Квартирант

В квартире №43, той, что вторая справа, чья дверь межу 42 и 44, на ней нет номерка, в этой анонимно-дверной квартире поселился кашель.
Домочадцев на 55 квадратных метров было немного: отец семейства, его жена, их ребенок, канарейка, истратившая уже 6 из 9 жизней кошка и пока еще щенок.
Щенок был пушистым и белым, мелким и суетливым. Кошка - разумеется черной и гладкошерстной, благородных манер и повадок, за исключением одной: любила гулять по столам. Раньше ей таких вольностей не позволяли. За все 8 лет своей многократной жизни в квартире №43 она лишь дважды прохаживалась по столу в присутствии хозяев. И оба раза была бита: один раз полотенцем - очевидно, кухонным, очевидно, рукой хозяйки; второй раз тапком – предсказуемо, хозяином. Правда под рукой у него тогда оказалась лишь нога ребенка, которая и лишилась тапка в воспитательных целях в направлении обнаглевшего питомца.
Дважды. Только дважды. За 8 лет. Но все изменилось полгода назад, минувшим летом, практически в последние его дни. В доме завелся щенок, который быстро вырос до размеров кошки, отрастил себе приличные зубы, неприятные на ощупь когти и непомерную наглость.
Совладать с этим пушистым торнадо было невозможно, спокойно перемещаться по полу квартиры тоже. О домашних тапках пришлось забыть и смириться с тем, что целых носков и колготок больше нет по определению.
Кошке позволили перейти на средний уровень транспортных магистралей. Верхний был отдан канарейке.
Поселившись в квартире №43, она приняла как данность существование в ней черного хищника из семейства кошачьих. Дразнила собою мечущийся из стороны в сторону черный хвост, пару раз чуть не была съедена, но выжила и живучестью своей стала дорожить. Появление же в квартире тявкающего и неугомонного террориста вызвало у канарейки неожиданную линьку.
"Это стресс!" - решили все. И поили птичку витаминами целый месяц. Перья отросли, душевная травма осталась.

Канарейку звали Люся, кошку - Пума, щенка - Каспер.
Эти три имени звучали в квартире №43 гораздо чаще, чем имена номинальных хозяев, гордящихся своим прямохождением и отсутствием крыльев. Хотя нет, об отсутствии крыльев они если и не скорбели, то сожалели отчетливо, особенно в часы пик, находясь в дороге.
Дороже возможности спокойно, без препятствий и задержек перемещаться из пункта А в пункт Б, была только возможность спать на собственной, привычной, удобной, уже выучившей все выпуклости и впуклости тела, кровати.
И вот, каждый на собственной кровати - а спали все трое каждый в отдельной комнате - обитатели квартиры №43 лежали и кашляли. Ребенок в обнимку со щенком, хозяйка, ощущая на ногах тяжесть скромного по размерам, но необъятного по своей наглости кошачьего тела, а хозяин просто кашлял, не обращая внимания на канарейку.
В какой-то момент новый постоялец ощущал себя именитым дирижером, по мановению палочки которого духовые инструменты играют сложное музыкальное произведение, то перебивая друг друга, то вторя один одному, то сливаясь в общем звучании.
Все возможное было сделано, все шаги предприняты: ингаляции, порошки, сиропы, прогревания ног, бальзам "Звездочка" (его нужно втирать между пальцев ног и рук на ночь), чай из малинового варенья, клюквенный морс, чай из имбирно-лимонной смеси с медом! А кашель и не думал покидать гостеприимную жилплощадь и все предпринятое принимал за радушие и нежелание расставаться.
Первым начал кашлять Каспер. Они с ребенком гуляли по мартовским лужам: ребенок резиновыми сапогами, а Каспер босыми лапами. Потом выяснилось, что и в резиновых сапогах можно промочить ноги, если прыгать по лужам "аки коза". А в завоевании луж была выбрана именно эта стратегия. Но лужи не покорились. Остались возлежать на своих местах. Дети же, ребенок и щенок, одинаково счастливые в своей способности радоваться холодным лужам, вернулись домой мокрые. Ребенок хвастался соплями. Каспер не мог сдержать эмоций и оставлял лужи иной природы в самых неожиданных местах.
