Поэзия и вера

(СТАТЬИ И ЭССЕ)


БОЖЕСТВЕННАЯ

Нам думается, что божественная это та, кто больше всех нас возбуждает в секс.
Невольно вырывается из уст: ты божественна!

Да, это так.
Божественна в плане страстно-зовущего пантерообразного мира в ней, которым она щедро делится с нами.
Воспламеняя нас встречно.

Но есть и другая божественная.
Та, кто, исповедавшись, подходит к Святой Чаше Христовой в Таинстве Евхаристии.
Принимая в себя Пречистые Тело и Кровь Спасителя.
И Он обожествляет ее.

Мы обожаем, лаская и нежа, а Он - обожествляет.
Обожание - это телесно-душевное алкание той, без кого мы не можем жить.
Обожествление - соединение в Духе Святом, попаляющем все грехи и просвещающем все составы, утробу, сердце.

Обожая, мы, так сказать, скользим по поверхности.
Это скольжение доставляет удовольствие телу и приятность душе.
Дух же нашей обожаемой возлюбленной остается безучастным.
Сегодня она с нами, а завтра, глядишь, с другим.

Христос воздействует на всего человека, в том числе и на его дух.
И после Причастия Святых Христовых Тайн - наша божественная едва ли пойдет вкушать "прасад" к кришнаитам.

Конечно, бывают случаи отпадения и после Причастия.
Но это - исключения.
Причем - временные.
Сравнив и сопоставив, она рано или поздно вернется ко Христу.

В нашем же обожании - случаи отпадения почти правило.
И не всегда божественная возвращается к нам.

Что такое? почему? разве мы ее ни обожали искренне? за что она бросила нас, предпочтя другого, третьего, пятого?

Мы преступили ДУХОВНЫЙ закон.
Нарушили заповедь Христову: не прелюбодействуй.
И божественная, как мы ее ни ласкали, вольно или невольно ушла искать лучшего.
Например, дарящего надежду на брак.

А если и не дарящего, то просто - за новизной ощущений.
Мы обожали ее вхолостую.
Она осознанно-неосознанно ищет обожания многих.
И у нее тоже начинаются проблемы.
Ее бросают, ее не обожают, а пользуют.

Божественная становится "жественной".
Становится жесткой, жестокой, несколько жестяной.

Нам нужно молиться за своих божественных.
И больше ничего не нужно.


ИНОЕ

Иное - это то, о чем мы даже не догадываемся.
Что не приходит нам на ум и на сердце.

Иное - это неизреченное.

...Как часто нам кажется, что нами пренебрегают, нас не замечают, не хотят нас знать.
И думаем и скорбим по этому поводу.

Но есть и Иное.
И в этом Ином мы парадоксальным образом необходимы тому или той, кто внешне не проявляет к нам интереса.
Необходимы так, как редко кто бывает из самых даже близких людей.

Бог - это тоже Иное.
Его Промысел, Его суды, Его награды и наказания.

Давайте в скорбях или оставленности помнить об этом.
О том, что мы не знаем о настоящей внутренней душевной жизни другого человека почти ничего.
И его внешнее молчание в нашу сторону - не всегда является таковым в сердце.
В сердце у него могут быть глаголы любви, тихие, смиренные, ликующие.
А уста глаголят от ИЗБЫТКА сердца.
Избыток же сердца - это тоже Иное.
Избыток сердца - это преисполненность радостью от того, что мы живем на свете, что мы есть.
Путь до этой радости - может быть долог.

Но он непременно будет пройден однажды.
И мы обретем того или ту, кого, казалось нам, потеряли уже навсегда.
   
 
"ВСЁ РЕШАЕТ МГНОВЕНИЕ"

Это самый любимый фильм моего детства.
Я ходил на него раз 7.

Моя мама, заметив это, сказала: "Ты, наверное, влюбился в главную героиню. Там очень хорошая девушка играет. Как ее? Галина Беляева?"

Это было попадание в сердце.
Влюбился, конечно.

Убеждая сверстников во дворе, что она моя сестра.
И где-то так оно и было, но не в родственном смысле, а в духовном.

Героиня актрисы - плавала лучше всех.
Но не на публике, а для себя, в паре с дельфином по кличке Фрегат.
Ее тренер по плаванию - никакой не тренер.
Скорее антрепренер домашнего спокойного лада.

Море, песок, второпях сброшенная одежда, радостно ждущий свою хозяйку дельфин.


...На крупных международных соревнованиях моя любимая растерялась.
Отказалась от участия в эстафете.
И лишь после - вне зачета - показала новый мировой рекорд.
Чтобы тут же вернуться в домашнюю тихую гавань.

Мне очень близок подобный стиль поведения.
Я тоже в свое время отказался от членства в Союзе писателей.
И лишь после...

Но это уже неважно.
Мне хочется работать для Бога и самых близких людей.
Или даже - для нашей кошечки Зюси.
Борьба писательских приоритетов, официальный антураж, заслуженные тренеры с их требованиями и режимом - всё это всегда было не для меня.
Вращаясь в литературной среде, публикуясь или выступая, давая газетные интервью, я очень быстро растерял главное.
Это главное - мир в душе.
Без которого невозможно настоящее творчество.

Замечательный фильм, чудесная актриса, милостивая роль.

И пожалуй, действительно: всё решает мгновение.
Например, мгновение истинного покаяния во Христе.

 
ВЫСОЦКИЙ И РОЗЕНБАУМ

Конечно, их нельзя сравнивать.
Конечно, Розенбаум прежде всего музыкант и шоумен.

Но есть характерные черточки.
Например, оба начали карьеру с воспевания уголовников.
И неважно, что там в основе: одесские рассказы Бабеля или "рОманы" блатарей Москвы.

Розенбаум запел примерно в 1981.
Как бы "переняв эстафету" от ушедшего Высоцкого.

"...Вот не лили б воробьи слёз за тризною,
я б пера не заточил, да не в жизни бы!"

Итак, заточка пера Розенбаумом вызвана слезами воробьев.
Высоцкий - соловей по Розенбауму (уж ни разбойник ли?).
Ну а воробьи, понятно, все остальные.

Но мне почему-то кажется, до слёз воробьев (что, в общем-то, естественно над могилою) Розенбауму дела нет.
Просто при жизни Высоцкого он дебютировать остерегался.
Мало ли что.

А не стало Высоцкого, пой сколько влезет.
Хоть "Гоп-стоп" в концертном зале Кремля.

Этому обществу и этой власти странно близка уголовная тема.
И не просто уголовная, а именно воровская.
И не просто воровская, а воров-убийц.

И если Высоцкий как-то опомнился к 1965 году; то Розенбаум - ничуть не бывало.
Он всё еще режет на блатной "правилке" - сам лично или руками "Сэмэна" - бедную несчастную Россию.

2019, январь, 25


ВЫСОЦКИЙ И ГОВОРУХИН

...Они дружили, конечно.

Ну как дружили.
Как дружит актер с пригласившим его в свой фильм режиссером.
Дружили коллегиально, а не горячо-лично.

Да, действительно: только после "Вертикали"(1966) Высоцкий стал ВЫСОЦКИМ.
То есть прежде всего - ПОЭТОМ, чьи песни услышала и полюбила вся страна.
Актерская работа там у Высоцкого какая.
Странный эпизодический бородач, пытающийся ухаживать в палатке за хладной, как скала, женщиной-врачом.
По сути, это не роль, а всё тот же песенный номер.
И номер - прекрасный.
Очень лиричный, тихий, задумчивый, нежный.

"Свои обиды каждый человек,
проходит время, и забывает.
А моя печаль, как вечный снег,
не тает, не тает.

Не тает она и летом,
в полуденный зной.
И знаю я: печаль и тоску мне эту
век носить  с собой".

Лично мне эти стихи нравятся куда больше всего остального, прозвучавшего в фильме.

Но разговор у нас сейчас несколько об ином.
Кто же кого по правде облагодетельствовал в "Вертикали"?
Говорухин Высоцкого или Высоцкий Говорухина?
По-моему, второе.

Чем была бы "Вертикаль" без песен Высоцкого?
Даже представить страшно: настолько это нудный и неинтересный фильм.
Ну а песнями своими Высоцкий обязан не Говорухину, а Богу.

...Вот в "Место встречи..."(1978) Говорухин совершенно верно не давал Высоцкому петь.
Владимир Семенович обижался напрасно.
Поющий под гитару Жеглов - никакой не Жеглов, конечно.
Правда, он и так не совсем Жеглов, но зрителю это было совершенно неважно.
Они видели своего любимого ПОЭТА не мельком, а практически весь фильм.

...Однажды Говорухин ужасно разыграл Высоцкого.
Высоцкий написал новую песню, оставил листочки на столе.
Говорухин втихаря прочел и запомнил текст.
А при встрече с Высоцким начал цитировать ему эти стихи как написанные когда-то и кем-то.
Высоцкий пережил страшное потрясение, долго не мог опомниться.

И знаете, хотя бы однажды разыгравший ТАК - никакой не друг, конечно.


ВЫСОЦКИЙ И БАШЛАЧЕВ (ВЕТВИ И КОРНИ)

Вознесенскому Башлачев не понравился.
Градскому тоже.
Аллу Борисовну брала от него жуть.

Интересно, что сказал бы Высоцкий, услышь он Башлачева однажды.

Таганская труппа, перед которой Башлачев как-то давал большой концерт, не высказалась по этому поводу.
Но спасибо, что хоть записали.

Одно время бытовало мнение, что Башлачев продолжает собою Высоцкого.
Большего заблуждения трудно себе вообразить.

Высоцкий - из Времени, которое он ни столько "правдиво выражал", сколько талантливо ТЕАТРАЛИЗОВЫВАЛ в своих песнях.
Это песни-скетчи, песни-сцены, песни-спектакли, песни-капустники, песни-буффонады, песни-фейерверки, песни-фокусы, песни-фильмы,
песни-памфлеты, песни-анекдоты, песни-панорамы, песни-мифы, песни-образы, песни-номера, песни-занавесы, песни-представления.

Башлачев - из Вечности: и это не столько песни, баллады или былины, сколько некие сущностные сгустки, архетипические параграфы вдаль.

Древо Высоцкого - пустило ветви на советской удобренной почве; древо Башлачева - корневая система родовых событийных мер и упований,
языковых потенций, напряженных исключительных попыток прорыва в небо Христа.

И неслучайно башлачевский "Триптих: СЛЫША В.С.Высоцкого" - как-то долго остается втуне.
ТАКОГО Высоцкого никто никогда не знал и не видел.
Да и не только о Высоцком это написано.
Это - обо всех поэтах.
И главным образом - о самом себе.
 

ВЫСОЦКИЙ И СОЛЖЕНИЦЫН

Словно они никогда не слышали друг о друге.
Полное молчание с обеих сторон.

Неужели Высоцкий не читал Солженицына в Самиздате?
Да и "Один день Ивана Денисовича", вышедший в "Новом мире" в 1962 году, - неужели прошел мимо молодого Высоцкого?

Иван Денисович не блатной и не вор.
Он вообще не уголовник, а политический заключенный.
О которых в песнях Высоцкого - странным образом нет почти ничего.
"Песня про 37-й год" - это курам на смех.
Слабовато, Владимир Семенович!
С Вашими-то подробностями в раскрытии уголовной темы!

"Штрафные батальоны", "Все ушли на фронт", "Банька по-белому", "Банька по-черному", "Был побег на рывок", "В младенчестве нас матери пугали", -
всё это выбивается из общего ряда песен на тему, так сказать, "о несправедливо обездоленном блатаре", но всё же ЧЁТКОСТИ нет.
Чёткости, то есть однозначного разделения между уголовником как лирическим героем и политическим.
И даже скорее - это именно всё тот же уголовник, "социально-близкий".

Видимо, матери напугали вас в младенчестве крепко.
Напугали на всю жизнь.
 
Но главное, конечно, "Архипелаг ГУЛАГ".
Изданный в Париже в семидесятых на русском языке.

Высоцкий ли ни бывал в Париже?
И что же, не поинтересовался и не прочел?
Или уж действительно был советским человеком настолько, что про себя соглашался с "информацией" ТАССа о Солженицыне?

Всё это не праздные вопросы.
И только ответив на них, мы поймем суть "шестидесятничества" как такового.

Интересно было бы узнать и мнение Солженицына о творчестве Высоцкого.
Но это - не так важно.
Ибо, конечно, не песни Высоцкого, но именно книги Солженицына - были откровенным лакмусом для образованного класса СССР.

Суть "шестидесятничества", мне кажется, в его полной БЕЗ- и АНТИЦЕРКОВНОСТИ.
Это люди без креста на себе.

Всё остальное - производные от этого главного сутийного "промаха".
"Святые мученики и исповедники российские" - в глубоких кавычках - вот шестидесятники.
Шесть десятков сытых, пьяных, избалованных славой "творческих интеллигентов", чуждых русскому духу, русской боли, русской вере и Матери-Церкви.


РОВЕСНИЦЫ И ЖЕНЩИНЫ ПОСТАРШЕ (ШКОЛА ПОДРОСТКОВОЙ ОЦЕНКИ)

В детстве и юности я, конечно, дружил с ровесницами.
С иными одноклассницами, с соседками по дому.
Ну как дружил.
Был с ними в хороших отношениях.
Смотрел на них (может быть, до конца не отдавая себе в этом отчета) как на маленький рай.
Как на обещание блаженства в будущем.

В настоящем же мне нравились женщины постарше.
Они были несравненно более ухоженны, чем ровесницы.
Да, женщина в 30 лет - ухоженнее, чем девушка в 15.
Она умеет одеваться, делать макияж, носить украшения.
Умеет себя вести, умеет расположить к себе на уровне добрых спокойных флюидов и благовоний, от нее исходящих.
И лично для меня она была интереснее ровесницы.

Мне казалось, взрослая женщина, особенно замужняя и детная, поймет меня лучше.
В чем именно поймет?
Не знаю.
В том, что я переживаю внутри.

А что я переживал?
Долгий переход от примитивных бытовых общений - к истинному бытию.
Что же такое "истинное бытие" в моем тогдашнем понимании?
Горячая взаимная любовь, полная искренность друг с другом, доверие.

Не скажу, что я умел сильно открываться перед взрослой женщиной или девушкой-ровесницей.
Мой мир был сугубо сжат, застенчив, нервен, непонятен мне самому.
Общаться откровенно я мог только с близкими друзьями.
Мальчишками, как и я.
А от женщин я ждал ПЕРВОГО ШАГА с их стороны.

"Но что ей до меня,
она была в Париже,
и сам Марсель Марсо
ей что-то говорил", - хорошо, но не совсем полно.

В полноте я верил, что женщине может быть до меня дело.
Или хотя бы слово, мысль, упование.

Но всё было тихо.

Школа кончилась, начиналась взрослая жизнь.
И в этой взрослой жизни ровесницы становились женщинами, иногда пленительными.
Я медленно возвращался назад.
От истинного бытия к примитивному бытовому общению.

Потому что истинное бытие в нас - безмолвно и невыразимо.
И тем самым - навсегда обречено быть никем не знаемым кроме Бога.


КОТЕНОК КОРЖИК, ЕГО БРАТИК КОМПОТ И ИХ СЕСТРЕНКА КАРАМЕЛЬКА

Это один из моих любимейших мультиков.
Он называется "Три кота".
Но это упрощенное название.
На самом деле - там два кота и одна кошечка.
Да плюс их родители, бабушка, дед, дядя.
А также много других веселых котят.
Из этих последних мне хотелось бы выделить Лапочку.
Она во всём ищет красоту.
Например, проиграет Компоту в шахматы и только скажет, уходя: "Подумаешь. Зато я красивая".

Где-то это мой стиль внутреннего поведения.
Но не по отношению к себе, конечно (внешность у меня почти как у Шурупа из того же мультика), а по отношению к женщинам.
Увижу краем глаза красивую хоть в чём-то (в лице, в одежде, в макияже, в маникюре и педикюре, в походке, в пластике жеста) - и всё.
Остальное мне уже неважно: хорошая она, плохая, верная или ветренная, умная или глупая, добрая или сварливая.
Мне хочется писать ей стихи.
Хочется полной отдачи в отношениях или переписке.

Что бывает редко.
Но зато если бывает, то красота внешняя неизбежно становится красотою внутренней.
Красотою души.

На красивых женщин вообще очень налгали.
Мол, характер важен, а внешность - не показатель.
Чем-де женщина красивее, тем глупее, распущеннее и т.п.
Какая дикая ложь.
Не менее дикая, чем та, что человек произошел от обезьяны.

Красивые женщины - добрее, нежнее и искренней, чем, простите, дурнушки.
Хотя и с последними всё не так просто.
Сделает себе дурнушка красивый маникюр, - и какая-нибудь Тайра Бэнкс отдыхает.
Потому что Тайра Бэнкс, так сказать, патентованная красавица, а не спонтанная, не по вдохновению или зову сердца.
Ну, пускай к такому "Шурупу", как я.

...Котенок Коржик - технарь, его братик Компот - гуманитарий, их сестренка Карамелька - добрый и нежный синтез.
Она всегда знает, что надо делать.
Как любая красивая девочка.


ЧТО НА ЗЕМЛЕ, ТО И НА НЕБЕ

Это несомненное единство не понято мною до конца.
Я бы объяснил его так.
Пока мы не творим греха, всё, происходящее с нами на земле, происходит и на небе.

Когда же мы впадаем в грех и не каемся в этом, то всё земное происходит с нами уже не на небе, а в подземном царстве аида.

Лучше всего, на мой взгляд, это выразил, горя покаянным чувством, поэт Федор Васильев:

Стансы

Господи, сойди в меня, как в ад.
Остальное - только от фантазий.
Мой состав исполнен безобразий,-
как они Тебя вообразят?
Господи, сойди в меня, как в ад.

Господи, сойди в меня, как в ад.
Я утратил правильное зренье;
знаемых отравленные тени
растянулись до алтарных врат.
Господи, сойди в меня, как в ад.

Господи, сойди в меня, как в морг.
Патанатом, выйдя из запоя,
запирает изнутри замок,
сам уже без четверти покойник.
Господи, сойди в меня, как в морг.

Господи, сойди в меня, как в морг.
Ныне, отключая холодильник,
признаю, что никогда не мог
оживлять поставки частных клиник.
Господи, сойди в меня, как в морг...


Стихотворение названо "Стансы", но ведь по сути это молитва.
Молитва человека, безжалостного к своей падшей природе.
Это отважные и правдивые строки.
Применимые к любому из нас.

Господь сходил во ад.
И разрушил адскую силу.

В ПАСХАЛЬНЫХ ЧАСАХ православного молитвослова есть поразительные строки:

...Аще и во гроб снизшел еси, Безсмертне, но адову разрушил еси силу, и воскресл еси, яко Победитель, Христе Боже, женам мироносицам
вещавый: радуйтеся, и Твоим апостолом мир даруяй, ПАДШИМ ПОДАЯЙ ВОСКРЕСЕНИЕ.
Во гробе плотски, ВО АДЕ ЖЕ С ДУШЕЮ, ЯКО БОГ, в раи же с разбойником и на Престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй,
неописанный.

Вчитайтесь.
Постарайтесь вместить сие.
Я, признаться, не могу понять до конца.
"Во аде же с душею, яко Бог" - что это означает?
Думаю, Федор Васильев объяснил бы лучше меня.

Насколько же я понимаю: что на земле, то и на небе, но без греха.
Разбойник покаялся на кресте, грехи были ему прощены Христом.
И как только грех истаял, разбойник оказался в раю, то есть на небе.

А со грехом: что на земле, то и в аду?

Но кто же без греха?
Только Господь наш Иисус Христос.
Вмещающий в Себя весь мир и больше мира.
ПАДШИМ (то есть нам) ПОДАЮЩИЙ ВОСКРЕСЕНИЕ.

Господи, сойди в меня, как в ад.


ДЕГ СРЕДИ ИСТОРИИ

Дмитрий Евгеньевич любит историю.
Поставив под сомнение очень многое.
Строит догадки, предположения, как оно там было на самом деле.
И забивает в них сваи, ничуть не сомневаясь в себе.

...Но иногда - поверх домыслов, догадок и предположений ДЕГа - мне слышится голос Воланда: "Сегодня на Патриаршьих будет интересная
история!"

Упаси Господь от этой интересной истории Диму.
А он подчас рискует в нее влезть.
Потому что ни на грош не верит Евангелию Правды.
Сомневаясь даже в том, что Христа именно распяли, а ни казнили какой-то иной непотребной казнью.


ЗАКОНЫ И ПРОРОКИ

Из всех библейских пророков меня больше других впечатлил великий Иезекииль.
Он, простите за неологизм, ТАИНСТВУЕТ в Законе Божьем.

Глава 16-я, например.
О ком это огненно сказано?
О какой-то КОНКРЕТНОЙ женщине или дщери? или это универсально для всех блудниц?

Ничего не знаем.
И объяснить некому.
Современные богословы мало занимаются Ветхим Заветом.
И их ответы не убеждают.

А колесо Иезекииля?
Какие всё это непостижимые тайны.

Тайны, отменяющие закон как закон.
Благодать Божья больше любых законов.
Но и благодать благодати - рознь.

У Бога Отца словно бы разные - типы? степени? виды? сути? - ЛУЧИ благодатных посылов в мир.
Вот Бог Отец, грозный Саваоф, говорит в ЭЛОИ.
Вот Он говорит в ИЕГОВЕ.
Вот - в АДОНАЕ.
Вот - в ЯХВЕ.

Вот Он БОГ ЛЮБЯЩИЙ.
Вот Он БОГ РЕВНИТЕЛЬ.
Вот - УТЕШИТЕЛЬ.
А вот - КАРАТЕЛЬ.

Это совершенно разные сутийные оттенки.
И при этом - удивительная цельность и истинность.

Быть пророком - страшно.
Быть пророком - постоянно преодолевать, ломать, перелицовывать свой внутренний личный закон.
Пусть ты лично и праведен.
Тайны Божьи больше твоей праведности во много раз.

Вот что чувствовал Иоанн Богослов на Патмосе, воспринимая Откровение?
Там уж точно никакого "закона" нет.
Так всё понятно и ласково было в Евангелии.
Вот Христос, вот я, Его любимый ученик.
Возлежу на груди Учителя, внимаю Его спасительному Слову, - и ничего мне не нужно больше.

А Откровение?
ВЕДЬ ЭТО НЕВМЕСТИМО ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА!


КОНЦЕРТ ВЫСОЦКОГО 10-ГО МАЯ

Я точно не помню года.
В данном случае это неважно.

Важно то, что накануне Высоцкий праздновал День Победы.
А он его очень праздновал, поверьте.
И на концерте был пьяным в зюзю.
Буквально - в зюзю.

С ним по правде такое случалось редко.
На публике он был всегда собран, подтянут, ответственен.

Дома с друзьями - это одно, а вот на публике - его мало кто видел в таком состоянии.
Ему самому мешало это общаться с залом, как он хотел.

А тут - нате.
Как он вообще смог выйти на сцену физически.
Нет, молодец он всё же.

"Полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит", - по Гоголю или по Достоевскому, не помню.
Нет, Высоцкий этой фразы не говорил.
Это уж я комментирую.

Зал охотно простил его тогда.
Зал понял его.


ВЫСОЦКИЙ В ТОРОНТО (1979)

Это одно из лучших выступлений Высоцкого.
То ли квартирник (скорее всего), то ли совсем небольшой зальчик для своих.
Нет, не зальчик.
Из зальчика не были бы так отчетливо слышны возгласы зрителей.
Они располагались совсем рядом с поэтом.

Да пусть и зальчик.
Не суть.
Тихий и скромный зальчик торонтовских квартиры, дома, коттеджа, виллы, ранчо и т.д.
Публики там навскидку было человек 30.
В основном мужчины.
Но были и женщины.
Мне показалось, что хозяйкой там была именно женщина.
Думаю, Марина Влади там тоже присутствовала.
Но молчала.
Всё давно сказано, пусть говорят другие.

Высоцкий был очень оживлен и приподнят.
Отработал концерт с блеском.
Что в тот год с ним случалось нечасто.
Он серьезно недомогал уже.

А там - чувствовал себя хорошо.
Только сильно устал к концу.
Гнал к завершению галопом.
Последние минут 15-20.

Начал он - с одной из лучших своих военных песен.
Всю войну под завязку
я всё к дому тянулся...

Предварительно пригласив публику к общению.
Может, кому приветы в Москве передать.
Или кто-то хочет что-то узнать о своих знакомых оттуда.

На записи никто никаких приветов не передавал.
И узнавать о ком бы то ни было не спешил тоже.
Думаю, и не на записи - так.
Потому что после концерта Высоцкий явно откланялся.
Не остался общаться за столом, как это бывало прежде.
Не в Торонто, а вообще.
К 1979 году Высоцкому уже не нужны были застолья.
Он их разлюбил, устал от них.

В тот год он предпочитал уже общение с глазу на глаз.
Его - ну пускай друзья - этого совершенно не понимали.
И лезли, как на вокзальный буфет, в знакомую квартиру на Малой Грузинской улице.

Вцепились они в высоту, как в своё,
огонь минометный, шквальный.
А мы всё лезли толпой на нее,
как на буфет вокзальный.

Этой песни не звучало в Торонто.
Но она не раз звучала в России.
Только некому было УСЛЫШАТЬ ее, друзья.

В Торонто Высоцкий спел не то чтобы многое, но насыщенное.
Охоту с вертолетов,
Горизонт.

Но главная реакция зрителей была на шуточные песни.
Особенно на песню "Я вам, ребята, на мозги не капаю..."
Публика стонала от смеха и восторга.
Пожалуй, эта вещь в полной мере только и понятна эмигрантам.
Она им ближе, чем нам.

Папа Римский Иоанн (Кароль Войтыла) - тоже смеялся от души. (Услышал запись как-то. Ему ее поставили.)
Это делает ему честь.
Смех над собой - признак того, что Пантифик не страдал гордыней, например.

Ну что еще спел Высоцкий тогда.
Кука.
Смеялись, но более сдержанно.

Но самое интересное началось к концу.
Публика оглашала свои заказы.

Главных заказов было три. Был еще четвертый заказ, но как бы не настаивал на нем заказчик. Постеснялся обременять Высоцкого собою.

Главные заказы: "Банька по-белому", "Большой Каретный" и "Уголовный кодекс".
Скомканный заказ: "У тебя глаза, как нож".

Всё это ранние песни Высоцкого.
Ну, Банька - 1968.

А вот три других - ранние совсем.
Это очень многозначительно для понимания вкусов и настроений эмиграции вообще.
Потому что, например, у "нашей" публики в Нью-Йорке - практически те же приоритеты.
Кто же, простите, там живет?

Сам Высоцкий сказал тогда, что его ранние песни принесли ему огромную пользу.
В смысле очистки (очистки от чего? от правды Божьей? - И.Т.), простоты и работы над формой.
С этим трудно не согласиться.
Простота - да.
Работа над ФОРМОЙ - да.
Ну а содержание... содержание пришло к Высоцкому позже.

Высоцкий в Торонто сделал так.
Показал попурри из своих ранних песен.
Которое завершил Большим Каретным.

Баньки по-белому - там нет.
Уголовного кодекса - тоже нет.
Только Большой Каретный.

Публика была в смятении.
И пыталась удержать Высоцкого, уверяя, что водка - есть.
Он предварительно пошутил об этом по обыкновению.
Мол, была бы водка.


ОЛОВЯННЫЕ СОЛДАТИКИ: ОТ АРКАШИ К НИКИТЕ

Песня "Оловянные солдатики" когда-то была посвящена Высоцким сыну Аркадию.
Но сын Никита решил поправить отца.
И недавно поправил.

Теперь во всех интернет-публикациях она посвящена Никите.

Я горжусь успехами такими, но
мысль одна с тех пор меня гнетет...

Неважно какая.


ПОЧЕМУ Я ЛЮБЛЮ РОЗАНОВА?

Я люблю его потому, что у него нет авторского ВЫМЫСЛА.
На который, как говорил Высоцкий, "каждый пишущий человек имеет право".

Может, и имеет, а может, и нет.


МОИ ПЕРВЫЕ СТИХОТВОРНЫЕ ОПЫТЫ

Мне было лет 11-12.
Мы с друзьями много времени проводили в подъезде.
У нас был очень теплый и чистый подъезд в Мирном.

И как-то мне захотелось поразвлечь моих соседей и друзей.
Мой первый самостоятельный опус назывался "Баллада о подъезде".
Но он почему-то не отражал того, что было на самом деле.
По содержанию он был поклёпом на действительность.

Наш Рома прыгал и бесился,
а Игорь палки подбирал.
Ну а Валера только злился
и, как всегда, на всех орал...

Валера, между тем, был добрейшим и тихим мальчиком. Никогда ни на кого не оравшим.
Никаких палок я не подбирал.
Рома иногда прыгал, но эти прыжки были оправданны, например, во время игры в жмурки.

Баллада вызвала смех аудитории.
Никто, как и я, не вдумывался в текст.
Слушали - и не слышали.
Ну, шутка же это, а не серьёз.

Там дальше было много про соседку Анжелу.
И про то, как Рома-де прилюдно признавался ей в любви.

Словом, ложь и клевета полные.

Я, конечно, не думал тогда ни о чём этом.
Задумался только в свои 40 лет.

В самом деле: почему так?
Почему я видел одно, а на бумаге было иное?
Сатира?
Нет, это не сатира, а именно поклёп. НЕОСОЗНАННЫЙ поклёп на ни в чём не повинных людей.

Второй мой текст был совсем иным, но тоже - не моего опыта жизни.
И даже очень не моего.

Зима миновала, уже не первая,
и, кажется, всё пора мне забыть.
Но видно, что сердце, больное, верное,
оно и сейчас не может застыть.

Я помню, как утром, в туманные дали,
мы шли под конвоем, судьбину кляня.
В суровые дни меня согревали
уже не любовь и не ласка твоя.

Меня согревали дымы папиросы,
оттаяли души у ветхих костров.
И я, как во сне, вспоминаю те косы,
за которые в ад пойти я готов.

Калечили тело удары прикладов,
мы шли, спотыкаясь в дорожной пыли.
Но ведь для меня золотая награда:
потрогать губами губы твои.

И как бы меня эта жизнь ни бросала,
какими бы трассами мне ни ходить, -
большие страданья душа испытала:
ту девушку буду я вечно любить.

Должен сказать, что в детстве я писал стихи не часто.
Скажем, раз в год, а то и в два.

Но что-то медленно зрело во мне.

Ну когда я начал писать более или менее регулярно?
Да по сути, только после Армии, в свои 20 лет.
Те мои ранние вещи мне совершенно сейчас не нравятся.
Они в большинстве невнятны.
Или чересчур сатиричны.
Безответственны.

И это при том, что я писал вдохновенно и старался в стихах сознательно не лгать.
Гиперболы, метафоры, образы, ирония - этот одно, а ложь и клевета - совершенно иное.
Стоп.
А может, это практически одно и то же?
Может, по-русски вообще невозможно писать правдиво?
Я не о стенографии, а именно о поэзии.
Вроде по форме всё гладко, всё на месте, а по правде - ложь.
И подчас страшная.

Сегодня - в свои 50 с хвостиком - я прекрасно вижу, что почти всё, написанное мною прежде (примерно лет до 40 моих), никуда не годится.
И не годится - именно по содержанию.
Исключения есть, но очень редки.
Вещей 20, не больше.
А у меня их - тысячи.

Вот и выходит, что поэту объявлять или даже ОЩУЩАТЬ себя мастером (ощущал не раз) - нельзя до смерти и гроба.


ПРОВОДНИК КУЛЬТУРЫ В МИРНОМ (ПАМЯТИ ДРУЖБЫ С А.Д.МОЛОЧНИКОВЫМ)

Урожденный ленинградец Александр Давыдович Молочников был в Мирном фигурой известной.
Я бы сказал, ключевой.

Он долгое время вёл дискотеки в ДК "Алмаз".
Не просто музыку крутил, а именно ВЁЛ.
Проводил викторины на тему рока и диско, показывал редкое кино и т.д.
Тинейджеры Мирного тех лет узнавали все музыкальные новости одними из первых в стране.
Так сказать, из первых рук.

Увы, я не ходил на дискотеки.
Но на них регулярно ходил мой друг детства Саня Г.
И возвращался оттуда переполненный впечатлениями.

Кроме этого, А.Д. преподавал в техникуме теоретическую механику.
Но это для меня уж и вовсе была терра инкогнита.

Мы познакомились лично только в 1990 году.
Примерно в то же время в Мирном вышел коллективный сборник "Кимберлит-25".
Моих там было два стихотворения.
Совсем ранних и плохих.
Но одно из них было "Памяти Галича".
А Галича Молочников обожал.
И, видимо, охотно простил юноше недостатки текста за сам факт памяти об Александре Аркадьевиче.

Меня привел к нему в дом один наш общий приятель.
Мы с Молочниковым подружились.
У него была уникальная библиотека, фонотека, старый добрый самиздат.
Например, раннюю поэму Бродского "Шествие" я прочел на фотооткрытках.
Молодой Молочников лично знал молодого Бродского, пусть и шапочно.
Словом, уникальный человек в Якутии.

Он заботливо всовывал мне книги. Венедикта Ерофеева, Оруэлла и других.
Потом мы их обсуждали.
Вскоре я переписал у него ВСЕГО Галича на бобинах.
Это солидный объем. Многое я услышал тогда впервые.
Высоцкий-то у меня был - и побольше, чем у А.Д., а вот Галича - нет.

Словом, было очень интересно и благодарно.
А.Д. неизменно заваривал отличный молотый кофе в зёрнах, и мы начинали общение.
А потом затеяли Самиздат.
Стихов у меня нормальных тогда еще не было почти, но А.Д. не очень привередничал или критиковал.
На безрыбье и рак рыба.
Думаю, он одним из первых разглядел во мне поэтическую потенцию вдаль.

Мы в период 1990-92 издавали два разных журнала.
"Риск" (вышел один номер) и "Отвал" (вышло два номера).
(В обоих "Отвалах" были напечатаны гениальные подборки стихов Федора Васильева, привезенные
мною из Москвы.)
Да плюс приложение к официальной районной дацзыбао "Мирнинский рабочий".
Это было приложение для молодежи под мавродьевским почему-то ником "МММ".
В этой МММ - под чутким руководством Молочникова - я вел отдел поэзии.
Но недолго вел.
Недели три, не больше.
Потом газетёнку прикрыли.
То ли не устраивала она высокое начальство, то ли А.Д. повздорил с учредителями из горкома комсомола - не помню и не суть.

Вообще, я заметил, все наши совместные начинания с ним как-то быстро гасли.
Сами собою сходили на нет.
Но процесс был интересен.
Даже очень интересен подчас.

Однажды из Москвы выписали Градского - дать одно выступление на центральной площади алмазного города.
Акустика была никудышной, я на слух почти ничего не разобрал из текстов.
Впрочем, поклонником Градского я не был никогда, но всё же это Градский и т.п.
Я позвонил Молочникову: узнать его впечатление от концерта, и он меня пригласил к себе.
Придя туда, за сервированным домашним столом я увидел Градского.
Честно говоря, мне было не очень уютно в изысканной компании избранных мирнинских сефардов, но пообщаться хотелось.
Градский обронил тогда фразу: "Я никого не могу слушать кроме Галича".
Мне это понравилось в нём.

Ну, потом присели на пол, стали смотреть футбол по телевизору, пора было сматывать удочки.

Году в 91-м в Мирном проводилась "Неделя культуры".
Ее инициатором был А.Д.
И меня отправили в командировку в Москву: приглашать знаменитостей.
Но коммивояжер и агент из меня никудышный.
Я никого не приглашал кроме поэта Федора Васильева, у которого ночевал.
Знаменитостей каким-то чудом пригласили и без меня.
Андрея Вознесенского, например.
Сукачева, Зинчука и проч.

Ну а кого "и проч."?

Поэта Алексея Алексеевича Васильева - отца поэта Федора.

На выступления Сукачева и Зинчука я не ходил.
А вот с Вознесенским даже прочел кое-что с одной сцены.
Великий мэтр советской поэзии (вечером на квартире Молочникова, куда быть приглашенным я уже не удостоился) окрестил меня "Русским спагетти" -
было такое словосочетание в моем стихе.
Спасибо, дорогой.
Я не против.

Должен сказать, что трибуну Вознесенскому в Мирном пришлось несладко. Он пожалел, что приехал.
В большом зале ДК "Алмаз" на нашем выступлении было человек 15.
Я видел, как он осунулся вдруг.

Но за столом у Александра Давыдовича, думаю, оттаял.

Ну что еще?
Был я как-то на даче у Молочникова в Петергофе, в двух шагах от Петродворца.
И воскликнул: среди какой же красоты Вы живете!

Квартира в Питере у него была (почему - была?) на Мойке.
Обеспеченный, солидный, умный, начитанный, интеллигентный человек.

Одно время его избирали депутатом горсовета в Мирном.
Так сказать, венчали официальным венцом - в пандан венцам полуофициальным, а то и сомнительным.

Разошлись мы с ним на отношении к Ельцину и его демократии.
Полемизировали в газете "Мирнинский рабочий".
Вернее, обменялись мнениями.
Полемизировать мне с ним не дали как раз.

Но я не отчаялся.
В 1992-м мы с дембельнувшимся Андреем Наумовым затеяли свой кондовый Самиздат - машинопись, а не типография.
Экземпляра по два-три каждого номера газеты - и это как максимум.
Но их странным образом хватило на всех.
И далеко не только в Мирном.
Даже из Библиотеки Конгресса США нам написали как-то по этому поводу.

Молочников ознакомился с моей статьей там.
И навсегда поставил на мне крест как на поэте и человеке.


ПАМЯТИ АЛЬБЕРТА ВЛАДИМИРОВИЧА ГАЛЬКИНА

Это был удивительный человек.
Отец моего лучшего друга детства.

Урожденный ленинградец с высшим образованием, редкий эрудит-гуманитарий, он долгие годы работал в мирнинском карьере простым бурильщиком.
Как-то сторонясь НИИ и вообще - общения с местной интеллигенцией.
Отработав очередную смену в карьере, дядя Алик ложился дома на диван и курил одну за одной.
Или садился за пианино и играл по нотам. А то и без нот.

Он никуда не ходил практически.
Никуда и никогда не выходил из дома.

Я не помню, чтобы он много читал.
Пианино - да, а вот книги...

Из книг у него был, по сути, только комплект БСЭ.

Как-то в Мирный приезжал Анатолий Карпов, чемпион мира тогда.
Дядя Алик несколько партий свел с ним вничью, не проиграв ни разу.

Если по ТВ шла передача "Что? Где? Когда?", дядя Алик, не вставая с дивана, нередко выдавал правильные ответы впереди знатоков.

Видя, как я знаю Высоцкого, он предложил мне, тогда восьмикласснику, писать по его творчеству диссертацию.

"С твоим знанием Высоцкого и с моим умением делать выводы - может получиться интересно".

Я сперва загорелся этой идеей, но потом понял, что не потяну.
Мой первоначальный проект был чудовищным.
С чего я начал тогда?
Стал зачем-то составлять "таблицу рифм" Высоцкого.
И скоро бросил это начинание.

Когда мы уже, по сути, раздружили с его сыном Саней, с дядей Аликом я дружить не переставал.
Но в один из дней он тихо скончался на своем диване от сердечного приступа.


РОЗАНОВ ЗАБЛУЖДЕНИЙ И ПРАВОТЫ

РОзанов не доверял святому (сиречь неошибающемуся) учению Церкви.
Ибо доверяй он ему, никогда бы не сказал о Христе того, что сказано в "Апокалипсисе нашего времени", "Темном Лике" и проч.

Ему до всего хотелось дойти самому.
И в этой отсебятине, выраженной гениально по форме, он нередко скатывался в ложь по содержанию.

Ну а в остальном он, конечно, прав.
Прав о литературе и "гуттенберге", прав о "многих точках зрения на один предмет", прав о семье и браке, прав о своих современниках, прав о политике и истории,
прав о понимании.

Царствие Небесное рабу Божьему Василию.
Алкавшему правды и нежности на земле.


МЫСЛИ ВО ВРЕМЯ ПОХОДА ЗА СИГАРЕТАМИ

Очень много фарисейства проходит под эгидой борьбы с фарисейством.
Это известно давно и это чистая правда.

А как не фарисействовать?
Прежде всего - никого не осуждать.
Не возноситься над другим человеком в сердце своем.

А как никого не осуждать? как не возноситься?

Это сложнее всего.
Памятовать о СВОИХ грехах, а не о чужих.
И молиться за того, кто тебе неприятен.

Существует непреложный духовный закон: осудил кого-нибудь - впал в то же самое.


МАРИНА ВЛАДИ ОСТУДЫ К ВЫСОЦКОМУ

Недавно Марина Влади распродала с аукциона личные вещи, имеющие отношение к Высоцкому.
Даже открытку с его рукописным текстом на ней.

Сначала меня это удивило.
И где-то покоробило.

Конечно, это дело ее личное.
Сугубо личное дело вдовы поэта.

Ну и потом: Франция - не Россия.
Там иные живут люди.
Это здесь девчонки берегут школьные письма былых возлюбленных до старости.
И не Высоцких, а, скажем, Грищенко.
Не все, но очень многие.
Там  - нет.

Марина Влади оказала услугу России, на мой взгляд.
А главное: ей все равно, что о ней подумают здесь.
Это было видно еще по ее давней книге.

Мы только кричим, что нам это (мысли и мнения о нас) все равно тоже.
На самом деле, мы часто только этим и живем.

Европейским женщинам - все равно.

Марина Влади оравнодушела к России окончательно.
А что для нее Россия когда-то?
Ну оставим сейчас: Россия это или СССР.
Россия для нее когда-то - это Высоцкий, его НЕМНОГИЕ песни и роли. Серия сказок, например. Фон Корен в кино, например.
Его друзья здесь.
Но не все, а лишь те, кто становились их общими друзьями.
Вадим Иванович, например.
Сева Абдулов с дочерью.

Свадебный круиз по Черному морю - тоже Россия Марины Влади тогда.

Западная любовь и привязанность - очень избирательная вещь.
Тем более по отношению к нам.

Внешне западный человек более дружелюбен, чем человек наш.
Но только внешне.
Это не столько дружелюбие, сколько воспитанность, вежливость. Культура общения, если хотите.
Так сказать, МИРОВАЯ, для всех людей вообще.
Ну а где "все", там и никого.

И совсем иное дело - забота о ЛЮБИМОМ.
Ее в Марине Влади было очень много.
Она живота своего не жалела, заботясь о Высоцком.
Наплевав на свою карьеру киноактрисы.
Без нее он действительно ушел бы раньше.
По крайней мере, потерял бы себя.

Многая лета Вам, дорогая Марина Влади.
Храни Господь Вас и Ваших детей.


ПРЕМЬЕР МЕДВЕДЕВ

Дмитрий Медведев - прежде всего интеллигент.
Не упёртый спортсмен, как Путин, не алкоголичный прораб, как Ельцин, а интеллигент.
В русском значении этого слова, а не в ленинском.
Мягкий и уступчивый человек.
Он даже пиво пить не умеет.
Вот "Машина времени" умеет, а он нет.
Как-то встречался он с "Машиной времени".
Видимо, любит их песни.

И на продолжительных церковных службах по большим праздникам - Дмитрий Медведев не скучает, не считает ворон,
не ждет, когда окончится служба.
Он молится там.


РУССКОЕ КАЧЕСТВО В БОЙ

Всем известно, что русские долго запрягают, но быстро ездят.
Пожалуй.
Но тоже не универсально это.
Любые пословицы, поговорки, присказки - лишь частности, а не правило жизни для русских. Не характеристика, которую не оспорить.
А иногда пословицы и ложны.
Но мы безоговорочно верим им.
И нередко цитируем, как аксиому для нас.

Русские иногда запрягают и быстро.
Быстрее японцев даже.
А ездят медленно.
Отечественный автопром изначально - один из самых тихоходных автопромов мира.

Я долго не мог выявить универсального русского качества в бой.
Ни Толстой мне не помогал, ни Твардовский.
Болконский так, Ростов эдак, Тёркин совсем иначе.
Суворов и Кутузов - тоже разные качества выявляли.
Жуков, Конев и другие.

Вот Сергий Радонежский, Игумен Земли Русской.
И Женечка Родионов, святой русский солдат-мученик.

И кажется, я понял.
Универсальное русское качество в бой: это довольство тем, что у тебя на каждый день есть.


ШЕМЯКИН И ВЫСОЦКИЙ

"...Открытые двери
больниц, жандармерий,
предельно натянута нить.
Французские бесы -
большие балбесы,
но тоже умеют кружить..."

Это - Шемякину.
Марина Влади возмутилась тогда.
Ах, значит, Шемякин!
А до меня тебе дела нет.

Но оставим семейные недоразумения.

Как художник Шемякин невелик.
В "Тушеношах", например, Высоцкий как бы дал ему аванс.
Приподнял Шемякина сильно.

Их парижская дружба - не только пьянка-гулянка, как казалось Марине Влади, но и некий творческий обмен.
Шемякин много записывал Высоцкого в своей домашней студии.
Спасибо ему за это.
Записи там есть уникальные.

Насколько я понял, году в 1977 Высоцкий решил записать ВСЕ свои песни, чтобы они звучали чисто.
А то что это.
Ничего не разобрать на многих любительских пленках в СССР.
Решил сделать королевский подарок своим поклонникам. (А заодно и подвести некий итог. Любому крупному поэту необходимый.)
Это была непростая задача.
Но Высоцкий планомерно претворял ее в жизнь.

Не только у Шемякина он писался.
Но и у Шемякина тоже.
Причем именно у Шемякина он записывал свои новые песни, какие еще не успел запомнить наизусть.
На записи слышно, как он переворачивает листы:

Жили-были в Индии
с самой старины
дикие огромные серые слоны.
Слоны слонялись в джунглях без маршрута.
Один из них был белый почему-то...

Это замечательная песня и исполнение.

Вот свои ранние песни Высоцкий исполнял много хуже, чем прежде.
Такое впечатление, что он просто наговаривает текст на запись.
Причем по-быстрому.
Без особых эмоций, оттенков, интонационных взлетов и посадок.

А вот свои новые песни он пел отлично.
С желанием пел.

...Когда не стало Александра Галича, Высоцкий и Шемякин пришли на квартиру его вдовы.
Их там встретили холодно.
Это был в основном кружок эмигрантов, причастных к журналу "Континент" Владимира Максимова.
Высоцкий в этот кружок не входил.

...Уже в начале 2000-х годов к Шемякину не раз обращались: расскажи да покажи, а то и проиллюстрируй задуманную нами Энциклопедию Высоцкого.
Шемякин ничего делать не стал.

Но не так давно он написал серию работ памяти Высоцкого.
По-моему, их было 42 - по одной на каждый год жизни друга. 


ТЕЛЕКВИНДЕР НА РЕМОНТЕ

Обычно бытовые приборы нам налаживает Миша Цивилёв.
Бесплатно, быстро и качественно.

А тут что-то серьезное полетело.
Миша сказал, что поищет нужные детали и заменит.
Нашел и заменил, но телик работать не начал.
Что за притча такая?
Такое впервые было, чтобы Миша наладить не мог.
Он крупный спец в этой области.

А просто-напросто износился ресурс.
И мы месяца полтора-два сидели без телика.

Пока ни купили новый, отлично показывающий.
Но смотреть его я почему-то перестал.
Он для меня всё еще на ремонте.


АЛГЕБРА В ШКОЛЕ

На алгебре в школе я умирал душой.
И что самое обидное: никому это в реальной жизни не пригождается.
Кроме тех, кто посвятил себя математике.
Но таковых я за всю жизнь встретил только одного человека.
Остальным - даже студентам и выпускникам физматов - это было не нужно тоже.

...Я так не успевал по алгебре в школе, что меня прикрепили к одной отличнице.
Чтобы та взяла меня на буксир.
И нужно было ходить к ней домой - заниматься алгеброй.
А то, мол, аттестат не получишь.

В первый раз я пошел скрепя сердце.
Девушка не нравилась мне как девушка.
Но после первого же занятия - я стал ходить к ней с удовольствием.
Дома она была совсем иной, чем в школе.
Так иной, что подчас я ловил себя на плотском желании.

Во-первых, она была странно одета.
В чем эта странность - я понял не сразу.
Вроде обычное домашнее: юбочка там или халатик.
Да, но я-то никогда не видел ее в обычном домашнем.
А оно придавало ей неповторимую прелесть.
Да улыбка.
Улыбка, какой я никогда не видел в школе.
Она была воздушно-нежна ко мне.
Приносила в комнату вкусный чай с конфетами и просила что-нибудь спеть ей под гитару.
Гитара у нее дома - была.

В первый раз я сплоховал, если честно.
Мне хотелось испытать ее вкус.
И начал:

А ну-ка сделайте мне фото, месье Жан,
меня заделайте, чтоб было, как в Париже.
А ну-ка сделайте мне фото, месье Жан,
сейчас я ваш моншер и я иду поближе.
А ну-ка сделайте мне фото, месье Жан,
я должен видеть эту девочку счастливой.
С ней порезвиться ночку я б не возражал,
давай быстрее, Жан, но чтоб не очень криво...

Она слушала меня внимательно.
И явно слышала этот черный хит блатаря Розенбаума впервые.
Что же она сказала, выслушав?
Я не могу вспомнить дословно.
А недословно и приблизительно - нельзя.
Это уже не алгебра будет.


"Я ЖИВУ ТРЕЗВО"

...От пьянства меня избавили курсы православного трезвения при Церкви.
Они 10-дневные и бесплатные.

Проводятся они, к сожалению, не при каждом храме, но при иных проводятся.
И тогда это было здесь на Набережной, 22.
В центре города Улан-Удэ (царского Верхнеудинска).

Сейчас они переехали в отдаленный поселок Восточный.
В храм святого пророка Ильи.

А тогда они прилежали как бы ко всем храмам сразу.
Вел их удивительный человек.
Юрий Иванов.
Тоже исцелившийся при помощи этих курсов.

Они реально помогают.
Это не кодировки, к тому же дорогостоящие.

Избавляют там и от курения.
Но, грешный человек, от курения я избавляться не хотел.
А вот от пьянства - очень хотел.
И избавился.
Избавился с Божьей помощью.

...Ныне Юрий Иванов - священник. Отец Георгий.
Настоятель Ильинского храма в поселке Восточный.
По старой - и очень доброй - памяти курсов мы общаемся с ним иногда.
И это общение всегда отрезвляет меня как писателя.


НЕСКАЗАННОЕ О ВЫСОЦКОМ ИСТИНЫ

Баллада Высоцкого "Купола"  - одна из лучших его баллад.
Написана она вроде как для фильма "Сказ про то, как царь Петр арапа женил".
И в фильм, конечно, не вошла.
Она больше фильма гораздо.
Больше, чище и лучше.

Куда бы ее там вставлять?

Так бывало с Высоцким не раз.
Для "Бегства мистера Мак-Кинли" он написал 9 баллад.
В фильм вошли две. (Согласен, одни из лучших тоже.)

Остальные 7 - делают фильм принципиально иным, сильно смещая акценты.
Например, "Баллада о маленьком человеке".
Например, "Вот это да".

Но вернемся к "Куполам".
Я очень люблю эту видеозапись выступления Высоцкого в Ленинграде.
Это 1980 год.
Не то зима, не то весна.

Там мы видим совершенно больного измотанного человека, с глазными тиками, с неким неподконтрольным ему речевым аппаратом.
Но люблю я ее не за это.

Знаете, почему-то у меня ощущение, что это не Ленинград, а Останкинская телебашня.
Вращающийся ресторан "Седьмое небо" там.

Как засмотрится мне нынче, как задышится...
Воздух крут перед грозой, крут да вязок.
Что споется мне сегодня, что услышится...
Птицы вещие поют - да все из сказок.

Птица Сирин мне радостно скалится...
Веселит, зазывает из гнезд.
А напротив тоскует, печалится
травит душу чудной Алконост.

Словно семь заветных струн
зазвенели в свой черед...
То мне птица Гамаюн
надежду подает.

В синем небе, колокольнями проколотом,
медный колокол, медный колокол...
То ль возрадовался, то ли осерчал...
Купола в России кроют чистым золотом.
Чтобы чаще Господь замечал...

...Когда я слушаю ее, то под птицей Сирин мне видится Владимир Набоков.
Под Алконостом - старое одноименное пьющее лито при Литинституте.
Под Гамаюном - здешнее распавшееся лито.

Но и вещие птицы видятся тоже.
Не так отчетливо, но видятся.

Алконостом - крылатая женщина.
Гамаюном - мужчина, юноша скорее.
Девственный юноша-поэт.

Иногда на смену Гамаюну приходит птица Говорун.
Но не мультипликационная, умная и сообразительная, а вещая.
Говорящая нам о Боге.

Купола церквей, крытые золотом.
Особенно разворованным в перестройку.
Лужков там или не Лужков, Япончик или не Япончик, а украли.

Высоцкий как бы заново золотит церкви в слове.
А то и в Слове Христе.


АЛКАЮЩИЕ ВТАЙНЕ И ВЪЯВЕ

Алкающие втайне - нормальные женщины просто.
Алкающие въяве - женщины легкого поведения.

Но иногда это смешивается, взаимопроникает.

Нормальная женщина въяве алкает кого?
Любимого супруга или любовника.

Остальных - втайне.
Понравившегося случайного соседа по ресторанному столику, по вагону скорого поезда, по родительскому собранию в школе.

Женщина легкого поведения всех алкает въяве.
Нет, не всех.
Втайне она алкает тех, кем никогда не сможет обладать.
Понимая это о себе.
Вот этот мне не светит.
Но мое сердце хочет его в постель.


РОЗА АЛЬБОМА ВНИЗ

Так бывает в жизни поэта.
Лучшее и масштабное пишется Бог знает кому.
Незнакомому, по сути, человеку.

Никогда не виденному в реале.
И конечно, он твоим лучшим не дорожит.
Оно ему непонятно и ненужно.
Хотя и может доставить легкую приятность при чтении.

Возвращаясь к этим вещам по прошествии лет, ты опоминаешься.
И видишь, что писал это - своей истинной ближней, супруге прежде всего.
Пусть ты и представлял мысленно кого-то еще.
Суть текста кричит: это вовсе не о той, дальней.
Это именно ближней твоей сказано.


НА ОДНОМ "КВАРТИРНИКЕ" БАШЛАЧЕВА

Это где-то в Москве.
Саша еще не написал тогда своих главных песен.
Да хотя... они у него все главные.
В том числе и "Ржавая вода", с какой начался "квартирник".

Красной жар-птицей, салютуя маузером лающим,
Время жгло страницы, едва касаясь их пером пылающим...

Он был на подъеме в тот вечер.
Накатывал шар за шаром, сгусток за сгустком почти без пауз.

Но однажды пауза возникла.
Как сказал бы здесь Леонид Якубович: рекламная пауза.

Кто-то из публики ехидно бросил: "Пой, Йорик".
Я с магнитофонной ленты вижу, как Сашу это обожгло.
Он смутился и сказал: "Да".

...Принцы Гамлеты публики между "быть или не быть" явно выбирали НЕ БЫТЬ.
Это небытие в реальной жизни тогда.
Приятное, неосознанное никем.

В конце Сашу долго не отпускали.
Просили петь еще.
Просили активно и без издевки.
Он показал им под занавес "Галактическую комедию".
Или даже Трансгалактическую.

Поменялся с ними местами.


БРЕЖНЕВ "ДВУХ ИДИОТОВ" И БРЕЖНЕВ МОЙ

В книге Дмитрия Евгеньевича "Два идиота" Брежнев - дурак и подлец.
Вы знаете, нет.

Да, небольшая путаница с биографией, с родственниками.
Да, быть генсеком КПСС 18 лет кряду смог бы не каждый.
Это выматывает нешуточно.
Ну а в минус это человеку-коммунисту или в плюс?

Что делать.
Кто виноват.

А главное: для кого я работаю.

Брежнев мало работал для себя.
Что делать?
Молиться за упокой его души. (Например, святому мученику Уару, которому молятся за некрещеных. А может, Брежнев был крещен?
Вот главного-то мы как раз и не знаем.)
Кто виноват?
Личная греховность любого человека, не имущего покаяния.

Мне кажется, Брежнев порою каялся в сердце.
Он никого, даже Солженицына не убил.
А за "Гулаг" - мог бы.
Вот за "Гулаг" - мог бы.
Его наверняка подзуживали к этому.

Нет, мирно выслал А.И. на Запад.
Пишите, дорогой.
Издавайтесь, милый.

...Честно говоря, это необъяснимо.
Промысел это Божий, а не кто-либо из людей.
И не "хитрые ходы" иностранных разведок или масонских лож.
Бог сильнее человеков.
Даже Дмитрия Евгеньевича - сильнее.
Пусть он в это и не верит.
Или не знает.
Что-то слышал, а теперь забыл.

...Лично для меня, тогда октябрёнка и пионера, Брежнев был оплотом мира на земле. И смешным героем анекдотов.
(Про Афганистан мы как-то не думали. А, наверное, надо было подумать.)
И когда Леонида Ильича не стало, первая мысль: а вдруг война теперь начнется?

Конечно, можно сказать, что все эти Хельсинки и ОСВ-2 - "шляпа" для непосвященных.
Ничего эти Договоры о мире никогда не решали и не решают.
Может быть, и так.
Но нам, непосвященным, становилось от этого спокойнее, увереннее, тише.

...В 1979 году мы отдыхали в Ялте.
Отец, мама, моя сестра Ленка и я.
Точнее, в поселке Ореадна под Ялтой.
Это в двух шагах от Ливадии, где тогда же отдыхал и Брежнев.
Вот подписал ОСВ-2 и приехал на свою ливадийскую дачу.
Помню, стояла жара.
Наш автобус, вообще автомобильную дорогу, заблокировали посты.
Мы стояли в потном Икарусе и ждали, когда проедет кортеж Брежнева.
Ждали минут 40.
Многие возмущались вслух.
Но вот пронесся кортеж.
Мы поехали дальше.

...Потом я всё порывался на дачу к Брежневу.
И был там, по сути.
Меня поразил пруд с черными лебедями.
Я норовил преодолеть хлипкую призрачную ограду и подбежать к лебедям.
На меня поглядывал охранник в штатском.
Без окриков, ругани, задержаний.

Но тут отец сгреб меня в охапку.
И мы пошли, пошли за горизонт...


РЕКОРДСМЕНЫ СКОРОСТИ НА ЗЕМЛЕ (ИЗБРАННОЕ)

Первый рекорд скорости на земле установил Панар-Левассор.
Его авто разогналось до 24 километров в час!
Это была большая победа.

Но уже в 60-х годах ХХ века пилот Арфонс на своем "Зеленом чудовище" разогнался до 927 километров в час.
Вы только представьте такую скорость на земле.
Это непредставимо.

Ну вот когда самолет мчится по полосе перед взлетом.
Он развивает как максимум 240 км/ч.
Это взлетная скорость, например, Ту-154.

А 927?
И как это выглядит со стороны.
А из кабины пилота?

В 1970 году пилот Гарри Габелич перекрыл рекорд Арфонса.
Его "Голубое пламя" развило 1001,5 км/ч.

Были еще подвижки со стороны фирмы "Будвайзер".
Но насколько я понял, тщетные.
Рекорд Габелича пока не побит.

Арфонс и Габелич - разные люди сути.
На создание "Голубого пламени" работали 30 лет 5 институтов.
Габеличу оставалось только спилотировать созданное однажды.

Арфонс сконструировал свой болид сам.
А его супруга шила тормозные парашюты.

Это несколько иной коленкор.
Выходит, бесстрашный Арфонс еще и гениальный инженер.
Что своим рекордом он и пытался доказать Белому дому США.
Не доказал.
Там пожали плечами.

Был еще англичанин Джон Кемпбелл.
Его "Синяя птица" - незадолго до Арфонса - развила 555 км/ч.

Великобритания - не США.
Там Кемпбелл стал национальным героем.

Но, вдохновленный успехом, он решил установить мировой рекорд скорости и на воде.
Его лодка тоже называлась "Синяя птица".
Во время этого рекорда Кемпбелл погиб.
Его лодка оторвалась от воды, вертикально пошла вверх и, перевернувшись несколько раз в воздухе, погребла под собою гонщика.


О КНИГЕ ВАЛЕНТИНА ЗОРИНА "МИСТЕРЫ МИЛЛИАРДЫ" И НЕ ТОЛЬКО О НЕЙ

В детстве это была из моих любимых книг.
Читать и перечитывать ее было интересно.

Там представлены вольные биографии миллиардеров тогдашнего мира.
Поля Гетти, Гарольдсона Лафайета Ханта, электронного короля (не помню его имени), клана Кеннеди, Говарда Хьюза.
Вот не помню: был там Рокфеллер или нет.
Кажется, о нём и Джоне Пирпонте Моргане я читал не у Зорина.
Как и о Форде.

Книга Зорина - советская пропагандистская книга.
Но написана она живо и не без таланта.

Зорин там среди прочего пытается расследовать тайну убийства Джона Кеннеди.
Там в фигурантах и Ли Харви Освальд, и Джек Руби, и кого там только нет.
Зорин всё валит на Ханта как на заказчика убийства.
Техасского нефтяного короля и редкого Плюшкина в жизни.
Тот, мол, даже себя подстригает сам, чтобы не тратиться на парикмахера.
И стоянку для своего авто выбирает подешевле центов на 15-20.
Словом, миллиардер Хант - тяжело больной человек.
Вот-де, Кеннеди его прижал, а он его и убрал.
Да еще и издевательскую траурную рамку в местной газете заранее спроворил: "Добро пожаловать в Даллас, господин Президент!"
То есть выживший из ума Хант еще и самоубийца.

Но как-то подзабыл Зорин, что и Роберта Кеннеди застрелили вскоре.
И вообще - наворотили гору трупов.
Чтобы свидетелей не было никаких.
Неужто тоже Хант?
И не жалко ему денег на это.

...Я не берусь гадать об одной из главных американских тайн ХХ века.
Но это странно действительно.
Двух братьев-президентов - одного за другим - внаглую.
Практически безнаказанно.
Когда такое бывало? И с кем?
Значит, там были задействованы механизмы иные.
Где-то повыше об этом договорились.
А где же еще повыше?
А Бог его знает где.
Но где-то повыше Белого дома Соединенных Штатов Америки.

Или сбоку.
В неком теневом "овальном кабинете" мира.

...А вот Говард Хьюз - прикольный дядечка.
В нём что-то есть от купца Рогожина из "Идиота" Достоевского.
Правда, Зорин его в финале жестко клеймит, мол, хьюзовские деньги пахнут преступлениями,
но из рассказа того же Зорина о нём - я этого как-то не прочел.
Он большой оригинал - этот Хьюз.
Взял да и в одну ночь откупил все отели Лас-Вегаса.
Чтобы было где голову преклонить.

Насколько я понял из недомолвок Зорина, Хьюз сколотил состояние на порнобизе.
А потом стал хозяином Лас-Вегаса.
И наследников у него не было.

...Вообще, интересна природа денег.
В детстве я был самым богатым человеком в классе.
Отец щедро снабжал меня - на карманные расходы.
Мог и советский полтинник отвалить под настроение.
Да и червонец тогда - удовольствие для всего класса.
Мы с мальчишками всё больше в тир ходили на червонец.
Пулька стоила 3 копейки.
Вот наберем 333 пульки и палим по игрушкам и мишеням там.

...Но потом, в самостоятельной жизни, я очень обнищал.
Стал самым бедным человеком из всего класса.
И побирался у друзей-одноклассников не раз.

Нищ я и сейчас.
Не побираюсь уже (супруга каким-то чудом плавно ведет семейный бюджет), но нищ, как всякий "невостребованный" писака.
Моя невостребованность - искусственна, конечно.
Просто редакторы и издатели, как и члены МАССОЛИТА РФ, меня ненавидят.
Ненавидят острее, чем Дмитрия Евгеньевича когда-то.
Не дают мне выйти к читателю.

Не знаю, что делать, если честно.
Интернет интернетом, а вот нормальную книгу бы - это бы да.
Да не одну, а, скажем, 7.

Ну а пока я кропаю для очень немногих дорогих мне людей. Да, по сути, только для одного человека. (И для супруги. Ей я читаю вслух.)
Написал и отправил в личку.
Прочел искренний отзыв, порадовался.
Слава Богу за всё.

 
ЖАКЛИН КЕННЕДИ, ЖАКЛИН ОНАССИС

В браке с Джоном Кеннеди Жаклин была несчастна.
Ее там обложили запретами.

Вот, мы должны постоянно жить в Вашингтоне.
Не болтаться по миру без надобы.
(Жаклин очень скучала по Европе. И норовила всякий раз туда улизнуть.)

Вот, мы должны не бояться пуль и угроз.
(Какая женщина этого бы не боялась.)

Вот, мы не должны прилюдно сорить деньгами.
(Однажды Жаклин себе это позволила.
Закупила в парижском Доме моды 200 пар туфель.)

Должны, не должны, ты туда не ходи, ты сюда ходи.

Ей, урожденной вольной гречанке (а не француженке), жизнь в клане Кеннеди в известный момент встала поперек горла.
Но когда Кеннеди застрелили в Далласе, она, испачканная его кровью и мозгами, не переодевая платья, ворвалась в покои главных тамошних чинуш
и устроила им Грецию в ад.

Овдовев, она не стала свободной.
Наоборот.
Вот, ты вдова нашего Джона и должна вести себя как вдова.

Но по счастью, ее полюбил греческий миллиардер Аристотель Онассис. (Он ухаживал за ней и прежде, но, так сказать, в рамках приличия. Например, каждый день
присылал ей самолет со свежими розами.)
Как уж они от папы Джозефа отбрехались, но в 1968 году, через пять лет вдовства, Жаклин стала Онассис.
Я видел свадебные фотографии.
Она там очень счастлива.


ТЕХНИЧЕСКИЙ

Что такое Технический?
Технический это прежде всего удобный, облегчающий труд.
Пылесос - технический прибор.
Стиральная машина.
Компьютер.
Самолет.

Но есть и другой Технический.
Технический перерыв, например.
Это уже неудобство.
Как и, простите, технический оргазм.
Бывающий от соития за деньги.


НЫНЕШНИЕ ДЕТИ (СЛАБОСТЬ ПОНИМАНИЯ В СУТЬ)

Я многократно слышал от взрослых людей, что нынешние дети - дети компьютера.
Сенсорного телефона и так далее.
Технари с пеленок.

Это не совсем так.
Гуманитариев среди них тоже немало.

Да, интернет для них - неотъемлемая часть жизни.
Они там, как рыба в воде.

...Но вот у нас сейчас во дворе играют дети.
Я слышу их голосочки.
В основном девчонки.
Примерно от 6 до 10 лет.

Одна из них - Мадина - ходит заниматься русским языком к моей супруге.
Вы знаете, это Божьи дети.
Интернет не портит их ничуть.
А лишь помогает общаться.

Их страницы где-либо - умиляют подчас.

...Ну, разные, конечно, бывают дети.
Есть и испорченные.
Но их не больше таких, чем нас когда-то.
А может, и меньше.
Мы и без интернета находили себе что-нибудь "эдакое".
Но мы были ЗАТАЁННЫ в своей порочности.
Нынешние дети - ОТКРЫТЫ прежде всего.
А где открытость, там труднее выйти из детства вдруг.


ЦОЙ

Виктор Цой был очень самолюбивым и гордым собой человеком.
Неким "Брюс Ли" в отечественной рок-музыке.
И неслучайно именно Цой стяжал себе такую устойчивую популярность здесь.
Мы тоже зело горды и самолюбивы.
Рыбак рыбака...

Уж как гремел в 89-м и позже альбом Ильи Кормильцева для "Наутилуса".
И кто о нём помнит сейчас?

Цоя - помнят.
Но помнят и поют лишь несколько его песен.
Штук 7, не больше.

Ну что же.
Пожалуй, для самого Цоя они были не самыми последними в его личном авторском рейтинге.

Но что такое тексты Цоя вообще?
Это всегда и только некие УСТАНОВКИ для молодежи.
Типа "установок" Кашпировского.
Но если Кашпировский выветрился из сознания пациентов, то Цой - нет.

...Знаете, в начале 90-х годов я работал пожарным в Якутии.
Со мною работал один пожилой человек, ветеран пожарного дела, водитель "Краза".
У нас в караулке стоял телевизор.
Однажды там показывали поющего Цоя.
Мы с ветераном смотрели и слушали.
Цой исполнял свой неувядающий хит "Мы ждем перемен".
Мне трудно проанализировать сейчас свои тогдашние ощущения.
Сколько лет прошло.
Но они были смешанными.
Неоднозначными.
И вдруг ветеран вскочил и закричал Цою на всю караулку: "РАБОТАТЬ НАДО!"

Я только улыбнулся тогда.
И где-то подумал: ну и совок же вы, батенька. Песни Цоя - и есть его работа. Не всем же пожары тушить.
Но на душе моей скребли кошки. Потому что сердце кричало, что ветеран прав.

Да и каких, собственно, перемен ждал Цой?
Перемены общественно-политического строя, перемены климата, перемены в цене на портвейн?
Думаю, он не знал этого и сам.
Работать надо.
В том числе и над собой, над своей душою.

"Душа обязана трудиться
на производстве кирпича", - как смеялся примерно в то же время Саша Башлачев.
Но смех его был недолгим.

Над Виктором Цоем Саша тоже смеялся.
Брал гитару в руки и исполнял песни Цоя на мотивы русских народных.
Цоя это бесило.

...А КАК работать над своей душой?
Только церковным покаянием (исповедью) в своих грехах - больше никак.
Все остальные средства - не действуют.

...Впервые я услышал Виктора Цоя году в 1982-83.
О нем тогда практически никто не знал.
Это в 1988 его песни были у всех на слуху.
А тогда - еще нет.
Ну, его знали, конечно, коллеги по цеху.
Может быть, слушатели его квартирных выступлений.
Но не гремел он на всю страну.
Даже ленинградцы о нем не слышали (я спрашивал у иных).

Помню, мне понравилось, как звучит его акустическая гитара.
Что до текстов, то после слов:
"Стоит таз.
Горит газ.
Щелчок - и газ погас", - я понял, с кем имею дело.

Если только "Восьмиклассница".
Я слышал, что текст аховый и там, но она создавала настроение.

Еще мне понравилось мелодикой:
Просто хочешь ты знать, где и что происходит...

Но всё остальное - нет.

Я посадил дерево...
Я посадил дерево...

Я сажаю алюминиевые огурцы
на брезентовом поле...
Я сажаю алюминиевые огурцы
на брезентовом поле...

Сельхозработы Цоя - меня не вдохновляли.
И внутренне я поставил на нем крест как на сколько-нибудь интересном авторе.

Но не тут-то было.
Имя Цоя преследовало меня по пятам.
Многие ровесники в школе, например, были от него в восторге.
И косвенно требовали того же от меня.

...Когда я пришел из Армии, мы с моим приятелем оказались в гостях у студенток института культуры.
Вино у нас с собой было.
Они завели Цоя.
Я не выдержал.
Сказал им, что о нём думаю.
Они обиделись и потеряли ко мне интерес.

Не помню, когда я посмотрел "Ассу".
Но помню, что фильм мне не понравился.

Еще не раз и не два ко мне приставали с Цоем.
И не только ровесники.
Однажды вполне зрелый и солидный человек, ленинградец.
Проводник и ди-джей рок-музыки в Якутии.

И удивился моему категоричному ответу.
Нет, он не обиделся, но... "ты просто недолюбливаешь этот жанр".

Нет, не просто недолюбливаю этот жанр.
А пытаюсь вскрыть его истинные корни и плоды.

Так случилось, что летом 90-го я буквально на сутки оказался в Ленинграде.
И именно в этот день в квартиру на Мойке прилетела трагическая весть.
Меня активно звали на похороны.
Я уклонился.

...Цой жив, конечно.
Люди, пишущие это на заборах и стенах, правы.
Редко-редко я не слышу его песен в подземных переходах, на Арбате и так дальше.

Группа крови на рукаве...
Мой порядковый номер на рукаве...

И согрета светом звезды
по имени Солнце...

Но если есть в кармане пачка сигарет,
значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день...

...И ты идешь на вечеринку один.
Солнце светит, и растет трава,
но тебе она не нужна.
Всё не так и всё не то,
когда твоя девушка больна...


Больна-то больна, но вечеринку для тебя это не отменяет.

...Мне бы очень хотелось пожелать искренним поклонникам Виктора Цоя прежде всего - самопознания.
Вот уединиться однажды, взять листок бумаги и честно написать там, ЧТО ТЫ ПО ПРАВДЕ В ЭТОЙ ЖИЗНИ ХОЧЕШЬ.
Но именно по правде.
Сожги потом этот листок.
Но только не лги на нём, милый.
 

ЧИТАЮЩИЕ И НЕ ЧИТАЮЩИЕ ЖЕНЩИНЫ

Женщине как-то не идет много читать.
Сколько я ни общался с читающими, мне очень скоро становилось не по себе.
Кого бы бы они ни читали.
Блаватскую, Тургенева, Толкиена, Сорокина, Донцову, Джойса, Кастанеду, Бродского, Дондока Улзытуева.
 
И совсем иное дело - женщины не читающие.
Особенно те, кто откровенно говорят: я не читаю книг.
Но таких женщин я встретил пока только одну.
И как же мне было с ней хорошо.

Чтение словно лишает женщину женственности.
Незаметно, потихоньку отбирает у нее свет.

Сказать, что не читающая женщина была неумной или недалекой, я не могу.
Напротив: она очень умна.
Она умна настоящим, а не книжным умом.
Книжный ум - не ум, если честно.
Книжный ум - искусственное наслоение поверх, часто уводящее от истины.
Как от Истины Христа, так и от личной женской истины души.

Читающие женщины корректны, но неискренни. Потому что они не доверяют себе (а значит, и собеседнику).
Не читающие женщины - цельны и искренни всегда.

Да и что такое в сути "корректность"?
Нудное и выматывающее заведение рака за камень.


ШПИОНОМАНИЯ ДЕГа (ПЕРЕБОРЫ УМА)

Дмитрий Евгеньевич повсюду видит англичан.
Определяя их всё больше по кудрям.
У англичан кудри не такие, как у советских клоунов здесь.
Может быть, я не спец по мужским прическам.

Ну и конечно: кому еще писать о своих проблемах с Интернетом, как ни Английской Королеве.
У нее реальные рычаги управления в Европе и мире.

Правда, я не думаю, что Английская Королева пользуется Интернетом вообще.
Не думаю также, что она интересуется чем-либо другим кроме реального соотношения духовной (Ватикан по преимуществу) и светской власти как таковой.
Человек просто не в курсе дела.
Ну ничего.
Дмитрий Евгеньевич с утятами ввели ее в курс.
Подробно, обстоятельно, вежливо.

Вот интересно: получила она это письмо?
Или оно было тихо положено под сукно служащими британского посольства?

Ну, предположим, письмо ДЕГа и утят честно достигло берегов Великобритании.
Предположим даже, его доставили Королеве.
Ну а дальше?
Есть какие-то подвижки?
Или воз и ныне там?..


ЗАПАД КАК ПРОТИВНИК РФ

По ТВ мы нередко слышим, как нас не любят на Западе.
То в выборы американские вторгаемся, то захватить кого-то хотим, то шпионим близ английских военных объектов, то еще что-нибудь такое.
Но по-моему, это лишь шапка-заставка настоящего недовольства Россией.
Главное, что действительно раздражает Запад, это русское Православие.
Всё остальное - Западу нипочем.
А вот пока наша Церковь молится и служит Литургию, у определенных сил на Западе многое валится из рук.
Валится необъяснимо, неодолимо.
И иные проводники пришествия Антихриста там - действительно стервенеют на нас.


ЛИШНЯЯ ПРИНЦЕССА ("ДОМ-2" ОДНАЖДЫ)

Вообще, это реалити-шоу словно и создано для Ксении Собчак.
Где-то это ее настоящий дом.
Там бы ей и жить.

И мальчик к ней туда однажды приезжал.
Его не прельщали участницы проекта.
Он полюбил Ксению.
Но она ведущая - и это было против правил.
Жаль.
Такого мальчика она больше нигде не найдет точно.

Иногда мне кажется, что данный проект - это прикидка на предмет будущих порнокарьер.
Выйдут они в актеры и актрисы данного жанра или не выйдут?

И пока только Лена Беркова вышла.
Бузова сплоховала.
Водонаева тоже.

Ну а мальчики - что с них взять.
Будь ты хоть Абрикосов, хоть Кокосов, хоть мальчик Бананан.

