Орёл и решка

Солнце сияло, цветы благоухали, шелест пальм обвораживал, а океанский прибой возбуждал. Все располагало к тому, чтобы жить, жить прямо сейчас и жить с удовольствием!

Вовчик сидел на скамейке перед входом, нежился в лучах жаркого солнца и наблюдал за входящими. Интересовали его главным образом девушки, участницы предстоящей конференции. Собственно это была школа молодых ученых, поэтому девушек было много. Обычно было не так: в лучшем случае одна – две. И он никогда не пропускал их мимо. «Так учил Дау, - смеялся Вовчик, - пришел, увидел, поимел! И пусть утрутся остальные, пусть видят кто в доме хозяин! Оприходуем всех разом - и участниц, и участников! Пусть завидуют!» Томные вздохи в одиночестве, сентиментальные грезы, романтические фантазии, сексуальный фетишизм и прочее баловство, не говоря уже о страданиях неразделенной любви, были ему не знакомы.
Опытным взглядом он оценивал проходящих. Общее впечатление, фигура, лицо, волосы, грудь, ноги. Выбирал, расставлял по ранжиру. Н-да, скучать не придется! Его внимание привлекла высокая изящная брюнетка. Голова гордо приподнята, стильные дымчатые очки, вьющиеся волосы, спадающие на плечи, красивые ноги в обтягивающих джинсах. И походка. Какова итальяночка, - подумал Вовчик и взял ее на заметку. Почему «итальяночка» было не ясно – это был его первый выезд за рубеж и об «европиянках нежных» он только слышал. Из-за угла показались две подружки. Одна среднего роста, вторая – повыше. Длинная шея, высокий чистый лоб, и светлые русые волосы, собранные в хвост. Она буквально пленила Вовчика. Она плыла, естественно и одновременно величественно. Статная фигура, грациозная осанка. Ее взгляд, живой и благожелательный, в тоже время выдавал характер, знающий себе цену.
- Породистая, вон какая челюсть! Лошадиная.
Прошествовали две негритяночки, молодые стройные. Поражали толстушки, их было не мало, круглые как мячики, они, казалось, не шли, а катились. Дело шло к открытию и народ потянулся: высокие и низкие, полненькие и худощавые, блондинки и брюнетки, темные и белые. Вовчик оценил всех и удовлетворенно хмыкнул. Но с кого начать? Пожалуй с «породистой».

Войдя в зал, Вовчик направился к первому ряду и по-хозяйски расположился несколько левее центра. Начались доклады. В перерыве он навел справки и выяснил, что «породистую» зовут Маргарет, а ее подружку – Юли. Обе из Лондона. «Итальянка» была действительно итальянка из Болоньи. Ее звали Бьянка.
В конце заседания один из участников, представившийся Мейсоном, на правах организатора пригласил всех участников на вечерние посиделки в паб. Не прошло и получаса как шумная компания вышла из кампуса. Университетский городок был совсем маленький - пошли пешком. Маргарет и Юли шли в окружении группы парней, которые что-то оживленно наперебой рассказывали девушкам.

Вовчик пристроился чуть сзади, не пытаясь присоединиться к их группе. Познакомился с идущими рядом и, небрежно поддерживая разговор, внимательно прислушивался о чем говорят в группе Маргарет. Говорили что-то об особенностях трудоустройства. – Вот и ладушки, - заключил он, затем отстал, ввязался в разговор, рассказал анекдот, второй, третий. Громкий смех привлек окружающих, и мало-по –малу собеседники Маргарет и Юли оказались в его окружении. Девушки оглянулись, бросили неприязненный взгляд на Вовчика и демонстративно ушли вперед. А он только ухмыльнулся довольно.
Вот и паб. Над стойкой - большой телевизор, на экране кипят спортивные баталии. Бейсбол сменяется футболом, за футбол следует регби, снова футбол. В зале грубые деревянные столы и скамейки.