Взрослые были в ярости. Пума снисходительно виляла хвостом и практиковала насмешливый взгляд. Люся бесцеремонно всё комментировала, но её никто не слушал.
Ночью Каспер начал кашлять. Угрожающе и внезапно. Отец семейства в первый момент даже решил, что у них в квартире №43 и в самом деле завелось приведение или же Каспер им стал. Потому что источник странного звука очень быстро был обнаружен – у носа самого хозяина. Поскольку ребенок никак не реагировал на его страдания, а хозяйка только отмахнулась и повернулась на другой бок, Каспер искал утешения у самого беззащитного члена семьи, обременённого чутким слухом. Каспер мёрз и хотел согреться под тёплым одеялом, но хозяин этого позволить не мог. По идейным и гигиеническим соображениям. К страдающему животному он жалости не испытывал. Отчертыхал того от ушей до кончика хвоста, велел уйти к себе на место и помалкивать.
Каспер обиделся и отомстил прямо у кровати, прицельно попав в левый тапок. Попасть сразу в два тапка у него не получилось: запасы жидкости подвели. Хозяин квартиры упрямо отстаивал своё право пользоваться домашней обувью, вот и поплатился за это.
Страдающее недоприведение попыталось устроиться рядом с ребенком, но получило коленкой в живот, случайно, разумеется, но больно. Тогда содрогающееся от кашля пушистое тело забралось под бок к хозяйке, не обращая внимания на фырканье черного круга в ногах спящей женщины.
До утра Каспер был одиноким страдальцем. Кашель хоть и счёл его лучшим другом, но дружеского плеча не подставил.
Утром хозяйка прошла несколько стадий принятия ситуации.
Неудобство.
Удивление.
Недовольство.
Возмущение.
(здесь раздалось характерное привиденческое звуковое сопровождение)
Снова удивление.
Беспокойство.
Жалость.
Усиленная жалость.
Забота.
Усипусеньки (тьфу, шерсть в рот попала!).

Как лечить кашляющего щенка, никто не знал. Прогулку отменять было нельзя, потому что весенние лужи перекочевали с улицы в квартиру и плохо пахли. Ребенок отмахивался соплями и отказывался выгуливать писающее в прихожей животное. Хозяин намеревался прибить его тем самым левым тапком. Или хотя бы правым. Но был подкуплен крепким кофе и обещанным завтраком и совершил свою самую короткую прогулку под девизом «Давай быстро – и домой!».
Потом Каспера замотали в одеяло, накормили деликатесами, угостили витаминами, вместо воды налили какой-то подозрительной жидкости. Каспер пить её отказался, хоть к уговорам и привлекли всех домочадцев, включая Люсю. Хотя есть версия, что Люся привлеклась самостоятельно, а Пума просто рядом проходила. Пока Каспер заходился приступами кашля и пользовался всеобщим сострадающим вниманием, Пума могла перемещаться по квартире на угодной ей высоте и в выбранном ею направлении. Чем и занималась всё утро.
На день квартира опустела, если можно назвать пустотой отсутствие в ней человеко-единиц. Люся радовалась жизни, Пума философствовала, Каспер до боли в животе страдал. Вместе с ним пострадали тетрадь к клетку новая – 1 штука, лифчик поношенный, недавно постиранный – 1 штука, портсигар отечественный – сам не пострадал, а содержимое добавило к кашлю чихание, после чего Касперу пришлось начхать на своё страдание и страдать тихо, засунув в одеяло нос и передние лапы. Задние лапы периодически мокли и вынуждали менять положение вздрагивающего собачьего тела. Каспер сожалел, что он не приведение, и что вода в уличных лужах достигала живота слишком часто.
Вечером он с обреченной надеждой ждал возвращения хозяев, вкусных угощений, заботливых рук и беспокойных голосов и был совершенно не готов к тому, что кто-то перетянет на себя всё внимание.
Вернувшись домой, начал кашлять ребенок, сопровождая кашель пузыристыми соплями и жалобами на боль в горле. Были предприняты радикальные меры. Про Каспера все забыли. Даже Люся. Портсигар снова не поддался, остался лежать в дальнем углу под диваном.
«Давай быстро – и домой!». Часть вторая. Вечерняя.