...Но однажды там было райское видение.
Я имею в виду Оксану Аплекаеву из Уфы.
Она приехала к кому же?
Ай, я не помню его фамилии.
Но помню, как они вдвоем сидели в карете без лошади.
И Оксана смотрела на него влюбленно.

Не то ее избранник.
Оксана ему не очень понравилась.
По ходу проекта он был с ней грубоват, сух, пренебрежителен.

Оксана Аплекаева - рохля, а не боец.
Я люблю рохлей.
Сам рохля всю жизнь.
Это лишь советский МАССОЛИТ вынуждал меня быть бойцом.
А вообще - нет.

...Ну и потом: более красивой, изящной, тонкой девушки, чем Оксана, не было на проекте отродясь.
Даже Виктория Боня - уступает ей в этом.
Что же удивляться, что Оксана там оказалась лишней.
Лишней в принципе, лишней навсегда.


КРАХ "АНТИБИОТИКА"

Сериал "Бандитский Петербург" - кроме привычного адского разделения на хороших и плохих бандитов (А о чем же тогда снимать? - скажут мне.
На чем интригу-то строить?) - сериал интересный.
Он интересен показом жизни и психологии крупных криминальных бонз.
Антибиотика, Гургена, держателя партийного общака Наумова.
(Ну, их там много еще в продолжениях. Бабуин, Сохатый и проч.)
И актеры сыграли блестяще.
Лев Борисов особенно.
Да и Армен Джигарханян.
Это именно крупные воры и убийцы.
Те, для кого их страшные преступления - обыденность.
Образ жизни.
Ни раскаянья, ни сожаления, ни понимания того, что их ждет за гробом.

Антибиотик сериала - погиб ужасно.
Так погиб, как мало кто погибает в мире.

...А вот к чему я это начал - не помню.
Такая мысль была изначально.
И где она теперь.
Не могу вспомнить, к чему я это вообще.

Ах, да.
Не в мире, а в антимире.
В сериале есть мир и есть антимир.
Мир - это, например, опер Марков, погибший на задании.
Это мир правды боя с преступным антимиром.

...Я иду в этот город, которого нет.
Там для меня горит очаг,
как вечный знак
забытых истин.
Мне до него последний шаг.
И этот шаг - длиннее жизни.

Это очень хорошие строки.
Только прилагаются они в сознании зрителей к "хорошим" бандитам, а не к оперу Маркову.
Мы вольно или невольно сочувствуем хорошим убийцам Челищеву, Званцеву, супержурналисту Серегину-Обнорскому,
а об опере Маркове - не помним почти.
Не берем его во внимание.
Он для нас, простите, мусор.

А коли так, то никакого краха для Антибиотика пока нет.
Он только ПОКАЗАЛСЯ.
Антибиотик антимира живет и здравствует.
Пьет себе кровь людскую - и никто ему не указ, не судья, не пастырь.

Но мы уже адаптированы и к вампиризму.
Нас адаптировали, нам это даже симпатично, приятно щекочет нервы.
Если и дальше так пойдет, мы с удовольствием примем Антихриста.
Поверим ему, проникнемся и дадим себя запечатать, чтобы вскоре погибнуть вечно.
Одна минута в аду - непереносима.
А вечность?..

Но мне дороги мои любимые люди.
Их не много, но они есть.
И мне бы хотелось, чтобы они запомнили одно.
Спаситель и Судия мира Иисус Христос придет НА НЕБЕ, а не на земле.
Это будет всем и сразу видно.
Без всяких коронаций в Соломоновом храме Израиля.
Без всякой информативной суеты.
В единую секунду времени.

Поэтому, какие бы лжечудеса коронованный Антихрист здесь, НА ЗЕМЛЕ, ни творил, какую бы пропаганду ни развел, - знайте, это не Христос, а Антихрист.


ЖЮРИ "СИНЕЙ ПТИЦЫ"

Детский творческий конкурс "Синяя птица" - лучший конкурс вообще.
Дети там поразительные.
Глядя на них, понимаешь, что не всё так уж плохо и безнадежно в России.

Мы в детстве были другими.
Прежде всего - зажатыми.
Да и особыми успехами не блистали.
По крайней мере, в сравнении с участниками конкурса "Синяя птица".

И жюри там - замечательное.
Искреннее и любящее.

Кроме г-на Цискаридзе.
Он там упоен собой.


ВЕРОНИКА

Я очень люблю Веронику Иващенко с телеканала "Спас".
Она всегда такая небесная.
И светлые волосы, как река.

Очи, улыбка.

Иногда она устает на полуторачасовых эфирах.
Но держится молодцом.

Улыбкой преодолевает усталость.
И батюшки ее любят, и телезрители.
Думаю, любит и муж.

Привел же ее к Себе Господь.
Вроде хотела сперва стать артисткой, что-то там закончила, не помню что.

Артисток много, а Вероника одна.
Нет, не одна.
Та, кто любит Христа, - не одна точно.


ИЗВЕСТНЫЕ НЕ ОТЦЫ

У Дмитрия Евгеньевича в "Магните" есть раздел "Неизвестные отцы".
Товарищ Артем и другие.
Автор книги всё пытался установить хотя бы их настоящие имена. Да с биографией бы.
А зачем?

Но простите, простите.
Историку это необходимо, согласен.

Я далеко не историк.
Историю России знаю слабо.
Путаюсь в датах и в царях, в сроках их правления.
Хотя у царей не правление.
У царей - окормление во Христе.
Как и у священников.

И с философией у меня тоже серьезные проблемы.
Греков и немцев я читал через пень-колоду-в-лак.
Ну, может быть, кроме Ницше.
Засел было за Гегеля, да скоро оставил.
Хайддегера - тоже.

Платона - жалкими фрагментами, Сократа - отдельными афоризмами, Аристотеля - так же, как и Сократа.

Да, Юнга читал.
Фрейда - не смог.
А вот Юнг меня увлек.
Но тоже помню только одну работу.
"Ответ Иову".

И к Канту подступался в школе.
Но так и не подступился толком.

Русских только и читал.
Ну, этих - в полном объеме.
Ну а кого "этих"?
Да токмо Достоевского, РОзанова (неизданного, конечно, полностью до сих пор), Чехова.
Пушкина, Гоголя.
Набокова. (Нет, "Лауру и ее оригинал" не удосужился. Как и "Аню в стране чудес". И какую-то пьесу бросил на середине. Но остальное - честно прочел.)
Цветаеву. (Правда, часть ее архива так и не открыли почему-то.)
Михаила Булгакова.
Даниила Андреева.
Ну кого еще в полном объеме?
Да в основном поэтов, а не философов. Чего их здесь называть. Речь у нас о философии, а не о поэзии.
Толстого я прочел томов 6-7.
Главное его прочел.

Да, Шестова двухтомник.
Константина Леонтьева в главных работах. (Прозу его, например, не осилил.)
Отдельные статьи Ильина, Бердяева, "Три разговора" Соловьева.
"Оправдание добра" - прочел страниц 20-30.
Франка что-то читал, не помню что.
Переписку РОзанова и Гершензона. РОзанова и Перцова. Леонтьева. Голлербаха.
Вообще, обожаю письма.
Любые письма.
Например, письма Шаляпина к дочери Ирине.

Флоренского - нет, прочел пол-страницы "Столпа" и бросил.
Страхова прочел одну статью.

Ну, Солженицына всего, что было издано на год его ухода. Нет, не всего. "Красное колесо" пропускал целыми узлами.
Шафаревича прочел в главных работах.
Думал: это соратник Солженицына по Самиздату, надо прочесть.

Ну, иностранные поэты и прозаики.
Разные. Человек 30, не больше.
В основном ХХ века.
Кафка, например.
Гамсун.
Беллоу.
Камю.
Сартр.
Шмуэль Иосеф Агнон.
Борхес.
Альбер Поссе.
Генри Миллер.
Сэллинджер.
Томас Вулф.
Хемингуэй.
Юкио Мисима.
Макс Фриш.
Брехт.
Канетти.
Оруэлл.
Стриндберг.
И другие.

У Германа Гессе мне очень понравились эссе. "Магия книги", кажется. Но уже не помню, о чем там речь.

Из золотой классики Данте, Гете (главное его), Сервантес, Шекспир ("Гамлет" и сонеты), Мольер (фрагментами), Байрон (несколько строк),
Китс (пара стихотворений), Джек Лондон ("Мартин Иден", "Любовь к жизни"), Марк Твен, О.Генри.
Бодлер, РембО, Верлен что-то. Но простите, я опять на поэзию сбиваюсь.
Гомера, например, я почти не читал. Так он мне был неприятен.

Ну и так читал кое-кого.
Ильфа и Петрова, например.
Драгунского, Лагина, Носова, братьев Гримм, Шарля Перро, Корнея Чуковского, Агнию Барто, Доризо.
Жюля Верна, Конан Дойля, Дюма, Мопассана.
Владимира Орлова (люблю его "Альтиста Данилова").

Но это что же.
Никакого философского фундамента, как у Дмитрия Евгеньевича, у меня нет.

Я, знаете, о другом задумался.
Многие писатели и поэты были бездетны.
Не отцы были они.

Долго перечислять всех.
Но именно многие - почему?

А философы?
Разве ни такая же картина?
Ницше вот взять. Канта.
Да и Леонтьев не только публицист и культоролог.
Уже за одну оценку розановского "О понимании".

Бездетный Страхов.
Бездетный Чехов.
Бездетный Кафка.
А Пруст?
Владимир Соловьев?
Данилевский? 

Константин Бальмонт? Ходасевич? Георгий Адамович? Северянин? 
 
А у Камю были дети? а у Юнга? Гегеля? Фрейда? Макса Фриша? Борхеса? Бодлера? Свифта? Оруэлла? РембО? Вийона? Байрона? Данте Алигьери?
Простите, мне лень справляться и уточнять.
Я этого терпеть не могу.
Всё "за облаком", по Моисею.

Может, не хочет Бог, чтобы дети от нас были?..
Может, нагрешили мы страшно своей писаниной, вот и не дает нам Господь детей?
Или наоборот: зная, что семьянины и отцы мы никакие, дарует нам некую свободу творчества, не сильно сковывая обязанностями быта?
И терпеливо ждет, когда же мы перестанем паясничать в слове, тщеславиться, гордиться и начнем говорить правду.
 
У меня вот только одна дочь - от первого брака.
Да и той я не нужен никак. (Увы, поделом.)

Как-то глохнет писательское потомство.
Таня РОзанова до 1975 года дожила.
А где же внуки РОзанова?

А Михаил Булгаков?
Три брака, а детей нет.

И где внуки Набокова?
Цветаевой?
Ахматовой?
Бродского?
Ведь есть же у него сын.

А у кого и не было.
Бездетные Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Иван Бунин, Александр Блок, Дмитрий Мережковский, Андрей Белый, Даниил Андреев, Даниил Хармс,
Николай Клюев, Осип Мандельштам, Леонид Губанов и так далее вдаль.


МАРИНА ХЛЕБНИКОВА ВЧЕРА И СЕЙЧАС

Вчера Марина Хлебникова была не самой известной или раскрученной, но очень хорошей певицей своего жанра.
Иногда она даже пела сердцем, а не только голосом.
Любила дочь Доминику, родителей, родной Долгопрудный под Москвой.
С мужьями ей как-то не везло.
Всё это было мельком, ненадолго, необязательно.
Посредственный бас-гитарист или способный банковский аферист - разница невелика. 

Но ее очень многие любили и алкали как женщину.
Недосягаемую звезду российской эстрады и классную фотодиву отдельных журнальных откровенных сессий. 
Миниатюрную, изящную, красивую, добрую.

В поклонниках-мужчинах у нее никогда недостатка не было.
То один в Париж пригласит, то другой к холеной ручке приложится.

Любым телепрограммам со своим участием она невольно и неизменно сообщала некий домашний уют, а то и драйв.
Разбиралась в литературе, бардовской песне, сама писала стихи, не очень преклоняясь перед тем, чему предписывали преклоняться недобросовестные кураторы
шоу-бизнеса как такового.
Словом, еще вчера Марина Хлебникова была уникальной женщиной здесь.

...День, осенний день
несбывшихся желаний.
И в окнах свет, и поздний час,
и мы чего-то ждем.
И каждый раз
осенний день
приходит с опозданьем.
И каждый раз
скрывает нас
за снегом и дождем.

Это очень лиричный, проникновенный и нежный шлягер-хит.
Лучший у Марины доселе.
(Только его нужно слушать, а не смотреть. Клип по нему - провальный.)

Или:

...А ты полоска взлетная,
обледенела, милая,
пусти меня, разлучница,
пусти скорей, постылая.
И чтобы растопить твой лед
моя душа смогла,
возьми, полоска взлетная,
хоть часть ее тепла...

Надо видеть, как смотрел на Марину один сладкий папик из публики тогда.
Явно вручную - ломом и лопатой - расчистивший взлетную полосу в своем далеком аэропорту, чтобы только попасть на выступление.

...Но однажды случилось непоправимое.
Марина записала несколько отвратных песен с бесовской группой "ХЗ".
И сразу утеряла всё.
Певческий талант, красоту, доброту души, мир в сердце.

Сейчас на нее страшно смотреть.
И говорит она тоже не то, что хочет сказать.
Лукавит, а не искренна, как прежде.


КТО МЫ И ЗАЧЕМ

А кто я и зачем?
Я - грешник, пытающийся принести покаяние Христу.
Зачем?
Чтобы спасти свою душу вечно.
Чтобы обрести мир внутри себя.
Чтобы научиться вере и любви.
Возможно, и потеряв свою душу ради любимых.

А зачем спасать свою душу вечно?
"В аду веселей".
Нет.
В аду - ужасно и мучительно.
Так ужасно и мучительно, что не могу рассказать.

Представьте себе самую страшную и отвратную муку лично для вас на земле.
То, что вы боитесь больше всего на свете.
Тайно или явно, но боитесь, если вдруг это приходит вам на ум и сердце.
Так вот в аду она будет усиленна многократно.
И не только она одна.
Там мука, какой никогда не придумают люди.

Но мои слова бледны.
"Лучше один раз увидеть, чем 100 раз услышать"?
Нет.
Не приведи Господь.

Я не хочу в ад.
Хотя и понимаю, что всей своей жизнью его заслужил.
Но, как учат святые: "Держи ум свой во аде и не отчаивайся".
И вы знаете, отчаянье отошло от меня недавно.
А бывало порою сильным.

Литература мира очень часто лжива.
Особенно, когда гении рассуждают о Боге и дьяволе.
Фауст Гете, например.
Мастер и Маргарита, например.

Да, не оторвешься при чтении.
И искренне веришь прочитанному.
В сердце нередко прилагая это к себе.

Природа гения - обманчивая природа.
Некомпетентная, если угодно.
Но в том и дело, что мы ХОТИМ быть обманутыми и сбитыми с толку.
Соблазненными - быть - хотим.
Ну а где хотение, там не действуют никакие уверения и уговоры.
Человек так устроен.
Я ХОЧУ. Я хочу.
И идите вы дальше со своим опытом.

Будем считать, что всё это я написал самому себе.

Мне никогда не стать святым.
Но я буду молить Христа, чтобы он ПРОСТИЛ меня.
Прощение Христом грешника - спасение тоже.
Взять разбойника на кресте.
Что же: он стал святым?
Нет.
Но он был ПРОЩЕН Богом.
Помилован вечно.

Там два разбойника было.
Один погиб (то есть пошел во ад), а другой - спасся.
А за какие такие подвиги?
Он всю жизнь разбойником был.
Воровал, убивал, насиловал.
А покаялся на кресте - и пошел в рай.

...Ну, мы тоже покаемся, когда умирать будем.
На всякий пожарный - покаемся.
А пока - позвольте нам жить так, как мы хотим.


"СТУЧКИНЫ ДЕТИ": ПОПРАВКА К СТАТЬЕ ДМИТРИЯ ГАЛКОВСКОГО

Римское право не было таким уж безупречным.
Конечно, это не советский "свод законов", не "конституция".
Но и не идеал законодательства как такового.
Идеалом в этом смысле были уложения святых.
Там правильно скорректированы ошибки Римского права, подчас слишком демократичного или наоборот - слишком тоталитарного.
Тихое пристанище для души любого человека, не только русского и православного.

...Ну а главная аргументация: предание Пилатом Христа на Распятие.
Вот одно только это: и Римское право стало орудием - чьим же?
Пилат никогда не был трусом, что ему вменяет Булгаков.
Он был ЗАКОННИКОМ.
Законником Рима.

И если реальным плодом этой законности явилась Голгофа Спасителя, то позвольте усомниться в том, о чем нам убежденно толкует
Дмитрий Галковский.


ПЛАЧ О СЕБЕ

...Иным людям проще закрыть газету, а то и издательство, чем напечатать Игоря Туманова.
Такое уже трижды бывало.
Дважды в Иркутске и однажды - в Улан-Удэ.

...А может, я просто неугоден Богу?
Только и остается: плакать о себе.


ЧЕСТЬ ИСТИНЫ

Меня нередко заносит в том, что я пишу.
Иногда мне кажется, что я изрекаю мир.
Но на деле это заблуждения.
Безграничное доверие вдохновению.
Которое нужно проверять, от кого оно.
А как проверить?
Только молитвой и исповедью в храме.
При искренности верный ответ придет.
И ты вычистишь свои ошибки.


БЛИН

Сегодня у нас во дворе разбила палатку КПРФ.
Звучат песни.
Агитация.
Я не могу сосредоточиться.
Ощущаю себя профессором Преображенским под песни соратников Швондера.
Палатка красивая.
Красненькая, уютная сверху.
Люди, ее разбившие, верят в коммунизм.
А они не в курсе, где они живут.
Им кажется, что в Африке.
Проблем никаких - кроме шума во дворе.
Родина моя терпит до конца.
Ибо претерпевший до конца спасется.
Я не так терпелив, как Родина.
Иначе не написал бы этих строк.
Блин, песни не затихают.
Пора закругляться.


ПЕРЕРЫВ (НАКОПЛЕНИЕ МАТЕРИАЛА)

Как много мною написано,
а присылать не хочется,
ибо лучшее
я тебе присылал.
И в свете этих стихов и эссе
всё мне кажется мелким, ненужным.
Каким-то празднословием кажется.
Или бледным самоповтором.

Нужно пока подождать.
Чтобы моя душа, очистившись и вобрав в себя новые сгустки,
опять начала создавать произведения, достойные отклика и любви.


ЕВРЕИ И МЫ В ПОЭЗИИ (СЛАВА И БЕССЛАВИЕ)

В самом деле, есть тут какая-то тайна.
Стоит еврею начать писать стихи, он довольно быстро приобретает известность, популярность, а то и славу.
Русский же сколько ни бьётся, а всё как-то не виден.
Известен по преимуществу в своем родном уездном городке. В какой-нибудь Устюжне или Абакане.

Прежде я склонен был объяснять это "засилием еврейских печатных синдикатов", деньгами, априорной взаимовыручкой.

Но теперь думаю иначе.

Это - Промысел Божий.

Русским Бог дает то, что им потребно для спасения вечного.
Скорби непризнания, немоты, "ненужности" мобилизуют русского к вере.
Сколько бы он ни кричал поначалу, ни бил посуду и окна, в конце концов он успокаивается, смиряется, довольствуется тем, что есть.
Слава русского поэта - в искренности отношения к нему тех, кто читает его книги.
Пусть бы его читал и один человек в мире.
Но этот человек - верит и "хранит архив".
Русский, узнавая о том, что кто-то хранит его, например, старые газетные публикации, приходит в смятение.
"Да вы что! да неужели же это кому-нибудь и вправду нужно! никогда бы не подумал! Спасибо, родные мои!"   

Еврей же - относится к славе спокойно, принимает ее как должное.   
"Архив" давно разошелся по свету, растиражирован.
Теперь его "не забудут".
Дивиденды текут к нему рекой.
Там и сям мелькает его популярное лицо.
"Наш выпустил новую книгу".

Например, книгу новых гариков.
Или жизнеописание Бориса Пастернака.
Или фотоотчет о праздновании юбилея Дмитрия Пригова.

Пафос русского - искренность.
Пафос еврея - угодность миру.

Чего же нам хотеть, русские? на что жаловаться?
Мир знает своих.
Отсюда наше сравнительное - в свете многих еврейских поэтических имен - бесславие.
Например, Леонида Губанова, Алексея Васильева, Александра Башлачева.
А из ныне живущих - Михаила Шелехова.
Как и крупнейшего барда нынешней России - Михаила Щербакова.

Но в этом же - и надежда наша и упование.
Надежда на то, что где двое или трое соберутся во имя Христово, там и Он будет среди них.
Нам нужно только отрешиться тщеславия, превозмочь его в себе.
Нам нужно предать себя в руки Божии.
До этого мы барахтались самостоятельно.
Но мощное течение мира смывало нас и швыряло под дамбу.
Иные выкарабкались, иные разбились.

Хватит с нас своеволия, русские.
Христос лучше знает, что делать и кто виноват.
И даже - "для кого мы работаем".

Давайте просить Его о помощи.
Потому что больше нам никто не поможет вечно.


ДРУГ

Высоцкий в одной из самых своих знаменитых и запетых песен - в чеканных фразах дал свое определение "друга".

Если друг оказался вдруг:
и не друг и не враг, а так...

Я не люблю эту песню Высоцкого.
Она слишком примитивна, слишком сужает понятие дружбы вообще, как бы привязывая ее к горам.
У него есть песни о дружбе и друзьях куда более лучшие.
Более тонкие и лиричные в конце концов.

Вот и разошлись пути-дороги вдруг:
один на Север, другой на Запад...

Или:

Нет друга, но смогу ли
не вспоминать его.
Он спас меня от пули
и много от чего...

Или:

Мой друг уехал в Магадан,
снимите шляпу, снимите шляпу...

Или:

Всю войну под завязку
я всё к дому тянулся.
И хотя горячился -
воевал делово...

Или:

Почему всё не так:
вроде всё, как всегда,
то же небо - опять голубое...

Ну, и так далее.

В этих песнях Высоцкий прав.
Это именно настоящая мужская дружба КАК САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ И ВЕРА.

...Но в моем понимании дружба - всё же несколько шире.
Это не только самопожертвование, не только вера.

По-моему, друг это прежде всего человек, любящий всё то, что любишь ты.
Без исключения.
Без отрицания.
Это не одинаковые вкусы, а именно душевно-духовное взаимопроникновение и взаимопитание.
Понимание.
Единение во Христе.

Это - ДРУГ.


ВОЛГЛЫЕ

Волглые - это иные.
Черепахи, например.
Или лягушки.
Они волгАют мир.
Сиречь намекают нам на то, что все наши сверхзвуковые скорости и космические достижения, просто черепашье ползанье и лягушачье прыганье
в пресветлых очах терпящего нас Христа.


МИРОВОЙ ВИД

Милость Божья состоит в том, в частности, чтобы женщине хорошо выглядеть.
Женщине это необходимо.
Она знает о себе это.
Милость Божья велика ко всем и вся.
Она простирается до Родины нашей в том, что здесь женщины за собою следят.
Не все, но многие.
Любовь такая вещь, она требует ухода.
Истинного ухода.
Светильник женского убора (визажа) наших женщин - индивидуален.
Здесь любовь домашняя.
Пристальная.
Искренняя в свете души каждой женщины.
 

ШАХМАТИСТЫ

Мы в детстве играли в шахматы часто.
Я не был сильным игроком.
Чаще проигрывал.
У меня были сильные соперники.
Деда Гриша, мама, отец, дядя Алик Галькин и его сын Саня.
Все они играли в шахматы лучше меня.
Они знали нечто такое, чего я не узнал о шахматах никогда.
Я любил Фишера и Алехина.
Но любил их, так сказать, теоретически.
Иногда разбирая их партии по соответствующим книгам.
Они пленяли меня своим мастерством.

Мои победители никаких партий не разбирали.
Просто любили шахматы.
Я же любил в шахматах себя.
Вот почему проигрывал.


ФОРМУЛА-1

Семья Микаэля Шумахера знает о себе правду.
Это очень серьезное дело в жизни.
Трудное.
Это не спорт.
Это честь в мир.
Там невозможно лгать.
Там невозможно подличать.
Формула-1 - велика.
Это формула боя.
Один на один с извилистым телом дороги.


ДУРАК ИЛИ ПОДЛЕЦ

...Как-то в отрочестве мы заспорили с другом - кто лучше: дурак или подлец.
Приводя встречные примеры подлости или дурости.
Сошлись на дураке.
Пришли к консенсусу.

На самом деле: они стоят друг друга.
Например, подлец Лимонов - дурака Дугина.

...Но есть один тончайший нюанс.
Дело в том, что никакой человек не может быть подлецом или дураком постоянно. (Оставим клинику и болезнь.)
Вот сию минуту или сей час человек подлец или дурак, а потом - опять добрый или умный.
Потом опять подлеет или глупеет.
И опять воскресает к правде.

Душа и ум человека - истинные Фениксы во Христе.


АННА ЛИЗУНОВА ЧТЕНИЯ МОИХ СТИХОВ

Анна Лизунова свято верит в Бога.
Ее мнения о моих произведениях несколько двояки.
Ей доброты не занимать.
То ей представляется слишком нежным и чувственным, то - слишком... каким?
Как-то она сказала, что у меня - одного из немногих - выходит говорить о Боге: говорить непошло и неизбито.
"Удивительное слияние земного и возвышенного в Ваших стихах".
Она любит мои вещи.
Но не знает, как на них отозваться подробнее.
Отзывается просто по ощущению.
А суть остается в молчании.


ВИКА ГАРМАНОВА НЫНЕ (ТЕЛЕСЮЖЕТ С НАВОДНЕНИЕМ)

Вика Гарманова - человек для меня дорогой и незабвенный.
Я очень любил ее и писал ей стихи, лучшие из которых можно смело назвать шедеврами любовной лирики.
К сожалению, они у меня почти не сохранились.
Сохранилось кое-что, но это капля в море.
Может быть, сохранились у неё?
Это бы хорошо.

Буквально вчера я вновь увидел Вику на телеэкране "Аригуса".
И разволновался, как прежде.
Нет, не как прежде - иначе.
В мою душу вошла светлая радость за неё, почти отеческая о ней забота.
А ещё - щемящая грусть, что больше мы в реальной жизни, наверное, уже не увидимся.
Да и увиделись бы...

Внешне Вика всё так же великолепна, свежа и юна.
Она немного изменилась с тех пор, но это изменения естественные и, видимо, угодные ее мужу.
Длинные распущенные волосы вместо короткой стрижки, легкое летнее платье вместо брюк, маникюр на коротких ногтях вместо длинных.
Я не могу сказать, что замуж испортил Вику.
Напротив: он добавил ей женственности, уверенности в себе, какого-то душевного спокойствия, но ее былых шикарных ногтей мне жаль.
Они придавали ей неповторимость, делали ее телезвездой №1 в Бурятии.
Теперь она - не то чтобы обычная, но как бы утратившая изюминку в своем женском уборе (визаже).
Так выглядеть может и Кристина Соснина и Союна Бухаева.
А Светлана Семиренко - так еще и поярче.
(Всё это коллеги ея по работе.)

Но нет.
Голос Вики, ее интонации - делают свое дело.
Дело оповещения местного грэнда о том, что она такая - ОДНА.

...На экране Вика общалась с какими-то полупьяными бурятами, пострадавшими от наводнения.
И действительно: воды там было чуть не по пояс.
Плавали грядки, плавали вёдра, плавали надежды на то, что Вика им чем-то сможет помочь.
И она с микрофоном в руке тоже забрела в воду.
Я беспокоился за ее платье: не промочила бы.
По счастью, скоро она ступила на влажный пол бурятского бунгало.
На миг в кадре мелькнула ее стопа.
Я заметил, что педикюра у нее нет.

Сюжет подошел к концу.
Дальше пошла какая-то нудь.


СТОЛИЧНЫЕ ЛЕКТОРЫ

Лекторов в Москве - мириады.
Каждый второй.

Но известны в нашей глухой провинции - трое.
Это православный профессор Осипов, это писатель Дмитрий Галковский и это поэт(?) Дмитрий Быков.
О профессоре богословия Алексее Ильиче Осипове, чьи лекции истинно просвещают и укрепляют в вере, я говорил уже где-то.
А уж о Дмитрии Галковском... сплю и вижу его песочницу во дворе дома 24 по Спиридоновке (Алексея Толстого).

Разговор, стало быть, пойдет о третьем известном лекторе.
Начинал он вроде как поэтом.
Помню, мне очень понравилась его поэма, опубликованная в "Новой юности" в 90-х, кажется, годах.
Только название меня покоробило.
Это не "Песнь Песней", дорогой.

...Как-то Дмитрий Быков читал лекцию в еврейской синагоге.
На тему не то "Еврейство Высоцкого", не то "Высоцкий и евреи".
Читал замечательно: увлеченно, искренне, самозабвенно.
Но там, как и с названием давней поэмы, сплошная путаница.
Попробую ее хоть частично распутать.

"Песня об антисемитах" (1964) Высоцкого - это песня не об антисемитах, конечно, а о полупьяном бакалейном разговоре.
Высоцкий - глупо пошутил да и всё.
Он не составил себе труда вникнуть в тему по-настоящему.
Худо-бедно зарифмовав расхожие штампы.
И судить по этой песне о чем-либо - ошибка.
(Если только о бесшабашности и бестактности Высоцкого по отношению к евреям.)
Но там есть чисто "высоцкая" изюминка.
Слушая эту песню ребенком, я не очень понял: так на чьей же всё же стороне автор?
Заступается он за евреев или бьет их?
Это фирменный "плывущий звук", о котором как-то упоминал другой известный лектор - Дмитрий Галковский.

Но Высоцкий в этой песне, повторяю, просто глупо ёрничал.
Глупо, потому что, как и Дмитрий Быков в "Новой юности", напутал с названием.
Хотел одного, а вышло иное.

Вот в "Мишке Шифмане" (1971) Высоцкий острит классно.
Помню, мой друг детства Саня Галькин, оценив остроумие автора, всё мучился вопросом: а что это за "пятая графа", ставшая
непреодолимым препоном для выезда Мишки в Израиль?

Но как-то никто не заметил, что эта песня - прямо перекликается с песней Галича об одном незадачливом гражданине, тоже однажды
пошутившем со своей национальностью.
Вроде и русским был, а
"В состоянии помятом
говорю для шутки ей:
ты давай, мол, в пункте пятом
напиши, что я еврей".

Ну и в финале конечно:
"Мне теперь одна дорога,
мне другого нет пути...
Где тут, братцы, синагога.
Подскажите, как пройти".

Думаю, Дмитрию Быкову по первости тоже нужна была подсказка.
Высоцкий услышал песню Галича и обыграл по-своему.
Или это Галич обыграл "Мишку Шифмана"?
Нет.
Галич песен Высоцкого не любил.
Да и цикл "На реках Вавилонских" написан Галичем чуть раньше.

Что до еврейства Высоцкого, знаете, оно было чисто номинальным в нём.
И самому Высоцкому - неприятным.
В одном из ранних писем он как-то радостно обмолвился о себе: "От еврейства не осталось и следа".

И действительно: Высоцкий обрусел как никто иной. Или, вернее, не обрусел, а утратил даже внешние еврейские черты (явные на одном из молодых фото).
Что само по себе - удивительно. (Читай: промыслительно.)
Потому что лишь в Святом Крещении несть уже ни эллина, ни иудея, но человек.
А Высоцкий был некрещен.

Да, но Господь - не мы с вами.
Быть голосом СССР только и мог некрещеный поэт.
А вот, например, никому почти неизвестный тогда (да и сейчас) Леонид Губанов - голосом России.
(Впрочем, как и Солженицын.
Как, например, митрополит Антоний Сурожский.)
Два этих голоса - СССР и России - звучали очень по-разному.
Голос СССР был слышен из каждого окна.
Голос России - нещадно давили глушилками.
Но иногда эти голоса встречались.
Губанов и Высоцкий - как-то встречались лично.
Не то в больнице, не то где-то еще.
После этой встречи (или встреч) Губанов написал о Высоцком в стихах.
Высоцкий - промолчал.

...Немного о достижениях видного лектора ныне.
Видимо, ознакомившись с моей книгой "Рядовые алмазных карьеров" (альманах "Замысел", 2001, №8, Новосибирск),
столичное еврейство дало задание Дмитрию Быкову - написать очередную книгу о Пастернаке.
Официальную биографию, дорогой.
Так, мол, и так: родился, рос, в "Сердарду" ходил.
И потом - стал Пастернаком.
Быков написал.
И о Высоцком в ЖЗЛ тоже кто-то написал.
Так написал, что от живого Высоцкого там - ничего не осталось.


СТРАННОЕ ОЩУЩЕНИЕ

Розанов - мой любимый писатель.
Недавно я попробовал перечитать некоторые его статьи.
И не смог долго.
Всё это выражено страстно, интересно, пристально в тему и около нее.
Но почему-то мне в какой-то момент стало скучно.
Я не хочу вдаваться в то, что было прожито прежде.
Отношение Розанова к тем или иным людям, течениям, явлениям мне понятны вообще.
Частности довлеют над пониманием главного.
Видимо, я отошел от Розанова.
Отошел в свое личное.
Вообще, светская литература, пусть самая талантливая, меня не греет больше.
Мне нужно иное.
Например, духовные книги из православной библиотеки при храме.
Там нет скуки.
Есть места как бы затверженные, но в личном духовном опыте того или иного автора они звучат по иному.
Эти книги очищают душу.
И всё, что меньше этого, мне более не нужно.
Только стихи и весточки тех, кто мне дорог.


ПРЕКРАСНАЯ ПРЕСЛАВНАЯ СТАТУЯ (С ударением на "у")

У Пушкина я больше всего люблю "Маленькие трагедии".
Повести Белкина тоже прекрасны, как и Евгений Онегин.
Повести прекрасны прежде всего своей чистотой.
Чистотой души и чистотой слога.
А Онегин - скоростью стихотворного массива.
Пушкин - настоящий Микаэль Шумахер русской словесности.
Обогнать его практически невозможно.
Я пробовал трижды.
Во всех трех частях "Жития", вошедшего в книгу "Монастырь квартирного типа" (Иркутск, 1999).
За это "Житие" меня многие возненавидели.
А я всего лишь хотел обогнать Пушкина на языковой трассе с поворотами.

И во Второй части мне это на 7 строк удалось.
Но потом я опять отстал от Пушкина.
Он - ровен в гонке.
Я - судорожен подчас.

"Маленькие трагедии" - мировой шедевр А.С.
Там нет ни одной лишней и неточной строки.
И глубина - невероятная.

Михаил Швейцер снял по ним отличный фильм.
Если ни лучший отечественный фильм вообще.
"Вечный муж" по Достоевскому тоже очень хорош, но совсем иным.
Достоевский "Вечного мужа" подталкивает прелюбодеев к покаянию, пытает нашу душу и совесть.
Это высоко и добродетельно.

Пушкин чеканно гвоздит небо и землю, сливает их и снова отбрасывает друг от друга на дальнее расстояние.

Актерская труппа Швейцера - гениальная труппа там.
Кроме двоих: Золотухина в Моцарте и Высоцкого в Дон Гуане.
Это актерский дуэт Любимова, а не Швейцера.
Золотухин - переодетый ЖИВОЙ Можаева, а не Моцарт Пушкина.
Высоцкий, увы, Высоцкий и в Испании.
И Белохвостикова не всегда Донна Анна.
Во многих секундах экранного времени она скорее подруга Алена Делона по Тегерану, томящаяся в разлуке с ним.

Моцарт Пушкина знает, что скоро умрет.
Золотухин умирать явно не собирается.
Еще картошка не посажена, редька не прополота, капуста не полита.

Дон Гуан Пушкина - не героический горлопан, которому море по колено, а тихий затаённый лукавый блудник.
Бес блуда - тихий бес.
Но при этом очень и очень гордый собою.

Знаете, Высоцкий никогда не был Дон Гуаном в жизни.
Назвать его семьянином я тоже не могу, но Дон Гуаном - он не был никогда.
А МОГ БЫ ИМ БЫТЬ.
Высоцкий - мог бы.
Пожалуй, единственный в СССР тогда.

Все остальные "дон гуаны" - просто разбитные мужички, озабоченные сменой партнерш.
Это очень тешит мужицкую гордость.

Высоцкий - не состоявшийся Дон Гуан Страны Советов.
НЕ ВЛЕКЛО.
Трезвого и пашущего над словом - точно не влекло.
Все внебрачные "победы" Высоцкого - это победы по пьяной лавочке.
Когда все женщины кажутся красивыми и желанными, а все мужчины - где-то Высоцкими.

Пушкин тоже не был Дон Гуаном в жизни.
Более того: в Дон Гуане он чувствовал своего врага.
И тот не замедлил его убить.

...Памятник Пушкину в Москве - это статУя Командора.
Сквозь века немо кричащая Наталье Гончаровой: "Ах, вы так! А я - ВОТ ОН".


ЧЕРНОЕ МОРЕ ЛЮБВИ ВО ХРИСТЕ

Это мое любимое море.
Правда, другие моря я видел лишь на фото или на экране ТВ, но меня никогда не тянуло к ним.
Если только на Тихий океан.
Во Владивосток, скажем.
Но как-то не довелось.
И уже не доведется.

А вот побережье Черного моря мы объездили практически всё.
Пицунда, Ялта, Алупка, Алушта, Сочи, Туапсе, Батуми, Одесса, Анапа, Геленджик.
Севастополь, Новороссийск и даже Поти.

Ну именно "даже", потому что Поти никакое ни место для отдыха, тем более для семейной пары из России.
Это зачерневший грузинский город на берегу.
С грязным неприятным пляжем, с джигитами, высматривающими европейских женщин для утех.

Но море - оно море и в Поти.
Заходя в волны, я испытывал прилив вдохновения.
И вслух читал стихи.
Например, "Письма римскому другу" Иосифа Бродского.

...В Небуге под Туапсе я встречался со своей дочерью Машенькой.
Ей тогда было 14-15 лет.
Она отдыхала там у своей бабушки - мамы ее отчима.
Только недавно узнав о том, кто ее родной отец.
И встретила меня как отца.
Бросилась мне на шею с криком "Папа!"

Там я провел с нею три дня.
Планировал неделю, но бабушка жестко дала понять, что будя.
Дай ей Бог здоровья и спасения вечного, что она вообще разрешила мне встретиться с дочерью.
И терпела меня целых три дня.

Моя Машенька выглядела юной Марией Клеоповой, как я ее себе представляю.
Она была окутана неким тончайшим флером любви к Богу и ближним.
Этот флер был виден въяве.

Моя дочь сильно отличалась от ее сверстниц там.
Да и не там - тоже.
И конечно, за ней увивались мальчишки.
Она дружила с ними.
Дружила вплоть до того, что они однажды ночью собирались на кладбище - "вызывать пиковую даму".
Я не препятствовал ей в этом начинании.
Просто отметив для себя, что моя дочь еще совершенный ребенок.
Мы в свои 15 лет пиковых дам уже не вызывали.
Скорее нас вызывала к себе пиковая дама.
И иногда не без успеха.

Однажды мы с Машенькой вдвоем возвращались с пляжа.
Ее сверстницы приняли меня за ее кавалера.
И долго хихикали нам вслед.
Машенька что-то тихо сказала по этому поводу.
Что-то очень емкое и правдивое.
Я восхищался ею немо.

Нет, я не Гумберт Гумберт, вы напрасно думаете.
От этого набоковского персонажа меня тошнит.
Впрочем, как и от его Лолиты.
Мне нравится там только мать Лолиты - как человек и как женщина.
О, Шарлотта, Шарлотта, где ты, моя добрая.
Связалась с шарлатаном и погибла.

А о чем мы говорили с дочерью?
Да почти ни о чем.
Так, восклицания, междометия, согласные кивки на предложение приготовить завтрак.
Мне не нужно было слов рядом с нею.
Мне было хорошо и так.
Я хотел почувствовать ее настоящую.
То, чем она живет, когда остается одна.

Привез я Машеньке и одну из своих брошюр.
Домашнее издание - без выходных данных.
Позже я пожалел об этом подарке.
Брошюра была не для Машенькиной души.
Она ее, конечно, прочла.
Тогда ей читать было особо некогда, а вот потом - наверняка прочла.

А при мне она успела лишь посмотреть фотографии, украшающие брошюру.
Там было три женских фото.
Например, руки моей жены, держащие плетеный земной шар.
На следующее утро моя дочь тоже была при ярком маникюре.

Еще мы с Машенькой говорили о певице Пинк.
Она любила ее тогда.
Да и кого она тогда не любила?
Даже меня - любила во Христе.

 
РОНДО И РОНА

Это для меня две Наташи, Наташеньки, Наточки.
Обе они из Согдиондона, Долины ветров.
Согдиондон - райское место на земле когда-то.
А сейчас он брошен, разрушен, в запустении.

Но Наташи не унывают.
Им хорошо в Иркутске.

Мне тоже там хорошо теперь.
Я знаю, что они рядом.
Пусть мы даже больше и не встретимся, не посидим вместе.


ОДНОКЛАССНИКИ И ОДНОКЛАССНИЦЫ (МИР ПРАВДЫ ВВЕРХ)

У нас был интересный класс.
Отслеживать всю историю я не буду, скажу о том, что наиболее памятно мне.

У меня был лучший друг в детстве: Саня Галькин.
Он был выше меня на голову.
И умнее, сдержаннее, благороднее.
Манерой поведения он очень напоминал Атоса.
Я же нередко бывал д Артаньяном.
Суетливым, мобильным, шумным, неприятным, взбалмошным.

В 6-м классе Саню перевели в другую школу.
Это была трагедия для меня.
Жили мы с Саней рядом, но мне по первости дико не хватало его и в классе.
Он словно покровительствовал мне там.
Тактично, скромно, любяще.

По счастью, вскоре я сильно сдружился с братьями-близнецами Сашей и Славой Б.
В начальных классах мы друг друга почти не знали.
Они плохо учились, покуривали, хулиганили.
Но потом всё зеркально изменилось.
Они стали хорошо учиться, перестали покуривать и хулиганить.
И если Сашу Б. приняли в пионеры только в четвертом классе, последним из всех, то в классе девятом Саша был уже комсоргом.
Я - наоборот.

В старших классах я из отличников стал уж не знаю и кем.
Не просто двоечником или прогульщиком.
Кем-то несравненно более худшим.
Диссидентом и антагонистом учителей во всём и всегда.
В комсомол, например, меня не приняли.

Но это не мешало братьям Б. тесно со мною дружить.
Наша дружба со временем переросла в братство.
Которого, увы, я был достоин далеко не всегда.
Ну, ладно. Это уже не о классе, а о жизни после школы.

Еще я дружил с Валерой П.
Мы сошлись с ним на любви к Высоцкому.
Вместе по крупицам собирали его записи.
И собрали практически всё.
Наша коллекция была гораздо лучше нынешней интернетовской.
В интернете Высоцкий - раздерган, перепутан, брошен.
У нас он был - целен, разнопланов, редкостен.
Я не могу найти в интернете того, что тогда было у нас.
Это совершенно уникальные записи.
Например, его авторский вечер в Усть-Каменогорске (1970).
И не только это.

Потом (после девятого, кажется, класса) Валера с родителями переехал на другой конец страны.
Мы переписывались поначалу.
И он досылал мне всё новые бобины.

С другими однолассниками моя дружба была фрагментарной.
С кем-то дружил год-два, с кем-то - месяц, с кем-то - миг.
Были и те, кого недолюбливал.
Как и они меня, конечно.

Что до девчонок, одно время мне нравилась Юля С.
Это класс шестой, что ли.
Помню, я даже написал письмо нашей классной руководительнице о том, чтобы нам с Юлей сидеть за одной партой.
Моя просьба была уважена.

Наши отношения не получили развития. Мы никогда не целовались с нею, например.
Но одно время Юля приходила ко мне домой.
Что-то мы там совместно мутили - против моего соседа по квартире Ромы Г.
Он как-то обидел Юлю.
И она хотела ему отомстить.
Ну, что-то мы там из журнала "Крокодил" переваяли и бросили Роме в почтовый ящик.
Рома чуть не плакал, прочитав.
Юля была отомщена.

А потом я начал сильно жалеть о содеянном.
Помирился с Ромой и бежал от Юли - в прямом смысле слова.
Но не очень далеко убежал.
В классе восьмом мы с Валерой П. пришли к ней в гости.
В дом не прошли, а невинно общались на улице.
Вдруг Юля сказала: "Подождите, я хочу вам кое-что подарить".
И вынесла... пачку порнооткрыток.
Штук 200 разных.
Мы с Валерой обалдели сначала, но открытки взяли.
И бережно хранили их до конца.

Одно время я сидел за партой с Александрой К.
Шурочкой, как ее называли в классе.
Добрая, щедрая, смешливая метисочка с переразвитой грудью - жаль, что оценил я ее как женщину только после школы.
Встретил как-то в Иркутске и оценил.
Но она была холодна и отрешенна.
Не проявила ко мне особого интереса.
Ну, встретились.
Привет-привет, пока-пока.

Это в школе мы с нею ногами под партой сплетались, делая вид, что так и должно быть.

Еще меня уважала в классе Анжелика А.
Уж не знаю за что.
Мы редко общались с нею.
Так, шурум-бурум ни о чем.
А в рукописной ходившей по классу анкете - на вопрос "Кто из класса тебе нравится больше всего?" - она написала меня.
Я был очень удивлен и обрадован.
И на этот же вопрос - ответил по-джентльменски: "Анжела А."

"За что кукушка хвалит петуха" - донеслось до моего чуткого слуха от других одноклассниц.


ПИ

Насколько я помню из школы, это некое неизменяемое число.
3 с чем-то.
Простите, если путаю.

Цифры и числа - не моя епархия.
Но тоже смотря какие.

Иные числа я очень люблю.
Например, числа Дней рождений дорогих мне людей.

5, 19, 28...

И лично для тех, кто родился в эти числа, - они тоже неизменяемы, тоже число Пи.

А гудки домашнего телефона?
Длинные или короткие?

Пи...Пи...Пи...

Или: пи-пи-пи-пи-пи-пи-пи.

Бросили трубку на том конце провода: гудки короткие.
Ждешь ответа на свой звонок: длинные.

Страшно, когда дорогой тебе человек бросает трубку.
Раздражился, обиделся или разлюбил.

Пытаешься набрать его номер снова и снова.
Объяснить себя, попросить прощения, заинтересовать, понравиться...

А если он стал неизменяем, как Пи?
Это большое несчастье, если кто-то неизменен в своей нелюбви.
Как Союз писателей - ко всему настоящему, значимому, крупному.

Но бывает и любовь неизменной.
Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же.
Так сказал о Сыне Божьем святой Апостол Павел.

НЕИЗМЕНЯЕМ БОГ В СВОЕЙ ЛЮБВИ К ЛЮДЯМ.
Вот это, я понимаю, Пи!


НЕ КУРИТЬ, НЕ СОРИТЬ

Я стараюсь не сорить.
А вот не курить...

Когда мне было 12 лет, мы отдыхали в спортивно-оздоровительном лагере в Батуми.
Жили там в частных двухэтажных аджарских домах в районе Барцханы.

Батуми - хороший город.
Мне очень помнится его центральный пляж и отдаленный Зеленый мыс.

И тогдашний черный цыганский рынок.
Там продавали иностранные сигареты.
Тонкие длинные коричневые дамские "Море", "Винстон", "Мальбро", "Пэлл Мэлл".

Мои сверстники, как и я, не курили тогда.
Но увидев "Море", иные из них купили себе по пачке.
Уж очень сигареты красивые.
Одна пачка стоила 6 советских рублей.

И как-то скучковавшись на Барцхане, решили их попробовать.
Человек 10 тогда закурили.
Предлагали и мне.
Искус был велик.
Но я удержался.
Не попробовал "Море".

Закурил я впервые лет в 13-14.
Мы шли с моим одноклассником Юркой Дворяновым по частному сектору города Мирный.
У него была одна сигарета "Ронхилл".
Он ее закурил и предложил мне.
Я не удержался: закурил тоже.

С тех пор я иногда покуривал.
Не часто, но покуривал.
Курить более или менее регулярно я стал лет в 16.
А в 17-18 я нередко курил по 3 пачки в сутки.

...Помню, прежде я ходил к скверу при кинотеатре "Дружба" в Улан-Удэ.
Это еще в период моего нечастого дымления.
У меня были с собою пачка "Стюардессы" и спички.
В сквере я садился на лавочку и закуривал.
Не в затяжку еще, но закуривал.
Буквально одну за одной.
Почему-то мнилось, что сегодня я обязательно познакомлюсь с какой-нибудь приятной девушкой.
Или женщиной.
Я, собственно, и курил поэтому.
Неразрывная это была ассоциация во мне.

Но познакомиться как-то не получалось.
Особого внимания на меня никто из приятных девушек и женщин не обращал.

Если только из неприятных.
Например, нашей соседки по двору.
Как-то она, застукав меня на лавочке с сигаретой, прокричала, что скажет об этом моей бабушке.
Я шел домой и жевал тополиные листья.
Чтобы перебить запах табака.

Бабушке она, правда, ничего не сказала.


МИСТИЧЕСКОЕ

25 июля 1980 года я увидел Высоцкого.
Нет, не умершим, а живым.
Живым, но очень отстраненным, не принадлежащим к этому миру.
Он был грустно-серьезен, печален, тих.

Я сидел на гальке батумского пляжа.
Барцхана.
Был полдень.
Мои сверстники шумно резвились, бежали в воду.

Уши мне заложило тишиной.
Силуэт Высоцкого, его тихие слова: Напиши обо мне однажды, Игорь. Ты сможешь.

Я испугался.
Не слов Высоцкого испугался, а того, что не смогу написать так, как просит он.
И прошептал ему: Я еще мальчик. Что я могу написать?

Мне захотелось плакать.

Мы замолчали.

Погодя Высоцкий сказал: Я люблю тебя, Игорь.

Я шепотом ответил: Я буду молиться за Вас. (Никаких молитв тогда я еще не знал.)

Высоцкий серьезно и грустно посмотрел и сказал: Спасибо.

И начал медленно отдаляться.
Перед моим взором возникли как бы два моря.
Одно с моими сверстниками, а другое - тихое, ровное, безбурное, безлюдное, незнакомое, непонятное, несколько неживое. Поодаль виднелась тайга.
Она как бы росла из моря.
Прежде чем войти в нее, Высоцкий обернулся.

И по его взору я понял, что он ждет от меня (дальше идет неизреченное).


ПИНК "НЕУМНОЙ ДЕВОЧКИ"

Это один из моих любимых клипов.
Он многопланов.

Девочка там, кстати, очень умная.
Stupid там все остальные, не исключая саму Пинк.

Западные клипы всегда имеют точного адресата.
Некую социальную прослойку, кому клип адресован.
Я долго думал: кому же адресована Ступид Гёл?

Пинк там предстает в разных ипостасях секса.
То она с каким-то мужиком по постели ползает,
то мелькает среди розовых девушек,
то раздраженно мчит куда-то на авто, сшибая прохожих.

И всё это как бы предлагается на выбор девочке.
Но девочка безучастна.
Над ней и ангелы - темный и светлый - трудятся вхолостую.
Она всё для себя решила заранее.

Скорее всего этот клип предназначен для мастурбирующих девочек США.


ЛЕДИ ГАГА РУССКОГО АЛЬКОВА

Леди Гага - хорошая певица и актриса.
Явно нацеленная на российскую аудиторию.
Посмотри, русский Ваня: как я тебе?

Ваня хлопает глазами.
Хороша дивчина, да далека.

А ты, Ваня, не теряйся.
Я тоже женщина.
И мне непросто.

Ваня ощущает в себе искру надежды.
Волнуется, рвется душой.

Леди Гага - ждет.


"БАБ-ЭЛЬ-МАНДЕБСКИЙ ПРОЛИВ" МИХАИЛА ЩЕРБАКОВА

Это одна из лучших песен крупнейшего современного барда.
Мой отец ее тоже слушал с удовольствием.
А он редко кого слушал в жизни.

Чтобы послушать кого-либо, ему нужно было выпить.
А трезвый - нет.

...О Михаиле Щербакове я впервые услышал в Вязьме в 1993 году.
От одного коллекционера бардовской песни.
И тут же переписал у него кое-что.
Некоторые вещи меня поразили.
Например, "Колёса".
Например, "Аллилуйя".
Еще песен 7.

Но "Пролив" - уникален в русской бардовской традиции.
Так сказать, два в одном.
Вот только что это бесшабашный путешественник, не чуждый увлечений иностранками,
а тут - раз: и кающийся в своих давних проступках пьющий интеллигент.

Нет, мол, гарантии нигде и ни на что.
Да, в мире ее, пожалуй, что и нет.
Есть она только во Христе.
Гарантия вечного спасения тем, кто положил начало покаянию в любовь, искренне признав себя малым и слабым.


ИЗДАТЕЛЬСТВО ОЛЬГИ АРБАТСКОЙ (ИРКУТСК)

...Меня мало кто так мучил в жизни, как эта дама из Одессы.
С другими редакторами и издателями всё было ясно сразу.
Да, да или Нет, нет.

А тут - сплошной интровертированный ужас.
Внешне мы вроде как подружились.
Даже очень подружились.
А что в это время происходило за моей спиной?
Не знаю, не хочу разбираться в этом.

Имея у себя рукописи нескольких моих книг, эта дама писала мне: "Я очень хочу это издавать".
А перед этим кое-что напечатать выборочно в журнале, например, "Капитал".

Я в ней души не чаял, ликовал, как мальчик, полон ожиданий, надежд, благодарности.

Она никогда не напечатала ни одной моей строки.
Думаю, она и не собиралась этого делать.
Именно МУЧИЛА меня полтора года.

Изощренно, с оттяжкой, с удовольствием.


КОРПОРАТИВНАЯ ФОРМА ОБЩЕНИЯ

Сейчас модно проводить корпоративы.
В любой организации, на любом предприятии, фирме, компании.
В принципе попытка сблизить коллег по работе - худая ли попытка?
Почему людям, вместе работающим, ни отдохнуть на праздник вместе же.

Другое дело, что коллеги по работе - редко дружат лично.
Бывает, конечно.
Но чаще это отношения поверхностные.
Отработали рядом день - и привет.
Ушли, а то и убежали в свое дорогое, личное, интимное, незаменимое.

Корпоратив - нечто принудительное в смысле общения.
Разумеется, можно на него и не идти.
Прогул за это не поставят.
Но мы идем и идем.
Идем в надежде на то, что там мы познакомимся с каким-нибудь приятным гостем. Или гостьей.

Ну а с коллегами нам становится скучно минут через 20 корпоратива уж точно.

Постскриптум.

...Как-то в Контакте я увидел несколько фотографий одной знакомой-незнакомой, случайно открытой мною звезды.
И стояла подпись: КАРПАРАТИФ.
Простим девушке ее безграмотность в орфографии.
Лично меня она только умилила.
По-моему, точнее не скажешь, не подпишешь, не назовешь.

С фотографий на меня глядело счастливое улыбающееся лицо.
Личико скорее.
Но счастье было несколько наигранным.
Она словно шептала мне с фото: у нас корпоратив, а значит, мы счастливы.
Мы обязаны быть счастливы.
Мы не можем не быть счастливы.
Мы очень хотим быть счастливы.

До нового корпоратива, мои хорошие.


АВТОМОБИЛИ

Иногда мне кажется, что автомобили - тоже живые существа.
Как в одном милом американском(?) мультике.

...Мне было четыре года.
Бабушка повела меня с собою в театр, где тогда работала костюмером.
Была зима, шел снег.
Не помню, как я оказался на заднем театральном дворе.
Там в глубине стоял старый покореженный "рафик".
Один каркас, по сути.
Я смотрел на него не отрываясь.
И плакал навзрыд.
Мне казалось, что он живой.
И не умер еще совсем, но вот-вот умрет.

...Сейчас я смотрю на автомобили строго.
Чтобы они не дай Бог кого-нибудь ни сбили.
А это случается нередко.
Я не плачу над жертвами автомобилей, но мне их жаль, как когда-то было жаль брошенный заснеженный микроавтобус.
Это очень страшно и больно - быть сбитым несущимся автомобилем.
Тем более, что помощь они сейчас оказывают редко.
Норовят удрать с места преступления.

Что-то сломалось в них.
Охладела любовь к людям в них.


КОНСТАНЦИЯ БОНАСЬЕ КАК ЗАКОННАЯ СУПРУГА

У Констанции Бонасье был муж.
Скромный трудолюбивый галантерейщик, преданный архипастырю Церкви кардиналу Ришелье.
То есть он был при этом еще и верующим человеком.
Чаявшим спасти Францию от заговора ли, от непостижных ли его простому уму дворцовых интриг.
Значит, он был еще и патриотом Родины.

Такого человека и мужа, между прочим, еще нужно заслужить.
Вымолить себе у Господа Бога.
А заполучив его, беречь и заботливо холить, как редкое растение.
Помогать ему, быть верной.

Но Констанция Бонасье презрела всё это и пошла иным путем.
Видно, что наглый постоялец д Артаньян был у нее далеко не первым.
Они, видите ли, полюбили друг друга.
Нет.
О семье у них речи не шло.
Думаю, не зашло бы речи и дальше.
Им нужно было просто предаваться расхожим страстям и блуду без покаяния.

Муж Констанции Бонасье смирился даже с ее изменами.
Единственное, с чем он не мог и не хотел смиряться, это с тем, чтобы его законная жена вредила Франции.

Это - ГОЛАЯ СУТЬ. 
Очищенная от тривиальной юмористической киноиздёвки над человеком Божьим.


ЛУЧШИЕ ФИЛЬМЫ СОВЕТСКОГО КИНО

Конечно, неподражаемое обаяние рязановских трагикомедий не отменить ничем.
Это именно ОБАЯНИЕ, обволакивание зрителя.
Можно стряхнуть с себя пыль и грязь, смыть кровь. (Например, пыль, грязь и кровь сериала "Бригада".)
Но как ты стряхнешь обволакивающий тебя туман положений, сцен, диалогов, актерского мастерства, тщательно подобранных текстов песен, мелодий и так далее.
Это невозможно, если ты не монах, например.

Не то, например, фильмы Гайдая.
Там не столько обаяние, сколько примитивизация отношений между героями.
Примитивные отношения на экране - бьют по глазам и душе и входят в память.
Это ЗРЕЛИЩЕ прежде всего.
В настоящем смысле этого слова.
Думать там - над чем же?
Сопереживать сердцем - чему?
Яркие виды, яркие актрисы.
Талантливые клоуны-актеры.

Эти фильмы действительно можно крутить постоянно.
Они легки, безответственны, никого ни к чему не обязывают.
Я их смотреть больше не могу, но миллионы зрителей смотрят с удовольствием.
"Кавказскую пленницу", например.
Или "Бриллиантовую руку".

Это - если скользить по поверхности.
А если идти вглубь, то фильмы Гайдая - страшные фильмы.
Там действуют не живые люди.
Там действуют схемы людей.
Советские терминаторы разной мощности.

Где-то Гайдай - Гоголь в кино.
Кстати, "Мертвые души" с Калягиным-Чичиковым - это тоже один из лучших фильмов советского кино.

Я не буду называть все картины.
Их порядка 100, не меньше.

Мне важно выразить главное, дать некий альтернативный свод прославленным сверхпопулярным лентам.

Видите ли.
МОИ (как зрителя) лучшие фильмы - это не советское кино.
Хотя и снимались они в советскую эпоху.
"Маленькие трагедии" - это не советское кино.
Это кино авторское.
"Вечный муж".
Фильм о Николо Паганини, например.

"Калина красная" Шукшина.
"Собачье сердце".
Пожалуй, "Плохой хороший человек".

Пересматривать всё это я не знаю - стал бы.
Скорее нет, чем да.
Но эти фильмы живут во мне.
Живут и никуда не уходят.

Ну, какие еще советские фильмы лучшие.
Конечно, "Место встречи изменить нельзя".
"Семнадцать мгновений весны".
"Покровские ворота".
"Здравствуйте, я ваша тетя!"
"Приключения Электроника".
"Собака на сене".

Всё это тоже зрелище - и очень зрелище, но не Гайдая, иное.
С массой всеразличных оттенков, нюансов, сутийных образов и поползновений в рай.

А вот "Старший сын" - там Евгений Леонов в Сарафанове делает невозможное. Рождая в нас умиление и любовь к Богу и ближним.
Да и Олег Басилашвили в "Осеннем марафоне" - тоже. Но не умиление, а сострадание. Понимание, жалость к человеку, не умеющему отказать.
("Человекоугодие" - вот главный грех Бузыкина-Басилашвили по церковным канонам. Но мне почему-то кажется, что Господь простил бы его и оправдал.)

"Человек с бульвара Капуцинов".
Там вот только мистер Секонд-Филозов всё портит.
Но Миронов и Караченцов выправляют во Христе.

Ну, конечно.
Фильмы Марка Захарова - это тоже лучшие фильмы советского кино.
Но совсем иным.
Некой убедительной фестивальной праздничной закруткой в мир олицетворенных мечтаний и домыслов о себе.


ПОЕЗДОМ ДО МОСКВЫ

Дорога от нас до Москвы на поезде - долгая дорога.
Четверо суток едем.

Отвал от перрона вносит в меня едва уловимое сожаление об отъезде, чувство вины перед супругой.
Но теперь поздно.
Поезд стремительно набирает ход.
Мимо проносятся пригороды.
Унылый Стеклозавод с его РПНД, станция Дивизионная (опустевшая без поэта Олега Кондакова), сад "Учитель", Мандрик, Татаурово...

САД УЧИТЕЛЬ.
Так можно сказать только об Эдеме.
Но однако пора и раскладываться.
Разбирать постель, доставать продукты, знакомиться с соседями.
Или просто думать о своем.
 
Вот за вагонным стеклом мелькают прибайкальские села и деревеньки.
Троицк с монастырскими куполами, Таловка...
Здесь мы еще дома.

А вот и Байкал начинается.
Всё хочу разглядеть любимую бабушкину МАнтуриху - место ее рождения.
Там только электрички останавливаются.
А поезда - нет.
Ни скорые, ни пассажирские.
Мала МАнтуриха.
Незначительна как административное образование.
Да и какая там администрация.
Рыбаки да старушки-бабушки.

Светоч Марии - так я называю МАнтуриху в честь той, кто взрастила и воспитала меня, грешного.
Родители работали в основном.
С бабушкой мы всё время проводили.
Жили с ней в одной комнате.
В самой маленькой и уютной.

Быстро промелькнула МАнтуриха.
Ничего не увидел толком.

Так же промелькнет и ТельнАя.
Наше любимое с супругой место на Байкале.
Стараемся хоть раз в лето там побывать.
Выходит не всегда.
В этот год, например, не выбрались.
 
Но вот и МысовАя.
Узловая станция, там поезд не долго стоит.
Вышли, покурили, подышали байкальским светом.
Едем дальше.

Байкальск, Слюдянка...
Это уже близко Иркутск.
Сердце стучит учащенно.
Родина.
Неумершая любовь и надежда на встречу.
При приближении к иркутскому вокзалу я вижу станцию Академическую.
Это одно из лучших мест на земле.
Как и соседний Студгородок.
Там мы с бабушкой в 1968 начали каноническое общение.
Она еще не развелась тогда с дедом Секериным.
Не нашел еще дед Секерин новой зазнобушки.
Может, я в деда Секерина уродился?
Он был еще тот сердцеед.

Нет, не в него.
Я никогда не был сердцеедом.
Меня любили женщины, но я любил их куда больше.
Пусть иных и втайне.
И до сих пор люблю.
Помню каждую из них, испытываю нежность.

Просто мне, чтобы завоевать женщину, требовалось выкладываться всегда.
Слишком много прилагать душевных усилий.
(Бывали исключения, но в них я мало любил ответно. Так какой тогда и прок.)
А иным они дарили свою любовь ни за что.
За красивые глаза дарили.
Значит, никакой я не сердцеед.

После Иркутска я несколько охладеваю к дороге, мало смотрю в окно.
Если только Усолье-Сибирское.
Его я люблю очень.
Девушка из тамошнего интерната была первой девушкой, признавшейся мне в любви.
Это нам лет по 11-12 было.
Я не ответил на ее письмо.
Не знаю почему.
Не нравилась внешне?
Пожалуй, но вообще она мне нравилась как человек.
Я просто не знал тогда, Лариса, что тебе ответить.
Прости.
Твое письмо очень удивило и согрело меня.
Я долго его хранил и перечитывал.

А еще здесь живет мама Света.
Благоуветливая мама Наточки здесь живет.

Черемхово, Зима...
Тулун, Нижнеудинск, Тайшет...

Всё это места памятные для меня, но, так сказать, мимолетно памятные.
Не буду вдаваться в подробности.

За Тайшетом кончается Иркутская область и начинается Красноярский край.
Уяр...

Красноярск - единственный крупный сибирский город, где я бывал только на вокзале и в аэропорту.
Часто бывал.
Но не дальше.
Словно кто-то закрыл его...

Сейчас он связан у меня с женщиной-поэтом Александрой А.
Общались мы с ней только в инете, да и то нечасто.
Это очень необычная женщина.
И внешне, и внутренне, и творчески.
В чем же ее необычность?
Например, в том, как она красит глаза.
Это желто-зеленые тени, как правило. Вернее, в том числе.
А ей не 15 лет.
Она замужем, у нее двое детей.
Ее отношение к ним тоже необычно.
Она несколько сама по себе, а они сами по себе.
И не стесняется говорить о них малознакомому человеку (мне) то, что думает.

Дома она нередко бывает при полном параде.
Без всяких праздников и юбилеев.
Шикарно одета, туфли на шпильках, драгоценности.
Не для мужа, не для гостей.
"Просто так".

Ее стихи, слава Богу, непонятны никому на том сайте, где она публикуется.
Но они отлично понятны мне.
Так понятны, что не побоюсь сказать последнее: она живет сексом без берегов.
А где ей его взять.
С берегами еще туда-сюда, а вот без берегов - нет.
Поезд стоит в Красноярске 40 минут.

Уже и поехали...
Дальше - станция Тайга.
Сама по себе она не очень интересна.
Но от нее идет электричка на Томск.
Томск стоит в стороне от магистрали.
И когда-то станция Тайга была очень значима для меня.
Почти каждый год ездил от нее в Томск к своим лучшим друзьям по классу.

Ходил по Тайге я лишь однажды.
Разглядел за рельсами церковный купол и пошел на него.
В храме шла реставрация.
Там трудилась девушка-художница-иконописец.

Но нужно ехать дальше.
Скоро - Новосибирск.

Новосибирск связан для меня с удивительным человеком.
Василием Геннадьевичем Волгиным.
У него была комнатенка в коммуналке.
Он радушно приючал там всех, кто в этом нуждался.
Всех без исключения.
От умнейшего и тонкого писателя-стилиста Олега Шолина - до дебильного алкоголика-боксера Вани.

Еще в Новосибирске издавался альманах "Замысел".
Там он мало кому был нужен.
Но вообще это отличный альманах.
Лучший - с 4-го номера по 8-й - литературный альманах в те годы.
Нет, не потому, что там меня печатали.
Не только поэтому.
Просто он ЖИЛ Литературой.
Жил искренне и бескорыстно.
Жертвенно в конце концов.

Дальше по курсу - Омск.
Острог Достоевского когда-то.
Терпящий всех этих летовых и рябинкиных довольно долго.

Достоевский обратился там в Христианство сердцем.
Не только умом или родовой принадлежностью к православной конфессии, а сердцем.
Мало ли крещеных.
А Достоевских - что-то не видать.
Я не о писательском гении.
Я о том, что Достоевский в омском остроге познал Христа истинно.
Страданием своим - познал.

В Омске жила и училась художественная гимнастка и танцовщица Танечка Н.
Студенткой она там для меня до сих пор.

За Омском начинается Урал.
С Уралом меня связывает что же?
Кое-что связывает.
К сожалению, мы не проезжаем Магнитогорск.
Там я жил и учился в детстве полгода.
И как-то ночевал у одних наших знакомых по Мирному.
Лерочка Збарацкая была очень красивой девушкой.
Как она улыбалась мне!
А я... я взял с полки книжку Гоголя и углубился в "Вия".
Застенчив был до зела.

А наша учительница там по английскому?
Незабвенная госпожа Хиль.
Судя по ее горячим расспросам об отце однажды, мой отец ей очень понравился.
Молодой красавец в авиаформе.
А заодно и я.
Знавший английский язык лучше всех в классе (я ведь прибыл из мирнинской спецшколы).
Особенно английские числительные.
Фёст, Секонд, Сёд...

Госпожа Хиль мне тоже нравилась.
Единственная из всего Магнитогорска.

А вот и Екатеринбург.
Как-то не думается здесь о Царской семье.
Думается о других.
О Димке Старицыне, пескоструйщике тамошнего завода и бывшем уголовнике, ставшим в покаянии преданным и любящим сыном Церкви Христовой.
Удивительна христианская религия.
Обращающая гонителя Савла в апостола Павла, а тяжелую убежденную блудницу - в святую и преподобную Божью дщерь.

Вспоминается почему-то и Александр Новиков.
Но этот - мельком и на миг.
Он теперь магаданец скорее.
А в Магадане я не был, не знаю.

Дальше - Приволжье.

Потом - Казань.
Как там Лиля Г. поживает?
Знал ее мельком по Москве.
Провожал оттуда до дому до хаты.
Тогда она была интересной девушкой.
Позиционировавшей себя татарской княжной.
И устно и в стихах.
И действительно: было в ней что-то дворянское.
Неоцененное никем.

Ну, приехала в Переделкино, выступила со стихами.
Пора теперь на Каляевскую, в пролетарскую писательскую коммуну дворников и сторожей.
Вино, застолье, общение.
Спонтанный яростный альков (увы, не со мной).

Доброе утро, Лиля.
Доброе утро.
Нет, мы не знаем, где твоя клипса.
Поищи там, где была накануне.

А Пермь?
Она дальше или ближе Казани?
Не помню.
С Пермью меня ничего не связывает.

И вообще - дальше - ничего не помнится почти.
Тюмень.
Ну, Тюмень.

Чисто в сознании.
Невостребованно, как забытое письмо.

Только у Москвы в мою душу входит волнение.
Нет, я больше не жду никаких чудес.
Знаю, что не нужен там никому.


СОЛЖЕНИЦЫН ПОСЛЕДНЕГО ГОДА

А.И. не просто смертно устал.
И не хотел больше ни доказывать, ни спорить, ни убеждать.
Он постарался предать себя и эту страну в руки Божьи.
Он смирился во Христе.

А мы...
Мы выискивали его болевые места и били по ним сплеча.
Вот здесь он ошибается, здесь антисоциален, здесь излишне обильно цитирует исторический источник.

Ну а главное: в РФ его ненавидели снова.
О, ненавидели, поверьте.
Как нам хорошо жилось в СССР.
Зачем нам было "выходить из коммунизма"?
Это ты, западный прихвостень, во всём виноват, ты воду замутил.
Чистую и бесплатную воду ленинского социалистического учения.

А.И. видел это, конечно.
И скорбел о нас сердцем.

...Писатель-подвижник работал до последнего дня.
Но работал он уже не для нас с вами.
Для своей верной супруги и для Бога.

...Царствие Вам Небесное, дорогой Александр Исаевич.
Я молюсь за Вас, как могу.
Помолитесь и Вы там обо мне, грешном.
И простите дурака за "полемику" с Вами дважды.


ПЛОХИЕ БАНДИТЫ И ХОРОШИЕ БАНДИТЫ (РУПОР АДА В КИНОИНДУСТРИИ РФ)

В любом фильме или сериале на криминальную тему есть это разделение.
Например, "Бандитский Петербург".

Гусь там - плохой бандит.
Череп - тоже плохой.

А вот Званцев (Серебряков) - бандит хороший.
А уж Челищев (Певцов) - просто замечательный бандит.

Или "Бригада".
Там много плохих бандитов.
А вот Космос, Пчёла, Фил и Саша Белый - бандиты хорошие.

А "Брат"?

Там только один хороший бандит.
Но зато уж - очень хороший.

Это - рупор ада.
Рупор грубой бесовской подмены и ослепления ума и сердца бедных зрителей, особенно молодежи.


СПОКОЙНОЙ НОЧИ, КОРОТЫШ

Лидер КПРФ товарищ Зюганов человек довольно плотный и рослый.
Как сказал бы Розанов: лошадиной породы.
Но я почему-то всегда вижу его коротышом.
Инфернальным гномом вижу его.


ВЛАДИМИР ВОЛЬФОВИЧ В АРКАНЕ НЕМЕЗИДЫ

Владимир Вольфович человек очень богатый.
Штаб-квартиры ЛДПР по всей стране - нередко куплены на его личные деньги.
Иногда, встречаясь с потенциальными избирателями, он раздает им деньги тоже.
Кому по 10 рублей, кому по 50, а кому и по 100.

Кушать сотоварищи Владимир Вольфович предпочитает в столичном ресторане "Прага".
А это ресторан дорогой.

Бывая за границей, Владимир Вольфович любит встречаться там не со скучными политическими деятелями Запада, а с порнозвездой Чиччолиной.
Ее ли ни избирали в итальянский парламент.
Избирали, поверьте.

Еще Владимир Вольфович увлекается пением.
Когда сольным, когда дуэтивным, а когда и хоровым.
И записал уже не один диск.

Да плюс брошюры, книги, агитационные плакаты, баннеры.
"Я ВАС НЕ ОБМАНУ" - одно из ключевых положений там.

Всё это требует немалых средств.
Откуда они у Владимира Вольфовича?
Нескромного советского юриста из Казахстана.

Ну, откуда, - скажут мне.
Государственная Дума не бедствует.
Тем более занимающие там ключевые посты.

Да, не бедствует.
Но фокус в том, что у Владимира Вольфовича эти средства были как бы изначально.
Когда он еще не был тем, кем стал с годами.

И конечно, это аркан Немезиды.


АЛЛА БОРИСОВНА, СПОЙТЕ МНЕ ЕЩЕ

Я любил, как она поет.

Сохрани тебя судьба
от неискреннего слова...

Сейчас Алла Борисовна не выступает с концертами.
Но как-то обмолвилась, что это не навсегда.

Я от души желаю ей вернуться на сцену.
И спеть свои лучшие песни числом 10.

Думаю, она знает - какие именно.


ПОКРОВСКИЕ ВОРОТА РАЗУМА

"Покровские ворота" - один из моих любимых фильмов.
Но у меня есть по нему несколько замечаний.

Нет, я понимаю, конечно, что кино это искусство, а не жизнь.
Но и в искусстве нужно быть правдивым в главном: в показе различных сторон человеческой души, характера, атмосферы времени и места.

Коммуналка фильма - не коммуналка с ее реальными насельниками.
Это спаянная труппа цирка-шапито, размещенная в одном из московских домов.

В коммуналках люди общались друг с другом, конечно.
И иногда очень дружески.
Не только ссорились или качали права.
Но это общение совсем иного плана и духа.
Это общение взаимовыручки по преимуществу.
Соль занять, попросить посмотреть за ребенком, пока хожу в магазин, поделиться рецептом блюда, вместе посмотреть кино или хоккейный матч по телевизору,
выпить на праздник по чарочке.
Ну, иногда и претензии.
Но совсем не такие, как в фильме.

Коммунальные соседи фильма - трещат без умолку.
Буквально: без умолку.
Все соты этого улья - связаны друг с другом в один неразрывный узел.
Аукнулось в одной - откликнулось повсюду.
И как откликнулось!

Бывшая жена Хоботова - не бывшая жена.
Это его деспотичная мать, озабоченная тем, чтобы сын был рядом с нею и дальше.

Костик - не историк.
Костик - главный клоун цирковой труппы. Пожалуй, даже ее директор.

Возлюбленная Хоботова - не медицинский работник.
Скорее это начинающая поэтесса.
В отдельных мимических эпизодах (например, в эпизоде рандеву у Хоботова, нарушенном вторжением матери) становящаяся, простите,
работником уже совсем иной нивы.

Как и "противоречивая" знакомая Костика, приходившая якобы за книгой.

Мне не хочется сильно придираться к Савве.
Пусть этот незадачливый жених матери Хоботова остается высококлассным слесарем по металлу, лудильщиком, паяльщиком, гравировщиком,
спонтанным дворовым шахматистом, застольным аккомпаниатором и певуном.


ОКУДЖАВА

Как поэт Окуджава почти не развивался, не эволюционировал.
Его ранние песни практически ничем не отличаются от песен поздних.
Ни по уровню (достаточно высокому) текста, ни по мелодике, ни по интонации, ни по степени исполнительского мастерства.
И гитара Окуджавы тоже не менялась с годами.

