Огонь в бумажном камине

         Первое, что я увидел в квартире, приоткрыв незапертую входную дверь, была рука женщины с тонким браслетом на запястье. Женщина лежала на полу, согнув колени, и создавалось впечатление, что она хотела добраться до ванной комнаты или до кухни, но внезапно потеряла сознание и рухнула на пол.
         Убедившись в том, что упала она, если так вообще можно выразиться, довольно удачно, не задев головой угол массивного комода в прихожей, а прихожую к тому же застилал довольно-таки плотный палас, я быстро привёл её в чувство, помассировав одеколоном слабо пульсирующие виски и начинающие розоветь щёки.
             -   Извините,  -  сухо произнесла  она, поправляя  клетчатую  юбку и глядя на меня с неприязнью. - Со мной  в последнее время иногда случается такое, но сейчас это было чересчур уж не вовремя, ведь мы с вами договаривались на три часа. А сколько сейчас времени?
             -   Десять минут четвёртого. Возможно, вам  следовало  бы обратиться  не  ко  мне, а  к врачу, - вернув флакон с одеколоном на полку в ванной, я продолжал - что было с моей стороны, вероятно, не совсем вежливо - сосредоточенно и внимательно рассматривать её.
             -   Я не нуждаюсь в ваших советах, а если б и нуждалась, то не приняла бы их к сведению, - включив свет в прихожей, она стряхнула ворсинки с коричневого пуловера, из-под которого выглядывал воротник светлой рубашки. - Будьте любезны, займитесь-ка своими непосредственными обязанностями.
         Обычная женщина, худая, среднего роста, с ничем не примечательными карими глазами, ломкими волосами тёмно-каштанового цвета и прямым, чуть удлинённым на кончике носом. Не очень красива, но из тех, про которых говорят: «в ней что-то есть»; лет, наверное, тридцать - тридцать пять, во всяком случае, судя по намечающимся морщинкам у краешков губ. Я вспомнил слова своего приятеля, который, собственно, и порекомендовал меня ей: «Потенциальная старая дева, но в глазах иногда мелькает такой огонь, что удивляет даже меня, а меня, как ты знаешь, трудно чем-либо удивить».
             -   Какова причина ваших обмороков? - спросил я, проходя  вслед  за  ней  в  единственную комнату с диваном, журнальным столиком и компьютером у занавешенного окна.
             -   Зачем вам это знать? - обернувшись, резко спросила она. - Разве вы специализируетесь по ромбергизму? Если мне не изменяет память - а я пока на неё не жалуюсь - по телефону вы отрекомендовались представителем частного сыскного агентства «Габисония и партнёры». Вы, стало быть, партнёр? И много таких партнёров у господина Габисония?
             -   Было трое, - сам того не желая, я дал ей повод для иронии: ну зачем я сказал: «было»? Неужели она стала бы проверять, сколько нас работает в конторе на Шуамта?
             -   Было, - тихо повторила она и, улыбаясь одними уголками губ, сочувственно поинтересовалась: - Текучесть кадров или неоправданный профессиональный риск?
             -   Перестрелка в районе ипподрома, - уверенно произнёс я.
             -   Гонялись за конокрадами? - её лицо выражало живейший интерес. - Как романтично!
             -   Вынужден вас разочаровать, - пожалуй, я взглянул на неё слишком уж многозначительно, - это была всего  лишь  погоня  за  психически  больным  человеком, одержимым манией преследования Христовых невест.
         После некоторой паузы она села в кресло у компьютера, подвигала по коврику мышь, постучала по клавиатуре и разочарованно произнесла:
             -   Мой лечащий врач охарактеризовал  вас  как  знающего своё дело специалиста, но он не предупредил меня, что необыкновенные познания в области дедуктивной криминалистики сочетаются у вас с обыкновенным хамством.
             -   Ваш лечащий врач предупредил меня через одного нашего общего знакомого, что у  вас  имеются  трудности  в налаживании контактов с незнакомыми людьми, однако я не предполагал, что ваша плохо скрываемая латентная ирония в ответах на мои вопросы будет сопровождаться явным и не совсем оправданным сарказмом, касающимся моей героической деятельности на поприще частного детектива.
         Нажав на кнопку источника бесперебойного питания, она включила процессор и повела курсором по левому верхнему углу экрана.
             -   Вы не могли бы прийти через некоторое время? - не оборачиваясь, спросила она. - Опережая ваш вопрос, сразу же отвечу: в ближайшие полчаса со мной будет трудно общаться.
             -   А вы уверены, что до этого общаться с вами было легко? У меня нет никаких проблем ни со временем, ни с коммуникабельностью, только объясните, что вы конкретно имели в виду под словом «тяжело», иначе не вижу смысла продолжать наше знакомство.
         Показав рукой на монитор с включённым текстовым процессором, она быстро отстучала: «Вы курите? Можете курить, если хотите. У меня обычная после ортостатического обморока артикуляционная атаксия».
             -   Я не совсем вас понял. Говорите, если вас не затруднит, нормальным человеческим языком.
             -   «Это у меня скоро пройдёт, а вы пока что-нибудь почитайте... Я ведь всё  равно не смогу объяснить вам  что со мной происходит, во всяком случае, при помощи языка и губ, так что не обессудьте. Советую вам взять с верхней полки «Метаморфозы и символы либидо», вам это должно понравиться: с вашим-то интеллектом и выраженьицами типа «Христова невеста».
             -   Я пришёл к  вам  не  повышать  свой  образовательный  уровень. Давайте лучше  поговорим: похоже, что на дисплее вы становитесь более откровенны. Что такое «артикуляционная атаксия»?
             -   «Ортостатометр, то есть прибор для  измерения  амплитуды  покачивания  индивидуума  в  положении  стоя, показал у меня симптомы заболевания Ромберга, проявляющиеся в неустойчивости и пошатывании, что является признаком статической атаксии и влечёт за собой нарушения речи и ортостатические обмороки. Теперь понятно?».
             -   Нет, непонятно. Откуда у вас это расстройство координации движений и нарушения артикуляции?
             -   «А вы думаете, зачем я пригласила вас? В качестве маньяка, отнимающего у Христа его невест?».
             -   Ваш сарказм переходит в цинизм. Перестаньте паясничать и отвечайте по существу.
             -   «Вы не заметили странностей в моей походке?».
             -   Заметил, и не только в ней. Обмороки не могут стать обыденностью: вам надо лечиться, и детектив, будь он хоть семи пядей во лбу, вам ничем не поможет.
             -   «Вы  так  считаете? Если  не  помогает переход  от  общих законов  к  конкретным  выводам, а также от  единичных наблюдений к обобщениям, то надо искать третий путь».
             -   Какой ещё третий путь?
             -   «Предпосылки для возможных умозаключений таковы: семеро неизвестных, собравшихся по некоему поводу в некотором помещении малоизвестного района города».
             -   Где «Метаморфозы и символы»? Мы же так просто теряем время! Как долго ещё будет продолжаться это ваше артикуляционное молчание?
             -   «Не пугайтесь, если услышите нечто невразумительное».
             -   Мне не привыкать: пока что ничего вразумительного я от вас не услышал.
             -   Мисо не пеня.
         Она опустила голову, вышла в коридор и, вернувшись через полминуты, снова набрала текст:
             -   «Ну как? Произвело впечатление?  Я просто хотела сказать, что ещё не время. Могу вас успокоить: я выпила лекарство, и приступ скоро пройдёт».
             -   Могу я поговорить с вашим лечащим врачом?