Было обидно: ни жалости, ни сочувствия, ни вкусных витаминок.
И так целую неделю.
Но теперь ребенок был дома, называл Каспера «собратом по несчастью», делился сухариками прямо в кровати, пытался померить ему температуру, засунув электронный градусник «куда не надо». Определение это было с возмущением исторгнуто из уст мамы ребенка, когда она застала его за этим занятием. Каспер не был против, хоть и очень удивился. Но ребенок не первый раз пытался что-то ему туда засунуть. Каспер уже привык. Он это своё место давно и тщательно обследовал, и знал, что то, что оттуда выходит пугает людей гораздо больше, поэтому лучше по квартире это не разбрасывать.
Через неделю ребенок снова по утрам куда-то уходил, везде ронять свои сопли перестал, крошить сухарики в кровати тоже, но с кашлем подружился и расставаться не собирался. Каспер был с ним солидарен, хоть и проявляя свою солидарность не так активно, как в первые дни.
После одного особенно дождливого дня хозяйка вернулась домой, присоединившись к уже спевшимся ребенку и щенку.
- А ты чего это раскашлялась? – возмутился хозяин квартиры №43.
- Да что-то перемёрзла сегодня, пока автобус ждала, потом на работе, потом по магазинам моталась. А тут ещё дождь весь день, а я зонт забыла, - отвечала та, придерживая грудь одной рукой и кашляя на Пуму. Эта беспардонность оскорбила кошку.
«Трио кашлялок», - прозвал их папа. Трио организованно неодобрительно смотрело на него в ответ. Хотя нет, не очень организованно: Каспер пытался то вызвать жалость, то напроказничать. Портсигар так и не находился.
В выходные была устроена генеральная уборка с мытьём полов, окон и люстр. Люся пыталась слиться с воздушными массами и обрести свободу, но была сбита сильным порывом ветра, ударена о стекло и возращена на клеточное место. Несколько часов притворялась бездыханной, потом устала, встала попить воды, активно разбросала и корм и помёт, долго сидела на жерди и высказывалась, высказывалась, высказывалась. Пылесос перекричать не смогла. Когда окна закрыли, а клетку открыли, оторвала кусок бумаги от настенного календаря. Март пал и восстановлению не подлежал. До апреля оставалась еще неделя. Вздохов хозяйки и криков хозяина Люся принципиально не слышала. «Настоящая леди всегда сама выбирает, что ей слышать, а что нет». Так по телевизору сказали.
Люся телевизор не любила. За многолюдность. И непредсказуемость. И непоследовательность. И твердость. Которая не клевалась. Потом стало понятно, что и помётом её украшать нельзя, поэтому недоброжелательное отношение к этой то черной, то мигающей поверхности было стойким и не проходило месяцами.
Кашель, исключительно из сочувствия, примостился рядом и талантливо выдал себя за лучшего друга, соратника, соплеменника, прилетевшего издалека.
Когда привычные трели впервые сменились очевидным кхеканьем, на фоне остальных активно кашляющих этого даже никто не заметил. Кроме самой Люси, разумеется. И Пумы. Та с интересом посмотрела на птицу. Единожды. И потеряла к ней интерес.
«Квартет кашлялок», - сказала бы Пума, если бы она посчитала нужным высказывать своё мнение. Но она не посчитала. Она вообще к счету относилась весьма скептически и не знала, что из положенных девяти у неё осталось только три жизни.
Ближайшей же ночью Пума совершенно не обратила внимания на то, что квартет стал квинтетом.
Утром никому острить не хотелось. Оба родителя слегли с простудой. Ребенка переквалифицировали в пульт дистанционного управления, всячески и нещадно эксплуатировали, стыдили при попытках уклониться от выполнения просьб потерявших форму родителей. Ребенок с большим трудом и немалыми потерями в мультиках, играх и ничегонеделании с трудом дожил до понедельника и сбежал в школу так радостно, что сам от себя этого не ожидал.
Пума с интересом наблюдала за уставшей женщиной в белом халате, пришедшей в квартиру №43.