Мне кажется, лучшие свои песни он написал для кино.
Их там пели иначе, чем автор.
Их там пели - разно, а не одинаково.

Андрей Миронов, например.
Рина Зеленая.
Ну, многие еще.

Когда я услышал "Ваше благородие, госпожа Удача" в исполнении Луспекаева(?), мне сразу захотелось разучить ее на гитаре тоже.
Я и разучил.
Исполнял мальчишкам во дворе и девчонкам в школе.

Прозу Окуджавы я не читал.
Начал было, но...
Песни мне нравились больше.

...Сейчас я их уже не слушаю.
Помню свое любимое.
Мурлычу себе под нос дома.

По Смоленской дороге леса, леса, леса...
По Смоленской дороге столбы, столбы, столбы...

Это замечательная песня.
Ни она одна, но она особенно.

...В чем же главная тайна Окуджавы?
Как он так умудрился: с места в карьер и до конца, практически на одном дыхании.
Вот именно УМУДРИЛСЯ, рано помудрел.
Умудрился Великой войной.

Винить Окуджаву в том, что он не Платон и не Шопенгауэр, - неверно.
В его песнях - мудрость, я бы сказал, старомосковская.
А еще точнее: лирическое мудрование обо всём.

Это не Грузия, конечно.
Это именно Москва.

Когда мне невмочь пересилить беду,
когда подступает отчаянье...

Это ранняя песня Окуджавы.
И чем она хуже поздних?
Ничем.

...Как человек Окуджава был очень непрост.
Он был очень непохож на свои песни.
И это тоже загадка его души.
В песнях своих он верит, надеется, любит.
В жизни он мало во что верил по-настоящему.
И мало кого любил.

Дмитрий Галковский, например, Окуджаву напугал.
Булат Шалвович почувствовал в нём реальную опасность для того мира и уклада, к которому сам принадлежал.
Верно почувствовал, но... Бог мудрее человеков.
Сейчас и Дмитрий Галковский где-то стал Окуджавой.
Несколько сектальным (а не православным) властителем дум.

Безбожный переулок - последняя улица Окуджавы.
Не суть, где он жил еще.
Святое крещение он принял только перед уходом.
Его покрестила супруга.
Это дозволительно и правомочно по церковным канонам, если священника поблизости нет.


ПУТИН

...Как же он устал от всего на свете.
От дзюдо, от кипы синих папок на рабочем столе, от ответов на вопросы журналистов, от общения с чиновниками, от личной свободы после развода с женой.

Отдохнуть бы ему, милому.

Вот было крупное наводнение в Тулуне.
Приезжай, выслушай, помоги.

Там бы ему и пожить годик-полтора.
Именно ОТДОХНУТЬ от всего и вся.
В Москве или Сочи какой отдых.

В Тулуне - отдохнуть еще можно.
Его бы не беспокоили там.

Ну, пусть не в Тулуне.
Пусть, например, в Находке.
Где-нибудь.

Просто побыть одному.

 
БАШЛАЧЕВ В ЖЮРИ ФЕСТИВАЛЯ ОДНАЖДЫ

На фото там Саша выглядит несколько инородно.
Человеком из другого мира.
Он внимателен и сосредоточен, несколько приподнят душою.

Песни на фестивале звучали аховые.
Саша прекрасно понимал это.
Но старался найти в них достойное честной оценки.
Слушая не столько липовый текст, сколько прозревая нутро того или иного исполнителя.
И был лоялен к слабому человеку как таковому.


КУДА ДЕВАЛАСЬ ПЕРЕДАЧА "ЖДИ МЕНЯ"?

А куда-то девалась.

Неужели люди теряться перестали?
Нет, не перестали.
И многие ищут своих родных и близких.
Правда, теперь - всё больше тщетно.


СЕРГЕЙ БЕЗРУКОВ КАК КИНОАКТЕР

Сергей Безруков очень обаятелен в кадре всегда.
Но и только.

Играет он часто не тех, кого играет.
Это не Есенин, например.
И не участковый на селе.
И вовсе не Высоцкий.

Это звездный Сергей Безруков, купающийся в бездне своего обаяния и заливающий им и нас.

Собственно, это всё, но о "Есенине" мне хотелось бы сказать подробнее.
Сергей Есенин был в жизни совсем другим человеком.
(Впрочем, как и Высоцкий в Бухаре. Безруков, намертво скованный пугающим гримом, дал нам ходячего манекена,
а не Высоцкого. Это пока единственная роль Сергея Безрукова, где даже обаяние его покинуло.)
Сергей Есенин был в жизни немногословен.
Даже очень немногословен.
И скорее всего - он повесился сам.

Скажут: сценарий таков.
Да, сценарий, увы, именно таков.
Ну и что же.
Создатели фильма ничего не знают о настоящем Есенине, ну и пускай не знают.
Это дело актера.
Дело актера главное.
Его таланта и интуиции.

Дать нам - в рамках худого сценария, несколько раздвигая их, как занавес, - да, дать нам не себя на шумных вечеринках московского грэнда, а Сергея Есенина.


ЧТО ТАКОЕ СМАРТФОН, АЙФОН, ГАДЖЕТ, ВАТСАП?

Вы можете мне не верить или от души смеяться, но я действительно не знаю, что это такое.
Мне кажется, это какие-то дополнительные устройства по компам.
Но как они выглядят и в чем конкретно состоит их назначение - Бог их знает.


ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Март-апрель 1989.
Армия позади.
Я свободен.
Счастливая пора.
Женское общежитие Иняза на "Волжской" в Иркутске.
Комната Светы Ивановой.
Ее соседка.
Но главное: девчонки на общей кухне.
Леночка, Илона.
Еще кто-то была.
Не помню.
Что-то в ней было не женское.
Но Илона была женщиной до кончиков ногтей.
Как и Леночка.
Как и соседка Светы Ивановой.
Да и сама Света.
Нет, там было восхитительно.
Никогда так счастлив я больше не был.
До моей Мариночки - не был.

Илона была не просто красива или нежна, она была божественна в плане души.
Ее душа любила мир Божий.
Она была дороже всех в мире.
Хотя мы с ней и не спали.
Блаженство это длилось недели две.

...Я не знаю, где живет моя первая любовь.
И увижу ли я ее еще хоть раз?..


ПАМЯТИ ДЕДА СЕКЕРИНА

Отец моей мамы - Афанасий Корнилович Секерин - всю жизнь трудился на железной дороге.
Путевым обходчиком.
Прошел пешком по шпалам от Иркутска до Тайшета.
Во время войны у него была бронь.
Его не отпускали на фронт.
Он был незаменим.

Уже пенсионера, деда Секерина наградили орденом Ленина - за доблестный труд во время войны.
Иногда я замечал за дедом, как трогательно он любит ходить вдоль иркутских трамвайных путей пешком.
Скажем, от Студгородка, где жил, до ж/д вокзала.
Это остановок 5-6.
А потом обратно.

Детей у них с моей бабушкой Марией было трое.
Старший сын Юрий, моя мама Рая и младший сын Толя.

СКазать, что у меня были близкие отношения с дедом, я не могу.
Но он всегда был очень симпатичен мне.
Хотя он и мог сказать правду в глаза, не взирая на лица.
Я немного стеснялся деда, иногда гостЯ в его новой семье.
Не его супруги, а его самого.

Особой душевной близости у меня с ним не возникало.
Я не могу даже точно сказать, что он любил кроме рельсов и шпал.

Но он всегда очень ответственно относился к моему гощению у него порою.
И искал меня в иркутской ночи, если я без предупреждения не приходил ночевать.
И чаще находил.

Царствие Небесное ему, доброму.
 

ПАМЯТИ БАБУШКИ ЛЮБЫ

У мамы моего отца я был любимым внуком.
Остальных внуков и внучек она в упор не видела.
Родственники обижались на нее.

Нет, она, конечно, привечала их всегда, была им рада.
Но по сравнению с тем, как она относилась ко мне, - это было именно так.

Я мало это ценил.
Мало ценил это.

Норовил бабушку покинуть.
Она искала меня, ждала.

Бабушка Люба жила в Улан-Удэ.
К ней меня возили каждое лето.
После Москвы, Ленинграда, Черного моря - обязательно к бабушке.
А иногда и на всё лето: с июня по сентябрь.

Да что там.
Я только успел родиться, а меня уже повезли к бабушке Любе.

Состав семьи был очень непростым.
У бабушки были двое сыновей: старший Владимир и мой отец Борис.
Отцы у них были разные.
Дядя Володя - Сосновский, мой отец - Туманов.
Официального мужа, насколько я понял, у нее не было в молодости.
Нет, бабушка была красива.

Потом она повстречала вдовца с 4-мя детьми.
Григория Александровича Кузнецова.
И вышла за него замуж.
Двое детей бабушки да четверо детей дедушки - сводные дети при ней.

Моего родного деда я фактически не знаю.
Кто он, что он - бабушка была необщительна на эту тему.
Мой отец не знал его тоже.

По глухой семейной легенде его расстреляли как "врага народа".

Сказать, что бабушка была очень набожна, я не могу.
Она не ходила в Церковь.
Но и атеисткой, как Григорий Александрович, тоже не была.
Он был убежденным атеистом, не покрестил даже своих детей.

А дети бабушки были крещены.

До пенсии бабушка работала бухгалтером в геологии.

Собственно, это всё, что я знаю о ней.

У меня есть перед нею вина.
При всей ее любви ко мне, приехать к ней на похороны я не сподобился.

...Через годы Улан-Удэ бабушки Любы притянула меня и оставила при себе.
Здесь я почти безвыездно живу уже много лет.
И умру тоже, похоже, здесь.


КИМБЕРЛИТ

Кимберлит - это алмазоносные трубки, залегающие в земле.
Любопытное название для литобъединения в Мирном когда-то.
Мы - кимберлит, кимберлитовцы.
Мы - драгоценные камни среди пустой отвальной породы.

С литературной точки зрения алмазов чистой воды на Кимберлите было два.
Еще два - несколько замутненных, мелких. Но алмазов.

Ну, и еще один - алмаз спорный.

Но там все были алмазами как люди.
Все без исключения.
Человек 70, не меньше.

Нет, не сходятся человек и алмаз.
Алмаз - самый твердый драгоценный камень.
Человек - мягкое существо.


ОТЛИЧНИЦА, ТИХОНЯ, ДОМОСЕДКА

В своем первом браке я поначалу старался быть верным мужем.
Ну а сколько - "поначалу"?
Примерно год-полтора.
Мне было хорошо с женой.

И когда иные женатые приятели поднимали эту тему, делясь впечатлениями от своих измен, мне становилось грустно за них.
"Посмотри, какая девочка. Как тебе?"
Я отвечал, что мне хватает жены.
На что приятель замечал: "Это лишь пока. Вот поживешь с женой подольше - поймешь меня".

Мне казалось, я никогда не пойму их в этом.
Зачем же тогда жениться?

Но потом я вспомнил слова приятеля.
Вспомнил и мысленно поблагодарил его.
Нет, моя жена не стала хуже.
Но мне захотелось чего-то большего.
Или иного.
Хоть чуть-чуть, но иного.
А может быть, и не чуть-чуть.

Впервые изменив жене, я чувствовал раскаяние.
Да и другая женщина в постели мне совсем не понравилась.
Жена была гораздо лучше.

Я не признался ей в этом, но решил, что больше ни-ни.
И действительно держался какое-то время.

Но потом (сколько мне тогда было? ну, 22) я познакомился с одной десятиклассницей.
Назовем ее Оксаной.
Внешне она отнюдь не была моим идеалом.
Да и вообще: к "малолеткам" я относился с пренебрежением.
Они меня не привлекали.

Тем более, что Оксана была отличницей, тихоней, домоседкой - и что же с нее в постели взять.
Я не дефлоратор, - говорил я себе.

Как-то мы остались наедине с Оксаной.
От нее шли флюиды.
Я ощущал их физически.
Одета она была в короткое платье.
Домашние тапочки на небольшой платформе.
Закинет ножку на ножку и смотрит.
Ножки у нее были очень красивые.
С изящным белым педикюром на точеных пальчиках.

Я почувствовал возбуждение.
Глаза Оксаны стали несколько стеклянны.
Вскоре мы были уже одним.
Так одним, как никогда не бывали с женой.

После этого мы блудили с Оксаной не раз.
Никакого раскаяния я уже не чувствовал.
Мне было с ней безумно хорошо в сексе.

Стороною я узнал, что нас таких у Оксаны было много.
Ее не интересовали сверстники, ондоклассники, дискотеки, турпоходы и проч.
Никаких подруг у нее тоже не было.
Ее интересовали только мужчины.
Нигде, по сути, не бывая, каким-то таинственным магнитом она притягивала их к себе.

И мне, похотливцу, было приятно услышать (неважно от кого), что она предпочитала меня другим.
То, что это не красные слова, Оксана как-то явила мне делом.
Мы были втроем: с Оксаной и моим другом у него дома.
Мой друг тоже, конечно, был ее партнером не раз.
А о сексе втроем мы как-то не думали. (Да и не стал бы я делить Оксану с кем-либо.)
Оксана очень попросила моего друга сходить за вином.
Потом, мол, всё будет.
Друг скрепя сердце пошел за вином.

Мы с Оксаной тут же предались безумному сексу.

И когда с вином и надеждой вернулся друг, он встретил Оксану уже на лестнице.
Она, элегантно оправив короткое платье, спешила домой.


КОГДА ВАЛИТСЯ СЕМЬЯ?
 
Семья валится тогда, когда начинаются измены без покаяния.
Именно без покаяния - в этом всё дело.

Конечно, фактически можно жить после этого в браке еще долго.
Но это уже не семья.
Это соседство по квартире - вот что это.

Когда теплохладное, когда раздраженное, когда ненавидящее, когда равнодушное.


ЛАРИСА ИЗ ИЖЕВСКА

К нам в Мирный нередко кто-нибудь приезжал.
И подчас издалека.
Мирный при всей его малости был городом мира.
И не в алмазах там было дело.
Дело было, думаю, в том, что Мирный изначально - сборная солянка со всей страны.
В основном это специалисты и их семьи.
Геологи, строители, авиаторы, водители, снабженцы, врачи, учителя.

Рабочие карьера "Мир".

Алмазы были на обогатительной фабрике.
А не рассыпаны по улицам.
И никто их, по сути, никогда в руках не держал.
Да и видели-то - только на фото.

...Как-то в Мирный приехали две молодые женщины с выставкой икебаны.
А нас с моим другом Славой обязали их развлекать.
Местные поэты, поэзия и икебана - где-то рядом.

Впрочем, обязывать нас было особо не нужно.
Не знаю, как Славе, а мне одна из женщин очень понравилась.
Понравилась и ее икебана.
Длинные листья какого-то растения свисали из нее, как волосы женщины.

Должен сказать, что пишущая интеллигенция Мирного была очень гостеприимной интеллигенцией.
Незабвенный литературный салон у Аллы Бохан - прежде всего.
Кто там только ни перебывали за все годы.

Женщин из Ижевска мы туда и повели.
Ларису и Катю.
Они предварительно уже разместились в центральной гостинице, теперь можно и стихи послушать.

Алла Николаевна Бохан была нам очень рада.
Тут же накрылся стол, водовка, винцо, сигареты, гитара.
Всё, как всегда.

Я неотрывно смотрел на Ларису.
Знаете, такая настоящая рыжая бестия с алым маникюром.
Яркий рыжий цвет ее длинных волос был ее родным цветом.

Ее подруга Катя мне не понравилась внешне.
Невзрачная, неухоженная, серенькая.

Впрочем, Лариса тоже была несколько небрежна в своем женском уборе.
Но она была очень яркой.
Яркой и интересной в общении.
Улыбчивой, внимательной, проникновенной, бесшабашной.

Обе женщины были замужем.
Насчет детей я точно не помню.
Но что замужем - запомнил хорошо.
Но ведь их мужья были в Ижевске.
А это ой как далеко от Мирного.

Когда мы еще шли с ними от гостиницы в салон, я тихо сказал Славе: "Моя - рыженькая".
Слава что-то промямлил вроде: "Мне все равно".

Ну, покушали, попили, покурили, пообщались, пора петь песни.
Или читать стихи.

Почему-то мне захотелось показать им Галича.
Взял гитару и начал:

Когда я вернусь, ты не смейся, когда я вернусь,
когда пробегу, не касаясь земли, по февральскому снегу,
по еле заметному следу к теплу и ночлегу
и вздрогнув от счастья, на птичий твой зов оглянусь...
Когда я вернусь...

Они слышали это впервые.
Тут уж Лариса стала смотреть на меня неотрывно.

Что-то мы там еще читали (уже свое, а не Галича), пора было и о ночлеге подумать.
У Аллы Николаевны была четырехкомнатная квартира, но оставаться там с дамами было как-то не принято.

Да, но ведь Слава жил один.
Один в однокомнатной квартире со всеми удобствами.
Туда мы и отправились.
Тем более, что это было в шаге от центральной гостиницы.

Наутро мне нужно было быть на работе.
Охрана объектов.
Дома меня ждала жена.
Но до жены ли мне было рядом с Лорой, как я начал ее называть.

Правда, возникло одно не то чтобы препятствие, но...
Вместе с нами к Славе пошла одна пишущая старушка, своя в доску.
Ей хотелось догнаться. Водовка у нас с собой была, или это именно она ее где-то еще надыбала - не суть.
Присутствие поэтессы-бабушки обещало лишь общение за столом.
При всем нашем бесстыдстве - при ней мы бы не могли общаться с девушками так, как нам хотелось.

Но бабушка всё понимала правильно.
Догнавшись, как ей нужно, она откланялась.

Слава уединился в комнате с Катей.
А нам с Лорой оставалась кухня.
Ванная мне в голову не пришла.
Мы с Лорой кувыркались на кухне.
Я был на подъеме и брал ее так, как редко кого.

После всего Лариса изнеможенно опустилась на стул.
Я присел на корточки подле нее и нежно стянул с нее летний носочек.
Обнажился алый педикюр.
Я прильнул губами к ее пальчикам, ноготкам, подъему стопы.
Лариса простонала: "Игорь, ты потрясающий мужчина. Ты сгораешь в этой жизни. Давай сгорим вместе!"

Я вспомнил о жене и ничего не сказал.

Было утро, девушкам пора было в гостиницу.
Мы с Ларисой пошли в комнату Славы и Кати.
Те мирно сидели и беседовали.
Не знаю точно, не хочу обидеть Славу, но мне показалось, что они так и пробеседовали всю ночь.
Мы с Ларисой внаглую легли на диван и укрылись пледом.
Я был сыт и ничего более не желал.

Мне захотелось спать.
Но девушкам действительно пора было идти.
Лариса, понукаемая подругой, встала и поцеловала меня в губы.

Они с Катей пошли в гостиницу.
А мне нужно было ехать на работу.
Я не мог подняться с дивана.
Мне хотелось наплевать на работу (суточная смена) и отоспаться.
Но какая-то сила подняла меня.
Я вышел на улицу.
И увидел жену.
Она шла к Славе.
И молча взирала на меня огненным взором.
Я залепетал, что вырубился у Славы по пьянке.
И сейчас вот, как видишь, еду на смену.
Она несколько погасила взор.

...Во второй и последний раз я увидел Ларису в аэропорту.
Они с Катей уже улетали.
Наш охранный объект тоже находился в порту.
Не помню, откуда я узнал приблизительное время их вылета.
Скорее всего от Славы.
Я был пьян.
Подарил Ларисе какую-то свою поэтическую публикацию.
Мы скромно простились.

Мне показалось, что Лариса стала несколько иной.
Словно бы и не было у нас ничего.
Я жалел, что она улетает.
Улетает навсегда.

...Возвращаясь на объект - к коллегам и спирту, - я понял, что у меня больше никогда не будет нормальной семьи.


ДВЕ ЖИЗНИ

Начну с трюизма: жизнь дается человеку один раз.
Все эти "реинкарнации" - очень лукавая и опасная ересь. (Усыпляющая совесть человека, лишающая его страха Божия.)
"Другой жизни не будет", - как правдиво написала одна милая девушка на титуле своей страницы в Контакте.

Или, вернее, она будет, но совсем иной: райской, духовно-небесной во Христе для спасенных вечно.
Ну а в аду какая жизнь.

Но оставим загробие, как и воскресение из мертвых. Тайна сия велика есть.
Поговорим о жизни земной.

Дело в том, что каждый человек проживает одновременно как бы две жизни.
Одну явную, а другую тайную.

Явная жизнь человека - у всех на глазах.
О его тайной жизни - знает только Бог и он сам.

В своей явной жизни человек учится, работает, женится или выходит замуж, рожает детей, воспитывает внуков.
Ну, выпивает иногда с друзьями, танцует, общается, смеется или грустит.
Всё это происходит явно, а не тайно.
А вот тайно в это же время происходит то, о чем человек ПО ПРАВДЕ думает, чего хочет в сердце (а не на устах), о чем мечтает, во что верит, кого любит.

Я не хочу сказать, что человек непременно лицемерит с другими людьми.
Но далеко не всегда мы говорим то, о чем на самом деле думаем и что переживаем внутри.
И далеко не всегда мы делаем то, о чем говорим.

Человек ни столько лицемерит (ну, с близкими, например), сколько ТАИТ от них свое главное.
Или не главное.
Второстепенное.
Но таит.
Утаивает, не говорит всей правды.

Иногда человек остается наедине с собою.
Это тоже его тайная жизнь.
Скрытая от других.

Вот только что человек, например, ужинал с родными.
Кухня, стол, привычная вечерняя трапеза.
А потом удалился в свою комнату и заперся там.
Ну, предположим, мы знаем - зачем.
Человек в своей комнате пишет диссертацию.
Или играет на компьютере.
Или читает "Бесконечный тупик" Дмитрия Галковского.
Или слушает песни Юрия Визбора.
Или танцует под музыку певицы Артик.
Всё это тоже явно для нас.

Но истинных мыслей и переживаний человека при этом мы не знаем.
Он с нами ими не делится.
А если и делится, то процентов на 30, не больше.
Остальные 70 - тайна для нас.

Ну, и так далее.

Очень часто человек боится быть неверно понятым.
Очень часто человек таит свое главное ото всех.

Необязательно это порочное что-то.
Необязательно.
Но бывает и так.

А бывает и наоборот: человек праведен наедине.
Вот с другими он грешит, а наедине с собой - нет.
Всяко бывает в жизни.
В двух жизнях человека: явной и тайной.

Явная жизнь человека - это, так сказать, его лицо.
А вот тайная - сердце.

А Бог смотрит в сердце, а не на лицо.
Бог смотрит в нашу тайную жизнь.
И воздаяние от Бога (награда или наказание) нам будет за это, а не за то, что у нас на лицевой стороне жизни, всем понятно, привычно,
знакомо, задекларированно.

Иногда наше тайное становится явным для других.
Мы находим в себе мужество поделиться им с людьми.
И ждем от других того же.
Но люди, узнав наше тайное, не спешат делиться с нами тайным своим.
Мы оказываемся в положении изгоев.
Поэтому лучше делиться своим тайным только со священником на исповеди.
Он не осудит нас за это.
Не причинит вреда нашей душе.
Напротив: уврачует ее во Христе.

ХРИСТОС ЕСТЬ ЖИЗНЬ.
А в нас две жизни.
Что же: в нас два Христа?
Один Явный, а другой Тайный?
Христос в нас Один.
Не два их, а Один.
Но Он тоже бывает Явным и Тайным.

Подходя на церковной Литургии к священной Чаше, мы причащаемся Святых Христовых ТАЙН.
А где же Явный Христос в нас?
Явный Христос в нас - это именно Тело Его и Кровь, принимаемые нами в Таинстве Евхаристии (Причастия).
Приняли Явного Христа со страхом Божьим, с верою и благоговением - и внутри нас совершается ТАИНСТВО.

ВСЁ ЯВНОЕ СТАНОВИТСЯ ТАЙНЫМ в человеке.

И ВСЁ ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ.
Но последнее в полной мере исполнится тогда, когда Господь придет на Небеси судить этот мир, дабы воздать каждому по делам его.
Особенно по тайным его делам.
Но и по явным тоже.
По явным - тоже.

Черные хирурги не особенно таятся, например.
Явно вторгаясь своим проклятым ножом в божественную тайну зарождения младенца, его развития в утробе женщины.

Не особенно таятся и держатели порнобиза.
Их настоящие имена и биографии мы знаем мало (то есть-таки они таятся от нас), но дела их - видим, они явные.
Явленные на весь мир.

Ну а мы - тайно или явно - переживаем всё это в себе.
Тайно, правда, чаще.
Но иногда и явно.
Культивируем, втихаря стараясь быть похожими на тех, кто так нас сегодня усладил.
Тайное и явное как бы мерцает в нас.
Мгновенно взаимодополняя друг друга, переливаясь всеми цветами радуги.
И подчас мы уже не разбираем сами: где наше лицо, а где сердце.
Но это прекрасно разбирает Христос, Спаситель и Судия мира.


ЦЕРКОВЬ И ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ

Когда-то я уже написал статью с таким названием.
И понес ее в православную газету Бурятии.
Там тогда главенствовал протоиерей Олег Матвеев.
Статью он не напечатал.
Она у меня затерялась.
Бог дал - Бог и взял.
Слава Богу за всё.

Да и много что у меня затерялось за эти годы.
Многое сжигал сам.
Многое выбрасывал на улицу или раздаривал.

В православной газете иногда печатали мои стихи.
Поэму даже однажды.
Правда, уже другой священник, отец Николай Корниенко.

Но сейчас нет православной газеты в Бурятии.
Ее закрыли.
Вроде как нет средств на содержание.
Да и работать там было некому.
Всё держалось на батюшке Николае.
Дай ему Христос здоровья, веры, спасения вечного.

Эта моя статья получится совсем иною, наверное, чем прежняя.
Так что всё к лучшему.

В конце 90-х годов мне довелось пожить в Абакане.
Это очень хорошее место на земле.
Спокойное, милостивое, доброе.

Там я волком в овечьей шкуре недолго был на послушании сторожа при Никольском храме.
Нет, овец я не похищал, но выпивал тогда.
Выпивал нередко.

Абакано-Кызылскую епархию окормлял в те годы удивительный архиерей.
Владыка Викентий.
Девственный монах и подвижник благочестия.
Редкий аскет и постник.

Однажды я сподобился побывать в его скромном архиерейском домике близ Никольского храма.
Там у епископа Викентия был в углу один матрас.
Ни стульев, ни столов, ни кровати.
Ни подушек, ни наволочек, ни простыней.

Тогда как архиерею по его чину и сану положен дворец во Христе.
Именно ПОЛОЖЕН.

А мы, интеллигенты, всё клевещем, что "попЫ жируют", "блудят" и так далее.

Интеллигенция вообще никогда не любила Церкви. Не знала и не понимала Ее. Всё норовила побольнее ужалить.
А кому Церковь не Мать, тому Бог не Отец.
Кто же в таком случае "отец" интеллигенции?
Евангелие Правды - смотри.

Были честные подвижки у иных.
Гоголь, Достоевский, РОзанов, Леонтьев, Рачинский.
Один из них даже принял тайный монашеский постриг с именем Климент.

Но уже возгордившийся Толстой с Церковью воевал.
Что говорить о дураках помельче.

В ХХ веке только Солженицын отнесся к Церкви с уважением.
Всем остальным Она тоже была не нужна.
Покреститься как максимум - и забыть о Церкви навсегда.
А то и опосля охаивать Ее наравне с нехристями.

Правда, иные поэты, например, Литинститута ушли в священники.
Иные несли церковные послушания.
Человек 5-6 на моей памяти точно.
Это дело доброе.

Церковь, в отличие от Литинститута, дает настоящее образование.
Исподволь - дает.
Да плюс участие в Святых Таинствах.
Исповедь, Причастие, Елеопомазание и другие.

Вообще же, у Интеллигенции искони модна и популярна риторика о Христе вне Церкви.
Вот-де, Бог в душе.
Причем здесь вообще Церковь.

Это очередная ложь Интеллигенции.
Христа нет вне Церкви.
Само ЗДАНИЕ храма - мистическое Тело Христово.

ХРИСТОС - в ТАИНСТВАХ.
А Таинства - только в Церкви.

Да, Бог близок к человеку кающемуся.
Даже, не поверите, к интеллигенту.
В душе у нас СОВЕСТЬ, а не Бог.
Со-весть.
И она иных интеллигентов подчас обличает.
Сиречь подталкивает их к Церкви.
Иди, милый, на исповедь, очищайся, ПОЗНАВАЙ ХРИСТА.

Но где же, где же.
"Господь знает мои грехи и без исповеди".
"А священник кто такой?
Зачем он нужен вообще, этот священник?
Разве я не могу поговорить с Богом без посредника и напрямую?"

Поговорить-то можешь, конечно.
Молитвой домашней, например.

Но от этого твои грехи сами собою не истают, не испразднятся.
Останутся на тебе.
Христос Бог отпустит тебе их ТОЛЬКО на исповеди в Церкви.
А священник, принимающий твою исповедь, будет свидетельствовать о тебе на Страшном Суде Христовом.
Свидетельствовать во благо, а не в муку вечную.

Напрямую с Богом говорили только ВЕЛИЧАЙШИЕ СВЯТЫЕ.
Да и то нечасто. Скажем, однажды в жизни.
О нас ли это, интеллигенция?..

Но и Величайшие Святые - прежде чем говорить с Богом напрямую - познавали Его в Таинствах Церкви.
Потому что никакого иного способа и вида Богопознания НЕТ И НЕ БУДЕТ ДО СКОНЧАНИЯ ВЕКА.
Аминь.


ПОСТСКРИПТУМ

У многих интеллигентов очень розовое представление о Христе и Христианстве.
А Бог не только Любящий Отец.
Он еще и Нелицеприятный Судия.

Давший нам ВСЁ И БОЛЬШЕ ЧЕМ ВСЁ - для спасения вечного. Давший именно ЦЕРКОВЬЮ СВОЕЮ как полнотой истины здесь.
Ну а если мы сами не хотим спасаться?

Господь к Себе никого насильно не тянет.
Храмы открыты.
И с надеждой и смиренно ждут тебя.
Напоминая нам о Боге колокольным звоном.


ЕЩЕ ОДИН ПОСТСКРИПТУМ

...Скажут: а Моисей на Синае?
А великие ветхозаветные пророки?
Разве они ни говорили с Богом?

Ну, во-первых, мы далеко не Моисей.
А во-вторых и в главных, ветхозаветные праведники прежде познавали Христа.
ИБО К ОТЦУ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ СЫНА ПРИХОДЯТ.
Познавали Христа самой жизнью своею.
Познавали кровно и лично.
Например, Авраам, коего Бог испытывал страшно.
Сына своего возлюбленного Исаака принеси Мне в жертву.
По сути, это уже Мистерия Христианства тогда.
С той великою разницей, что Исаак просто прогулялся с отцом Авраамом в пустыню.
До жертвоприношения дело не дошло.

Не то Сын Божий.
Биенный, Оплеванный, Распятый, Умерший.
И Воскресший в третий день по Писаниям.

И еще.
ДО ХРИСТА И ЦЕРКВИ ЕГО НА ЗЕМЛЕ - все люди по смерти шли в ад.
Для праведников он был несравненно более легким, конечно, чем, например, для содомлян, но в ад.
И Авраам, и Моисей, и пророки.
Только Христос вывел человека из ада.
Разрушил его силу.
И все ветхозаветные праведники сейчас и вечно - в Царствии Небесном.
Но дотоле они томились во тьме и ждали Мессию Христа.

Бог Истинный - не мы с вами.
"Объяснять" и "исследовать" великие тайны Божьи - неполезно для человеческой души.
Иногда нужно просто наложить руку на свои уста, смириться и благоговейно замолчать.
Что мне только и осталось сделать сейчас.


МАТЕРИ-ЦЕРКВИ

Тебя клянут, на Тебя клевещут, потешаются над Тобой, ненавидят, не хотят знать, а Ты - горячо молишься за всех, переживаешь, прощаешь, не таишь обид,
утешаешь, целишь, воскрешаешь из мертвых.

Вытаскиваешь из ада.

Но никто не ведает о том.
Что Ты чью-то погибшую душу вымолила у Бога.
Душу умершей матери, например.
Или отца, сына, дочери чьих-то.
Все они для Тебя - дети.

Ты - Праведница за земле, Невестушка Христова.
Ты - постоянно на Голгофе и на Кресте.

Но будет и у Тебя Воскресение.
Торжество Великое - будет.

Ну а пока Ты воинствуешь, борешься с сатаной, бесами и адом за Своих неблагодарных детей.


ТЁТЯ ЮЛЯ - КАКОЙ ПОМНЮ И ЛЮБЛЮ

Тётя Юля была мне не родной тётей. Сводной.
Но я любил ее больше родных.
Как и она меня.

Со своими родными племянниками она была очень сдержанна.
Со мною - открыта для общения.

Тётя Юля была медицинским работником.
Несмотря на свое слабое зрение и диабет, лучшим в своей клинике.

Как-то там проводился конкурс - на звание лучшей медсестры.
Заданий было очень много и разных.

Одно из них - сделать перевязку головы быстрее и качественнее других.
Тётя Юля тренировалась дома на мне.
Это было весело и неутомительно.

После конкурса тётя Юля встретила меня в дверях квартиры - с лентой победительницы через плечо.
Мы оба были счастливы.

Она обожала песни Высоцкого.
Именно обожала - другого слова я не подберу.
По сути, единственная в семье кроме меня.

Мама моя, например, относилась к Высоцкому хорошо.
Но могла слушать, могла и не слушать.
Не слыша его, скажем, год-другой, она бы не страдала от этого.
Но когда слышала - ей очень нравилось.

Бабушки никак не высказывались по этому поводу.
Но иногда я чувствовал по ним, что они живут совсем иным.

Именно от Юли я впервые услышал "Нейтральную полосу", где цветы необычайной красоты.
Она доносила до меня текст всем сердцем.
Это было незабываемо.

С годами зрение Юли всё ухудшалось.
И в конце концов потребовалась глазная операция в Москве.
После нее Юля совершенно ослепла.

Но продолжала вести себя так, словно ничего особенного не произошло.
Мыла дома пол и посуду, не ошибаясь в движениях.
Не ворчала и не раздражалась, не плакала.

Однажды у нас зашел разговор о бомбоубежище.
В соседнем дворе был на него намек.
Я выражал беспокойство о том, как Юле туда поскорее добежать, если нас начнут бомбить с воздуха.
И вдруг она сказала: "Ой, Игорь, ты знаешь, я не побегу".

Меня обожгло болью.
Я понял, как она молча страдает.

Иногда я получал для Юли книги в библиотеке для слепых.
Магнитофонные бобины с голосом диктора.
Она их слушала, но не обсуждала услышанное.

Только Высоцкий ее и грел. Особенно в моем исполнении.
И всё так же весело смеялась, если песня была шуточной.

Потом Юля вышла замуж.
За слепого человека, почти ровесника.
И переехала жить к нему.

В моей еловой подростковой голове это не укладывалось, если честно.
Однажды я был у них в гостях.
Там было очень хорошо по атмосфере, заботливо, чисто, любяще.

Со своим супругом они ушли в иной мир почти одновременно.


ПОСЛЕДНЕЕ ПО ВРЕМЕНИ НАПИСАНИЯ

Однажды мы с моей первой женой Наташей путешествовали всё лето.
Мой тогдашний близкий друг по Мирному Андрей Наумов служил в это время в Армии.
Он пошел туда много позже своего призыва по возрасту.
Ему было уже лет 25.

И мы с Наташей решили его навестить.
Дальность поездок нас не пугала.
Андрей служил в Комсомольске-на-Амуре.
В стройбате.

И мы из Одессы - с паузами в Москве и в Иркутске - поехали в Комсомольск-на-Амуре.
ДорОгой мне запомнились Биробиджан, Волочаевка, Хабаровск.
До этого я не был на Востоке дальше Читы.

В Хабаровске нужно было делать пересадку.
Комсомольск отделен от магистрали.

Хабаровский вокзал мне очень понравился.
И утро было таким чудесным.
То ли конец августа, то ли начало сентября.

Прибыв в Комсомольск, мы довольно быстро нашли часть с Андреем.
Комендатура, кажется, нам помогла.

Солдаты КПП в части пленились моей женой.
И что-то там такое кричали ей в мегафон.

Андрей служил на отдельном строительном объекте, а не в казарме с ротой.
Механизированно месил бетон для подъезжающих грузовых машин.
А те везли его дальше.

Увидев нас во дворе объекта, Андрей не поверил глазам.
Мы горячо обнялись.
И пошли в его кондейку, где был пульт управления бетономешалкой.
Он кликнул своих молодых солдат, дал им ЦУ, и мы стали общаться.

У меня с собой был привезенный из Москвы сборник стихов Александра Ерёменко.
"Добавление к сопромату".

И начал взахлеб читать оттуда Андрею.
Он слушал вежливо, почти без эмоций.
Андрей не покупался на однодневки, как я тогда.
Думаю, Наташе эти стихи тоже были до лампочки.

А мне кое-что оттуда нравилось.
Я читал и читал вслух.

Я не помню подробностей нашего пребывания в части и вообще - в Комсомольске.
Как-то всё слилось через время, как армейский бетон в кузов самосвала.

Но я помню, что мне было хорошо на душе из-за того, что мы навестили Андрея.
Служить ему оставалось полгода или меньше.

Дорога, Иркутск, самолет до Мирного.

Андрей, как и я, родился в Иркутске.
И как и меня, родители маленьким увезли его в Мирный.
Там он живет и сейчас.

Моя первая жена сравнительно недавно переехала жить в Петербург.
А дотоле - тоже жила в Мирном.

Я не так мобилен, как раньше.
И не в деньгах дело.
В них иногда тоже, но не это главное.
Деньги на поездку можно достать.
Подтянуть ремень, накопить и съездить.

Дело в том, что мы все разлюбили друг друга.
Разлюбили друг друга мы.


БЫЛО, НЕ БЫЛО, МОГЛО БЫ БЫТЬ

Я часто думаю о том, что люди, ставшие близкими, могли промыслительно встречаться друг с другом и прежде.
Не будучи еще знакомыми.
Ничего не зная друг о друге.

В детстве или юности, например.
Да когда и где угодно - до своего знакомства.

"Я тебя где-то видела".

И действительно: не вспомнить где.

В основном это касается, конечно, мимолетных встреч (реальных или мнимых) с женщинами.
Но не только.

Иногда мне чудится, что я видел в раннем детстве, например, Солженицына.
Ну, ходил же он по улицам Москвы.
В 1972, 73...

И слышал его слово: "Я постараюсь быть достойным надежд читающей России".

Нет, не мне лично сказанное.
Кому-нибудь из его близких.

Стало быть, не один он тогда шел?..

Ну, ладно.

Ну вот я, например, точно установил, что летом 1980 года Оля П. была в Москве.
Всё лето была в Москве.

Я тоже был в Москве тогда.
Но не всё лето, а суммарно и общо - 6 суток.

Но нет, мы не встречались.
Я сидел в аэропорту Домодедово.
Что бы ей там делать?
Встречать-провожать кого-нибудь?
Вряд ли.
Скорее нет, чем да!

Ну и потом: ей было тогда 20 лет, а мне - 12.
Но это, кстати, неважно.
Вот это, кстати, совершенно неважно!

Важно то, встречались мы действительно или нет.

Но я совершенно точно знаю, что в 1980 году летом - мы были с нею всего в нескольких километрах друг от друга.
Ведь это чудо, если вдуматься.
Настоящее чудо Божьего Промысла.

Потому что обычно мы бывали с нею очень и очень далеки.
А тут вдруг - совсем рядом.

Вот ездила она на Дальний Восток из Москвы на поезде.
Нет, отставить это.

Отдыхала она на Черном море часто.
Мы там тоже часто отдыхали.
Нужно не полениться уточнить даты и места пребывания.
Где-то, как-то, на миг - могли и встречаться.

С моей нынешней супругой мы могли многократно встречаться, например.
Она почти безвыездно жила в Улан-Удэ.
И глядя на ее юношеские фото, мне кажется, что я видел ее прежде.

И кого угодно взять.
Кого угодно из тех, кто стал тебе дорог.

Скажут: мир тесен. Ну пускай и встречались.
Как случайные прохожие.
Ну и что из того?
Кому от этого стало лучше или теплее?
Ни уму, ни сердцу.

Не знаю, что из того.
Но у меня голова кружится от сознания возможности подобных встреч.


НАДЕНЬКА

Августом и осенью 1994 года я, досыта наевшись Москвой, гостил в Вологодской области.
В селе Спасское под Устюжной.

Там жил тогда поэт Алексей Васильев.
Вот его сын Федор, поэт тоже, нас туда и привез.

Троих девчонок и меня.
А сам подтянулся из Пестово чуть позже.
(Пестово - железнодорожная станция вдали. От нее можно ехать в Устюжну только на авто.)
Еще с одним человеком, тоже поэтом.
С поэтом Виталием Пухановым.

Такое нашествие поэтов на тихое мирное село.

Алексей Алексеевич был нам очень рад.
У него в Спасском намечался новый брак.
С молодой совсем женщиной, домашней певицей и гитаристкой.

Она очень хорошо пела под гитару.
В том числе и песни на стихи Алексея Васильева, мелодии к каким придумывала сама.

Две девчонки из приехавших, Виталий Пуханов и сам Федор пробыли в Спасском недолго.
Им было, куда возвратиться в Москве.
Мне - нет.
Я там задержался.

Третья девушка осталась тоже, но в отдельной спасской квартире с любимым, правда, уже не поэтом, а прозаиком.
Там было несколько двухэтажных квартирных домов.
Два или три - что-то так.

К чести Федора должен сказать, что он, имея в Спасском пол-дома, предложил мне жить там сколько угодно.
Но мне одному не сиделось на жилплощади Федора.
Меня тянуло к людям.
И как-то я прижился в квартире будущей супруги Алексея Алексеевича.
Они меня не гнали.

А кроме них там жили еще двое детей: дочери Ирины (ее звали так) от прошлого брака.

...А вот в соседнем подъезде жила Наденька.
Мать троих сыновей, жена Володи-тракториста.
Она была завклубом.

Правда, я не помню, чтобы в тамошнем клубе когда-либо проводились мероприятия.
Но под вечер он отпирался, и там допоздна сидела молодежь.
Без мероприятий сидела, просто так сидела.
Общаясь и думая о своем.

Наденька была очень частым и очень желанным гостем у Ирины и Алексея Алексеевича.
Все любили ее.
Бывают такие женщины.
Иногда, слава Богу, еще бывают.

Да и сама она всех любила во Христе.
Ну, может, кроме Володи-тракториста.
Он сильно ее обижал.

Не будучи тучной, Наденька имела огромную грудь.
Именно огромную, а не просто большую.
На нее в селе многие облизывались.
Но она была верной супругу.

Он этого не понимал.
Ругал ее шлюхой нередко.

Наденька оттаивала душой в гостях у Ирины.
И даже не столько у Ирины, сколько у Алексея Алексеевича.
Ирина просто соседка, приятельница.
А вот Алексей Алексеевич - необыкновенный человек для Спасского села.

К его чести я должен заметить, что он смотрел на Наденьку без вожделения.
Любил ее именно как человека тоже.

В общем, как и я поначалу.
Но только поначалу.
Дня 2-3, так поначалу.
Видя Наденьку часто, я стал испытывать страсть.
Как и она ко мне.

И однажды мы с нею, уединившись в соседней комнате, были близки до утра.
Ее супруг в это время пьянствовал где-то и Наденьку не искал.

Мы с Наденькой стали любовниками.
Не очень таящимися, вскоре наша связь стала известна практически всем.
Кроме Володи-тракториста.

"Ну, отвязалась баба!" - говорили ей вслед селянки.

Они ошибались в главном.
Наденька никогда не была бабой.

Будучи по рождению и воспитанию крестьянкой, БАБОЙ при этом она не была никогда.
Я видел ее фотографии разных лет.
Это именно девушка, женщина.
Женщина на фоне баб.

...Как-то на 1-е сентября, что ли, меня попросили выступить с гитарой на школьном утреннике.
Я выступил.
Зная, что в публике будет Наденька.
И не узнал ее сначала.
Вообще-то, она почти не красилась, а тут была накрашена так, что я чуть гитару из рук ни выронил.
Такого макияжа я никогда не видел прежде.
И прическа ее была фиксирована каким-то лаком.
Ей очень шло, если честно.
Спевая там что-то, я понял, что она такая - для меня.
Решила поддержать меня в том числе внешним видом, максимально отличным от вида других.

Я не буду восстанавливать всех подробностей и нюансов нашей связи.
Их было много.

Бывали мы и в Устюжне, и у ее мамы и брата в соседней деревеньке, и за грибами с бабами ходили тоже.

Я не мог оторваться от Наденьки.
Как и она от меня.

Однако - пора было и уезжать.
А куда и зачем - я точно не знал и сам.
Мы могли бы пожениться, например.
Но этого - Наденька уже не хотела.


ГЛАВНЫЙ ВОПРОС, ГЛАВНЫЙ ОТВЕТ И ГЛАВНАЯ ПРОСЬБА

Почему мы были такими пьяницами и блудниками?
Лентяями, лжецами нередко, лицемерами?

Только по одной причине: мы были БЕЗЦЕРКОВНЫ.
Были без Христа.

А самостоятельно никакой человек не в состоянии бороться со своими страстями.
Бесы делают с ним всё, что хотят.

...Не скажу, что я стал намного лучше с тех пор.
Чуть только отойдешь от храма - скатываешься на прежнее.

Но я точно знаю теперь, где мне всегда помогут истинно.
Помогут благодатно.
Помогут бескорыстно.
Помогут любяще.

Сколько бы я ни падал.

Господи, не попускай мне отходить от Церкви Твоей Святой.
И прости, прости меня, грешного.
 

ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ К БОГУ (МОЯ ВТОРАЯ ЖЕНА)

До сих пор не понимаю, как меня угораздило тогда жениться на 16-летней.
Ведь это другая планета.
А то и другая вселенная.

Но нужно знать все предлагаемые обстоятельства.
А они были несколько фантастичными.

Вот представьте себе глухую даже не деревню, а хутор в два дома.
В 300 километрах от города.
В 40 километрах от районного центра.
В 13 километрах от ближайшего села.

Река Лена течет под окнами.
Она там в своих истоках еще не очень широка.
Лодка с вёслами.
Чтобы переправляться на тот берег, где проходит автомобильная трасса.
Ну, в магазин-то нужно иногда выбираться.
А он, милый, в ближайшем селе.

Брошенная деревня вдоль трассы.
С несколькими крестьянами и батраками.

А на этом берегу поодаль - изба лесника.
Да отец его - ветхий глухонемой дедуля - где-то поблизости в зимовье.

Романтика, дамы и господа.

Нет, не "среда заела" меня тогда - по Достоевскому.
ЖАЛОСТЬ к невинной влюбленной девушке.

Я искренне переживал за нее.
Не мог обмануть ее ожиданий, чаяний, надежд.
Думал: вот уеду без возврата, а она угаснет душою, будет страдать.

ТАМ ей достойной партии точно было не найти.
Нужно было вывезти ее оттуда.
Вывезти к городу и храму.

Конечно, со временем Господь управил бы и без меня.
Мне надо было тогда уехать именно без возврата.
Тем более, что физически я ее не трогал.

Но я вернулся.
Вернулся к ней и за ней.

Моя вторая жена никогда не была деревенской девушкой.
Ни внешне, ни внутренне.

Родилась она в Нижнем Новгороде.
Росла в Мирном.

А потом ее неугомонный графоманствующий отчим со своим другом-художником решили уединиться в сибирской глуши.
И уединились.
С женами и детьми.
Создали творческую общину под названием "Скит".
Эмблемой которой был - козёл.
Вроде как по названию брошенной деревни: Козлово.
Но смысл там был гораздо глубже.
Это был именно ЛЖЕСКИТ, антискит.
Крайне еретичный, псевдогостеприимный, тщеславный, гордынный, завидующий.
Обиженный на весь мир за непризнание дарований его отцов-основателей.
И ищущий это признание не мытьем, так катаньем.
Хотя бы за то, что мы теперь, как Лыковы, живем в лесу и молимся колесу.

И при этом - пишем стихи и картины.
Так сказать, в единении с природой.

По счастью, моя вторая жена никогда не писала ни стихов, ни картин.
И не прилежала сердцем ни к одной ереси.
Она была Божьим человеком там.
В нее тоже невозможно было не влюбиться.

Нет, я не сделал ее счастливой в браке.
Моя литература была ей до лампочки, например.
Как и мне - ее настоящая внутренняя жизнь.
У нас не было детей.
Но зато она угнездилась к истинной вере, ко Христу и Церкви Его Святой.

И в свои нынешние годы она - очень счастлива.
У нее второй брак, чудесная доченька.
А главное - никакого "Скита" вокруг и внутри.


О МОЕЙ ПЕРВОЙ ЖЕНЕ

Моя первая жена была интересной девушкой.

Я давно не видел ее.
Видел мельком лет 17 тому назад.

Не могу судить о ней сегодняшней.
Хотя и слышал от иных общих знакомых, что "Наташа стала черствой".

Судя по переписке с нею в Контакте (опять же мельком), это не столько черствость, сколько поглощенность собой.
Не другими, а собой.

Дети выросли, внучка растет, третий муж надежен, как "Краз".
Отчего бы и ни заняться собой.

Как знать, может быть, займись моя жена собою раньше, мы бы и сейчас были вместе.
Но тогда она мало занималась собой.
Ее алкали и так.

О, алкали, поверьте.

Она редко алкала встречно.
Бывало, но редко.

Очень избирательна была всегда в этом.
Брезглива - в конце концов.

Правда, был у нее период между браками, когда она доказывала себе и миру, что она - лучшая во всём и всегда.
В том числе и в сексе.

"А ни пойти ли мне в разнос.
Любого возьму без напряжения, заставлю заикаться от страсти, если захочу сама.
А потом выкину на помойку".

Так оно, в общем, и было.
Многие обольщались напрасно.
Это была самость, а не самоотдача, например.

Моя супруга была прекрасна в молодости.
В том числе и в самоотдаче.
Ее не стремало, например, что мы нередко жили по друзьям.
Своего угла у нас не было.
А как только он появился (съемный, конечно, но как бы и свой), мы вскоре расстались.

Нам не нужно было уходить от друзей.
Им это было только в кайф.
Все они тоже алкали мою жену втайне.
Им достаточно было видеть ее рядом.
И мечтать о ней.

Нет, мои друзья никогда не были подлыми, не подумайте.
Напротив: они были смиренными, добрыми и терпеливыми людьми.
Знали, так сказать, свой шесток.
Но они были ЛЮДЬМИ, а не роботами.
И алкали Наташу очень.

Я видел это по ним не раз.
Да иные этого и не скрывали потом.

Мечта кое-кого из них - сбылась с годами.
Но их женщиной Наташа от этого не стала.

Она вообще больше никогда не станет чьей-либо женщиной В СУТИ.
Она давно сама своя.

И МОЯ - В ДОЧЕРИ.


ОПТИНА ПУСТЫНЬ

Я был там лишь однажды.
Летом 1994 года.
Был половником, а не паломником.

Оптинская трапезная носит название "Оптинский паломник".
Остроумные самокритичные прихожане переименовали ее в "Оптинский половник".
Это очень верно обо мне там.

Мы добирались туда из Москвы на перекладных.
Электричкой до Калуги.
Из Калуги до Козельска - по трассе.
Денег на автобус у нас, кажется, не хватило.
Хотя он ходит там регулярно.

Из Козельска до Оптиной - пешком.
Это версты 3-4.
И их действительно лучше пройти пешком.
Иначе не заметишь Божьей деревни ПрыскИ с ее белым храмом.
Храмом, который по обетованию святых простоит до Второго Пришествия Христа на Небеси.
Ведь Антихрист будет разрушать храмы, стирать их с лица земли.
А храм в ПрыскАх - не сотрет.

Я сподобился побывать там внутри.
Это необыкновенный храм по атмосфере.
И настоятель там тоже необыкновенный.
Огромный, добрый, улыбчивый батюшка, бескорыстно подвозящий всех желающих куда им надо на своей белой "Ниве".
А перед тем - кормящий всех до отвала в маленькой трапезной при храме.

За ПрыскАми, уже совсем близко к Оптиной, сосновый бор святого Пафнутия. И его целительный источник-купель.
Невдалеке течет Жиздра в солнечных бликах.

Но вот уже и врата Монастыря.
Белая монастырская ограда.
Памятные таблички о пребывании в Оптиной Гоголя и Достоевского когда-то.
Я затрепетал.

О Толстом не указано там.
Он был в Оптиной не паломником.
Не кающимся человеком был он там.
Ну а всех проезжих да прохожих отмечать мемориально - много чести.
Оптина совершенно права.

Я знал, что в Оптиной - нетленные мощи Святого Преподобного Амвросия.
Но я не знал тогда, что это - лишь ОДИН из 14-ти Великих Оптинских Старцев.
Иные из которых - простите меня! - позже заслонили, перекрыли в моей душе образ знаменитого Амвросия Оптинского.
Макарий Оптинский, например.
Моисей Оптинский - тоже.
Нектарий.
Варсонофий.
Иосиф Оптинский - келейник и послушник Амвросия всю жизнь.
Никон - Преподобный Мученик ХХ века.

Нужно видеть их фотографии.
Нужно прочесть их письма духовным чадам.
Жития их, конечно, тоже.

Всё это я узнал много позже.
Лет через 15 после посещения мною Оптиной тогда.

Свято-Введенскую Оптину пустынь основал в далеком (чуть ли ни в 15-м) веке кающийся разбойник по прозвищу ОПТИНА.
Это именно прозвище, а не имя.
Что уж этим прозвищем хотели сказать его сподвижники-бандиты: может, ОПТОМ они грабили всех и вся.
Не в розницу, а оптом.

Евангельский разбойник тоже покаялся на кресте.
И ПЕРВЫМ вошел в Рай.

САМЫМ ПЕРВЫМ из всех человек от Адама и Евы.

Это Христианство, а не мы с вами.

...Мои попутчики в Оптину из Москвы были бывшими хиппи.
"Плюс", "Ромашка" да "Ирка Киевская".

А точнее: я был их попутчиком.
Инициатива побывать в Оптиной исходила не от меня.
По-моему, от "Ромашки".
Огненно-рыжего Божьего москвича "Ромашки".

У него возникли серьезные проблемы с женой.
Рука его была загипсована.
Он повредил ее от удара о стену, раздражившись на жену сильно.
И приехал к старцу Илии - просить совета и помощи.
Ему хотелось сохранить семью.
Она, по его мнению, рушилась.

Я тоже не прочь был побеседовать со старцем Илием.
Задать ему пару "проклятых вопросов".
Но мне хватило ОЧЕЙ старца, мельком увиденных мною вблизи.
"У матросов нет вопросов" - пронеслось в моей голове.
И еще стукнуло в душу: ХВАТИТ ЛУКАВИТЬ.
Никаких "проклятых неразрешимых вопросов" нет.
Исполняй заповеди Христовы - и всё будет хорошо.

Мне стало легко.
Исполнять заповеди Христовы я не спешил, конечно, но - легко.
А потом в трапезной ко мне подошел незнакомый оптинский юноша и сказал: "Тебе нужно послушником в баню".
Я испугался.
"Каким послушником, в какую баню?!!"

Он не настаивал.
Я утратил душевный мир.
Но вскоре он вернулся ко мне.
Помолились, покушали - и вернулся.

Еще в Оптиной есть мазаная хибарка и колодец Святого Амвросия.
Мы напились из него воды.

И чуть поодаль - Оптинский СКИТ.
Маленький и деревяненнький скит-храм.
Там служатся ранние Литургии.
Начинаются они в 6 утра.

Поздние - в главном храме Монастыря.
По-моему, в 9 утра они начинаются.

Там на крыльце я увидел очень ярких и фривольно-одетых девушек.
Это были московские путаны.
Они приезжали в Оптину за духовным советом тоже.
Вообще, Оптина собирает в этом смысле всех и вся.
Наркоманов, например.
И иные из них слазят там с иглы навсегда.
А кто - и остается жить в Козельске или в окрестных деревнях.

Ночевали мы там в основном у Васи Бояринцева.
Он - москвич, бывший владелец музыкального магазина "Давай-давай!"
Сидел в один прекрасный день за прилавком, смотрел на диски, кассеты, плакаты рок-певцов и подумал: "А ни полный ли я дурак?"
Приехал в Оптину, приобрел себе дом в деревне Нордёнки и остался там жить.

Да, еще там был неподалеку разбит палаточный лагерь - хиппи по преимуществу.
Да и просто туристов с аналогичными вопросами о себе вдруг.

...До свидания, Оптина пустынь!
Не знаю, доведется ли мне еще раз увидеть тебя.
Скорее нет, чем да.

Но я благодарен тебе за всё.
Прости меня, грешного, Оптина.


ПРИЗНАНИЕ ВЫСОЦКОГО ОДНАЖДЫ

В одной из малоизвестных песен Высоцкого в финале есть такие строки:

Я Б ОТСЮДА В ТАПОЧКАХ В ТАЙГУ СБЕЖАЛ:
ГДЕ-НИБУДЬ ЗАРОЮСЬ И ЗАВОЮ.

Это - личная песня Высоцкого.
Личная, то есть написанная от своего имени, а не от имени того или иного персонажа.

Красноречивое признание.

Но, как это всегда бывает с личными песнями Высоцкого, никем не услышанное.

"Песня КОНЧЕННОГО ЧЕЛОВЕКА" Высоцкого - довольно известна.

Истома ящерицей ползает в костях.
И сердце с трезвой головой не на ножах.
И не захватывает дух на скоростях.
Не холодеет кровь на виражах.

И не прихватывает горло от любви...

И так далее.

Ее можно истолковать по-разному.
Хотя там и есть многозначительные выходы к себе.
Но есть и персонажность.

А вот признание выше - признание из самой глубины души.
 

МИСТИКА ОСЕНИ

Мы входим в осень.
Дом, любовь, творчество - всё сплетается в домашний Божий мир.
Мистика осени в том, что мы будем приятно удивлены.
Удивлены миром вообще.
Вот любовь истинная.
Вот любовь мирная.
Вот любовь светлая.
Аминь.


УСОЛЬЕ-СИБИРСКОЕ ДЕВЧОНОК КЛАССА

Ира Шайхлиева, Лариса Базарова...
А мне нравилась девушка классом старше.
Ее фамилия Сацкая.
Но мы не общались с нею.

Девчонки наши были не промах.
Они однажды напали на меня в раздевалке.
Я лежал на спине, а надо мною сверху наклонилась Ира Шайхлиева.
Только глаза сверкали.
И серьги покачивались мерно.
Я выдирался сначала.
Но потом перестал.
Ей было важно на меня посмотреть вблизь.

Когда меня забирали из интерната, девчонки бежали за машиной, махали руками, кричали о любви.
Я любил их тоже.
Любил.


БОБИНЫ ДЛЯ ЛИЛИ ШЕЛЕСТОВОЙ

В девятом, кажется, классе я записывал бобины для девушки, которая мне нравилась.
Штук 5 записал.
С песнями Высоцкого, Визбора, Розенбаума, кого-то еще.
Она их почти не слушала.
Слишком большой объем.
На девятой скорости.

Ее вкусы были иными.
Пугачева, Валерий Леонтьев, Виктор Цой.

Эти бобины расползались по ее подругам и знакомым.
И вот им они очень нравились.
Нравились так, что эти девушки хотели меня заполучить.
Но я был недоступен.

Бобины где-то сохнут и сейчас.
Их сохранили.
Послушать бы.
Лиля дома.
Бог на Небесах.
Я здесь.
Тоже дома.
Но мой дом это любовь.

Лиля - не знаю, помнит ли о бобинах.
Она не моя женщина.
А мои - помнят.
Но слушают ли?
Может быть.


АРМИЯ ДУШИ

Когда меня забирали в Армию, было очень тоскливо.
Мне не хотелось отрываться от дома Андрея Наумова, у коего я тогда жил.
Мы с ним писали вместе.
Пели друг другу под гитару.
Андрей умел заваривать удивительно вкусный и крепкий чай.

Еще мы жили в доме у Оли Егоровой.
Туда приходили девчонки.
И оставались ночевать.
Секса у нас не было тогда.
Было общение.
Были намеки на секс.
Нам было хорошо общаться.
Мы там были счастливы.
Света Чумакова, Лиля Мамедова, хозяйка Оля и ее младшая сестра Танюша.
Были мои одноклассники.
Саша Казарин с подругой, Олег Кислицкий.
Был мой сосед по квартире Рома Грищенко.
Он любил Олю.
Андрей Наумов тоже бывал там.
Оазис душевный.
Хорошо и спокойно.

26 октября рано утром мне нужно было быть в военкомате.
Пришел.
И понял, что сейчас нас увезут на два года.
ДВА ГОДА.
Тоскливо стало мне.
Самолет, рейс до Иркутска.
Потом до Читы.
Автобус до Антипихи.
Призывной пункт в казарме.
Тоска зеленая.
Потом учебка.
Полгода души я не чувствовал.
Одно тело.
Почувствовал только в Монголии, в войсках.
Но тоже не сразу.
Примерно через полгода службы там.
Нас назначили в котельную: топить печи углем.
Вот там я впервые в Армии вновь почувствовал душу.
Было хорошо.
Мирно и тепло от живого огня.
Мне необходимо было душу ощутить.
Я вновь начал писать потихоньку.
Мало, но думаю, в Армии большего и быть не могло.
Там некогда сосредоточиться.
Только ночами в наряде по роте.
Писал письма девчонкам и друзьям.
Не формально, как до этого, а именно с душою.
Вообще, второй год службы в Армии был хорошим.
Просто мы не понимали тогда, что это нам во спасение.
Ближе к дембелю я уже не чувствовал тела.
Одна душа.
И это было милостиво.
Это было Божье.


ХУДШИЕ ПЕСНИ ВЫСОЦКОГО

Таковых не много.
Вещей 30, не больше.

И это тоже удивительно.
При таком объеме написанного - всего 30 плохих песен?

Ну, в чём плохих.
В главном: в авторском отпадении от человечности вообще.
Это звероватость, а не человечность.
Звероватость с иронией над жертвой.

Я не буду перечислять их все.
Персонажность персонажностью, а правда - правдой.

Скажут: так наоборот хорошо, что Высоцкий показал нам блатарей и бандитов настоящих, а не игрушечных.
Конечно, бесчеловечных, звероватых, смеющихся над жертвами.

Нет.
Автор на стороне своих главных героев там.
Это светит из любой интонации.
И не просто на их стороне, а как бы и сам не прочь стать таким же.

КАК БЫ - но не прочь.

Юный Высоцкий до отказа наслушался "рОманов" уголовников Москвы тех лет.
И проникся до зела.
Поверил им всем сердцем.

Это отложилось в нём.
А потом прорвалось наружу стихами-песнями.
И рвалось ЦЕЛЫХ ЧЕТЫРЕ ГОДА.
1961, 1962, 1963, 1964.

Да, в этот период им писались и отличные песни.
В том числе (и даже прежде всего) на тему зоны.
Грустные, тонкие и человечные песни.
Или ироничные, но добро-ироничные.

Но у нас иной заголовок эссе.

Среди худших песен Высоцкого указанного периода мне хотелось бы выделить следующие:

"Позабыв про дела и тревоги..."

"Я в деле и со мною нож..."

"До нашей эры соблюдалось чувство меры..."

"Помню, я однажды и в "очко и в "стос" играл..."

"Вот раньше жизнь: и вверх и вниз идешь без конвоиров..." (Формулировка).

"Кучера из МУРа укатали Сивку..." (Нотабене. Ребенком меня восхищало РАННЕЕ авторское ИСПОЛНЕНИЕ этой песни. Я завороженно слушал - и не слышал текст.
А он там - плохой.)

"Правда ведь, обидно, если завязал..." (Кстати, "четвертаки" - да еще и "за давнишнее, за драку" - уголовникам не давали. Их давали политическим,
а не "социально-близким", от имени какого речь у автора.)

"Хоть бы облачко, хоть бы тучка..." (В этой песне "про 37-й год" присутствует не такая явная, но аналогичная подмена. Главный герой - никакой не политический,
конечно. Кого бы он там ни ругал и ни оплакивал.)

"Катерина, Катя, Катерина, всё в тебе, ну всё в тебе по мне..."

Ну, достаточно.

Пожалуй, самой худшей песней Высоцкого я назвал бы песню "Я был слесарь шестого разряда".
Там автору изменяет даже здравый смысл, а не только талант или чувство правды.
Ее герой - никакой не слесарь, конечно.
Ее герой - тяжелый откинувшийся блатарь. Фокс знаменитого фильма.

Есть и песни очень поверхностные.
Они в общем контексте творчества поэта - тоже худшие.

Например, "Пока вы здесь в ванночке с кафелем..."
Как и "Он был хирургом, даже нейро-..."
Да и "Не писать мне повестей, романов..." (Палата наркоманов).

Есть песни просто грубые и/или пошлые.

Например, "Она на двор, он со двора..."
"Я женщин не бил до 17-ти лет..."
"Красное, зеленое, желтое, лиловое..."
"Что ж ты, ****ь, зараза..."
"Легавым быть, - готов был умереть я..."

Есть песни нудные и невнятные.
Например, "Ох, инсайт, гол забил, получив точный пас..."

Или с сильным неоправданным перебором.
Например, "Отбросив прочь свой деревянный посох..." (Песня автомобилиста).
Как и "Еще бы ни бояться мне полетов..." (Правда, там есть 6 блистательных строк.)

Есть, наконец, песня "Возвращаюсь я с работы..."
Конечно, можно сказать, что это забавно обыгранный Лео Таксиль, например.
Но лучше бы Высоцкому его не обыгрывать.


ВЫСОЦКИЙ И ДЖИГУРДА

Году в 1983-84 я приобрел с рук кассету Никиты Джигурды.
За червонец.

На одной стороне кассеты Джигурда исполнял песни Высоцкого, якобы плохо записанные в авторском исполнении.
И даже взял на себя смелость дать свою текстовку наброска Высоцкого "Граждане, зачем толкаетесь..."
Я, мол, только первую оттуда строфу слышал.
И только позже узнал, что...

На второй стороне кассеты Джигурда исполнял свои песни.
Где, в частности, заверил нас о себе в отношении к Высоцкому:

...Но я не хочу и не буду
внимать слепым мудрецам!
Я не похож, я не похож на Иуду:
иду по великим стопам!!!

Ну, как Высоцкий относился к своим подражателям, - все любители хорошо знают.
А Джигурда - не просто подражатель.
Скорее он "второй Высоцкий" для тех, кто ввел его в московский бомонд и не раз приглашал на ТВ.

Джигурда прежде всего - лукав.
Те песни Высоцкого, что он пел тогда на кассете, - отлично записаны и в авторском исполнении.
И ни в каком дубляже не нуждались.
Он знал об этом прекрасно.
Но не мог удержаться, чтобы ни явить миру себя.

Кстати, Высоцкий никогда не хрипел.
Тянуть согласные и хрипеть - разное.
Надсад - тоже иное.
У него до смерти был бархатный баритон, а не хрип.

Просто он смирился с этим неточным определением своего неподражаемого вокала и где-то ему подыгрывал.

...Сегодня я особенно хриплю,
но изменить тональность не рискую.
Ведь если я душою покривлю, -
он ни за что не выправит кривую.

Верно.
Не выправит ни за что.
Простим Высоцкого за то, что он и сам не всегда понимал о себе.
А если и понимал наедине, то шел по пути наименьшего сопротивления.
На каждый роток не накинешь платок.
Хриплю так хриплю.
Понятно, привычно, узнаваемо.

Как поэт Джигурда не существует.
И его внешность и манера общения - адская пародия на Высоцкого нашей любви.


НЕОКОНЧЕННАЯ ПЕСНЯ

У Высоцкого лишь одна такая. (Не считая набросков.)
Вообще же, его творчество - удивительно завершенное.

Даже явно прощальную открытку в стихах жене он успел написать.

Но есть у него песня и неоконченная.
Длинная, но неоконченная.

Это песня о двух братьях-громилах, Прове и Николае.

Высоцкий не додумал до конца.
Или отвлекся на другое.

А можно было бы интересно довернуть.

Чем она заканчивается у автора?
Малозначительным укором в бесстыдстве.

...И решили: он заклятьем
обладает, видно...
Ну а он сказал лишь: "Братья!
Да как же вам не стыдно!"

И вот здесь бы можно было дать ответ братьев укорившему их.

Например, такой:

 - А чего же нам стыдиться, -
отвечает Николай, -
охраняем мы сестрицу,
Вавилонскую блудницу,
откупившую сарай!

...По субботам кибуц
как бы замирает.
И размер ее бус
ни один не знает.

Это придало бы песне Высоцкого иное измерение.
И укор в бесстыдстве зазвучал бы на вселенском уровне.


РОДИТЕЛЬСКОЕ СОБРАНИЕ С УЧЕНИКАМИ

Как-то у нас в школе проводили его.
И это было отлично.
Ученики любили родителей, а родители - учеников.
Все были заодно.
Славка Буйволов учудил сильно.
Его там песочили, а он вскинулся и к окну.
Второй этаж, высоковато.
Удержал его за ноги отец.
Но все равно было хорошо.
Мама моя там за Вовку Щербак заступилась.
Пригласила его на свою работу в аэропорт.
На экскурсию.
И ему это было приятно.

Там было домашне тепло.
Все были счастливы.
И те, кого песочили и те, кого хвалили.
Там создалась атмосфера доверия.
Как на концертах Высоцкого.
Учителя его заменяли.
Да.
Вот суть.
Так бы и всегда.
Но было это лишь однажды.


ЧУНГА-ЧАНГА, СИНИЙ НЕБОСВОД

Я очень люблю настоящие детские песни.
Всегда так хорошо бывает, когда их слышишь.

Облака, белогривые лошадки...

От улыбки станет всем светлей...

Пусть мама услышит, пусть мама придет, пусть мама меня непременно найдет...

Медленно минуты уплывают вдаль...

Спят усталые игрушки, книжки спят...

Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко...


Чунга-чанга сильно выбивается из общего ряда благости, обещая детям постоянное счастье от жевания кокосов и поедания бананов.
Но вообще, конечно, ребенок бывает счастлив на чудо-острове.
Жить там легко и просто.
При условии, что родители - рядом.
Но о них там ни слова нет.
Чувствуется, что речь идет о некой детской колонии, где даже прожив час, чунга-чанга, не покинешь НАС.
Кого это - "нас"?
Нас, ловцов детских душ.

Тогда как без родителей - на острове - ребенку не в радость и кокосы.
Чунга-чанга с ее веселой жизнью и песенкой - не может заменить ему маму и папу, любимую бабушку.   
Он испуган, плачет, хочет домой.

Но таких детских песен не много.
В основном, они именно благостны, утешительны, светлы.
Так сказать, спонтанно веровательны Богу.

Правда, в нашем детстве мы слышали (и тут же запоминали наизусть) во дворе от сверстников или ребят постарше и несколько иные "детские песни".
Например, про "Садко" и его безоглядный прыжок с корабля в мутную воду ненормативной лексики, пошлых скабрезных намеков, грубого натурализма.
В первый момент наши детские душонки как-то сжимались от услышанного.
Было неприятно, было не по себе.
Хотелось заткнуть уши или отойти в сторону.

Но скоро наступала "адаптация".
И вот уже мы сами пели эти "веселые" песенки для других.
С ощущением некоего безнаказанного хулиганства.

Думаю, именно вот с тех, растлевающих душу песенок, и началось наше медленное "схождение во ад".
Мое и моих сверстников.

(Спустя много лет я задумался об АВТОРСТВЕ этих песен.
Ведь есть же у них конкретный автор?
Или это трудился закрытый институт? с конкретной целью, мотивацией, сверхзадачей? Скорее всего.) 

Порнооткрытки мы увидели несколько позже.
Примерно лет в 12-14.
И сначала... как вам сказать, ну, смутились, что ли.
Или, вернее, испугались.
Испугались отсутствия любви в этих людях.

Но уже со второго просмотра мы были "на высоте".
А потом - нас было не оттащить и за уши.

Всё.
С тех пор мы душою на "чудо-острове".
И наше счастье - постоянно.


ОКСАНА ФЕДОРОВА "СУББОТНЕГО ВЕЧЕРА"

Нет уже этой передачи.
Куда-то делась.
Оксана там молодец.
Басков тоже.
Вот эти бабки - надоели вусмерть.
А Оксана - не надоест никогда.
Она там пристально любит кого-то.
Может, и Баскова.
Но вряд ли.
С ним она говорит не так, как любящая.
По работе говорит.


Я НЕ СПОРТСМЕН

Меня не интересует спорт.
Художественная гимнастика если только.
Но тоже не слежу специально.
Увижу на экране - посмотрю.
А чтобы искать - нет.

Женский спорт - кроме художественной гимнастики - асексуален.
Все эти искаженные от напряжения лица - зачем?
Некрасиво.
Одна вот легкоатлетка мне понравилась.
Но не в беге, а в маникюре.
За какой ее сразу засудили.
Правильно.
Не нужно ей бегать.


СИМВОЛ ГЕРМАНИИ (ДВЕ ФОТОГРАФИИ ОЛИ ПЫЛАЕВОЙ(СЛАДКОВОЙ))

В чем реальный символ Германии?
Розанов считал, что это немецкий Генеральный штаб.
Но минули две мировые войны - и что же от него осталось?

Может быть, символ в Рейхстаге? или в Берлинской стене?
Но всё это сооружения, подвластные времени или даже ветру политических перемен.
Подул ветер - и стены больше нет.
Рейхстаг стоит, конечно, но и над ним однажды реял алый стяг победителей.

Нет, Германия - это не дело рук человеческих.
Суть Германии, ее символ - нечто божественное.
Германия - это Женщина.

Женщина, являющаяся немкой ПО ДУХУ, а не по национальности.
Урожденные немки из виденных мною - не дотягивают до символа.
Потому что они не чувствуют своей НЕБЕСНОЙ родины.
Ее, наверное, и невозможно почувствовать в Протестантизме.
Всё это телесный и душевный комфорт, алчное удовлетворение потребностей и страстей, а не дух.

Парадоксально, но так: сутью Германии, ее символом - мне видится женщина русская, родившаяся в СССР.
Женщина с врожденной тягой к самоограничению и внешней скромности, простоте.

Вот она стоит у плиты в маленькой кухоньке немецкого городка Нойштрелиц.
Длинные темные волосы, короткое платьице, точеные ножки, нежный поворот головы, чуть томный и одновременно смеющийся взгляд.

Фотография сделана ее супругом - советским офицером (ограниченный контингент наших войск в Германии тогда), верно, подоспевшим со службы к обеду или
ужину.

Но это внешнее описание снимка.

А за каждой фотографией, если смотреть сердцем, неизменно проступает некая ВТОРАЯ РЕАЛЬНОСТЬ - и вот она-то и является главной.
Расшифровать ее полностью я, конечно, не в состоянии.
Но отдельные фрагменты этой второй реальности можно почувствовать или ощутить.
Речь идет о внутреннем мире женщины с фото.
Том внутреннем мире, о котором мы почти ничего не знаем даже в самых близких людях.
"Чужая душа - потемки" - пусть так, ну а душа родная?
Не потемки ли это для нас тоже?..

Мне кажется, в душе этой молодой женщины - кроме затаенных страстей и сокровенных, никому никогда не высказанных желаний - проступает свет
Германии истинной, Германии небесной, Германии, наконец, Христовой.
Этот свет - АЛКАНИЕ ЛЮБВИ при безропотном и даже счастливом несении креста своего.
И неслучайно Олю Сладкову, в замужестве Пылаеву, все урожденные немцы почитали немкою же.
Она и была ею.
Была ее в духе.

...Перенесемся теперь в Советский Союз, во времена еще более ранние.
Берег Москвы-реки, первое лето после свадьбы.
Оля стоит в купальнике и улыбается в кадр.
Но какая это улыбка!
Так могла бы улыбнуться Ева Браун, например.
Откуда в простой советской девушке, любящей поэзию, цветы и кошек, всё это?
Да, но - в простой ли?
Да, но - в советской ли?
"Простая советская девушка" - не более, чем удобный штамп, ничуть не выражающий ее настоящей сути.

А суть - в СЛАДКОМ ПЫЛАНИИ или ПЫЛАНИИ СЛАДОСТИ, в наиболее высокие минуты жизни восходящая к нашей общей Небесной Отчизне.
К ИИСУСУ СЛАДЧАЙШЕМУ, как Господь наш именуется в одном из православных канонов или акафистов.

И, по-моему, лучшего символа Германии - найти невозможно.