             -   «Зачем? Он и сам знает не больше вашего. Вычислить признаки  болезни не  так и уж трудно, а  вот понять причину её возникновения - тут уж извините, приходится прятаться за ширму незнания, отделываясь наукообразными фразами, которые сделали бы честь самому тонкому демагогу от медицины. Хотите пример? - Она отыскала веб-страницу и ткнула пальцем в диагноз: - «Возможная наследственная спастическая атаксия с элементами наследственно-семейной атаксии Мари, происхождение которой связано с переходом статической атаксии в прогрессирующую двигательную». Каков перл?».
         Я пожалел, что пришёл сюда. Хотя меня и предупреждали о странностях хозяйки, уж очень заманчивым выглядело предложение. Откуда у неё могли быть такие деньги? «Синий чулок» с небогатой обстановкой; незамужняя женщина, судя по всему, нигде не работающая и вряд ли подозревающая о таком словосочетании, как «богатый любовник».
             -   «Вы хотите уйти?», - написала она, сидя в пол оборота ко мне.
             -   Да, - не раздумывая ответил я. - Ваша манера выражать свои мысли меня не совсем устраивает.
              Она приоткрыла рот, глотнула воздух и, подперев ладонями щёки, отчего её и без того узковатые глаза сделались ещё уже, строго и внимательно взглянула на меня. Потом она заговорила:
             -   Вот уж не предполагала, что ваша профессия не допускает возможности не совсем обычных ситуаций. Вы бы хотели, чтобы я назвала вам имя убийцы, которого вы бесстрашно и отважно обезвредили бы по адресу, который я укажу?
             -   Убийцу? Кого же он убил?
             -   Уже шестерых. Я седьмая, и я  на очереди.
             -   С чего вы взяли? Объясните всё толком, иначе я подумаю, что у вас банальная паранойя.
             -   Вы об этом уже подумали, однако напрягите все ваши умственные способности  и  постарайтесь  ответить мне всего на один вопрос: может ли быть простой случайностью смерть шестерых абсолютно здоровых людей?
             -   Всё зависит от того, при каких обстоятельствах они погибли.
             -   Пожалуйста: обстоятельства... - она задумалась, придвинулась поближе ко мне и закурила сигарету.
             -   С вашим букетом болезней я бы, пожалуй, не курил, - заметил я.
             -   Всё началось однажды поздней осенью, - сказала она, не обращая внимания на мою реплику. - Знаете, шёл дождь, никому не хотелось идти домой...
             -   Давайте сразу же договоримся так, - перебил я: - Поменьше поэзии, побольше конкретных фактов. Где шёл дождь, и кому не хотелось идти домой?
             -   Я по профессии программист-аналитик и тогда работала в ЦКД.
             -   Послушайте... как вас там зовут, совсем выпало из памяти. То, что вы осчастливили своим вниманием ЦКД, само по себе, достойно похвалы, однако мне эта аббревиатура ни о чём не говорит, и постарайтесь в дальнейшем избегать выражений, типа: жёсткая конфигурация однокристальной многопроцессорной системы не включает в себя  модели репликации, в рамках которой не предусматривается задержка между моментом обновления исходных данных и моментом обновления всех соответствующих копий.
             -   ЦКД - это  Центр  Компьютерно-томографической  Диагностики, Центр - это  место, где  сосредоточена какая-либо деятельность, компьютер - это такой ящик, который...
             -   Не перегибайте палку. Дальше, я вас слушаю.
             -   Было 22  ноября 2101 года, а  значит  на  следующий  день все, кроме  дежурных специалистов, отдыхали, вот  нам  и пришло в голову устроить небольшую пирушку прямо в кабинете заместителя начальника Центра, тем более, что, как я уже сказала, погода вконец испортилась, шёл нудный дождь и выходить на улицу в такую непогоду никому не хотелось.
             -   Любопытно было бы узнать, почему это вы считаете, что всё началось именно 22 ноября?
             -   Потому, что именно тогда, в тот вторник, почти семь лет назад, мы впервые собрались в  таком  составе: Лаша  Бурдули, Гуджа  Ратиани, Мераб Дзукаев, Нана Панцулая, Саломэ Инасаридзе, Анано Мазурик и я, Тамта Абуладзе.
             -   Тамта? Мой знакомый назвал мне какое-то другое имя.
             -   Вот и зовите меня тем, другим именем, если, конечно, вспомните. Для сыщика у вас, надо признать,  весьма неважная память.
             -   Я стараюсь не засорять память ненужной информацией.
             -   С вашей галантностью вы могли бы обращаться ко мне простенько и без претензий: «Эй!».
             -   Не  будем  отвлекаться. Опишите мне каждого  из  названных вами  людей  по отдельности. Как я понимаю, никого из них, кроме вас, нет в живых?
             -   Последней  умерла  Саломэ, вот   тогда-то я  и   решила  обратиться  к  вам, тем   более, что моя  болезнь заставляет меня всё чаще и чаще думать о том, что  не сегодня, так завтра и я присоединюсь к ней. Вы не подумайте, я не боюсь смерти, но тот факт, что нечто неосязаемое или некто незримый смёется над нами, выводит меня из себя.
             -   Итак, первым вы назвали Лашу Бурдули. Почему?
             -   Просто так. Вернее, в таком порядке мы сидели за  столом, вот  я  и  перечислила всех, начиная от окна, где сидел Лаша, и заканчивая входной дверью, где в огромном кресле устроились тогда я и Анано. Лаша же Бурдули, плотный, рыжеволосый, работал у нас заведующим хозяйственной частью, был немного медлителен, но мастер на все руки: если уж делал что-то, то делал хорошо, на совесть, правда в компьютерах нового поколения разбирался не очень, но этого от него и не требовалось. Любил природу, мы его даже в шутку прозвали «лесным человеком». Увлекался музыкой, в основном народной, хорошо пел, был женат, но детей у них с женой не было. Не знаю, имеет ли это отношение к делу, но жена Лаши, черноглазая красавица с длинными и очень густыми волосами, вышла замуж уже через год после гибели мужа.
             -   Назовите мне... простите, возможно, это звучит не совсем этично: кто, в каком порядке и от чего умирал?
             -   Да... а знаете, Лаша ведь на самом деле был первым, хотя...
             -   Почему вы задумались?
             -   К тому времени Гуджа тоже уже серьёзно болел, он даже не смог прийти на похороны своего друга.
             -   Гуджа Ратиани, если мне не изменяет память, сидел за столом рядом с Лашей?
             -   Да, правильно, они сидели вместе... Вы полагаете, что это имеет значение?
             -   Ещё не знаю: значение  может  иметь  всё, и - ничего. В  любом  случае, без  помощи специалистов  нам  не обойтись.
             -   Почему?
             -   Что стало причиной смерти Лаши Бурдули?
             -   Я  точно не  знаю, да  и  термин  энцефалопатия  мне не о чём не  говорит. Помню только, что ему делали химиотерапию: у  него, у бедняжки, повылезали почти все волосы и в последние месяцы его жизни он всё время носил шапку.
         Я достал блокнот и стал записывать, чем вызвал её усмешку:
             -   Блокнотик-то  ваш  весь  поистрепался! Свидетельствует  ли  это  о  количестве  раскрытых  вами  дел  или, скорее, говорит о плохом качестве изделий, выпускаемых целлюлозно-бумажной промышленностью некоторых соседних с Грузией стран?
             -   Называйте  конкретно: имена, даты  и  причины  смерти. Записываю: Лаша Бурдули, предположительно энцефалопатия.