Вовчик сел за один стол с Маргарет. Заказали пиво. Познакомились. Рядом с ним c одной стороны оказалась, Бьянкa с другой Джейкоб, японец Юу и Юли. Напротив - Анна-Мария и Франсуа, чуть далее между Мэйсоном и Стивеном сидела Маргарет.
- За встречу! – провозгласил Мэйсон.
Затем выпили за науку, которая кормит. Потом за женщин. Стали выяснять кто откуда. Выпили за дружбу и организаторов встречи. Пиво полилось рекой.
- Как там в Сорбонне? – спросил Джейкоб у Франсуа, - Не скучаете?
- Расскажи как вы сперли постамент, - попросил Мэйсон.
Франсуа засмеялся. – Здесь ложь и правда на один фасон! На этот постамент должны были установить бюст одного вельможи, как раз напротив особняка мадам де ла Брюйер, а при открытии, когда шторка упала, – бюст есть, а постамента – нет!
Все захохотали.
- Постамент же позже нашелся, но именно поэтому был потерян окончательно: его обнаружили в кампусе с иным бюстом. Деканы отстояли и постамент, и нас. Никто так и не понял как постамент туда попал.
- Ну да, - отозвался Вовчик, - пациент с повязкой на ноге входит к врачу. Какие проблемы? – спрашивает доктор. –Горло болит. – А почему повязка на ноге? – Сползла.
Все снова засмеялись, только Юу задумался и остался серьезен.
- Все просто. Принцип неопределенности: повязка как электрон размазана по пространству и найти ее можно где угодно! – подытожил он.
- Неопределенно все, кроме красоты! – поднял бокал Стив и глядя на Маргарет продолжил. – Красота абсолютна!
Маргарет стрельнула глазами в сторону Стива и едва заметно улыбнулась.
- Нас красота манит и дразнит, - произнес Вовчик. – За красоту! - и улыбнулся Бьянке, краем глаза наблюдая за реакцией Маргарет. Маргарет даже не взглянула в его сторону, она отвернулась к Стиву, чокнулась с ним, пригубила пиво и, не отводя взгляда, поставила бокал на стол, играя с ним красивыми ухоженными пальцами. Юли переглянулась с Маргарет и обе понимающе улыбнулись.
 
Общая беседа начала распадаться. Франсуа что-то нашептывал на ухо Анне-Марии. Та – то краснела потупив взгляд, то неестественно громко смеялась. Бьянка молча курила. Мэйсон, Джейкоб и Юу склонились над исчерканной формулами салфеткой. Стив развлекал Магарет возвышенными притчами, Юли скучая наблюдала за ними.
- Нет, это не наш сюжет, - решил про себя Вовчик и ярким анекдотом привлек всеобщее внимание. И уже не отпускал его, перейдя к захватывающей и запутанной истории. Рассказчик он был отменный, интригу держать умел, рассказывал артистично. Местами он заставлял всех смеяться, местами - удивленно вскрикивать, перебивать себя вопросами и недоверчивыми возгласами. Он то напрямую обращался к Бьянке, как будто весь этот восхитительный спектакль был исключительно ради нее, то ловил взгляд Юли и обворожительно улыбался навстречу, то обыгрывал бурную реакцию Анны-Марии и тонко льстил ее проницательности, - словом флиртовал со всеми, но старательно игнорировал Маргарет. Поймав кураж, передавая историю в лицах, он с удовлетворением наблюдал, что его равнодушие было досадно Маргарет. Он заключил это заметив ее сердитый взгляд и постукивание пальцами по столу. – Ага, тебе уже не интересен мой рассказ, чувствуешь себя покинутой, тебя раздражает одиночество, в котором ты оказалась, прекрасно! Историй у меня в запасе множество.
 
Рассказ был на пороге кульминации, когда раздался крик Маргарет: Там, там, - она указывала на пол, - паук, смотрите! Она резко вскочила из-за стола, но тут же со стоном присела обратно. Все всполошились, оказалось это безобидный сверчок.
- Я так дернулась от испуга, что кажется ногу вывихнула. – смущенно сказала Маргарет и обвела всех растерянным и удивленным взглядом. Она снова попыталась встать, но не смогла и улыбнулась беспомощно. Вовчик поймал ее взгляд, обезоруживающий взгляд беззащитного ребенка, и этот взгляд вдруг отозвался внутри него пронзительной жалостью. Это было неожиданно и длилось всего мгновение, но что-то оборвалось у него внутри, оборвалось и завибрировало, он и сам не понял, что именно.