ПЕСНЯ ОБ ОБИЖЕННОМ ВРЕМЕНИ ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО

Это одна из лучших песен Высоцкого.
Она - иная.
Она дружит с теми, кто понимает Высоцкого в главном.


Приподнимем занавес за краешек -
Такая старая, тяжелая кулиса:
Вот какое время было раньше,
Такое ровное - взгляни, Алиса!

Но... плохо за часами наблюдали
Счастливые,
И нарочно Время замедляли
Трусливые,
Торопили Время, понукали
Крикливые,
Без причины Время убивали
Ленивые.

И колеса Времени
Стачивались в трении,-
Все на свете портится от трения...
И тогда обиделось Время -
И застыли маятники Времени.

И двенадцать в полночь не пробило,
Все ждали полдня, но опять не дождалися,-
Вот какое время наступило -
Такое нервное,- взгляни, Алиса!

И... на часы испуганно взглянули
Счастливые,
Жалобные песни затянули
Трусливые,
Рты свои огромные заткнули
Болтливые,
Хором зазевали и заснули
Ленивые...

Смажь колеса Времени -
Не для первой премии,-
Ему ведь очень больно от трения!
Обижать не следует Время,-
Плохо и тоскливо жить без Времени.


1973


Это манифест правды о себе.
Здесь Высоцкий - правдив до конца.
Он понимает, что Время ушло.
Его Время - ушло.
Он понимает, что Время его - кончилось.
Всё, что было написано позже, - не услышано публикой доселе.
Это правда.

Публика хорошо знает Высоцкого 1964-1972 годов.
Зрелый Высоцкий (как и самый ранний Высоцкий) - публике почти неизвестен.
Так, мельком.
А суть - в забвении.

После 1973 года Высоцкий написал свои главные песни.
Но из них известны - 5.
Остальные 50 - неизвестны.
Широкой публике - уж точно.
Ну а самым преданным любителям - эти песни не нужны.
Они им непонятны и неблизки.
Слушают, конечно.
Но нечасто.
И неохотно.

Например, Коллекция насекомых (Гербарий).
Это 1976 год.
Например, История болезни (в трех частях).
Из них известна только вторая - шуточная - часть.
А две других - главных и тяжелых - не нужны никому.
"Я был и слаб и уязвим,
Дрожал всем существом своим,
КровоточИл своим больным истерзанным нутром..."

"Вдруг словно канули во мрак
портреты и врачи.
Жар от меня струился, как
от доменной печи..."

Например, Баллада об оружии.
1975 год.
Это манифест резни в будущем.
И он - сбылся буквально.

Ну, и так далее.
Еще 47 песен перечислять долго.


КАФИЗМЫ ВЕЛИКОГО ПОСТА

Это удивительные кафизмы.
Они любят нас до зела.
Давид - прежде всего.
Но и святые отцы - тоже.

Бог Отец кафизм - Един со Христом в Троице.
Но при этом Он - страшен, а не благостен, как Сын Божий.
Он - убивает врагов без жалости.
И любящие Бога - в трепете и страхе.

Они всё время оглядываются на свою жизнь.
Они умоляют пощадить их.
И ликуют истинно, если Бог Отец милует их.
Они ликуют всем сердцем.
Давид - особенно.

Иногда он радуется тому, что Бог Отец взял его в Себя.
В Себя, то есть - в исключительное окормление Давида лично.

...Знаете, однажды в средней школе мы отвечали на вопросы анкеты.
Мой одноклассник Олег Кислицкий на вопрос "Твой фетиш" - написал: "В себя".
Он не понимал, что такое фетиш.
Он полагал, что это вера в кого-либо.
И верил он - в себя.

Но он не ошибался в ответе.
Вера в себя - это и есть сутийный фетиш.
Он позднее помешался.
От веры в себя.
Он искренне верил только в себя.
А человеку это неподъемно.
Никакому человеку.

Кафизмы Великого поста - обнимают человека целиком.
Они говорят о покаянии.
О вере в Бога истинного.
О том, что мы - дети Его на земле.
Кафизмы бьют нас страхом Божьим.
И мы - умолкаем сердцем.


КИТАЙСКИЙ ЗОНТИК

Виталий Науменко (он же Зангезин, он же Нарожный) переехал жить в Москву.
Давненько уже.
Сначала он жил в Железногорске-Илимском.
Потом в Иркутске.
Теперь в Москве.
Скоро ему пора в Китай.
Он хочет там жить.
Он хочет этого очень.
Куда-нибудь в район Хух-Хуто.
Там его ждут.
Там жарко бывает.
Зонтик необходим.


ГДЕ ТЫ, НАНА ЭРИСТАВИ?

Давно я не видел Наны.
Лет 20.
Она думает, что мы больше не встретимся.
Может быть и так.
Но я думаю, что она не думает.
Не думает о том, что мир этот в Боге всегда.

Однажды она читала свое произведение вслух.
Она была великолепна в чтении.
Нет, произведение было аховым, а вот она сама - великолепна.
Помню ее.


МОЙ "ПРИЦЕП" (ТАЙНА СВЕТА ХРИСТОВА)

Моя баллада "Прицеп" - сложна невероятно.
Её понимают единицы.
Женщины только.
Да и то не все.
Далеко не все.
Эту балладу понимают те женщины, кто сами хотят в рай.
Сутью, сердцем или умом - хотят.

"Прицеп" - тяжел для восприятия.
Как-то я пел его у Андрея Фурмана, моего приятеля по школе.
Андрей Фурман скучал откровенно.

Больше эту вещь в моем исполнении почти никто и не слышал.
Разве что Юленька.
Ей "Прицеп" понравился.
Очень понравился.
Она слышала его в аудиозаписи.

А текст я выкладывал на сайте "ТП".
Там его многие прочли.
Но поняли - единицы.
Так уж он сложен в суть.

Недавно я отправил текст "Прицепа" Оле Пылаевой в Брест.
Она была счастлива.
Счастлива, как ребенок.
Она вообще понимает мои стихи всегда и все.
Она не всегда может их "литературно разобрать", но понимает - истинно.

Еще "Прицеп" слышали Мариночка-Вжик и кошечка Зюся.
Им он понравился.

Баллада "Прицеп" - была задумана мною давно.
В 1983 году.
На уроках труда в школе.
Там мы тачали молотки.
Я не мог совладать с металлом.
Так мне это было отвратно.
Я не токарь и не слесарь.
Возня с напильниками не для меня.

Вот тогда и возник "Прицеп".
Он возник в тайне света Христова.
Он возник интуитивно сначала.
Интуитивно текстуально.
Самостийно выписан на электронный носитель он был позже.
Он был призрачным во мне.
Несколько задавленным иными стихами и статьями о любви.
Перегруженным, как иной настоящий прицеп.
Он преследовал меня по пятам.
Его тягачи были разными.
То "Колхида", то "Урал", то "Камаз", то японский "Комацу".
Прицеп иногда катился за мной без тягача.
Или даже ехал навстречу мне.
Это было не страшно, а необычно.
Он был добрым - этот прицеп.
Не пугал меня никогда.

Я добрался до него в 2014 году.
А добравшись, понял, что это - прицеп в рай Божий.
Это - баллада тайны света Христова.
Она может иметь продолжение.
Но продолжение - только достойной женщине мира.

Прицеп приватно выверен в любовь, а не в панику секса вдруг.
Он имеет дело с богиней Эдема.
Она слушала его не раз.
И он ей близок в главном: в понимании сути Божьего рая.
Достаточно.


ЗА ТУМАНОМ И ЗА ЗАПАХОМ ТАЙГИ

Юрий Кукин написал в своей жизни песен 60.
Они малоизвестны.
Там много ерунды.
Например, песня про гнома.
Это ерунда полная.

Но есть и хорошие песни.
Например, Гостиница.

"Ах, гостиница моя, ты гостиница,
на кровать присяду я, ты подвинешься,
занавесишься ресниц занавескою,
я на час к тебе жених, ты невеста мне..."

Это очень хорошие строки.
Они хороши прежде всего тем, что там нет лжи.
Ни в одной букве - нет.

"Ни единою буквой не лгу, не лгу,
он был чистого слога слуга, слуга,
он писал ей стихи на снегу, на снегу,
к сожалению, тают снега, снега..." (Высоцкий)

Да, эти строки еще лучше.
Гораздо лучше кукинских.
Они чисты, как снег.
Они, наконец, гениальны в любовь во Христе.

Высоцкий и Кукин не ладили при жизни.
Они не любили друг друга лично.
Кукин - потому что не мог писать, как Высоцкий; Высоцкий - потому, что Кукин его раздражал вблизь.
Они не ругались часто, но и не любили друг друга.
Им было все равно: как и кто из них выживет в СССР.
Выживет как поэт и бард - именно выживет.
Они как-то встретились году в 1972 на какой-то лесной попойке - и чуть не подрались.
Высоцкий разозлился на Кукина всерьез.
Тот иронизировал насчет песни Высоцкого "Спасите наши души".
Кукин говорил, что эта песня - подражание Юрию Кукину.
У Кукина было что-то про подлодку, но несравненно более худшее.
Хотя и раньше он написал об этом.

Высоцкий ударил Кукина по лицу.
Тот ответил.
Но их разняли тут же.

Они помирились вконце.
Но на фото оба сидят побитые.

Так становилось яснее, кто и чего стоит в жизни.

Юрий Кукин - пристально пропагандировал заведомо невыгодные условия существования.
Тайга, лес, Париж в тайге, туман повсюду.
Это не социальный заказ, а суть души Юрия Кукина.
Он не любил город.
Он не мог там жить долго.

Высоцкий - наоборот.
Ему тайга надоедала быстро.
Он рвался в город.
Что из артели Вадима Ивановича, что из походов по грибы.

Но суть нашего эссе - в другом.
Она в попытке отследить путь Кукина и Высоцкого в смысле антагонистических посылов друг другу.
Потому что это ключ к судьбе обоих.

Вот самая известная песня Юрия Кукина.
Смотри заголовок выше.
Вот представьте на миг: 1961 год.
Полупустая платформа товарного состава.
На ней сидит Юрий Кукин и едет вдаль.
Он едет не по делу, а просто.
Надоело в городе ему.
И вдруг он слышит первые строки песни.
"Понимаешь, это странно, очень странно,
не такой уж я законченный чудак..."
Мимо несутся леса, степи, болота, поселки, станции, мелькают шлагбаумы, автомобили, праздные прохожие, смотрители железной дороги.
"Я гоняюсь за туманом, за туманом,
и с собою мне не справиться никак..."

Он записал это тут же.
Бумага и карандаш у него были в рюкзаке.

Высоцкий в это время писал "Татуировку".
Сидел в Москве и писал.
Увидел в автобусе татуированного ухаря.
Портрет женщины на груди.
И подпись: "Люба, я тебя не забуду".

Высоцкий написал отлично.
Лучше, чем Кукин о тумане.
Хотя и песня о тумане - хорошая песня.
Очень хорошая песня.
Простая и искренняя песня.

Но суть в чём.
Как сказал Борис Пастернак:
Во всём мне хочется дойти
до самой сути.

Суть в том, что Высоцкий не знал о Кукине ничего.
И Кукин о Высоцком не знал.
Они узнали друг о друге позже.
Когда Кукин написал о подлодке.
Кажется, в ленинградском клубе "Восток" они познакомились.
Это 1963 год.
Там Высоцкий услышал песни Кукина числом 6.
И похвалил песню про подлодку.
Сам он пел "Парус".
Это 1962 год, март.

"Парус, порвали парус,
каюсь, каюсь, каюсь".

Так.
Ну хорошо.
Вот они встретились.
И всё было нормально сперва.
Что же произошло потом?

А вот что.
Это уже 1967 год.
Высоцкий написал песню про конькобежца на короткие дистанции, которого заставили бежать на длинную.
И решил ее попридержать пока.
Не петь на концертах сразу.
А Кукин, прознав эту песню, ее спел на концерте.
Не как свою, но спел.
Зал охал и ахал от смеха.
В те простые времена подобная песня вызывала стон аудитории.
Высоцкий был вне себя.
То есть первым конфликт начал-таки Кукин.
Повод подал железный для ссоры.
Не со зла, по глупости, но подал.
Остальное более или менее ясно.
Кукин - и оказался этим конькобежцем.
Длинная дистанция его убила просто.
Он последние годы жизни уже плохо ориентировался в пространстве.
Умирал на глазах у всех.
"Пошутил" однажды с текстом Высоцкого.

А Высоцкий ушел за туманом и за запахом тайги.
Он понимал это в свой последний час на земле.
Ушел в тайгу Высоцкий.
"...и в ту же ночь мы с ней ушли в тайгу.
Как ласково нас встретила она.
Так вот, так вот какая ты, весна..."
Это он написал в 1962 году, в апреле.
Ушел в тайгу как остаточный домоуправительный поэт СССР.
Что значит остаточный и домоуправительный?
Остаточный - неверный себе вмиг.
Он не принял Святое Крещение.
Промаялся, до храма так и не дойдя.
А это бы его спасло.
Спасло и от наркоты и даже от пьянки.
Он бы воскрес душою и духом.
Это значит - остаточный.
А домоуправительный - понимающий суть СССР как никто другой.
Понимающий всё вообще в Стране Советов.
Понимал и пытался изменить песнями.
Талантливо театрализовывая пространство и время свои.
Так сказать, театр в театре.
Песенный театр Высоцкого в театре СССР как таковом.


ОЛЯ И ИННА

Оля и Инна живут сутийно - одним.
Внешне разным, а по правде одним.
Любимая мама и любимая дочь.

Оля внешне живет многим.
Стихами, домашними заботами, кошками, цветами, красотою природы и мира, особенно летнего.

Инна внешне живет работой в школе, живописью и рисованием, семейным очагом, домашними птичками, морем.

Подруги у них какие.
Их фактически нет.

Романтика романса правильно оконтуривает мир Оли и Инны.
Романса любого.

В том саду, где мы с вами встретились,
ваш любимый куст хризантем расцвел,
и в душе моей расцвело с тех пор
чувство ясной и нежной любви.

Отцвели...
уж давно...
хризантемы
в саду.
А любовь...
всё живет...
в моем сердце
больном.


Осенняя простудная печальная пора.
Гитара семиструнная - ни пуха, ни пера.
Ты с виду тонкорунная, на слух ворожеЯ.
Гитара семиструнная, прелестница моя.

О, как ты пела смолоду:
вся музыка и стать.
Как трудно было голову
с тобой не потерять.


Оля и Инна живут в своих обособленных мирах.
Это неосудительно ничуть.
Они так родились.
Капли дождя Эдема упали в них при рождении.
Дождя благодатного.
Дождя искреннего постижения себя в любви.

Обе они на людях внутренне - застенчивы.
Они не доверяют миру людей.
В своем главном - не доверяют.

А во внешнем - очень они коммуникабельны.
Общительны, нежны с миром.
Они понимают, что никому здесь свою душу не доверишь.
Только условности и приличия.
Им это несложно.
Они хорошо воспитаны.


1 СЕНТЯБРЯ 1975 ГОДА (АБРИС НЕВИДИМОГО МИРА)

Мы с Саней Галькиным пошли в первый класс.
Он был дорог мне очень.
Мы с ним сидели за одной партой в первый раз в школе.
Но нас вскоре рассадили.
Мы-де болтаем.
Да, мы действительно болтали с ним.
Но мы болтали о главном во Христе.

Учительница была очень хорошей у нас.
Вера Алексеевна.
Это не она нас рассадила.
Другая некто.
Ее больше и не было в школе.
Где же она была?..


ПРИНЯЛИ (КРАСНЫЙ ГАЛСТУК НОВОГО СОЗНАНИЯ ВО ХРИСТЕ)

Меня принимали в пионеры в "первой партии" из класса.
Отличник, хороший мальчик во всём и всегда.

А Серёжу Стрекачинского - не приняли в первой партии.
Хотя он был умнее меня в 3 раза.
Умнее как ученик класса.
Он тоже был отличником.
И вёл себя примерно.
Но его почему-то не приняли сразу.
Почему?
Они договорились между собою: помучить Серёжу немного.
Он-де еврей.
Еврей истинный.
Директриса школы тоже была еврейкой.
Это удивительно, но правда.

Серёжа не очень расстроился.
А вот его мама меня возненавидела.
Почему-то - меня, а не учителей школы.
Мы дружили с Серёжей.
Я часто бывал у них дома.
И его мама выговаривала мне за то, что Серёжу не приняли в пионеры в первой партии.
Я был оглушен.
Не знал, что ответить.

Его мама - ненавидела меня недолго.
Дней 7.
Потом она опомнилась.
И где-то покаялась.

Серёжа вступил в пионеры вскоре.
Но вступив в пионеры, он растерял свой ум быстро.
Нет, он оставался отличником еще долго.
И школу окончил на "4" и "5".
Без "троек" в аттестате.

Я окончил школу - без единой "пятерки" в аттестате.
Одни "тройки" и редкие "четверки".

Что же случилось?
А я с седьмого примерно класса - перестал учиться в школе.
Я ходил туда, но - посмотреть на одноклассниц только.
На Сашу Кузнецову в основном.
Она была лучшей девушкой в классе.


БРОДСКИЙ И ГУБАНОВ

Губанова Бродский побаивался.
Все остальные поэты были ему нипочем.

Губанов по первости всё пытался (не без скандала) доказать Бродскому, что я, мол, не хуже, а лучше тебя.
Но потом по-русски каялся и ехал к Бродскому в Ленинград.

Уже живя в эмиграции, Бродский интересовался у приезжавших из СССР: как поживает Губанов.
Но того вскоре не стало.

...Ну а как это поистине, на весах Божьих?
Очень жаль, что я не святой.
А отвечать на этот вопрос ошибочно - нельзя.

...Я вспоминаю великие стихи того и другого.
Кто лучше?
Ой.

Сказать, что лично мне - суммарно и общо - больше нравится Губанов?
Ну, больше.
Но это лично мне.
А уж как это перед Богом...

Губанова я люблю ЦЕЛИКОМ.
Бродского - нет.
На мой взгляд, у Бродского много проходных стихов.
Но зато его лучшие стихи я люблю раскалённо.
Прежде всего "Исаак и Авраам" (1963).

А Губанова - люблю ровно, буднично, как брата во Христе.


ИРКУТСК ЛИТЕРАТУРНЫЙ

У нас в Мирном была книга "Иркутск литературный".
Я ее не читал.
Знал, что там написано.

Мирный был городом очень литературным.
Там писали стихи многие люди.
И не только стихи.
Даже пьесы иногда.
Но для себя.
Для своих домашних.

Иркутск город литературный по правде.
Там многие любят поэзию, например.
Но там всё задавлено Союзом писателей.
Особенно на Степана Разина, 40.

Там ютятся сволочи от литературы.
Все до единого и до единой.
Бездарные обскурантисты грэнда.

Другой СП - более мягок к литературе.
Но суть та же.
Там, правда, не все бездари.
Далеко не все.

Ушел Кобенков - и не стало, по сути, СП другого.
Так, мельтешение по праздникам вдаль.

Диксон вот только и остался.


ПАМЯТИ ЮРИЯ ФЕДОТОВА (УЛАН-УДЭ - УСТЬ-БРЯНЬ)

Юрка был добрым человеком в суть.
Он бескорыстно помогал друзьям и знакомым всегда.
Например, белил, штукатурил, красил.

Он писал стихи.
И был абсолютно грамотен в письменной речи.
Он любил Бога и ближних.
Но его не любили дома.
Не любили никто по правде: ни мама, ни брат, ни сестра, ни зять.
Они его терпели.
Терпели как отщепенца семьи.

Он дома был как в гостях.
Вот приехал из города, вот ни хрена не делает, вот любит писать ерунду.
Я был у них не раз.
И в городе и в деревне под городом.

Юрка любил девушку.
Но безответно.
Так безответно, что не мог больше жить на свете.

Я знал о его любви.
Хотя мы с ним об этом и не говорили прямо.
Видел это по нему.

Девушка вскоре вышла замуж.


РОЗАНОВ И ЦВЕТАЕВА

Розанову Цветаева была не нужна.
Он ее не любил.
Видел как-то девушкой.
И не взлюбил сразу.

Цветаева писала ему письма.
Как Розанову.
Он никогда на них не ответил.


ЮРИЙ КУБЛАНОВСКИЙ В ЮНОСТИ И СЕЙЧАС

Юрий Кублановский в юности был другим человеком.
Он был истинным во Христе.
Любил СМОГ, Губанова, поэтов.

И писал отлично.
Живо, искренне, легко.

Сейчас он "воцерковился".
И перестал быть собой.
Нудный, неискренний, злобный порою вдруг.

Дело в чём тут, дорогие наши.
Оно в том, что Юрий Кублановский не верит в Бога больше.
Разуверился.
Разлюбил.
Потому что Юрий Кублановский утерял свое главное.
Искренность в мир.
А утерял потому, что виляет с миром СП.


ВИТАЛИЙ ДИКСОН ТВОРЧЕСКИХ УДАЧ

Иркутский писатель Виталий Диксон не понял меня однажды.
Он подумал, что я над ним издеваюсь.
Моя рецензия на его книги показалась ему оскорбительной.
Тогда как она была просто честной.
Она была верной во всём.
Что же, Виталию Диксону было бы приятнее, если бы я лгал?

Его книги - очень разные книги.
Есть удачные, есть - плохие.

Скажу об удачных.
Это две книги пока.
"Пятый туз" и "Когда-нибудь монах..."

Они удачны в том, что автор верит в то, что пишет.


КОРНИ, СУФФИКСЫ, ПРИСТАВКИ (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ЭТЮД)

Башлачев этим занимался интересно и долго.
Ну как долго.
Он и прожил-то всего ничего.
Долго - в рамках своего творчества.
С первой настоящей песни.
Это была песня "Пора собираться на бал".

Он сначала сделал так.
Написал текст, а потом - удалял то суффикс, то приставку, то корень.
Да, именно так.
Он хотел понять суть языка.

Ну, текст какой был:

Мой бог, Вы еще не одеты,
поймите, нам нужно спешить.
За Вами прислали карету,
просили немедленно быть.

Ну что ж Вы сидите в халате,
Я Вас дожидаться устал.
Вот Ваше нарядное платье:
пора собираться на бал.

И так далее.

И понял, что главное - корень.
Это вроде как само собою понятно.
Нет.
Не понятно.
В русском языке - непонятно.

В русском языке корни тоже плавают, как листья в пруду.

Мой бог, Вы еще не деты,
пойми, нам нужно пешить.
За Вами слали рету,
сили медленно быть.

Ну что ж Вы дите в лате,
я Вас жидаться стал.
Вот Ваш рядное платье,
пора бираться на бал.

Это просто эскиз.
Эскиз для понимания сути языка.
Что мы видим в приведенном фрагменте?
Мы видим шахматное поле вдруг.
Но не только.
Еще мы видим некий старорусский уединенный дом.
Некий мир любви с теми, кто любит нас.

Там есть слова-производные, намекающие на разделение евреев и русских.
Но это разделение - призрачно в языке.
В языке призрачно, а в жизни реально.
Астрономия - лучшая наука в этом смысле.
Плутон и Венера, например.

Плутон далек.
Венера тоже далека, но как бы тише далека.
Ближе она к нам.

Так и язык.
Венера языка - обстановка текста.
Рядное платье, например.

Плутон языка - сути иного мира в нас.


СВЯТАЯ ПЯТИДЕСЯТНИЦА: ПОСВЯЩЕНИЕ В САН ИСТИНЫ

День Рождения Церкви Христовой на земле ознаменовался схождением Духа Святаго на апостолов.

Павел был в это время еще Савлом.

Савл гнал христиан злобно.
Искал их повсюду.

Он опомнился, идя в Дамаск слепым.
Его персональная Пятидесятница была иною.
Она была Посвящением Посвящений.

А что это вообще такое?
Это приватное Познание Истины во всей Ея полноте.

Апостолы 12-ти.
Они в единую секунду Времени узнали то, что им потребно знать на земле.
Языки, историю мира, душу человека, домашний (то есть всеобъемлющий) мир личности в каждом и каждой, могли понимать язык животных, птиц, рыб, пресмыкающихся.
Как и растений.
Дождя, ветра, града, солнца, луны, звезд и так далее.
Могли провидеть будущее.
Как и настоящее - видеть в истине, а не приблизительно, как видит обычный человек.
Могли прошлое видоизменять вмиг.
То есть отменять бывшее с человеком адское.

Еще много чего.
Но кое-что осталось от них сокрыто.
Например, суть Эдема истинного.
Не Царствия Христова на Небеси, а Эдема Бога Отца, где жили Адам и Ева.
Не знали никак (?).
Павел знал.


НА ЯЗЫКЕ КОШЕЧКИ ЗЮСИ

Нет, я не проходил Святой Пятидесятницы.
Это всего лишь мои догадки.

Кошечка Зюся мяукает так: "Авве, авве".
Так она мяукает, когда ей нужен котик.
Котика пока нет рядом.
Он пока не нашелся достойный.

Она просит Бога помочь ей.
И Бог ей поможет.
Аминь.


ТЕБЕ ИДЕТ

Исключительность женского наряда состоит в том, что любовь женщины - мировая просто.
Мировая в смысле отторжения себя от битвы с кем-либо.
Вербальной или душевной битвы.
Мир в сердце женщины.
Когда он есть, женщине идет то, что она носит.


ПЕСНИ АНДРЕЯ НАУМОВА И ВЯЧЕСЛАВА АРТЁМЕНКО (МИРНЫЙ, ЯКУТИЯ)

Андрей Наумов никому неизвестен в мире.
Как и Вячеслав Артёменко.

А у них - песни райские.
Особенно у Андрея Наумова.
Он написал их пока всего 7.
Но каждая из них - чудесна во Христе.

Андрей Наумов - человек скромный в суть.
Он никогда и никуда с этими песнями не лез.
Пел их для близких друзей дома.
Но друзья - не всегда друзья.
Иные не поняли ничего.
Хотя текст - простой до не могу.
Простой, но истинный.
Он истинен всем.
Настроением, чудом преображения слов, мелодикой звучания вверх и вниз одновременно.

Поэт Федор Васильев, прошуршавший по Москве пятижды, слышал эти песни в исполнении автора.
Но они его не тронули ничуть.
Он не понял сути.
Он упёрся в ритм и рифмы.
И даже - в содержание однажды.
Читая текст с листа.
"Слабовато, Андрей".

Тогда как песни Андрея Наумова СУТИ - лучше всего, что написал Федор Васильев когда-либо.
Это может показаться "очень сильно сказанным", а то и мелкой местью - нет.
Андрей Наумов сути - чист в рай, как слеза.
Федор Васильев - в рай не попал бы.

Андрей верует в то, что он пишет.
Федор Васильев - далеко не всегда.

Это СУТЬ.

Ну а форма - да, конечно.
Там Федор Васильев - лучше в 100 раз.

Вячеслав Артёменко написал порядка 100 песен пока.
И они - райские тоже.
Не все, но многие.
Песен 50.
Он поёт их дома.
Никуда не лезет тоже.
Это - удивительно, дорогие наши.
Это небывало, в конце концов.


ТАЙНОЕ И СВЕРХТАЙНОЕ (ЖЕНЩИНЫ И МУЖЧИНЫ)

Наше тайное мы знаем так: то, о чём нам мечтается регулярно.
Именно регулярно.
Это - наше тайное.

А своё сверхтайное мы не знаем.
Оно сокрыто во Христе от нас.
Это - наше место в вечности.
Мы о нём даже не догадываемся.
Гадать об этом можно, но - тщетно.

Мужчины не подозревают о женщинах почти ничего.
Об истинной их внутренней душевной жизни.
Они видят примитивный стык: отношение - отклик на отношение.

Женщины о мужчинах - тоже - не подозревают.

Женщины и мужчины друг друга не знают практически.
Даже прожив в браке лет 50.
Не знают истинной сути человека.
Догадываются о чём-то, но не всегда эти догадки верны.

Мужчина "читает" мужчину запросто.
Не всякий, конечно, есть дуболомы полные, но сколько-нибудь образованный и искренний мужчина - видит другого мужчину насквозь.

Так же - и женщины.
Они друг друга видят насквозь.
Им для этого не нужно даже образования.
Только искренность.

Я - с Божьей помощью - учусь "читать" женщину.
Всякую женщину.
И нет ничего сложнее и сокровеннее подобной учебы.


ВИКУСЬКА (3 ГОДИКА)

Она знает обо мне сердечком.
Знает, что я поэт.
То есть дяденька, пишущий книжки.

Бабушка ей читала мое стихотворение про Викуську.
Викуська всё поняла правильно.
Она умная девочка. В маму и бабушку.
Она поняла, что я ее люблю как внучку.

В детском садике Викуська первенствует.
Она там главная у детей.
И воспитатели ее любят.
Они понимают, что она необычный ребенок.
Она ребенок Божий.


МАКСИК УЧЕБЫ В ИНСТИТУТЕ И У КОМПЬЮТЕРА

В институте Максик тянет лямку.
Тянет изо всех сил.
Ему этот институт до лампочки.
Но понимает, что диплом нелИшен.
Это лучше, чем махать лопатой на строительстве новой "Слаты".

А вот у компьютера Максик учится по правде.
Он учится прежде всего - думать.
Думать и находить верные решения в сложных играх с друзьями.
Они, эти игры, популярны у друзей Максика.
Они сложные игры.

Он таится ото всех.
Мама на него бочку катит порою.
Мол, хватит сидеть за компьютером.
Пора спать.

Максик не слышит.


ДАЧА НАТАШИ Т.

Дача Наташи Т. - одно из любимых моих мест на земле.
Там хорошо сердцу.
Спокойно и хорошо.

Дача эта маленькая, но очень просторная и уютная.
Там словно во дворце.
Вот первый этаж: маленькая кухонька, комнатка, а просторно.
Второй этаж - спаленка.

Там любится иначе, чем в городе.
Как-то ликованно, что ли.
Хочется любить хозяйку дачи.
И я любил.
Любил во Христе.
 

ПРИРОДА - ДОЧЬ БОЖЬЯ

От Природы произошло Древо.
Древо Жизни в Эдеме истинном.

Древо Познания добра и зла - иное древо.
Оно произошло так.
Однажды Бог Отец был приватен в мир.
И любовь Его - распространялась всюду.
К дому любого человека на земле.
Земли тогда еще не было.
Она еще не была создана.
Но Бог провидит будущее.
И любит всех загодя.

Так появилось Древо Познания.
Оно было добрым и не несло в себе семени тли.
Семя тли в его плодах произошло от ослушания.
Адам и Ева ослушались Бога.
И дом их стал не ихним домом.
Он стал вакантен.
Они утеряли Эдем.
Но утеряли они его - не столько из-за ослушания однажды, сколько - из-за отсутствия покаяния потом.
Покайся они истинно - Бог бы простил их и испразднил из них семя тли.
Они что делать начали?
Валить вину друг на друга.
Адам - на Еву (и косвенно на Бога: "это Ты дал мне ее"), Ева - на Змея.
Вот и изгнал их Бог Отец прочь.

Природа - старшая из дочерей Бога Отца.
Она самая старшая.
Она любит Бога Отца безумно.
Она верит Ему во всём и всегда.
Природа добра к миру людей.
Они ее изгаживают, как могут, а она - добра все равно.
Иногда только она бунтует.
Цунами, тайфуны, землетрясения, наводнения, пожары.
Она устала от людей.
Она хочет покоя.


КОГДА МЫ РАДУЕМСЯ ПО ПРАВДЕ

Мы радуемся по правде тогда, когда Бог нас радует.
Например, встречей с любимой женщиной.
Или домашним домоуправительным миром сердца.
Вдохновением истинным.
Поэтическим или бытовым: хочется вдруг делать добро другим.

А когда мы сами по себе, мы только имитируем радость.
Например, в пьяной компании.


I - YOU!

Я - ТЫ!
Это Эдем Божий.
И Финикия с ним.


МЕРКУРИЙ ТАНИ Е.

Таня Е. домашняя душа.
А работает на Меркурии.
Это далеко от района Ново-Ленино в Иркутске.
Там у нее квартира.
Квартира уютная.
Квартира мировая.
Тане там хорошо.

Меркурий - планета изящная.
Там много всего.
Например, одежды.
Таня примеряет ее.
И думает: вот, я здесь.
Очень хорошо.
Очень домашне.

Она любит свой Меркурий.
Он ее тоже.

Таня приехала в Иркутск из Еврейской автономной области.
Там было неуютно.
Евреев почти нет, дом - приблизителен.
Она быстро обнаружила, что дом ее - в Иркутске.
И стала городу родной.
Где-то он сначала тоже был Меркурием для Тани.
Но она уроднила его себе.
Уроднила истинно.
Подруги у нее замечательные.
Наточка и Людочка.
Наточка - взрослая, Людочка - дитя.
Они беседуют нередко.
Они - любят.


АРМЕЙСКАЯ КОМАНДИРОВКА В НАУШКИ

Это замечательная была командировка.
Отдых от казармы в МНР.
Пересекши границу Советского Союза, нам показалось, что мы дома.
Наушки - поселок добрый.
Очень тихий и мирный в суть.

Мы там хорошо устроились.
Следить за форсункой в котельной.
Втроем следить.
Форсунка работала самостоятельно.
Единственное, что от нас требовалось: иногда прикатывать бочку с топливом.
Вернее, всего однажды.
А остальное время мы "следили за форсункой".
То есть лежали на матрасах в тепле и общались.
Я знакомил своих армейских приятелей с Высоцким.
Наизусть воспроизводил его авторский вечер в Усть-Каменогорске (1970).
Высоцкий там почти не пел.
Больше рассказывал о своей работе в кино и театре.
Полтора часа рассказывал.
Очень интересный это был рассказ.
Живой, искренний, милый.

Однажды к нам в котельную пришли ребята из другого подразделения.
Покурить травки.
И с их приходом что-то нарушилось в нас.
Они покурили и ушли, а мы - стали немного другими.
Чуть отстраненными друг от друга стали мы.
Нет, мы дружили по-прежнему.
Но вот общение наше как-то смокло.
Не так мы стали общаться.
Мимолетно, рассеянно, призрачно вниз.

Вскоре командировка завершилась.
Мы поехали опять в МНР.
И когда ехали, Наушки ехали с нами.
И мы вновь стали собой.


ДНЕВАЛЬНЫЙ ХАКИМЗАНОВ

Витя Хакимзанов часто дневалил в казарме.
Он хорошо дневалил.
Стоял на тумбочке подолгу, наводил порядок: подметал, чистил, мыл.
Подчинялся дежурному по роте беспрекословно.
Он любил Бога и ближних.
Очень любил.

Я дневалил с ним в паре.
Занимаясь своими делами.
Я любил, но иначе.
Любил так, чтобы Витя был доволен сердцем.
Мы дневалили дружно.
Очень хорошо нам было дневалить.

Старшина роты думал, что наказывает нас регулярными нарядами по роте: сутки через сутки.
А нам только этого и надо было.
Дневалить в паре.


РЯДОВОЙ БАШАРОВ КАК ИСПОЛНИТЕЛЬ ПЕСЕН ПОД ГИТАРУ

Рядовой Башаров (казах) был механиком-водителем вездехода.
Добрым и умным человеком.
Совсем еще юным, а уже - умным.
Умным умом человека взрослого.

Он пел иногда в каптерке.
И так пел, что любилось всех и вся.
Он пел сердцем.
Всю душу вкладывал в песню.
И на гитаре играл спокойно.
Чисто, невычурно, легко.


НА ДЕМБЕЛЬ

Когда нас отправляли домой, мои "духи" пришли к штабу полка - проводить меня.
Они не сердились на рядового Туманова за выволочки им порою.
Они любили меня.
Как человека справедливого к ним.
Мы попрощались.
Они были удручены.
Им тоже хотелось ехать домой.

Нас погрузили в кузов "Урала" под брезентовым тентом.
Был декабрь, 16-е число.
Было холодно очень.
Но холода я не ощущал.
Закурил в кузове.
И мне почудилось: Господь наш Иисус Христос с нами вместе едет на дембель.

"Урал" привез нас на станцию.
Мы сели в поезд до Улан-Батора.
Там ехать - километров 100-120.
В Улан-Баторе мы вышли.
Ждали дембельского эшелона до Иркутска.
Он вскоре пришел.
Мы погрузились туда.
Ехали домой.

Долго ехали.
Суток трое или больше.
Эшелон стоял на каждом столбе.
Пропуская все поезда вперед себя.

В Улан-Удэ я вышел.
Мне хотелось навестить свою родню здесь.
И баба Люба и деда Гриша и тетя Юля были еще живы.
Задержался в Улан-Удэ на неделю.
Потом в Иркутск на самолете.
В Иркутске было чудесно.
Просто чудесно.
Тепло, спокойно, любяще очень.
Я видел девушку.
Этой девушкой была Наточка.
Она брала билеты в агентстве.
До Мамы.
Она была совсем юной.
Она была лучше всех и вся.
Я был очарован ею.
Но она вскоре вышла на улицу.
Ей сказали подойти позже.
Мол, билеты будут потом.
Она расстроилась.
Она не знала, что ей делать.
Думаю, она пошла к подругам.
Они ее утешали.
А я стоял за билетом до Мирного дальше.
Взял билет (на дальнее число) и поехал к дяде Толе.
Дядя Толя - мой любимый родственник, брат мамы.

Потом аэропорт.
Рейс до Мирного.
В Мирном меня встречал у трапа самолета отец.
Мы сели в машину его приятеля и поехали домой.
Дома было непразднично.
Тихо и мирно.
Словно я пришел не из Армии, а из школы.
Отсутствовал недолго.
Только бабушка Мария ликовала очень.


"СНЕГ, СНЕГ, СНЕГ, СНЕГ..." (ПАМЯТИ БАБУШКИ МАНЕЧКИ)

Мы с бабушкой, живя в одной комнате, слушали магнитофон.
Там у меня разные записи были.
Высоцкий, Кукин, Визбор, Городницкий.
Но Городницкий не сам, а в чужом исполнении.
Несравненно лучшем авторского.
Я не знаю имя исполнителя.
Но имя его - небесно для меня доселе.

Песню Городницкого о снеге над палаткой он пел так, что любили мы Бога и ближнего как самих себя.
Бабушка особенно.
Я - вторя ей.

Он пел иначе.
Городницкий эту свою песню петь не умеет.
Он поет ее холодно и как бы отстраненно.
А тот пел горячо.
Горячо любяще всех.

За нашим окном шел снег.
Это создавало неповторимую гамму понимания текста и мелодии.
Бабушка молчала.
Я восторженно подпевал.
"Милая, что тебе снится...
По берегам замерзающих рек
снег, снег, снег".

"...Через метели, буран и пургу
мне до тебя не дойти...
Вспомни же, если вгрустнётся,
наших стоянок огни..."

Мне не удается передать ощущение.
Оно непередаваемо моим слогом.
Или, вернее, оно ускользает.
Запечатлеть его нельзя.
Для этого нужно быть Христом.

Попробую сказать иначе.
Астральное существование состоит в понимании текста и музыки.
Любого текста и любой музыки.
В понимании истинном.
Не в понимании понимания смысла, а в понимании глубинной сути произведения.
А она в песне Городницкого есть.
Она состоит в следующем: любое время - снег.
Снег, кружащийся над палаткой.
Палатка у нас была деревянная.
Двухэтажная палатка.
О двух подъездах.
По четыре квартиры в каждом.

"Вот и кончается наш краткий ночлег..."
Он и кончился вскоре.
Ну, может, не совсем вскоре, но кончился.
Бабушки не стало, семья распалась.
Или, вернее, разбрелась.
Дом ушел из-под ног.
Я остался без дома.
"Снег, снег, снег, снег...
снег над палаткой кружИтся..."

Иман Ольги Пылаевой.
Перенесение вмиг.
Или Брест зимой.
Неважно.
Главное, снег.

Милостиво к нам спето... неподражаемо.
Кто же он, этот Божий человек?
Чирковы, у которых я переписал это, не знали имени тоже.
У них на бобинах было написано: Высоцкий. Или, вернее, Высотский.
Занятная описка.
Очень занятная в тему.
Высотский - не Высоцкий.
Высотский - кто угодно из людей мира.

Амстердам вдруг.
Пан Подвысоцкий Достоевского.
Снег, снег, снег...

Иман снова.
Оля там родилась.
Оля там и сейчас.
Она только телом в Бресте.
А сутью - в Имане.
Дальний Восток - это близко.


ЛОПАСТИ ВЕРТОЛЕТА МИ-6 (ПАМЯТИ ОТЦА)

Как-то я приехал к отцу на работу.
Тот неспешно ходил около вертолета Ми-6.
Был сосредоточен.
Милостиво сосредоточен.
Он меня заметил, но ничего не сказал.
Он вообще меня замечал где угодно.
Я был довольно мобилен.
И редко отец что-либо говорил.
И в этот раз - как будто бы я жил в аэропорту вместе с ним.
И он увидел меня - и только.
Но ведь он понимал, что я приехал из дому.
И как-то проник на территорию порта.
Туда, кстати, нельзя было проникать без пропуска.

Отец не боялся быть неверно понятым.
Он смотрел на лопасти вертолета Ми-6.
И они потихоньку начали вращаться.
В кабине вертолета никого не было.
Отец запаниковал.
Кинулся в кабину.
И лопасти вращаться перестали.
Я испугался.
Он спокойно подошел ко мне и сказал: "Игорь, это ты включил?"
Я не понял, о чем он говорит.
Он понял, что это не я.

Лопасти включил ангел.
Ангел Божий.
Отец был в домашнем трико.
А до этого - в форме авиатора.
Отец потихоньку старел у меня на глазах.
И как-то сникнул весь.
А потом - воскрес.
Воскрес в прежнее свое состояние.
Я понял, что Бог показывает мне суть отца вдаль.
Суть добрую и верную себе.

Отец после этого долго не пил.
Он вообще любил выпить.
Каждую пятницу выпивал.
А тут - нет.
Сидел дома выходные.
Трезвый и отрешенный от всех и вся.
Он понял, что любовь Божья простирается и на нас с ним.
Что Бог близок к человеку...

Отец изменился после этого.
Перестал обижать нас по пьянке.
Он стал пить для того, чтобы не видеть себя старым.
Он старел долго.
И постарел вмиг.
Буквально за неделю.
Так постарел, что не узнать его было вдруг.
Он умер тихо и спокойно.
Причастился перед уходом.
На похоронах он лежал в гробу как живой.
Он и был живой.
Он слышал надгробные речи.
И видел нас всех.
Умер он еще раз - перед кладбИщем.
Перед тем, как гроб опустили в могилу.
Он спасся вечно.
Он был спасен Христом.
Он сейчас в Царствии Небесном.
На первом небе.
Самом близком к земле.
Там не святые, а спасенные вечно.
Не увенчанные венцами, а помилованные Богом.
Прощенные там...


ЗЕМЛЯНИКА У РЕЧКИ ПО ДОРОГЕ (РОСА И СВЕТ ИСТИНЫ В МИР)

А мы как-то остановились у речки ХаИм.
И я увидел землянику.
Она была такая трогательная и милая.
А потом я увидел росу.
Свет истины в мир.
Он был ярок и чист.
Земляника как-то смутилась.
Но воспряла вскоре.

Мы поехали дальше.
Мы поехали в дом отдыха.
А свет истины в мир сиял за нами вблизи.
Он не догонял нас.
Он был ровен и как бы приглушен расстоянием до него.
Больше я не видел такого света.
Он был неземной.
Он был честен и прям.

Земляника ушла.
Она ушла в небо.


СЛЕДОВАТЕЛЬ КОЛБАСОВ "БАНДИТСКОГО ПЕТЕРБУРГА" (РОБОСТЬ ИКАРА)

Следователь Колбасов - хороший следователь.
Он приватен, тих в смысле причинения обид заключенным, немного тощ истиной в нём.
Он раб своих устремлений.
Его устремления - очень верховны.
Он хочет стать главою всей полиции Петербурга.
Его непосредственный начальник - некто Ващанов - Дедал истинный.

Они вдвоем варят свою кашу искренне.
Но только слишком она домашняя.
В смысле огорченности тем, что их никто не знает.
Не знает именно в полиции.
Они как овцы без пастыря.

Конечно, Ващанов-Дедал подчинился "пастырству" иных.
Но он им не подчинен в сердце.
Он лавирует.
А Колбасов - целен.

Он - признанный офицер полиции.
Он - перспективен, наконец.

Дело их рухнуло.
Вор в законе "Барон" его разрушил.
Икар Колбасов упал вниз.


ЖЕНЩИНЫ СЕРИАЛА "ИКРА" (ОТДЫХ ОТ СЮЖЕТА)

Сюжет сериала - аховый.
Следователь истинно ищет мафиози.
Мафиози из ЦК КПСС.
Он требует ареста то одного, то другого члена ЦК.

На самом деле этого следователя посадили бы тут же.
А то и расстреляли втихаря.

Он ломает своим упорством все преграды.
Его ни КГБ усмирить не может, ни даже товарищ Быстрых (то есть Долгих, конечно).
Министр рыбной промышленности пытается бежать за границу от этого следователя.
Но не тут-то было.
Его задерживают в аэропорту.

Товарища Быстрых тоже берут под колпак.
И сам товарищ Орлов (то есть Горбачев, конечно) хвалит всепобеждающего следователя у себя на госдаче.
Но следователь не обольщается похвалой товарища Орлова.
Он спрашивает: а кто отдавал приказания товарищу Быстрых?

То есть намекает уже на Леонида Ильича.

На этом сериал обрывается.
А жаль.
Интересно, что бы ответил ему товарищ Орлов.
И какие награды последовали бы.

Интенсивность поиска в сериале - зашкаливает.
От сюжета устаешь.

Но там есть женщины.
Их там целых пять.

Коллега по работе неугомонного следователя.
Кажется, госпожа Макеева ее сыграла.
Сыграла великолепно.
Она любит следователя, но не может разрушить его семью.
Семья стоит намертво.
Но не вечно. Временно.
Вскоре жена следователя отпустит его на свободу.
К еще одной коллеге по работе.
Некой эстонке в Москве.
Женщина эта тоже сыграла отлично.
Она любит следователя, но не хочет за него замуж.

Ну, жена следователя.
Она сыграла хорошо, но несколько надрывно.
Слишком надрывно.

Дочь следователя.
Очень хорошо сыграла девушка.
Искренне сыграла.

Ну, и наконец - любовница министра рыбной промышленности.
Это лучшая актерская работа сериала.
И не только сериала.
Это вообще одна из лучших актерских работ в кино.

(Да, еще есть эпизоды с секретаршей министра.
Эта секретарша тоже убедительна.)

Женщины сериала "Икра" - интересны как женщины.
Кроме жены следователя.
Она не в моем вкусе.

А вот любовница министра - очень в моем.
Где-то это Наточка.
Но не сюжетом отношений, а - пластикой в секс.
Она мне очень напомнила Наточку.
Ту Наточку, с которой я был счастлив.
Счастлив душою и телом.
Она имеет в себе потенцию в рай.
И актриса "Икры" - тоже.

Простите, я не помню их фамилий.
А справляться в интернете - мука для меня.

Эстонка.
Знаете, она слишком примитивна в секс.
Проста, как сюжет сериала.
Хотя и есть в ней вектор в рай.
Вектор несколько забитый ее основными критериями отбора.
Ей как женщине - кто нужен в секс?
Какой-нибудь патентованный мачо.
Или дуче.
Не мое это, девушка.
А вообще - акцент у Вас приличный.
Интенсивный в сексарру домашней прелюдии.
Или коды.
А сама симфония пусть звучит в стороне.

Госпожа Макеева.
Да, это секс навылет.
С нею очень хорошо, наверное, но на миг только.
Она слишком затянута в свой мир образных представлений обо мне.
Я человек пира.
А не обстоятельного изучения под микроскопом биологических дотаций вдруг.
Госпожа Макеева - добра в сексе.
Она любит так, что не знает: а когда она любить устанет.
И потому - нет.

Дочь следователя.
Хороша девушка, но тоже, увы, не моя.
Она не моя в главном: в постоянном досмотре своей души в секс.
Она не верит себе ни в чём.
Она, наконец, приватно симулирует свой мир секса в мир любви к Богу и ближним.
Она нарцисс, а не роза.

Итак, любовница министра.
Это - моя женщина в суть.


ЧАКРЫ И ИХ БАЛАНСИРОВКА

Валентина Д. еще недавно была на своем месте в этой жизни.
Она занималась дизайном ногтей.
И у нее это хорошо получалось.
Лучше, чем у многих в Москве.

Но потом она решила, что достаточно богата.
И ушла в полет.
Ее сразу подхватили невидимые силы ада.
И теперь она погрязла в восточной ереси.
Погрязла пО уши.

Чакры - откуп от Бога.
Чакры - это каналы связи с бесами.

Она их "балансирует".
То есть ведет образ жизни инвалида духа.
Думая, что она - решительно исключительно улучшает свою жизнь по всем параметрам.

Ей этого не объяснишь.
Я и не объясняю ЕЙ.
Я объясняю другим.
На ее примере.


БЛИЗНЕЦОВЫЕ ПЛАМЕНА ОЛЬГИ РОМАНОВОЙ

Ольга Романова - явно не в себе.
Она увлечена тем, что называется "ченнелинг".
Это бесовские прихваты здесь.
Бесовские внушения в душу и сердце.

Вот-де, во Вселенной есть звёзды.
Они далеки, но живут именно нами.
Нами они живут.
Им не все равно, как ты любишь мир.
Они понимают тебя, слышат, руководят тобою.

Ты - близнец.
Ты - пламенный близнец.

Ты - сам должен понять это.

И Ольга Романова - "поняла".
Пишет ересь.
Публикует ее.
Думает о себе много.


РЕЙКИ КОНДАКОВА

Олег Кондаков - хороший человек по сути.
Добрый, щедрый, внимательный к другим.

Но его Рерих попутал.
Олег искренне верит Рериху.
Не Христу, а Рериху.
Ну а Рерих - тяжелый сектант.

...Реальные рейки Кондакова - долго стояли в его кладовке на станции Дивизионная в Улан-Удэ.
И ждали плотницкого молотка.
Или рубанка.

Он был увлечен иными "рейки".
Рейки так рейки.


МОДНЫЕ, СТИЛЬНЫЕ И УХОЖЕННЫЕ (ЭВЕЛИНА И ТЫ)

На "Модном приговоре" Эвелина Хромченко всем подает советы.
Так, мол, лучше, чем эдак.
Да.
Эвелина - ухоженна.
Модная женщина.
Стильная во второстепенном: в прикиде и прическе, например.

Лера Кудрявцева никому советов не подает.
Просто ведет свою программу, как умеет.
Лера очень ухоженна.
Ухоженнее Эвелины раза в три.
Модная ли?
Не очень.
Стильная?
Да.

Оксана Федорова не модная вовсе.
Ухоженна средне.
Стиль чувствует хорошо.

Лёля Турубара - очень ухоженна.
Модная, стильная.

Певица Артик - очень стильная.
Ухоженна очень.
Очень модная.

Оксана Куваева (Вести-Россия) - очень женственна, очень ухоженна, стильная в третьестепенном: в домашней добросовестной планиде.
Модная ли?
Нет, не модная.

Марина Хлебникова - растеряла себя по пустякам.
А была очень истинна.
Ухоженна, стильна.
Модная?
Нет.

Анастасия Волочкова - очень ухоженна.
Не модная, но стильная.
Даже более ухоженна, чем Лера Кудрявцева.
Например, в коже лица и рук.

Вероника Иващенко (телеканал "Спас") - очень ухоженна.
Модная, стильная.

Достаточно.

Только добавлю, что неизвестная в Москве сибирячка Леночка К. - еще более ухоженна.
Ухоженнее всех названных выше раза в три.
Модная, стильная во всём и всегда.

Эвелина.
Хорош советовать.
Очень надо.


ЧТО ТАКОЕ ХАРИЗМА (СВЕТЛАНЕ С.)

Светлана понимает под харизмой иное совсем.
Для нее (и не только для нее) харизма - путь в бомонд.
И некое самоутверждение там.
Окапывание.
Некое плачевное состояние духа.
Приятное тем, кто сами таковы.

Вот мы из бедноты вышли в люди.
Вот мы стали валидны в городе.
Вот мы сделались законодателями мод.

Харизмой, по мнению Светланы и не только Светланы, обладает, например, улан-удэнский фотограф Марк Агнор.
Тогда как у него не харизма, а душевная немощь.

На самом деле харизма - приватное чувствование себя в Боге.
И обладают ей - единицы.
От Адама и Евы - истинной харизмой обладали человек 7.
Моисей, например.
Это - харизма.


ЛИЧНОЕ ОБАЯНИЕ И ИСТИНА СЕРДЦА

Личное обаяние присуще многим людям.
Оно проявляется в том, что окружающие испытывают к обаятельному человеку симпатию.
Безотчетно.
Он - обаятелен.

Но что такое обаяние?
Обаяние - приватное пристрастие к себе.
Оно может быть завуалированным.
Но чаще оно открыто.
Открыто в смысле удобства для всех и вся.
Обаятельный человек - удобен.
С ним рядом приятно.
Никогда он не взволнует по-настоящему.
Он - комфортен.
Корректен.
Вежливо отрешен от тебя на достаточное расстояние.

Он - приятно подходит для общения вскользь.
Жить с обаятельным - трудно.
Он уклоняется от тебя, как правило.
Занят собой.
Его истина сердца - он сам.
Истина в последней инстанции.

Другого человека обаятельный использует, как правило.
Но не явно или грубо, а "обаятельно".
Рискованно для посторонних.
Рискованно в смысле ложных обещаний в воздух.
Не прямо, а косвенно.
Обаятельный дает надежду ложную.
Он не может ее оправдать в течение жизни даже.

Обаятельный - астролог, а не астроном.
Астролог небескорыстный.
Но не всегда он корыстен.
Он корыстен тогда, когда хочет добиться своего посредством общения вблизь.
И почти всегда добивается.


ЖУРНАЛ "ФОМА": СТИХИ И СУТЬ

Журнал "Фома" - назван издателями "журналом для сомневающихся".
Для сомневающихся в вере.
Но никаких сомнений он не рассеивает.
Только усугубляет.

Мир живет очень другим.
И знать не хочет о журнале "Фома".
Ну а людям воцерковленным - это зачем?
Они не сомневаются.

Стихи там (совместный проект с "Новым миром") - очень посредственные.
Редко-редко мелькнет что-нибудь истинное. Не чаще раза в 5 лет.
Предисловия к ним - кажется, г-на Крюкова - спокойные и даже добрые, но, увы, не отражающие сути.

Единственное настоящее в журнале "Фома" - это жития новомучеников и исповедников российских.
Они нужны воцерковленным людям.

...А разглагольствовать в "Парсуне", как это регулярно делает г-н Легойда - главный редактор "Фомы", можно долго и нудно.


ЧЛЕНСКИЙ БИЛЕТ СП КАК ИСПОЛНЕНИЕ ЖИЗНЕННОЙ ЗАДАЧИ (ЭССЕ-ЭКЛЕР)

В 80-х годах прошлого века я посмотрел удивительный телеспектакль.
"Понедельник - день тяжелый".
С Менакером и Мироновой в главных ролях.
Член Союза писателей Евтихий Федорович Корнеплодов потерял свой членский билет.
В доме - трагедия.
Ищут - не находят.
Евтихий Федорович - в обморочном состоянии.

Тем временем секция молодых литераторов решила узнать: а что же, собственно, НАПИСАЛ Е.Ф.Корнеплодов.
Нашли.
Эпопея "Овсы цветут".
В 4-х томах.
"...Старик...потянул Васку за упругие груди и хлобыстнул пО уху тальянкой".
"Рыжевастое, бородастое и задастое всходило солнце".
Это цитаты из эпопеи.

Молодые были в смущении.
Они явно смеялись над автором эпопеи.
И даже усомнились в том, что он писатель.

Но билет - нашелся.
И торжествующий Евтихий Федорович в развернутом виде предъявил его с эстрады Дома писателей.

Этот телеспектакль - лучший из всех и вся.
Как его вообще в то время выпустили на экран.

В современности мы видим то же самое.
Главное - членский билет.
Есть он у тебя - писатель, нету - никто.
Но на деле, как правило, бывает наоборот.
Члены СП - какие писатели.
Очень и очень посредственные.
А то и просто графоманы.
А то и злыдни впридачу.

Александр Никифоров - это Евтихий Корнеплодов.
Один в один.
Правда, он свой членский билет едва ли потеряет.
Шел к нему всю жизнь.
Колесом ходил перед Домом писателей в Иркутске.
Лет 15 ходил колесом.

Ну, что же.
Билет - вот он.
Его в любое время можно развернуть, понюхать, поцеловать украдкой.

...Свет гаснет.
Остаётся эклер.
На сладкую память от меня.
Кушайте на здоровье.


ДМИТРИЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ НА ЮТУБЕ (МИЛОСТЬ И ЖЕРТВА)

"...Галковский то, Галковский сё, пято, десято..."

Да.
Дмитрий Евгеньевич вошел в трехтомный словарь Академии Наук.
О нём там написали много.
Больше, чем о Пелевине, Сорокине, кажется, даже Бродском.

Можно почивать на лаврах.
Дмитрий Евгеньевич молодец.
Он на лаврах не почивает.
Ходит в рестораны, пробует деликатесы, попивает дорогие напитки.
Ведет Ютуб.

О чём и о ком бы он ни говорил, это всегда интересно.
Например, о Бернарде Шоу.

Другие лекции и политинформации - не так масштабны.
Это масштаб пристани у домашнего озера Лохнесс.
Где то ли водится плезиозавр Несси, то ли - нет.
Может, и водится.
А может, и нет.

Дмитрий Евгеньевич - милует нас.
Жертвует для нас собою.

Он понимает, где он живет.
Понимает, что он живет в России.
А в России - нужно именно так.
Несколько клоунски, несколько предельно просто.
Академизм в России - именно таков.

Его трапезы перед камерой - очень трогательны.
Он не артист.
Он - историк и философ, требующий к себе уважения.
Лично меня это умиляет всегда.
Он любит нас всех.
Пусть не бросает это начинание.
Спасибо ему, милому.


ПРАВЫЙ СТВОЛ НАДЕЖДЫ НА ХРИСТА

Это те, кто старались удержать Антихриста.
Отдалить его приход и воцарение.
Кто-то - осознанно и добродетельно (например, Церковь в лучших представителях), а кто-то - просто планидой своей и творчеством.
Правый ствол - человек 50 всего.
Очень достаточно.
Из деятелей Церкви это, например, Патриарх Алексий Второй.
Архимандрит Иоанн (Крестьянкин), Псково-Печеры.
Отец Николай (Гурьянов), остров Залит.

Из творческой интеллигенции - поэт Леонид Губанов.
Александр Солженицын.
Александр Башлачев тоже. Не смог он больше. Выбросился из окна. Но всей своей планидой - удерживал и верил сердцем.
Скажут: самоубийца как мог удерживать Антихриста? самоубийство - смертный грех. Грех нераскаянный. А значит, и непрощенный.
Нет. Александр Башлачев - удерживал всю жизнь.
И его смертельный полет - не отход от Бога, а последняя капля сердца.
Капля - камень точит. Например, капля крови на питерском асфальте.

Кое-кто живут и ныне.
Старец Илий (Оптина пустынь).
Это владыка Викентий, например.
Это владыка Вадим.
И владыка Герман, владыка Илларион, владыка Савватий.
Еще многие, вернее, немногие.
Священный Синод Русской Православной Церкви.

Это протоиерей Игорь (Холманских), екатеринбургская епархия.
Это протоиерей Димитрий Смирнов.
Это профессор-богослов Алексей Ильич Осипов.

И например, лучшие поэты и писатели России.
Дмитрий Галковский.
Михаил Шелехов.
Олег Шолин.

Еще человек 5.

Удержали ли?
Да.


КРОШ И ЁЖИК "СМЕШАРИКОВ"

Они очень дружны.
Дружны чрезвычайно.
Крош - Кролик.
Ну а Ёжик - Ёжик.

Они понимают и прощают друг друга за всё и всегда.
Они любят Бога и ближних.
Иногда им приходится несладко.
Круговорот опыта жизни заносит их подчас далеко.
Так далеко, что боязно за них.
Но они всегда выбираются на сушу.
Кое-какими, но выбираются.

Астра общения, как сказал бы Ницше.
Они молодцы.
Они умеют любить истинно.


ДРУЗЬЯ В "ОДНОКЛАССНИКАХ" И В РЕАЛЕ

Друзей в "Одноклассниках" у меня - "мало".
Всего 34.
Из них я общаюсь только с пятью.
Да и то - нечасто.

По сути, общаюсь я там только с одним человеком.
А 33 других - в запасе.

Дружба в интернете - интересная дружба.
Пообщался однажды - и будя.
Ну, не однажды.
Пятижды.
Да плюс поздравления с праздниками.

Дружба в интернете - не то чтобы фиктивна, нет.
Она - как бы приглушена тем, что общаться можно хоть круглосуточно.
А о чём регулярно общаться?
Для регулярного общения нужна любовь.
И любовь взаимная.

Не дружба, а любовь.
Любовь больше дружбы гораздо.

Поэтому друзей у меня - "мало".

Что касается реала, то друзей у меня больше нет.
Те, кто были, отпали в своё.
А новые в 50 лет - фактически невозможны.


ДАВНО Я НЕ ЛЕТАЛ НА САМОЛЕТЕ

Очень давно.
В последний раз это было в 2003 году.
Из Мирного в Иркутск.
На Ту-134.

А так - поезд или авто.

...А в детстве и юности я летал на самолете регулярно.
Часто летал.
Можно сказать, не вылазил из самолета.

Иногда на меня накатывает: и я еду в аэропорт.
В иркутский аэропорт.
На троллейбусе.
Просто ощутить атмосферу порта.
Она совершенно особенная.
Такая тихая в любовь во Христе.

Но и иркутский аэропорт стал другим.
Там сплошные проверки на дорогах.
Не успеешь зайти в здание аэровокзала, уже терминал, служаки, обнюхивание.
Тускло становится на душе.
Неохота там находиться.
Мир сердца теряется вмиг.

Выходишь на улицу.
Идешь к остановке маршруток.
Едешь обратно.
 

SOUL-WORLD

Душа-Мир.
Душа - мир.


ХРИСТОС ВОСКРЕС!

Это мой любимый Праздник из всех.
Я люблю его даже больше, чем Новый год.
А Новый год я очень люблю.

Пасха - отлична от всех иных праздников.
В Пасху дышится лучше.
В Пасху любится горячо.
В Пасху хочется любить всех и вся.

Христос Воскрес так.
Тело Спасителя покоилось во гробе (пещере под Иерусалимом).
И Бог Отец послал Свой Свет Христу.
Истинный Свет Отца Небесного.
Спаситель воссиял во Свете Божьем.
Его Плоть изменилась.
Она стала нетленной и бессмертной.

Внешне Спаситель - изменился тоже.
Ему было явлено, что Он - истинно изменился в Бога Сына.
Он стал немного более светел Ликом.
Но этого "немного" хватило, чтобы, например, Магдалина не узнала Его вмиг.
И глас Его - изменился.
Он стал более суровым.

Христос Воскрес!
Христос Воскрес, мои родные!
Будем праздновать с Богом!
Аминь!


БРЕСТСКАЯ КРЕПОСТЬ СЕМЕЙНОГО МИРА

...Сегодня Оля выложила на сайте "Ты-Поэт" фотографию с иллюстративным текстом под ней.
На фотографии - они с супругом в Брестской крепости, видимо, на 9 мая.

Должен сказать, что это одна из любимых моих фотографий.

Оля - изящная длинноволосая блондинка - стоит в эффектном белом костюме, на который приколоты алые бантики.
На глазах у нее темные очки, на голове солдатская пилотка со звездой.
В руке - небольшая белая сумочка.
Оля в приподнятом настроении, в легкой полуулыбке, вызванной гордостью за свою страну, победившую в Великой войне.

Супруг Оли одет почти так же, но, в отличие от нее, он очень хмур.
Это не серьезность, а именно хмурость, недовольство.

Супруги стоят на фоне гигантской темной пятиконечной звезды, заслоняющей небо.
На заднем плане прогуливаются какие-то люди (иные с детьми).
При этом создается впечатление, что эти люди - как бы несколько не отсюда.
Нет, они, конечно, "отсюда", но нет в них того, что есть в Оле и ее спутнике.
Это праздные зеваки, а не благоговейные прихожане знаменитого военного мемориала.

Такова эта фотография внешне.

Теперь - текст:

На перепутье

Были мы, другими были,
Были рядом среди всех,
К Богу редко мы ходили,
Твёрдо верили в успех.

В нас осталась эта Вера
И любовь с ней навсегда,
Красный галстук пионера
И армейская звезда.

Не понять нам Божьей сути
И рабами нам не стать,
Встали мы на перепутье,
Как теперь вперёд шагать.

Мир какой должны мы строить,
Как пройти нам новый тест,
Мы по-своему герои,
Свой несём по жизни крест.

Разрываемся на части
Между тем и этим днём…
Жить на Белом свете счастье,
Будем жить и мы живём!
17.01.19г.

Давайте оставим за кадром нашего обзора формальные несовершенства данного текста.
Поговорим о его сути, о глубинном содержании.

Вера в некий абстрактный успех - "и любовь с ней навсегда" - сопряжены для автора с красным галстуком пионера и армейской звездой.
То есть - повяжи галстук, приколи звезду - и успех (в чем конкретно?) тебе обеспечен.

Но не будем буквалистами.
Это просто ностальгия по ушедшей эпохе.

"Не понять нам Божьей сути"

БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ - сказано в Святом Писании.
Именно любовь, о которой у автора выше, и составляет Божью суть.
Что здесь непонятного?

Конечно, Любовь Божья - это не наша человеческая любовь.
Любовь Божья больше в разы всех наших любовей вместе взятых.
Бог любит человека - любого человека - сильнее, чем даже мать свое дитя.

"И рабами нам не стать"

Мы не рабы, рабы не мы? - да, пожалуй.

Другое дело, что Господь никого и никуда не тянет насильно.
Он, как любящий Отец, просто терпеливо ждет.
Ибо истинную свободу - свободу от рабства греху - можно достичь только в Боге. Сиречь - в Церкви с Ее Таинствами: прежде всего исповеди и причастия.

"Встали мы на перепутье,
Как теперь вперед шагать".

Ну что же, иногда бывает полезно остановиться и подумать: как, куда и зачем нам шагать теперь.

"Мир какой должны мы строить,
Как пройти нам новый тест,
Мы по-своему герои,
Свой несем по жизни крест".

Последняя строка приведенной строфы - это то, что нужно.
Если все будут нести по жизни СВОЙ КРЕСТ, то и мир будет защищен СИЛОЙ КРЕСТНОЙ от войн, катастроф, разора и уничтожения.
В том и дело, что мы не хотим нести крест.
Ну а без креста на нас - демонические силы могут делать с нами всё, что угодно.
Что мы нередко и видим в мире.

"Разрываемся на части
Между тем и этим днем...
Жить на Белом свете счастье,
Будем жить и мы живем!"

Две последние строки вселяют надежду, что разрыв "между тем и этим днем" - всё же не такой катастрофичный, чтобы тяжело скорбеть по этому поводу.
(Но даже и скорби - посылаются нам во спасение. Иногда нужно и потерпеть.)

Потому что по правде женщина с фотографии - очень счастлива.
Это супруг скорбит.
Но и его скорбь - излечима.
Вернутся они домой, отдохнут, накроют праздничный стол, - и утешение не замедлит пролиться в усталую душу супруга.
Счастья вам в домашней брестской крепости семейного мира.
Сиречь - в несении креста своего.


ДВЕ КОШЕЧКИ И КОТЕНОК

Ждут они...
Ждут и верят, что ты придешь.
Накормишь их и согреешь теплом души своей.
Они уже знают тебя и Инну.
Возможно, помнят и Виктора.
И бегут вам навстречу.

Они уже не представляют себе жизни без вас.
Они благодарны Творцу за то, что вы их опекаете.
Невинные и безгрешные создания Божьи.

Животные старше людей.
Они были созданы раньше Адама и Евы.
И никто их из Рая не изгонял.
Они и сейчас там.
Как и растения, цветы, птицы, рыбы, всё живое.

Изгнаны из Рая были только люди.
Потому что согрешили и не покаялись.
Начали валить вину один на другого.
Адам - на Еву, Ева - на Змея.

А кошечки и котенок и сейчас в Раю.
Может быть, именно те кошечки и котенок, каких вы кормите и поите теплым молоком.
На земле - как бы их отражения.
Отражения, которым трудно.
Но с каждым вашим приходом они опять возвращаются в Рай.
К своим первичным ипостасям.
Не знающим ни голода, ни холода, ни брошенности на произвол судьбы теми, кто не помнит о Создателе мира.


МАССОЛИТ ПРЕЖДЕ И НЫНЕ

Союз писателей СССР всегда гнал всё по-настоящему талантливое, искреннее, веровательное Богу Любви.
Оттуда исключали покаявшихся или верующих истинно (Галич, Солженицын) и не принимали тех, кто писал гениально (Губанов, Бродский, Высоцкий).

С тех пор мало что изменилось.
Разве что подотделов у МАССОЛИТа стало больше во много раз.
И настоящие писатели и поэты (Дмитрий Галковский, Федор Васильев) не хотят вступать туда сами.


ТОП-МОДЕЛИ В МИРЕ СБОРКИ

Девушки ходят по подиуму, как манекены.
Их сконструировал известный кутюрье.
Они не чувствуют своей души.
Ходят и думают, что это обворожительно.

Нет.
Это жалко.
Девушки словно теряют свое главное.
Они перестают любить ближних, забывают о детях.
Отрешенны, девальвированы, требовательны.

Публика молчит.
Кутюрье долго выбирает лучшую.
Ту, что была бездушнее всех.
Новые коллекции одежд ждут ее.
И она рада этому.


АНЖЕЛА

Она была нашей соседкой по дому.
Мы были ровесниками и очень дружили.
Примерно с 7-го класса, как только их семья переехала из отдаленных "пэдэушек" в наш благоустроенный деревянный двухэтажный дом.
Анжела была старшей из детей тёти Любы.
Были еще три брата, одного из которых мы с Анжелой не раз вместе забирали из детского садика по вечерам.

Наша дружба была именно дружбой, но я всегда чувствовал, что Анжела - необычная девушка.
Внешне назвать ее красавицей было можно, но были девчонки и покраше, в том числе среди ее ближайших подруг.
Однажды они пришли к Анжеле, а ту что-то не выпускали - даже в подъезд. (С ней такое нередко бывало. Отчим ее был деспотом.)

Но мы с моим другом-одноклассником не растерялись и развлекали девушек, как могли.
Одна из них мне очень понравилась.
Галя Ц. - гречанка.

Общались мы примерно три часа.
Тут же, в подъезде у входа.

Ну, пообщались да разошлись.
Разве что договорились, что они как-нибудь еще придут.
Те обещались.

В тот же вечер я, отследив, что отчим Анжелы отчалил на машине вдаль, постучал к ней в квартиру и попросил ее выйти в подъезд.
Она встретила меня неласково.
Сверкнула карими глазами, раздельно произнесла: "А Галенька с Оленькой? Ты больше не мой. Общайтесь, сколько влезет. Вон как весело было!"

Признаться, я растерялся.
Такой Анжелы я еще не видел и не знал.

Потоптался, глупо поулыбался - уже перед закрытой дверью - и поднялся наверх к себе в дом.

По прошествии недолгого времени - поздняя весна, на Анжеле терракотовый плащ, - мы залезли с нею на чердак, она словно бы вела меня за руку.
Пробрались к дальней стене, а там - саночки стоят.
Я на них присел, спиной на стену облокотясь, а Анжела села мне на колени.
Склонилась, поцеловала в губы.
(До этого я еще толком не целовался.)
Мои губы ответили ей, но тихо.
Она приникла ко мне губами.
Губы наши слились.
Слились минут на 20.
Потом Анжела резко встала, чтобы поудобнее устроиться у меня на коленях.
Она легла на них, притянув меня за шею к своему лицу.
Мы целовались с нею часа три.
Почти не разъединяя губ, любя друг друга дико.
Никогда и ни с одной женщиной я больше так не целовался.
Я вообще не большой любитель поцелуев в губы. Потому что всё, что было после этого - было совсем не так.
Довольно.
Анжела в этом смысле для меня одна.

Голова моя кружилась.
Но я был очень счастлив.

Потом мы с Анжелой опять стали дружить.
У меня появились иные увлечения.
Например, одноклассница Лиля.
Ей я уделял все силы.
Анжела знала об этом, но терпела молча.

После школы я уехал в Иркутск и забыл об Анжеле.
А когда вернулся, пора было собираться в Армию.
Вроде как Лиля считалась моей девушкой тогда.
Хотя мы с ней почти не целовались.
Анжела словно наложила табу на подобную ласку.
Ну а на одних объятиях далеко не уедешь.
(Были у меня и другие увлечения кроме Лили, но это было как бы между делом.)

Из Армии Лиля меня не дождалась. Вышла замуж.
Зато дождалась Анжела.
И как дождалась!
Встретила прямо в подъезде и по ее глазам я видел, что она любит меня.

Нам было уже по 20 лет, а не по 14.

Однажды я был в гостях у держательницы домашнего литературного салона и познакомился там с Викой.
Вообще-то, мы девять лет учились с ней в одной школе (она - годом младше), но там никак не общались.
Познакомились, стали встречаться.
Но как-то странно встречаться.
Словно были не свои - в смысле интереса друг к другу истинного.
Встречались совсем недолго: месяца два.
Встречались, чтобы расстаться. ("Корректное" - и потому изматывающее - общение в инете спустя много лет не в счет.)

Было у меня еще одно знакомство-симпатия.
С одноклассницей Вики Наташей.
Она училась в иногороднем ВУЗе и была дома на зимних каникулах.
То есть - опять же - недолго.
Как-то я проводил ее домой с вечеринки, и мы скромно поцеловались.
("Русь, ты вся - поцелуй на морозе!" - эта фраза Велимира Хлебникова вспоминалась мне потом часто.)

Анжела тихо ждала.
Ее отчим (очень меня нелюбивший) куда-то уехал из города.
Ну, а тётя Люба была своей.
При ней я мог среди ночи прийти к Анжеле и лечь с ней в постель. (По счастью, у Анжелы была отдельная комната.)
Что я и делал, если Анжела звала меня сама.
"Приходи сегодня к часу ночи".
Я приходил.
Мне хотелось прийти.
Очень хотелось.
Я отдыхал с ней душой и телом.
Не нужно было напрягаться, чтобы произвести впечатление.
Например, орать под гитару чужие песни или читать стихи.

Иногда я звал Анжелу в гости к своим друзьям.
И она всегда шла со мной тоже.

Как-то раз... не знаю, как рассказать об этом, что-то держит меня, как-то раз я был в гостях у одной своей знакомой.
Она была дома одна, и после непродолжительного общения мы начали целоваться с нею, как когда-то с Анжелой.
Губы в губы, пристально и долго.
Будучи сильно возбужденным, я попытался задрать ей платье, снять с нее нижнюю часть одежды и прочее.
Но она, не отпуская меня от себя, этого сделать не позволила.
Кое-как доцеловавшись до взаимного оргазма (да-да!), я поспешил откланяться.

И без зазрения совести пошел к Анжеле.
Анжела приняла меня, но в эту ночь была несколько иною.
Она почувствовала, что я только что был с другой.
Но смиренно и с удовольствием сделала всё, что всегда.

Потом я улетел в Москву.
Вроде как в гости к своим недавним сослуживцам, а на самом деле - следом за поэтом Федором Васильевым.
Его стихи, услышанные в авторском чтении, оказали на меня громадное воздействие.
Я хотел слушать их еще и еще.
И по возможности, быть полезным их автору.
Если угодно, защищать его от этого мира.
Но моя "полезность" исчерпалась, как только мы сошли с трапа самолета.
Федор позвонил кому-то по телефону-автомату в подземном переходе аэропорта Домодедово, договорился о "вписке" (ночлеге или проживании)
и вежливо со мной попрощался.
Я стоял оглушенный.
Идти мне было особо некуда.
Денег на обратную дорогу не было тоже.

Пришлось действительно искать москвичей-сослуживцев.
И двоих из них я нашел.
Но один встретил меня так, словно я приехал из лепрозория; зато у другого я задержался на неделю, а то и дней на 10.
Это очень долго, поверьте.
Москва - не Баганур в Монголии. Где люди, сколько-нибудь близкие по душе и интересам, держатся друг за друга, как могут.
И подобные визиты никому не нужны.