             -   Зачем же записывать? Вся информация имеется у меня в компьютере.
             -   А если отключат электроэнергию?
             -   А если наступит конец света?
             -   Вас не переубедишь. Давайте, где эта ваша информация?
             -   Вот, смотрите, список ужасов: такое не приснится даже в самом кошмарном из всех снов.
         Захватив стул, я сел рядом с ней у компьютера:
             -   Дайте мне сигарету.
             -   Вы же как-будто не курите?
             -   Не хотел курить при вас, но раз вы сами начали...
             -   И сигареты вы не покупаете тоже из-за меня?
             -   Я вам куплю точно такие же. Кстати, они довольно-таки крепки для женщины.
             -   Какая  трогательная  забота  о  моём здоровье, я вам весьма признательна! Не беспокойтесь, деньги за вашу работу вы получите даже в случае моей смерти.
             -   Мне просто не хочется тратиться на венок. Что значит «анемия»?
             -   Вы перескочили. Начните сначала.   
         «Black-list», как назвала его Тамта, выглядел следующим образом: 1. Лаша Бурдули, 12 июля 2102 года, энцефалопатия; 2. Гуджа Ратиани, 1 августа 2102 года, гемоглобин-дефицитная анемия; 3. Анано Мазурик, 15 марта 2105 года, кожный лейшманиоз; 4. Мераб Дзукаев, 27 февраля 2106 года, рак лёгких; 5. Нана Панцулая, 21 января 2107 года, рак Педжета; 6. Саломэ Инасаридзе, 19 февраля 2108 года, цирроз печени; 7. Тамта  Абуладзе?»
             -   Вопросительный знак вы могли бы и не ставить, - с иронией заметил я. - Отдаёт дурным вкусом.
             -   И это всё, что вы хотите мне сказать? - усмехнулась  она. - Похоже, вас  трудно  задеть за  живое, но почему тогда мой вопросительный знак вызвал ваше удивление?
             -   Вы не умрёте.
             -   Вот как? Интересное наблюдение. Вы имеете в виду «вообще» или только «в ближайшее время»?
         Я не ответил и, прочитав список ещё раз, сказал:
             -   Одно я знаю точно: неразрешимых загадок нет. Я могу посетить семьи ваших умерших друзей?
             -   Безусловно, но зачем? Источником информации для вас вполне могу стать и я.
             -   Вы сказали, что 22 ноября 2101 года впервые собрались в таком составе. Значит ли это, что подобного рода встречи стали для вас традицией, и если да, то почему? Может на той ноябрьской, самой первой встрече произошло нечто значительное, нечто такое, что вы все вдруг почувствовали расположение друг к другу?
         Она задумалась:
             -   Вы  никогда не размышляли над  тем, что  способность знать  или  понимать что-либо, никогда не заменит нам способности чувствовать?
             -   Слишком общее место, знакомое, на мой взгляд, до скуки. Что вы хотели сказать этой вашей, с позволения сказать, сентенцией? Меня интересуют факты, и только они, то есть чётко определённые события и конкретные обстоятельства. В информации: было 22 ноября 2101 года для меня больше смысла, чем во всех ваших чувствах, вместе взятых.
             -   Рассуждая подобным образом, вы никогда не добьётесь истины. Во всяком случае, в моём деле.
             -   Бог с ним, рассказывайте, что там у вас произошло в тот ноябрьский вечер.
             -   Лаша уже давно симпатизировал Саломэ и, подозреваю, всё началось именно из-за этого.
             -   Если мне не изменяет память, вы сказали, что у Лаши была жена, и даже охарактеризовали её  как немного легкомысленную.
             -   Вы всегда столь прямолинейны? И с чего вы взяли, что Марика легкомысленна?
             -   Вот ваши слова: не знаю, имеет  ли  это отношение  к  делу, но  жена  Лаши вышла  замуж  через год  после гибели мужа.
             -   Это  вовсе  не свидетельствует об  её  легкомыслии, это скорее говорит о том, что они с Лашей  никогда  не любили друг друга. Марика не понимала Лашу и всегда относилась с презрением к его страсти к охоте и рыбалке.
             -   Итак, судя по всему, флирт между Лашей и Саломэ не обрёл пока реальных контуров, иначе они вполне могли бы встречаться и без вас. А что Саломэ? Она знала о симпатиях своего сослуживца?
             -   Конечно же, знала, если об этом догадывались и мы. Саломэ была моей близкой подругой и всегда имела твёрдые принципы, хотя...  Я почти уверена в том, что, ссылаясь на принципы,  она просто развлекалась от нечего делать и Лашу никогда не любила.
             -   Оставим на время Лашу и Саломэ. Что вы можете сказать про остальных?
             -   Гуджа дружил с Мерабом, но  мне часто казалось, что  их, кроме  профессии и  совместной  работы, ничего больше и не связывает. Анано была красивой, пожалуй, внешне она смотрелась лучше всех у нас в ЦКД, но что может быть отвратительнее красоты, которая прекрасно осведомлена об этом, и гармонии, которая гордится собой?
             -   Ах, вот вы какого мнения о красоте? Любопытно. У Анано были подруги на работе?
             -   Так, ничего серьёзного. У  нас её  не очень  любили, и  я  в  том числе. Нана  Панцулая была гораздо чище и богаче внутренне, хоть и не блистала красотой.
             -   Почему в  тот  вечер  собрался  именно такой  круг людей? Если  инициатива  исходила  от Лаши, то он мог пригласить в кабинет заместителя начальника Центра только Саломэ, вас и, скажем, кого-нибудь из парней.
             -   Все мы были, более или менее, ровесниками, разве что Мераб был постарше остальных, и так уже у нас повелось, что один всегда звал другого, а третий не мог обойтись без четвёртого.
             -   Вы же сказали, что тогда, 22 ноября, вы впервые собрались в таком составе?
             -   Я так сказала? Возможно, я  неправильно  выразилась: в  тот  вечер  наши  отношения  как  бы  официально оформились. Сейчас всё это выглядит глупым, но тогда мы были моложе, нам хотелось подурачиться, повалять дурака, словно выражая этим какой-то нам самим неведомый протест. Я, по-моему, говорила, что Лаша любил природу, часто ездил охотиться в Земоджандарский заповедник, и в тот день он вдруг заявил, что принёс нескольких подстреленных дробью куропаток, которые надо было есть с особой осторожностью, чтобы не сломать себе ненароком зубы свинцовыми горошинами. Мераб сразу же загорелся мыслью устроить «куропатник», как он выразился, и напомнил о своей водке из медицинского спирта, настоянного на ореховой шелухе. Потом, уже за столом, кто-то, кажется, Гуджа, предложил сделать наши встречи традиционными и символически собираться каждый месяц двадцать второго числа у кого-нибудь из нас.
         Я встал и прошёлся по комнате. У меня внезапно возникло ощущение высосанной из пальца проблемы,  возникшей в мозгу больной женщины.
             -   Закажите из магазина сигареты и кофе, - попросил я.
             -   У меня есть и то, и другое, но вы ведь хотели сказать совсем не это, - она настороженно взглянула на меня.
             -   Я хотел сказать, что пять лет назад я летел самолётом, в  котором  находилось  тридцать  шесть пассажиров, и  двенадцати из них на сегодняшний день уже нет в живых. Значит ли это, что моей жизни тоже угрожает опасность? Надо ли проводить дознание, кто из них, когда и по какой причине умер? Доказано, что девяносто восемь процентов жертв авиакатастроф употребляли в пищу свежие огурцы...