Кашель присел с женщиной рядом, отечески обнял за плечо, сочувственно вздохнул. Женщина кашлянула, прикрыв рот  тыльной стороной ладони, в которой она держала ручку, выписывающую рецепты. Эта ручка сразу привлекла внимание Пумы: яркая, переливается и, несомненно, сама  ковыряется шариком стержня в строчках бумаги, мотляя на своём конце неестественно изогнутую кисть женщины. Казалось, что кисть сопротивляется, поэтому на бумаге вместо букв появлялись какие-то невнятные закорючки, которые и хозяин, и хозяйка потом совершенно не могли прочесть. Пума поступила мудро: она даже не стала пытаться. Лишь посожалела, что ручку уставшая женщина унесла с собой, а кашель оставила в квартире. Тот шкодливым мальчишкой болтался на дверной ручке, пытаясь поздороваться с каждым проходящим мимо.
Пума предусмотрительно держалась на расстоянии. Когда же к ней был отправлен парламентер, и кошка несколько раз чихнула, она фыркнула, заскочила на ещё теплую батарею и провела в этом укрытии весь вечер. Люди были заняты своими простудными диверсиями, но кормить животных не забывали. Пума поела только тогда, когда все разбрелись по своим комнатам и кроватям. Она приготовилась всю следующую неделю провести в обнимку с батареей, и старания её прошли не напрасно.
Когда на стене снова появился календарь, теперь с картинкой цветущего дерева, Люся долго к нему примеривалась, кхекала уже очень редко и боялась поперхнуться скользкой бумагой. Каспер научился кашлять, когда ему это нужно. Часто тренировался, часто получалось просто «кхяв».
- Будешь кашлять, я с тобой на улицу не пойду, - грозился Касперу ребенок.
Каспер прекращал тренировки.
Родители тоже выздоровели, но друг другу не признавались, зажимали кашель подмышками и демонстративно расхаживали по квартире.
В выходной неожиданно приехали бабушка с дедушкой. В режиме утренней армейской побудки приказали всем через пять минут быть готовыми, потребовали открыть все окна: «впустить чистый воздух и теплое солнце погонять микробов». Упаковали всех, включая сопротивляющуюся Пуму и сходящую с ума от счастья Люсю, и куда-то делись, растворившись в воздухе на лестничной площадке.
Кашель долго бродил по комнатам неприкаянным, лип к комнатным растениями, обижался на их равнодушие, забивался под раковину в ванной. Потом заскучал, вытесняемый хамски ведущим себя порывистым ветром и жарящим бока солнцем, вышел из квартиры №43, закрыл за собой дверь. Хотел оставить ключ под ковриком у двери, но коврика там не оказалось.
Посидел на лестнице, прислушиваясь к разговорам и шорохам, принюхиваясь к запахам и ароматам, выбирал себе новых друзей и соседей. Вышел из подъезда, присмотрелся к детям, играющим во дворе. Стал играть с ними: бегал туда и сюда, срывал шапки, развязывал шарфы, распахивал куртки. В какой-то момент споткнулся о Каспера, был обтявкан. Хотел пойти за ним следом, но Каспер демонстративно повернулся к нему хвостом, поднял заднюю лапу и оросил близстоящее дерево.
Кашель почувствовал себя оскорбленным и побежал догонять мальчика, бросившего куртку на скамейке. Наверняка, они станут добрыми друзьями, хотя бы на недельку. Нужно же где-то перекантоваться.
Пума сидела на подоконнике, позволяла ребенку гладить себя, дразнила пляшущим хвостом вернувшегося с вечерней прогулки Каспера, прикрывала глаза от удовольствия, слушая трели Люси. Из кухни доносился запах жареной рыбы. Пума, довольная, облизывалась: вся рыбная мелочь досталась ей. Прежнего квартиранта нигде не было видно, зато бабушка сказала, что погостит несколько дней. Придется хозяину и хозяйке спать на одной кровати, а Пуме занять так влекущее её место на груди приехавшей бабушки. Что-то там звало и требовало Пуму, и Пума подчинялась, ведь у неё в резерве ещё несколько жизней, а кому-то нужно продлить ту единственную, которая есть.
В квартиру № 43, ту, что третья слева, вечером постучался какой-то неизвестный человек, сказал, что он по объявлению о сдаче квартиры. Но оказалось, что он ошибся дверью. Его ждали в 34-ой, двумя этажами ниже.



25.02.2021