Стивен уже вызвался провести Маргарет до кампуса. Повисла пауза.
- О, прошу меня извинить, я невольно прервала ваш рассказ. – робко обратилась Маргарет к Вовчику, - продолжайте, пожалуйста.
Но эффект от рассказа был скомкан. Все засобирались. Стивен помог Маргарет встать. С другой стороны ее подхватил за руку Мейсон. Подойдя к отелю, все распрощались и разошлись. Маргарет проводили до самой комнаты.
- Откуда этот сверчок взялся? – досадовал Вовчик. – Как все подпортил. Однако главное на сегодня сделано, впечатление произведено, пусть повспоминает и позлиться. Завтра дожмем. Только бы раздобыть гитару. Засыпал он согреваемый нежным теплым взглядом и все не мог рассмотреть: то ли это его сын в младенчестве смотрел на него, то ли мама из далекого детства, то ли кто-то еще. Никак не мог он понять кто именно.

За окном трещали цикады, слабо доносился гул волн, пахло океаном.
- Экий самовлюбленный тип! - засыпая, подумала Маргарет. - Мнит себя альфа-самцом, а сам от горшка два вершка. Только что рассказывает увлекательно, не успеешь оглянуться все уши в лапше. Балабол! Вот такой карлик с вот таким апломбом, - улыбнулась она, - в синих сатиновых трусах, которые он считает шортами, да еще с этими несуразными желтыми вставками! Every beetle lives its own life. Самовлюбленный и самонадеянный. Ну что же, я тоже люблю игры! Вон как со сверчком все весело вышло, и совершенно естественно.- ухмыльнулась она.
И правда, каждый сверчок – знай свой шесток! Какой чудесный каламбур получился!

На следующий день, проснувшись, размявшись и приняв душ, Вовчик направился в зал заседаний, где надеялся выпить кофе и перехватить бутерброд. Кофе он выпил, а бутерброды скупердяи организаторы еще не принесли, принесут только к перерыву.
Начались доклады. Его интерес к докладам был искренним, но показать себя тоже необходимо. И на Маргарет нужно произвести впечатление. Он искал в докладах слабое место, пусть даже описку, чтобы вцепиться в него, как бульдог, мертвой хваткой. Никогда не начинал он с указания на ошибку. Он начинал с невинного вопроса, мягким, казалось неуверенным тоном: А правильно ли я понимаю, что...?. И горе тому докладчику, который терял бдительность и небрежно бросал свысока: Конечно, это же очевидно! Тотчас двумя - тремя молниеносными вопросами Вовчик загонял докладчика в угол и тут уж обрушивался на него со всей мощью, чтобы каждому в зале стали очевидны глупость и никчемность доклада. Он буквально размазывал его, сгорающего от стыда. Не каждый мог справиться с таким позором, бывали случаи, что униженный докладчик не появлялся больше в зале вообще.
Маргарет тоже вела себя активно. Вопросы ее были интересны, замечания метки, комментарии глубоки, что обнаруживало эрудицию и умение быстро вникать в представляемую работу. Но главное, она умела взглянуть на проблему с неожиданной стороны, неизменно вызывая своим вопросом дискуссию и интерес аудитории.
Таким образом они пикировались на протяжении всего заседания.

В перерыве Вовчик подошел к Маргарет: - Как нога?
 - Спасибо! Намного легче! Вы хороший рассказчик.
 - И мы надеемся услышать твои захватывающие истории сегодня вечером. – добавила Юли.
 - Обязательно, - отозвался Вовчик. Ну вот, лед тронулся!
- В этой таверне постно кормят, верно? - окликнул их Франсуа, - Но вкус Божественный имеет даже сено, покуда есть у нас вино! И у него в руках оказалось бутылка морийон.
 - Где ты раздобыл вино?
 - Кто верит, тот обрящет! Теперь вино - была водица. Ну кто, скажи мне, смерти не боится? А мы смеемся ей в лицо, покуда это есть у нас вино!
Вовчик с недоумением уставился на Франсуа.
 - Все просто, - объяснил Франсуа, - каламбур: mort rions - смерть, давайте посмеемся.
Они вместе с присоединившимся Мейсоном опустошили бутылку и направились на доклады.
 - Иная бы была тебе не в масть? – шепнул Франсу на ухо Вовчику, кивнув на Маргарет. – Но если козырей не хватит, готов будь передернуть, кстати.