             -   Перестаньте заниматься  демагогией. Если  вы  убедились  в  своей профессиональной непригодности, то это ещё не значит, что между смертями моих друзей нет никакой связи. Или вы хотите объяснить всё обыкновенной случайностью?
             -   Кто-нибудь ещё из ваших сотрудников за этот период умирал?
             -   Нет.
             -   Мне нужен ваш компьютер.
             -   Пожалуйста.
         Вывод, к которому я пришёл спустя час с небольшим, был следующим: никакой связи между болезнями, ставшими причиной смертей сотрудников Тамты Абуладзе, не было и объединяло их только одно: летальный исход.
             -   Что скажете? - спросила она.
             -   Когда в последний раз в вашем Центре Компьютерно-томографической Диагностики измерялся радиационный фон?
             -   В  этом  нет  необходимости: все  сотрудники  Центра  надёжно  защищены  радиационным  протектором и  в каждом помещении установлены импульсные датчики.
         Я подошёл к ней и пощупал пульс у неё на запястье: там, где она носила свой серебряный браслет.
             -   Зачем вам это? - устало поинтересовалась она.
             -   Как и обещал, я пытаюсь спасти вам жизнь. Вы что-то сильно побледнели.
             -   Кто будет так заботиться обо мне, когда вы уйдёте?
             -   Я не уйду.
             -   Как это понять - не уйдёте? И по какой же причине?
             -   Это профессиональная тайна. Когда у вас намечается следующий обморок?
             -   Если вы будете вести  себя  в  том  же  духе, он  произойдёт уже  сейчас.  Будьте, в конце концов, серьёзнее, вы  уже не мальчик.
             -   Вы тоже уже не девочка.
             -   Спасибо за комплимент.
             -   Мне нужны сигареты, кофе, коньяк и вы. Садитесь, пожалуйста, так, чтобы я мог вас всё время видеть.
             -   Последовательность  просто   обворожительная: сигареты,  кофе, коньяк и я. Может,  вас   ещё  и  обедом угостить?
             -   Можно, но не сейчас. Кстати, вы не похожи на женщину, умеющую готовить.
             -   Вы не мужчина, а просто ходячая россыпь комплиментов. Я уже устала вас благодарить: право, не стоит так преувеличивать мои достоинства.
             -   Откуда у вас коньяк?
             -   Держу для таких гостей, как вы: скромных и непритязательных.
         Задумавшись, я снова сел к компьютеру.
             -   Что  вы  делаете? - удивлённо  спросила  она, взглянув  на  экран  дисплея. - Зачем  это  вам  понадобился Земоджандарский заповедник?
             -   Сказать вам избитую фразу, или вы догадаетесь сами, что вопросы здесь задаю я? Впрочем, учитывая ваш непростой характер, нам скорее всего придётся перевести моё дознание в форму диалога, - я кивнул на бутылку в стеклянном барчике: - Это тот коньяк, что вы обещали?
             -   Вы алкоголик?
             -   Нет, но вполне могу стать им, общаясь с вами.
             -   Это ещё почему?
             -   Мне  ещё  никогда  не  приходилось общаться с  такими трудными клиентами. Ваши ответы на мои  вопросы больше мешают вести следствие, нежели помогают ему.
           -   Сказать вам  избитую  фразу, или  вы  догадаетесь сами, что  на вас не сошёлся клином белый свет? Я могу отозвать вас и вызвать другого специалиста по раскрытию преступлений.
             -   Нет, Тамта, не можете. Точно так же, как я не могу оставить вас в беде.
         На миг опешив, она сверкнула тёмно-карими глазами и с вызовом спросила:
             -   Почему вы так считаете?
             -   Потому, что я разгадал вас, а вы разгадали меня. Старая дева и  немолодой  неудачник  всегда поймут  друг друга, а без взаимопонимания любое дело обречено на неудачу.
         Она опустила голову на колени и прошептала срывающимся шёпотом:
             -   Вы не должны... не должны так разговаривать с женщиной, к тому же больной.
             -   Мы с вами, уважаемая Тамта, не во «флирт» играем, а спасаем вашу жизнь, поэтому примите мои извинения и учтите, что больше я перед вами извиняться не буду. Надо забыть обо всех условностях, тем более, что ваше  дело может оказаться сложнее, чем я думал. Так как насчёт коньяка? Соловья баснями не кормят.
             -   Соловьи поют, а не пьют.
             -   Я бы не сказал, что у вас чересчур уж утончённый юмор.
             -   Юмор - он юмор и  есть. Впрочем, как  утверждает медицина, есть  ещё  юмор алкоголиков, висельников  и прочее.
             -   Намекаете или у вас болезненное влечение к теме алкоголизма?
             -   Я имела в виду только себя. У меня как раз «юмор висельников».
             -   Стараетесь вызвать жалость к себе?
         Вздохнув, она поставила на журнальный столик бутылку коньяка, принесла из кухни два хрустальных фужера и снова встала за моим плечом:
             -   С Земоджандарского заповедника вы переключились на Анано Мазурик? Я не вижу никакой логики в ваших действиях.
             -   А она на самом деле была красива.
             -   Кто? Анано? Ну, уж конечно. Бедняжка, она всегда нравилась мужчинам, а потом... потом, когда её одолела болезнь, она стеснялась даже выходить на улицу.
         Я пересел в кресло у журнального столика, отпил глоток коньяка и, внимательно взглянув на неё, тихо спросил:
             -   Сколько вам лет, Тамта?
             -   А на сколько я выгляжу?
             -   На тридцать пять.
             -   Мне тридцать три. Не понимаю только, зачем вам знать мой возраст?
             -   Семь лет назад, стало быть, вам было двадцать шесть.
             -   Вы хорошо считаете.
             -   Спасибо. С  22  ноября  2101 года  до  12  июля  2102 года, когда  умер  от  энцефалопатии  Гуджа Бурдули, сколько раз вы успели провести встречу «куропатников»? Как я понимаю, в июне она вряд ли бы состоялась.
             -   Вы правы, её не было даже в мае. Перестаньте ходить из угла в угол, у меня и без того голова идёт кругом.
             -   Что вы обычно ели и что пили во время ваших застолий?
         Тамта с сожалением покачала головой:
             -   Знаете, я вообще-то человек гостеприимный, но сейчас мне хочется, чтобы вы поскорее ушли, потому что своими вопросами вы меня пугаете. Вы бы ещё спросили, кто во что был одет!
             -   Я,   пожалуй,  немного  отдохну  от   роли следователя и  побуду  этак минут  пять  предсказателем.  Вы разрешите мне прилечь?
             -   Не знала, что предсказывать будущее можно только в горизонтальном положении. Не исключено, что скоро вам захочется, чтобы и я прилегла с вами рядом.
             -   Упаси боже!
             -   Даже так? Я скорее умру девственницей, чем соглашусь на половой контакт с вами.
             -   Какой, какой контакт? Интересная фраза, ничего  не  скажешь! Вам, Тамта, должно  быть  известно, что секс - это очень негигиенично.
             -   Вы мне отвратительны.
             -   Тем не менее, моё пророчество  будет  звучать  так: в самом  ближайшем будущем, не  исключено, что  даже сегодня, вы не  будете  не  только указывать  мне  на дверь, но запрёте её и спрячете ключ так далеко, что сами не сможете его найти.
             -   Это с какой же стати?
             -   Я раскрою тайну смерти ваших друзей, назову причину вашей болезни и найду от неё противоядие.
