В банный день

 Это даже селом нельзя было назвать. Несколько дворов было раскидано по таёжному распадку. Дом дедушки стоял на косогоре и казался самым красивым. Он всегда был освещён солнцем. Толстые брёвна сруба и дворовых построек, подведённых под одну крышу, производили впечатление монументальности, величия и значимости строения. Крыша была тесовая или, как говорили, щепа. Тесины готовили без пилы, с помощью топоров и клиньев. Таким же образом расщепляли стволы и для половиц,
 которые с одной стороны гладко выстругивали, в отличие от заготовок для крыши. Половицы были широкими и хорошо подогнанными. Красивый был пол. Но...
 
   Я не любила мыть его. В трёх шайках (небольшие деревянные  широкие кадушечки) наводилась вода со щёлоком ( настой на печной золе), в руки - косарь. Это такой  большой широкий нож для выскабливания половиц. Сначала надо было хорошо смочить половицу, потом добела выскоблить её, водой из другой шайки смыть грязь и, наконец, сполоснув её чистой водой из третьей шайки, насухо вытереть. Труд не из лёгких для девочки. Этим-то я и занималась в банный день.
   Изба, правда, была небольшая, хотя народу в ней жило прилично. Стол - длинный, с лавками вокруг. За стол садились человек десять. Как было заведено, молились и принимались за еду.

   До сих пор храню в воспоминаниях необыкновенный вкус блюд, которыми угощала нас бабушка - Матрёна Яковлевна. Рябчики запечённые, овощные парёнки из русской печи, вяленая виктория, халва из кедровых орехов на меду, толокно, топлёное молочко, ягодный кисель, который ели ложками: густой, ароматный, сладкий. Да разве  всё перечислишь? Мастерица она была!

   С дедом, Фёдором Егоровичем, жили мирно. Спокойный дед был. Никогда ни на кого голоса не повысит, слова грубого не скажет. Самое страшное ругательство у него было: " Нать те хлесь!" Что оно означало, никто и не задумывался. Но вот однажды дед разбушевался. Не то, чтоб разбушевался, но для выражения своих чувств нашёл и другие яркие выражения. Произошло это в субботу.

   В бане, как всегда, первыми мылись мужики. Парились, выскакивали голыми, прыгали в снег. Благо, что баня стояла у реки за огородами и женская половина  сидела дома, ждала мужиков из бани. А уж потом наступала и их очередь. Но на этот раз пошло что-то не так. В избу ворвался Прошенька...Кстати сказать, порядок или традиция такая была: если взрослый, то уважительно звался по имени-отчеству, если малый - ласково-уменьшительно. Никаких: " Пронька ", " Венька "," Сёмка" не было! Так вот, врывается Прошенька и кричит, что дедушка Фёдор Егорыч перегрелся, однако.
 Прыгает в одних портках по снегу, кричит благим матом, и не только " Нать те хлесь!" Матрёна Яковлевна полураздетая, сунув ноги в пимы, понеслась к бане. Домочадцы прильнули все к окнам, протаивали пальцами островки стекла, но всё равно ничего не было видно.

   Потом, когда вся ребятня, отужинав, была выдворена на полати, а основная семья села вечерить, пить чай за самоваром, повёлся разговор о случившемся...
Переживший стресс дед, Фёдор Егорыч, успокоился и сам прихохатывал над шутками сыновей и  зятьёв.
- Паря, тебе б так! - иногда вставлял он...
   А было всё просто. Стирая бельё, Матрёна Яковлевна в особо загрязнённых местах использовала не только мыло и щёлок, но и... скипидар. Им же она и выстирала мотню порток Фёдора Егорыча. И то ли руки замёрзли, прополаскивая их в проруби, то ли подумала, что всё, хватит, но часть злополучного средства осталась на мотне. А когда дед на мокрое своё "хозяйство" натянул эти портки, то скипидар проявил свои жгучие свойства, от которых-то дед и пошёл вприпрыжку вокруг бани, вспоминая все нехорошие слова, какие когда-либо слышал. Финалом выступления деда было то, что он, сбросив портки, уселся голым задом в снег, чем и усугубил положение. Только потом он ринулся снова в баню и принялся отчаянно отмывать с мылом ненавистное воздействие...
   Матрёна Яковлевна, узнав, в чём дело, живой ногой принесла мазь от ожогов, которая была ею сварена летом на всякий случай, и другие портки, которые стираны были обычным способом.
   Банный день закончился, как обычные дни, молитвой у иконостаса. Мы, ребятишки, свесив головы с полатей, с интересом  смотрели и прислушивались к шёпоту, обращённому к Господу. И нам казалось, что во время молитвы нет-нет, да и слышался звук, похожий на сдерживаемый хохоток. Но, это, наверное, только казалось.