По окончанию заседания все снова отправились в тот же паб. Вовчик раздобыл гитару и не сомневался в успехе. Играл он не очень, но девушки от его пения теряли голову.
 
В углу на экране по-прежнему кипели страсти и бесновались болельщики. Расселись. Заказали пиво. Маргарет оказалась напротив Вовчика. Рядом с ней сидели Стивен и Мэйсон. Здесь же были Франсуа, Анна-Мария, Юли, Бьянка, Юу и Джейкоб.
Вовчик тронул струны.
 
 - Просим, просим, - раздалось со всех сторон. И Вовчик запел. У него был приятный тенор. Изредка он переходил на фальцет, и эти жалобные постанывания свели с ума не одну недотрогу. Он знал свои сильные стороны.

Вот уже и за соседними столиками разговоры притихли. Быть в центре внимания, играть чувствами слушателей было приятно, но главное не упускать из виду Маргарет. Их взгляды встречались, улыбались кончиками глаз, вопрошали, лукавили, манили и вдруг обдавали безразличием, - словом, вели непрерывный, малозаметный, но насыщенный диалог. Поезд встал на нужные рельсы и неумолимо двигался к своей цели. Но было во всем этом, хорошо знакомом ритуале нечто новое. Вчерашняя жалость отозвалась нежностью. Тепло исходившее из ее глаз растекалось в груди и заставляло ловить ее взгляд снова и снова. Его привлекало все и ее аристократический стан, и посадка головы на изящно выгнутой шее, локон у ушка, тонкий профиль и, конечно, этот быстрый блеск ее зеленых глаз. Словно самовар, исходил он жаром, и уже все болезненно напряглось в нем, отяжелело и заныло. Она была напротив, рядом. Ее взгляд звал. Встать, сделать пару шагов и протянуть руку.

Вовчик прекратил пение, раскланялся и попросил пару минут, чтобы промочить горло. Отходя к стойке за бокалом пива, среди гула похвал в свой адрес он слышал лишь ее обволакивающий бархатный голос. И было совершенно не важно, что именно она говорила.

Вернувшись к столу Вовчик оторопел. Плотная масса знакомых и незнакомых лиц улыбалась ему навстречу, но Маргарет на месте не было.
 - Где она? – спросил он Франсуа, сидящего рядом.
 - Кто? Маргарет? Куда-то отошла. - одной рукой Франсуа обнимал крепко прижавшуюся к нему Анну-Марию, а в другой держал бокал с чем-то заметно более горячительным, чем пиво. – Не суетись. Присядь. Как вижу я, ты не достаточно еще влюблен, чтоб мыслить здраво. Лишь равнодушие залог влеченья. Но к делу, мы все ожидаем песен. И он подал гитару.

Перебирая струны Вовчик поглядывал по сторонам, надеясь, что Маргарет вот-вот подойдет. Но, увы. Надо было что-то делать, куда-то идти, найти ее. С кем она? Все были здесь. Спросить у Юли? Нет, подождем.

Душа ж его была не на месте, а какая песня без души? Отставил гитару, извинился, принялся рассказывать анекдот, пытясь самому себе продемонстрировать беззаботный кураж, но не смог. Не усидел, не удержался и бросился к отелю. Угроза потерять, нет, не Маргарет, а только возможность обладания ею, наполнило его неистовой энергией, которая требовала немедленного выхода.
– Кто одинок, тому не спится! - только и присвистнул Франсуа вслед ему.