Я поехал в Питер, искать сослуживцев там.
И тоже нашел двоих.
У одного я провел целых 7 минут; у другого - даже переночевал.
Вечером мы гуляли с ним в районе концертного зала "Октябрьский" и негаданно попали на выступление Розенбаума.
Зал был неполон, с билетами проблем никаких.
После концерта мы взяли у Александра Яковлевича автографы.
С нами у служебного входа (или выхода?) стояли две женщины, тоже за автографами.
Одна из них мне понравилась.
Ясные глаза, глубокий голос, длинные ногти изящной формы, аристократичный парфюм.
Она говорила подруге о том, что никак не ожидала оказаться здесь после концерта.
В мыслях у нее этого не было.

И мне вспомнилась Анжела.
Подумалось, что нужно жениться на ней, пока не поздно.
Но ведь мы уже договорились встретиться в Иркутске с Наташей, однажды поцелованной на морозе.

Вскоре я вернулся в Москву, посмотрел напоследок на Валерия Золотухина в "Живом" на Таганке и на поезде выехал в Иркутск.
Честно говоря, я никак не могу вспомнить сейчас, откуда у меня были средства на все эти передвижения.
Пусть и советские это деньги и тарифы, а всё же.
Не помню, чтобы я занимал их у кого-либо.
Когда мы расстались с Федором по прибытии в Москву, в кармане у меня было два червонца.
Вероятно, волшебных.

"Иногда в денек погожий, длинный,
два червонца оборвав с куста,
не забыв о веточке жасмина,
я иду по памятным местам..." (Розенбаум)

Кажется, вспомнил.
Из Москвы я в Томск выехал: к моим лучшим друзьям по классу - братьям-близнецам Саше и Славе Буйволовым.
Они учились тогда в ТИАСУРе.
И меня, по обыкновению, снабдили средствами на представительство.
А до Томска мне дали денег родители моего сослуживца-москвича Кирилла Свидерского.
Помоги им, Господи, во всём дОбром.

В Иркутске я жил в комнате у Светы Ивановой - в женском общежитии Иняза на Волжской.
Именно туда должна была приехать Наташа.
Но что-то не ехала.
А когда приехала, я уже любил другую женщину.
Илону, приятельницу Светы.
Но Илона была не одна: за ней ухаживал добродейный курсант Иркутского Военного Авиационного Технического училища.
Однако Илона не производила впечатление занятой женщины.
Нет, она не была распущенной.
Но как-то - не забивала сваи в эту связь.
Есть он - хорошо, нет - тоже хорошо.

Я думал отбить ее у курсанта.
И по сути отбил, но... приехала Наташа.
И сходу начала скандалить.

Я не знал, куда деваться.
Илону я именно ЛЮБИЛ.
Впервые в жизни я любил по правде.
Был нежен, спокоен, тих и смирен сердцем.

Всё, что было прежде - страсти, симпатии, домыслы о любви - всё это куда-то делось, ушло из меня.
Наташа, всем вокруг нахамивши вдосталь, уехала обратно.
А я еще был там дня два.
Но былой теплоты и доверительного общения с Илоной уже не возникло.
Мне оставалось только уехать тоже.

Сначала я заваливал Свету Иванову письмами - в надежде, что их прочтет или услышит Илона.
Писать ей напрямую я почему-то не мог.
Илона их слышала, конечно.
И даже радовалась этим письмам.
Но никогда не написала мне ни строки.

Мне стало все равно, с кем теперь быть.
Временами я захаживал к Анжеле.
Мы спали с ней.

Потом я еще куда-то ездил и чего-то искал. Вероятно, приключений на известное место.
Понимая, что Илоны мне больше не найти в жизни.

А когда вернулся, Анжелы в нашем доме уже не было тоже.
Она переехала в другой город - на другом конце страны.

...Прошло много лет.
Мы с Анжелой нашли друг друга в Одноклассниках.
Она живет в Кривом Роге (Украина).
Разведена, у нее дочь.
Внуки.
Тетя Люба тоже живет с ними.

Отчим Анжелы - живет в другом регионе.
Кажется, с тетей Любой они развелись.

В самом конце 2015-го (буквально к Новому году) я приезжал на Украину.
Но не к Анжеле, а к другой женщине, которую зовут Юлия.
И Анжела, узнав об этом, вызвалась приехать и повидаться со мной.
И приехала.
Из Кривого Рога в поселок Немешаево под Киевом.
Так что Рождество Христово 2016 мы встречали вместе: Юля, Анжела и я.

Но всё было как-то напряжённо.
Мы всерьез не успели ни о чем поговорить.
Анжеле на следующий день нужно было уже уезжать.
Работа и все такое прочее.
Вечером мы пошли в гости к родителям Юли.
А там еще сестра, муж сестры, Юлины дети.
Меня там капитально развезло.
За праздничным столом я взял руку Анжелы в свою. И она - не отпустила моей руки.

У меня окончательно сорвало крышу.
Это было домашне-бесшабашно.

Вскоре мы вернулись к себе на квартиру: Анжела, Юля и я.
Да еще и гитару с собой прихватили.
И я играл им на кухне при свечах.
Правда, недолго.
Песни три.
Потом вырубился.

Утром Анжела была добра ко мне, но чувствовалось, что она жалеет о своем приезде. 
Мы проводили ее на остановку маршруток.
Мне показалось даже, что мы впрыгнули в машину вслед за Анжелой.
Потом у нас было тяжелое объяснение с Юлей.
Я искренне просил прощения за свой пьяный срыв накануне.
Устно у нее и письменно - у ее родных.
Юля меня простила, родные - не знаю.

Мне тоже нужно было уезжать.
И я уехал.

Из Киева до Восточной Сибири путь долгий, но хороший.
Необходимый путь.

После этого мы еще списывались с Анжелой в Одноклассниках.
А потом она ушла из соцсетей и телефонной связи.

...Анжела.
Спасибо тебе, что ты приехала тогда.
Ты мало изменилась со времен нашей юности.
Твоя душа ждет меня до сих пор.
Ты без осуждения думаешь обо мне, грешном.
Храни тебя Господь, Анжела.
Тебя и твоих родных.
С добром и благодарной памятью И.


БЛИЖНЕЕ И ДАЛЬНЕЕ

Мы не знаем, что нам ближе.
Вроде это, а на поверку - то.

Мы любим ближнее.
Но оно иногда дальнее.
Например, билеты на концерт любимого артиста.
Мы не очень его любим.
Но нам кажется, что это любовь.
Сходили, послушали, дома забыли.
День-два - и всё.
Любимый артист становится дальним.
И домашние заботы или новые удовольствия - ближе нам гораздо.

Бог ближе к нам, когда мы любим то, что любим по правде.
По правде, то есть - без выходных.
О чем мы всегда помним.
И что хотим для себя.

Божье - даже в неверующих - ближнее.
Свое собственное - нередко дальнее.
А как это различить: где свое собственное, а где Божье.
Различить это можно так: перестань делать то, что ты любишь по правде.
Например, смотреть порно.
Ты не сможешь без этого долго.
Значит, это Божье в тебе.

Грех - не может быть Божьим.
Грех - всегда от дьявола.
И твои просмотры - чаще всего греховны.
Но это Божье в тебе.
Ты любишь это искренне.
Любишь, не осуждаешь.
И хочешь для себя того же.

Твой грех попущен тебе Богом.
Не ниспослан, а попущен.
То есть - Господь ждет, когда ты полюбишь так, что грех твой испразднится.
Ты перестанешь завидовать, например.
Перестанешь думать, что это мир счастья.
Твой взор начнет потихоньку очищаться.
Ты увидишь в участниках порносцен людей, достойных спасения вечного.
Ты полюбишь конкретного человека, а не зрелище как таковое.
Ты станешь женихом в сердце.
Женихом женщины с экрана.

Долго до этого.
Долго и колюче.

Но это Божье в тебе.
Потому что это - твое ближнее.

А твоя нынешняя семья - дальнее.
Она - твое собственное, а не Божье.
Ты женился по своей воле.
С Богом ты не советовался, не просил Его тебе помочь.

И твое собственное стало дальним, истаяло в тебе.
Жену ты не любишь и не хочешь в секс.
Ты любишь ту, кого любишь.
Порнозвезду любишь ты.
Ну а любовь - бескорыстна и добра, нежна даже.
И это Божье в тебе.


ИРИНА МАТЮХ: ПОПЫТКА ВЫРАЗИТЬ СУТЬ

Предуведомление

К сожалению, я не имею технической возможности переслать этот очерк Ирине лично.
На сайте моей страницы давно нет.
Поэтому прошу близкого мне человека сделать это.
С уважением Игорь Туманов.

Ирина Матюх появилась на "Ты-Поэте" сравнительно недавно.
Но сразу же обратила на себя внимание.

Своими фотографиями, грустными и честными стихами, живыми отзывами на стихи других авторов.

Сначала о фотографиях.
С них на нас смотрит красивая, тонкая и ухоженная женщина: с прической, с точным макияжем, с пластикой выверенного жеста.
Ирина очень грациозна - это видно на любом ее снимке.
Думаю, дело здесь не только в фитнесе.
Дело в сути ее натуры, выразить которую - задача непростая, но с Божьей помощью выполнимая.

Кроме фитнеса Ирина увлекается историческими сериалами, книгами по психологии и любит цветы.
Живет она в Нью-Йорке, по роду занятий - учитель-логопед.
То есть учит детей (а возможно, и взрослых) правильно и чисто говорить - уж не знаю, на русском или английском.
Мне кажется, учит она их хорошо, потому что ее письменная "отзЫвная" речь - правильна и чиста, что большая редкость на сайте.
Судя по всему, она много читает и переживает прочитанное.

Но главное, конечно, это ее стихи.
Стихи женщины, которую то ли разлюбил, то ли так и не полюбил тот, кого любит она и кому верна в сердце своем.
Если он и любит Ирину, то как-то вяло, сквозь пелену холодного тумана, под вежливый разговор о второстепенном.
Ирина ни в чём не винит своего ЛГ, а просто тихо тоскует:

После расставания

Лишь недавно мы были с тобой...
Только что о тебе я узнала?
Непривычно остаться одной.
Но намного сильнее я стала.

Научилась смотреть на закат.
Видеть птиц, замерзающих ночью.
И бездомным что есть - подавать.
И купаться в прочитанных строчках.

И в спортивно-рабочей борьбе,
Охватившей всю жизнь мою кругом,
Станут мысли бледней о тебе.
И возможно, ты станешь мне другом.

Ну не другом, знакомым простым.
Или даже фейсбуковым френдом.
Знаешь, мир, - он же лучше войны.
Хоть с тобой он и был мне неведом.

Улыбаюсь как прежде тебе.
И бороться с собой я устала.
Может быть, не поверишь ты мне,
Но люблю я пока, как ни странно.

И ищу в глубине твоих глаз
Хоть частичку волшебного чувства.
Но оно не зависит от нас -
Ты не любишь, как это ни грустно.

Или вот:

Вкусное свидание

Слова на прощанье сказаны...
Эх, главное - не разнюниться.
Сидим мы - такие разные -
В кафе на соседней улице.

Ты, знаю, не любишь сладкое.
Но дружно пломбиром давимся.
Смотрю на тебя ... украдкою,
А больше в окно воззряюсь я.

В груди почему-то холодно,
Понятно - зима и ветрено.
Земля и деревья - голые.
Как наши сердца, наверное.

Но лица полны спокойствия,
Сознательности и зрелости.
И пусть я хочу геройствовать,
Мне точно не хватит смелости.

...Мороженое отличное!
Вовек не найти изысканней.
Ты кажешься безразличным мне.
Наигранно это? Искренне?

Ведь если пилюля горькая,
То как ее ни подслащивай,-
Мороженым или водкою -
Не станет она заманчивей.

И в вазочке будет лужица.
А дома одна расстроюсь я.
Коль что-то одно разрушится,
Другое пускай построится.

Слова на прощанье сказаны.
Свидание было "вкусное".
Выходим. Дороги разные,
А лица немного грустные.

Конечно, грустные!
Потому что ей хочется отдавать себя безраздельно, а не по аптечной норме.
И чтобы ее избранник отдавал себя так же.

Иногда я думаю: какими судьбами она оказалась в Нью-Йорке?
Что привело ее туда на постоянное место жительства?
Впрочем, это не главное.

Суть, мне кажется, в том, что Ирина по-детски доверчива к миру и людям, а те - не в состоянии этого понять и принять. 
Актерствуют, хитрят, выгадывают лишний цент на ее открытости. 
 
Во всяком случае, основной вектор ее жизни - устремлен именно туда: в безоговорочное принятие Божьего Промысла над ней и ее близкими.   
Вектор максимально живой, вектор, незаметно увлекающий другого человека в МИР ПРАВДЫ О СЕБЕ и надежду на любовь истинную.

Мне бы хотелось закончить этот очерк небольшим стихотворением, ей посвященным.

***
Выходи из нью-йоркской подземки на свет
и учи этот город изысканной речи,
где неслышно проступит Небесный Завет
на руках у святого Предтечи.

Пусть Его утешенье коснется души
и наполнит ее, как стихами,
благодатью домашней забытой тиши,
где никто не владел языками.

Не бывает, поэт, безответной любви,
каждый любящий - чадо Христово,
даже если мы пали на камни земли,
не услышав заветного слова...

2019, январь


ЛЮБИМЫЕ ПОЭТЫ ОЛИ ПЫЛАЕВОЙ

...Как-то давно мне попался на глаза номер журнала "Огонек".
На фото его обложки чинно сидели полукругом четверо: Булат Окуджава, Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский.
К тому времени я был уже достаточно испорчен познанием.
И эта великолепная четверка вызвала во мне не радость или спокойную грусть, а ухмылку.

Мне тут же представились Леонид Губанов, Иосиф Бродский, Алексей Васильев, по-моему, даже я сам, чинно рядом на фото не сидевшие, но
писавшие уж никак не хуже названных выше.

А что значит - не хуже?
Не хуже, то есть вдохновенно, искренне, остроумно, веровательно Богу.

Я не заметил тогда, что в этом внутреннем самовосхвалении упал гораздо ниже любого из представленнных на фото "Огонька".

А тут еще подоспели и статьи Дмитрия Галковского о "шестидесятниках".
Статьи блестящие, увлекающие.
"Ну, товарищи, теперь с этими кумирами поколения всё окончательно ясно!" - удовлетворенно подумалось мне.

Где мне было помнить, как я плакал наедине, слушая песню Булата Окуджавы "Не клонись-ка ты, головушка..."
Как возгревали мне душу песни на стихи Роберта Рождественского, звучащие в кинофильме "Семнадцать мгновений весны".
Как немел от восторга и признательности Евгению Евтушенко - за его "Окно выходит в белые деревья..." и "Памяти Анны Ахматовой".
Как нравились мне стихи Андрея Вознесенского, исполненные Высоцким: "Ни славы и ни коровы..." и "Любимая, Наташа, чудо..."

Мы, алкая и жаждая правды, как-то стесняемся своих былых (а то и настоящих) симпатий и привязанностей.
Нам хочется быть ВЫШЕ тех, кто еще недавно не оставляли нас равнодушными.
Не составляем себе труда - ОТДЕЛИТЬ ЗЕРНА ОТ ПЛЕВЕЛ в творчестве того или иного автора.
Хотя бы постараться это сделать.
Свезти добрую пшеницу в житницу, а плевелы сжечь огнем.
И молодцевато "сбрасываем с корабля современности" поэта целиком.
Обедняя себя подчас.
А то и предавая любовь юности.
Разве не любил я в юности Булата Окуджаву?
Очень любил.

По счастью, все четверо принадлежат к числу любимых поэтов Оли Пылаевой.
А еще - Вероника Тушнова, Павел Коган, Константин Симонов, Римма Казакова, Андрей Дементьев.

С творчеством этих последних я знаком очень поверхностно.
Стало быть, и говорить о них не могу.

А вот с Андреем Вознесенским мне даже как-то довелось выступать с одной сцены.
Но это был 1991 год, "всплыла правда", поэтому и смотрел я на него, как Иван Бездомный на Воланда.
Еще немного и начал бы "обличать".
Вместо того, чтобы тихо и культурно расспросить его, например, о губановском СМОГе, о его контактах с Высоцким, о том, что лично ему дорого и памятно
в той эпохе.

Давайте не будем судить и ненавидеть этих людей только за то, что они ЖИЛИ, а не существовали, не прозябали, как мы.
Ответ за свою жизнь они дадут Богу.

Мы тоже не вечны.
Но пока мы существуем, давайте не то чтобы восклицать и восхищаться, но НЕ ОСУЖДАТЬ никого из них.
На том простом основании, что человеческий суд наш - всегда крив.


МАЛО ТЕХ, КТО ОТВЕТИЛ БЫ СИЛЬНО

Только Наточка откликалась на мои стихи сильно.

Оля Пылаева.
Юленька Найкраща.

Однажды - Ирина Белышева и Ирина Матюх.

Остальные - мило, но слабо.
Это говорит о том, что душа откликается, а слов нет.
Нет усилия над собой, давшего бы слова.


БУЛГАКОВ КАК ЧЕЛОВЕК

Мариэтта Чудакова написала чудовищную книгу о Булгакове.
Или, вернее, не о Булгакове, а о документах по Булгакову.
Человек Булгаков был тих.
Тих истинно.
Он не то чтобы молчал, нет, он говорил достаточно, но внутренне он был тих.
Любил свою жену вторую.
Не знал, что делать дальше.
Денег не было совсем.
За границу его не выпустили.
Булгаков слишком понимал, где он живет.
Мне кажется, лучший документ о Булгакове человеке - его новелла "Псалом".
Удивительная внутренняя тишина среди содома советской действительности.


ВЫСОЦКИЙ И ЗОЛОТУХИН

Валерий Золотухин был Высоцкому другом долго.
С 1964 года.
Пик их дружбы - 1968 год.
Выезжий Лог, песни, попытки разобраться в себе.
Они дружили и после.
Вплоть до 1976 года.
Но это было уже иное.
Отстраненное отношение.
Не ворчливое, но и не горячее.
Никита Высоцкий на телеэкране говорит об ином.
Он говорит о том, как Валерий Сергеевич его опекал с младенчества.
Опекал.
Но это именно 1966-69.
Никита никогда не скажет о том, что было в 1978 и дальше.
Он корректен, лоялен, благодарит.
Скучно его слушать.
Миллионы слушают и скучают.
Потому что Никита Высоцкий об одном и том же говорит.
О ком бы он ни рассказывал.

Разлом отношений Высоцкого и Золотухина был связан с Гамлетом.
После долгого загула Высоцкого Любимов предложил играть Гамлета Золотухину.
И тот не отнекивался.
Начал репетировать.

Высоцкий его разлюбил.
Но и Золотухин разлюбил тоже.
Иначе не взялся бы за Гамлета.
Любимые друзья так не поступают.

Собственно, это всё.
Отличный актер Золотухин слишком сельпо как человек.
Дисциплина превыше всего.
Ну и что дальше.
Ни дружбы с Высоцким, ни Гамлета на сцене.


КОРИФЕИ НАЦИОНАЛЬНЫХ ЛИТЕРАТУР

Расул Гамзатов.
Дондок Улзытуев.
Платон Ойунский.
Тарас Шевченко.
И многие еще.

В чем их общее?
В одном.
Это мастера трюизма и прописных истин.
Долбят так, что не знаешь, куда деваться.
Белое - это белое, черное - это черное, Волга впадает в Каспийское море.

Редко отклонения бывают.
Но тоже какие.
В рамках притоков Волги.

Может быть, корифеи национальных литератур и призваны повторять своему народу таблицу умножения?
Да и ту - до 5-ю-5.


ПУШКИНСКАЯ РЕЧЬ ДОСТОЕВСКОГО

Легендарная речь.
Сколько о ней написано.
Критика Леонтьева.
Воспоминания современников.
Заметки Розанова.
Толстого.
Каткова.
Много было о ней всего.

Примирения с Тургеневым не получилось.
Тургенев был в экзальтации.
А она проходит быстро.
Цель Достоевского речи - не примирение с Тургеневым.
Но попытка расшифровать Откровение Иоанна Богослова.
По критике Леонтьева он понял, что ошибся.
Или заглянул дальше Леонтьева.
Дальше Страшного Суда Христова.
Сказал о НОВОМ, о новой земле и новом небе.

Чего никак не видел Леонтьев.
Для Леонтьева всё оканчивалось на Страшном Суде.
Ну а дальше?
Вот праведное воздаяние.
Одни налево, другие направо.
И что?
Что с теми, которые направо?
Может быть, говоря о мировой гармонии, Достоевский говорил о кротких, наследующих землю?

Достоевский не окончил речь.
Она обрывается на самом интересном.
Достоевский понял, что он не видит дальше.
А Леонтьев отбросил его до Страшного Суда.
О котором у Достоевского действительно ничего нет.
В этом ошибка речи.


МОЛЧАНИЕ ЛЮБВИ

Почему женщины молчат, когда им хочется говорить?
Потому что они живут любовью.
И слово ее расхолодит.
Наше слово.
Необязательное, мимоидущее, неосторожное по отношению к человеку.
Молчание это не навсегда.
Нужно побыть с Богом.
Нужно немного помолчать.


РОДНИК ИЕРОМОНАХА РОМАНА

Анне Лизуновой

Это песни плача о себе.
Покаянного плача.
Сильно, точно, выверенно в мир.
В некоторых вещах иеромонах Роман просто дорожит тем, что любит.
Он любит то, что ему не мешает расти во Христе.
Природу, кладбища, святые места.
Его творчество - родник.
Родник воды освященной.
Честь ему и доброго здравия на многая лета.
Аминь.


МОИ ДРУЗЬЯ ПО САЙТУ "ТЫ-ПОЭТ"

Плохо на этом сайте то, что почти никто не воспринимает критики.
Именно критики, а не оскорблений.
Критика считается там чем-то недостойным, ненужным, обидным.
Абсолютная невнушаемость извне во многих авторах.
Что, в общем, и неудивительно в графоманской среде по преимуществу.

Мои друзья там те, кто воспринимал мою критику.
Таковых не много.
Это Евгений Кравец, Олег Шкуропацкий, Ирина Белышева, Юлия Щербатюк (но она мне больше друга), Михаил Гусев, Ольга Пылаева, Демен Кипер-11, Анастасия Петрова.
Остальные мне не друзья, а знакомые, иногда добрые, иногда нет.
Там нужно только хвалить.
Критиковать себе дороже.
Будь то Людмила Богатырева, Сергей Коровичев, Александр Кучерук или Виктория Михайлова.
Валерий Новоскольцев просто ушел вскоре.
Он понял меня, но ему это было неприятно.
Не так, как, например, Елене Капельке однажды, но почти так.
Таким авторам, как Николай Михин или Виктор Жижин, всё равно: критика там или похвала.
Они самодостаточны.
У них своя референтная группа.
Николаю Цветкову хоть кол на голове теши.
Упрется в свое нелепое - и не сдвинешь.
Я не жалею о том, что мою страницу удалили с сайта.
Делать мне там было больше нечего.
Те, кто меня услышали, остались мне друзьями.
Те, кто нет, мне никакие не друзья.
Я не в обиде на них.
Просто объективно это так.
Есть еще авторы, слышавшие меня там.
Это Анна Лизунова, Маргарита Розенхельм, Кристина Казарновская, Ирина Токарева, Владислав Волков, Виктория Карпункова, Катерина Медикова,
Александра Арсентьева, Илона Мельникова, Елена Богова, Константин Филиппов, Людмила Глебова.
Достаточно.


ЦВЕТАЕВА И ЕЕ ДЕТИ

Цветаеву нередко обвиняют за то, что она отдала дочь Ирину в приют.
Дескать, не отдай она ее, Ирина была бы жива.
Эти люди просто не чувствуют реальной обстановки и атмосферы того времени.
Цветаева хотела, как лучше. Надеясь, что там Ирина будет хотя бы накормлена.
И не "получилось, как всегда", но получилось промыслительно. По-Божьи получилось.
Господь никогда не берет Себе человека прежде времени.
И Ирина сейчас со Христом.

Что до Али, то ее Цветаева любила до взросления.
Повзрослев, Аля отдалилась от матери.
И не просто отдалилась, а стала с ней враждовать.
Але не нравилось в матери многое.
Например, ее нечеловеческая работоспособность.
Аля была ленивой девушкой.
Ленивой и праздной.

Мур любимый, потому что он сын.
Но и его, повзрослевшего, не устраивала чрезмерная материнская опека.
Ему хотелось самостоятельности.
Цветаева видела это и очень страдала.

Эфрон любил Алю.
Мура он не замечал.


ЛИШНИЕ ФРАЗЫ

У Солженицына таковых три.
Портящие всё на свете.
В "Раковом корпусе", описывая пристальное внимание Костоглотова к медсестре, А.И. сказал о какой-то ямочке или выпуклости - не помню:
"Пальцем бы ее обвести".
Всё рухнуло.
Палец Костоглотова вторгся в цельность текстового массива и разрушил его, как рак.

Другая фраза из "Круга первого".
И тоже в любовной сцене.
Симочка и Нержин.
Там что-то о том, что делать будем теперь.
Всё ушло куда-то.
Дорога не видна.
Выхода нет.

Третья и последняя фраза в "Угодило зернышко промеж двух жерновов".
Об американских строителях, возводивших Исаичу дом в Вермонте.
То ли они плохие, то ли ленивые и алчные.
Всё развалилось.
Исаич с семьей сидит на узлах.
Дом только кажется.


АБИТУРА ЛИТИНСТИТУТА

Редко-редко там промелькнет усталое лицо, как у Олега Шолина.
Всё больше протежированные графоманчики.
Олег, в общем-то, и не хотел в Москву.
Ахпашева настояла.

Нам нужно было подружиться с Олегом.
Мы и подружились.
Плодом этой дружбы явился изданный "Монастырь квартирного типа".
И принятие Олегом святого крещения.
Не так уж это мало.
Люблю тебя, Олежка.
Прости меня, если чем обидел.


ДОНАТИК ДЛЯ ДМИТРИЯ ЕВГЕНЬЕВИЧА

Я ничего не понимаю в жизни.
Мне всегда казалось, что Дмитрий Евгеньевич - бедствует.
Но, нищий сам, помочь я ему не мог.

Однако надеялся.
"Вот появятся деньги - дам Дмитрию Евгеньевичу на издание его книг".

У него семья.
Трое мальчишек.
Попробуй-ка.

А недавно услышал в одной из лекций от Дмитрия Евгеньевича (кажется, "Кто такие богатые и где они живут"), что он чуть ли не с начала 90-х годов - миллионер.
Пусть и не в долларовом эквиваленте.

Я растерялся.
Не знал, что думать.

Разве не писал Дмитрий Евгеньевич в "Двух идиотах" (да и прежде), что денег за свои статьи он практически не видит?
Что "Бесконечный тупик" был издан только благодаря материальной помощи неравнодушных людей (Паникина, Хлуса, Евы Адлер)?
Что, сидя на сухарях, он отказался (по-моему, правильно) от издевательского "антибукера"?
Как-то всё это мало сочеталось в моем сознании с "богатством".
Но дай Бог, конечно.
Дай Бог.   

Что мне остается?
Только молиться за Дмитрия Евгеньевича и его семью.
Это донатик тоже.


ЧЕХОВ КАК ПОЛИТИК

Дмитрий Галковский в "БТ" дал хорошую видовую панораму на Чехова.
Чехов ВСЁ понимал в жизни.
Был одним из самых (наряду с Розановым) понимающих людей.
Он понимал, кто такой Горький и почему он теперь писатель.
Понимал, но никогда не боролся с ложью.
Ни с ложью Толстого, ни со своей собственной.
Чехов как политик уникален.
Пустить всё на самотек, когда решение просится в руки.
Действенное решение.
Нет, Чехов не такой уж эталонный русский, как это памятно указано в "БТ".
Умывать руки - несколько иное.
Умывать руки - соучаствовать в событии.
Чехов от событий отстранялся.
Черта глубоко не русская.
Русские ищут событий.
И лезут в каждое по пояс.


ТОМСК

Этот город был для меня перевалочной базой.
Там жили мои друзья детства и юности Саша и Слава Буйволовы.
Сколько раз я бывал у них в общежитии на проспекте Кирова.
Иногда не один, а со своими женщинами или/и Олегом Шолиным.

Литература там в загоне.
Никому не нужна.
Томск город нелитературный.
Кстати, как и Новосибирск.

Еще Чехов это заметил когда-то.
Так и написал в письме: "...Из всех сибирских городов лучший - Иркутск. Томск гроша медного не стоит..."
Теперь за эту фразу Чехов там удостоин шутовского памятника.

Очарование Томска в ином.
В капели весной.
В тиши вечеров.
В храмах.
В том же проспекте Кирова.

Теперь там остался только Слава.
Саша переехал в Краснодар.
И с его отъездом Томск погас во мне.
Чтобы недавно вспыхнуть иным человеком.
Поэтом Ириной Белышевой.

Это не так ярко, как прежде.
Это бледное пламя моей веры в Томск.
Но оно светит ровным светом.
И дарит надежду на встречу.


ВЯЗЬМА И МОСКВА

Вязьма городок интересный.
Стойкий.
Там словно в бане порой.
Милость ждется.
Милость к нам, приезжим.

На абитуре Литинститута меня фактически лишили общежития.
Пьяный дебош.
Верно.
Иначе там было не выжить.

Был я там не один.
С Танечкой.
Да плюс Федя Бескакотов по прозвищу "Сын".

Трудно в есинской комендантской общаге было. Невыносимо подчас.
Приходилось скандалить.

Коля Матвеев влюбился в мою Танечку.
Она танцевала как никто.
А влюбившись, пригласил нас летом к себе в Вязьму.
Видя, что в общаге нас репрессируют.

Ладно.
Абитура кончилась.
Коля уехал домой.
У него там были жена и маленькая дочь (находившаяся у Колиных родителей).

Мы с Танечкой поехали в Вязьму не сразу.
Через неделю примерно.
Когда Коля нас уже не ждал.
Приехали, он изумился искренне.
Но рад особо не был.
Понимая, что Танечка с ним спать не будет.

Мне тоже понравилась Колина супруга.
Особенно в красных туфельках на шпильке.
Они ей очень шли.

Вскоре мне предложили выступить в Вязьме со своими стихами.
Коля этого перенести не мог.
Ему, местному автору, никто ничего такого не предлагал.
Он не пошел на мое выступление.
Пошла его жена.

Ладно.
Выступили.
Сначала мои стихи, потом танец Танечки.
В тот же вечер Коля выгнал нас из дому.
Без денег - выгнал.
Мы переночевали у одной из моих слушательниц и наутро отбыли в Москву.


ЛИЧНОЕ И ТВОРЧЕСКОЕ

У меня это всегда совпадало.
Было ОДНИМ.
Таковым и осталось.

У иных это четко разделялось.
Стихи стихами, а жизнь жизнью.
В стихах я такой, в жизни - другой.

Например, это четко разделяется у Николая Матвеева.
По его стихам невозможно определить или хотя бы увидеть автора как человека.
Личное - так, творческое - эдак.

Например, Николай Матвеев полюбил женщину.
В его стихах это почти никак не отразилось.
Разделение явное.

Русская поэзия предполагает слияние личного и творческого.
Если его нет, это пока еще не поэзия.
Филология, иногда высокого класса.


МАНДЕЛЬШТАМ

Моим друзьям поэтам

О.Э. Мандельштам был в жизни человеком, что называется, нелепым.
Угловатым в движениях и поступках.
Неизменно насыпающим горку пепла на собственное плечо, пытаясь стряхивать его резким движением себе за спину.

Личные и бытовые неудачи и каверзы преследовали Осипа Эмильевича всю жизнь и даже после смерти. Например, посадит тополь, а его, уже выросший, возьмут да
и спилят.
Женится, а жена окажется еще более беспомощной и неприспособленной к быту, чем он.
И так - во всём.
Словно кровное (но такое по правде чуждое) иудейство не могло ему простить отрыва от своего, в отличие от ссыльного христианского тополя,
такого еще могучего и древнего ствола. 

Быт Мандельштама не любил. Не любили и деньги; и даже собственные родители Осипа жаловали не очень. Что для еврейских семей нетипично крайне.
Это не мы, русские, у которых это обычное дело и чуть ли ни норма отношений, особенно если человек занимается не тем, чем ему, по мнению родных,
приличествует заниматься.
 
Но Осип не сдавался и изо всех своих слабых сил цеплялся за жизнь и эпоху, пытаясь подстроиться и "быть полезным членом общества", а какого именно
общества - неважно. Любого, которое сейчас у власти и наверху. И всё, в чем его обвиняет Марина Цветаева (заступаясь за другого человека, как бы защищая
его от Мандельштама) в своем знаменитом "Ответе", фактически верно.
Но факты - это одно, а реальность - нередко иное.
И лавировал Мандельштам на стыке революций (да и раньше) совершенно попусту и напрасно. Вхолостую. Ни карьеры нигде ни сделал, ни денег не заимел,
ни даже "своим" ни для кого по правде не стал.
Клеймо Поэта, с рождения выжженное на лбу, не позволяло быть кем-то иным: угодным или хотя бы удобным для кого бы то ни было.
Это нужно четко понимать, читая обличения Цветаевой.
"Да, всё так, ну а дальше-то что?"
А дальше...

Это удивительно, но Мандельштам, еврей Мандельштам, больше всего на свете любил Древнюю Грецию и Италию Данте Алигьери.
А еще - хорошо натопленные комнаты и шоколад.
Простим его, наперекор Цветаевой, за это.

Свои великие (и такие небольшие по объему) стихи Осип Эмильевич
писал месяцами. 8-12 строк - 2-3-4 месяца. Случай в русской поэзии
тоже единственный.

Желчен? Конечно. И в своих оценках людей Мандельштам ни с кем не церемонился и никого особо не щадил, идя за раздражением минуты.

Ну а его гениальные "эллинистические" (а на самом деле - действительно глубоко АНТИЧНЫЕ в духе и сути, чего, находясь внутри христианской традиции,
добиться практически невозможно) стихи вы читали и знаете.

Думаю, знаете и прозу и эссеистику. Особенно "Разговор о Данте" - лучшее, что есть о Данте в России доселе.

В 1933 году Мандельштам неудачно пошутил.
В контексте того времени и тех отношений это можно назвать именно так. Время было юное и очень веселое.
И оно неумолимо подходило к концу.
К 1934 году Сталин уже не был Сталиным 1930 года и раньше, когда стихи Мандельштама еще бы легко сошли ему с рук.
Нет, Сталин уже перестал быть веселым грузином Джугашвили, первым соратником не менее веселого Ленина, но стал настоящим Восточным Тираном.

Так что и здесь нелепому Мандельштаму "не повезло".
И он погиб.

Да не мгновенно, а с восточной издевательской расстановкой: в скором и спором течении ударной пятилетки трудящихся.

Погиб уже в лагере, то ли выбросившись или выпав (не удивлюсь) из госпитального окна; то ли умерев с голоду.

"Всё, Александр Герцович,
заверчено давно!
Брось, Александр Сердцевич,
чего там, все равно!"

2014


ПАСТЕРНАК И МАНДЕЛЬШТАМ

В 1993 году в Литинституте я познакомился с Николаем Матвеевым, автором из Вязьмы.
Не скажу, что его стихи сильно меня пленили, но способности были явными.
А кое-где и талант.
В отдельных вещах - талант.

Николаю лучше всего удавались коротенькие иронические зарисовки.
Буквально на строфу-две.
А иногда и на две строки.

Например:

...И молвил Пушкин вдруг,
на пьедестале стоя:
"Душевных ваших мук
Литинститут не стоит".

Или:

Если б сердце заменить,
можно было пить и пить.

Ну и главное:

............................
............................
...На подоконнике три книги:
Рубцов, МандЕльштам, Пастернак.

Зачем он здесь? Я буду плакать.
Какое странное меню.
Не уважаю Пастернака.
И Мандельштама не ценю.

Николай Матвеев, конечно, почти не читал ни Пастернака, ни Мандельштама.
Но тем интереснее его зарисовка выше.

Мандельштам поэт, Пастернак - нет.
Одна добрая настоящая строка за 70 лет жизни - это еще не поэт.
Правда, в этой строке было литературное открытие.
Ну и что.
Это случайность.
Промыслительная случайность вмиг.

Мандельштам и Пастернак почти не дружили по правде.
Разными были их приоритеты.
У Мандельштама - честь в слове, у Пастернака - попытки стать поэтом.

Лично они тоже друг другу не соответствовали.
Пружина Мандельштам и диванный валик Пастернак.

Их объединяло только одно: еврейство.
Но и оно было у них различным.
Изгой Мандельштам и послушный Пастернак.

Конечно, изгойство Мандельштама в рамках еврейства - это не русское изгойство.
Там, в еврействе, всегда помогали своему.
Тащили за уши из тины самоуправства.
И всё же.
Мандельштам ломал перегородки своим телом.
Несолидным, неловким, нелепым телом.


АХМАТОВА И БРОДСКИЙ

Верность Бродского Ахматовой обусловлена прежде всего тем, что та одной из первых признала его поэтом.
Бродский таких вещей не забывал.
Как поэт Ахматова его мало интересовала.
Интересовала как живая легенда.
Ахматова увидела в Бродском себя молодую.
И очень ему помогала, чем могла.


АХМАТОВА И ПАСТЕРНАК

Их отношения были дружескими.
Боря лавировал между Ахматовой и Цветаевой.
Переписка с последней одно время носила очень напряженный характер.
Ахматова была лояльнее.
В том числе и в плане замечаний по стихам.
Пастернаку было спокойнее с ней.
Цветаева любя незаметно для себя не оставляла от его, например, поэм камня на камне.
Этого Пастернаку было долго не вынести.
Ну и потом: Ахматова была рядом, а не вдали.
Боря тоже понимал, что Цветаева мощнее Ахматовой как поэт.
Но личное возобладало над творческим.
Хотя само разделение личного и творческого уже говорит о том, что Пастернак не поэт.


ЦВЕТАЕВА И АХМАТОВА

Их отношения становились всё смиреннее с годами.
По дебютным книгам они друг друга поняли.
Соперницы?
Нет.
Скорее неважные подруги вдаль.

Цветаева вскоре оказалась в эмиграции, Ахматова осталась здесь.
Но они следили за творчеством друг друга.

Чтобы дольше помнить о том, кто они в русской поэзии.
Ахматова понимала, что Цветаева крупнее ее как поэт.
Но не завидовала.
А только мерно домогалась цветаевского отклика.

Цветаева это тоже понимала.
Но любила в Ахматовой ее приватный женский мир.
Лично они почти не общались.
Телефонный разговор из гостей - не общение.
Но очень общались поэтически.
До конца жизни.

Две таких разных женщины-поэта.
Ахматова узнала Цветаеву в 1940 году.
Когда та приехала в СССР.
Но это не повлекло за собою объятий и цветов.
Только пожелания добрые.
Искренние.

Ахматова реально ничем не могла помочь Цветаевой.
Ей мог реально помочь Пастернак.
Но не помог ничем.
 

ПАМЯТИ АНАТОЛИЯ КОБЕНКОВА И ЛЮБОВИ СУХАРЕВСКОЙ

Мы в последние годы не ладили с Анатолием Ивановичем.
Он был на меня в обиде за письменный отказ вступать в СП.
Не объяснил бы я тогда, что и ему там делать нечего.

Но он остался поэтом.
Остался поэтом вдаль.

Любонька.
Ты что же так рано.
Ах, милая.
Помню тебя.

Царство вам обоим Небесное.
Пухом вам земля.


АЭРОПОРТ

Новый аэропорт хуже старого.
Более отстранен от нас.
Старый был с нами заодно.
А новому - всё равно.


ВОКЗАЛ

Наш вокзал - один из лучших вокзалов в мире.
Трудно найти более спокойное место в городе.
Как-то всё там по-домашнему.
Без официоза, крика, шума.

Вот поезда подходят к перрону.
Вот маршрутки набирают пассажиров.
Забегаловки встречают посетителей.
Таксисты ждут своего часа.
Службы вокзала заняты своими обязанностями.
Чинный у нас вокзал.
А мы его не замечаем почти.
Если только трех медведей, когда поезд уже отходит вдаль.


ЭЛЕВАТОР

Район Элеватора в нашем городе - самый оживленный район.
Там с утра до ночи оживленно.
И как-то иначе, чем везде по городу.
Спокойно, мирно, тихо внутри.
Элеватор слышит музыку мира.
Слышит и хранит в себе.


ЦЕНТРАЛЬНЫЙ РЫНОК

Наш центральный рынок интересен внутри и снаружи.
Внутри он обычен.
Вот мясо, вот фрукты, мёд, зелень, табак.
Снаружи рынок интересен тем, что там люди бывают странные.
Таких не встретишь в городе в ином месте.
Словно они живут на рынке.
Тихие, скромные, несколько угрюмые вниз.
Кто это?
Бомжи?
Есть и бомжи.
Но в основном это не бомжи, а подрядчики.
Хотят подрядиться грузчиками или кем еще.
Стоят там целый день, милостыни не просят.
А вечером набирают на бутылочку.
Где набирают?
Думаю, у тех, кто отработал день на рынке.

Торговки на улице тоже иные, чем внутри.
Любящие свое дело.
Внутри женщины за прилавками делают это по обязанности.
А на улице - по зову сердца.


ПТИЦЫ И ЗЮСЯ

К нам на балкон и подоконники иногда прилетают птицы.
И Зюся за ними охотится.
Но тщетно.
Только ударится мордочкой о стекло, - птицы сразу улетают.
Одна ворона не боится Зюси.
Прилетит и каркает на нее.
Зюся тоже не боится вороны.
Сожмется в комочек и наблюдает за ней.

А вот голуби боятся Зюси.
Как и воробьи, стрижи.

А что ее бояться?
Она не укусит.
Просто хочет поиграть с ними.
И сказать на своем кошачьем языке: Всякое дыхание да хвалит Господа!


ЭЛИЗА

Однажды - совсем недавно - я шел по улице домой.
Навстречу мне летящей походкой шла девушка.
На вид ей было лет 18-20.
Брюнетка, волосы собраны в короткую косичку.
Маникюр розового цвета на длинных ногтях.
Она была занята ноутбуком.
Я оглянулся на нее.
Она свернула на улицу Трубачеева и скрылась из виду.

Она запала мне в душу.
Чем-то ликованным в ней.
Что она смотрела в ноуте?
Губы почти вслух повторяли текст.

Я окрестил ее Элизой.
Дай ей Бог счастья и любви.


ПЕВЦЫ НАДЗЕМНОГО ПЕРЕХОДА

Там в основном Юра поет.
Репертуар у него простой.
Есенин, полублатной одесский романс, реже Виктор Цой.

Еще там иногда поет молодежь.
Эти во основном Цоя.
Но бывает и другое.
Не знаю авторов песен.

Там петь сложно.
Акустика негодная.
Но им удается.

Юра лучше других справляется с эхом.
Он поет тихо.
А они громко.
И конечно, их почти не слышно.


ТРАМВАЕМ ОТ "САЯН" ДО РЫНКА

От "Саян" до Академии Культуры едешь, как на казнь.
Потом - до Геологической - как на праздник.
До Бабушкина - как на домашний обед.
И до рынка - уже на взлёте через Уду - как на свадьбу с любимой женщиной.


МАРШРУТКИ

Наши маршрутки отличные маршрутки.
Всегда так быстро доезжаешь до места.
20 рублей - и всё.

А еще отличная бригада, совершающая рейсы Улан-Удэ - Иркутск и обратно.
Там нет сбоев.
Грамотно, чинно, вовремя.


СКУКА "ВОСТОЧНОГО ЭКСПРЕССА"

В последние годы "Восточный экспресс" скучен.
Почему?
Нет Гармановой.


ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ ТУР "АРИГУСА" В БУРДРАМЕ

Как-то девчонки "Аригуса" танцевали в Бурдраме.
В костюмах с бурятским колоритом.
Вика Гарманова в паре с Саржаной Мэрдыгеевой.
Остальных я смутно помню.
.............................................
.............................................

Вика танцевала очень мило.
Улыбка до ушей.
Такой кораблик или пава.
Саржана тоже хорошо танцевала.
Ритмично, честно, приватно любяще Вику и нас.

Замечательный тур.
Еще бы посмотреть на них.
Вспомнить, кто там и что из себя представлял.
По-моему, у Оли Арсунукаевой был отличный макияж.
Яркий, стильный, олицетворенный в секс.


ПАМЯТИ КАТИ КРАВЦОВОЙ

Мы познакомились с Катей посредством Светланы Семиренко.
Мне нужно было набрать на электронный носитель рукопись моей поэтической книги "Анафора".
Компьютера у нас тогда еще не было.
Сначала я попросил об этом Светлану.
Она не сказала ни да, ни нет.
Я напомнил.
Она порекомендовала обратиться к Кате.
Катя была ее подругой и соседкой по дому.

И как-то Катя откликнулась сразу.
Приехала к нам за рукописью.
Я был выпивши, но Катю оценил.
Статная длинноволосая девушка с шикарным маникюром на длинных ногтях.
Взяла рукопись, быстро и качественно ее набрала, сделала распечатку.
Так началась наша дружба.
Постепенно Света Семиренко совершенно вытеснилась из моего сознания Катей.
Их было не сравнить.
Света заполошная и необязательная.
Катя - прямая ее противоположность.

Катя была фотографом, желающая овладеть методом художественной фотографии.
И это у нее получалось.

Катя стала своей в нашем доме.
Иногда оставалась у нас ночевать.
Мы были рады ей в любое время.

Наше общение было именно дружеским.
Хотя Катя нравилась мне как женщина.
Но уж так сложилось.
С Мариной Катя подружилась не меньше, чем со мною.
Всё шло отлично.
Катя помогала мне не раз и не два.
Совершенно бескорыстно и добровольно.

Я тоже помогал ей, чем мог.
Мы друг друга обогащали в плане душевном и умственном.

Где-то я сознавал, что Катя ждет от меня некоего шага.
Проще - близости с нею.
И однажды (нет, трижды) я был на грани этого с ней.
Удерживался невероятным усилием воли.
Мне не хотелось, чтобы отношения Марины и Кати стали неискренними.

Катя ждала долго.
Но видя, что ждать можно еще столько же, ушла к другому мужчине.
Этим другим оказался фотограф Стас Кадрулёв.
Поначалу я пробовал бороться за Катю.
Но она всё для себя решила.
И я отпустил ее с миром.

Потом Питер, потом отдаление от нас.

Царствие Небесное тебе, Катенька.
Пухом тебе земля.


САНБАЙНА И БАЯРТЭ

Мы не привыкли к бурятскому языку.
А отдельные слова там прекрасны.
Многозначительны.
Нам нужно иногда слушать бурятскую речь.
Пусть мы ничего не поймем, но любить нам будет легче.

На бурятском почти невозможно ругаться.
Он робок и смирЕн.
Русский тоже, но мы его испоганили.
Буряты свой язык берегут.
И слушать его - наслаждение вдруг.


ОПЕРНЫЙ

С приходом японского руководителя упор в театре делается не на оперное пение, а на балет.
Хорошо это или плохо?
Не хорошо и не плохо.
Это болезнь роста.
Преодолеют ее - будет и то и другое.
Нет - не будет ни оперы, ни балета.


ТЕАТР БУРЯТСКОЙ ДРАМЫ

Веселый коллектив.
Зрителей почти нет, а им хоть бы что.
Они играют для себя.
Бурятия знает о них.
Им этого хватает.


БАСКАКОВ - ГЛАВРЕЖ МОЛОДЕЖНОГО ТЕАТРА

Анатолий Баскаков человек в городе известный.
Назвать его величественным шарлатаном я не могу.
Он сам ставит спектакли - и они подчас интересны.
Но он не знает о себе того, что знаю о нём я.
Это его скупость.
Скупость на всё: на привет, на искренность, на дружелюбие, на материальные средства.
Баскаков Плюшкин, но Плюшкин сердитый, а не невинный, как у Гоголя.

Баскаков горд собой очень.
Черта глубоко провинциальная.
И выдает в нём человека полуталантливого.
Его театр постепенно загибается.
Молодежь уже не идет туда валом, как прежде.
Там стало пусто.


"БЛЕСК АЗИИ" ТЕАТРА "БАЙКАЛ"

Редко название представления в полной мере отвечает его смыслу и духу.
"Блеск Азии" - отвечает полностью.

Это именно Азия и ее блеск.
Никакого другого блеска у Азии нет.


ПАМЯТНИКИ ВЫСОЦКОМУ

Я не знаю, почему Марина Влади так ополчилась на могильный монумент.
Метеорит метеоритом, а могильный ПАМЯТНЫЙ знак должен быть узнаваем.
Это не худший памятник Высоцкому.

Вот у Петровских ворот - памятник безобразный.
Высоцкий там однозначен.
Мертв.

Ужасную скульптуру Высоцкого сварганил и какой-то величественный шарлатан из Грузии.

Наконец, небоскреб Высоцкий - памятник интересный.
Он наводит на мысли о песнях Высоцкого вверх.


СКУЛЬПТУРА С НАДЕЖДОЙ И БЕЗ НАДЕЖДЫ

Вообще, советская скульптура - это что-то адское.
Памятник Карлу Марксу в Москве, например.
Да и Толстому там же.
Да и Тимирязеву.

Но есть сейчас и скульптуры с надеждой.
Например, бурятский Джойс, как я его называю.
Есть такая скульптура при Гостиных рядах Улан-Удэ.

Памятник Чехову на нашем Арбате.

Композиция "Олени" скульптора Геннадия Васильева.

Мать-Бурятия.

Адского там нет ничего.
Адского, то есть мертвого.

Но 40-тонная голова Вождя на центральной площади города - отнимает надежду вдруг.


СМЕХ И БЕЗГРЕШНОСТЬ

Святые умели смеяться.
И это было без греха.
Потому что они смеялись не над недостатками кого-то или чего-то.


ТВОРЧЕСКИЕ СЕМИНАРЫ ЛИТИНСТИТУТА

Это, конечно, не тоска занятий прочих.
Но скучно и там.
Потому что нет правды ни в чём.
Ни в стихах, ни в оценках.
Какая-то возня, а не литературное обсуждение.
Костров и Николаева - скучные мэтры.
Татьяна Бек куда живее.
Или, например, Игорь Волгин.


ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ ЛИТО

Вообще это дело хорошее.
Пишущим необходимо общаться.
Нечасто, но хоть иногда.
Да можно и часто, если есть желание.
Скажем, раз в неделю.
У Аллы Николаевны Бохан в Мирном мы собирались каждую пятницу.
И это было хорошо.

Только не нужно выбирать там главных.
От этого всё превращается в филиал СП.
Пусть там все будут главными.

"Кимберлит" в Мирном или "Волга" в Нижнем Новгороде или "Олимп" в Улан-Удэ - везде так.
Чуть только назначат главного - всё медленно разрушается.
У лито не может быть официального руководителя.
У лито может быть неформальный лидер.
Без всяких выборов и назначений.
Тот, кто пишет лучше других.
И все это понимают.


ДОРОГА НА КАЛЬДУ

В Дневниках Кафки есть этот отрывок.
Какая Кальда?
Это наши гулаговские железные дороги.
Кальда - надежда на освобождение.


"ЗАМОК" ФРАНЦА КАФКИ

По мнению Дмитрия Галковского, это графоманская книга.
Нет.
Это книга неоконченная.
В конце крутится утесовской пластинкой наш земной шар. Несколько сплющенный - для удобства землемера.
Но пока дочитал до конца - слушать уже и не хочется.
Кафка задумал "Замок" как измерение Земли.
Обычное и иное одновременно.
По-моему, это гениальная находка.


НАСТЯ ВОЛОЧКОВА ТЕЛЕПРОГРАММ

К ней постоянно цепляются.
Ведущие.
Не знают уже, как ужалить.
Чем она им так досадила?

Это зависть.
Обычная бабская зависть.
Насте не нужно светиться на ТВ.
Они там все заодно.
Против нее одной.


ДЕПУТАТ ВАЛУЕВ

Не знаю, кто его избрал.
Какой народ: наш или Лас-Вегаса.


ЧАЩИНА И КАБАЕВА

Обе гимнастки сошли с дорожки.
Это естественно.
Чащина - в тренерскую работу, Кабаева - в тусовку бомонда Москвы.
Во времена своих выступлений Ирина Чащина чаще оказывалась второй, а не первой.
Первой была Кабаева.
Почему?
Разве Чащина хуже?
Нет.
Не хуже.
Лучше в два раза.
Просто Кабаева блатная, а Чащина - нет.


"НАМАЗАННЫЕ ГАЛКИ" СЕРАФИМА САРОВСКОГО

Юный Серафим Саровский, тогда еще Прохор Мошнин, однажды увидел в хле6ной лавке накрашенных женщин.
Вышел на улицу.
В небе летели галки.
Он назвал этих женщин намазанными галками, горячо молясь сердцем об их спасении вечном.

Святой Преподобный Серафим Саровский нежно любил женщин.
Даже и накрашенных.
Оттенок здесь не уничижительный, а умиляющийся.
Святые смотрят в сердце, а не на лицо.

 
ВЛАДИМИР ОРЛОВ И ЕГО КНИГИ

Скажите, кто-нибудь когда-нибудь видел автора "Альтиста Данилова" вживе и въяве?
Или это чей-то псевдоним?

Владимир Орлов, как он сам написал в автобиографии, одно время преподавал в Литинституте.
Но кого я о нём ни спрашивал, люди не в курсе.
Интересная фигура.
И как такого ни позвать на телеэкран? Например, в передачу Игоря Волгина на ТК "Культура"?
Однако - тишина надежная.
Родился (автобиография) Владимир Орлов в 1936 году.
То есть старик глубокий сейчас.
Да и жив ли он?
Ничего не знаем.

Между тем, "Альтист Данилов" - книга уникальная.
"Аптекарь" и "Шеврикука" - хуже, но тоже не самые незаметные произведения.
"Соленый арбуз" - дебют Владимира Орлова в прозе.
И что же?
А ничего.
НЕТ такого писателя.
Были еще стихи под этим именем в "Молодой поэзии-89".
Однофамилец?
Не знаю.
Стихи там - одни из лучших во всём сборнике, если ни лучшие.

Всё это наводит на мысль, что Владимир Орлов - фигура мифическая.
Это некто иной.
Некто такой, что думаешь: а может, эти книги с неба падают? Как манна при исходе из Египта древле.


ЭССЕ О ЖИВОПИСИ (ОЛЕГ ПАКУЛОВ)

Олег Пакулов - замечательный художник.
Универсал.
Может и картину написать, и карикатуру, и рисунок, и точечно дать портрет Паганини пальцами рук.
В 1990 году Олег иллюстрировал мою "Армейскую сюиту".
Попадание в текст стопроцентное.
Мой герой там - настоящий.
Измученный, щедрый, спокойный, смешной.

Другие художники из Мирного - не так выразительны.
Саморуков однообразен, Мартенсон - скуп на свет, Беляков - очень заумен в суть.
Ирина Репина вот только в графике.
Там легкость невероятная.

Олег Пакулов чист сердцем.
Как Давид (не путать с псалмопевцем).

Художник Давид именно чист сердцем.
В технике у них тоже есть общее.
Некая световая ликованная гамма.

У Белякова есть картины похожие.
Но нет главного: чистоты сердца.
Отсюда и излишняя заумь.
Даже в портрете.
Это не свой неповторимый почерк, а именно заумь.
Без которой легко можно было бы обойтись.

Саморуков просто пропил свой дар.
Его картины семи последних лет жизни - одно и то же.

Мартенсон - хороший рисовальщик.
Но рисовальщик и художник - разное.

У Белякова есть одна гениальная картина.
Вагончик на радуге.

Есть превосходная картина и у Саморукова.
Книга Бунина на подоконнике.
Там есть Бунин человек. Есть и девушка, его любящая.
Пусть их и нет на полотне.

У Олега Пакулова отличных полотен - немало.
И гениальное - одно.
Портрет Паганини на скрипичной деке.


ВИКА (Ekk.)

Вика Гарманова несет в себе музыку сердца.
Она слышна и с экрана ТВ.
Новый Уоян и Улан-Удэ вместе.

Музыка эта чрезвычайно легка.
Например, разговор с ветераном, что скорбел по поводу неисправного счетчика, купленного где-то за известную сумму.
Там Вика звучит превосходно.
Ногти желтого цвета лака, ногти хорошей длины обращают на себя внимание даже ее собеседника.
Счетчик важнее, но всё же.
Это музыка Вики тогда.
С чем бы ее сравнить?
С несравненно более нежной и тихой "Ламбадой". Не в эстрадном варианте, а в интимном.
Ветеран не мог ее не слышать.
Ему всё равно как мужчине, но душа отзывается.
Вскоре Вика упорхнула в прихожую.
Там счетчик.
Счетчик неисправный.
Нужно его заменить.
И заменили.

Вика провела сюжет блистательно.
Не хуже, чем когда крепила дацзыбао к стене экрана.
Там маникюр иной.
Темно-красный, эффектный, выдержанный в стиль.
И музыка там иная.
Похожая на мелодию "Надежды".
"Светит незнакомая звезда,
снова мы оторваны от дома..."

И еще один вид.
Как-то Вика вела прайм-тайм на дневном "Аригусе".
Выглядела при этом, как телеведущие республики Бангладеш.
Белая рубашка, макияжа почти нет, маникюр на коротких ногтях без лака.
Но там она говорила чисто в любовь.
Мелодия песни "На дальней станции сойду" звучала явственно.

Вика уникальна.
Уникальна как женщина.
Света ей в сердце и душевной музыки в мир.


ПОЕЗДКА НА БАЙКАЛ

Вчера мы со Вжиком ездили на Байкал.
На наше любимое место - в Тельную.
Устали немного, но было радостно сердцу.
Электричка идет туда долго.
Дорога хорошо знакома.
Тельная всё та же.
Большие камни на берегу и в воде, черемуха и малина рядом с нашим местом.
Приехали, помолились, отведали своей снеди с вином.
Байкал чудесен.
Ждал нас всё это время.
Волны набегали на берег, словно Байкал благодарил нас за всё.
И я знаю, что через год буду там опять.
.......................................

Думалось об Ангаре и Лене.
Ангара - замужняя дочь Байкала.
Лена - монахиня.
Игуменья Якутии вдаль.


РЯЗАНЬ ПЕРРОНА В НОЯБРЕ

Ехал я в Москву на поезде.
Из Пензы.
Поезд был киргизским, поэтому билета у меня никто не спрашивал.
Как будто так и надо.
Утром мы были в Рязани.
Солнышко, птички.
На перроне я курил и думал о Солженицыне.
Как он здесь когда-то жил.
И увидел его как бы в кино.
Он сожалел о своем вступлении в СП.
И радовался, когда исключили.

Вскоре в Рязань приехал Твардовский.
Читать "В круге первом".
Мы все вместе встречали его на перроне.
Умозрительно, конечно.
Пышно встречали.
Погрузились в "москвич" и поехали.
Потом было застолье.
Потом чтение.
Но вот объявили отправление поезда.

Поезд недолго стоял в Рязани.


ЧЕТЫРЕ ЛИТЕРАТУРНЫХ ОТКРЫТИЯ АЛЕКСАНДРА БАШЛАЧЕВА

Башлачев в конце жизни стал для многих невыносим.
Резал их своим голосом и манерой исполнения.
Текстом, ритмом, очами вдруг.

Но и они стали Саше невыносимы.
И ушел от них страшно.

...5 марта 1989 года.
Он стоял на обочине дороги.
И кивнул мне, пассажиром проезжавшему мимо.
Возможно, мне показалось.

Его открытия вот:
1.Небесное устроение язычества. Язычества, вольно или невольно ищущего Христа. (Например, "Время колокольчиков" и "Пляши в огне".)
2.Исконное в суть правды о себе. (Например, "В чистом поле дожди косые", "Тесто", "Когда мы вместе".)
3.Народно-историко-событийное, сжатое до частно-личного, архетипическое. (Например, "Ванюша".)
4.Обнаруженное в себе истинное, но как бы приглушенное "предлагаемыми обстоятельствами" быта и окружения. (Например, "Песенка на лесенке",
"Как ветра осенние", "Все будет хорошо", "Сядем рядом", "Посошок".)

И еще три (песни? баллады? былины?) необходимо упомянуть здесь.
Это "Имя имен" - как начало религиозного осмысления мира, "Вечный пост" - полуосознанное устремление к православной монашеской аскезе
и "От винта!" - явное пророчество о себе.   


ЛИТЕРАТУРНОЕ ОТКРЫТИЕ ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО

Например, в песне "Я был душой дурного общества..." (1961-1963).

Я был душой дурного общества,
И я могу сказать тебе:
Мою фамилью-имя-отчество
Прекрасно знали в КГБ.

В меня влюблялася вся улица
И весь Савеловский вокзал.
Я знал, что мной интересуются,
Но все равно пренебрегал.

Свой человек я был у скокарей,
Свой человек - у щипачей,-
И гражданин начальник Токарев
Из-за меня не спал ночей.

Ни разу в жизни я не мучился
И не скучал без крупных дел,-
Но кто-то там однажды скурвился, ссучился -
Шепнул, навел - и я сгорел.

Начальник вел себя не въедливо,
Но на допросы вызывал,-
А я всегда ему приветливо
И очень скромно отвечал:

"Не брал я на душу покойника
И не испытывал судьбу,-
И я, начальник, спал спокойненько,
И весь ваш МУР видал в гробу!"

И дело не было отложено
И огласили приговор,-
И дали все, что мне положено,
Плюс пять мне сделал прокурор.

Мой адвокат хотел по совести
За мой такой веселый нрав,-
А прокурор просил всей строгости -
И был, по-моему, неправ.

С тех пор заглохло мое творчество,
Я стал скучающий субъект,-
Зачем же быть душою общества,
Когда души в нем вовсе нет!

Литературное открытие в данном случае формулируется так: инакое сущностное, выявленное в себе (в данном случае - приватное ощущение себя уголовником,
чуждым раскаяния).


ПЕСНЯ ВНЕ СТИЛЕЙ

ОДНА такая песня.
"Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой..."

Эта песня больше военных песен.
Она поднимает нас над войной.


1+1 = ХРИСТОС ПОСРЕДЕ НАС

Где двое или трое соберутся во имя Мое, там Я среди них.

Так это в Евангелии Правды.
Верно.
Нам нужно собираться во имя Христово.
Не в свое имя, а в Его.
Тогда мы непобедимы.
Тогда мы любим Бога и ближнего как самого себя.


ПРИСТАНЬ

Моя пристань это дом.
Любой дом, где я люблю и любим.

Дом здесь, дом в Иркутске.
В Москве у меня не было такого дома.
Кроме храма.


НОВИЗНА

Всё новое - в женском смысле этого слова - требует проверки.
Прежде всего духовной.

Потом эстетической.
Потом душевной.

Новизна истинная не претендует отменить или "сбросить с корабля современности" что-либо.
Она исполняет сказанное ранее.
Не нарушает, а исполняет.

Новизна моего творчества в том, что я исполнил завет Розанова.
Унежить душу, сделать ее более мягкой и отзывчивой.
У-интимить ее.

Но при этом - в лучших моих книгах - заветы Христа тоже исполнены.
Собственно, это всё.

2018


РОДИНА КАПИТАНА НЕМО

Где родился капитан Немо?
В России.
Это русский человек.


АНДРЕЙ НАУМОВ СЧАСТЬЯ И БЕДЫ

Мой друг Андрей Наумов счастлив, когда издает Самиздат.
И беден, когда не издает.
Интернет его не привлекает.
Ему нужно делать это бумажным способом.
Помоги ему Господи.
Аминь.


ЛУЧШИЕ

Лучшие женщины это женщины, любящие Бога и ближних.
Это Мариночка и Наточка.

Они всегда во мне.
А я всегда в них.

Мы вместе.
Мы помним друг о друге.

И еще одна женщина с нами.
Ее зовут Марина Тихонова.
Она живет в Рубцовске.
И тоже любит Бога и ближних.

Юленька Найкраща из Киева, Оля Пылаева из Бреста.

Таких женщин не много в мире.
Но они есть.

И их число растет.
Слава Богу за всё.


ЗЕМЛЯ КОРОЛЕВЫ МОД

Есть такая земля в Антарктиде.
Королева Мод - английская королева.
Мод - женское имя.

Но я часто представляю королевой Мод конкретную женщину.
Анну Михайлову из Петербурга.


ВЕРБА

Верба любит Христа.
И Христос любит вербу.


СВЯЩЕННАЯ ПСАЛТИРЬ

Каждый псалом помогает в какой-то конкретной нужде.
Нужно только узнать - в какой именно.
Узнать в любом православном храме у священника.
И читать соответствующие псалмы.


ИВЕТТА, ЛИЗЕТТА, МЮЗЕТТА, ЖАННЕТТА, ЖОРЖЕТТА

"Соломенная шляпка" - фильм интересный.
И главный герой там - мироволит к женщинам.
Но это мироволение шуточное.
На деле он сдержан и верен любви одной, а не многим.

Андрей Миронов, в общем, тоже.
Уж сколько было поклонниц.
Нет.
Любовь Миронова - одна на всю жизнь.

Я видел его реально.
В Иркутске.
Поверьте, что это так.


ФОКУСЫ-ПОКУСЫ ПОЛИТИКАНОВ И РЕЖИССЕРОВ

Это не цирк, а политика.
Политика обмана.
Выдать одно за другое.
Например, личное обогащение - за помощь страдающим.
Зверство - за воздаяние.
Труху и ненависть к людям - за свет правды и ее силы.


РЕДАКТОР ОТ БОГА (КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ЗНАКОМСТВА С И.Ю.РУСИНОЙ)

Мы познакомились с Ириной Юрьевной в 1991 году в городе Мирном (Якутия).
Была забастовка учителей.
Я откликнулся на это событие острой полемической статьей, которую было просто негде публиковать.
Газета "Мирнинский рабочий" - едва ли бы ее напечатала.
Но кто-то мне подсказал, что есть в Мирном такой редактор - Ирина Русина, работающая в газете "Вилюйский гидростроитель".
О такой газете я слышал впервые.
Но решил попытаться, пошел.

Наше знакомство с Ириной Юрьевной состоялось как-то удивительно легко. Словно мы давно друг друга знали.
И был удивлен и обрадован, увидев свою статью напечатанной.
И не просто напечатанной, а - без малейших искажений (что по тем временам, да и позже - редкость огромная).
Помню, был на мою статью и отклик (и тоже резко-полемический) от педагога из поселка Чернышевский.
Интересно и ЧЕСТНО было!

Конечно, как я теперь понимаю, моя статья грешила излишним максимализмом.
Я, рассуждая о педагогике, завинтил гайки до Януша Корчака, поставив его в пример местным бастующим учителям.
Но дело в данном случае не в этом, а в том, что Ирина Юрьевна ДАЛА ВЫСКАЗАТЬСЯ мне и моему оппоненту.
(Замечу в скобках, что с моими статьями это вообще случалось нечасто.
В результате меня в России почти не знают как критика и публициста.
А это немалый объем и диапазон.
Даже и в эпоху интернета: стихи еще туда-сюда, а вот полемические статьи и эссе - "нарушение правил портала".)

Прошли еще годы. Не скажу, что мы усиленно общались с Ириной Юрьевной, но я всегда помнил ее ПОСТУПОК - как редактора и человека.
И в 1995 году, когда Ирина Русина была уже редактором "Мирнинского рабочего", принес ей огромную кипу стихов - на выбор.
Стихов там было никак не менее 500.
Вы только представьте, как это много и трудно для человека, в общем, стороннего.
Но никто бы не сумел сделать более удачного и верного выбора!
Там и тогда впервые увидела свет моя поэма "Авель" (1994), написав которую, я, собственно, впервые и ощутил себя поэтом.

Не знаю, что там случилось дальше. "Мирнинский рабочий" Ирина Русина вела недолго.
К тому времени я был уже совершенно непроходимым автором в Мирном.
С уходом Ирины Юрьевны фактически прекратились мои публикации там.

Нужно сказать, что в 1990-92 годах я активно участвовал в местном Самиздате.
Сначала с А.Д. Молочниковым, потом - с Андреем Наумовым.
И всё это давало определенный выход творческой энергии, конечно.
Там мы были вольны и свободны.
Но как-то так вышло, что ЛУЧШУЮ мою подборку сделала всё же Ирина Русина в газете "МР".
И где-то я жалею, что Ирина не была редактором моей первой (и последней из "официальных") большой книги "Монастырь квартирного типа" (Иркутск, 1999).
Массы нелепостей можно было бы избежать.
Книга была бы иной.
От меня бы не отвернулись многие из тех, кого я любил.
Потому что редактор я никудышный.
И никогда не умел отделить в своем творчестве зерна от плевел.

...Прошло много лет.
И в 2013 году мы с Ириной Юрьевной нашли друг друга в интернете.
Поначалу активно общались - и это общение очень много для меня значило.
Вскоре я зарегистрировался на сайте "Ты-Поэт", где Ирина Юрьевна давала свои отзывы.
Хорошо было.
Интересно и ЧЕСТНО, как при нашем знакомстве когда-то.
Особенно мне понравилось и запомнилось то, что несмотря на мои объемы и разноплановость текстов, только Ирина Русина увидела, почувствовала
и отметила стихи для моей супруги Марины, находя их ЛУЧШИМИ у меня.
Вы правы, дорогая Ирина Юрьевна.
Спасибо Вам и низкий поклон.

2019, январь


ВЕТОЧКА ПАЛЕСТИНЫ

Палестина - младшая сестра Израиля.
Загнанная в угол.
Ее веточка - это веточка вайи, что бросали под ноги Спасителя.


ИЗРАИЛЬТЯНКИ

Истинные израильтянки верят во Христа.
В сердцах своих - верят.
Внешне это может никак не проявляться.
Но наедине они плачут и тихо молят Его.


ПОЛИТИКА АФРИКИ

Политика Африки - это "Хафанана" Эфрика Симона 1977 года.
По-моему, это лучшая политика в мире.
Она честна и вдохновляет душу радостью и весельем.
С такой политикой можно жить.
Никому не мешая, никого не унижая, ничем не обделяя других.


ПАМЯТИ ОТЦА

Мой отец был человеком скромным.
Только по пьянке иногда впадал в гордыню.
Он был человеком своего дела.
Авиации.
Универсалом в этом.
Любил авиацию больше всего на свете.
(Еще отец очень любил собаку Герду.)

В плане личном отец был закрыт от других.
Открывался только самым близким: своей матери, своей супруге, любимой внучке, одному из друзей и мне.

Остальные были отцу не нужны.
Он терпел их.

В самом сокровенном отец был честен.
Да и в бытовом тоже.
Он понимал, кто и что реально стоит.

Подвиг отца в том, что он любил меня всю жизнь.
Человека, прямо ему противоположного во многом.
Поэта, писателя.

Царствие Небесное тебе, папочка.
Пухом тебе земля.
 

МУЗЫКА АБАКАНА

Олегу Шолину

Это музыка парков и скверов.
Она почти не слышна.
Но очень отчетлива.
Тиха и нежна, как воздух в Абакане.
Иногда она лилась и на улицах.
Особенно осенних.

У храма Святого Николая Чудотворца она почти непрерывна.
Это музыка души Абакана.
Души тихой.
Скромной.
Помогающей.


ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРТА МИРА

В детстве у меня в комнате висела такая карта.
И это было одним из лучших наглядных учебных пособий в моей жизни.
Я знал географию хорошо.
Знал столицы государств, знал, где какой океан.
Раскраска карты тоже была замечательной.
Все другие карты были не так раскрашены.

Свет СССР был чуть тоньше, чем свет, например, Венесуэлы.
Свет Соединенных Штатов Америки - спокойнее света, например, Китая.
Африка ярче Австралии, Южная Америка пристальнее Японии.
И так далее.

Политическая карта мира - отличная карта.
Самая любимая моя.
Всё мечтал побывать во всех этих странах.
Ну, или хоть в некоторых.
Увидеть их воочию.

Даже в Антарктиде.
На берегу.
Пингвины, камешки, льдинки.


СИМПАТИИ И ВЕРА

Мы верим по симпатии.
Если человек нам симпатичен, мы ему верим.
Если нет - нет.

То же и с верой в Бога.
Мы верим в Бога тогда, когда нам симпатичен Иисус Христос на иконах.
Его Пресвятая Мать, Его святые угодники.

Если Христос нам не симпатичен, мы в Него не верим.
Даже в Распятого.
Даже в Того, Кто взял на Себя грехи мира.
Спасая нас вечно.

Мы верим тогда, когда нам бывает плохо.
Когда мы не можем помочь себе сами.
Но тоже - по симпатии.
Иные не верят и тогда, когда им плохо.
Им несимпатичен Спаситель.
Им симпатичнее они сами.


ДЕТСКИЙ САД "БЕРЕЗКА"

Это мой любимый детский сад.
Меня водили туда в младенчестве.
Там было славно в смысле ознакомления с другими детьми.
Да и с воспитателями.
Они на нас не давили.
Понимали нас в главном.
В том, что нам всё интересно и необходимо узнать самим.

...Теперь там какой-то лицей.
Но это неправильно.
Там должен быть детский сад.
Его почти не нужно перестраивать вновь.
Только вернуть детские площадки внутри.
И взять себе детей.


ГОРОД N. (ВЕРНОСТЬ И СМИРЕНИЕ)

Это для меня город Иркутск.
Там я родился, там меня крестили, там я полюбил истинно.
А что значит - истинно?
Истинно это значит без греха.

И меня полюбили ответно.
Мне это было дано за то, что я поверил Богу.
Поверил в главном: в том, что мы связаны с Ним всегда и во всём.

Моя любовь только растет во мне.
И любовь ответная - тоже.

И ныне и присно и вовеки веков. Аминь.


ПТИЦА СЧАСТЬЯ ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ

Мальчик в одном из "Ералашей" необыкновенно пел эту песню.
За других детей.
Он и играл на всех инструментах за других и пел и танцевал.

Это и есть настоящая птица счастья завтрашнего дня.
Когда каждый человек будет уметь делать всё.
Будет совершенным во Христе.

Истинно так.


"ЛИДЕР-205" (С ПЛАСТИНКАМИ)

Проигрыватель "Лидер-205" с пластинками - нередко вдохновлял меня в детстве и юности.
Но это вдохновение было внутренним, не находя себе выхода вовне.
Было ощущение праздника в душе.
Поставишь "Горлицу" в исполнении ВИА "Самоцветы" - и вдохновлен.
Или Высоцкого, или еще кого-нибудь.
Вдохновение это было сильным.
Предчувствием будущего писательства.
Будущего не просто писательства, а некоего единственно возможного писательства ныне.
В смысле понимания, веры, надежды, любви к истинным и искренним здесь и не здесь.


ALMA MATER

Мой настоящий Альма матер - это бабушка Мария, учившая меня жить по правде, а не по дурацким установкам советского мира.
Это в плане душевном и духовном, в определенной степени - в умственном.

В плане образования светского мой Альма матер - это песни Высоцкого, каковые я знал наизусть к своим 18 годам.

Еще я благодарен средней школе № 12 города Мирного в Якутии.
Там меня выучили писать.

Мой последний и главный Альма матер - это храм Благовещенья Пресвятой Богородицы в Петровском парке Москвы.
Там меня научили исповедоваться в грехах. Молиться, посещать церковные службы. Верить святым.

Вся остальная учеба - фикция.
Всё это я знал и дома: из книг и других учебных пособий.


ЛЮБИМЫЕ ПРАЗДНИКИ

Честно говоря, будни я люблю более праздников.
Будние дни больше выходных.

Но есть у меня и любимые праздники.
Из светских - это Новый год (по неистребимой памяти детства) и Дни рождения близких мне людей.
Например, Наточки и ее деток, внученьки.

А из духовных - это Рождество и Пасха.
Такое всегда настроение бывает в эти дни.
Рождественский ковчежец в снегу возле храма располагает мою душу к празднику.
Ночная Пасхальная Литургия - тоже.
С Крестным ходом перед нею, с Полунощницей в храме Божьем.


МИСТИКА ПОЭТИЧЕСКОГО ВДОХНОВЕНИЯ

Поэты часто лгут себе и другим.
Это происходит так: нам кажется, что мы изрекаем в стихах нечто божественное и истинное, неоспоримое, любящее и вечное.
(Бывает и такое. Но редко. Реже, чем ложь.)

Природа вдохновения разная в нас, в одном и том же человеке.
Бывает настоящей, а бывает ложной и обманчивой.
Вдохновение истинное предполагает искреннее раскаяние поэта в своих грехах.
Предполагает молитву и пост.
Предполагает послушание Богу и Церкви.

Если всего этого нет, твои стихи, как правило, ложны по содержанию.
Пусть ты и овладел поэтической формой.