             -   Вам нельзя пить, если вы пьянеете от одной рюмки коньяка.
             -   Ерунда, я  не  пьянею даже от  целой  бутылки. А теперь потрудитесь  всё-таки  ответить на заданный  мной вопрос по поводу меню ваших ежемесячных посиделок. Догадываюсь, что основным поставщиком продуктов был Гуджа Бурдули, прозванный «лесным человеком»?
             -   Да, естественно, но честно говоря, я не помню, что именно мы ели или пили. Из выпивки могло быть вино или настойка Мераба Дзукаева, а из еды желательны были куропатки - мы ведь были «обществом куропатников» - а если не было куропаток по причине завершения охотничьего сезона, то была рыба, которую Гуджа, заядлый рыболов, ловил в озере Шуатба.
             -   Давайте уточним: сколько всё-таки было встреч «куропатников», включая ту, самую первую, 22 ноября?
             -   Пожалуй, шесть.
             -   Ясно.
             -   У вас от ног пахнет.
             -   Это пахнут носки, а не ноги. Смею вас заверить, что сегодня утром я принимал душ.
             -   Мне вовсе не интересно, принимали вы душ или нет. Носки же лучше покупать шерстяные.
         Привстав с тахты, я натянул туфли, подошёл к компьютеру и спросил у Тамты:
             -   Какой сегодня день?
             -   День, который бывает раз в четыре года, - насмешливо произнесла она.
             -   Это я знаю и без вас, я имею в виду день недели.
             -   Среда.
             -   Жаль, Нугзар  будет дома  только после двенадцати. Конечно, можно позвонить ему по ВТМ, но вряд ли он найдёт на работе время для разговора со мной.
             -   Что ещё за Нугзар?
             -   Мой приятель, врач, специалист  по  токсикологии... Впрочем,  я  ему  всё  равно  позвоню, во избежание неприятностей с вашими обмороками.
             -   Может, вначале объясните мне, что всё-таки происходит, и чем вы руководствуетесь в ваших так называемых умозаключениях.
             -   Объясню, только вначале воспользуюсь, если можно, вашим туалетом. - Чуть отодвинувшись от компьютера, я озабоченно - насколько я видел своё отражение в зеркале рядом с диваном - взглянул на неё и спросил: - У вас есть шапка-ушанка?
             -   Когда вы в последний раз проверялись у психотерапевта? - её сочувствие хоть и было наигранным, но страх в голосе звучал неподдельно. - Вы что, не можете мочиться без шапки-ушанки?
             -   Да нет же, - с досадой ответил я, - шапка-ушанка нужна мне для вас.
             -   Не понимаю.
             -   Обморок с вами  может  случиться в  любую  минуту: когда  я  с  вами, я  всё  время  начеку, а  без меня  вы, возможно,  упадёте и ударитесь вашей прелестной и умной головкой о что-нибудь остро-выступающее, например, об угол стола или подлокотник кресла.
             -   Надо же, какой предусмотрительный! И что вы мне предлагаете: всё  время ходить  в меховой шапке? А летом?
             -   Летом вы будете здоровы.
             -   Нет у меня никакой ушанки, есть только вязаная шапочка.
             -   Сойдёт.
         Вернувшись из туалета, я застал её сидящей у компьютера.
             -   Пересядьте, пожалуйста, - попросил я. - Отодвинем тахту к дверям и поставим кресло  у  компьютера, чтобы я мог вас всё время видеть.
             -   Хорошо, только зачем вам это надо?
             -   Я буду время от времени задавать вам вопросы и мне нужно видеть ваше лицо.
             -   Знаете, мне иногда бывает очень жаль господина  Габисония: наверняка ему  нелегко работается  с  такими партнёрами, как вы.
             -   Говорите, говорите, Тамта, - хотите, хоть ругайте меня, только, пожалуйста, без  обмороков и этого вашего... как его... ромбергизма, что ли?
             -   Вам не кажется, что ваша забота обо мне выходит за рамки чисто профессионального долга?
             -   Кажется.
             -   И в чём же причина?
             -   Не  мешайте  мне  вести  следствие. Это  первое.  Второе: надо  бы  что-нибудь  поесть. Третье: в  качестве эпиграфа к моим размышлениям по поводу дела «куропатников» я приведу вам три четверостишия из известного стихотворения одного поэта начала ХХ века:

                Был старик, застенчивый, как мальчик,
                Неуклюжий, робкий патриарх.
                Кто за честь природы фехтовальщик?
                Ну конечно, пламенный Ламарк.

                Он сказал: «Довольно полнозвучья,
                Ты напрасно Моцарта любил,
                Наступает глухота паучья,
                Здесь провал сильнее наших сил».

                И от нас природа отступила
                Так, как будто мы ей не нужны,
                И продольный мозг она вложила,
                Словно шпагу, в тёмные ножны.

             -   Господи, - прошептала Тамта, - ну  к  чему  всё  это? Никак  не  пойму, куда  вы  клоните? Шестерых моих друзей нет в живых, а вы читаете мне какие-то стихи о Ламарке.
             -   И правильно делаю. В  старом  журнале  почти  полуторавековой  давности  я  вычитал  цитату  из  Ламарка: «Можно, пожалуй, сказать, что назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания».
             -   Мне кажется, что у вас в детстве было сильное сотрясение мозга.
             -   Как вы догадались?
             -   Догадаться не сложно.
             -   Что будем есть на обед... вернее, на ужин?
             -   В контракте об этом ни слова, ну да ладно. Судя по вашей комплекции, вы  предпочитаете  пищу  жирную  и обильную?
             -   Ваши способности к всестороннему изучению и анализу каких-либо фактов  или  явлений вызывают у  меня восхищение.
             -   У меня есть ветчина, огурцы, помидоры и консервированный гуляш.
             -   Очень хорошо. А пива у вас нет?
             -   Я не пью пива, но если вам так уж приспичило, могу заказать из магазина.
             -   Ладно, обойдусь. Составите мне компанию? А после ужина я переговорю с Нугзаром. Вы будете смеяться, но мне кажется, что я на вас хорошо влияю.
             -   С чего вы взяли?
             -   Вы перестали раскачиваться, словно маятник, вот и щёки порозовели...
             -   Это потому, что вы меня смущаете.
             -   Так я вам и поверил! Ну, где ваш гуляш? Да, а на кухне-то вашей не особо разгуляешься!
             -   Вашим габаритам больше подошла бы кухня-спортивный зал.
             -   А с вашими вы вполне могли бы обойтись и без кухни.
         Тамта рассмеялась:
             -   Право, мы как маленькие дети!
             -   Старые девы и старые холостяки порой впадают в детство.
             -   Разве вы не женаты?
             -   Я хоть и ненормальный, но не сумасшедший.
             -   По-вашему женятся только сумасшедшие?
             -   Может быть и нет, но определённая  доля  сумасшествия для  этого  нужна... Ладно, пойду  принесу  коньяк, хоть он так же подходит к гуляшу, как мы с вами - друг к другу.
             -   У  вас  определённо размягчение мозгов. Недавно  вы говорили, что  мы  с  вами  просто обречены  на взаимопонимание... да и с чего это вдруг мы должны подходить друг другу?
             -   Это я  просто так, для  красного  словца. Скажите, многоуважаемая  Тамта, вам  приходилось  когда-нибудь бывать в России, а конкретнее - в Новосибирской области?
             -   Нет, не приходилось, а почему вы спрашиваете?