В отеле почти все окна были темны. Поднялся к дверям ее комнаты, прислушался. Тихо. Выбежал из отеля, попытался заглянуть в окно: не терпелось убедиться, что в комнате никого нет. Высоко, не видно. Оглянулся в надежде найти подходящее дерево. Увы. Еще раз обежал вокруг отеля – и ничего не придумал. Отбежал к соседнему зданию, по торцу которого поднималась пожарная лестница. Взбежал – окна не видно. А может она уже в пабе? И он кинулся обратно. Но нет. Изрядно подвыпившая компания еще не разошлась, но Маргарет не было. Франсуа был занят Анной-Марией, что не мешало ему одновременно кокетничать с Бьянкой. Вовчик потоптался и решился таки обратиться к Юли. Она что-то увлеченно рассказывала Джейкобу, а тот, сидя к ней спиной в чем-то убеждал Юу. Была уже та стадия застолья, когда говорили все и никто никого не только не слышал, но и не замечал. Протиснувшись к Юли и повернув ее к себе, Вовчик стал настойчиво спрашивать ее о Маргарет. Однако Юли смотрела мимо и продолжала свой рассказ. В конце концов ему удалось обратить на себя ее внимание, она покосилась в его сторону, заметила его потуги и посмотрела на него в упор. Ее взгляд сфокусировался на его груди, поднялся к лицу и она, наконец, его увидела. Еще минуту она молча разглядывала его лицо, узнала и радостно воскликнула:
 - О, Вовчик! Я люблю тебя!
 - Где Маргарет?
Тут Юли хитро улыбнулась и потупя глаза простодушно выдохнула: Она спит. Наверное.
 - Спит?! – взвился Вовчик. Кто, кто а уж он то знал, как это бывает. Но Юли уже не могла произнести ни слова. Она только хлопала ресницами и продолжала глупо улыбаться.
- Спит! – И он рванул к отелю. Вокруг отеля было пустынно и тихо. Света в окне не было. Обежав вокруг отеля, он сделал круг и заглянул в соседние кафе и бары. Затем пробежал по более удаленным заведениям. Вернулся к отелю. Свирепо дыша, побежал в паб. На пути к пабу встретил возвращающуюся в отель компанию. Маргарет не было. В пабе тоже. Не было и в находящихся рядом барах. Снова побежал в отель. Никого. И опять к пабу.

Так вот, кругами он и пробегал полночи, пока все питейно-развлекательные заведения не закрылись, и он, выдохнувшися и усталый, не возвратился в отель. Полный кипящей горечи, он долго ворочался, скрипел зубами, вздыхал, желчно усмехался, наконец, грозно замычал, но это уже в забытьи тяжелого беспокойного сна.

Завтрак Вовчик проспал. Разбудил его Франсуа. Но лучше бы совсем не будил. Настроение было премерзкое. Досада, злость, а более всего неопределенность не позволяли сосредоточиться и окончательно проснуться. Его лихорадило, возбуждение сменялось упадком, и он никак не мог привести себя в порядок и одеться.
 - Давай, Allons! - бередил его Франсуа, - вся наша шарья уже на барбекю. Идем!
 - Куда? Зачем? Какого черта! – Вовчик набычившись смотрел на Франсуа.
 - Сегодня скучные доклады, мы решили их поменять на дружеский пикник. Все уже в парке, ждут нас там, на месте. Так что поторопись. И не забудь гитару. Сам знаешь, плод, не снятый вовремя, увянет. Давай, и Маргарет увидишь тоже там.

Минут через пятнадцать они подошли к парку и, углубившись под сень раскидистых дубов, через пару минут вышли на широкую поляну. На ней и было оборудовано место для барбекю. Вся компания была в сборе и радостно приветствовала подошедших. Но Вовчик видел только то, что Маргарет была одна! Нет, и Стив, и Мейсон – все были здесь, но Маргарет была одна. Это он определил безошибочно! Одна! А день то какой чудесный! Теплый, солнечный, с освежающим легким бризом. Вау!

Маргарет взглянула на Вовчика приветливо. Но быстро отвела взгляд вниз в сторону и еще раз искоса сверкнула взглядом из-под полуопущенных ресниц.
 - Ну и куда ты теперь денешься! – ликовал Вовчик и улыбнулся ей в ответ уверенной улыбкой победителя. Что-то, однако, продолжало беспокоить, ну да, с кем она была ночью? Или правда спала? Да, черт с ним! Не все ли мне равно? Послезавтра расстанемся! Ну а сегодня...! И тревога его поблекла и растворилась в лучах ярко сияющего солнца. Щебетали птицы, угадывалось дыхание океана, будущее приветливо улыбалось! Огонь уже полыхал, Джейкоб возился с мясом.