Вдохновение истинное может быть и лирическим.
То есть - воспевающим женщину как любимую, нравящуюся, близкую.
Но эти стихи - несколько иного плана, чем привыкли мы.
Они личны, а не общественны.
И к другой женщине их не приложить.
Только к той, кому они написаны, кому обязаны своим вдохновением.


СВЯТЫЕ БОЖЬЕЙ ЛЮБВИ

Милость Божья простирается бесконечно.
Люди тоже удостаиваются божественного ведения, чудотворения, непреходящей славы.
Для этого лишь нужно довериться Христу до конца.
То есть отвергнуть самость.
Вверить себя в руки Божии.
А как это сделать?
Исполнением заповедей, благоговейным участием в таинствах Церкви, личным подвигом веры.
Все святые поступали именно так.

Но это легче сказать, чем сделать.
Мы для этого слишком любим себя.
Нам достаточно каяться в грехах.
Нам достаточно терпеть скорби.

Святость иное.
Святость - это безоговорочное приятие всего и вся, случающегося с тобою в жизни.
И благодарность за всё без исключения.

Святость это подъем духа в горнии области Божьей славы.

Святость это приватное любящее состояние в смысле отрешения от себя.

Святость это помощь нуждающимся еще до того, как они об этом попросили.

Святые Божьи! простите нас, грешных! заступите нас от бесовских наваждений! ниспошлите нам понимание истинное! учИте вере, надежде и любви!
И ныне и присно и вовеки веков. Аминь.
   

?

Вопрос вопросов: как мы милостиво прощаемся Богом за грехи наши.
И ответ на него сугубый: Бог прощает нас на исповеди в храме. И тогда, когда мы каемся в сердце.

Мы повторяем грехи нередко.
И в них опять нужно каяться.

А те грехи, что больше не повторяли, прощены нам Богом.
Благодать Святаго Духа отпускает нам грехи.
Дух Утешитель, от Отца исходящий.

Священник накрывает нас епитрахилью и читает разрешительную молитву.
И грехи наши истаивают.
Только каяться нужно искренне, ничего не утаивая.

А забытые грехи прощаются нам в таинстве елеопомазания.

И в таинстве причастия мы принимаем в себя Христа.
Становимся святы.
Пока вновь ни засорим себя грехами.

Помоги нам, Господи, спастись вечно.
Аминь.


СВЕТ ПРАВДЫ ВО ХРИСТЕ (ИСТИННОЕ В ЖЕНЩИНАХ)

Любовь истинная предполагает мир в сердце.
И если его нет, женщина страдает.

Мир в сердце это покой души.
Радость от содеянного.
Верная необманная нежность к любимому.

Мир сердца достижим легко.
Нужно лишь каяться в грехах.
Нужно лишь пытаться быть к себе честной.

Женщины мира святы по своей сути.
Они легки на веру и надежду.

Мужчины в этом смысле более жестоковыйны.
Потому что они приватно любят себя в женщине, а не женщину саму по себе.
Есть исключения.
Но в основном это так.

Женщины ласковы по своей сути.
Такими уж их создал Бог.

Иногда женщина теряет свое определение перед Богом.
Например, предаваясь блуду без покаяния.

Но любовь вытаскивает женщину из всех оврагов примитивных демонстративных обманных соитий.
Любовь истинная в них.
Вложенная в рождении в каждую.

Дети олицетворяют собою начало покаяния в женщине.
Кормящая мать кается в сердце почти постоянно.
Кается не в том, что она родила дитя (это не грех), а в том, что творила порою прежде.

Мало матерей, живших чистой жизнью до рождения ребенка.

Но и бездетные или матери, вырастившие детей, те, чьи дети стали взрослыми, милостивы к миру вообще.
Это главное в них.

Милостивые они.

Суть женской натуры именно в милости.
Радость такая у них от этого бывает.

Мир сердца истинен в каждой, когда она милует.
Мужчины обижают женщин нередко.
А женщины их милуют.
Сквозь все разводы и расставания.
Прощают в сердце своем.

Это залог спасения вечного.
В каждой женщине мира.
Женщины любят искренне.
А при отсутствии любви - по грехам или самообману в прошлом - женщина становится не собой.

Не может она без любви жить на свете.
И это истинное в них.
И ныне и присно и вовеки веков. Аминь.


АКТЕРЫ КАК УЧИТЕЛЯ ЖИЗНИ

На экране мы чаще всего видим актеров.
У них берут интервью, спрашивают по вопросам жизни.
Актеры отвечают, как понимают сами.

Но всё это далеко не так, как кажется актерам.
Актер профессия вторичная.
Актер зависит от сценариста и режиссера.
Так, вероятно, и нужно спрашивать тех, кто диктуют актерам.

А лучше - врачей, военных и священников.
Они часто видят смерть.
И знают о жизни больше актеров.

Кроме того актеры очень падки на бонусы.
Учителя жизни из них неважные.
Но спрашивают в громадном большинстве только их.
 

ORIFLAME

Каталоги этой фирмы заманчивы для женщин.
Они следят за новинками, приобретают то, что им понравилось.
Так бо лучше выгляжу.

...А вот я как мужчина, листая иногда эти каталоги, не вижу между ними никакой разницы.
Что в первом, то и в десятом, что в десятом, то и в сотом.
Разница там в чём.
В цене на один и тот же товар.

Да, косметика это качественная, одна из лучших в мире.
Но каталоги - одни и те же: каждый месяц и дальше.

Только редко-редко промелькнет что-нибудь новенькое - в смысле производства.
Раз в год, не чаще.


СПОРТИВНЫЕ

В детстве мне более всего нравились спортивные авто.
Часами разглядывал их в журнале "За рулем", в Автосалоне "Науки и жизни".
"Пэнтер-сикс", "Феррари-ББ", "Мерседес-Бенц-300-SL", "Бертоне-Карабо", "Порше"...
Меня завораживала их максимальная скорость, мощность и внешний вид.

Думалось: ну почему наши машины такие тихоходные и похожие одна на одну.
Очень это было тоскливо.

В 1978 году отец и дед - по зимнику - пригнали из Улан-Удэ в Мирный ВАЗ-2106. "Ладу".
И она казалась мне хорошей машиной.
Отец на ней очень быстро ездил.
По трассе - до 150 километров в час.

И мне думалось иное: куда же быстрее?
И так быстро.

...По-моему, приобретение сверхдорогих спортивных авто - это вопрос престижа, а не реальной езды.
360 км/ч едва ли кто развивает и на западных автобанах.
Престиж толкает на производство подобных машин и их покупку.
А что такое престиж?
Это чаще всего тщеславие и гордыня.
Как ни грустно, но так.


РОДИТЕЛИ И ДЕТИ ВЫСОЦКОГО

Марина Влади в своей знаменитой книге несколько отторгла себя от семьи Высоцких.
Отторгла узостью взгляда, узостью понимания сути отношений Высоцкого с его родителями.

Да. Родители Высоцкого не любили его песен.
Да. Отец Высоцкого был зол на сына.
Зол на то, что Владимир не писал, как хотелось отцу.
Отцу хотелось, чтобы сын писал, как Твардовский.
Маме тоже.

Что до мачехи (а лучше - второй мамы), то она песни Высоцкого любила.
И ранние и поздние.

Высоцкий очень хотел, чтобы родители однажды признали его как поэта.
Нет.
При жизни он этого не дождался.

Дождался от мамы (да и от отца в иных вещах) позднее.

Семье родителей был важен социальный статус их сына.
Членство в СП, изданные книги и публикации.
А так...

Им было не объяснить, что СП и Высоцкий - понятия несовместимые.

В плане личном Высоцкий раздражал родителей.
Один брак, другой, третий...
Да еще и на иностранке.
Антисоветчик - и всё.

Но тут папа только сердился.
Нина Максимовна нежно любила сына.
И внуков любила тоже.

Отец и мама Высоцкого любили его не за песни.
Любили просто.
За то, что он их сын.
Отец строго, мама - нежно.
Помогая ему чем можно.
Пусть лишь в бытовом плане - ну а в каком они еще могли помочь?
Поэту вообще редко кто может помочь.
Только Бог да истинно любящие.

Этот оттенок совершенно выпал из книги Марины.
А он важен тоже.

Дети Высоцкого - да простят они мне эту правду - были нужны ему, пока он был женат на их маме.
Потом он отдалился от них.
Один из сыновей Марины был нужен ему больше.
Ближе он был. Или - роднее в суть души.
Так бывает.
Бывает нередко.

Высоцкий очень любил Аркашу.
Никиту уже меньше.

Или не меньше, а иначе.
Аркаша добрее Никиты.
Чище сердцем во много раз.

Высоцкий больше общался с Никитой, чем с Аркашей.
В последние годы своей жизни.
Чаял сделать его добрым.

Аркаша не так очень отстранен, как хочется это подать Никите.
Просто он благороднее младшего брата.

И песни отца ему любы.
Именно песни отца, а не свое место подле них.

Я видел Никиту вблизи. На Ваганькове однажды.
Это не добрый человек в суть.
Гордый собою до последней степени.
Не отцом, а собою самим.
Гордость отцом - в Аркаше.
Но он тих и невиден в мире.

2018


ВЫСОЦКИЙ И ШУКШИН

Они познакомились в 1961 году.
Высоцкий тогда лишь начинал писать.
Пел чужое. И хорошо пел.
Шукшину нравилось, как он пел.
"Централка, все ночи полные огня..." и так далее.

Потом был Большой Каретный (улица Ермоловой).
Квартира Левы Кочеряна.

Там бывали многие.
Артур Макаров, Михаил Туманов (не путать с Вадимом Ивановичем), Андрей Тарковский, Анатолий Утевский, одноклассник Игорь Кохановский,
Василий Шукшин, Нона Мордюкова, Светлана Светличная.
Бывали там люди и никому неизвестные.
Друзья и приятели по двору и школе.
И реже - по студии МХАТ.

Отношения Высоцкого и Шукшина были очень теплые и дружеские.
Шукшин любил ранние песни Высоцкого.
Особенно "Город уши заткнул".
Не раз просил петь ее на бис.
Высоцкий пел.
Это на концертах он перестал бисировать.
А тогда для Шукшина - еще пел.

Позднее, примерно в 1965 году, Шукшин и Высоцкий поссорились.
Поссорились из-за того, что Высоцкий не понял Шукшина.
Василий Макарович сказал, что, мол, хватит ерундой маяться, нужно начинать работать серьезно.
Высоцкому это было неприятно слышать.
Ему казалось, он серьезно работает.
Уже год-полтора - серьезно.

Пожалуй.
Пожалуй и так.

Но Шукшин так не думал.
Ему казалось, что и он ваньку валяет и Высоцкий тоже.
Повздорили, разошлись.

ДО 1969 года.
Потом помирились.
Но былого доверительного общения уже не возникало.
Было ностальгическое чувство тогда.

Общались редко.
Но общались.

Шукшин не любил песен Высоцкого кроме ранних. Парадоксально? Да. Парадоксально, но ощутимо верно в любовь к молодости.
А Высоцкий не любил прозу Шукшина - раннюю и среднюю.

В свое кино Шукшин Высоцкого не звал.
А Высоцкому хотелось.
(Не очень звал и Тарковский. Но там Высоцкому не хотелось тоже. Только Марину Влади если.)

Собственно, это всё.
Вскоре Шукшина не стало.
Высоцкий посвятил его памяти одно из лучших своих стихотворений.


ПАМЯТИ ВАСИЛИЯ ШУКШИНА

Василий Макарович был человеком трудным.
Мог обидеть за несогласие с ним, мог продиктовать свои условия тем, кто рядом.

Его дом просто не его.
Москва не нравилась Шукшину.
Он притерпелся со временем, но не любил ее сердцем.
Деревня Сростки - тоже не очень была ему нужна.

Василий Шукшин искал не деревню или город, а человека.
Человека, с которым он мог бы поговорить о своем сокровенном.
И не находил.
Георгий Бурков - друг, но не до такой степени.
Шукшин опасался, что тот его не так поймет.
И переживал это в себе.

Для подобного общения мало быть другом.
Нужно быть братом во Христе.
Или отцом духовным или старцем.
А лучше - старицей.

Шукшин еще мог бы застать блаженную Матронушку.
Но тогда он ничего о ней не знал.
А когда узнал, Матронушка уже ушла в Царствие Небесное.

Православные подвижницы были на Руси во все времена.
Были они и в 70-х.
Но ведь они не Ванга, чтобы греметь - за актерский талант - на всю Восточную Европу.

Православные старицы - иные.
Их почти никто не знает при жизни.
Но они - знают обо всех.
В том числе и о Шукшине.
И горячо молятся за него Богу.


ВЫСОЦКИЙ ДРУЖЕСКИХ БЕСЕД

В последние годы своей жизни Высоцкий почти не общался с друзьями.
Он с ними общался формально.
А по сути - нет.

Они ему что-то экспрессивно говорят, а он - в себе.
Отвечает механически и отстраненно.

Они не замечали этого.
Они думали, что он прежний.
И лезли к нему неустанно и прямо в квартиру.

Высоцкому 1979-80 года было не до них.
Он узнал кое-что свыше.

Вся эта наркота, пьянка и так далее - имели место, но не в главном аспекте его жизни.
В главном он - после Бухары - перестал быть им другом.
В чем главном?
В послушании им и любви к ним.

Высоцкий отстранился от них.
Внешне продолжая принимать их у себя. Но не душою, не сутью своей души.
Сам в гостях почти не бывая.

Да, ездил по миру, выступал.
Но тоже не так, как прежде.
Отработал программу - и привет.
Без долгих возлияний и общения после.

Вадим Иванович почувствовал перемену в Высоцком.
И сильно к нему не лез.
Помогал тактично.
Мол, если хочешь, приезжай ко мне в артель.
Ну а нет - смотри сам.

Почувствовала это и Марина Влади.
Почувствовала, что не в Оксане и не в наркоте тут дело.
В чем-то ином.

Оксана была нужна Высоцкому как пробная попытка прийти к себе прежнему.
Нет.
Не вышло.
И он оравнодушел и к Оксане.
Она это тоже поняла.

Примерно в мае 1980-го - поняла.
Да и были-то они вместе всего ничего.
С 1979 (знакомство).

Она ему понравилась.
Потому что была несколько отрешенной тоже. (Это очень хорошо видно на иных фото тех лет.)
А после Бухары стала его врачом.
Не как Федотов, а как любящая.

Марина Влади очень смирилась с этим.
Ей было не все равно, но почти все равно.
Ибо она понимала Высоцкого в главном.
То есть в творческом потенциале в мир.

Друзья Высоцкого прочие - все до единого - не чувствовали этого главного.
Им было нужно одно: быть или числиться в друзьях Высоцкого.
И загонять его в угол.
Эгоизмом и тщеславием своими.

Я не сужу их, поверьте.
Я лишь говорю, как вижу.


Постскриптум.
Лет 5 назад в инете появились какие-то пошлые статьи о Высоцком.
Мол, убили его.
Нет.
Высоцкий ушел своей смертью.

Что до работы на КГБ, нет тоже.
Его вызывали туда не раз.
Но по другому поводу.
По поводу риска его песен для тогдашнего грэнда.
И Высоцкий немного снижал обороты.
Не пел НА КОНЦЕРТАХ то, что фактически писалось (и записывалось им на магнитофон лично или в узком кругу) с 1976 года.
Пел свое прежнее.

За редкими исключениями.
Например, "Много во мне маминого..." (1978).
Это опасная песня для тогдашнего грэнда.

2018


НЕБЛАГОДАРНОСТЬ, или НАШИ ЛЮДСКИЕ НОРМЫ

Мы редко благодарим Бога и ближних за всё, что они нам дают.
По неверию, по невниманию, по занятости, по нелюбви.

Но прежде неблагодарность и была неблагодарностью.
То есть чем-то нехорошим, неистинным.
Сейчас это норма.

Норма это то, что не тревожит нашей совести.
А что ее тревожит вообще?
Да почти ничего не тревожит.
Самые тяжелые падения и грехи - не тревожат тоже.
"Это нормально".

Самой распространенной нормой для нас стал самообман.
Мы не хотим и не умеем познавать себя.
Себя настоящих, а не игрушечных.
А не зная себя, мы не знаем и ближнего.

А как благодарить того, кого не знаешь.
Формально и сухо, для приличия.

Самопознание - только словечко одно.
Суть его скрыта от нас.
Познай самого себя - лозунг, на который никто не обращает внимания.

А как познавать себя?
Лучше всего это делать на исповеди в храме.
Исповедь - самопознание настоящее.

Но и дома это можно делать для себя.
Взять лист бумаги и написать там, что ты сделал в жизни доброго и что - злого.
Сожги потом этот листик.
Но это будет началом твоего самопознания.
Только будь искренен.
Не лги себе наедине с собой.


ДЕТСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ (ПАМЯТЬ О ЗВЕЗДНОМ НЕБЕ)

В детстве у меня была Детская энциклопедия.
Читать я ее не читал.
Но картинки рассматривал часто.

Там много было интересного.
Особенно карта звездного неба.
Расписание солнечных затмений.
Я всё удивлялся: как это можно заранее знать.
И очень уважал астрономов в сердце.

Ведь и действительно.
Однажды мы с моим другом наблюдали солнечное затмение, предсказанное в расписании.
Но не скажу, что это произвело на меня сильное впечатление.
Я ждал большего.
Ждал темноты ночи среди летнего дня.
А так - ну скрылось солнышко за что-то черное, да и вышло вскоре опять.

Вот карта звездного неба меня завораживала.
Смотрел и силился проникнуть взором дальше.
Думалось: но ведь не кончается небо на созвездии Рак.
Что-то там есть и дальше.
Просто телескопы Земли туда не достают.

Мне кажется, это лишь небольшой кусочек звездного неба.
Там, вдали - много еще чего есть.

И воображал себе: созвездие Ева, созвездие Поэт, туманность Любовь.

 
AUSTRIA

В 1991 году я работал на охране объектов.
Под началом замечательного человека Ивана Петровича Шиянова.
Он прощал нам всё: пьянку, прогулы, нерадение на службе.
Ну что я там делал?
Стихи писал день и ночь.

Иван Петрович просто не понимал, как можно быть такими людьми.
Ведь это ответственность.
А я...

На одном из объектов в нашем вагончике висела фотография женщины.
Не обнаженной, а как бы с намеком на это.
И поверх шла надпись: AUSTRIA.

Женщина с фото мне очень нравилась.
Нравилась непринужденностью, красотой лица, пластикой жеста, маникюром на длинных ногтях.
Лак был подобран очень удачно.
Он подчеркивал ее туманный образ в секс.
Бело-молочный цвет лака.

Глядя на нее, я думал об Австрии.
Где-то она казалась мне символом этой страны.
Всплывали в сознании Кафка, Фелица, Грета Блох.

Так же припоминались мои женщины.
Моя тогдашняя супруга, например.
Она чем-то неуловимым напоминала Австрию.
Жена мне иногда звонила, я отрывался от писанины, попадал в русско-польский оплот заботы и чести в секс.

Австрия гасла, чтобы потом вновь вспыхнуть во мне надеждой на то, что ее символ прочтет меня однажды.

Один из моих сослуживцев не любил Австрию.
Грубо и пошло - не любил.

Я молчал, но мне было больно за эту женщину.

Вскоре меня перевели на другой объект.
А снять со стены фотографию я не догадался.
Да и как бы я объяснил это жене.


УЛАН-УДЭ - НЕМЕШАЕВО И ОБРАТНО

Дорога дальняя до Немешаево.
Сначала до Москвы, потом до Киева, а уж потом - туда.

Но это чистая дорога.
Смиренная в сердце.

Поселок Немешаево под Киевом - никому не мешает жить.
Там светло, спокойно, тихо.
Там очень хочется остаться.

Там Украина истинная.
Она есть и в Киеве.
Есть.
Да и в Конотопе.
Вот эти бабушки и дед, торгующие спиртным на перроне.
Конотоп в этом весь.
Добрые там люди.
Добрые и честные.

Киев только на Крещатике - не совсем Киев. На Крещатике беспокойно сердцу.
А вообще это Киев.
Улица Небесной Сотни, Арсенальная, Академ-местечко, Черниговская, ашан поблизости.
Сидишь там на остановочке автобусов и думаешь: хорошо здесь быть.
Снежинки мягко летят.
Свет льет в душу.

Умиротворение в тебе.
Счастье.

Немешаево счастье еще большее.
Улица Заводская, улица Техникумовская.
Редко-редко душа омрачится вдруг.

Омрачится пониманием, что всё это ненадолго.
На миг.

А потом - обратно.
Москва, дальний путь домой.
Гость насовсем, дорогие наши, неподъемный гость.
Неподъемный.

Обратный путь не такой смиренный.
Он волнительный в смысле осознания, что Украина ушла навсегда.
Нет покоя душе.
Мечешься по вагону, мечешься.

Вот уж и граница.
Брянск.
Здесь опять хорошо становится.
Здесь начало Украины во мне.

2018


ШАЛЯПИН КАК ВОСПИТАТЕЛЬ

Федор Иванович Шаляпин был многодетным отцом.
Дочери, сыновья.

Но когда дети выросли, отношения с отцом у них разладились.
Так разладились, что Шаляпин не знал что делать.
Единственная, кто понимала и поддерживала отца - старшая дочь Ирина.
Их переписка - не может оставить равнодушным.

Что же случилось с другими детьми Шаляпина?
А они тоже хотели стать артистами.
И донимали отца по этому поводу.
Донимали на предмет протеже и "зеленого света" на любую сцену.

Но Шаляпин - не современные папики.
Он видел, что у его детей нет актерского таланта.
Нет и таланта певческого.
О чём не раз прямо и четко им говорил.
Но они не унимались.
И в конце концов порвали отношения с отцом.
Он-де нас не любит, не уважает и не хочет нам помогать.

Шаляпин не догонял их.
Дочь Ирина у него только и осталась.
Светлым утешением в старости великого Артиста и Певца.

...Еще до Революции в России молодой Шаляпин однажды прилюдно встал на сцене на колени перед Царем, находившимся в ложе.
Этого поступка революционеры и большевики ему никогда не забывали.
Адский визг вокруг Шаляпина стоял такой, что даже монархист РОзанов в сравнении с этим - "любимчик" и "баловень" пролетариата.

...И через много лет, когда Шаляпин жил в Европе, они подобрались к вагону поезда, в котором ехал Певец,
и на вагоне аршинными буквами написали "ХОЛОП".
Шаляпин вышел из вагона и начал воспитывать их своей огромной массивной тростью.
Те разбежались.
 

СЕКТАНТЫ

С сектантами очень трудно разговаривать.
Они живут своими ложными сектальными представлениями о Боге, мире, человеке, самих себе.
И кроме этих ложных представлений ничего не хотят знать.

А что такое ложное представление?
Ложное представление - это представление человеческое. То есть прежде всего - греховное.
Будь хоть сам Дмитрий Евгеньевич.

Я не о сознательном обмане и вербовке апологетов говорю.
А просто человек грешный - заблуждается часто.
Заблуждается, я бы сказал, вдохновенно.
И редко делает работу над ошибками.

Не заблуждаются и не лгут только СВЯТЫЕ, а не мы.
Так, вероятно, и нужно слушать святых.
О Боге, о мире, о человеке, о самих себе.

Но многие ли слушают их?
Нет, нам приятней отсебятина, еретизм, лукавство.

Разгул сект в нынешней РФ поражает своим масштабом и наглостью.
Тут тебе и Рерих, и Хаббард (сайентология), и Свами Брапхупада (кришнаиты), и "свидетели Иеговы", и кого тут только нет.
Даже некто Виссарион, бывший милиционер Серёга Тороп, уже как лет 30 тому объявил себя "Иисусом Христом".


SYPERSLUT

Аннет Шварц - действительно Суперслут.
Может быть, единственная настоящая Суперслут в мире.
Много, конечно, разных слут...
И иные из них - Слут с большой буквы.

Есть среди них и те, кто носит титул "суперслут" (официально присуждаемый) на соответствующих, простите, биеннале.
Но им далеко до Аннет Шварц.
Такая она одна.

...Когда-то она была медсестрой.
В свои 16-17 лет.
Но уже в 18, оставив градусники, грелки и утки для больных, начала безоглядную карьеру в ад.

Я всё думал: она любила когда-нибудь в жизни?
Ну, была у нее первая любовь?
В школе там или в больнице.
А братья-сестры у нее есть?
А родители?

Она ведь - по метрикам - еще совсем молодая женщина.
Сколько ей сейчас?
Ну, хорошо, если 30.
А то и меньше.

Но это по метрикам.
В мире невидимом (а он более реален, чем видимый наш мир) ей сейчас примерно 5000 лет.
Вот настолько она и будет выглядеть, когда умрет.
Это нетривиальная внешность там.

...Дай Бог ей покаяться, конечно.
Сердце ее каменно ожесточилось в Суперслутстве, перестало быть сердцем женщины, но неисповедимы Господни пути.

Мария Египетская тоже когда-то была рабой сатаны.
А потом ушла в пустыню, каялась много лет - и стала одной из величайших святых Христа.


ЛЮБЯЩИЕ МНОГО И ЛЮБЯЩИЕ МАЛО

...В 1999 году в Хакасии я как-то пришел в редакцию журнала "Абакан литературный".
Его тогдашний редактор Ольга Ашмарина попросила меня прочесть письмо со стихами от одной читательницы.
Как, мол, Игорь, тебе?
Стоит это печатать?

Я прочел.
Мне очень понравилось.
Особенно письмо.
От него на меня повеяло таким неизъяснимым благородством, что я не поленился втихаря записать почтовый адрес корреспондентки.
Сам толком не зная, зачем.
Чтобы не потерять ее в жизни навсегда.
Писать ей что-либо я тогда не собирался.
Просто уверил Ольгу Ашмарину, что печатать это стоит.

Стихи в письме были хорошими и добрыми. Но обыкновенными.
А вот письмо...

В том же году мы с моей тогдашней супругой и Олегом Шолиным уехали в Иркутск: издавать мою книгу там.
Издали.
И я вспомнил о незнакомой корреспондентке из Усть-Абакана.
Без всяких сопроводительных писем и объяснений - отправил ей экземпляр своей книги.

Ответ от нее пришел вскоре.
Она благодарила меня, но была крайне удивлена.
Я объяснился с ней в ответном письме.
Рассказал, как получилось тогда в редакции.

Мы стали переписываться.
И присылать друг другу свои новые стихи.

Как-то у нас зашел разговор о моей книге, столь удивившей ее когда-то.
И она сказала мне вот что: Игорь, мало любви! Любви - мало.
Я чуть не плакал, читая.
Но скрепился и ответил ей согласием.
Вы правы.

Как я вижу сейчас, в книге любви было не то чтобы мало, но она была скрытой. Прикрытой иронией.
Нередко глушилась моей самостью и желанием доказать всему официальному писательскому синклиту, что я - не вы.
Да.
Таки мало.
Если только к поэтам Леониду Губанову и Федору Васильеву - ее было в избытке.
Да в лучших (двух) стихах к жене.
Да в лучших (трёх) стихах к абаканцам.

Ее было много в моем поступке в редакции тогда.
Ее было много в поступке Олега Шолина, продавшего квартиру ради издания моей книги.
А в самой книге, пожалуй, мало.


ВЫСОЦКИЙ ПОСЛЕ КОНЦЕРТА

После концерта Высоцкий любил побыть один.
Ему не всегда это удавалось: то друзья, то женщины, то автографы, то вопросы, то просто посмотреть на поэта вблизи.

Но иногда удавалось убежать и забиться в угол.
Там Высоцкий обычно закуривал и думал о том, какое впечатление он произвел своим выступлением.
Вроде всё, как всегда.
Искренние аплодисменты, живая реакция зала, преданные глаза поклонниц.
Высоцкий молча переживал свой успех в себе.
В такие минуты человек не гордится и не тщеславится.
Он просто отдыхает душой.

Так было года примерно с 1967 по 1977.
А вот потом...
Потом Высоцкий переживал после концерта несколько иное.
Он переживал о том, что практически не поет на концертах своих нынешних и главных песен.
А поет прежнее, обкатанное, проверенное на публике не раз.
Нет, он, конечно, разнообразил концертный репертуар.
И даже сильно разнообразил, но - своего больного и главного действительно почти никогда не пел.
Он пел это в основном один на магнитофон.
Ну, иногда в самых близких компаниях.

И видел, что эти песни не вызывают такого отклика и реакции, как песни прежние и хорошо любителям знакомые.
"Публике подавай песни от имени различных персонажей. Люди узнают в них себя, смеются и плачут.
А вот сам я нынешний, ЧЕЛОВЕК Владимир Высоцкий, ЛИЧНАЯ моя боль и тоска - никому почти неинтересны".

(Песня "Я не люблю" - это 1969 год и она хотя и личная, но только как ответ на письма вопрошателей. Некий транспарант о себе тогдашнем.)

Я не Господь Бог, чтобы знать уединенного Высоцкого в полной мере и в полной истине.
Но думаю, что это так.


ВОЛШЕБНЫЕ СЛОВА

Западные европейцы никогда не забывают поздороваться или попрощаться с незнакомыми людьми, оказавшись с ними, скажем, в одном отеле.
И всё остальное им становится совершенно безразлично.
Возвратившись в отель поздно, они с полным правом будут шуметь у себя и громко разговаривать.
Спишь ты или не спишь, болен ты или здоров, убивают там тебя или заласкивают - всё это им до лампочки.

Они накануне сказали тебе "Чус".
Или "Гуд Лак".
Или "Гутен Таг".
Или "Бонжур".
Или "Буэнос Диас".

Сказали?
Сказали.
Будь доволен и дыши носом.


ЖЕНСКОЕ ОБАЯНИЕ В СЕКС

Оно подчас бывает мимолетным.
Жест, взгляд, интонация произнесенного слова.
Например, "Простите, а как пройти на улицу Воровского".

Охотно начинаешь объяснять.
Она слушает и смотрит так, словно там не улица Воровского, некрасивая и неуютная, а, скажем, Луна-парк.
Нет, я не точно выразил.
Она вдруг не столько хочет на улицу Воровского, сколько продолжить общение.
Но не знает, как это сделать.
Ответ получен, надо идти.

Я к той секунде уже под чарами ее обаяния.
И мне хочется ее проводить.
Но я молчу.
Мы расстаёмся навсегда.

Больше мы друг друга никогда и нигде не встретим.
Улица Воровского недалеко от нас, но - не встретим.
Это - мимолетное обаяние в секс.

А бывает обаяние устойчивое.
Незабвенное, желаемое, любимое.
Но для этого нужно быть рядом.
Ну хоть какое-то время - рядом.

Скажем, мы живем с пленившей нас женщиной в разных городах. Не очень далеких друг от друга.
И встречаемся раз в 2 месяца.
Ну, пусть в 3.
Расставаясь после очередной встречи, мы живем ее обаянием.

Да, нам приятно вспоминать ее ласки.
Но есть что-то большее этого в нашей нежной памяти.
Потому что нам была приятна каждая минута рядом с нею.
Ну, не ласкала же она нас, например, в полном автобусе, едущем по городу.
А нам приятно вспоминать и это.

Да, в автобусе она была не такой, как в квартире.
Несколько даже строгой.
Душно в автобусе.
Неудобно там, некомфортно.
И ее обаяние там как бы собрано в одну точку.
Оно не разливается по нам, как в квартире.
Оно - точка в ее облике.

Или, например, мы с нею на пляже.
Там она тоже иная.
Ее обаяние там - несколько шире, чем в автобусе, но тоже не квартирное.

Потому что в автобусе или на пляже мы с нею - не одни.
А в квартире одни.
И вот когда мы с нею одни - она обаятельно раскрывается в секс как женщина.

Ходит иначе, смотрит иначе, говорит иначе.
Пластична, элегантна, красива, томна, откровенна, БЛИЗКА.

Скажут: ну открыл Америку.
Ежу понятно, что наедине лучше, чем среди людей.
А я не о лучшести.
Я - о том, что женское обаяние в секс бывает очень разным.
И может являть свои оттенки-ипостаси до самой крайней неоткрытой галактики.


17 МГНОВЕНИЙ ЭКРАННОГО ВРЕМЕНИ

Штирлиц фильма - фигура крупнее Мюллера.

Ему никто не указ.
Шелленберг - с готовностью исполняет любые его просьбы.
Борман встречается с ним за здорово живешь.
Кальтебруннер интересуется деятельностью какого-то штандартенфюрера.
И переживает по этому поводу.

Он самостоятельно, пусть и с некоторым трудом, освобождает пастора Шлагга из тюрьмы гестапо.

Дорогие наши.
Я очень люблю этот фильм.
Люблю и Штирлица.
И вовсе не занимаюсь здесь "разоблачительством".
Просто мне нужно доискаться до сути фильма вообще.

Мне кажется, суть фильма - в песнях.
Там чудесные песни звучат.
И приложив их к себе как Штирлицу, чувствуешь в душе настоящий патриотический подъем, доброту, любовь, исключительный порыв к слезам сердца.


ШМУЭЛЬ ИОСЕФ АГНОН ОДНОЙ КНИГИ

Книга Агнона "В сердцевине морей" - одно из лучших произведений еврейской литературы.
Или, точнее, не еврейской, а мировой.
Еврейская она в данном случае - только в смысле написания на иврите.
А так это мировая вещь.

Милостивая, любящая, надеющаяся на Бога.
Учащая вере - в конце концов.

Хананья - не Иона у автора (хор толкователей).
Он скорее Апостол Петр.
Только перенесенный из исторического новозаветного контекста в контекст ветхозаветный.
Видимо, эта фигура Агнону была интересна.
Хождение по воде - прежде всего.

Петр утопал, как мы знаем.
Но Господь был рядом и поддержал его.

Хананья тоже не так благополучен в своем путешествии к Святой Земле.
Ему бывает страшно.
Теряется вера, ослабевает надежда.

На платочке - по бурному морю.

Господь поддерживает его.
Поддерживает не лично, а с неба.

Книга полна трогательных подробностей еврейского быта-бытия.
Агнон просто умиляется этим подробностям.
И умиляет нас.


БРОДСКИЙ В СССР И ЗА ЕГО ПРЕДЕЛАМИ

Иосиф Александрович Бродский начал писать в 1957 году.
Его стихи широко распространялись Самиздатом.
Его читали те, кому это было действительно нужно.
И они Бродского любили.
Да и было за что.
Было за что.

Так бы ему и жить и писать и публиковаться.
Но в 1972 году КГБ предъявил ему ультиматум.
Или, мол, уезжай или опять поедешь в район деревни Норенская.
Ну а что.
Ну и поехал бы.
Пестеревы были еще живы.
И были бы счастливы возвращению поэта в их дом.

Но ведь все уезжали.
Уехал и Бродский.

А на Западе он - один из немногих уехавших - попал в благонадежную компанию.
Его заметил Оден.
А это фигура в Великобритании.
Бродский не испытал многих лишений благодаря Одену.

А потом Иосиф Александрович влюбился в Венецию.
И ему стало хорошо без родины.

Запад предоставил Бродскому все условия для жизни и творчества.
Преподавание в университетах США - факультативная мера самообеспечения.
Бродского активно издавали на Западе.
А гонорары там справные.
Например "Нью-Йоркер" платит раз в 50 больше, чем здесь самым маститым поэтам - местные журналы и издательства.
Да литературные премии.
Нет, Бродский за рубежом не бедствовал.

Но помимо материальной базы - поэту важна база душевно-духовная.
Вдохновение важно поэту.

А вот с этим у Бродского начались проблемы.
После "Осеннего крика ястреба" (1975) - бесспорного шедевра русской поэзии.

Бродский, почувствовав это, начал уходить в переводы, в эссеистику, в драматургию.
Но и там это было не так, как прежде.
Туго, тихо-мимо, через пень-колоду-в-лак.

Бродский испугался.
А поделать с этим ничего нельзя было.
И он начал писать на голой технике.
Для собственного реноме - в том числе.

Техника у Бродского - виртуозная, разноплановая, выверенная.
Ее хватило аж до 1994 года.

Но сам он как человек - был вымотан до последнего предела.
В 1987 году Иосифу Александровичу вручили Нобелевскую премию по литературе.
За настоящее литературное открытие.
Сборник "К Урании" - шапка.
Открытие не в этом сборнике.

Оно в стихах прежних.
Например, в стихотворении "От окраины к центру" (1962), в "Исааке и Аврааме" (1963), в "Речи о пролитом молоке" (1967).
Это окрытие - истинное лицезрение мира в себе.

(Вообще, Шведская Королевская Академия - не омское ПТУ.
Пастернаку тоже присудили Премию КАК БЫ за "Доктора Живаго".
Нет.
В этом романе открытий нет.

Но оно есть в строке "Сестра моя жизнь и сегодня в разливе..."
И формулируется так: рисуночный подарок времени.
Бесспорное литературное открытие.)

Получив Премию, Бродский ненадолго воспрял.
Появились забытые вдохновенные миги.
Например, в строках
"...развлекалась со мной, но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела..." (1989)

Это вдохновенные строки.

Но потом последовал откат.
Всё остальное - уже и на технике не выписывалось.
Кроме, пожалуй, "Представления" (1990).
Но это суррогат вдохновения.
Эффектная подмена, а не воздух-эол в душе.
Или - последнее усилие крови.


TV НЫНЕ: ВАЖНОЕ И НЕ ВАЖНОЕ

Мир растет в себе.
Мир начинает замечать человека.

В том числе и человека на экране телевизора.
Например, ведущего прайм-тайм.

Сейчас уже не так важна информация.
Истинности там нет.

Но она есть в светильнике женского убора (визажа).
Она есть в пристальном мироволенческом одухотворении своей души.
В голосе, в жестах, в улыбке. В мимолетном понимании себя в мир.

Всё остальное сейчас - не суть.

2018


ЛОМКИЕ НОГТИ ПОГОДЫ (АНАСТАСИИ ЛИСОВОЙ)

"Тивиком" Бурятии чахнет без Вас.
Трудно девчонкам вывозить прайм-таймы.
Только Мария Латышева это и умеет.
Дарья Белоусова - опротестовала себя в них.
То есть замкнулась от зрителей.
Госпожа Касьянова - тоже замкнулась от нас.
Порою открывается на несколько мгновений.
А нужно тянуть от начала и до конца.
Вот как Мария Латышева.

Один в поле не воин.
Как хорошо было Вам с Оксаной Сажиновой.
Да и Анна Зуева влилась в Вашу дуэтивную пристрелку - чинно.

Таня Моисеенко работала отлично.

Как-то разошлись все кто куда.

На погоде только порядок.
Там девчонки молодцы.

Юлия Зотова, конечно, тоньше.

Но Настя Шангина и Вика Борисова - вытягивают как нужно.
Настя - эротична, Вика - мила.

Только тоже у них раз на раз не приходится.

Помните Таню Козлову с "Аригуса"? а Оксану Нестерцову с "Тивикома"?
Вот как нужно. Ровно и честно в любовь к своим ближним.

А "Лоск" куда делся?
Юлия Самсонова с напарником.

А Лариса Зимирева?

Настя!
Возвращайтесь в "Тивиком"!
И Оксану верните в кадр.


ТЕЛЕЖУРНАЛИСТКА ВИКТОРИЯ ГАРМАНОВА (МИЛОСТЬ БОЖЬЯ ПРЕБЫВАЕТ ВОВЕК)

Виктория Гарманова - прирожденная теледива.
Она известна в Бурятии.
Ее репортажи с уклоном в криминал - вывеска, а не суть.
Суть - в прайм-таймах, суть - в меланхоличном собеседовании с приглашенными в передачу.
Это настоящая тележурналистика.
Свободная, честная в смысле приватной подачи себя в мир, тихоструйная в любовь к дорогим ей людям.

Впрочем, и на волне криминалистики - она тоже молодец.
Просто там меньше возможностей, чем на прайм-тайме или интервью-де.

Вика родилась на БАМе.
Там тяжеловато жить с таким даром.
БАМ - ищет иного.
БАМ - ищет себя.

Новый Уоян - поселок сугубый.
Трудно там.

Папа Валентин - отрадой.
Мама - улыбкой.
Сестра Ирина - пристальным общением о любви к будущим ухажорам.

Вика взяла Улан-Удэ без напряжения.
Естественно, как ее походка.

Помимо экрана - Вика любит танцевать.
Танцует она интересно.
Несколько отдельно от партнера.
Господин Хунгуреев, как и иные господа допрежь, не понимали ее в танце.
Они просто не знают, что Вика добрее их.
Танец должен быть равным.
Танец должен быть отточенным в согласие душ.

Но вот - нашелся человек похожий.
Добрый.
Вика вышла за него замуж.
Счастье ведь не в баранине на Сурхарбан.
Счастье - в созвучии сердец.


РОЗАНОВ В 18 ЛЕТ

Василий Васильевич повзрослел поздно.
В свои 18 он еще был ребенком.
Ребенком восторженным, затаенным - в надежде на божественный чудный свет в душе, мирным, родненьким для своих близких.
Его детские "пороки" - не обжигают.
Так, сахар спереть, учебник забросить подальше, саботировать работу на огороде.

Влюбленность в Юлю долго не проходила в нём.
Его брак с Сусловой - жест отчаяния от того, что Юля недоступна.
Суслова занимала его как женщина Достоевского когда-то.
Вася не понимал в юности, что она никогда не была женщиной Достоевского.
Редкие встречи, редкие письма, ничего серьезного - кроме нервотрепки.
Нервотрепка была нешуточной.
Суслова хотела Достоевского поработить.
Чтобы он воспевал ее в своих книгах.
Федор Михайлович этого делать не мог.
Гений не позволил бы.

Ну а раз так, Федя, гуляй, Вася.

Вася гулял, но недолго.

Его звало "О Понимании".
Звало неотступно, звало истинно.

Переводы Аристотеля - это, так сказать, фактически - Первов, а не Розанов.
Василий Васильевич почти не участвовал в этом ПЕРЕВОДЕ.
Мгновенно выхватив суть, он развивал свое на почве прочитанного и понятого.

Первов кропотливо переводил.
Розанов вдохновенно подсказывал верные ходы вдруг.
Да, это совместная работа.
Совместная.

Розанов не искал публикации.
Он очень хотел опубликовать то, что брезжило в нём.
Опубликовал.
Книга "О Понимании" привета не нашла.
Она слишком высока для понимания современниками - кроме Николая Страхова да в отдельных фрагментах - Конст. Леонтьева.
Она лучше Аристотеля.
Лучше, глубже и выше.


МИСТИКА И РЕЛИГИЯ

Александр Блок когда-то написал об этом.
Но очень поверхностно и потому неверно.
Он "раз-навсегда" разделил два этих понятия.
Ошибка.

Мистика может быть и религиозной.
Как и Религия - мистической.

Мистика религиозная - Тайна благочестивая.
Религия мистическая - Благочестие тайное.


НИЦШЕ И НЕМЕЦКИЙ МИР

Сочинения великого философа - философа правды внутренней жизни Фридриха Ницше - это немецкие выходы в мир.
Германия понимала, о чем он говорит.
Одиночество Ницше - миф.

Это уединение, а не одиночество.
Желанное уединение - к 30 годам своей жизни уже точно.

Немецкое одиночество - иное.
Оно не такое тоскливое, как одиночество русское.
Ницше не знал его.
Его любили соплеменники и при жизни.
Но и любовь Германии - иная.
Она выражается в том, чтобы не мешать своему любимцу.

Русским желанны и помехи от своих.
Лишь бы не проходили мимо.
Но проходить мимо тоже можно по-разному.
Можно равнодушно или зло (русские), а можно благоговейно и светло (германцы).

Главные книги Ницше - выстояли в адском котле ХХ века.
Они читаются и ныне. Они живые, а не мертвые, как, например, книги Владимира Соловьева (кроме "Трех разговоров").
Жаль, не очень известна переписка Ницше со Стриндбергом.
Там оба писателя подписывают свои письма так: Стриндберг - "Бог Главнейший, Величайший", Ницше - "Распятый".

Что бы это значило?
Это значит то, что Стриндберг и Ницше опосредованно взялись за гуж вытаскивания из болота Европы тогдашней.
Болота приватных самообольщений, болота коллективных нахлобучек аида в суть души.

2018


ДОСТОЕВСКИЙ ПОСЛЕДНЕГО ГОДА (Игорю Волгину)

...Что касается сути души Федора Михайловича последнего года жизни, то это - попытка взять на себя грехи России.
Именно так.

В 2014 году я посвятил Вам стихотворение.
Считаю небесполезным привести его здесь.
Света Вам в душу и незлобивого понимания в суть.

Последний день Достоевского

...Да не Баранников зимою в кабинете
писателя, поверьте, занимал,
но дни и ночи ожиданья смерти,
попытки побеседовать сквозь зал
с Христом и попросить себе отсрочки,
покуда не кончается любовь
ни в Дневнике писателя, ни в дочке -
последней точке на огне веков.

И снег в окне лежал алее крови,
не мучил кашель, не душила боль,
не думал гений о свободной воле
признанья революции, уволь,
он их жалел, но так по-достоевски,
что сам бы подложил бревно в костер,
на коем их воспитывало детство
Искариотских братьев и сестер.

...И вдруг ему представился Израиль,
и Страхов что-то громко говорил
тому, кто назывался "надзиратель",
а тот ему в лицо сидел-курил;
Леонтьев в клобуке и снова в шляпе,
невероятный Оптинский разбег,
где подскользнулся юноша Шаляпин
на берегах далеких волжских рек.

...Потом вошли и больше уж не вышли
до перехода в Пушкинскую речь -
на камышах привычной русской мысли,
которой очень можно пренебречь,
предпочитая ей чутье и сонный -
смешного человека высоты -
литературный или разговорный
язык страстей великой красоты.

...Последняя минута. Опыт веры
берет поэта за подпольный крик,
чужих молитв блаженные примеры
вслух утешают: "Тоже ученик
Христа..." - и многоточие разлуки -
священными мгновеньями любви -
вдруг распрямляет женственные руки
и направляет к Маяку вдали.


ТОЛСТОЙ СРЕДИ УТЯТ

Деструктивная секта Толстого насчитывала триста человек вокруг.
Да по России в целом - тысячи.

Евангелие Правды, искаженное Толстым, нравилось сектантам больше.
Толстой не наказывал бы за нераскаянные грехи.
Правда, и не награждал бы за исполнение своего "завета".

Скука Ясной поляны усугублялась тем, что вокруг Толстого роились жучки от литературы.
Настоящие писатели, бывавшие у него в гостях (Чехов, Розанов), брались за голову от наплыва графоманствующих утят.
Утята шли к Толстому за пропуском в литературу.
И кое-кто этот пропуск получали.

Бунин морщился, но терпел.

Ивана Алексеевича пропустили в литературу со скрипом.
Потому что он недолюбливал секту.
Это чувствовалось.

Чехов убежал от Толстого.
Розанов написал о Толстом то, что написал.

Утята и уточки - ублажали старого дурака.
И ему это было приятно.

Гений его совсем померк к 1897 году.
Умирал.
И Толстой занялся воспитанием.

Скучно на этом свете, господа.
По великому слову Николая Гоголя.


НОБЕЛЕВСКИЕ ПРИОРИТЕТЫ

За что присуждается Нобелевская премия по литературе?
За литературное открытие.
Хотя бы одно.
Их может быть и несколько у одного автора.

Так это по Альфреду Нобелю.
Так это и было весь ХХ век до 1987 года включительно.

А вот в веке нынешнем золотое правило великого шведа - отошло куда-то.
И теперь Нобелевская премия присуждается не за это.

Она присуждается за то, что авторы не мешают этому миру жить во грехе.
Плачевно.
Просто не по-шведски.

У кого же из лауреатов более всего литературных открытий?
У Кнута Гамсуна.
5 литературных открытий.

Были в ХХ веке авторы, не удостоившиеся этой великой награды.
Например, Василий Розанов (4 литературных открытия).
Например, Франц Кафка (3 литературных открытия).
Марина Цветаева (4 литературных открытия).
Владимир Набоков (3 литературных открытия).

Но зато ВСЕ (с 1901 до 1987 года включительно) Премию получившие - получили ее заслуженно.
Винить Шведскую Королевскую Академию за тогдашний "недосмотр" - некорректно.
Премия присуждается один раз в год.
И конечно, всем первооткрывателям сразу ее не вручишь.
Но мне кажется, Нобель нашел бы выход.
Вручил бы Премию потомкам названных выше.

Есть ли литературные открытия у ныне живущих авторов?
Пока нет.

Но они были у иных ушедших.
Например, у Владимира Высоцкого (1 литературное открытие).
Например, у Александра Башлачева (4 литературных открытия).

Шведская Королевская Академия - сменила приоритеты.
Присуждает Премию не тем.

Что делает Швецию андеграундной страной Европы и мира.

2018


ПРИНЦИП ФИЛОСОФИИ

Философия истинная не бывает сама по себе.
Философия всегда ЧЕГО-ТО.

Например, философия правды, философия мира, философия божественных дел в мире и так далее.

В России философами были не многие.
Да и не только в России.

Античный мир занимался по преимуществу философией самих себя.
Вот Платон мыслит так.
Сократ - эдак.
Аристотель - еще и не так.

Это никакой не фундамент для философии.
Это - частность ея.

Немецкая философия захвата - тоже частность.


Первым философом на Руси был Святой Равноапостольный Великий князь Владимир.
Это философия веры.
И она победила умствования тогдашнего мира.

Тихий мыслитель Владимир.
Смиренно выстраивавший в своей философии мир отчий и мир сыновний.
Мир языческий и мир христианский.
Не смешивая их, но как бы вбирая христианством былую лжеверную тьму.

Если говорить о времени нашем, то философом радости - был Розанов.
Философом периодических примеров бесовских вторжений в душу - Достоевский.
Философом неотыменных ликований в сердце - Святой Преподобный Макарий Оптинский.
Философом частностей в мире любви и веры - Святой Преподобный Иосиф Оптинский.
Философом приятных призрачных вожделений - Константин Леонтьев.
Философом исторических положений в мир чести Божьей - Николай Страхов.
Наконец, философом мистических заглушек и правдивых встреч в мире невидимом - Николай Гоголь.

Толстой философ недолгий.
В "Войне и мире" недолго присутствовала философия мироволенческих посылов в приватный чувственный радостворенный аппликат российского семейного уклада.
Капельку философии добрых волений в мир - привнес Чехов повестью "В степи" и "Каштанкой".
Набоков трижды был философом правды - правды постижения мировых домостроительных принципиальных сутийных образований ("Дар").

И пока наконец: Дмитрий Галковский - философ ненависти к миру лжи, философ потенциальных разниц в мире лжи и правды,
приватный мыслитель о чуде Божьем в нём.

Принцип философии олицетворен в каждом мыслителе.
Покаянием, надеждой на то, что Бог Слово - дарует тебе мир в сердце и свет в разум.
Аминь.


БОРМАН ЮРИЯ ВИЗБОРА

Борман - лучшая роль Юрия Визбора в кино.

Все остальные его роли - бледны и плохо помнятся.
А вот Борман - ну как живой.

Каждый жест, взгляд, интонация, поза - стоят перед глазами и через много лет после просмотра.
Добрейший бард, обаятельнейший человек - и вдруг Борман?
Мистика.

Реальный Мартин Борман был человеком покладистым.
Третий Рейх при всей его звероватой сути иногда тянулся к покладистости.
Выражавшейся в том, чтобы закрыть глаза на враждебное для Рейха и НСДП.

Борман занял столь высокий пост в этой адской иерархии именно благодаря своему умению не делать из мухи слона.
И эта черта характера есть у Юрия Визбора.

Советский КСП не раз сотрясали бури, разлады, противостояния.
Высоцкий КСП не любил.
Галич - в упор не видел.
Окуджава - сторонился вежливо.

А Визбор - смиренно тянул свою лямку, как мог.
Никогда не становясь в позу гения, не презирая своих меньших собратьев по цеху.

Борман на фоне остальных нацистских бонз вел себя тихо.
Не кричал, не обличал, не перегибал палку.

Вот Гиммлер - был совершенно не таков.
Актер показал его интеллигентом.
Очеловечил палача и зверя.

Актеру это делает честь, но Гиммлер - был совсем другим.
Мюллер, впрочем, тоже, но Броневой - гениально дал его адской фигурой.
Не напирая на реальный поведенческий тип.
При этом видно и чувствуется: Мюллер - человек страшный.

Юрий Визбор не умеет ненавидеть.
Не умеет даже критиковать.
Он раздражался в жизни, конечно, но каким-то иным раздражением.

Посвятил Высоцкому нежнейшее песенное письмо.
Пусть и с неудачными в поэтическом плане строками там.

Тогда как Высоцкий Визбора - не замечал.

Царствие Вам Небесное, Юрий Иосифович.
Пухом Вам земля.


"МАГНИТ" И "ДВА ИДИОТА" ДМИТРИЯ ГАЛКОВСКОГО

Первую книгу открывает эссе "Русская политика и русская философия".

"Русское общественное мнение возникло в начале Х1Х века, вполне оформилось к его середине, продолжало существовать после 17-года в русской эмиграции,
и в рудиментарной, но всё-таки имеющей быть форме наличествует даже в современной "Эрэф". Но способность русского общества к рациональной самооценке
сформировалось только к началу ХХ века и проявила себя лишь однажды - в знаменитых "Вехах"."

Мне кажется, правильнее было бы озаглавить цитируемое эссе иначе, а именно: "Еврейская журналистика и русский читатель газет".

Русское общественное мнение возникло при Владимире, крестившем Русь. И выражалось в том, что христианство спасительная религия,
вырвавшая народ из идольской тьмы.
Что до способности русского общества к рациональной самооценке, то это прежде всего молитвенная просьба о помощи в борьбе с монголо-татарским игом.
Проявлявшая себя неоднократно в древних русских сказаниях и патериках.

Название эссе Дмитрия Галковского обязывает автора охватить картину в целом, а не ограничиваться 19-20 веками.
Ну а коль ограничился, мое название - вернее.

Дмитрий Евгеньевич пишет эффектно. Но это внешний эффект.
Внутренне и содержательно - это нередко еврейская журналистика начала 20 века. Где русский читатель газет - сам Дмитрий Галковский.

Раздел "Критика и самокритика" раскрывает только первую часть названия.
Настоящей (а не кокетливой) самокритики там нет.

"А я иду, шагаю по Москве".
Это один из лучших разделов книги, если ни лучший.
Там есть очень любящие Москву фразы и предложения.
Не много, но есть.

Но есть и ядовитость.
Есть желание в самом безобидном увидеть то, что можно подать со злобой и отрицанием.

О разделе "Неизвестные отцы" я судить не берусь.
Мне эти фигуры малоинтересны.
И как их по правде звали или кем они на самом деле были - не суть.
Суть для меня в том, что они пошли на суд Божий. Где каждому воздастся по делом его.

В разделе "Всяко-разно" хороша статья "Мы были немы".
Одно дополнение к ней: рабочие были всякими разными.
И иные из них, как ни кощунственно это сказать, вовсе не ненавидели тогдашнего Генсека.
Вне всяких партийных выгод - просто по добродушию.
Что, по-моему, им только в плюс.

Сквозь обширный блок Выступлений и Интервью - пробираешься с трудом. Чтобы окончательно увязнуть в Приложении.
И по прочтении - ничего не помнится из этого.

Из всей книги хочется особенно выделить "Химию и жизнь".
Это - достойный ответ маститой критикессе.
А без настаиваний на своей хорошести - восходит к чистому слову светской отповеди.

Фотографии в книге - замечательные.
Трогательный Дмитрий Евгеньевич там.
Рассеянный, сосредоточенный, усталый, верный.

"Два идиота" книга очень интересная.
Статьи приватно выверены в интеллектуальное соперничество с невидимым противником.
Этот противник не дает расслабиться ни на минуту.
И Д.Г. набрасывает ему статью за статьей.

Но общее впечатление - безнадёга.
Что вполне отвечает диагнозу идиотии.
Это тяжелейшая форма умственного заболевания.
Косым лучом проявляется самый светлый идиот - Достоевского.
Ему больно и плохо от книги Д.Г.
Князь Мышкин хочет заступить собой всех этих людей.
Но автор бьет его указкой по рукам.

2018


ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА ГАЛЬКИНА

В детстве я ходил на секцию спортивной гимнастики.
Не скажу, что это было моей любовью или нуждой, но родители отдали - я ходил.
Три года ходил.

До сих пор помню запах магнезии.

Мирнинская ДЮСШ была отличной.
Там работали профессиональные тренеры.
Но я, достигнув в гимнастике своего потолка (поперечный шпагат, стойка на руках, правильный соскок с брусьев), к секции охладел.
Стал ее прогуливать.
Вместо спортзала я шел к своему лучшему другу детства Сане Галькину.
Тот тоже прогуливал сольфеджио.
Мы с ним в карты играли.
Иногда - в детский биллиард или "города".

Однажды о наших прогулах прознали родители.
Нас наказали.
Но мы однова прогуливали.

Во дворе мы порою играли в хоккей, футбол, реже - в баскетбол. Корзиной нам служил металлический обруч от бочки, прибитый к стене водокачки.
Но больше нам нравился хоккей настольный.
Гораздо больше.

Саню вскоре перевели в другую школу, в спортивный класс.
Он там был один из лучших.
А я остался в школе английской, где мы учились с первого класса.

С той поры я незаметно начал охладевать к спорту вообще.
Саня мне был дороже. А спорт как бы отнял его.
В душе у меня появился испуг за Саню.
Испуг, что он теперь пропадет.

Он начал постепенно отдаляться от меня.
У него появились новые друзья, другие интересы.
Мы дружили, жил-то он рядом, но уходило приватное сознание неразрывности нашей дружбы.
Он начал ходить на дискотеки в ДК "Алмаз", где я не был ни разу.

Саня был чрезвычайно музыкально одарен.
Мне казалось, что ему нужно было стать музыкантом, а не спортсменом.
Спорт и музыка - трудно сочетаются.
Спорт - тренирует тело, а музыка (не дискотечная, а настоящая) - душу.
Музыка дарит надежду на то, что звуки мелодий однажды приведут человека к Богу.

По счастью, вскоре Саня занялся гитарой и учил играть на ней и меня.
Гитара соединила нас вновь.
Начались наши увлечения девушками, восторженные рассказы о первых объятиях и поцелуях.
Саня был в этом скромнее и сдержаннее меня.
А девушки его очень любили.

Однажды я написал стихотворение и показал его Сане.
Ему понравилось, он придумал для моего текста мелодию и исполнял под гитару.
Основной репертуар Сани составляли песни Андрея Макаревича, Юрия Антонова, Константина Никольского.
Я же любил бардовское, прежде всего Высоцкого.
Но разность вкусов не мешала нам, а помогала.
Мы хорошо дополняли друг друга.

Наше общение не прерывалось до окончания школы.

После школы мы оба учились в Иркутске.
Саня - в Политехе, а я в театралке.
Но встречались редко.
Дружба наша перестала быть тесной.

Мир Сани был адекватнее моего.
Саня понимал, что нужно человеку для нормальной жизни.
Деньги, квартира, свой бизнес, статус человека обеспеченного.

Я же надежно витал в облаках.
Мне не нужно было ничего из названного выше.
Мне нужна была любовь.
Любовь к женщинам и любовь женщин.

Тогда я не понимал, что любовь - это прежде всего жертва собой.
Мне казалось, любовь это беспрестанные ласки.

Мой мир был фантастичным.
Придуманным, а не реальным.

Я весь растворился в мечтах.
Реальность меня почти не занимала.

Армия отрезвила меня, но ненадолго.
При малейшем послаблении я опять был бодр и весел тем, что ждет меня впереди.
После Армии к мечтам о несбыточном добавилось пьянство.

Саня тоже начал сильно пить.
Но мы уже почти не виделись тогда.
У нас были разные компании.

Я начал писать стихи.
Понимая в душе, что они пока еще неважные.
Чувство неудовлетворенности от написанного не оставляло меня.
И это было трезвое чувство, может быть, единственно трезвое из всех моих чувств.

Постепенно мои стихи начинали мне нравиться.
Нравиться родным состоянием пристальных грёз и владением формой - в смысле безошибочного слуха к ритму.
Но поэтом я себя всё еше не считал.
Поэт в моем тогдашнем понимании - это несравненно большее.
Что же?
Тогда я не мог бы этого выразить.
Теперь постараюсь.
Поэт - это веровательное домогательство Бога в просьбе об исполнении твоих желаний.
В этом определении - вся мировая лирическая поэзия от начала мира до сего дня.

Исполняется желание - поэт горд.
Не исполняется - поэт зол.
Куда ни кинь, а всюду похоть плоти, похоть очей и гордость житейская.

Поэту нельзя без Церкви.
Никакому и никогда.

Нужно просвещение свыше.
Нужно очищать душу как можно чаще.
Не губить данный Богом дар самостью и тщеславием.
Иначе - всё тщетно. Неистинно. Богопротивно.


...Умер мой Саня несколько лет назад.
А я даже не знаю: крещен он был или нет.

Но есть в Церкви чудный Святой Мученик Уар.
Ему молятся и за некрещеных.
И он - помогает им.


1917 - 1997 ("80 ЛЕТ ВМЕСТО")

Дмитрий Галковский - интересный историк.
Упрощающий.

1917 погубил русский мир.
Вырвал с корнем.

Откуда же взялся Дмитрий Галковский?
1960 - год трудный.
Трудный мировой накаленностью отношений.
Трудный чистотой сердец.
Чистых сердцем мало было в тот год.

А они - Бога узрят.

Вера убиенных и замученных в ГУЛаге - даровала Дмитрию Галковскому любовное существование среди книг.
Да, Нагатино - не Спиридоновка.
Да, отец выпивал.

Но это не так страшно, как то, что было прежде.

1917-1950 - страшное время здесь.
Чуть позже начал опоминаться даже Сталин.
Опоминаться в том, что ему тоже придется умирать и идти на суд Божий.
Семинария катехизиса проснулась в нём.
И он чуть ослабил закрут ада для живущих в СССР.

1950-1960 - выход на перрон из душного вагон-зака.

Далее - милостью Божьей - пляж, солнышко, песни, стихи.

1960 - 1970 - цветение мировой симпатии советских людей.
Симпатии к миру, симпатии к своим и чужим, если эти чужие не обижают.

1970-1980 - откат.
Откат в равнодушное, неискреннее, пьяненькое.
Но при этом - это очень уютные годы здесь.
Уютные в смысле общей атмосферы ЧАСТНОГО, уютные в смысле сочетания природы, погоды и видов вокруг.
Радостные больные - вот мы тогда.

1980-1990 - смешанные браки любящих и нелюбящих, тихих и буйных, добрых и злых.
В каждое доброе начинание неизменно входило зло.
Потому что сатана боролся за наши души с остервенением.
И Господь ему попускал.
Чтобы испытать сердца наши и личный выбор на каждый миг.

Вольница началась с чего?
С опубликования в "Новом мире" фрагментов самой сильной книги Солженицына.
"Архипелаг" сдвинул горы лжи и трупов, навороченные советской властью с 1918 года.
Эти горы - стали кладбищенскими курганами.
Новомученики и исповедники российские молятся за нас.
И мы имеем разум смириться перед Церковью Божьей.

Почему же разрешили публикацию этой книги?
Неужели не понимали, что она для них значит?

А ничего нельзя было сделать.
"Новый мир" тех времен помнит, наверное.
И рады бы рассыпать набор, а не дает сила невидимая.

"Перестройка" - это, конечно, дело сатаны.
В смысле постоянного прессинга на умы и души.
Вот то, вот сё, вот МММ, вот ваучер, вот свободная желтая пресса.
Дом наш, воскресший из пепла не целиком, а лишь в отдельных личностях, противостоял разгулу воровства и грязи.
Церковь начала свое Великое Возрождение.

1990-1997 - подъем в мировое областное подвижничество.
Или надежда на мирное в душах наших.
Бандиты всех мастей испугались мира в нас.
И легли на дно.
Стали неявными, стали бояться всего и вся.

Многие из нас приняли Святое Крещение.
Сиречь - облеклись во Христа.

"80 лет вместо" - предельное упрощение.
Проще, еще проще, самое простое, еще простое, простое, еще проще.

Евреи родины нашей - приватно выверены в мир чести о себе.
Свет в душах их - это не русский свет.
Это свет Иордана в надежду на Бога и ближних.

Мы - светим православной верой.
Они - надеждой на то, что Бог их не оставит.

2018, июль, 31


ДОМ ВЫСОЦКОГО

Владимир Семенович Высоцкий поменял за свою жизнь немало домов и квартир.
Наиболее известны среди них "дом на Первой Мещанской в конце" и квартира на Большом Каретном.
Малая Грузинская, 28 тоже не забыта поклонниками.

Театр-на-Таганке - мистический дом.

Мир Высоцкого замечал всё.
Свет в комнате, звезду в окне, разбитую чашку в гостях на кухне.

Юный В.В. предчувствовал свою дальнейшую судьбу и славу.
Но конечно: делиться этим предчувствием было нельзя.
Его бы засмеяли.
Он в детстве был потешным мальчиком.
Да и юношей, студентом - тоже.
Его потешность состояла в зажатости, стеснении себя самого.
Что ярко видно в его первых фильмах, например.
Эта повышенная нервность жестов, смеховая мимика, пристальная улыбка всем и вся.
Зажатость это. Стеснительность.
 
Мир Высоцкого разряжен в битву за любовь.
И этой любви он при жизни видел много, но не очень на нее отвечал.
Она была ему приятна, конечно, очень приятна, но отрешение от нее явно в нём.
Отрешение в смысле несоответствия любви сердца.
Да, хорошо, да, спасибо, да, я очень люблю вас тоже.
И уход.
Уход навсегда.

Дом Высоцкого - это ЕГО любовь.
Не к нему, а его.
Любовь с большим перроном ожидания.

Зрительно - перроном Савеловского вокзала, развернутым во времени.

Человеку нельзя начать писать стихи, не влюбившись.
Не пишутся стихи.

Юный Володя влюбился.
Влюбился сильно.
Предположим, в соседскую девушку.
Они в булочной нередко сталкивались.
Там булочная напротив дома.

Но познакомиться как-то не удавалось.
Мне кажется, девушка была чуть старше Высоцкого.
Года на два-три.

Брюнетка, мимо идущая на высоких каблучках.
Дом ее был недалеко от дома Высоцких.
Владимир за ней следил.

Ну как влюбленные следят.
Ходят вечерами под окна, караулят у подъезда, исподволь наводят справки о семье и школе.
Например, у соседей по дому.
Простите, а вот ваша соседка такая - она одна или нет?
Одна.
С родителями и братом.

Высоцкий не очень умел ухаживать за женщинами.
Они его интересовали как потенциальные любови.
Обычно, например, для всех трех своих браков, он брал женские цитадели нахрапом.
То есть - был не собой. Актерствовал, а не жил.
Будь что будет.
Получится так получится, ну а нет - не очень и хотелось.

Получалось. Но ненадолго - в смысле развития симпатии.
Роль оканчивалась, Высоцкий начинал скучать, томиться, убегать прочь.

Первая и главная любовь Высоцкого - любовь на всю жизнь.
Любовь безответная.
И тогда - по незнакомству с не очень приятным ей юношей, и потом - по равнодушию к песням и ролям Владимира Семеновича.

Мне кажется, иначе объяснить жизнь Высоцкого нельзя.
Все иные объяснения - мимо идут, как та девушка.

Дом Высоцкого - первая любовь.
Дом чистый, милый сердцу, не забытый им никогда.
Дом хрустальный.

Дом неприкосновенный.
Дом никем не знаемый вдаль.


ДАЧА, ГАРАЖ И МАШИНА СВИДЕТЕЛЯ СЕМИЦВЕТОВА

Фильм "Берегись автомобиля!" помнят и любят все.
Благородный угонщик Деточкин помогал детям.

Свидетель Семицветов детям не помогал.
Он жил для себя и своей семьи.
Подворовывал на рабочем месте.
Дачу - на имя тестя, гараж и машину - на имя жены.

Деточкин угнал машину Семицветовых.
Дачу тесть громогласно отжал на себя, ну а гараж без машины - не очень нужен.
Имущество Семицветова иллюзорно.
Вроде и есть оно, а по сути и нет.

Дети, получая от Деточкина ворованные деньги, тоже не богатеют.
Деньги эти - иллюзия.
На воровстве, пусть под самой благородной эгидой, никого по правде не облагодетельствуешь.

Эльдар Рязанов - мастер иллюзии.
Великий иллюзионист.

В его картинах иллюзорно всё: вид города, тип отношений, свод приоритетов, стук колес поезда.

Скажут: но ведь кино вообще - иллюзия. Это иллюзорный вид искусства.
Нет.
Иное кино - реально. Реально в смысле воплощения вдаль. В смысле отсутствия подмен и перевёртышей там. Честно, трогательно, смиренно.
Например, лучшие фильмы Шукшина.

Деточкин любит Шекспира.
И сам играет Гамлета в народном театре.
Работает страховым агентом в бюро.
Живет с мамой, поющей гостям про "Паровоз".
Ухаживает за Любой, водительницей троллейбуса.

Такой человек не то что машину угнать - бутылку кефира без посторонней помощи не откроет.
А Рязанов убеждает нас в том, что это именно Деточкин угоняет машины жуликов.
Но в первых кадрах фильма режиссер неожиданно для себя открыл карты.
"Волга", с разгона выбивающая ворота, ведома не Деточкиным.
Там за рулем другой человек.
Кто же?
Господин Никто.
Крановщик, помогавший "Деточкину" поднять гараж в воздух.

Как сказал бы здесь Виталий Диксон: я хочу быть правильно понятым.
Это не хитрая детективная закрутка Рязанова, а именно непредвиденность иллюзорного мира его кино.
Реально при съемках машиной мог управлять любой каскадер.
А вот в фильме это уже превращение.
Крановщик угонщик настоящий.

Деточкин - жертва доверия режиссеру.
Семицветов - жертва корыстолюбивых отношений в семье.
Инспектор ГАИ - жертва подозрительности к человеку вообще. 
Следователь - жертва своих заслуг перед Фемидой.
Помощница следователя - жертва слепой влюбленности в его мифический поисковый талант.
Мама Деточкина - жертва популярных социалистических представлений о любви.
Руководитель народного театра - жертва смешения двух разных областей человеческой деятельности: театра и футбола, что в "Гамлете" - совершает подмену
еще более серьезную. Деточкин становится жертвой не только своего доверия режиссеру фильма, но и режиссеру в фильме. И его Гамлет - это разжалованный
поручик Киже, жалко помавающий картонной рапирой и лепечущий слова о том, что он не виноват в жестоких событиях Эльсинора.   
Люба - жертва своей порядочности и неверия в любовь Деточкина.
Судьи Деточкина - жертвы присяжных заседателей Достоевского, осудивших Митю Карамазова за убийство отца.
Коего тот не убивал.
Как и Деточкин - не угонял никаких машин.

Крановщик - страшная теневая фигура ночи. Напоминающий "Мосгаза".
И где Рязанов только его нашел.

В фильме "Ирония судьбы" Эльдар Александрович иллюзионно демонстрирует нам принцип невинного предательства.
Кто там кого не предает?
Все и всех на каждом шагу.

Единственная светлая фигура фильма - это случайный сосед Лукашина по ленинградскому залу ожидания.
Не любящий фамильярности, добрый и честный человек, смиренно ожидающий своего вылета.

Остальные - живут предательством, почитая его делом невинным и естественным.
Лукашин при этом - редкий и самоупоенный наглец.
Ипполит лучше его во много раз.
Хотя тоже срывается в скоропостижный отъезд, предавая невесту в руки незванного гостя.

Рязанов годами позже доснял продолжение.
Чем испортил свою картину уже непоправимо.

Ирония судьбы - заключается совершенно в ином.
Она, эта ирония, в том, что Цветаева песен в фильме - улыбается над Рязановым сквозь пелену слёз.

Тема неверности человеку как таковому - не нова в истории мира.
Но неверность и есть неверность.
Поэтизировать и воспевать ее по Рязанову - невыносимо для всех истинно любящих.
От неверности - больно.
Она - убивает.

"Благословляю вас
на все четыре стороны..."

Тяжелый ложный непроглядный мир.

"Вокзал для двоих" - более честен.
Пожалуй, это лучший рязановский фильм.

Он не вёрток, как остальные его картины.
Он - статичен в пристальном приближении друг к другу сквозь личную трагедию главной героини.

Но и там есть сбои.
Шум поезда, на котором уезжает герой, иллюзорен.
Это не поезд.
Это - равнодушие Олега Басилашвили к Людмиле Гурченко фильма.
То есть - равнодушие к человеку, готовому ради него на всё.
Он забыл о ней тут же.
Забыл, не ждал и не хотел более встречаться.

"Небеса обетованные" - лишены неба.
Колония бомжей и нищих - это бы дорогого стоило.
Но это лжебомжи и лженищие.

Рязанов словно никогда не видел настоящих бедных людей.
Очень может быть.


ЛИЧНОЕ СЧАСТЬЕ

Взрослому человеку трудно быть счастливым.
Слишком много грехов давят на душу и не дают ей дышать.
Душа не может без радости.
И ищет ее в том, что радостью лишь представляется.

Природа радости - не экстатическое или половое возбуждение.
Радость истинная - тишина внутри.
Та тишина, которой так счастливы дети.

Они потому и шумят порою, что не знают, как ее выразить.
А выразить хочется, донести до родных или сверстников радость внутри.

Взрослые - иногда бывают, как дети.
По счастью, еще бывают.

Но часто принимаем за радость мы совсем иное.
Эмоциональный подъем, сулящий нам удовлетворение нашей страсти.
Счастьем это кажется нам.

Мы любим и любимы, нас хотят.
Но почему же тогда всё так ненадежно.
Так зыбко, так ломко.

Потому что мы мало любим другого человека.
Мы больше любим свою страсть.
Страсть наша приводит нас к тому, что мы рубим мир внутри на части.
Мы становимся как бы раздробленными.
Цельность теряется.
Теряется внутренняя тишина.
Незаметно это бывает.

Но вот мы удовлетворили страсть.
Получили то, чего хотели.
И нам почему-то становится плохо.
Плохо в душе.
Плохо в главном: в истинном личном плане.

Ибо что толку человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?

Мы, алкая личного счастья, ненароком повредили своей душе.
Согрешили и не покаялись.

Вот нам и плохо.
Как себя ни оглушай новыми впечатлениями, страстями, удовольствиями - плохо нам.
Мы, приобретя весь мир, не стали счастливыми.

Счастье - в нищете духа. То есть - в осознании своей малости перед Богом.
Счастье - в искреннем отношении к себе.
Что это значит?
Это значит, что нам нужно отрешиться от своих меркантильных интересов.
И попробовать быть милостивыми.

Счастье - в заботе о любимом человеке, что бесспорно составляет милость.
Оно - в мирном уединении, оно - в отлично исполненном долге. Это миротворчество, кротость, алкание правды.
Оно - в очистительных слезах.

Герои фильма "Доживем до понедельника" искренне написали в своих школьных сочинениях о том, что составляет их личное счастье.
Но все эти определения - как бы неполны.
Семья и дети - не всегда счастье.
Понимание окружающих - делает нас подчас гордящимися своими мнениями, часто ошибочными.

В Нагорной Проповеди Спаситель не сказал: блаженны пОнятые или блаженны семейные и детные.

Он сказал: блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
Блаженные кроткие, ибо они наследуют землю.
Блаженны миротворцы, ибо они сынами Божьими нарекутся.
Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное.

Простите, я цититую по памяти.
И это еще не все блаженные.
Блаженные, то есть счастливые.

Истинно счастливые, а не иллюзорно, как нередко мы.


ТЕЛЕГРАФ

С появлением интернета - все стали телеграфистами.
Телеграмм - в виде сообщений - приходит много, и на них нужно отвечать.
Письменная речь никогда не была так востребована.

Как часто прежде мы писали письма или давали телеграммы?
Сейчас - мы делаем это по многу раз на дню.

И это придает уверенности в том, что мы не одиноки в мире.

Письменная речь дисциплинирует мышление.
Она как бы заостряет наши чувства, впечатления, приватно соединяет нас в любви.

Личное общение - чистый любящий телеграф.

Открытое для всех - ЖЖ и так далее - телеграф испорченный.
Как-то не умеем мы на людях обшаться.
Ругань, оскорбления, клевета, непонимание, зависть.

В чем тут дело?
Почему милый в личном общении человек на открытой площадке порою становится монстром?
Потому что открытая площадка - демонстрация, а не суть.

Прежде мы ходили на демонстрации. Но сутийно хотели одного: поскорее пройти колонной мимо трибун и разойтись по своим домам.
Ну, может быть, погулять вдвоем-втроем, посидеть в кафе, спокойно поговорить.