             -   Там, в Барабинской степи есть не очень глубокое - глубина  всего до  трёх метров - но весьма богатое рыбой озеро Сартлан. В населённых пунктах, окружающих озеро, в относительно недалёком прошлом, а точнее более двух столетий назад, стали замечать странные болезни, которые в наше время назвали бы интоксикацией, сатурнизмом, анергией...
             -   Постойте, я не всё понимаю, чтобы не сказать - не понимаю ничего. С интоксикацией всё понятно, но что такое «сатурнизм» или «анергия»? И какое отношение ко всему этому имеет озеро Сартлан?
             -  Сатурнизм -  болезнь,  вызванная  хроническим  отравлением  свинцом,  а  анергия  - это  отсутствие сопротивляемости организма болезнетворным влияниям окружающей человека среды, почти как СПИД. Два века назад, когда эта среда была всё ещё в относительном порядке, все эти болезни были гораздо менее актуальны, чем сейчас. Что касается озера Сартлан, то болезнь, получившая название «сартланской», вызывается потреблением содержащей летучие мышьяковистые  основания рыбы, выловленной в стоячей воде.
         Тамта задумалась, потом взглянула на меня и грустно спросила:
             -   Вы думаете, что всё это как-то связано со мной и моими друзьями?
         Закурив сигарету, я пожал плечами:
             -   Это  только  предположение, к сожалению, очень  близкое к уверенности. В Шуатба стекают две речушки и обе расположены в непосредственной близости от КГН...
             -   Не повторяйте моих ошибок насчёт аббревиатур. Что такое «КГН»?
             -   Комбинат Группы  Нойбауера,  построенный, несмотря на  протесты  «зелёных» и  лейбористов, у  дальних пределов Земоджандарского заповедника: странно, что вы о нём ничего не слышали. Так вот, этот комбинат, кроме всего прочего, выпускает аккумуляторные пластины и оболочки электрических кабелей, для производства которых нужен свинец. Рыбы смогли приспособиться, а человек - нет. Отсюда и все болезни, перечисленные и неперечисленные вами: энцефалопатия, анемия, гингивит.
             -   Почему же об этом никто до сих пор не догадался, никто из тех, кто с этим непосредственно сталкивался? А ведь среди лечащих врачей моих друзей были и профессора, и академики, а доктор Шварцман так вообще самый большой авторитет в области лечения энцефалопатии. Вы считаете себя умнее всех?
             -   Отнюдь. Просто все эти люди смотрели на проблему под другим углом. Когда умирает один человек - это, простите, всего лишь смерть одного человека, а когда умирает множество, или даже группа людей - это уже эпидемия.
         По модифицированному видеотелефону я позвонил Нугзару.
             -   Занимайся-ка лучше своими делами, - недовольно отозвался тот, когда я разъяснил ему суть  дела. - Знаешь хоть какая система фильтров на КГН?  Одна из лучших в мире! Учение без размышления вредно, размышление без учения опасно, это как раз про тебя.
             -   В чём же причина смертей всех этих людей?
             -   Почём я знаю? Ты взялся за следствие, ты и разбирайся.
             -   А если окажется, что я всё-таки прав?
             -   Тогда надо  будет  провести  эксгумацию, а  это, как  ты  понимаешь, не  всегда  по  душе  родственникам  и близким усопших.
             -   Сделай для меня одно одолжение: проверь на уровень интоксикации Тамту Абуладзе.
             -   Пусть введёт в модуль-вектор свои ДНК и РНК. Кстати, ортостатистические обмороки свойственны не только ромбергизму. Я свяжусь с тобой: не нервничай и не забивай себе голову глупостями. Привет твоей клиентке. Она хоть симпатичная?
             -   Отстань!
         Тамта насмешливо глядела на меня:
             -   Могли бы хотя бы ради приличия сказать, что я симпатичная, а то сразу: «Отстань!». И как же быть с вашими обещаниями, что вы меня вылечите, если вы поставили неправильный диагноз?
             -   Это ещё бабушка  надвое  сказала, ошибся  я  или  нет. Кто  доказывает  слишком много, тот  не  доказывает ничего, а у меня с самого начала было всего лишь две версии, одну из которых я отбросил, как нереальную: не могут быть смерти шестерых сравнительно молодых людей случайностью, следовательно, причина всё же была, но какая? Это должно было быть что-то такое, что связывало вас, всю вашу компанию, а что вас связывало, кроме ежемесячных вечеринок 22 числа? Поскольку собирались вы каждый раз на новом месте, то это не могла быть болезнь, связанная с особенностями помещения, как скажем, «болезнь легионеров» второй половины ХХ века или «летучая аллергия» середины XXI-го. Исходя из этого, я пришёл к выводу, что дело было, скорее всего, в охотничьих трофеях, которые вы употребляли в пищу во время ваших вечеринок. Вы можете спросить, почему же тогда не пострадала супруга Лаши Бурдули? Ответ простой - она просто не ела того, что приносил домой Лаша, вы ведь сами говорили, что Марика с презрением относилась к увлечениям мужа.
             -   Её имя вы запомнили сразу, а моё всё никак не могли вспомнить.
             -   Учитывая то, что Комбинат Нойбауера был введён в строй летом 2101 года, мы с вами можем сделать вывод, что озерная рыба, бывшая безвредной, стала приносить людям болезни и смерть. Я недаром спросил у вас про ваш возраст: вы были в компании «куропатников» моложе остальных и, хотя молодость и здоровье отнюдь не синонимы, но вы оказались крепче других и сартланская болезнь, или называйте её, как хотите, сути это не меняет, ударила по вас позже всех.
         Потом мы долго молчали, пока, наконец, она не спросила:
             -   Как же мне быть?
             -   Дождёмся звонка Нугзара: на всякий яд должно быть противоядие.
             -   Увы, так бывает не всегда. Вы не считаете, что человечество занимается не тем, чем нужно?
             -   Вы правы, но очень тяжело избавляться от призраков прошлого: от бессмысленных воин, от национального чванства, от непомерной гордости, от лжи и лицемерия. Скажите, если у вас есть миллиард, зачем вам ещё десять?
             -   Вам не подходит философствовать, к тому же это довольно-таки скучно: слушать разглагольствования о том, что давно и всем хорошо известно.
         Нугзар застал меня с фужером коньяка в руке.
             -   Совмещаешь приятное с полезным? - усмехнулся он с  мерцающего  экрана. - Наберёшь  код «pharmaceutical 111», потом назовёшь лекарство «ASK-3» в аптечной сети  «Salute». Принимать три раза в день после еды. А ты оказался прав, хоть и в медицине разбираешься так же, как я в твоих дедукциях.
             -   Прав в чём?
             -   Насчёт отравления организма свинцом и мышьяковистыми веществами. Видишь ли, в малых дозах некоторые химические элементы могут служить лекарственными препаратами, скажем, как общеукрепляющие или противомикробные средства, но в больших они становятся сильнодействующим ядом. У твоей пациентки - пардон, хотел сказать: клиентки - видать, была предрасположенность к статической атаксии, вот этот яд и ударил по самому слабому месту.
             -   Что же нам делать?
             -   Что вам делать, я тебе  сказать  не  могу - думаю, что  это  ты  знаешь  лучше меня  и  в  моих  советах  не нуждаешься, а что делать ей я, пожалуй, объясню: пить лекарство, вести здоровый образ жизни и приехать ко мне в клинику послезавтра утром. Самое главное: объясни ей, что её болезнь не так уж страшна, что бы ей там не наговорили по этому поводу врачи.