Тем временем Мейсон продолжил свой рассказ о встречах с Фейманом.
 - Помню, он стоял на возвышении кафедры, улыбаясь и выстукивая пальцами по пюпитру сложный ритм. Игра на барабанах «бонго» сводила его с ума, особенно ритмы самбы, он был помешан на этом. Так вот, стоит и придерживает у самого лица тяжеленный, стоунов десять, металлический шар, подвешенный на тросе к самому потолку аудитории. Внимание! И он его отпускает. И шар со свистом проносится над нашими головами в противоположный конец аудитории. Мы все ахнули, голову в плечи втянули, сжались, а шар уже назад летит и прямо в лицо Ричарда. Мгновение и размозжит голову. Кто-то взвизгнул, девчонки глаза зажмурили, а он стоит –не шелохнется, и улыбается. И представьте себе, эта махина останавливается прямо у его носа. Аудитория ахнула. Поверьте, после такого потрясения понимание незыблемости сохранения энергии у нас в крови и останется с нами на вечно. И так во всем, умел донести ярко и доходчиво.
 - И человеком был совершенно неординарным, –добавил Стив, - тактичным его не назовешь, конечно, самого Бора дураком обозвал.
 - Будем справедливы, он был таким, когда это касалось физики.
 - Не думаю, он ненавидел пафос и фальшь во всем. А в физике абсолютно. Бразильских чиновников от образования просто осрамил. Они, напрашиваясь на комплимент, попросили его высказаться об их системе обучения физики. Ну и получили! А расследование гибели «Челленджера»? Но больше всего не терпел умозрительную науку, «науку самолетопоклонников», когда все сводится к использованию одних слов для объяснения значения других, и только. И правда, наука это не словоблудие, а понимание поведения природы. Сам-то он умел любые самые абстрактные вещи иллюстрировать простыми обыденными экспериментами. Когда все можно непосредственно увидеть и «потрогать руками». Оказывалось, что самая сложная абстракция, имеет свое непосредственное практическое проявление. И это впечатляло. Маляров ставил на место, учил стены красить. Чем только не занимался: тут и живопись, и языки, и дешифровка текстов майя, и биологические опыты, психиатрия, психология и парапсихология. Главное, что его увлекало, в этом и во всем другом - разгадывание головоломок. Интеллектуальная игра. Тут ему равных не было.
 - А его хобби взламывать сейфы, разгадывая их шифры? – воскликнул Джейкоб, разгребая угли и поворачивая мясо.
 - Он деньги взял? – оживился Франсуа, - и что, надежный способ?
 - Нет, документы из сейфа коллег по атомному проекту в Лос-Аламосе.
 - Он так доказывал абсурдность мер безопасности. Также весьма оригинально боролся с цензурой!
 - Да что там говорить, просто издевался над чиновниками. Хотел сделать их лучше, впрочем, это его кредо в отношении ко всем людям.
 - А главными головоломками для него были девушки? – поинтересовалась Бьянка.
 - Красивые девушки! Говорят, будучи холостым не пропускал ни одной юбки, включая и жен коллег. Но это говорят. К слову, когда он брал уроки обольщения, было и такое, главным мотивом было для него не сладострастие, он пытался понять правила, приемы этого искусства. Поняв же их, он, по его собственному признанию, никогда ими больше не пользовался. Жажда жизни, любовь и любопытство к ней во всех ее проявлениях – вот что его двигало.
 - Все так. Но интерес проявлял все же не ко всем девушкам, а к красивым, верно? – заметила Бьянка.
 - А что двигало вашим Ландау в его погоне за юбками? – обратилась Юли к Вовчику - Самовлюбленность и тщеславие? Желание самоутвердиться?
 - Ну Фейман положим тоже из наших, его отец эмигрировал из Минска - замялся Вовчик, - А Дау ... он просто обожал женщин. Да они его внимание за честь почитали!
 - И многие стали счастливы в результате? – засмеялась Бьянка.
 – Подожди, ты говоришь про их стимул, а какой все же его? – не отступала Юли.
Беседу прервал Джейкоб, пригласив всех к столу.
Мясо еще не было готово, но кока и чипсы, ну куда здесь без них, были уже на столе рядом с бананами, мандаринами и какой-то снедью в баночках и на тарелках. Подошел Франсуа и на столе появилось вино.
- Ну ты, действительно, шулер! Достаешь бутылки из ниоткуда. – ухмыльнулся Мейсон. – А с долларами так можешь?
 - Побольше трать и деньги будут! Вот что нам опыт говорит.
 - Ну так за опыт! За эксперимент! За вехи, указующие путь!
Все дружно выпили.
 - Туман надежнее, не доверяйте вехам! Теория лишь кажется сухой. Она душа всего – в начале было слово!
- И за теорию! За жар холодных чисел!
Вино горячило и кружило голову.
 - А что в Японии, у вас есть Дон-Жуан?
- Принц Гэндзи. Этот герой был величайший соблазнитель, но он не был Дон-Жуаном. Он не бросал своих возлюбленных, им совращенных. Не губил их. Наоборот, он им покровительствовал и всячески о них заботился.
 - И скольких же он соблазнил?
 - Не помню, - задумался Юу, - многих. Интересно, что в конце своей жизни он узнаёт, что его возлюбленная ему не верна, и отцом её сына является не он. А ведь одной из первых соблазненных им женщин была наложница его отца. И ее сын был от него. Но об этом никто не знал, отец Гэндзи считал ребенка свои сыном.
Подоспело мясо. В общей беседе Маргарет и Вовчик не разговаривали напрямую, только переглядывались озорными кокетливыми взглядами. Сладкая энергия предвкушения! О чем еще он мог думать? Хотелось жить, хотелось петь! Вовчик взял гитару. Он пел для нее и видел, что она понимает и принимает это.
Потом Юу рассказывал о Японии, об искусстве экибаны, этой философии искусства умирания и обретения второй жизни цветами.
O my Love's like a red, red rose, - Вовчик продекламировал Бернса и проникновенно взглянул на Маргарет. Она ответила ему жгучим манящим взглядом.
Настроение у всех было приподнятое. Разговор перемежался шутками и остротами. Франсуа ошеломлял рифмованными парадоксами и Анна-Мария не сводила с него своих влажных бездонных глаз.
Но пришла пора расходиться.
- А почему бы нам не продолжить наш вечер у меня? – тихо спросил он Маргарет, и та ожидаемо ответила: - А почему бы нет?

