины настоящей бабы в русской словесности не было. И уверенность, что он умнее всех – это тоже черта зрелой бабы, не знающей сократовских сомнений. Ленин как-то обмолвился, что до графа Толстого в русской литературе не было настоящего мужика. А до ВВ, добавим, – настоящей бабы.
В сущности, ВВ стал первой российской журналисткой,  которая отличается от прочего бабья тем, что у нее больше слушательниц, желающих знать подробности ее последней ссоры с соседкой и с кем она за отчетную неделю успела переспать.
В то время как другие, более крепкие умы исследовали "проклятые вопросы" жизни, ВВ "волновали и притягивали, скорее же очаровывали груди и беременный живот. Я постоянно хотел видеть этот мир беременным", - восклицал этот сгусток мужских достоинств. А уж выдавать замуж ВВ любил даже больше, чем выдавать желаемое за действительное. (Отметим мимоходом, что сейчас, когда сменить пол ничего не стоит, ему жилось бы гораздо легче).
 "Нравились ли мне женщины как тела, телом?" – задумался на склоне дней своих человек, всю жизнь не суетившийся вокруг женского вопроса. А если нравились, то как это проявлялось? "Всегда хотелось пощипать", – скромно признается почтенный старец и уточняет: "С детства". Хотя и отрицает, что щипал. На этот счет, правда, есть противоположное свидетельство А.Белого: "Небольшого роста старичок самой мирной и ласковой наружности" был большой шалун. "Где-то у края стола, незаметный и тихий, … рот строил ижицей, точно безглазый, ощупывал пальцами (жаловались иные, хорошенькие, что – щипался), бесстыдничая проблесками очковых кругов". Что поделать, есть такие мыслители, которые даже очками ухитряются бесстыдничать.
Да, в конце концов, если и щипался, то стоит ли обращать внимание нетерпеливых петербургских юношей на нетерпеливых петербургских старцев, которым жить-то осталось с гулькин нос и которые торопятся успеть, словно козлы   перед закланием, нащипаться вдоволь, пока не "упал занавес", а поскольку крестьянок под руками не было, приходилось пощипывать светских дам. Но, разумеется, мы верим не этим молодым вертихвосткам, возводящим хулу на почтенного человека, а Василию Долгорукому: не щипал-с! А загонял в подсознание, словно КП – молодежь на комсомольскую стройку.  Чем кончилось – вы сами видите. В сущности ВВ стал жертвой несовершенства общества, одним из тех, дарование которых погибло, как указывал Ленин, на Руси без всякой пользы.
Но помочь ему мог бы не половой переворот, на котором застряла КП, а правильно работающая служба трудоустройства, которая выявила бы наиболее полно склонности и способности ВВ, что стало бы благом для него самого и для общества в целом. ВВ ведь и сам сознавал, откуда что берется: «От ранней моей предрасположенности к рождению». Он мог бы стать женским врачом и пощипывать ложесна в рабочем порядке ежедневно. И труд стал бы для него радостью, как мечтали все эти бородачи, начиная с Маркса и кончая Фиделем Кастро, а не проклятьем. Или написал бы честный земский врач Розанов руководство по лечению мужских хворей. Название можно было бы оставить прежнее – "Опавшие листья". И тем самым принес бы огромную пользу страждущему человечеству. Хотя, разумеется, и нынешние его писания представляют пользу для здравоохранения. Только для другой его отрасли – психиатрии, поскольку, как говаривал старик Гегель, помешательство является составной частью разума.