Открытые площадки интернета - это демонстрации во имя самих себя.
На трибуне - признанные писатели.
Хочется произвести на них впечатление.
Уж если не удается хорошего, то любое.

Телеграф становится орудием мести за свою оставленность теми, кто нам дорог.
Дорог в какой-то мистической ипостаси.
Стоящие на трибунах товарищи были нам дороги так, как бывают дороги ордена и медали за доблестный труд.
Где-то мы верили, что они нас простят.
Ибо мы не такие.
Ничем похвастаться не можем.
Учимся средне, работаем - тоже.

А стоящие на трибунах - отличники во всём.
Пусть они нас простят.
Это - тоже суть наших тогдашних демонстративных праздников во имя советского человека.

Этот советский человек - лучший среди нас. Мир хранящий на земле.
Ленин - конкретика размытая.
Ну, Ленин.
Нет.
Советский человек 70-80-х годов - это не Ленин.
Это скорее Брежнев.
Ну конечно!
Вот во имя Брежнева мы и думали так.
Плохонькие, средненькие, немного замерзшие перед главным проходом мимо.

Леонид Ильич - при всей его анекдотичности - был личностью.
Иначе нам бы о нём не думалось в виду трибун.
Личность Брежнева выражалась в том, что он, будучи шутом на открытой площадке, в узком кругу пытался стать настоящим человеком.
Он плакал.
Он аварийно пробовал себя в мир.
Ему хотелось, чтобы мы его любили.
Без культа, просто - любили.

Но мы любили других. А за него - были уверены. Брежнев - это мир на земле.

И когда Брежнева не стало - первое, о чем мы подумали: дом пошатнулся. Не дай Бог - война.

Андропов личностью не был.
Не был ею и Черненко.
Ощущение уюта - ушло.
Уюта брежневской эпохи - радостворения, надежности, мистической миловидности СССР.

...Кто же сейчас стоит на трибуне?
Дмитрий Евгеньевич Галковский.

Перед ним - идут тысячные демонстрации.
Люди несут свои плакаты.
Свои портреты, свои глупости, свои мнения, свои чаянья, свои надежды.

Дмитрий Евгеньевич поменял трибуну.
ЖЖ ему надоел.

В инете это запросто.

А вот в реальной жизни тогда - уйти было некуда.
Трибуны, толпы людей, идущих мимо.

Стоявшие на трибунах - тоже мерзли.
И тоже хотели поскорее домой.
Но какое-то чувство ответственности удерживало их от ухода.
От начала до конца демонстрации.

Я не силен в интернетовских сайтах.
Ретроград редкостный и, так сказать, природный.
Но мне кажется, до новой трибуны нового лидера - людям не добраться.

Монолог в зал.
Аплодисменты.

Монолог в зал.
Аплодисменты.

Да, на трибуне ЖЖ оставаться было более невозможно.
Панки всех мастей одолели историка и философа.
Их самодемонстрации - жалкий хамский дивертисмент.

А милиции в интернете нет.
Плюй сколько хочешь в лицо стоящему на трибуне.

Колонна панков - ужасна.
Но ведь были там и иные колонны.
Тихие, скромные, прочитавшие, полюбившие просто.

Я не сторонник открытых площадок.
Предпочитаю личное общение.
Или - обычный телеграф.

Да и тот отходит для меня на второй план.
Каждый день одно и то же писать не будешь ведь.

Телеграфистам иногда тоже нужно отдыхать.
Нельзя работать без выходных и отпуска.
Теряется тишина внутри.
Тишина предсловесных ощущений в любовь.

Телеграф постепенно становится автоматическим.
Вот это самая главная опасность.
Люди - не автоматы.
Иногда нужно уходить из инета.
На сутки, на неделю, на месяц, на год.

И ты вновь почувствуешь себя любящим.
Телеграф, коему ты отдавал все силы, отпускает тебя.
И ты благодарен ему за это.

2018, июль, 30


МОРЕ ЛАПТЕВЫХ

Саша Лаптев известен в Иркутске.
В начале Миллениума он из ляпсусных наборщиков и фантастов стал центровым секретарем Массолита, что на Степана Разина, 40.
Не знаю, кто там прикормился сейчас.
Может, и он доселе.

Будучи в Иркутске, я как-то увидел на прилавке книжного магазина увесистый том.
Написанный Лаптевым в соавторстве.
Его соавтором был некий Алексей Шманов.
Член Массолита тоже, но другого, что на Дзержинского, 12.

Когда-то два этих Массолита не то чтобы враждовали, но не видели друг друга в упор. По крайней мере, внешне.
А тут вдруг: полное единение сердец.

Это, кстати, естественно.

Романтизированный разбойник-убийца Степан Разин и видный палач Руси Дзержинский - тоже очень соавторы.
И весь литературный Иркутск сейчас - сплошное ледянистое море Лаптевых до горизонта.


РОСТИК ФИЛИППОВ

Г-н Филиппов был главной фигурой в иркутском Союзе журналистов.
При этом что-то там издавая с уклоном в стихотворное.
Я читал его стихи.
Промолчу о своем впечатлении.

Мне запомнился один эпизод.
Как-то я понес Ростику свою подборку.
Не скажу, что она была супер-пупер, но нормальной.
Настроение у меня почему-то было замечательным.
Так замечательным, что это бросилось в глаза одной служивой девушке во дворце Ростика.
Она сказала мне: "Вот придет сейчас Ростислав, Вы так радоваться не будете. Он очень строгий оценщик стихов!"

Девушка была права.


ШАХМАТОВ

Это единственный редактор в Иркутске, у которого мне хочется попросить прощения за себя тогдашнего.
Он редактировал газету "Земля", публиковал там меня иногда.
Например, мои пародии на безнадежных иркутских графоманов, членов Массолита.
Это было смело с его стороны.

А я однажды, раздраженный задержкой с очередной публикацией, написал ему хамское письмо, где обвинил его в трусости.

Простите меня, дорогой господин Шахматов.
Кажется, Александром Вас зовут?..


РУССКИЙ СЛАВИСТ ДЖОН ИЗ НЬЮ-ЙОРКА

Мы общались с ним через переводчицу.
Из всех русских писателей Джон отлично знал Достоевского.
Искренне восхищаясь им.

О Толстом - "что-то слышал", о Набокове - не слышал ничего.

Ничего не слышал о Михаиле Булгакове.
О Бродском - ничего не слышал и не знал.

О Солженицыне слышал как о скандалисте, а не писателе и историке.

Нет, Джон не был двоечником или ротозеем.
Он просто был американцем.

Так сказать, без предварительной дипломатической подготовки явивший мне правду отношения-интереса Запада к русским гениям.

Русские на Западе работают для русских же.
Американцам всё это ни к чему.
Да и только ли американцам?

Сидите дома, мои хорошие.
Не нужно вам за границу.

Нобелевская премия, например, - это реальный бонус, но не в Штатах.
А опять же - здесь.
Ну, может быть, еще в отдельных странах старой Европы.
В Швеции да Норвегии.
Но тоже - как диплом.
А что за ним - никому не важно и там.


СПАСИБО, ТАНЕЧКА!

На Каляевской в Москве мы жили очень хорошо и дружно.
Бывали небольшие эксцессы, но они тут же разрешались, как правило.
И вновь мы любили друг друга во Христе.

Наш дом был номер 15. Это совсем близко к Садовому кольцу.

Сейчас от того дома, похоже, даже каркаса не осталось.
Всё там перестроено и забито напрочь.

А тогда - в 1990-м - у нас была там трехкомнатная квартира.
Техническая жилплощадь дворников Федора и Мити.

Я тоже сначала подрядился там дворником.
Но сразу понял, что это не мое.
Сторожить автостоянку мне нравилось куда больше.
И клиентов и начальника - устраивало, как я ее сторожил.

С нами - Федор, Митя, моя первая супруга и я - жила Танечка Е.
Она была девушкой Федора.
Позже и у Мити появилась девушка - и тоже Танечка, но совсем другая.
Танечка Райт.
Не лучше и не хуже, но другая.
ОЧЕНЬ ДРУГАЯ Танечка.

Пусть заглавие данного эссе будет обращено и к ней.

Танечка Е. была художницей-искусствоведом.
Училась, кажется, в Суриковском.
И всё подвигала нас на поход в ЦДХ.
Выставки, мол, там интересные, а вам бы только портвейн глыкать.

Должен сказать, что тогда я еще не был алкашом.
Пил за компанию - и с удовольствием, но мог легко и обойтись.
Похмеляться, например, еще не умел тогда.
Меня воротило с утра от выпивки.

Но, как говаривал по Шинкареву Федор: "Стошнить стошнит, а блевануть не блеванешь". И красиво опрокидывал стакан в себя.

Как-то Танечке всё же удалось вытащить нас в ЦДХ.
Может, и не полным составом, но удалось.
И мы увидели 400 полотен Васнецова.
Я думал, у него "Три богатыря" только. (Кстати, потрясающее полотно там.)

А тут - сказка.
Пророчества даже в цвете.
Я был в легком шоке.
Не знал, как жить дальше.
Что-то заронил в меня Васнецов.
В чем-то перелицевал вмиг.

Я был в ЦДХ еще дважды.
Авангард там смотрел и советскую рисованную житуху. Все эти кожанки, наганы, портреты видных палачей и проч.
Черный квадрат Малевича меня поразил.
Он реально втягивал меня в себя.
Я ощущал это физически.
Кружилась голова.

Вообще, с тех пор я стал обращать внимание на картины художников.
Дотоле я был к живописи равнодушен.
И сам никогда не умел рисовать.
Не умею и сейчас, но интересуюсь.
Особенно меня восхищают детские рисунки.
Или, например, рисунки учительницы школы искусств Инны П., дочери моей доброй знакомой из Бреста.

А Сальвадор Дали?
Мне кажется, его трактуют совершенно превратно.
Это никакой не абсурд.
Это полумистические подходы к внутренней планиде.
Ясные, четкие, кристальные.

Ну, Ван Гог мне разонравился.
Я не люблю панков по жизни.
И не вижу в его работах того, что есть, например, у детей: цельности внутреннего и внешнего постижения мира во Христе.


КАК-ТО В ЦДРИ

ЦДРИ - это Центральный дом работников искусства на Кузнецком мосту в Москве.

Как-то там выступал со стихами четвертый курс Литинститута.
Эльдар Хусаинов, Евгений Лесин, Наночка Эристави-Седельмон.
В публике я заметил Игоря Волгина.
Я относился к нему с уважением - за его книгу о Достоевском и за статью об абитуре Литинститута с точным названием "Печать бездарности".

Начались чтения.
Я внимательно слушал.

Мне нравилось искристое остроумие Жени Лесина, например, в отдельных вещах.
Нана Эристави читала там не стихи.
Ее произведение легкомысленно называлось "Новейший завет".
Что-то там о Янке, о трассе, автостопе и проч.
Я смотрел на это холеное дитя московской оранжереи и думал о неподобающем.

И вдруг моя соседка сказала: "А ты ни хочешь выступить?"
Не помню, как я оказался на сцене.
И прочел три или четыре небольших стиха.
Меня приняли очень тепло.
И Игорь Волгин - в секундах нашего спонтанного общения - сказал о том, что меня нужно восстановить в Литинституте.
По-моему, после меня никто не выступал.

Я побежал курить.
Ко мне тут же подошел папа Наны Эристави и поблагодарил за стихи.
Так сердечно и искренне, что мне захотелось сказать ему: "А можно с вами на Ботанический сад? Мне очень нравится ваша дочь как женщина".

Но промолчал.
Это дом искусства, а не трасса с попутными авто.
Слава Богу, что реально узнать последнюю Наночке не грозит.
 

СУББОТНИЙ ВЕЧЕР НА 1-М КАНАЛЕ

Юлия Меньшова и Максим Галкин - хорошие телеведущие.
Смотреть на них всегда интересно.
Вот на приглашенных в студию далеко не всегда, а на них - всегда.

Помню, был как-то вечер памяти Высоцкого.
Народу там было много разного.
В основном - девушки и женщины, встречавшиеся с Высоцким когда-либо.
Были и мужчины, но как-то они об одном и том же все говорят.
Даже Вадим Иванович, мой легендарный однофамилец.

Мне было интересно узнать, что Лена Проклова, например, росла на Большом Каретном.
Ее когдатошнее отношение к песням Высоцкого мне тоже понравилось.
Она не лгала о себе - это главное.

Резюме вечера: "У каждого СВОЙ Высоцкий".
У одной такой, у другой - сякой, у третьей - совсем и не такой.

Может быть, в частностях это и так.
Но главное было общим: Высоцкий - прежде всего очень отзывчивый человек.
Отзывчивый именно ЛИЧНО, способный на подвиг общения, если хотите.

Очень понравилась мне и ремарка Людмилы Абрамовой о том, что Высоцкий "видел в гробу" Союз писателей.
И никогда не рвался туда.

Ну, наверное.
То хотел, то не хотел... но ему всегда хотелось печататься. (Это уже я, а не Абрамова.)
А как это сделать, не будучи в Массолите?
Практически никак.

Вот только зачем ему этого хотелось?
Песни нужно СЛУШАТЬ, а не читать с листа. (Альманах "Метрополь", например, 1979 года, где ему напечатали что-то.)
И Высоцкого ли ни слушали здесь.

Слушали и горячо отзывались встречно.
А почему?
Потому, что узнавали в его персонажах себя.
СЕБЯ, а не Высоцкого.
Высоцкого же - никто из них, по сути, и не знал.


МОЙ ЛИТИНСТИТУТ

Я поступил туда в 1993 году.
Поступил с одной целью: мне был необходим социальный статус в Москве.
Без оного статуса вся милиция была моей.
Задержания, проверки документов, штрафы и проч.

Должен сказать, что в личном плане тогда я шел в разнос.
Грешил с упоением.
В большом и в малом.
От меня отвернулись все, кого я когда-либо знал и любил.
Что-то оборвалось во мне.
Мне стало фиолетово, что обо мне подумают или скажут другие.

Получив на руки студенческий билет, я, как тот герой Мисимы из "Золотого храма", подумал: "Еще поживем".
Мой внутренний храм был выжжен дотла.

И я не знаю, что было бы дальше, если бы ни мисимовский храм, а Божий.
Храм Благовещения Пресвятой Богородицы в Петровском парке.
Там я отдыхал душою и телом.
Сторожил, исповедовался, пробовал молиться.

Но всякий раз вырываясь оттуда в мир, я совлекался на старое.
Долго это продолжаться не могло.

Что касается литинститутовских занятий, знаете, я не нуждался в них.
На лекциях спал или ковырял в носу, на семинарах - громил графоманов без жалости.
Все возненавидели меня.

Запомнился мне из профессуры только профессор Демин.
Он читал у нас Древнерусскую литературу.
А она очень религиозна.
Ермолай Еразм, например.

И как же я был удивлен, узнав, что профессор Демин - атеист.
Он сам сказал мне об этом.

Я перестал посещать лекции вообще.

Что до наших поэтических мэтров - Кострова и Николаевой - не знаю, что вам сказать.
Да, у меня был краткий период надежды на Олесю Александровну.
Что она поможет мне опубликоваться в Москве.
Но у нее был другой любимчик и протеже.
Автор из Вязьмы Николай Матвеев.

Делать мне в Москве было больше нечего.
И перед первой же сессией мы (именно мы: еще моя тогдашняя женщина и друг по кличке "Сын") отбыли на поезде в Иркутск.
А оттуда - на грузовом самолете в Мирный.

...Лет через 5 я сдуру попробовал восстановиться в Литинституте.
Но сделать мне этого, по счастью, не удалось.


ВИТАЛИЙ

В 1989, кажется, году или в 90-м поэт Федор Васильев был дома в Мирном на каникулах.
Он учился тогда в Литинституте.
Или, вернее, числился.
Учиться ему там было нечему и незачем.

Я сломя голову прибежал домой к Федору, любил его очень.
В числе прочего он показал мне подборку Виталия Пуханова.
Говоря об этих стихах с большим пиететом.

Я их прочел, но как-то сильно не проникся.
Стихи Федора нравились мне больше.
Я видел, конечно, что у Виталия стихи хорошие.
Хорошие - чем?
Тем, что они нравятся Федору.
Он понимает лучше меня, - думал я тогда.

Потом, летом 90-го, на Каляевской в Москве я имел счастье познакомиться с Виталием лично.
Но только познакомиться.
Общаться мы с ним не общались фактически.
Я заметил, что у них с Федором отношения сложноватые были уже тогда.
Виталий жил уединенно со своей супругой и к нам особо не ходил.
Заметил я и то, что Виталий как бы готовит загодя себе место под солнцем в Москве.
И приготовил его, конечно.
Приготовил, как надо.

Вскоре у него была там и квартира (а не техжилплощадь в оставленном москвичами дому) и работа в редколлегии журнала "Октябрь" на штатной должности.
Да и вообще, он как-то "влился", что называется.
Мы "слились", а он влился.
Плохо ли это для киевлянина в Москве?
Да хорошо, конечно.
Не Поплавский он явно.
Алоизий Могарыч? - надеюсь, что тоже нет.

Виталий никогда не пил, например.
Не хамил кому не надо, был вежлив с кем надо и учтив.
Одно это много значит.

"Не сразу всё устроилось, Москва не сразу строилась,
слезам Москва не верила, а верила любви..."

Или правильной поведенческой гамме.

(Правда, алкоголик-панк из Минусинска Роман Сенчин прекрасно устроился в столице и без нее.
Понравился лжеписателю Рекемчуку - и устроился.)

Как-то Виталий Пуханов обронил фразу: "Игорь, ты хороший парень, но ты дикарь".
Пожалуй, он был прав.
ЛЮБЯЩИЙ дикарь - это обо мне тогдашнем.

...Годами позже я добирался из Усть-Кута до Мирного по реке Лене.
Не было денег на авиабилет.
Мирный стоит не на Лене, но там от Ленска по трассе недолго.
У меня с собой была книга Виталия Пуханова "Деревянный сад".
Одна из моих ночевок пришлась на деревню Коршуново.
Вот там на раскладушечке в сельсовете я с книгой и расположился.
Внимательно прочел ее всю.
Она мне очень понравилась.
Так мне стало спокойно и тихо внутри.
Даже надежда возгорелась, что теперь я доберусь без проблем.

Камни, корни, травинки, чуть слышные ноты тоски, личный сад Виталия Пуханова тогда.


АРКАДИЙ ТЮРИН

Видел его мельком несколько раз на Каляевской в Москве.
Помню его геологическую бороду и коричневатый "Москвич" марки 2140.
Читал его верлибры в сборнике "Белый квадрат". (Или "Черный" - простите, запамятовал. Я не большой поклонник верлибра был прежде.)

Тюрин мне нравился тем, что опекал в Москве поэта Федора Васильева.
Публиковал его.
Приезжал к нему на Каляевскую и брал стихи.

Да и Алексею Васильеву сборничек в Москве издать помог: "Такая жизнь".

Насколько я понял, Аркадий Васильевич был одним из редакторов "Совписа".
Или "Молодой гвардии" - не суть.

Ну а кто еще там заботился о Федоре?
Некто Лукин.
Не знаю, никогда не видел его лично и ничего у него не читал.

Как-то мы сидели на автостоянке у дома.
И зашла речь о статье на недавно вышедший большой сборник "Молодая Поэзия-89".
Аркадий Тюрин был его составителем и соредактором.
В статье говорилось о том, что там только стихи Олеси Николаевой заслуживают внимания.
Остальное, дескать, не фонтан.

Аркадий Тюрин сказал тогда о Николаевой: "Жена Союза писателей".

А позже я прочел его опубликованный ответ на статью о сборнике.
Он мне очень понравился: талантливо, верно в главном.


КОНФЕРЕНЦИЯ ПОСТМОДЕРНИЗМА

В 1991, что ли, году она проводилась в актовом зале Литинститута.
И шла три дня подряд.
Я пошел туда поддержать поэта Федора Васильева, если вдруг он надумает выступить.
Но он там не выступал.
Тихо-мрачно сидел в заднем ряду и думал о чём-то.

Но там много выступали другие.
Тимур Кибиров, Денис Новиков, Виталий Пуханов, поэты, критики, прозаики, теоретики.
Рубинштейн с карточками.
Вознесенский с видухами.
Кедрин.

Многие.
Вот, кажется, Сергея Гандлевского не было среди выступающих.
Не было среди них и Александра Ерёменко.
Где-то он пил тогда поблизости.
В одной из аудиторий и пил.

Но остальные были.
Даже Маргарита Терехова с режиссером Романом Виктюком показали там какой-то номер.

Сказать, что было скучно, я не могу.
Было не скучно, а как-то ЧУЖЕ.
Чужим я ощущал себя там.

Точное определение постмодернизма, над коим там бились три дня, мы так и не услышали.

Ну а что это, действительно, В ГОЛОЙ СУТИ такое?
В голой сути - это вторичность.
Вторичность, сдобренная иронией или насмешкой над предшественниками.


В РЕДАКЦИИ "НАШЕГО СОВРЕМЕННИКА"

Однажды мы с моим мирнинским другом Славой Артёменко вместе были в Москве.
Встретились там где-то.
И он предложил мне: пойдем в "Наш современник".
Стихи принесём, вдруг напечатают.

Я еще не знал тогда, что в Москве публикуются ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО по знакомствам и протекциям. По блату.
А пора бы было знать.
Я ведь регулярно читал периодику.
И можно было бы понять очевидное.

Да и сам лично был как-то в "Юности".
Стихи мои Натану Злотникову очень понравились.
Он этого не сумел скрыть.
Но ведь протекции у меня не было.
Поэтому - извините.

На предложение Славы я ответил согласием.
Пришли.
Геннадий Касмынин встретил нас, как родных.
Ознакомился с нашими подборками, много шутил.

В нас затеплилась надежда.

Потом Касмынин дал нам задание. Тут же, в его кабинете придумать как можно больше разных рифм к слову "хорошо".
Мы придумали.
Он очень хвалил.
Особенно ему понравилась одна из Славиных рифм: "Хорошо - Хрущев".

Наше теплое общение прервал телефонный звонок.
Как сказал нам позже Касмынин, ему звонила Ирина Мирошниченко.
Во время всего разговора с нею Касмынин паясничал, по-еврейски грассируя.

Мне стало немного неудобно за него.

Ничего он, конечно, не напечатал.
Он вообще вскоре ушел в иной мир.


ПАМЯТИ ГАЛИЧА

Александр Галич - до сих пор почти неизвестен никому как поэт.
Вроде и пластинок издавалось много, и сборник не один вышел, а неизвестен.
Пропущен мимо ушей.

Известны - песен 10, не больше.
А у Галича их - несколько сотен.

И не только песен.
Композиций, сплавов стихов и баллад.

Абсолютна неизвестна, например, лирика Галича.
Не сатира и не "социальный протест", а лирика в чистом виде.
А она удивительная у него.

Вьюга листья на крыльцо намела,
черный ворон прилетел под окно.
И выкаркивает мне номера
телефонов, что умолкли давно...

Нужно слышать интонации Галича.
Его медленный неспешный голосовой посыл.

Мои стрекозиные крылья
под ветром трепещут едва.
И сосен зеленые клинья
шумят подо мной, как трава.

А дальше - Таласса, Таласса,
Вселенной волшебная стать.
Я мальчик из третьего класса,
но как я умею летать... 

Между тем, в интернете - слушать Галича тяжело.
Его записи словно специально замедлены там.
И от этого теряется многое.

Кстати, а куда подевались магнитофоны?
Почему их не приобрести сейчас нигде?
Я не люблю интернет.
Люблю магнитофон.
Почему меня - насильно лишили выбора?


СТАРИК ХОТТАБЫЧ

Помню, как я бежал из школы домой...
Боясь опоздать на передачу "В гостях у сказки".
Там в тот день показывали старика Хоттабыча.

Фильм, между тем, немного меня разочаровал.
Книга была гораздо лучше.

Я заметил по ней, что старик Хоттабыч был как бы не всемогущ.
Намочит бороду - и чудеса кончаются.
Надо сушить.

Да и много, чего он не мог. (Вернуть Женьку из Индии ВМИГ. А уж Омара Юсуфа...)
Мог, но слишком трудоемко. 
Или страшновато для окружающих. (Футбольный матч "Шайба" - "Зубило".)

Я поражался Вольке.
Какие-то желания у него убогие.
А то и никаких вовсе.
По сути, Хоттабычу приходилось постоянно педалировать их.
А чаще - чудесить самостийно, независимо от повелителя.

Эх, кабы мне старика Хоттабыча...
Я задумался.
А о чем бы я его попросил?
И не смог однозначно ответить себе на этот вопрос.

Мои желания тоже показались мне убогими.
Мороженое, жвачка, арбуз, игровой автомат в моей комнате...
Недалеко я ушел от Вольки.
И даже, пожалуй, он гораздо лучше меня. ДОБРОДЕТЕЛЬНЕЕ.

Эврика.
Я хотел бы оказаться в Соединенных Штатах Америки.
Но Волька ли не был в Индии?
Да, но он был там поневоле. Спасая Женьку.
А я хотел бы сам.
Походить по Нью-Йорку. Поездить на шикарном американском авто.

И всё?
Попросить о том, чтобы бабушка не страдала?
Попрошу.
Но сможет ли это Хоттабыч?

А можно мне больше не ходить в школу?
При этом не являясь прогульщиком и не будучи отчисленным?
(Но это уже скорее Сыроежкин из "Приключений Электроника".
И чем же он закончил в этом плане? Взвыл через несколько дней от подобной свободы.)

Желания мои встали в тупик.
Я перестал мечтать о найденном сосуде с Хоттабычем.
______________________________________________________

...Мне кажется, "православно" называть старика Хоттабыча бесом - в корне неверно.
Бесы очень горды и никогда не пойдут в услужение к человеку.
Пусть порой и аляповатое, но услужение.

Бесы могут только МУЧИТЬ человека.
Издеваться над ним.
Насиловать его.
Обманывать.
Запугивать.
Окрадывать.
ВестИ его к погибели вечной.

Хоттабыч же - прежде всего ИСКРЕНЕН в своем желании услужить Вольке.
Качество небесовское, антибесовское.

А главное: в конце Хоттабыч опомнился, перестал чудить и стал - мирным наладчиком электроприборов.
Он им не прикинулся, а действительно стал.

Бесы же - НЕУТОМИМЫ И НЕУМОЛИМЫ в своей ненависти (нередко прикрытой различными личинами) к человеку и войне с ним, ПАКОСТНИЧЕСТВЕ ему до смерти.

Вот Омар Юсуф, пожалуй, бес.
Гордый, самолюбивый, упрямый.

Старик Хоттабыч - нет.


ВАЛЕНТИН РАСПУТИН И ЕГО ОКРУЖЕНИЕ

...Я только однажды мельком видел его в жизни. В 2000 году в Иркутске.
В кабинете главного редактора журнала "Сибирь" г-на Козлова.
Распутин низко опустил голову при моем появлении.
Видимо, чтобы не участвовать в разговоре.
Я, мол, думаю о судьбах России.
А вы уж тут как-нибудь сами.

Должен сказать, что г-н Козлов - редкий графоман и бездарный редактор - ненавидел меня люто и почти открыто.
Не мог сдержать своего настоящего отношения ко мне.
Оно прорывалось наружу.
Но ругаться при Распутине было как-то не комильфо.
Я выслушал очередной злобный отказ в публикации и откланялся.

Через несколько лет, уже живя в Улан-Удэ, я как-то написал Распутину и выслал ему рукопись своей небольшой по объему книги стихов
и комментариев к некоторым из них. Там было примерно страниц 60 печатного текста.

Распутин мне ответил.
Вежливым отказом, но ответил.
Я, мол, не поэт, не могу судить о стихах.

Вы знаете, на мой взгляд, Распутина испортило его окружение.
Как сказал бы здесь Дмитрий Евгеньевич: "Даже здоровый и сильный человек, живя посреди болота, неизбежно заболевает".

Это совершенно верно.
Это - так.


КНИЖНАЯ ПОЛКА ЧЛЕНА МАССОЛИТА (ПАРОДИЙНОЕ)

Там у него - в основном свои труды.
Столетней давности и свеженькие, недавно изданные.
Так хорошо бывает прикоснуться к обложкам, провести по ним крестьянской рукой.
А запах типографской краски? - пьянящий больше, чем водка.

Смотрит член Массолита, смотрит на свои книжки, вспоминает былое, умиляется сердцем.

Вот моя первая книжка.
Тогда я еще не был членом.
Издавали ее трудно, со скрипом.
Но издали, справедливость всегда торжествует.
А истинный талант находит себе признание.

Мой поэтический дебют. Я назвал книжку "Смотровая яма".
Вот моя вторая книжка - и тоже стихов. Она называется "На любимой зоне".
Третья, четвертая, пятая...
"Летающий бульдозер", "Родные пенаты", "Лесной сухарь"...


КОМПАНИЯ НЕБОЖИТЕЛЕЙ

Нагиев начинал в "Окнах".
Была такая омерзительная передача на ТНТ.
Его там оценили.
Поняли, что за деньги он готов на всё.
Буквально - на всё.
На всё без исключения.

Похвалили, повысили, дали бонус.
Теперь он богует на 1-м канале.
Стал одной из самых заметных и влиятельных фигур на российском ТВ.

Беспросветные пошляки и кривляки из "Камеди Клаб" - нагиевы тоже.
Но поменьше его пока.
Но это только пока.
Не всё сразу.
Годы нужны, чтобы войти в плеяду небожителей.
Им рвения не занимать.

Бездарный, как пробка от "Хванчкары", Сосо Павлиашвили - давно небожитель.
Грузину это как-то проще.

Тошный сплетник всея Руси Андрей Малахов - нагиев разговорного жанра.
Небожитель.

Ну, много их еще над нами, грешными.
Всех не упомнишь.
Если только Шнур.
Его забыть невозможно, услышав однажды.
Это уже и не Нагиев.
Стало быть, ему и грязный "скипетр" в длань.


"ПРОКЛЯТЫ И УБИТЫ" ВИКТОРА АСТАФЬЕВА

Это великий роман, великая книга.
ЛУЧШАЯ КНИГА О ВОЙНЕ.

Там действуют живые люди, бедные юноши и подростки, призванные на фронт в 1942 году.
Учебка их под Бердском - учебка настоящая тогдашняя.
Астафьев не солгал ни в чём.

Бердск далеко от линии фронта. Сибирь это, а не Белоруссия, скажем.
Но АТМОСФЕРА войны передана там удивительно.

Всё остальное у Астафьева - хуже в разы.
Так пишут и писали многие советские прозаики.
Можно и не читать.
Невелика потеря.

А вот "Прокляты и убиты" - нужно прочесть каждому русскому, на мой взгляд.


ЧАЯНЬЯ И РЕВНОСТЬ

Когда мы страстно влюблены, мы чаем быть вместе, чаем быть единственными и очень ревнуем.
Интернет дает множество поводов для ревности.
Там "соперники" лишний раз отклассили ее фото, там отклассила чье-то мужское фото она сама, на аватарке появился двусмысленный приватный подарок, огонек
любимой страницы долго не гас и после нашего выхода из сети.

И так далее.

Всё это - фантомы, свидетельствующие о недоверии к любимой и нашем себялюбии.
Так дело не пойдет.
Нам нужно учиться любить.
Интернет дает для этого богатые возможности.
Он научает нас терпению, культуре письменной речи, дарит радость общения в мир.

Наши чаянья постепенно воплощаются в реальность.
Страстная влюбленность сменяется состоянием любви.
Ревность не находит себе основания, когда любимая рядом.
Рождается семья.

Мы начинаем ревновать о другом: о совместном доме, детях, внуках, материальном достатке.
И даже - о спасении вечном.

Нам невозможно не прийти в храм Божий.
С благодарной ревностью о своих любимых.
Чтобы Господь сохранил их, даровал им все потребное для жизни во Христе.

Господь чает, что мы не предадим Его.
И ревнует нас, когда мы увлекаемся ложными богами: астрологией, например.
Нам нужно всегда помнить о Нём.
А то и поревновать Ему.
Отдав храму часть своей души, своего времени, своих средств.
Постепенно мы уверуем истинно.
А уверовав, обретем надежду на Бога.
Надежда не постыжает.
Любовь - это ПЛОД наших искренних усилий быть в Боге постоянно, а не от случая к случаю.
Ей предшествует страх Божий.
Что это такое?
Это страх огорчить Бога.
Например, грехами без покаяния.

Не грешить вовсе мы не можем.
Господь знает это лучше нас.
Но согрешая, мы должны каяться, а не костенеть во грехе, не упорствовать в нём, не гордиться им.

Вера, Надежда и Любовь в совокупности - это уже Мудрость.
Настоящая Мудрость, а не "мудрость" облапошить ближнего или дальнего.

Венцом наших чаяний и ревности о Боге - да будет православный СИМВОЛ ВЕРЫ, читаемый и возносимый сердцем, а не очами, не голосом только.
Чем он завершается или, вернее, истекает в вечность?
Великим обетованием верным: ...ЧАЮ ВОСКРЕСЕНИЯ МЕРТВЫХ И ЖИЗНИ БУДУЩАГО ВЕКА. АМИНЬ.

А что такое ЖИЗНЬ БУДУЩАГО ВЕКА?
Жизнь Будущего Века - это Жизнь ВЕЧНАЯ.
Ни греха, ни смерти, ни болезни, ни печали, ни воздыхания там уже не будет.

Жизнь Будущего Века - это Христос, ВЕЧНУЮЩИЙ с нами.
Не только СВЕЧЕРЯВШИЙ, как в дому Симона прокаженного древле, а Вечнующий.

Вечность больше Вечера с Богом однажды.

Жизнь Будущего Века - это неизреченное блаженство и истинное, не омраченное никем и ничем ИСПОЛНЕНИЕ БОЖЬЕГО ЗАВЕТА в Творении Отчем.
Завета Справедливости, Завета Любви, Откровения Свободы Божьих и человеческих.
Да и природных: в растениях, животных и птицах, например.
Словом, ВО ВСЕМ И ВО ВСЯ.

ВСЯКОЕ ДЫХАНИЕ ДА ХВАЛИТ ГОСПОДА!!!

Аминь и
Аллилуйя.

СЛАВА БОГУ ЗА ВСЁ!!!


"ЛОЛИТА" ВЛАДИМИРА НАБОКОВА

"Лолита" - один из самых удачных романов Набокова.
Набоков в "Лолите" - интеллектуал-филолог мирового уровня.

Этот роман принес 55-летнему писателю славу и деньги.
Но как это часто бывает, принес не за то, за что можно и должно было бы принести.
"Лолиту" оценили в корне неверно.
Ее сочли неким новым откровением о нимфетках.

Между тем, "Лолита" Набокова в плане психологическом - это какой-то ком ошибок и заблуждений.
Нимфетки совсем не такие.
Лолита не только не нимфетка, но даже почти и не девочка-подросток.

Это скорее разочарованный в жизни неуспевающий студент Кембриджа.
Настоящая нимфетка вела бы себя совсем иначе.

Настоящая нимфетка не бегала бы от Гумберта, а была бы искренне рада своему взрослому любовнику.
Всё было бы ровно наоборот.
Лолита влюбилась бы в своего похитителя, боялась бы его потерять и со временем хотела бы выйти за него замуж.

Не так бы вёл себя и Гумберт.
Удовлетворив страсть в полной мере (что произошло бы максимум через год), он искал бы повод отвязаться от Лолиты - ради новых впечатлений и страстей.

Совершенно иначе вела бы себя и мать Лолиты.
Она искренне любит Гумберта, эту любовь и привязанность Набоков описал верно.
И узнай Шарлотта о связи Гумберта с Лолитой, она бы не истерила, как домохозяйка (Шарлотта отнюдь не домохозяйка),
а судорожно искала бы выход: как удержать Гумберта при себе.

Не было бы ни дурацких (и совершенно невозможных психологически) писем родственникам, ни нелепой аварии тут же.

Выдумка в литературе - не грех, но я не об этом.
Я о том, что суть романа осталась невыявленной.
А суть эта - в удачных предложениях и фразах.
В миловидных ролях.
В любопытстве автора к интеллектуальным шарадам.
В пинкертонстве глаголов и прилагательных.
В радости от любой мелочи.
Наконец, в непонятности для себя самого иных мест книги.
........................................................

Прототипом "Лолиты" (1955) явился его давний рассказ "Волшебник" (1940), а пролегоменой к "Волшебнику" - гениальная новелла Сэллинджера
"Хорошо ловится рыбка-бананка" (1929).

Набоков лишь развернул всё это в роман.
Роман филолога-интеллектуала, а не психолога-сердцеведа.

Читая критику тех лет на "Лолиту", поражаешься, насколько люди не понимают, о чем говорят.


ЗА КАДРОМ ПОРНОФИЛЬМОВ

Мы видим то, что мы видим.
Это стало неотъемлемой частью нашей жизни.
Так всё на экране классно.
Вот бы и мне так.

Но за кадром - несколько иной вид.
О коем мы скромно молчим.

Молчим и о том, что мы чувствовали в кадре.
Ахи и охи? не совсем.
Мы чувствовали одиночество.

Технический оргазм достижим легко.
Но нет от него удовольствия настоящего.
Он как призрак, ложный и липкий.
После соития мы чувствуем себя обманутыми.
Неудовлетворенными. 
"Обманули дурака на четыре кулака".

Нами овладевает уныние.
Мы становимся раздраженными.
Но ведь в кадре всего этого не видно.
Там мы "огонь".
Тщеславимся и гордимся собой.

Нам хочется повторить опыт.
Повторяя его долго, мы теряем свой душевно-плотский мир удовольствия как таковой.
Мы становимся агрегатом, которому нужно одно: подпитка обманом.
Без этой подпитки у нас начинается ломка.
Иногда тяжелая.

Любой оргазм за деньги - именно таков.

...Реклама порно поставлена широко и умело.
В том числе и самими актерами и актрисами - за те же деньги.
Но наедине с собой они чувствуют иное.
Тайную и явную неприязнь друг к другу.


ЛЕТОВ И ЯНКА (ПОПЫТКА РАЗГАДКИ)

...Нет уже ни того, ни другой.
Я часто думаю: каково им там?

Крещеные они? нет ли? - ничего не знаем.

В интернете говорят о каком-то "самокрещении" Летова в Иордане.
Самокрещение - это что-то новое даже в истории ересей.

Они вообще - "новые".
И в жизни и в творчестве.

Что Летова так разозлило на всю жизнь?
Разбитые хулиганами очки в юности однажды?
Неужели так запомнилось и так оскорбило?

Нет.
Дело здесь не в разбитых очках.
Дело в том, что его песни - не все, но очень многие - это вообще что-то нечеловеческое. Никакие "панки" не додумаются.
Иными словами: Летов - рупор преисподней на земле.
Падшие духи - вот кто диктовал ему тексты.

И в этом смысле - они могли бы послужить прекрасным пособием для богословских академий мира.
"Смотрите и слушайте, дети, вот - заговоривший ад.
Вот это - голос демона из третьего круга, это из пятого, а это - из двенадцатого".

Конечно, жить ЧЕЛОВЕКУ под постоянным прессингом ада - невозможно долго.
Даже если этот прессинг четко не осознается самим человеком.

Внимательно глядя на его видеоинтервью, я видел, что Летов в жизни (не с гитарой на сцене или в студии, а именно в жизни) - просто бредит.
Скачет с пятого на десятое, почти ни на один вопрос не может ответить прямо и с толком - хоть сколько-нибудь логично.
Бредит или выкручивается - просто не знает, что говорить.
Видно, что никакого КРЕДО (а тем более железного кредо, какое вменяют ему соратники) у человека по правде нет.
Он и сам не знает, откуда что берется.
И подчас городит такую чушь, что вопрошающие скромно опускают руки и головы.

И совсем иное дело - песни.
Там - всё на месте.
И гордый бесовский текст, и соответствующая подача, и аккорды, и костюм.

Здесь хочется крикнуть: да как же Господь такое допустил! чтобы над человеком ад так издевался всю жизнь, использовал человека в своих интересах!

Господь никогда не нарушает нашей свободы. Какой бы выбор ни сделали мы сами.
Летов сам от всего этого балдел.
И какое нечеловеческое упорство! какая безоглядная адская мощь!
Концерты и записи - до самой смерти.

Сами панки - панки без всяких кавычек - чувствовали и признавались, что Летов и его песни - это не они и песни их.
Да, действительно.
Как ни крути, а ни Жариков с его "ДК", ни отвратнейший "ХЗ", ни оголтелые пошляки из "Сектора Газа" до Летова явно не дотягивают.
Там - подлая грязная игра; здесь - судьба. (Ну, добавим: ужасная судьба.)

Это что касается "патриарха и лидера сибирского панк-рока" Егора Летова.
Но человек Летов?
Его рано ушедшая мама была врачом, отец - военным, брат - саксофонистом.
Сам Егор, говорят, очень любил котов и кошек, чуть ли ни три жили в его доме.
Это бы хорошо, если он хоть кого-то в жизни любил.
Но в его альбоме "Прыг-Скок" промелькнула такая фраза: "Серый котейка в ботинок ссал".
Очень это любовь.

Скажут: Летов всю жизнь боролся с попсой и обывательщиной! ты не врубаешься, чувак!
Поверьте, что очень врубаюсь.
И даже соглашусь, что иным заевшимся "рокерам" типа Гребенщикова Летов лихо насыпал корост за воротник.
Но в том-то вся и соль, что ВЫБИРАТЬ СЕБЯ - Летов с определенного момента уже не мог.
А что такое в данном случае - выбрать себя?
Да просто - принести покаяние Богу.
А каяться нам всем - ой как есть в чём.
Не правда ли?
И что такое, собственно, борьба с обывательщиной?
Всё это лишь вывески, а не суть.
Суть - названа выше.
Но если бы даже это и было сутью, что же, тогда это пагубное заблуждение.
Ибо не нами, но Апостолом Павлом сказано навек: борьба наша не с человеками, не с плотью и кровью, но с духами злобы поднебесной.
Каковые, конечно, сами с собой бороться не станут.
Они скорее используют "атеиста", как в одном из тех же интервью назвал себя сам виновник торжества.

Справедливости ради добавлю, что альбом "Звездопад" - где Летов в своей манере исполнил несколько песен, написанных людьми - ни отчаянная ли попытка
вернуться к людям?

Личная жизнь Летова - Дягилева, Волкова, Чумакова - более или менее ясна.
Надо же с кем-то жить.
Но скажем в сторону, что все эти три дамы - тоже уникальны по-своему.

Что до первой дамы... ее все, включая и Летова, называют "доброй".
Не знаю.
Добрая - это скорее вторая дама, тихо прожившая с Летовым семь лет.
Янка - не столько добрая, конечно, сколько инертная, сильно подверженная чужим влияниям.
И в конечном итоге они с Егором - друг друга стоили.
И так ли уж тексты Янки отличны от текстов Летова по духу?
Говорят, что для Янки мерилом всех вещей был Александр Башлачев.
Но разве их можно сравнить?
Башлачев - искренняя попытка прорваться в небо.
Янка - принципиальный отказ от радости, непрощенные обиды, злость.

Как бы ни было, а Летов и Янка - настоящие, а не мифические - почти разгаданы здесь.
Конечно, не нам знать пути Божьего Промысла и Божьих ПОПУЩЕНИЙ.
Не нам и судить Игоря и Яну.
Но простите, мне надоело читать и слушать околесицу о ком бы то ни было из ушедших, будь то Летов, Янка или, например, Владимир Высоцкий.
"Слушайте и услышите".
Раскройте свои сердца и уши пошире.
Помолитесь православной молитвой, исповедуйтесь, причаститесь, попросите помощи у Всемилостивого Творца.

2018


МУКА БАШЛАЧЕВА

В последние месяцы своей жизни-кометы, прочертившей по небу Христову незабвенными строками поэтических откровений, Саша Башлачев очень мучился.
Это было заметно всем, кто его хоть немного знал.
Потому что они тоже невольно мучились рядом с ним.
"Иди, Саша. Я больше не могу".

А куда Саше было идти?
Мотался между Москвой, Питером и Череповцом, спонтанно залетая в Нижний Новгород, Киев или Новосибирск - не суть.

Однако его мука была сопряжена не с бездомьем (что само по себе очень мучительно), не с "отсутствием профессиональных записей или своей музыкальной группы",
не с бытовыми проблемами... но в главном - с тем, что ему не давало писать.

Его первенец Ваня умер младенцем.
И это тоже мучило его.

Выступать перед публикой - надоело.
Он видел, что его СУТИЙНОЕ творчество - неподъемно для слушателей.
Это его и злило и умиряло одновременно.
Хотелось не петь, а "просто жить".
То есть писать для себя.
 
Привязанность к Насте Рахлиной (беременной его вторым сыном) не являлась горячим стимулом к жизни и творчеству.
Редкое ощущение уюта и покоя (например, в гостях у Артемия Троицкого на Беговой в Москве) вскоре опять сменялось беготней по чужим квартирам,
дачам, пустыми разговорами, тяжелым молчанием, переходившим в отчаяние.

Что же не давало ему писать и дальше?
Что так сжимало его изнутри?

Три причины-личины.

Он не мог найти храма.
Из книги воспоминаний о нём так и неясно: покрестился он всё же или нет.
Вроде собирался, а какой-то "знакомый дьякон" сказал ему, что рано, куда тебе, ты, мол, не созрел.
Очень странные слова для дьякона.
Не вызывающие доверия.
Но если даже и так, ведь Саша ходил и в московские храмы порою, где "знакомых дьяконов" не было.
Стоял на службах, слушал слова молитв.
Может, и покрестился?
Или нет...

Скорее всего нет, ибо покрестись он тогда, не было бы страшной самовольной смерти.
Христос возродил бы раба Божьего Александра.
Очистил от грехов, облек в Себя.
И он бы снова начал писать.

Вторая причина состоит в том, что Саша слишком любил то, что не любили и о чём не ведали его "коллеги".
Например, свет слова от мирового корня.
Мирового корня - ДО вавилонского смешения языков.
Праязык человеческий, который казался ему языком Руси.

Но - "этот город это Вавилон" (Гребенщиков).
И он, понимая это, очень унывал.

Причина третья - в дикой зависти к нему со стороны всех "пишущих".
Ну а где зависть, там и ненависть и злорадство и желание близкого конца тому, кто лучше тебя.

Саша ушел сам.

Прости и остави, Господи, все его прегрешения вольные и невольные и сотвори ему вечную память.
 

БАРДОВСКАЯ ПЕСНЯ (О НАШЕЙ ЛЮБВИ И "ЛЮБВИ")

За ХХ век Россия дала миру пятерых великих бардов.
Это Галич, Окуджава, Высоцкий, Визбор и Башлачев.

Если прослушать В ПОЛНОМ ОБЪЕМЕ написанное и спетое ими, то станет предельно ясно, что наши потуги в этом направлении - просто ненужны и даже
неприличны.
Нас "спасает" то, что мы почти не знаем своих великих предшественников.
И смело городим отсебятину - без оглядки на них.

(Или от души исполняем что-нибудь "легкое", "поднимающее настроение": например, Митяева и тому подобное. Походное, костровое,
никого ни к чему необязывающее, безответственное.
Хорошее настроение - это прекрасно. Отдыхать так отдыхать.
Но речь у нас сейчас идет совсем о другом.)

Галич для нас - это "Когда я вернусь" (прекрасная вещь, спору нет, но только ли она одна?),
Окуджава - несколько самых известных - и очень запетых - песенок,
Высоцкий - то же, что и Окуджава,
Визбор - то же, что и Высоцкий,
Башлачев - "Время колокольчиков", если еще ни совершенная терра инкогнита для нынешних исполнителей.

Дорогие наши. Таким макаром мы далеко не уедем и ничего по-настоящему не создадим.
Ну и ладно.
Мы уже и не хотим создавать что-либо.
Мы хотим одного: славы, аплодисментов и, по возможности, денег.

А великих бардов прошлого - мы "помним и чтим" и всегда отмечаем их Дни рождения в наших клубах, на своих выступлениях.
Правда, делаем мы это для галочки.
Или даже - для Галочки. (Например, для Галины Бабинцевой, талантливой вокалистки улан-удэнского клуба гитарной песни "Оранжевый кот".)

И беда эта - общероссийская.

Вот знаменитая передача "Своя колея".
Во-первых, почему же она "СВОЯ", а не ЧУЖАЯ, как у Высоцкого?
Да потому и СВОЯ, что до Высоцкого, до его памяти нам по правде дела мало.
Мы-де "выбираемся своей колеей", как Высоцкий и просил.

О, если бы так.
Но ведь нет.
Каждый исполнитель озабочен собой и только собой, это очень ярко видно на экране.
Между тем, смысл песни Высоцкого - несколько в ином.
Он в том, чтобы мы были ПЕРВИЧНЫ в жизни и творчестве.

(Вот Премия имени Высоцкого - это дело ДОСТОЙНОЕ. И получают ее как правило те, кто пусть и не пишет ничего, но сделал в жизни СВОЙ поступок,
совершил подвиг, словом, ПОЛЮБИЛ Бога и ближнего. Именно такие люди зрелого Высоцкого и вдохновляли.)

А мы?

Мы...

Мы - прямо по Розанову на похоронах Толстого - не более чем добчинские.
"Смотри, публика, и запоминай мое имя".

Собственно, это всё.
В ГОЛОЙ СУТИ - всё.

Но я немного продолжу.

Вот Галич.
Издано несколько его больших пластинок.
И песни там - одна лучше другой.
Один "Кадеш" чего стОит.
Да.

Но почему бы его ни издать в полном объеме, как пытались издать Высоцкого?
Почему у нас всегда ЛУЧШЕЕ или самое сокровенное и в хорошем смысле интимное, что дала бардовская песня,
остается за кадром или за пределами дисков?
И конечно, практически неизвестно.
Неизвестно надёжно, неизвестно до сих пор.

Между тем, Галич - без "ПисьмА в 17-й век", "Разговора с музой", "О, как мне хотелось, мальчишке...", "Мы не хуже Горация",
"Песни о несчастливых волшебниках" -
это уже не совсем Галич.

Но дело даже не в этом.
Дело в том, что - даже издай его полностью (да ведь и интернета никто не отменял) - МЫ САМИ НЕ СТАНЕМ всё это слушать.
Слишком много, слишком сложно, порой трагично, словом, "один сплошной загруз и больше ничего".

А как же хорошее настроение?

И в последней правде: ЗАЧЕМ же тогда МЫ?

Да, действительно.
Это вопрос вопросов.

Мы бежим от него, как от Галича.

И - талантливо или не очень - прилежно подаем публике СЕБЯ.

Так что же: теперь не выступать и не сочинять?
Конечно, выступать и сочинять.

КАЖДОМУ ЧЕЛОВЕКУ бывает необходимо выразить себя.

И уж если не всегда, то хотя бы в Дни рождения наших "любимых бардов" - НЕФОРМАЛЬНО вспоминать ИХ, отрешившись от своих бесспорных или мнимых заслуг
перед Словом. (По счастью, бывает и так, но нечасто.) Песенным ли или просто поэтическим - СЛОВОМ.

Может быть, тогда и мы создадим что-нибудь СВОЕ - как авторы.

И наше - очень часто талантливое ИСПОЛНИТЕЛЬСКОЕ - искусство станет вдруг нужно слушателям по правде.


2017, октябрь


КАРТ-БЛАНШ ДЛЯ ОРНЕЛЛЫ МУТИ

Орнелла Мути хороша в "Укрощении строптивого".
Прежде всего - как женщина.
Но и как актриса - интересна тоже.
Шикарная праздная миланская красотка в эпицентре деревенских радостей труда и быта.

Я подростком смотрел этот фильм не раз.
И конечно, был влюблен в главную героиню.
Но она была далеко.
Так далеко, что понимал я: не быть мне с Орнеллой Мути никогда.
Челентано там или не Челентано - не быть.
И расстраивался по этому поводу.

А потом, примерно через полгода, я увидел фотографию Орнеллы Мути в журнале или газете, не помню точно.
И это была уже совсем другая женщина.
Некрасивая, неухоженная обдергайка.
Я был озадачен.
Неудачный кадр?
Да, наверное.
Но как же можно было так измениться, растерять весь свой шарм?
Нет, такая Орнелла Мути меня не устраивала.

Моя влюбленность медленно, но верно угасала.

И не сразу я понял: сложная жизнь у Орнеллы Мути.
Вот именно личная жизнь - сложная, непростая.
В ее глазах на фото было что-то загнанное и потерянное.
Что-то усталое до последней меры, заплаканное.
Я жалел ее, как мог.
И желал ей счастья с любимым.
А КТО ее любимый? - спрашивал я себя.
Челентано, что ли?
Нет, не он.
А может, и он?
Может, он и в жизни такой же, как в фильме?
Не получается укротить - вот и несчастная она поэтому.

Но нет.
Челентано там не при чём.
Я понял, что нет у Орнеллы Мути любимого.
Нет и не было прежде.


ПЛАЧУЩИЙ ПО ЯНКЕ (НЕПОНИМАНИЕ СУТИ)

Поэт Федор Васильев в своем, как всегда, мастерском по форме тексте "Доченька" - не в последнюю (а точнее, в первую) очередь плачет по Янке Дягилевой.
Плачет как по заблудшему чаду.
Прост-таки рыдает вдаль.
И заклинает ее вернуться домой: к папе.

Текст очень проникновенный, трогательный, щемящий.
Вот он:

ДОЧЕНЬКА
(заблудшему чаду.)

Улетела пташечка
из родного гнёздышка...
По какой дороженьке
бродят твои ноженьки?
По гниющим камням,
по рекламным огням,
по геенским огням...
О какие стёклышки
бьются твои крылышки,
да на чьи полотнища
каплет твоя кровушка?
Доченька...
Не тепло тебе,
не светло тебе.
Только весело,
да не празднично.
Только буднично,
да без родины.
Только истово,
да без креста,
без отца,
без царя,
без Христа.
Высоко в саду
зреет колокол,
серебром седой
над твоей бедой.
Уходи.
За тебя расплатятся,
ой, да за тебя поплатятся.
Опрокинь его стол,
оттолкни его трон,
уходи от него,
он тебе не жених,
он — утопленник, висельник,
возвращайся вперёд,
возвращайся домой,
доченька.
                Доченька...
                Доченька.


(От автора: Не в последнюю очередь этот текст посвящён Янке Дягилевой и как бы даже является заклинательным, да простится мне дерзновение мое, Господи.
Я бы очень хотел, чтобы «Калинов мост» сделал из этого текста песню).


При первом прочтении - самому хочется плакать и рыдать.
(Да и рыдал в свое время.)
Нет, ну какой же молодец Федор Васильев: заботливый, нежный, пытающийся спасти.

Между тем, прочти этот текст Янка, - Янка настоящая, а не мифологическая, - она бы стала почитать Федора Васильева своим злейшим врагом.
И не только потому, что НЕ ХОТЕЛА быть утешенной.
Ей было по кайфу именно то, о чем она пела.
И она бы ни за какие пряники не поменялась своей жизнью-смертью с Федором Васильевым, например.
Но главное: в своем сердобольном тексте Ф.В. оскорбил Летова.
Того самого Летова, "утопленника и висельника" при "троне", которого Янка искренне любила и мечтала быть с ним всегда.
Она ревновала его к поклонницам, боролась за него, как могла.
Летов оставил Янку в конце концов.
Но она не перестала его любить.
И на 9 мая 1991 года - просто покончила с собой.

Да, конечно.
Летов жестче Янки в своих - ну пускай песнях.
Но это жесткость чисто мужских восприятий и выражений ада внутри и вокруг.
В КОРЕННОЙ ГЛУБИННОЙ СУТИ - Янка и Летов были два сапога пара.
Они очень стоили друг друга.
Особенно в своем главном: в непримиримой ненависти или - "в лучшем случае" - унылом равнодушии к миру Божьему, да и к человеку как таковому,
не исключая собственных родителей.
Они видели мир ИСКАЖЕННЫМ, но без этих искажений, какие им заботливо всевали и подсовывали аггелы тьмы, им было бы не о чем петь.
Для них в этом мире не существовало ничего такого, что можно было бы любить или почитать.
Во всём они находили (и заставляли находить нас) только смерть, разрушение, ложь и конфуз.
Это совершенно особое мировоззрение и мирочувствование.
Именно бесовское - и никакое еще.

Летов - Дурачком из своего хита - всю жизнь искал "глупее себя".
Он находил их повсюду.
От Парижа - до Норильска.
Янка глупее себя не искала.
Она искала Летова.

Да, еще Башлачев нравился Янке как поэт.
Но это принципиально иной оттенок нравления.
Дело в том, что женская душа - даже такой женщины как Янка - иногда требует отдохновения от ада.
Иногда - требует.
Она ощущала это отдохновение в Башлачеве.
Но, например, жить с ним - она бы не стала.
И в конце концов, "обиделась" на него навсегда.

Что до отношения к Богу, то для "доченьки" Он не существовал, Летов - глумился над Ним.
И что самое страшное: НИ ТЕНИ РАСКАЯНИЯ в этой сладкой парочке аида на земле.
И тот, и другая продолжали музицировать и записываться практически до последнего дня.

Я мог бы привести здесь массу цитат (да уже и начал было), но потом бросил: зачем.
Думаю, Федор Васильев помнит и без меня.

Помнить-то помнит, но неверно толкует.
Слушает - и не слышит.
И неслучайно подборка Ф.В., откуда я взял приведенный текст выше, называется "Слепой художник".
Слепой или глухой - хрен редьки не слаще.

...Конечно, плакать можно по кому угодно.
А уж примет ли Господь этот плач, не примет ли - судить не нам.

Просто Янка - камлает не так.
Она камлает так, что Федор Васильев упал бы со стула в Устюжне.


МАЛЬЧИК С ДУДОЧКОЙ ТРОСТНИКОВОЙ (ОБ ОДНОЙ ПЕСНЕ АЛЕКСАНДРА ГАЛИЧА)

Песня эта - удивительна.
Галич посвятил ее, такую напряженную, рассказывающую об очередной "проработке" автора, своей маме.



***

                Моей матери

От беды моей пустяковой
(Хоть не прошен и не в чести),
Мальчик с дудочкой тростниковой,
Постарайся меня спасти!

Сатанея от мелких каверз,
Пересудов и глупых ссор,
О тебе я не помнил, каюсь,
И не звал тебя до сих пор.

И, как все горожане грешен,
Не искал я твой детский след,
Не умел замечать скворешен
И не помнил, как пахнет свет.

...Свет ложился на подоконник,
Затевал на полу возню,
Он - охальник и беззаконник -
Забирался под простыню.

Разливался, пропахший светом,
Голос дудочки в тишине...
Только я позабыл об этом
Навсегда, как казалось мне.

В жизни глупой и бестолковой,
Постоянно сбиваясь с ног,
Пенье дудочки тростниковой
Я сквозь шум различить не мог.

Но однажды, в дубовой ложе,
Я, поставленный на правеж,
Вдруг такие увидел рожи -
Пострашней балаганьих рож!

Не медведи, не львы, не лисы,
Не кикимора и сова, -
Были лица - почти как лица,
И почти как слова - слова.

За квадратным столом, по кругу,
В ореоле моей вины,
Все твердили они друг другу,
Что они друг другу верны!

И тогда, как свеча в потемки,
Вдруг из дальних приплыл годов
Звук пленительный и негромкий
Тростниковых твоих ладов.

И отвесив, я думал, - дерзкий,
А на деле смешной поклон,
Я под наигрыш этот детский
Улыбнулся и вышел вон.

В жизни прежней и жизни новой
Навсегда, до конца пути,
Мальчик с дудочкой тростниковой,
Постарайся меня спасти!

1972


...И вот я задумался: кого имеет в виду автор?
Себя ли в детстве?
Цветаевского Крысолова ли?
Праведного ли царя Давида?
Или Галич обращается напрямую ко Христу, как к Пастырю доброму?

Толковать это можно разно.

Песня эта удивительна тем, что в ней явно проступает прямая параллель Синедриону, осудившему Христа на Распятие.
Да разве и Давида ни окружали враги? разве в святых своих псалмах царь Давид не просил у Бога о спасении?
 
Просит об этом и Галич.
Просит от всего сердца, но - КОГО?

Но кого бы раб Божий Александр об этом ни просил, а Христос услышал его.
Ибо спасает ТОЛЬКО Христос.

Спасает и удостаивает Жизни Вечной всех претерпевших до конца.


ТРАГЕДИЯ АЛЕКСАНДРА БАШЛАЧЕВА

Не так давно я прочел книгу Льва Наумова "Башлачев. Человек поющий".
Это довольно объемный сборник воспоминаний и даже попытка людей близко знавших дать жизнь Александра хронологически по годам,
включая схему передвижений и т.п.
Попытка похвальная и конечно - труд немалый.

Есть в книге и фотографии.

Эти последние очень красноречивы.
Вот младенчество, детство, школьные годы, юность, вот первые попытки взять в руки гитару, череповецкий "Рок-Сентябрь"...

А потом следует как бы резкий видовОй переход, и перед нами предстает Башлачев уже другой, напряженный, собранный, как бы отдающий себя
и свои неповторимые песни всем, кто рядом.

Конечно, это две совершенно разных личности.
Конечно, с Александром произошло что-то такое, что меняет человека резко и навсегда.

И становится ясно, что вся предшествующая жизнь - была лишь подготовкой к чему-то ГЛАВНОМУ.

Сделаю небольшое отступление.
Вот книга "Про Лёню Губанова" - сборник воспоминаний об одном из крупнейших поэтов ХХ века.
Но Губанова странным образом там НЕТ.
Все мемуаристы, словно сговорившись, пишут о таких малозначительных вещах, что их можно отнести к любому человеку.
Составить себе представление о Леониде Губанове по книжке о нём - невозможно.
Ну, лито, ну, выпивал, ну, влюблялся, ну, скандалил подчас - всё это стандартный набор любого сколько-нибудь одаренного поэта в юности.
А Леонид Губанов - далеко НЕ ЛЮБОЙ.
Но единственный в русской (да и в мировой) культуре доселе.


Об Александре Башлачеве - по книге о нём - впечатление составить можно.
И не потому, что все откровенны или прозорливы, а просто невольно проговариваются вдруг (тут же резко обрывая), да и фото - говорят за себя сами.
За подробным описанием внешних событий неумолимо проступает ПРАВДА.
Правда внутренней жизни, и правда отношения.

Вот Башлачев на сцене, а из-за кулисы на него испуганно глядит Борис Гребенщиков.

Вот Башлачев на совместном "квартирнике" с Сергеем Рыженко.

Вот Башлачев с Науменко и Кинчевым на Дне рождения общей знакомой.

Вот, вот, вот...

Вглядитесь в эти фото.
Они красноречивее многих воспоминаний.

Но оставим.
Проще всего объяснить всё это завистью и страхом конкурента (а заодно и страхом самозванца).
И наверное, в подобном объяснении - немалая доля истины.
Но именно - ДОЛЯ.

Поэзия Башлачева - ЭЛИТАРНА ПО СУТИ - и никогда не будет нужна миллионам.
Как и ПОЭЗИЯ ВООБЩЕ.
Настоящая, а не "адаптированная к восприятию молодежи" (как, например, у Виктора Цоя).

Но друзья-то и коллеги по цеху? Они-то что?
Да ничего.

"Пой, Йорик".
Вокруг - одни Гамлеты.

И вот что мне кажется.
НЕТ у настоящих поэтов никаких друзей и коллег по цеху СРЕДИ ПОЭТОВ ЖЕ - но более мелкого калибра.
Нет и никогда не было.

Собутыльник или сотрапезник - сколько угодно, а вот ДРУЗЕЙ - нет.

У поэта может быть настоящий роман с женщиной-поэтом. Например, у Губанова и Алены Басиловой.
(О знаменитом браке Гумилева и Ахматовой говорить уже не приходится.)
Но тоже - как-то всё зыбко, ненадёжно...
Как-то не навсегда.

(Да и что и у кого сейчас навсегда?)

Однако настоящая трагедия поэта - заключается ДАЖЕ не в этом:
удачно ты женился или нет, настоящие у тебя друзья или нет.

Она заключается в том, что мы знать не знаем Христа.
Крещеные мы, как Леонид Губанов, или некрещеные, как Владимир Высоцкий, - а вот не знаем и знать не хотим.
Что-то мелькает, и стихи подчас гениальные, но только стихи.
ЖИЗНЕННО, КРОВНО И ЛИЧНО - мы бесконечно далеки от Слова, Сына Божьего.
Потому что Христа НЕТ ВНЕ ЦЕРКВИ.
А в Церковь нас калачом не заманишь.

"Бог в душе".
И со своим "Богом в душе" мы пьем и колемся, буяним и бросаем жён и детей.
И конечно, совлекаем КРЕСТ, не несём всей его СПАСИТЕЛЬНОЙ досады.

И кончаем, как правило, плохо.

Потому что без Христа, сиречь без Церкви с ее Таинствами, иначе и невозможно.
Будь ты хоть Пушкин, хоть Лермонтов, хоть Губанов или Башлачев.

Всё это я говорю и пишу прежде всего САМОМУ СЕБЕ.
Но со мной - дело обстоит еще хуже.

Я бываю в Церкви, порой участвую в Ее Таинствах.
Но потом - почти сразу - опять берусь за прежнее.

И вот здесь уже - остаются только Пост и Молитва.

Святые учат: "Держи ум твой во аде и не отчаивайся".
Я стараюсь не отчаиваться.

Как в какой-то момент отчаялся Сашенька, раб Божий Александр. Ибо не нашлось рядом никого, кто взял бы его за руку и привел в Храм.
Да и сам... Что мы - поэты - вообще можем САМИ? Мы же пишем словами, а о Слове - "что-то слышали", но тут же забыли.
Отчаялся, бросился вниз.

Господи! прости нас, грешных, и помоги!
Хотим мы того или не хотим - прости и помоги!


...У Александра Башлачева осталась Настенька, раба Божия Анастасия, мать его сына Егора.
И вот она - человек глубоко православный, то есть - воцерковленный.
На нее теперь ВСЯ НАДЕЖДА.

Как и у меня - на мою Мариночку.

Может быть, их молитвы и ЧИСТАЯ ЖИЗНЬ ВО ХРИСТЕ, избавят нас, грешных, от ПОСЛЕДНЕЙ Трагедии: ВЕЧНОГО осуждения и заключения во ад.


АЛЕКСАНДР СОЛЖЕНИЦЫН: ПОБЕДЫ И ПОРАЖЕНИЯ

Как писать о Солженицыне?
Более крупной и просто - уникальной фигуры за последние 60 лет не было в России.
Или, вернее, они были, но человеку мирскому и безверному их имена ничего не скажут: протоиерей острова Залит Николай Гурьянов,
настоятель Псково-Печерского монастыря архимандрит Иоанн Крестьянкин, Патриарх Алексий Второй - подвижники благочестия и молитвенники за нас с вами.
Называю их здесь затем, что для самого Солженицына - ПИСАТЕЛЯ-ПОДВИЖНИКА - эти имена не были пустым звуком.

И конечно, Солженицыну удалось сделать то, чего никому из писателей до него не удавалось, может быть, лишь потому, что он
никогда не смотрел на Церковь и Веру свысока, не отъединял себя от Нее и уж тем более - никогда над Ней не глумился.
При таком огромном таланте, опыте жизни, нечеловеческой работоспособности, настоящей (а не липовой, как у большинства "русских за рубежом") мировой известности: что бы ему "Гекуба"?
Нет.
Александр Исаевич - чуть ли ни единственный из всех интеллигентов - как-то сумел не возгордиться В ГЛАВНОМ: в отношении к Церкви.
Это - главная победа Солженицына вдаль.
Победа над собой - прежде всего, самая трудная из всех побед.

Пересказывать его биографию в подробностях здесь я не буду.
Укажу главные вехи.
Родился в 1918 году в городе Кисловодске.
Школа, потом физмат Ростовского университета, который окончил с отличием.
В 1939 году поступил на заочное отделение одного из гуманитарных московских вузов.
Потом война (воевал командиром батареи звуковой разведки) и в 1945 году - арест за критику Сталина (в личной переписке с другом детства).
И вместо салюта Великой Победы - с сорванными погонами на Родину, а там - "Шарашка" в Марфино и лагеря Экибастуза.
Потом, по отбытии восьмилетнего срока, - бессрочная ссылка в Кок-Терек (Казахстан).
И параллельно с этим - рак.
Скажите, пожалуйста, ЧТО остается человеку в подобных предлагаемых обстоятельствах?
Как не впасть в отчаяние, не проклясть всех и вся?

Но здесь настоящая - писательская - биография Солженицына только начиналась.
И побед в ней было несравненно больше, чем поражений.
Зато поражения - длительнее.
И не сказать о них я не могу тоже.

Пока А.И. был в СССР, всё шло превосходно.
Что бы он ни делал и ни бросал в лицо властям или Союзу советских писателей (несмотря на все протесты Твардовского, "спасающего" вверенный ему "Новый мир"),
неизменно оканчивалось победой Солженицына, а не его - вроде бы таких могущественных и многочисленных - противников и ярых клеветников.
Как говорится, дома и стены помогают.
Или, как любил повторять сам Александр Исаевич: ОДНО СЛОВО ПРАВДЫ ВЕСЬ МИР ПЕРЕТЯНЕТ.
И перетягивало на Родине всегда.
 
Но как только А.И. оказался на Западе (высланный туда по решению Верховного Суда СССР, а не уехавший сам, как все остальные), он стал совершать одну фатальную ошибку за другой, и поражения не заставили себя ждать.
В пылу горячей победоносной войны с советскими в СССР Солженицын совершенно не учел западной специфики отношений, именно их
ПРАВДЫ, совершенно не похожей на нашу с вами, не составил себе труда
если ни понять, то хотя бы ПОЧУВСТВОВАТЬ Запад, и продолжал вести себя там убежденным азиатским трибуном и "идейным вождем" уже не полуобразованной, забитой и запуганной советской интеллигенции (которой это действительно было НЕОБХОДИМО), но интеллектуальной и даже родовой элиты западного мира.
 
Вместо того, чтобы благодарно изучать язык, историю, культуру приютившей его страны (будь то Швейцария или Штаты), Солженицын
начал орать на Королей и Президентов, уверяя их, что они неправильно живут. (В этом пункте критики Солженицына я полностью солидарен с русским философом
Дмитрием Галковским.)
Александра Исаевича - из вежливого уважения к Нобелевскому диплому - слушали довольно долго: целых полгода.
А потом - пожали плечами и слушать перестали.
"Человек явно не в себе".
ВСЁ.
На Западе - это ВСЁ. Конец.

И А.И., совершенно не осознав, что произошло, худо-бедно уединившись в Вермонте, покатил свое квадратное "Красное колесо" за горизонт - и катил его 20 лет, не приблизившись к горизонту нисколько.
Это - главное поражение Солженицына, причины коего - в личной гордыне и непонимании Запада.
Тот ГРОМАДНЫЙ моральный капитал, который А.И. нажил себе в СССР, был израсходован им в изгнании за считанные месяцы.
Совершенно этого не понимая, А.И., закатав рукава и поплевав в ладони, "продолжил критику" теперь уже ПРИЮТИВШЕГО ЕГО Запада, по обыкновению утюжа противника томами ("Угодило зернышко промеж двух
жерновов").
И то ему было не так и это не эдак.
От законов Швейцарии - до плохих купейных вагонов и никудышных рабочих-строителей (строивших ему дом) в США.
Выстроенный комфортабельный дом А.И. обнес по периметру колючей проволокой и, "проучив" таким образом мир, со спокойной душой углубился в работу "над Лениным" дальше.
Благо на Западе были для этого все условия: и крупнейшая в мире Библиотека Конгресса США услужливо предоставила "борцу" свои неискаженные архивы.
"Пилите, Шура, они золотые" - скажу я на этот раз с горечью.

Опоминался А.И. долго и трудно.
А когда опомнился, то увидел, сколько сил и времени потрачено впустую.
Придя в свои преклонные годы к тому простому, универсальному и истинному выводу, что менять к лучшему нужно не мир, а только СЕБЯ.

Солженицын - вернулся в Россию. И сам факт его возвращения, во многом подготовленный именно его книгами, такими нужными интеллигентному русскому читателю,
такими незаменимыми, подчас обжигающими, да и просто - интересными и талантливыми, это еще одна победа писателя-подвижника, вновь обретшего свои корни
и трудившемуся на благо Родины до последнего дня не зря и не втуне.
Трудившемуся ДЛЯ НАС, явив нам несравненный пример жизни самоотреченной, жизни искренней, жизни, наконец, великой.

ЛУЧШИЕ И ГЛАВНЫЕ книги Солженицына никогда не умрут.
Книги, изменившие сознание многих русских людей, подавшие надежду, что не всё еще здесь изолганно, предано, продано и осмеянно.
Не умрет и память о нём.
И Иван Денисович будет неутомимо класть свои шлакоблоки, и нищая праведная бабушка Матрёна - заботливо варить своему квартиранту "картонный" суп.


МОИ ПЕСНИ И БАЛЛАДЫ ПО ПРЕИМУЩЕСТВУ

Их практически никто не знает.
Исполняю я их изредка лишь в квартирах для своих.
Да и то - когда это было в последний раз.
Давненько.

Потому что никаких "своих" в реале у меня практически не осталось.
В инете они еще есть, а вот реально - только Мариночка-Вжик и кошечка Зюся.
Ну, мама, племяшка, но им это тоже не споешь.
Они далеки от частных попыток создать нечто иное в песне, отличное от того, что предлагает нам современный бардовский мир.

Мои песни и баллады - сложные.
Текстуально вроде и просты, а вообще сложные.
Как-то НЕ ПЕЛИСЬ они у меня на людях.
Не было желания их петь.

Слишком много пришлось бы объяснять.
Ну а исполнять на воздух - зачем.

Вот только отец, послушав мою кассету, ему подаренную лично, плакал наедине.
Сказал мне об этом потом.
Поблагодарил за подарок.
А что там было персонально о нём?
Почти ничего.
Но он ОТЕЦ - и ему это было понятно и нужно.

К моим стихам он относился спокойно.
А вот песни и баллады - его тронули.
Отец был неким лакмусом для меня в этом плане. Некой последней инстанцией.
Жесткий технарь, равнодушный к поэзии в принципе.

Но однажды я сделал исключение.
Нет, дважды.
Но первое исключение - аудиозапись, отправленная людям чужим.
Ну а коль чужим, то им это, конечно, не в жилу и не в масть.
Родными они мне после этого явно не стали.
А я именно хотел уроднить их себе.
 
Второе и последнее исключение было таким.
Проводился здесь некий конкурс-фестиваль.
Под названием "Городской аккорд".
Приглашали на него кого угодно с улицы.
Приходи, исполняй перед жюри.
А жюри решит: выпустить тебя с этим на концерт или нет.

Я пришел.
Показал жюри две своих вещи.
Жюри выбрало из них одну.
Честно говоря, меня удивило - какую именно.
Первая называлась "Песня дороги".
Тихая лирическая зарисовка в рай.
Я думал, они ее и выберут.

Но они выбрали иное.
Песню-балладу "Она жила в деревне".
Это очень сложная и многослойная ирония-сатира.
Да и по объему - большая. "Многа букаф", - как сказал мне позже один выступальщик.
Ну, сказал он несколько не так, но смысл его фразы-оценки был этим.

Беспристрастная публика концерта смеялась лишь в одном месте моего текста, исполняемого под гитару.
Это в сути верно.

Жюри перед тем не смеялось вообще.
Это тоже верно в суть.

...Должен сказать, что я не музыкант и не композитор.
Тексты своих песен я, как правило, пишу на готовый бардовский ритм.
"На рыбу", - как говорит, например, Андрей Макаревич.
Не обо мне, а вообще.
Обо мне он, думаю, при этом сказал бы иное.
Или ничего бы не сказал.

При этом текст у меня принципиально иной, нежели исходный бардовский.
Принципиально иной текст.
Таким образом, исходный бардовский текст становится непрямым развернутым эпиграфом к моей песне.
Это создает стереофонию, а то и квадрофонию смысла.

Но чтобы это понять и услышать, зрителю нужно быть предельно внимательным и знающим-помнящим текст моего предшественника.

Короче говоря, лучше писать просто стихи, статьи и эссе.


ПОРА И ЗАКРУГЛЯТЬСЯ

Статьи и эссе в этой книге расположены не по хронологии и даже не по темам, а по наитию.
Это - одно из последних.

Может показаться, что я считаю себя "непризнанным гением".
Нет.

По-настоящему гениальных произведений у меня за жизнь было 1.
Это стихотворение "Звездный свет", посвященное моей нынешней и последней супруге.
Оно гениально только в одном: в чистоте языка в рай.