В комнате был полумрак. Вовчик зажег свечу, щелкнул выключателем магнитофона. Тихо зазвучал нежный обволакивающий джаз. На столике появилась бутылка коньяка и коробка шоколадных конфет. Он всегда возил с собой этот джентельменский набор. Ухаживая за Маргарет, подавая ей стакан или конфеты, он старался как-бы ненароком, едва заметно коснуться ее руки. Делал это легко, словно продолжая ее движение. Теперь они сидели в креслах, почти напротив друг друга. Потягивали коньяк. Говорил Вовчик. Тихо, низким расслабленным, с придыханием, голосом. Он старался говорить неспешно, как-бы присоединяясь к дыханию Маргарет. Слова уже были не важны, какая-то сентиментальная чепуха, что-то про ее зеленые глаза, какие-то стихи. Он изнемогал от разлитого в нем напряжения, и она, он знал, разделяла его ощущения. Она была в его власти.

Вовчик наслаждался своим торжеством. Хотя он привык к успеху, и не сомневался в нем, как и в себе самом, но победа, пусть и очередная, льстила его самолюбию. В который раз и все также сладко!
Но вместе с тем, он с удивлением ощущал в себе нечто новое или, может быть, давно забытое. Что-то нивелирующее его торжество, отвлекающее. Его заполняла какая-то глупая нежность, желание быть рядом, защитить, согреть. Защитить? От кого?

Он замолчал, выждал паузу, встал, мягко, но решительно подошел сзади к Маргарет и нависнув обнял ее за плечи. Она не отодвинулась и не сбросила его рук. Но вдруг, повернувшись к нему всем телом, посмотрела проницательно прямо в его глаза и звонко рассмеялась.
 - Ну что ты, Вовчик, это сейчас не возможно!
 - О чем ты? Есть только здесь и сейчас, только ты и я…, - начал было он, скорее по инерции, но она не дала ему продолжить.
 - Ты же знаешь мы привержены традиции, мы сами традиция и есть, поэтому для нас выйти за ее рамки немыслимо.