         Тамта, сидевшая напротив в кресле у компьютера, конечно же, всё слышала и, едва я закончил разговор, насмешливо произнесла:
             -   Вызывала детектива, а пришёл врач, переодетый в сыщика.
             -   Можно мне ещё кофе?
             -   Если вы и дальше будете продолжать в том же духе, то мы поменяемся местами, и вашим лечением придётся заняться уже мне.
             -   Что вы имеете в виду?
             -   В вашем возрасте нельзя хлестать коньяк и пить кофе в лошадиных дозах.
             -   Какие наши годы!
             -   Какие наши - я знаю, а вот о ваших мне неизвестно.
             -   Две четвёрки... что вам, кофе жалко?
             -   Вы,  по  всей  видимости,  решили  перейти на  моё  иждивение? Мало  того, что  вы, не  моргнув  глазом, в один присест уничтожили почти половину моих недельных запасов продовольствия, выпили мой коньяк, который бог знает сколько времени простоял за стеклом серванта, так вы ещё повадились в полчаса раз пить элитный колумбийский кофе.
         Она рассмеялась, на что я заметил:
             -   Это  хорошо, что  вы  смеётесь, - значит, у  нас есть надежда  на  ваше исцеление. Что  же  касается  моих  гастрономических пристрастий, то о них, как и целиком о сегодняшнем вечере, вы будете вспоминать, как об одном из самых счастливых дней своей жизни.
             -   Вы рассуждаете о собственной персоне явно без ложной скромности.
             -   Приготовьте лучше удостоверение личности, сейчас придёт мальчик из «Salute» с вашими таблетками.
             -   По-моему, вы снова влезли не туда, - она кивнула на экран дисплея. - Зачем вам адрес «Резонанса»?
             -   Напишу статью о КГН, надо дать по шапке этим убийцам.
             -   Вам ничего не удастся доказать, и будет как всегда: много шума из ничего. Вы можете на несколько минут выйти на кухню?
             -   Зачем?
             -   Я не люблю плакать при посторонних.
         Захватив с собой пепельницу, я прошёл на кухню. Было пятнадцать минут одиннадцатого; за окном шёл то ли дождь, то ли снег; из комнаты слышались всхлипывания Тамты, а я думал о том, что за долгие тысячелетия человеческой истории, в сущности, очень мало чего изменилось в самом человеке. Мы подчинили нашей воле природу, приблизили к себе космос, но так и не научились понимать друг друга.
         Когда я вернулся в комнату, Тамта уже не плакала и с опаской смотрела на таблетки ASK-3, вовремя доставленные представителем аптечной сети.
             -   Не  волнуйтесь, - успокоил  её  я. - Нугзар  Джаши, может, и не  очень  хороший  друг, но  зато  очень  хороший врач.
             -   Ах, если бы вы знали, как мне надоели все эти лекарства! - Она смотрела на меня в угрюмой задумчивости, безвольно опустив руки. – Я и хочу вам верить, и не могу, ведь ситуация выглядит абсурднее самого настоящего абсурда: столько людей, в том числе и кандидатов медицинских наук, блуждали в темноте, и тут приходит не слишком успешный детектив в потрёпанном костюме и выдаёт истину если и не в последней, то в близкой к ней инстанции, выдумав какую-то озерную болезнь.
             -   Я её не выдумывал, Тамта, - строго сказал я, - можете сами посмотреть в компьютере, если вам интересно.
             -   Можно ли считать, что дознание ваше завершено?
             -   Я отвечу вам вопросом  на  вопрос: какую  цель  вы  преследовали,  вызывая  меня?  Правильно,  вы  хотели узнать о причине летальных исходов странных болезней ваших друзей, и я эту причину нашёл.
             -   Это всего лишь ваши предположения, а выводы могут сделать только специалисты.
             -   Отчего же они, эти специалисты, ошиблись в семи случаях из семи?
             -   Почему «в семи»?
             -   Да, вы правы, вас ещё можно спасти.
         Она откинула со лба свои не очень густые тёмно-каштановые волосы и с оттенком лёгкой грусти спросила:
             -   Я могу расплатиться с вами завтра?
             -   Нет, не можете, - с твёрдостью в голосе ответил я.
             -   Почему? - растерянно пробормотала она.
             -   Я у вас денег не возьму.
             -   Вам доставляет удовольствие издеваться надо мной?
         Тамта встала и, приоткрыв дверцу настенного шкафчика, извлекла оттуда бутылку рома.
             -   Строго возрастающая ошибка, - сказала она,  покачивая  головой. - Есть  такой  термин  у  компьютерщиков: впрочем, что здесь удивительного, если компьютеры были созданы по образу и подобию людей.
             -   Что  вы  считаете  ошибкой? - Я не  очень  хорошо  понимал, почему это она  вдруг вспомнила о  роме  и компьютерных терминах.
             -   Знаете, а мне на самом деле лучше.
             -   Знаю. Я  ведь  говорил, что, несмотря  на  множество  своих  отрицательных   качеств, я  оказываю на  вас благотворное влияние. А ром вы достали, чтобы поддразнить меня или для употребления вовнутрь?
         Затренькал голубовато-зелёный лиэйзен и, подойдя к экрану дисплея, я увидел озабоченное лицо Нугзара.
             -   Вот уж не думал, что ты, будучи дилетантом не только в медицине, но и в своей детективно-сыскной области, способен на такие открытия. Я разговаривал с лечащим врачом покойной Саломэ Инасаридзе: она утверждает, что твой диагноз, или, если хочешь, вывод, на девяносто пять процентов правильный. Не хочу напоминать тебе о пословице «дуракам - счастье», но это первое, что мне приходит на ум.
             -   Очень рад, что этому первому есть куда  приходить, а вообще-то ты  мог  бы  и  воздержаться  от  подобного рода пассажей: я ведь всё-таки не один, а с дамой.
             -   Кстати, о даме: сегодня и в ближайшие несколько дней ей очень и очень нежелательно оставаться одной.
             -   Спасибо, Нугзар. И не оставляй дома зонтик: в этом году зима плюёт на все прогнозы и напоминает позднюю осень.
         Тамта позвонила в мегамаркет «Юниверс» и сделала заказ: выбор продуктов хоть и удивил меня, но я ничего не сказал. В общем-то, мне были понятны её чувства: я не взял у неё денег, а она хотела хоть чем-то отблагодарить меня.
             -   Вы можете пригласить кого-нибудь из своих подруг, - предложил я, - если вы, конечно, против того, чтобы я у вас остался.
             -   У меня нет подруг, - поджав губы, она опустила голову.
             -   Я, безусловно, могу выйти на кухню, но мне очень не хотелось бы, чтобы вы плакали.
             -   Господи, как начинаю думать, какая это трагедия...  Мне так не хватает их всех, особенно Саломэ. Она так любила жизнь, пожалуй, больше нас всех... и что? Неужели всё произошло из-за какой-то проклятой рыбы?
             -   Рыбы здесь ни при чём, Тамта: во всём, как всегда, виноват человек. Мы захотели слишком многого  и заплатили за это слишком высокую цену: совершенствование превратилось в деградацию, прогресс - в регресс. Мы посылаем космические корабли разгадывать тайны Вселенной, забывая, что, прежде всего, надо заботиться о собственном доме.
             -   В этом доме слишком много людей и каждый считает себя хозяином.
         Когда из «Юниверса» принесли заказ, я с усмешкой произнёс:
             -   Лучше бы мне было взять у вас деньги: по-моему, хозяина мегамаркета хватил бы  лёгкий удар, узнай  он  о том, что эти продукты заказали вы.