Или, скажем скромнее, написано на пределе истинности в любовь.

Мое одиночество в мире ниспослано мне Богом не за "гениальность", а за грехи.
И ненавидят меня тоже за грехи.
Помнят о них и не прощают в сердце.
Или равнодушничают, от чего тоже нерадостно жить.

(Да и внешность у меня непоэтическая. Некрасив, необаятелен, угловат.
Во мне нет и никогда не было того, что очень ценится многими даже в богеме: внутренней и внешней величественности, барственности, "породы".
Пусть те, кто любили меня хоть недолго, простят меня за это.)
 
Ну, а мои завистники и клеветники (они у меня действительно были), надеюсь, покаются однажды.

...Я пишу эти строки и жду жену из церкви.
Она там сегодня не на службе, а на занятиях.
За окном темно уже.
Бегал на улицу, выглядывал ее.
Звонил, но телефон стоит на беззвучке.

...Но вот и позвонила она сама.
Мне нужно бежать встречать ее.

С писаниной пора и закругляться.

...Встретились!
Слава Богу за всё!


РАСПОРЯДОК ДНЯ

Специального распорядка дня у меня никогда не было.
Ну, кроме Армии.
Но там был чужой распорядок для меня.
Следовал я ему из-под палки.

Как и в больнице.

А вот свой...
В последнее время он выработался у меня невольно.
Просто - так получается само собою.
И мне от этого легко и хорошо.

Подъем обычно в 5-6 утра.
Умывание, краткая молитва.
Курение на балконе, горячий чай.
Проверка сообщений и отзывов в инете.
Отсылка новых работ читательнице (исключительно личка).

Потом писанина до завтрака.
Завтрак часов в 10-11.
Опять писанина.
Примерно к часу дня меня смаривает сон.
Сплю час-полтора.
Потом обед.
Иногда поход в храм на вечернюю службу.
Но иногда и нет.
Обязательно я стараюсь бывать там по субботам на всенощной (исповедь прежде всего).
А в будни - в основном писанина.

Ну, вечер у меня раз на раз не приходится.
Вечером (часов с 20) распорядка нет.
Разно бывает.
Но чаще всего - писанина.
Краткая молитва.
Отбой - примерно в час ночи.

Да, еще иногда днем хожу с женой за продуктами (сумки нести).

Как видите, общение с таким почти невозможно.
Я знаю, что как писатель состоялся давно.
Пусть меня и не издают.
(Да и что я, собственно, для этого делал с 2005 года? - практически ничего.)
Я - не состоялся пока как человек.
А я хочу им стать.


НАША КОШЕЧКА ЗЮСЯ

Вот сейчас она сидит на моей кровати, подобрав под себя лапки, и ждет хозяюшку с работы.
Вернее, с церковного послушания.
Мариночка - библиотекарь нашего храма.
Библиотека работает по субботам и воскресеньям.
Сегодня воскресенье.

В остальные дни Мариночка очень много времени проводит с Зюсей.
Кормит ее, убирает за ней, играет, общается, дремлет.
Зюся не отходит от Мариночки.
Бегает за ней по квартире, как хвостик.
Или охраняет ее сон.

Ко мне Зюся относится спокойно.
Есть я - хорошо, нет - тоже хорошо.
А вот без Мариночки она не может.
Если та задерживается, Зюся сама не своя.

Часто Зюся вытягивает впереди себя одну лапку, как и сейчас.
Это в ней от меня.
Когда я сплю, коленку обязательно выставлю вперед.

Зюся приходит и ко мне иногда.
Знает, что я буду ее тискать и нюхать.
Она очень вкусно пахнет детством, теплым молочком, надеждой на Бога и Мариночку.

Гостей Зюся не любит.
Потихоньку рычит на них.
Правда, не на всех - на некоторых.

Котяток у Зюси всё еще нет.
Не можем найти котика.
Да по правде сказать, и не ищем.
Их потом раздавать надо, а кто их возьмет, обычных сибирских котят.
Я, конечно, не против, чтобы они все жили и с нами, но Мариночке это было бы тяжело.
Ей же за нами ухаживать, а не мне.
Мне бы их только потискать да понюхать.
Зюся это тоже понимает.
И не грустит по этому поводу сильно.

Порою Зюся таращит на меня свои огромные зеленые глазоньки, словно видит меня впервые.
Я люблю в них смотреть.
Там нет лукавства и лжи.
Как и в усталых оченьках нашей Мариночки.
Она, крошечная, часто устает, недомогает.
И мне хочется бросить всю свою писанину и быть ей полезным и нужным.
Ведь все равно я уже лет 15 пишу в стол.
Бегать по редакциям и издательствам не могу и не хочу, ибо тщетно это.
Ноги не идут.
А денег на издание нет и не предвидятся.

Вся надежда теперь на племяшку Вику.
Чтобы она разместила хоть что-нибудь в интернете.
Сами мы, увы, этого не умеем технически.

...Зюся тихонько замяукала.
Скоро придет Мариночка.
Слава Тебе, Господи, слава Тебе!


БАБУШКА МАНЕЧКА

Моя любимая бабушка Манечка родилась 4 ноября 1912 года в байкальской деревушке МАнтуриха.
Ее отец был эстонцем.
Август Арен.
Мама - из Белоруссии.
Девичьей фамилии своей прабабушки я, к сожалению, не знаю.

С маленькой Манечкой росли ее сестры и брат.
Отца с ними уже не было тогда. Может, он и был жив, но в Сибири его след теряется вскоре.
Но был дед.
Отец мамы моей бабушки.
Дед Ипат.

Он и был фактической главою семьи.
Каждое утро раным-рано будил детей на молитву.
"Чего вылягаетесь!" - громогласно объявлял он внучкам и внуку.

Вставать не хотелось, но увильнуть от молитвы было невозможно.
Дед Ипат горячо верил в Бога.
И когда грянула Революция, дед Ипат без всякой прессы и разъяснительных брошюр назвал Ленина Антихристом.
Маленькой Манечке запало это в сердечко навсегда.

Нет, она не диссиденствовала когда-либо.
Она просто всё ПОНИМАЛА изначально.

Дед Ипат прожил лет 100, не меньше.
Он был русским по национальности.
ССЫЛЬНЫМ русским из крестьян тогдашней Беларуси.
За что его сослали - не знаю.

Бабушка Манечка Ленина помнила не очень, а вот Сталина и НКВД - ненавидела люто.
О Ленине она часто говаривала: "Это бог на земле. Ну почему же он Бога Небесного не признавал?"
Первая притча в моей жизни.
И по смыслу - вполне библейская.

В сталинские времена бабушка нередко подходила к железнодорожному полотну и, завидев очередной гулаговский эшелон, отдавала политическим заключенным
нехитрые продукты: хлеб, сухари, овощи, травы.
Но делать это у нее выходило не всегда.
Охрана выбивала хлеб из рук и грозила арестом.

Где они жили тогда?
Бабушка, ее супруг и дети?
Да по всей Восточной Сибири.
От Бурятии до Тайшета.

Ее отношения к Хрущеву в подробностях я не очень помню, но понял, что она не верила в его оттепель.
Потому что Церковь по-прежнему была в уничижении - больше ни по чему.

При Брежневе она охотно признавала наш тогдашний материальный достаток.
"Разве можно это с 30-ми, с войной сравнить?"
Живем кум королю, сват министру".

Но редкий день не вспоминала про НКВД, какое-де и сейчас за нами смотрит.
Я смеялся: "Бабушка, да какое НКВД!"
Она не разделяла моей радости, оставаясь при своем.

Я не могу сказать, что бабушка ЯВНО подвигала меня к православной вере.
Нет.

Но своим самоотверженным примером ЖИЗНИ во Христе, нередкими и как бы случайными цитатами из Евангелия, своей великой добротой и любовью
бабушка заронила в меня зёрна чего-то иного, нежели то, о чем нам долдонили отовсюду.
Эти зерна умерли потом.
Умерли надолго.

К бабушке лучше всего подходило следующее слово Христово: СТАНЬ ВСЕМ СЛУГОЙ, И БУДЕШЬ ВЫШЕ ВСЕХ В ЦАРСТВИИ НЕБЕСНОМ.
Бабушка именно была всем слугой.
Всем нам, всем тем, кого не заподозривала в причастии к "НКВД".

Как-то в школе мы писали сочинение на вольную тему.
И что-то там из бабушкиных слов я процитировал.
Я и не знал тогда, что это Евангелие.
Я думал: это бабушка.

В школе был серьезный скандал.
Вызвали родителей, собирались меня отчислять.
"Он у вас что, БИБЛИЮ читает?!" - кричала на моего отца директриса.

Отец не привык, чтобы на него кричали.
В аэропорту Мирного он был беспартийным начальником АТБ (Авиационно-техническая база).
И сам никогда не кричал на подчиненных.

Никаких последствий дома для меня не было.
Из школы меня тоже не отчислили.

...Бабушка Манечка ушла ко Христу зимой, прочитав фрагменты "Архипелага" в "Новом мире" (1989).
Она рыдала у себя в светёлке и кричала мне: "ДА ВЕДЬ МИР БЫ РУХНУЛ, КАСАТИК МОЙ ДОРОГОЙ! ДА КАК ОН, ЭТОТ МИР, ЕЩЕ СТОИТ, ГОСПОДИ!"

Ушла вскоре.
Ушла умиротворенно и любяще всех нас.


УСТЮЖНА И ЧЕРЕПОВЕЦ

Поэт Алексей Алексеевич Васильев, у которого в Устюжне было родовое гнездо, нередко называл ее "зеленым капканом".
В стихах он воспел Устюжну, как мало кто из поэтов воспевает родной угол, а вот в личном общении называл ее именно так.
Сюда, мол, еще можно приехать, а вот отсюда...
Денег на дорогу, как правило, нет и взять их негде.
Я вообще не знаю, как нам удавалось столько путешествовать в постсоветские времена.
Ведь тарифы тогда неизмеримо выросли.
Но мы ездили однова.

Где трасса, где "собаки" (электрички), где уж не знаю и что.
ВЕРА неразменная - ничего более.

Сама по себе Устюжна на взгляд заезжего человека - серый уездный пгт с суровыми жителями.
Равнодушными к поэзии.
Но там есть местечки совершенно особенные.
Например, ветхий деревянный мосточек близ разрушенной церкви.
Или фрагмент набережной реки Мологи у дома Алексея Алексеевича.
Или ограда крытой зоны - близ действующего храма Устюжны.

А знаменитый "Умиральник"? - Дом ветеранов, как метко окрестил его А.А.
Там давали жилплощадь ветерану лишь до дня его кончины.
Без права наследования кем-либо.
Ушел в лучший мир - на твои метры заселили другого ветерана.

Интересен там и клуб.
Он интересен женщиной, много лет там работавшей.
Кажется, ее звали Галя Цветкова.
Выглядела она не по-деревенски.
И меняла любовников, как перчатки (секрет полишинеля).
Мне этой чести не выпало, но однажды я был с другой женщиной у нее в гостях.
И видел глаза ее мужа.
Мне показалось, что это мученик во Христе.

Интересен там был и Володя по кличке "Драматург".
Он действительно написал пьесу.
Дослушать или дочитать ее до конца я не смог, а вот песня его об Устюжне мне помнится до сих пор.

...Казалось бы, деревня - и люди в ней живут.
Присмотришься: деревья. Ага, и там и тут.

Деревья, деревья, кругом одни деревья...

Помнится мне и один маленький росточком человек, водитель самосвала.
Он пробовал писать стихи.
И смотрел на Алексея Алексеевича, как на бога.
Иногда приходил к нему домой, приносил гостинцы.

Девушка Аня, кажется?
И еще одна, не помню имени.
Они тоже любили А.А. как поэта и человека.

Иногда приезжал из близкого Даниловского (усадьба Батюшкова, кстати) некто Андрей.
Странный очень, но добрый человек.
Несколько ноуменальный, я бы сказал.
Наши стихи ему были до звезды.
Он находил в А.А. нечто иное.
Некоего собеседника, который его поймет и оценит.

Бывшая (вторая, кажется) супруга Алексея Васильева была буряткой из Мирного.
В Устюжне она спилась.
И ушла раньше поэта на несколько лет.
Она могла обматерить, а через пять минут - обнимать и звать на медленный танец.
Обижаться на нее было невозможно.
Но вот удивительно: ей никогда не хотелось вернуться на родину туда, где она была нормальным человеком и симпатичной женщиной.
Она вросла в Устюжну.
И Устюжна в нее тоже.

Мелькали еще люди, но только мелькали.
Словно холеные ручки в окне юной соседки Алексея Алексеевича по двухчастному дому.


Череповец (это примерно 70-100-130 км от Устюжны на экспрессе) запомнился мне ж/д вокзалом.
Сумрачным, осенним, щемящим.
Словно Башлачев ходит там круг да около и ищет свою любовь.


МОЯ СИБИРЬ

Знаете, я бы ни за что сейчас не согласился жить в Москве.
Да, я обожал ее искренне много лет, рвался туда, помню ее, но Сибирь я люблю больше.
Сибирь от Улан-Удэ до Усолья-Сибирского включительно. А то и до Тулуна.

В Мирном я люблю отдельные дорогие мне дома и фрагменты улиц.
Новосибирск и Абакан как-то затушевались во мне. Я перестал скучать по ним.
Читу я не любил никогда.
Братск тоже оставил меня равнодушным.
Красноярск просто не знаю.
Но его аэропорт - люблю.
Омск я не успел полюбить.

Я очень люблю Иркутск.
Улан-Удэ тоже люблю, но спокойнее.

Нас недавно с каких-то щей передали Дальневосточному округу.
Это ерунда полная.
Бурятия - Восточная Сибирь, конечно.

Дальневосточный округ по правде, ПО ДУХУ, если хотите, начинается с Ерофея Палыча.
Есть такое селение за Читой на Восток.
Всё, что ближе него, - Сибирь.

На Западе она резко обрывается за Омском.

Якутия, где железная дорога только в Нерюнгри, далеко не вся - Сибирь по духу.
Сибирь по духу в Якутии - селения 3, не больше.
Остальное - ПОЛЯРНЫЙ круг.
Это совершенно особенный, отличный ото всех дух.


САША УСТЬЯНЦЕВ

Это один из моих любимейших друзей когда-то.
Почему - "когда-то"?
Сейчас это тем более так.

Но он со мной больше дружить не захочет.
Однажды я жестоко оскорбил его по пьянке при той, кому он по своему обыкновению благодетельствовал.
Бесплатно предоставляя крышу над головой и кормя за свой счет.

После этого Саша еще пару раз принимал меня у себя дома, не ругался, не гнал, просто терпел и ждал, когда я уйду.
Смотрел куда-то мимо меня.

Я видел это и понимал, что не исправить этого больше.

...Мы познакомились с Сашей в мирнинском литературном салоне Аллы Бохан.
Летом или весной 1989 года.
Я тогда недавно пришел из Армии.
И как-то так случилось, что придя к Саше в гости однажды, я остался там надолго.
Женился я в первый раз тоже там.
И с женой мы там жили, как у себя дома.
Года полтора, не меньше.
Это были одни из самых добрых и уютных времен в моей жизни.

У Саши была однокомнантая благоустроенная квартира на восьмом этаже.
Сам он всё больше жил на кухне.
Там у него стояло раскладное кресло.
А гости и постояльцы - в его комнате.
На удобной двухспальной кровати со светильником.

Саша работал тогда в типографии наборщиком.
Руки у него были постоянно черны от алюминиевых(?) литеров.
Но улыбка не сходила с его лица.
Улыбка искренняя.

Он обожал мои стихи.
Несмотря на всё их раннее несовершенство.
Иногда записывал меня на магнитофон, хранил мои нечастые несчастные публикации.
И кое-что помнил оттуда наизусть.

Еще он обожал Высоцкого и Визбора.
Бродского он тоже обожал.

Саша был Божьим человеком всегда.
Неспособным на подлость, на грязные пересуды за спиной, на прочие маленькие радости творческой богемы.

Моя жена очень нравилась ему как женщина, пожалуй, он даже любил ее, но он бы никогда не позволил себе вязаться к ней. И не вязался ни разу.
Это - жена ПОЭТА Игоря Туманова: нерушимое табу для него.
Если бы все так любили поэзию и человека вообще, как их любил типографский работник Саша Устьянцев, никогда в жизни стихов не писавший,
у нас бы внутри уже было Царствие Небесное.

Как-то я пришел с суточной смены в пожарке. Примерно в 8 утра. Зима.
Дежурство выдалось хлопотным: полоскались в ледяной воде не раз и ночью тоже.
Настроение у меня было соответствующим.
И как на грех, жена меня не встретила на пороге.
Мирно спала в теплой постели.
Саша возился на кухне.
Я начал шуметь: типа хорошо устроились! Я еще выясню, кто и где ночевал сегодня!

Саша так огорчился от того, что я МОГ ДОПУСТИТЬ О НЁМ подобную мысль, что мне стало неудобно за себя.
Мы всё свели на шутку, я оттаял, жена меня утешила, согрела, приласкала.
Я набросился на нее, как голодный волк.
Саша, конечно, слышал звуки из комнаты.

...Мы жили у Саши еще долго.
Долго и счастливо.
Не знаю, как насчет того, чтобы умереть в один день, но я знаю, что второго Саши Устьянцева нам не найти никогда.


У КОБЕНКОВА

В иркутском доме литераторов им.Марка Сергеева временами бывало хорошо.
Презентация там моей первой (и пока последней) изданной книги стихов, поэм и эссе прошла неудачно по моей вине.
Я мало читал из нее вслух, неполно и неточно отвечал на вопросы, был как-то незаинтересован в самом себе.
Народу тоже было не много.
Впрочем, я и не ждал аншлага.
Моя раздерганность там и тогда была вызвана иными причинами.
Мне вдруг стало казаться, что всё тщетно.
Тщетно - всё.

И так ли уж я в этом ощущении был не прав?

В другие разы там было лучше.
Помню, как-то сидели мы за столом, человек 15, и мирно общались.
Напротив меня сидела старшая дочь Кобенкова с мамой.
И читала что-то о фламинго и фламенко.
Дескать, не рифмуются они.

Я тогда подумал о себе и СП.
Мы точно никак не рифмуемся.

Лично Анатолий Иванович был мне симпатичен.
Его стихи я плохо знал, если честно.
Читал - и даже в достаточном объеме, но знал при этом плохо.
Как такое может быть?
Засела мне в память только строка, даже полстроки: "...и мне, рогоносцу".

Я оценил его откровенность, не каждый в этом признается печатно.
Но я не видел в его стихах чего-то главного, что заставило бы меня полюбить их автора по-настоящему.
Они были однотональны и легковесны.
Некие настроенческие экзерсисы - иногда тонкие и весенние, но экзерсисы.
Я не мог тогда воспринимать это всерьез.

Ну, а главное, конечно, это пресловутый "институт редакторства", который я ненавидел всей душой, и к которому Кобенков долгие годы всею же душой
прилежал.

...И вот только сейчас я прочел подборку его стихов в журнале "Фома".
Прочел и предисловие к ним г-на Крюкова.
Он называет там Кобенкова лучшим сибирским поэтом - пожалуй.
За эти стихи - пожалуй.

Прости меня, неофициального, Анатолий Иванович.
Царствие Небесное тебе и твоей Божьей Любоньке.
Молюсь за вас, как могу.

2019


АДА И ВАН

Мультиязычная "семейная хроника" Набокова "Ада, или Страсть" впервые была прочитана мною в 1998 году.
Я был очарован Адой.
Это далеко не Лолита, конечно.

Нет, я никогда не питал страсть к своей родной младшей сестре. (Как ее питал Ван Набокова к Аде.)
Мысли такой у меня не возникало.
Моя сестра нравилась мужчинам.
Но только не мне.
Только не мне.
Я ее как сестру-то часто не видел в упор, что уж говорить о большем.

Ада нравилась мне как бы отдельно от Вана.
Кто такой этот Ван, мне было ясно сразу.
Ван - одно из самых адских изобретений Набокова.
Ада, выходит, тоже, но тогда я этого "не прочел".
Не хотел этого видеть и знать.
Великий мастер языка заставил меня проникнуться Адой.

Разумеется, Набоков, как обычно, выдумал всё.
Выдумал от начала и до конца.
Инцест бывает, конечно, но такой ли? - обставленный всеми богатствами мира, общей доброжелательностью к сладкой парочке набоковских феноменов.
Ни чаще ли это грязный подвал, пыльный чердак или гараж? и страшные сплетни за спиной?
Взаимная страсть родных брата и сестры - вообще исключительная редкость даже в современном демонизированном мире.
С кузиной или кузеном это нередко, а вот с родным...

Это в инете под порнороликом могут написать что угодно.
Но там - обман.

Обман и у Набокова, но совсем иного уровня и плана.
Вы знаете, по-моему, не самая худшая присказка "Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок" - это не о романах Набокова.
В большинстве придуманных романов Набокова никакого доброго урока нет.
Намек?
Намек есть, но на что намек.
Это не столько намек, сколько провокация.
Сознательная провокация как подталкивание читателя к тому, о чем говорится в романе.
Злой сказочник Набоков - при этом блестящий интеллектуал и стилист.
Известно, что после "Лолиты" вспыхнула волна педофилии.
А после "Ады", соответственно, что?..
Нет.
"Ада" не получила такой известности и признания, как "Лолита".
Но иные греховодники наверняка взяли это на заметку.

Мы, к сожалению, почти не обсуждали с моим другом Олегом Ш., у коего я тогда жил, эту книгу.
По крайней мере, содержание - не обсуждали.
Говорили об отдельных удачных фразах, предложениях, абзацах, загадках текста, например, об эссе Вана Вина "Текстура времени".
Это эссе набоковского героя в романе - лучшее, что там вообще есть.
В нём Набоков сделал своего бесёнка Вана - гением.
И одновременно это - самая страшная подмена книги.
Блудники уровня Вана - не способны к интеллектуальному творчеству по определению.
Или даже не по определению, а по глаголу-сказуемому.
Блудники уровня Вана в реальной жизни - умственно-душевные деграданты, а не гении.
Набоков гений, конечно.
Злой гений Набоков.
В одном из интервью заявивший о себе, что он-де строгий моралист.
Да.
Но это строгая мораль в ад, а не в рай.
Как сказал бы здесь гэдээровский адидасовец Ади: "Делай с нами, делай, как мы, делай лучше нас".


ИГРА И ИГЛА

"Что наша жизнь? - Игра".
Так это по Шекспиру.

Оный тезис был формально оспорен Окуджавой:
"Наша жизнь - не игра,
собираться - пора:
кант малинов и лошади серы.
Господа юнкера,
кем вы были вчера,
а сегодня вы все - офицеры..."

Но на самом деле это очень ИГРОВАЯ песня Окуджавы.
Он вообще нередко играл в поручиков, гусаров, адъютантов, маршалов.

Жизнь человека - далеко не игра, конечно.
Жизнь человека - трагична.
Даже жизнь Максима Галкина - тихо звучащий реквием, покуда ему не слышный. Заглушенный внешним благополучием и счастьем.
Многая лета Максиму Галкину.
И новых развивающих игр за домашним рублевским столом.

Жизнь - игла, а не игра.
Я не о Кощее Бессмертном, а именно о человеке.
Для Кощея игла была смертью, а не жизнью.
Для человека игла - это его жизнь.
Этот мир - ИГЛОКОЖИЙ мир.
Не в смысле шприцев наркоманов или внешности ёжиков, а в смысле постоянного проникания мира невидимого в мир видимый и вещный.
Мир невидимый КОЛЕТ нас каждый миг.
Ставит нам духовные и душевные уколы.
Светлые ангелы-хранители - уколы добрые и помогающие жить; темные бесы - уколы убивающие и дезориентирующие нас в жизни.

Но мы мало верим в невидимый мир.
Хотя он и больше (реальнее) видимого во много раз.
В мире видимом мы, пожалуй, действительно часто играем.
И не только в карты.
Играем в жизнь.
Играем в ИГЛУ, не боясь уколоться до смерти.

Играем в любовь.
Играем в слова.

Но истинные Жизнь, Любовь и Слово - это Христос.
Играем в Христа мы, что ли?
Получается так.

Я затрудняюсь комментировать это.
Игла Христа - обоюдоострый меч, исходящий из Его уст.
Игла Христа при этом - еще и вечность.
Ни то, ни другое нам почти ничего не говорит.
Мы не в состоянии представить себе ни меч Христов, ни вечность.

Ну а какие вещественные иглы мы знаем?
Ну, портняжную иглу.
Иглу медицинского шприца.
Иглы крыжовника, розы, некоторых иных растений или животных (кистеперые рыбы, ёжики, дикобразы).

Бывают иглы женских ногтей.
Нечасто, но бывают.

Ну а душевные иглы нам какие знакомы?
Любовное стихотворение, написанное в нашу честь, - это очень приятный душевный укол.

Или наоборот: грубое оскорбление от пьяного супруга.
Это неприятный душевный укол, вызывающий обиду, раздражение, гнев, досаду или презрение.

Или, например, мы выиграли в лотерею миллиард.
Это серьезный душевный укол, вызывающий приятное смятение.
"Ну, вот теперь я ЗАЖИВУ".
ЗАИГЛАЮСЬ.

За-, простите, христосуюсь.

Христос, искушаемый сатаной, как мы знаем из Евангелия Правды, отказался от земного царства и славы его.
Мы бы от земного царства с его богатствами - едва ли отказались.
Хотя иные бы, наверно, и отказались.
Простые люди - не депутаты и не кандидаты в президенты.
Хлопотно это слишком.
Дайте мне миллиард, а кто уж здесь реально правит, - мне не суть.
С миллиардом мне будет хорошо и в Тулуне.
И по миру, конечно, поезжу.
Может, прикуплю себе что-нибудь, скажем, в Майами.
Ну, может, и не в Майами.
Где понравится - там и прикуплю.

Мне кажется, одним из лучших прообразов наших отношений со Христом может послужить французский фильм "Игрушка" с Пьером Ришаром.
Главный герой там пожалел избалованного барчука-мальчишку и пошел к нему в Игрушки.
это очень глубокий фильм.
Мальчик был одинок в своей золотой клетке.
Однажды, будучи в магазине игрушек, он увидел там живого незнакомого человека.
И, указав на него пальцем, сказал окружающим служкам: Я хочу ВОТ ЭТО".

Ришара уговорили побыть Игрушкой.

Христа уговаривать не нужно.
Он для нас Игрушка с нашей юности.
В детстве мы, ничего о Нем не зная, как ни странно, любили Его.
Потому что нам были неприятны непотребства взрослых.
Неприятен мат, пьянка, драки, измены, если о них мы вдруг узнавали дома - из шумных разборок при нас.
Мы не осуждали, не злословили близких, но нам было это неприятно.
Мы хотели, чтобы дома был мир.
Чтобы наши близкие не пили, не буянили, не ругались матом, не изменяли друг другу.

Но к юности мы адаптировались.
И совлеклись на то же самое.
Христос стал для нас журналистом Франсуа Ромбалем-Коше в гениальном исполнении Пьера Ришара.
Игрушкой стал Бог для нас.
Пусть и Невидимой, но очень Реальной и Постоянной Игрушкой.
Христос в Своем смирении и любви к нам - Кем угодно готов быть для нас.
Лишь бы мы спаслись вечно. Не узнали ада и его невыразимых мук никогда.
Но мы лезем туда и лезем.
Мы - заигрались.

Нас колет иглами не только невидимый мир.
Видимый - очень тоже.
Идет по улице красивая женщина - и колет нас в глаза и сердце своей сексапильностью.
Правда глаза колет.

Да, и правда.
А в чем правда красивой женщины?
Ее правда - в желании любви.
Любви - к ней.
А Кто у нас любовь истинная?
Опять же - Христос.

Ах, Христос на Небесах, дайте мне любви земной.
Простого женского счастья.
Пусть меня полюбит приятный мне мужчина.
Глядишь, и я его полюблю.
Вот тебе и счастье.

Да хоть бы и просто - альковно с ним пообщаться, побыть близкими.
Устала одна.
Или с пьяницей мужем.

И Христос нередко попускает нам то, чего мы хотим по правде.

...Дети мы еще на земле.
Но дети боятся уколов.
Мы не боимся.
Нет в нас страха Божия.
А что такое страх Божий?
Страх Божий - это боязнь согрешить.
Боязнь огорчить Бога.
Его ведали только святые.

Христос не перестает любить нас и обколотых со всех сторон: соблазнами, страстями, грехами мира.
Но мы Его не любим встречно.
Мы - играем.


БАРДЫ (АРТИКЛЬ К "ЭНЦИКЛОПЕДИИ ВЫСОЦКОГО")

СТЕРЖЕНЬ ТВОРЧЕСТВА:

Галич - социальная сатира и обида на свое время, лиризм и пафос заступника еврейского народа.
Визбор - радость бытия.
Окуджава - воздушные потоки мира и тепла души.
Высоцкий - энциклопедия советской жизни, зрение и "эффект микрофона" в себе.
Башлачев - небесное устроение язычества и попытка прорыва к истокам русской христианской культуры.
______________________________________________

Собственно, это всё. ПО БОЛЬШОМУ СЧЕТУ - ВСЁ.
Но поскольку речь у нас идет об Артикле к Энциклопедии, то для полноты картины я продолжу. Сразу оговорюсь, что одной фразой я выражаю здесь
именно СТЕРЖЕНЬ творчества, не вдаваясь в частности. 

Ю.Ким - история смеха над людьми с невысокой колокольни советского юмора, лиризм директора НИИ по изучению проблематики социальных душевных условий.
А.Дольский - самшит и яшма увлечений (хоббизм).
А.Городницкий - природа зимнего земного.
Ю.Кукин - пропаганда заведомо невыгодных условий существования.
А.Розенбаум - принципиальное угождение публике средствами музыки и нехитрых словесных клише (из разных областей).
М.Щербаков - плотская любовь и самооставленность во Христе.
О.Митяев - зарисовки на уроке природоведения, лиризм массовика-затейника с гитарой.
А.Макаревич - мир людей в оковах атеизма.
Б.Гребенщиков - блоки словесного месива мира.
"Умка" - автостопный блюз мироощущения человека играющего (движение хиппи).
А.Григорян - пристальное исследование нервной ткани Совдепии.
И.Кормильцев и В.Бутусов - запас энергии (псевдорелигии) отпавших от Христа.
Ю.Шевчук - однообразие души и мысли, или По направлению к БАМу.
В.Цой - лепет самовлюбленного десятиклассника, заснувшего над томом Ницше.
К.Никольский - лиризм врача на пенсии (в таверне при гостинице).
Е.Летов - безжалостный ("троек" НКВД) суд над всем и вся; лиризм влюбленного в Апокалипсис и активно его призывающего; озвученный ад.
Я.Дягилева - плач по неудавшейся (и недодаденной) любви.
_______________________________________________

Что касается таких авторов (ну, пускай с нелепой приставкой "рок"-) как Градский, Науменко, Сукачев, Романов, Шахрин, Кинчев или Ревякин,
то, мне кажется, никакого особенного творческого стержня у них нет: это амальгама впечатлений от услышанной западной музыки.

Авторы одной песни:
М.Анчаров - "Стою на полустаночке..."
В.Егоров - "Мы купались в неглиже..."
Д.Сергеев - Колоколенка
Ю.Лоза - "Плот" и "Мне уже многое поздно..."
М.Клячкин - "Девочка рисует домА..."
И.Тальков - Чистые пруды и Песня о России
В.Долина - "Не пускайте поэта в Париж" и "Мой дом летает"

_____________________________________________
За кулисой бардовского мира:

А.Новиков - ритмизованный кабацкий треп (за исключением 2-3 песен в стиле "памяти любви").
В.Асмолов - смешки и слепки у замочных скважин перемен (лиризм досрочно освободившегося урки).
В.Токарев - то же, что и Новиков, только не на свердловской, а на псевдоэмигрантской почве.
____________________________________________

Особый строй души и веры:

Иеромонах Роман (Матюшин) - плач о себе.
Иерей Олег Скобля - мачизм и упования священника прихода (кроме песни про Афон - искренность любви к мирскому).
______________________________________________

Лучшие ИСПОЛНИТЕЛИ авторской песни:
Сергей Никитин (соло),
Жанна Бичевская.
_______________________________________________
КУЛИСА ВЕРТИНСКОГО

На мой взгляд, А.Вертинский - это не бард (в привычном значении этого слова), это скорее авторский театр в одном человеке:
где песни - не столько песни (даже в технике исполнения), сколько РОЛИ, некий сценарный ритмизованный эскиз, что ставит автора и исполнителя
в совершенно особое положение: возрождение древнего игрового жанра театральных признаний в любви.
_______________________________________________

...Вот и все. Все остальное - мельче
или просто незнакомо мне.
Многовато для любой из женщин
в этой невнимательной стране.
Ибо для кого поются песни?
И кого же выберет ОНА?
(Назовем ЕЕ Любимой Вестью,
чье святое дело - сторона.)

Целая эпоха промелькнула
под словесный этот перебор:
то от смеха падая со стула,
то заплакав прямо на мотор.
И бродили редкие поэты
посреди магнитофонных лент,
что крутили наши кабинеты,
словно карусели детских лет.

Звуковая гамма предложений,
жалобная книга-гитарист,
ты не заглушала только Женю
и Андрюшу - стадионный твист.
Остальные люди без гитары,
как и без театров-протеже,
собирали горние нектары
на своей рыдающей душе.

Их осталось двое или трое,
что-то написавших под шумы
бардовской безудержной гастроли
без тюрьмы и даже без сумы.
Барды, барды, карты или нарды,
парты, фанты, табакерки, трап...
Бедная страна моя по факту
бардовской культуры-баобаб.

Пусть поэты: Леонид Губанов,
Николай Рубцов и Эмигрант,
ставший поколением туманов,
надиктуют бардам стиль баллад.
Ну, а если те их не услышат,
не заметят под бренчанье струн,
пусть стихотворения колышат
занавески наших сольных дум.

В шелесте страниц живого слова -
без аплодисментов, как-нибудь,
лучше различается основа:
Истина и Жизнь и даже Путь.
Только вот загвоздка: на кассетах
бардовской поэзии ПЯТИ
тоже проступает Ангел Света
в Истине и Жизни и Пути.

Так в пандан к главенству входит первый
и последний искренний слуга,
словно к Дон Гуану - Лепорелло
и Кощею Смертному - Яга
Галича... и госпожа Елена
с полотна Вермеера любви
говорит стихами откровенно
о поэте русском на мели.

Все прекрасно. Все неоднозначно.
И гитара плещется порой
о весьма ответственных задачах,
вставших, как церковный аналой,
перед всей культурой Ренессанса -
наших душ на каждом рубеже...
Бардовская Выставка Романса
по Одной Единственной Душе.

P.S. А духовных песнопений звуки
замирают в горней синеве,
словно гуттаперчивые муки
по одной единственной семье -
вовсе не по осени и лету
подвигов и просто бытия,
нет, сие тоска по белу свету,
светлая и темная моя...
_____________________________________

N.B. Выражаю признательность Людмиле Богатыревой - за указание на Песню о России Игоря Талькова, а также Anatole - за напоминание о Веронике Долиной,
без имени которой Артикль был бы неполным.
Что до Александра Суханова (замечание Ирины Русиной),
то, честно говоря, я затрудняюсь как-то его охарактеризовать. Насколько я знаю, песен НА СВОИ СТИХИ у него практически нет.
А Энциклопедия Высоцкого предполагает разбор АВТОРСКОЙ песни, а не исполнительского мастерства, пускай и бесспорного. SIC.


ВЫСОЦКИЙ: ИСТОКИ И УСТЬЯ ТВОРЧЕСКОЙ БИОГРАФИИ (Введение в Энциклопедию)

Владимир Высоцкий начал писать свои песни в 1960 году, в возрасте 22-х лет. До этого было лишь несколько юношеских стихов, главным из которых по праву считается "Моя клятва" (1953) - трагикомическая присяга в верности только что ушедшему Вождю.
Потом был период "накопления и брожения", очень характерный для любого крупного поэта в юности.
В этот период молодой Высоцкий пел чужие песни, где тот же "Товарищ Сталин" на стихи Юза Алешковского - лучшее
из спетого прославленным советским бардом в те годы.
Что же он, собственно, пел? Увы, это почти сплошь уголовные романсы и шлягеры, очень любимые ворами и их "шестерками". Москва того времени (да и не только Москва) была переполнена подобной публикой, и Высоцкий - со всем увлечением и пылом юности - этой публике явно симпатизировал, как нередко симпатизируем мы все людям "незаслуженно обиженным" и пострадавшим "за правду". Например, ограбил чужую квартиру, а тебя изловили и посадили в тюрьму. Кто здесь пострадавший? Конечно, вор. "Правда".
Подобное отношение к уголовникам вообще крайне свойственно советской интеллигенции, и Высоцкий не был исключением. Скорее напротив: уже В СВОИХ ранних песнях он всячески обеляет и "понимает" воров, насильников и убийц, искренне им сочувствует и даже пишет их "катехизис". Правда, во многих из этих песен сквозит и проступает неподражаемая ироническая, "высоцкая" интонация - и все же факт остается фактом.
Ирония иронией, но несколько лет кряду сидеть на подобной теме без ИСКРЕННЕГО СОЧУВСТВИЯ нельзя.
В дальнейшем мы докажем это на конкретных примерах, а пока вернемся в 1960 год.
Первой самостоятельной песней Высоцкого явился сатирический рифмованный памфлет "49 дней". К чести Высоцкого нужно сказать, что сам он в последствии называл этот памфлет "халтурой" - и называл совершенно справедливо. Это именно халтура, причем довольно бездумная и злая. Смех над гибнущими в океане ОТ ГОЛОДА людьми. Факт этот - не вымышленный, а реальный, наверняка почерпнутый Высоцким из тогдашних газет. 49 дней четверо советских матросов бултыхались в океане на сорванной барже без еды и питья. И Высоцкий "откликнулся" на событие. Послушайте, если не лень. Очень смешно и интересно.
Нужно также учесть, что в это время Владимир Семенович заканчивал школу-студию МХАТ - с ее бесконечными "капустниками", дурацкими розыгрышами и прочими удовольствиями театральной советской богемы. Я очень хорошо представляю себе ту атмосферу
и понимаю подоплеку подобного песенного дебюта.
"Смеяться, право, не грешно". Sic.

1961 год. Высоцкий пишет свою знаменитую "Татуировку", действительно ПЕРВУЮ ПЕСНЮ об исколотом страстями человеке, вернее, даже двух человеках из блатного мира, соперничающих друг с другом в качестве нагрудного изображения женщины по имени Валя. Песня довольно лиричная и душевная, а главное - самостоятельная, что сразу отметил, например, Андрей Синявский в устной беседе с автором. За что Андрею Донатовичу огромное спасибо. Ведь по сути - для тогдашнего Высоцкого это была САНКЦИЯ и стимул к дальнейшему творчеству, и Синявский очень дальновидно и искренне такую санкцию дал.
После этого Высоцкий пишет почти непрерывно, долгих 4 года (1961-1964) разрабатывая тему блатной тематики на разные лады и варианты.
Апофеозом подобной разработки явился следующий НАСТОЯЩИЙ КАТЕХИЗИС БЛАТАРЯ со скромным названием "Я в деле". Вот он:
Я в деле и со мною нож, и в этот миг меня не трожь,
а после я всегда иду в кабак.
И кто бы что ни говорил, я сам добыл и сам пропил,
и дальше буду делать точно так.

Ко мне подходит человек и говорит: "В наш трудный век
таких, как ты, хочу уничтожать!"
А я парнишку наколол, не толковал, а запорол -
и дальше буду так же поступать.

А хочешь мирно говорить, садись за стол и будем пить,
вдвоем и потолкуем и решим.
А если хочешь так, как он, - у нас для всех один закон -
и дальше он останется таким. (1962)

Добавить к этому представителям блатного мира совершенно нечего. Высоцкий сказал ВСЁ.
Сказал максимально сжато и точно.
"Народовольцы" бы позавидовали.
Не то невнимательные тогдашние (да и нынешние) уголовники.
Им песни Высоцкого на эту тему совершенно неблизки. Они их почти не знают и уж во всяком случае не поют. Они поют другое. Но о том, ЧТО они поют - не в этой статье.
Ранние песни Высоцкого парадоксальным образом близки именно советской интеллигенции, в своем подавляющем большинстве никогда не сидевшей и, казалось бы, долженствующей стоять на страже правопорядка и чтить Уголовный Кодекс.
Они и чтут. Чтут именно "Уголовный Кодекс" (1964) Высоцкого, а не какой-нибудь еще. Например, на закрытом концерте в Торонто (1979) Высоцкого долго не отпускали, умоляя спеть именно его. Высоцкий отшутился и не спел. Даже для бывшего "ЗэКа" из тамошней публики. Попурри на эту тему, конечно, тоже хорошо, но вот "Уголовный Кодекс" - нет. Почему? Ответить на этот крайне важный вопрос мы постараемся ниже.
1965 год. 27-летний Высоцкий (уже работающий на Таганке) пишет свои первые "нормальные песни", сделавшие поэту всесоюзную славу. Например, "Спасите наши души", "Штрафные батальоны", "О нейтральной полосе", "Дом хрустальный", "Братские могилы", "Песня о новом времени", "Песня о звездах", "Аисты" и так далее.
Какой резкий и высокий взлет!
Без плавного перехода и раскачки, из приблатненного дворового лабуха и "катехизатора" уголовной шушеры (ее паханов) - в поэты Всея Руси, а точнее - Советского Союза, что тоже немало. Наоборот: ОЧЕНЬ МНОГО.
Что же так повлияло на молодого человека? Кто повлиял? Театр на Таганке? Конечно.
Но еще больше - бывшие фронтовики, вторая супруга поэта Людмила Абрамова, рождение сыновей и режиссер минской киностудии Виктор Туров ("Я родом из детства", 1965).
Ибо своеобразным выходом из периода 1961-64 годов для Высоцкого явился очень многозначительный и мало кем замеченный текст "Письмо рабочих тамбовского завода китайским руководителям"(1964).
Началась СОЦИАЛИЗАЦИЯ и "переоценка ценностей" стремительно (с космической скоростью) прогрессирующего поэта.
1966 год. Знаменитая "Вертикаль" С.Говорухина.
А точнее - Владимира Высоцкого.
Ибо - убери из этого скучного и занудного фильма ПЕСНИ - и смотреть его станет нельзя. Просто неинтересно.
Всё. После "Вертикали" любой фильм или даже спектакль с участием Высоцкого, а тем более любой его концерт - настоящее КУЛЬТУРНОЕ СОБЫТИЕ для страны. "Поэт в России больше, чем поэт". Совершенно верно. Именно так.

(Продолжение следует.)


ПРОДОЛЖЕНИЕ (Введение в Энциклопедию)


1967 год. Высоцкий максимально расширяет и разнообразит тематику своего творчества: от серии "Сказок" до любовных романсов уровня "Было так: я любил и страдал".
Без преувеличения можно сказать, что после 1967 года Высоцкий - НАСТОЯЩИЙ ГОЛОС СТРАНЫ, не имеющий аналогов, сколько-нибудь серьезных соперников, как, увы, не имеющий себе и серьезной критики, ибо всё воспринимается исключительно "на ура" благодарной публикой СССР тех времен.
Что же, это вполне естественно.
Ореол "гонимого поэта" теперь сопровождает Высоцкого всю жизнь, хотя на деле БОЛЕЕ СЧАСТЛИВОЙ поэтической судьбы представить себе невозможно.
Например, отсутствие публикаций при ТАКОМ ЗРИТЕЛЬСКОМ ВНИМАНИИ только помогает, а не мешает поющему поэту. Но так уж завинчено и закручено еще с декабристов: РЕАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ВЕЩЕЙ никого не интересует, а важен именно "ореол", именно миф, а не голая правда, как сказал бы тот же Высоцкий. Да ведь он и сказал. Помните?
Голая Правда в красивых одеждах ходила,
принарядившись для сирых блаженных калек.
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила,
мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег...
И далее по тексту.
1968 год. "Охота на волков" и "Банька по-белому".
Без комментариев.
Или, вернее, комментарий следующий: Высоцкий уже включен в метафизическое пространство советского мира-мифа и выражает его с максимальной ясностью и полнотой.
Например, лирический герой "Охоты" - это, конечно, сам поэт и ему подобные "гонимые" деятели советской культуры и искусства. Которым советская власть (с которой они якобы "боролись") даже Луну с неба доставила, не говоря уже о режиме наилучшего (наибольшего) благоприятствования и даже "зеленом коридоре", как сказали бы здесь экономисты и банковские служащие.
Конечно, Таганку и лично Высоцкого власти порою "зажимали". Мотали нервы, запрещали спектакли (которые опять вскоре разрешали), заказывали песни для фильмов, а потом их под разными предлогами отклоняли и так далее и тому подобное.
Всё это ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО для творческой личности - знаю по себе. Однако всё же на "Охоте" никто из "волков" не погиб и даже не был сильно ранен. Значит, стрельба велась холостыми патронами, если еще ни цветными карандашами, как остроумно сказал бы здесь другой современный поэт.
БЫТЬ ГОНИМЫМ в СССР - это нечто принципиально иное, нежели то, что выпало на долю Высоцкого и вообще "шестидесятников". БЫТЬ ГОНИМЫМ в СССР - означало ЛИШИТЬСЯ ВСЕГО, что имеешь, не исключая свободы, семьи, а иногда и самой жизни.
Ведь даже Солженицын не был физически убит (что советской власти было бы раз плюнуть), а только лишен советского гражданства и выслан за границу.
То же - Галич, то же - Бродский (все-таки уезжавшие сами, а не по решению Верховного Суда СССР в лице прокурора Малярова, как это было в случае с Солженицыным).
Короче говоря, нравы в 60-70-х годах прошлого века были поразительно, неправдоподобно мягкими - и "страдали" знаменитые властители дум того времени в основном от алкогольных синдромов, похмелья, наркотических интоксикаций и т.п. Вот от этого действительно - страдали. Но это к слову.
У неискушенного или прямого и твердого, как дубовый ствол, читателя может создаться впечатление, что я хочу
"развенчать" Высоцкого или как-то принизить непреходящее значение его творчества. Совсем нет. Я лишь пытаюсь высветить его подоплеку, передать не мифическую, а реальную атмосферу того времени и тех коллизий, событий, настоящих (а не мнимых) потерь и достижений. К числу последних, вне всякого сомнения, принадлежит и песня Высоцкого "Охота на волков". Принадлежит по той простой причине, что даже выключенная из временнОго контекста, в котором создавалась, она не теряет своей силы и внутренней правды, в ней заключенной. Уходит (а вернее - играет иными гранями) лишь аллегория с "шестидесятниками",
и проступает истинный смысл данной баллады.
Дело в том, что Высоцкий возрос на советской почве и требовать от яблони кокосов - глупо и безнадежно. Яблоня родит яблоки, а не кокосы; Высоцкий выражал свое время - В РАМКАХ СОВЕТСКОГО МИФА - и выразил его как никто другой.
То же самое, но в несколько ином ключе, касается и песни "Банька по-белому". Кто ее лирический герой? Да вот:
Сколько веры и лесу повалено,
сколь изведано горя и трасс,
А НА ЛЕВОЙ ГРУДИ - ПРОФИЛЬ СТАЛИНА,
а на правой - Маринка (анфас).
Вспомним "Татуировку", вспомним "Песню про 37-й год",
где лирическим героем у Высоцкого всегда и только уголовник, а не "политический", например. Что как раз для 37-го года было бы естественным и ожидаемым... но:
ЧЕМОДАН МОЙ ОТ ВОДКИ ЛОМИТСЯ,
предложил я, как полагается,
может, выпить нам, познакомиться,
поглядим, кто быстрей сломается! -
и хотя после обильных возлияний типичный блатарь, описанный Высоцким в названной песне, "кого-то ругал, оплакивал", за что схлопотал себе немыслимую и невозможную для СОЦИАЛЬНО-БЛИЗКОГО 58-ю статью,
всё же не узнать в герое "Песни про 37-й год" типичного уркагана нельзя.
1969 - 1974 годы. Высоцкий неуклонно наращивает мастерство и не уступает в популярности западным звездам. Попасть на его концерт или спектакль практически невозможно. Из написанного в этот период мне бы хотелось отметить два взаимодополняющих цикла: песни, написанные для кинофильма "Иван да Марья" и пластинки "Алиса в стране чудес".
Кроме того имеют место частые поездки за рубеж, позволяющие Высоцкому взглянуть на Советский Союз как бы со стороны, что не могло не сказаться на его поэтическом творчестве.
Вот только несколько шедевров указанного периода: "Белое безмолвие", "Песня об обиженном времени" (для "Алисы в стране чудес", аудио-постановка 1976), "Как по Волге-матушке", "Я несла свою беду", "Кони привередливые" (авторская редакция 1969 года), "Чужая колея", "О фатальных датах и цифрах", "Песня о двух автомобилях", "Памятник, или Я при жизни был рослым и стройным", "Очи черные" (в двух частях), "Лирическая", "Песня о моем старшине", "Горная лирическая", "Бег иноходца", "Четыре четверти пути", "Песня микрофона",
"Мне каждый вечер зажигают свечи", "В сон мне желтые огни", "Горизонт" и еще по крайней мере 20 вещей, какие уже никогда не вычеркнуть из русской культуры.

(Окончание следует.)


ОКОНЧАНИЕ (Введение в Энциклопедию)

1975 год. Он отмечен совершенно уникальным для советской культуры циклом баллад (числом 9), написанных для кинофильма "Бегство мистера Мак-Кинли" (в фильм вошло 2).
Одна только "Баллада об оружии" (в фильм не вошла) звучит как написанная вчера, если ни завтра.
Или, например, "Баллада о маленьком человеке" (в фильм не вошла).
Вообще, с 1975 года начинается ИСТИННАЯ ТРАГЕДИЯ Высоцкого. Она, эта трагедия, заключалась не в отмене концертов или не принятии в Союз писателей СССР, как это нередко трактуется еще и сейчас, - нет: личная трагедия Высоцкого, много перекрывающая "трагедию" его игрушечного, полупьяного и орущего благим матом таганского "Гамлета", как ни один принц никогда не разговаривал, - да, личная трагедия Высоцкого заключалась в том, что он, набрав к 1975 году известную (а точнее - никому НЕИЗВЕСТНУЮ) поэтическую высоту,
внутренне остался совершенно ОДИН, и даже близкие люди перестали понимать его КАК ПОЭТА, выполняющего
данную Богом задачу. Они, эти близкие люди, требовали "Утренней гимнастики", "Мишку Шифмана", "Диалога у телевизора", "Канатчиковой дачи" и так далее... тогда как НАСТОЯЩИЙ Высоцкий 1975 года и дальше - был им совершенно не нужен, неинтересен и непонятен, ЧУЖД.
Что оставалось в этих "предлагаемых обстоятельствах" Высоцкому? ИГРАТЬ не только на сцене, но и в жизни,
играть и подыгрывать своему непосредственному окружению... а заодно и - в случае Высоцкого (случае довольно уникальном и частном) - воистину ШИРОКОЙ ПУБЛИКЕ его поклонников и благодарных слушателей. Ибо какая такая широкая публика у ЛЮБОГО ДРУГОГО ПОЭТА при жизни да нередко и после нее? В самом лучшем случае (например, в случае Евтушенко и Вознесенского) это 100-200 тысяч читателей, из которых больше половины -
знают и помнят два-три стихотворения "любимого поэта",
не претендуя и не желая или ленясь вникнуть и узнать побольше, не говоря уже о том, чтобы охватить творчество "кумира" в целом. А что такое 100-200 тысяч в масштабе СССР? Капля в море - вот что это такое. И этому "морю" совершенно до лампочки не только поэзия и поэты, но подчас и собственная жена. "Хочу с кашей ем, хочу - со щами хлебаю".
Мы воистину "ленивы и нелюбопытны", как сказал еще Пушкин - и сказал, по-видимому, на все времена. Кстати, сам Пушкин при жизни (да и после нее!) был нужен в России человекам пятистам, если ни меньше, и прекрасно сознавал это сам. Да кого ни возьмите, милые. Цветаева, например. Набоков, например. Например, Маяковский или Есенин. Это только кажется, что их слушала и читала вся страна. ЛОЖЬ. Неправда. Их читал и слушал узкий круг любителей - да, конечно, способный наполнить собою зрительный зал Политехнического, или даже стадион, как это иногда (при великой предварительной рекламе советских идеологических мэтров типа товарища Суслова) удавалось даже Евтушенко и Вознесенскому, которые уже сейчас СОВЕРШЕННО НИКОМУ НЕ НУЖНЫ, - не нужны
фатально, не нужны вечно, ибо ВСЁ И ДАЖЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВСЁ ПОЛУЧИЛИ ПРИ ЖИЗНИ, в отличие, например, от Леонида Губанова, Николая Рубцова, Анны Ахматовой, Марины Цветаевой, Владислава Ходасевича, Даниила Андреева, Павла Васильева и так далее (называю только ХХ век).
Поэзия, как ни крути, штука элитарная ПО СУТИ - и нужна по правде ОЧЕНЬ НЕМНОГИМ - и тоже ПО СУТИ.
Ну, пускай 500 ТЫСЯЧ постоянных читателей и любителей стихов в современной РФ. Каково же ее население? А население ее около 300 МИЛЛИОНОВ - вот и сравните,
сопоставьте масштаб. И так было ВСЕГДА - и думаю и надеюсь, будет и дальше.
Что до Высоцкого, то его действительно слушали миллионы, НО. Эти миллионы слушали и рукоплескали Высоцкому и его песням, написанным ДО 1975 года, а НАСТОЯЩИЙ Высоцкий, сложный Высоцкий, зрелый Высоцкий, протяженный Высоцкий, в конце концов СТРАДАЮЩИЙ Высоцкий не очень нужен и даже не очень известен пресловутой "широкой публике" доселе. Это ведь не "Большой Каретный", не хохма про "Ваню и Зину" и даже не "Кони" и даже не "Корабли". Это - мучающаяся душа ПОЭТА, не нашедшего истинного утешения, не дошедшего до крестильной купели, не познавшего Святых Христовых Таинств, оживляющих и исцеляющих душу, которую больше ничем и никем ни в этой, ни в загробной жизни нельзя уврачевать вечно. Можно только оглушать ее наркотиками и алкоголем, что Высоцкий (да и не один Высоцкий) и делал всю жизнь. Винить его за это - нельзя.
1976 - 1979 годы. В этот период Владимир Семенович делает последнюю попытку ОБЪЯСНИТЬСЯ со слушателем. Тщетно. "Володя, а давай про Нинку-наводчицу!" И "Володя" - "давал". Давал, ибо остаться одному еще и физически было бы слишком страшно.
Даже знаменитая третья супруга всем его рыдательным исповедальным балладам так до конца и предпочитала "Сказки", что для "Колдуньи" совсем нестранно, если вдуматься. А баллады эти - вот:
История болезни ("Вдруг словно канули во мрак портреты и врачи");
"Я был и слаб и уязвим" (Ошибка вышла);
Коллекция насекомых (Гербарий);
"Куда ни втисну душу я, куда себя ни дену" (Песня о Судьбе);
"Мне судьба до последней черты, до креста";
"В младенчестве нас матери пугали";
Райские яблоки;
Песня конченого человека ("Истома ящерицей ползает в костях");
"Мы все живем как будто, но";
"Была пора: я рвался в первый ряд";
"Я из дела ушел" (Вспомним "Я в деле" 1962 года);
"Реальней сновидения и бреда";
"Открытые двери больниц, жандармерий";
"Отпустите мне грехи мои тяжкие".
И даже еще раньше:
"И душа и голова, кажись, болит";
"То ли в избу и запеть";
Песня о масках ("Смеюсь навзрыд, как у кривых зеркал");
"У меня друзья очень странные".
_______________________________________________
Кто их знает, помнит, понимает, слушает, поет?
Увы, практически никто.

1980 год. Затяжная агония поэта. Где на последнем концерте Высоцкий исполняет одну из последних и одну из самых тяжелых своих песен: "Шел я, брел я, наступал..." (Жидкие аплодисменты.)
Еще была открытка для Марины Влади: "И снизу лед и сверху, маюсь между..."
ВСЁ.
_______________________________________________
Мне кажется (нет, я просто уверен в этом), Владимир Семенович Высоцкий будет нужен и необходим дальним потомкам именно своим ГЛАВНЫМ - неполно, но точно названным здесь.
Всё остальное - спорно и никакими искусственными "раскрутками" уровня премии "Своя колея", уже самим искаженным названием режущей слух, здесь ничего не добиться.
Это светская "дань поэту", где каждый исполнитель озабочен, по сути, только собой.
Я думаю, Высоцкий подобного начинания бы не одобрил.
Но не будем гадать.
СЛОВО всё расставит по местам, и каждый получит то, чего действительно заслуживает в неподкупных и неошибающихся небесных очах Христа.

Энциклопедия Высоцкого уже проектировалась однажды группой столичных интеллектуалов и издателей. Тогда этот проект потерпел провал. Это случилось главным образом из-за того, что люди, занятые в проекте, пытались делать это как бы по заказу, а не по зову сердца.
А я в одиночку решил возродить доброе начинание, зайдя с другого конца, нежели это планировалось когда-то.
В дальнейших статьях Энциклопедии я подробно разберу не только поэтическое (главное) наследие Высоцкого, но и его прозу, и даже роли в театре и кино: там есть многозначительные аналогии, сквозь которые явственно проступают знаки Божьего Промысла над всеми нами, над нашей Родиной и над Владимиром Высоцким, которым на протяжении нескольких лет "пела Россия".


ВЫСОЦКИЙ, КОЛЬКА "КОЛЛЕГА" И ГЛЕБ ЖЕГЛОВ

Знаметитую киноработу Высоцкого в фильме "Место встречи изменить нельзя" (1979) знают и помнят все. Но мало кто заметил интересную вещь, как бы возвращающую нас к истокам творчества поэта: буквально в это же самое время Высоцкий-Жеглов - настоящая гроза всех воров и бандитов на экране - в реальной жизни пишет свой "Роман о девочках" (1979), где одним из главных героев выведен тяжелый уголовник Колька "Коллега" с очень показательной фамилией - Святенко. Автор явно симпатизирует своему герою-блатарю, к тому же поющему для любимой Томы песни Высоцкого (в романе - Кулешова).
По сути, это САМОРЕАБИЛИТАЦИЯ Высоцкого за сыгранную (и сыгранную блистательно) роль оперуполномоченного МУРа, начальника отдела по борьбе с бандитизмом.
Другое дело, что Колька Святенко романа не так ярок и влекущ как экранный Жеглов. Во всяком случае, запомнился и оценен он гораздо меньше. Но ведь блатари, "вешающие на воздух гитару", после чего та, естественно, падает и приходит в негодность, и вообще крайне неприятны в жизни для восприятия нормального человека. Правда, Колька "Коллега" - уголовник продвинутый, искренне заскорбевший от известия о том, что его счастливый соперник никто иной как автор песен, только что пропетых для Томы. Не будем вдаваться в подробности, как бы поступил в этом случае реальный Колька "Коллега".
Дело сейчас не в этом. Дело в том, что художник Высоцкий упорно лепит из уголовной шпаны привлекательных персонажей - и это во время работы над ролью не кого-нибудь, а Жеглова.
Поразительный факт.
Кстати, насчет Кольки Святенко Высоцкий сильно заблуждался. Не стал бы реальный Колька Святенко ни песен Высоцкого петь, ни тем более самоустраняться из-за соперника. И Томку бы отделал за милую душу - на всю жизнь бы запомнила. (Если бы осталась жива.)
Но, может быть, перед нами уголовник покаявшийся? Может быть, Колька "Коллега", отбыв срок, перестал быть уголовником в сути? (Например, как шукшинский Егор Прокудин "Калины красной".) Ничуть не бывало. Любой нормальный человек, внимательно перечитавший роман, увидит, что мы имеем дело с откинувшимся лагерным паханом - ну а такие орлы и на любовном свидании ведут себя как воры.
"Губы жаркие целуют девичье лицо,
а пальцы цепкие сымают с камушком кольцо", -
как совершенно верно и без излишних сантиментов сказал Розенбаум.
Удивительно, но Высоцкий (как бы перечеркнув все свои былые достижения в этой области) практически не знает воровской психологии. Поэтому и песни его на эту тему ворам не близки. Сколько бы ни клеить из них романных поклонников собственного творчества.
Их психологию гораздо лучше знает именно Жеглов и авторы сценария братья Вайнеры; возможно, даже Станислав Говорухин знает ее гораздо лучше.
Жеглов у Высоцкого - живой и настоящий; Колька Святенко "Романа о девочках" - вымучен и измыслен, совершенно неубедителен. Впрочем, как и "девочка" Тамара Полуэктова. "Манька-Облигация" в этом смысле гораздо интереснее и живее, гораздо более похожа на свой настоящий оригинал. "Интеллигентная" же Тома явно не тянет как на Соню Мармеладову (чего подсознательно добивался автор), так и на реальную московскую куртизанку конца 70-х. Эти последние были совсем не такими. Скорее они напоминали "Кисулю" из "Интердевочки", блистательно сыгранную в свою время Ингеборгой Дапкунайте. Именно "Кисулю", а не главную героиню названного фильма.
Слишком много неточностей для небольшого прозаического текста под названием "Роман о девочках". И совсем иное дело - Глеб Жеглов, где неточностей практически нет.
Где Высоцкий-актер вчистую переиграл Высоцкого-писателя. Переиграл "всухую", со счетом 5:0.

Ибо какой бы мы фильм с участием Высоцкого ни взяли, мы всегда увидим, что перед нами именно поэт и автор песен Владимир Высоцкий, а не "Хозяин тайги", не руководитель женского музыкального кружка Борис Ильич ("Единственная"), не арап Ганнибал ("Сказ про то, как царь Петр арапа женил"), не революционер-подпольщик Коваленко ("Опасные гастроли") и даже, увы, не фон Корен - сравнительно серьезная и удачная работа Высоцкого в кино ("Плохой хороший человек"). И уж конечно не предводитель колонии западных хиппи Билл Сиггер ("Бегство мистера Мак-Кинли"). Нет, это везде прославленный советский поэт и бард, в различных обстоятельствах играющий себя.
А вот Жеглов - это Жеглов.
В свободное от работы время пишущий роман о том, как один блатарь любит и поет его песни.
Поразительный, никем не отмеченный факт!


ВЫСОЦКИЙ И ГАЛИЧ

Галич старше Высоцкого на поколение, но писать свои песни они стали практически одновременно: в начале 60-х годов.
Раньше Галичу было не до песен: преуспевающий во всех отношениях советский холуй (последнее определение - самим Галичем себя тогдашнего).
А потом человека и артиста словно подменили.
"Оттепель" оттепелью, но ТАК измениться... это похоже на начало метанойи истинной, хотя тогда еще и иудейского, а не христианского плана и чувства. По крайней мере - искренней.

Что до Высоцкого, то он менялся, конечно, в процессе жизни и творчества, но не так резко и бесповоротно, а естественным путем эволюции и отбора, как сказал бы Дарвин.

Своим духовным отцом Высоцкий называл Окуджаву, а не Галича.
И уж конечно не ровесника Визбора, к слову сказать, начавшего исполнять свои стихи под гитару раньше всех: раньше Окуджавы, Галича или Высоцкого.
Окуджава впервые СПЕЛ свои стихи в 1956 году, Визбор - в 1952.
Для сравнения: Галич - в 1956, Высоцкий - с 1956 - чужое и с 1961 года - своё.

Сравнивать Галича и Высоцкого в плане песенного творчества можно, но не это определяет "стиль" их отношений.
Только скажу, что Высоцкий несравненно более разнообразен в тематике своих песен; зато Галич более пронзителен в гражданской (не путать с любовной) лирике, более едок в социальной сатире, наконец, совсем почти недосягаем в "Кадеше" или "Русских плачах".
Недосягаем для нас с вами.
Но не для Высоцкого.
Противопоставшего названным шедеврам Галича совершенно иное: например, "Балладу об уходе в Рай", вообще весь цикл КАК БЫ для "Бегства мистера Мак-Кинли", а чуть позднее - "Историю болезни", "Пророков", "Купола", "Зодиак" и многое еще.

И тут уж кому что ближе или роднее.
Лично мне нравятся и тот и другой почти одинаково.
Просто Галич ВЗРОСЛЕЕ. Старше.
И его цикл "На реках Вавилонских" или "Письмо в 17-й век" (из цикла "Серебряный бор") или "Песня об Отчем доме" или "Когда я вернусь" или "Псалом" или "Литераторские мостки"... это, конечно, не юный (в душе) Высоцкий в "Пожарах" якобы Украины 1920 года.

Что у них было общего и что разнилось?
Оба не любили КСП.
Галич в "Прощании с гитарой (Теоретический романс)" о всех этих приятных бородачах в палатках и штормовках сказал, например, следующее:
Романтика, романтика
небесных колеров.
Нехитрая грамматика
НЕБИТЫХ ШКОЛЯРОВ.

Достаточно. В этой строфе - ВЕСЬ КСП тогдашний и нынешний.

Высоцкий тоже с ними не очень ладил.
Ни с Кукиным (особенно), ни с Городницким.
Просто - не принимал их всерьез.

Это у них с Галичем было общее.
Остальное - разнилось.
Разнилось до такой степени, что примерно с 1970 года Высоцкий бы уже предпочел общению с Галичем Юрия Кукина.
Почему?
Галич называл Высоцкого "баловнем судьбы и особенно Страны Советов".
Высоцкий в долгу не оставался и обвинял в том же Галича (видимо, припоминая тому его жизнь ДО 1959 года).
Словом, они были в перманентной ссоре, друг друга в упор не видели и если встречались, то без особого ликования.
Справедливости ради скажу, что Высоцкий всё же иногда исполнял песни Галича на квартирах (а этого делать невозможно без искренней симпатии к "конкуренту"); Галич песен Высоцкого - не пел никогда.

Собственно, это всё.
Последний штрих: когда Галича не стало, Высоцкий дал концерт его памяти.

...Много лет спустя дочь Галича и сын Высоцкого "встретились и поговорили".
Надеюсь, их беседа окончилась мирно, ибо "Ромео и Джульетта" живы до сих пор.


...Прошли еще годы.
О Галиче упоминают на ТВ редко и нехотя.
Юлий Ким со своей передачей "Памяти Галича" однажды.
Больше как-то и вспомнить нечего.

Высоцкого - каждый год показывают в День рождения или смерти, и на "Своей колее" - и тоже регулярно - поют его песни знаменитые певцы и певицы. Или даже не знаменитые (что особенно ценно, ибо искренне, а не "для плану").

Плохо ли это? Да очень хорошо.
Галича и при жизни слушали 10 000 человек НА СТРАНУ; Высоцкого - слушала ВСЯ СТРАНА.
Так что это как бы естественно.

Да и МАНЕРА ИСПОЛНЕНИЯ у них несравнимая: отточенный артистичный Высоцкий; и с грехом пополам аккомпанирующий себе на гитаре Галич. Да голос. Да внешние данные.
Здесь уж никто не виноват.

Интереснее другое: Высоцкий и вообще "шестидесятники", ЧАСТО БЫВАЯ ИЛИ ДАЖЕ ЖИВЯ ЗА ГРАНИЦЕЙ, упорно делали вид, что никакого Солженицына с его обжигающими книгами - нет и, прошу заметить, не было.
И жили словно на Луне.
Ибо человек, прочитавший в то время хотя бы только "Архипелаг ГУЛаг", РЕЗКО НЕ ИЗМЕНИТЬСЯ БЫ НЕ СМОГ. В том числе - и в творчестве своем.
Высоцкий же, повторяю, ровно эволюционировал (иногда скатываясь в провалы, что при таком образе жизни тоже естественно) - и только.
Как ни в чем не бывало.
И всё также искренне скорбели по поводу "непринятия в СП" или "отсутствия публикаций". (А "Бодался теленок с дубом" А.И. уже вышел в Париже.)
"Хоть кол на голове теши", как говорится.
Да просто: Высоцкий и другие - люди СВОЕГО СОВЕТСКОГО ВРЕМЕНИ И МИРОВОСПРИЯТИЯ; Галич в лучших (то есть прежде всего именно в лирических, а не тотально обличительных, хотя и смелых, даже отчаянных) вещах - ВНЕ ВРЕМЕНИ точно.

ВНЕ ВРЕМЕНИ и многие (именно многие) баллады Высоцкого.
Но как бы несколько иначе вне времени.
Высоцкий ничем не рисковал; Галич - рисковал жизнью: и не только своей. Каковых жизней их с женой в конце концов и лишили.
А это - несколько иной коленкор. 

Царствие Небесное им обоим.
Вечная память двум большим и таким разным поэтам России и нашей личной любви.

2014


ПЛЮСЫ И МИНУСЫ НАМ НЕ ВАЖНЫ (ВЫСОЦКИЙ И ТЕАТР)

Бытует мнение (не раз озвученное и Высоцким), что Таганка начиналась с Брехта.
Это не совсем точно.
Таганка начиналась с Лермонтова.
Другое дело, что "Герой нашего времени" у Любимова не задался.
Но не задался - только как театральная постановка.
Ибо реальный ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ с 1964 года был в полном распоряжении Юрия Петровича как актер.
Ну а с таковым - можно и Брехта, и Есенина, и Шекспира.

Странно, что Любимов этого не понимал или не хотел понимать.
"А зачем тогда я?"
"Быть мне или не быть Режиссером Таганки?"

Конечно, быть.
С Высоцким после 1966 года - можно было быть кем угодно.
Даже Режиссером Таганки.

Не суть.

Роли Высоцкого в Театре значительны и интересны.
Это не Кино.

Лучшая роль Высоцкого где бы то ни было - это Галилей Брехта.
И в этом смысле, пожалуй, все-таки именно Брехт, а не Лермонтов.
Но я говорил выше просто о хронологии.
Галилей Высоцкого получился удивительным: лиричным, мягким, добрым и умным человеком, настоящим Галилеем, гением науки и
честным учителем Сарти.
ЛУЧШАЯ роль.

Всё остальное - "дело техники".
Орать Монолог Хлопуши или Гамлета, беглого каторжника или принца, - какая разница.
Поверьте, что никакой.

Иное дело такие тонкие оконтуренные фигуры как Свидригайлов или Лопахин.
Это уже не Брехт, конечно. Даже не Есенин. И уж конечно - не Шекспир.
Сложнее раз в 40.

Недаром ЭТИ работы Высоцкого в Театре остались как бы "незамеченными" и чуть ли небывшими вовсе.
Словно сразу испарились куда-то.
А они и испарились. Как Лермонтов и Печорин на таганской театральной заре.
Любимов вообще напрасно брался за РУССКУЮ классику.
Она у него не шла, потому что он ее не любил, не понимал и не чувствовал.
Но - "надо". Обязаны. "Есть традиции мировой драматургии".
"У нас приличный Театр, товарищи".

Зато Любимов прекрасно умел вставить фитиль зрителю на ВНЕШНИХ эффектах и псевдоноваторских решениях.
И это - неизменно било в цель.
Особенно - по неискушенному и дремучему советскому зрителю.
Который захлебывался от восторга и стоял ночи напролет, пиша номерки на ладонях, чтобы только увидеть... живого Высоцкого.
Того самого Высоцкого, который написал и спел нам как никто другой "Баньку по-белому", "Смотрины", "Вершину" и многое-многое еще.
В сочетании с любимовскими "фитилями" это создавало неповторимый эффект, и публика валом шла в Таганку.

Ну а что остается? Ленком? Там Высоцкого нету.
А Гамлет он или Керенский или даже Гитлер однажды - "Енто нам, дорогой Юрий Петрович, до гримёрного цеха и светового занавеса".

ТАК это.
Поверьте, что так.

...а "компетентная театральная критика" - была ли когда-нибудь в СССР? Да и зачем она нужна, если есть Высоцкий.
ОДИН сделавший Таганку собой и своими песнями магнитофонных лент навсегда.

Так что даже Гамлет задался у Любимова.

Вот бы ахнул Шекспир, инкогнито посетив представление.

"Но тише... тише... тише..."


НА ПРИЧАСТИИ

Обычно к Причащению Святых Христовых Тайн меня мобилизует жена.
Сам я нередко ленюсь готовиться к Нему: вычитывать большое молитвенное последование.
Но она совершенно верно говорит о том, что мало только исповедаться, нужно НАПОЛНИТЬ себя, укрепить благодатью Господа.
И всегда помогает мне в этом.
Вдвоем готовиться легче.

В воскресенье в нашем храме служатся две Литургии: ранняя в 7.20 и поздняя в 9.00.
Я поспешаю на раннюю, а она - на позднюю. (Ей нужно успеть с утра еще приготовить мне еду на весь день.)
Вот и сегодня.

Прибежал, а храм уже полон.
Читаются Часы.
В алтаре - мой любимый священник отец Константин.
Стою и слушаю.
Правда, часто рассеиваюсь, думаю о своем.
Время летит незаметно.
Вот уже и Литургия оглашенных.
Помню, бабушка Манечка всё называла нас оглашенными.
"Оглашенные, изыдите..." - звучит из алтаря.
И когда службу правил святой праведный Иоанн Кронштадтский, оглашенных физически выдувало из храма.
Видимо, среди нас оглашенных нет.
Все мы стоим, где стояли.
Начинается Литургия верных.
Я редко пою Символ Веры со всеми.
Стараюсь внимательно слушать, не отвлекаться:
ВЕРУЮ
ВО ЕДИНОГО БОГА ОТЦА ВСЕДЕРЖИТЕЛЯ...
ТВОРЦА НЕБУ И ЗЕМЛИ, ВИДИМЫМ ЖЕ ВСЕМ И НЕВИДИМЫМ...
И ВО ЕДИНОГО ГОСПОДА ИИСУСА ХРИСТА, СЫНА БОЖИЯ...
Здесь меня опять одолевает рассеяние.
Мобилизуюсь только к завершению Символа:
И В ДУХА СВЯТАГО, ГОСПОДА ЖИВОТВОРЯЩАГО,
ИЖЕ ОТ ОТЦА ИСХОДЯЩАГО...
ИЖЕ СО ОТЦЕМ И СЫНОМ СПОКЛАНЯЕМА И ССЛАВИМА, ГЛАГОЛАВШАГО ПРОРОКИ...
ВО ЕДИНУ СВЯТУЮ СОБОРНУЮ И АПОСТОЛЬСКУЮ ЦЕРКОВЬ...
ИСПОВЕДУЮ ЕДИНО КРЕЩЕНИЕ ВО ОСТАВЛЕНИЕ ГРЕХОВ...
ЧАЮ ВОСКРЕСЕНИЯ МЕРТВЫХ...
И ЖИЗНИ БУДУЩАГО ВЕКА...
АМИНЬ...

Почему же я отвлекаюсь, когда поется основной священный текст - о Едином Господе Иисусе Христе, Сыне Божием?
Бесы активизируются в это время.
Нападают и всевают в уши и душу свое.
А я почти не борюсь с ними.
Плыву по течению.
Убеждаю себя: ну, я же помню Символ Веры.
Верую в Него.

Бесам почему-то вот именно Иисус Христос - поперек глотки.
Прежде - во время чтения Евангелия  - они тоже не дают слушать внимательно.
Лучше всего класть в это время поясные поклоны.
Или прикрыть глаза.
Тогда уныние отходит.

Но вот уже звучит и ОТЧЕ НАШ.
Совсем скоро мы пойдем к Священной Чаше.
Настроение у меня приподнятое.
Уныние ушло.

Иду к Чаше с надеждой и упованием, что Христос очистит меня от грехов.
Простит их, испразднит во мне, вземлет, сожжет.
Сознание своего недостоинства вбирать в себя Святые Тело и Кровь Спасителя - у меня пред Чашей бывает редко.
Это дома я ужом верчусь перед женой, когда заходит речь о подготовке к Причастию: Я НЕДОСТОИН ПРИЧАЩАТЬСЯ!
А она совершенно верно говорит о том, что никто этого недостоин.

Она - ВЕРНАЯ у меня.
Верная Богу и Церкви. И даже, не поверите, мне.
Я - скорее ОГЛАШЕННЫЙ, по бабушке Манечке.
Или рассеянный ЧАСОВОЙ.

"Часовые любви
на Волхонке стоят...
Часовые любви
у Неглинных не спят...
Часовые любви
по Арбату идут...
Неизменно
часовым
полагается
смена..."

Что правда, то правда.
Часовым полагается смена.
Я умру ведь однажды.
Кто-то придет за мной.
Надеюсь, он будет ВЕРНЫМ.

...Бегу с Литургии домой.
А мне навстречу в храм бежит супружница.
Вот тебе и смена часовых.