Дзен

Картинка в видоискателе камеры настойчиво расплывалась и грозила выйти за рамки матрицы. Дэн давно покинул эти рамки, не ограничивал себя прямоугольником пикселей, сам определял цветовую схему и прекрасно ретушировал реальность ещё на этапе съёмки: главное – правильно выбрать свет и ракурс.
Дэн стоял на взлётной полосе. Вокруг было тихо и сумрачно. Рассвет ещё только намеревался позолотить горизонт, но Дэн точно знал, что его солнце вот-вот взойдёт. И ждал этого момента с полным осознанием его неизбежности.
Вокруг стрекозами летали самолёты, квадрокоптеры и чьи-то представления о том, как Дэну следует жить. Летали и совершенно не задевали его самого. Кто не был на дне глубокого, тёмного, скользкого и ужасающего ущелья, тому не понять, как дорог каждый новый рассвет.
Это дети живут, не зная, что жизнь конечна. Дерутся с азартом, бьют противника наотмашь, забираются повыше, прыгают не оглядываясь. Смеясь, щекочут судьбу. Дэн был именно таким мальчишкой: задирой, весёлым, непослушным, озорным. Солнце путалось в его кудрях, обжигало плечи загаром, отзывалось биением в груди. Тогда Дэн пульсацией в крови ощущал, что и сам он солнце.
Вернуть это ощущение себе взрослому оказалось нелегко. Туннель, который пришлось прорыть голыми руками, срывая ногти и сбивая в кровь пальцы, был таким глубоким, что однажды Дэн полностью потерял себя. Лежал, стиснутый им же выщербленными стенами, дышал выдыхаемым воздухом, мок потом и умирал, погребённый в том мире, в который загнал себя сам. Тело не слушалось его, а чувства сбились в табун разъярённых испуганных лошадей, вытаптывающих землю до глины, ранящих друг друга и ржущих так громко, что закладывает уши.
Когда наступила тишина, в теле, в уме и в чувствах, вдруг пришла она. Свобода.
Выбравшись из туннеля, Дэн обнаружил себя измученным, грязным, напрасно потратившим годы, обросшим обязательствами и долгами, связанным тросами отношений и взаимных упрёков, в лохмотьях старых представлений о нём самом. Но теперь он видел перед собой нестерпимо ярко горящий диск и не прикрывал глаза от этого света. Он пошёл за ним или ему навстречу, упал в реку и лежал там до тех пор, пока воды не смыли с его тела наслоения прежних лет и мыслей.
Теперь он принадлежит лишь себе самому. И перед собой в ответе.
В руки снова легла камера. Помнит. Любит. Доверяет. Видоискатель коснулся лица, будто обнял. Объектив сбросил крышку и распахнул диафрагму – дыши глубже. На длинной выдержке мир размывается, теряет чёткие контуры всё, что в движении, а всё извечное становится чётче.
Вот в объективе бежит ребёнок. Ближе. Ещё ближе. Счастливое лицо. Распахнутые глаза. Озорная улыбка. Почти как Дэн в детстве. И Дэн снова в детстве: своём или чужом – границ больше нет. Есть океан, и даже для стоящего на берегу он безбрежен.
Хочется плыть и плыть, всё дальше и дальше, нырять в глубины, рассматривать кораллы, искать морские звёзды отраженьем космических далей.
Вот новый кадр. Лицо друга. Смеётся. Узнаёт. Предаёт. Смеётся. Можно перевести снимок в монохром, повысить резкость, добавить шума – будет реалистично и правдоподобно, с характером и заданным смыслом. А можно в этом же снимке смягчить морщины у глаз и вот эту складку у губ. Можно цвет глаз сделать ярче, и самому лицу добавить света. Фон растушевать, но прежде рассмотреть до мельчайшей детали, запомнить и… всё же растушевать. Так снимок смотрится лучше. Так друг остаётся другом.
Дэн улыбается: легко, искренне – из высыпанного ему в руки хлама берёт лишь мелкий бесценный предмет, прячет за пазуху и идёт дальше своим путём.
В фокусе объективности два уже немолодых лица. Дэн помнит их лет на сорок моложе. По чужим снимкам помнит. Благодарит тех, кто сделал для него эти снимки. Они, те люди, не знали, что фотографируют для Дэна, но всё получилось именно так. Он смотрит на настоящее, а видит прошлое и не думает о границах будущего для этих двух лиц. У этих двух не должно быть границ. Пока эти двое у тебя есть, ты тот маленький с распахнутыми глазами ребёнок. Они – доверенные лица твоего детства, бесценные хранители пещеры с сокровищами, волшебные слова к которой порой забывают сами. Но ты точно знаешь, что для тебя проход в эту пещеру всегда открыт, если родительская рука касается твоего плеча.
Дэн счастлив.
Он смело идёт своими ногами, сбросив лишний груз. Он легко поднимается в горы сложных задач и больших вершин, дышит разряженным воздухом чужих ожиданий, ныряет в океан возможностей и любви. Он читает указатели на дорогах, но сам прокладывает маршрут. Любит находить живописные тропинки и проверять себя, карабкаясь почти по отвесной стене скалы.
В его объективе случайные люди становятся объектами искусства быть прекрасными. Они преображаются без магических действий, за счёт только ракурса и света. Дэн умеет видеть и глубину, и окружение, и внутренний свет, а количество лет, отведённых этому человеку, продлевает каждым щелчком затвора – память, память, память. Пусть она будет чарующе прекрасной – сейчас, в этом мгновении, и потом – навсегда.
Полоса неба задрожала под натиском Солнца, но тонкий серп Луны драгоценной серьгой в ухе царицы ночи протягивал руку – подойди ближе, возьми, это тебе.
Дорогой подарок. И обращения заслуживает такого, чтобы держать его в руках долго, если только Луну можно удержать в руках. Нужно взять объектив побольше, поймать её в фокус, спустить затвор и овладеть на мгновение. Долгим ли оно будет, зависит от вас двоих.
Посмотрев под ноги, Дэн мог бы увидеть, что идёт по тончайшей нити ежедневного выбора над бездонной пропастью дней, людей и вариантов. Идёт, балансируя для себя самого незаметно, и не зная, как тонка эта нить. Для него под ногами лежит планета Земля, Солнечная система, галактика Млечный Путь. Этим Путём ему и идти. И путь этот прекрасен.

19.07.2021