             -   Поменьше  рассуждайте: дознание  вы  уже  провели, а  теперь  мы  как  бы  старые  знакомые, решившие поговорить по душам после долгих лет разлуки.
             -   С пивом, сёмгой и свининой ты попала в точку, Тамта.
             -   Пожалуйста, без фамильярностей.
             -   Но мы же старые знакомые, не так ли?
             -   Прочитайте-ка инструкцию к этому ASK-3: здесь слишком мелкий шрифт.
             -   С вами всё в порядке?
             -   Это-то меня и беспокоит, что всё в порядке.
         Единственное, что мы уяснили из инструкции, так это приставку «анти»: антитоксин, антиаллергический, антианемия-фактор, антибактериоз.
             -   Ладно, - махнула рукой Тамта, - хватит, ведь всё равно ничего не понятно. Вы отведёте меня послезавтра к своему другу?
             -   После такого жеста с вашей стороны, - я показал на стол с продуктами и выпивкой, - у  меня  просто  нет другого выхода.
             -   Вы продолжаете оставаться самым галантным кавалером... Только из-за этого?
             -   Жаль, что мы не дочитали инструкцию до конца: там наверняка был бы термин «антиюморин».
             -   Очень смешно. Мне нужно в ванную, минут на десять.
             -   Кстати, а вы не боитесь заходить в ванную? Всякое ведь может случиться.
             -   Что же мне не мыться, что ли?
             -   Пока вы подвержены обморокам, лучше, чтобы вас кто-нибудь купал.
             -   Я не могу никого просить о такой услуге.
             -   Даже меня?
             -   Ваше предложение непристойно и просто возмутительно.
             -   Адам и Ева друг друга ничуть не стеснялись. К тому же могу напомнить вам ещё об одном: мёртвые сраму не имут.
             -   Вы уверены, что мы с вами мертвецы?
             -   Конечно, хотя и по разным причинам. Впрочем, так или иначе, все наши  беды  от  одиночества и  отхода  от истоков. Мы перестали быть естественными, а искусственность заменила нам непринуждённость. Мы создали гипер-индустриальное общество, позабыв о том, что ничто не сможет заменить нам запах цветов или журчание ручейка в весеннем лесу. Пойдём, Тамта, забудем об условностях: я буду всего лишь стоять за занавеской.
             -   Вы извращенец. И что вы будете делать за занавеской?
             -   Пить ром, как отошедший от дел пират Карибского моря.
         Едва из душа полилась вода и едва Тамта успела громко и глубоко вздохнуть, я спросил, усаживаясь на красный пластмассовый стул у зеркала:
             -   Как вы считаете, мы сможем с вами жить  в  деревне? Конечно, после того, как уладим дела с Комбинатом Нойбауэра.
             -   Вы переходите все нормы приличия. Мало того, что залезли в ванную под предлогом моей безопасности, так ещё и предлагаете мне жить вместе с вами.
             -   Не вижу здесь ничего плохого. Многие люди живут вместе друг с другом.
             -   Если я разрешила вам остаться, то это ещё не повод делать мне недвусмысленные предложения.
             -   Почему бы двум одиноким людям не пожить под одной крышей?
             -   То, о чём вы говорите - разврат. И не мешайте мне мыться.
             -   Как вы себя чувствуете?
             -   Принимаю вас как горькое и тошнотворное, но необходимое лекарство.
             -   Вот как? Мне ещё никогда не приходилось быть лекарством.
             -   Не обольщайтесь: когда человек выздоравливает, необходимость в лекарстве отпадает.
             -   Что это за мыло у вас? Пахнет как-то странно.
             -   Ваш ром пахнет не лучше.
             -   Ну, во-первых, ром не мой, а ваш, во-вторых же, не думаю, чтобы старый ямайский ром плохо пах.
             -   Подождите меня в комнате: я уже закончила.
         Как это часто бывало в последнее время, меня охватила непонятная апатия ко всему. Прочитав последние новости, которые трудно было назвать новостями, я снова подумал о том, что аморфные международные организации движутся к решению наболевших проблем со скоростью черепахи, заблудившейся в высокой траве.
             -   Что это с вами? - испуганно спросила Тамта. -  Вы уже минут пять сидите молча и неподвижно.
             -   У меня такая манера приходить в себя.
             -   Приходить в себя? От чего?
             -   Не  мы  выбираем   время, а,  к  сожалению, время  выбирает  нас. Я  родился  не  вовремя.  Смерть  ваших  друзей, Тамта,  это одно из  последних посланий вселенского разума нам, людям, потому что разрушительная деятельность человечества  грозит уничтожить на планете всё живое. Ни Чернобыль, ни Аресибо нас ничему не научили; мы так боялись погибнуть в ядерной войне, что проглядели опасность менее заметную и поэтому более опасную, ведь нет ничего хуже медленной смерти, когда болезнь день за днём, час за часом подтачивает твоё здоровье, а ты не понимаешь причину собственного недомогания.
             -   Мне кажется, что пищу  для  размышлений  вам  дал  не  только  сегодняшний  день  и  вы  думали  над  этой проблемой  задолго до встречи со мной.
         Я поднял фужер с ромом и сказал:
             -   Видите ли, Тамта, то, что я сейчас пью - это крепкий спиртной напиток, не похожий ни на коньяк, ни на водку, ни на виски, потому что изготовляется он из патоки сахарного тростника, но что будет, если растворить его, скажем, в пяти литрах воды? Аромат, который вам так не понравился в ванной, но который очень нравится знатокам, исчезнет, улетучится, растворится в воде. Я это к тому, что мир стал слишком тесен, слишком перегружен информацией и все мы стали похожи друг на друга.
             -   Я понимаю вас, - задумчиво кивнула Тамта. - Я сама не раз думала над этим, но какая связь между экологией и духовностью?
             -   Самая прямая. Человек разумный и человек нравственный никогда не будет руководствоваться принципом: после нас хоть потоп. Мы потребляем энергии гораздо больше, чем необходимо; мы едим больше, чем нужно для нормального функционирования организма; нам захотелось роскоши и мы уже давно забыли, как пахнет пища, приготовленная на костре. Наши мужчины стали женственны, а наши женщины превратились в размалёванных кукол с выправленными операциями носами, с кремниево-пластмассовой грудью, рыбьими линзами в глазах и стянутыми к ушам морщинами.
             -   Вы правы.
             -   Наконец-то вы хоть в чём-то со мной согласились.
             -   Не стоит напрашиваться на комплименты. Я с вами согласна во многом, потому что,  в общем-то, рассуждаете вы весьма здраво.
             -   У вас не будет пары лишних носков?
             -   Будет, только не вашего размера.
             -   Я хочу прилечь, а до того ополоснуться в душе.
             -   Вы, я вижу, уже совсем освоились в моём доме.
             -   Знаете, вы на самом деле выглядите значительно лучше, чем тогда, когда я увидел вас в первый раз.
             -   Подлизываетесь?
             -   И не думаю. Вам известен населённый пункт Арашенда? Это такая деревушка у Рикотского перевала, и даже не поймёшь, к какой части Грузии она относится: то ли к Восточной, то ли к Западной.
             -   Вы снова взялись за пасторальную тему?
             -   Обещаете, что если  вы  поправитесь и если  нам удастся привлечь к ответу руководство КГН, то мы поедем туда вместе?
         На этот раз Тамта не предложила мне выйти на кухню. Самые непонятные слёзы на свете текли по её щекам, и мне так хотелось верить, что ещё не всё потеряно.