Он почувствовал себя нашкодившим школьником. Обгадившимся щенком. Все произошло так дьявольски быстро, что он никак не мог придти в себя.
 - Сначала я должна получить диплом доктора, найти хорошую работу и соответствующую должность, купить машину, обзавестись бой-фрэндом для статуса. Потом купить дом, выйти замуж, родить детей и, наконец, завести достойного любовника. Достойного. У нас так. Don’t cross the bridge until you come to it. Впрочем, уже поздно. Проводите меня, пожалуйста.
Stick to your last – пронеслось у нее в голове, что по русски звучит примерно как «знай свое место» и что Вовчик, разумеется, не услышал.

Следующие несколько дней, оставшихся до отъезда, Вовчик был сам не свой. Он постарался вычеркнуть из памяти досадную, чтобы ни сказать позорную, неудачу. Он быстро убедил себя, что к нему она не имела никакого отношения, как не имел восход солнца или нудный осенний дождь. Просто внешнее обстоятельство. Да его и не было вовсе. Чтобы отвлечься он погрузился в доклады, подолгу обсуждал их с авторами, прокручивая в голове поставленные проблемы, вникая в детали, пытаясь найти другие решения.  И он бы забыл, если бы ни эта едва ощущаемая, приходящая из ниоткуда и уходящая в никуда, нелепая, глупая, ненужная нежность. Внезапно он ощущал ее тепло, и сладкая боль наполняла его сердце. А тепло уже жгло, и было это теперь не тепло, а жалость. Жалось, которая пронзала его сердце, пронзала и раз, и два, и три. И он чувствовал как кровоточат его раны. Только истекали они не кровью, а тоской. Также неожиданно все успокаивалось. И только тоска еще долго оставалась с ним.
Он чувствовал потребность оставаться собой, надо было держать марку, соответствовать, покорять. Вокруг было столько девушек! А красавица Бьянка? Было где развернуться. Но он с удивлением обнаружил всякое отсутствие интереса к ним, как, впрочем, и ко всем женщинам вообще. Не было куража. Не тянуло. Он испугался, а вдруг это навсегда?

- А что за закон обольщения установил Фейман? – спросил он Джейкоба. – В чем заключается?
- Все просто. Прежде чем покупать что-то девушке, - включая выпивку и сигареты, - спроси ее, переспит ли она с тобой сегодня ночью? Не покупай ничего, пока не убедишься в том, что она действительно это сделает.
- И это работает?
- Абсолютно.

***

- Майкл, Михаил, Миша!
Вовчик обернулся. Перед ним стоял Франсуа.
- Франсуа! Вот неожиданная встреча! Но я не Михаил, я Вовчик! Хотя, сколько... десять? Нет, двадцать! Двадцать лет! И как не бывало.
- Ах, извини, конечно Вовчик, бес попутал! У Михаила была похожая история. Вот я и оконфузился. Извини, прости! Как жизнь? Чем занимаешься?
- По-прежнему грызу гранит науки. А ты?
- Скитаюсь. Всюду изгнан, всюду вхож. С тех самых пор. Катрина де Воссель, ты помнишь?
 - Конечно, твоя роковая женщина. А как твой друг, Колен де Кайе?
Они ударились в воспоминания.
- А помнишь Маргарет? – спросил Вовчик.- Я встретил ее недавно. Она стала большим боссом.
- Насколько я помню, у вас тогда ничего не вышло?
- А! – махнул рукой Вовчик и отвел глаза в сторону. - Дура. Ей же хуже, столько кайфа пропустила мимо. А теперь напрашивается.
- Да ну?! Неужто? Правда это? – удивился Франсуа.
- Кому она сейчас нужна. Кошёлка старая! Один лишь смех!
- Ну да, она теперь как прошлогодний снег, - захохотав подхватил Франсуа, - как эта стертая монета!
И он лихо закрутив подбросил монету вверх.