Часть II. Глава 20. Леках - свадебная коврижка

Сара заснула не сразу. Она не знала, что ей предпринять, если во время свадебного вечера Юре, всё-таки, позвонят насчёт вазы. В чём она была уверена, так это в том, что товарищ Ганько-Ленивкер побежит спасать общество от Бройлера, что бы Сара не предприняла..

И тут она услышала голос Яши.
– Сарочка, не пугайся, это я.
Сара включила ночник.
– Яша, с чего мне уже пугаться, скажи? Я столько времени общаюсь с приведением, что разом больше, разом меньше – какая уже разница? Яша, ты стал редко приходить: в чём дело? Только не говори, что у тебя там дела. Я столько раз слышала про твои дела здесь, что мне кажется, ты их все переделал, пока был жив. Что тебе там делать? Сиди и жди, пока тебе определят новое тело и отправят на Землю в качестве маленького, орущего засранца. Хорошо, если попадёшь в еврейскую семью. Замечательно, если в нашу. А не дай Бог, в негритянскую?
– Сарочка, слишком много слов. Слишком много! Чтобы ты была такой разговорчивой, когда я был жив! И что, ты таки стала расисткой?
– С ума сошёл, Яша? Негры наши друзья и я отношусь к ним с огромным уважением! Но до сих пор я не встречала негра с еврейской душой?
– Сара, Сара… Наша душа выживает в любых телах.
– Я бы сказала, что наша душа, Яша, выживет любое тело.
– И его ты пожалей: он и негр, и еврей…
– Яша, дурацкий стих. Ты знаешь, что твоя дочь сегодня выходит замуж?
– Выходит понемножку.
– Не беременей мне мозги, Яша. Мне нужна твоя помощь, а тебя нет. Ты, видите ли, занят.
– Сара, ты же сидела, уставившись вы этот голубой экран, и тебе было абсолютно наплевать на меня. И что случилось сейчас? Сейчас ты меня ждёшь! Ты, Сара, подтверждаешь вывод, которые сделали историки: человек становится интересен только после его смерти.
– Готеню, как ты допустил это? Я сижу ночью в своей комнате и ругаюсь с духом! Азохн вэй…
– Ладно, не переживай, родная. Мы не ругались, когда были молодыми, не ругались, когда стали взрослыми, так что мы имеем полное право ругаться сейчас, при жизни, Скажи, к свадьбе всё готово?
– Нет, не всё… Эсик-флэш по твоему рецепту мы таки сделали, салаты нарезали, халы испекли. Наполеон тоже готов.
– О восьми коржах?
– Яша, ты же сказал восемь, значит, восемь.
– Сара, еды на всех хватит? Люди не останутся голодными?
– Беня сказал, что не останутся. Знаешь, эти балбесы вполне ничего себе ребята! Со своими тараканами, но дело делают. Так вот, Фира сказала, что на еврейскую свадьбу всегда делали Леках. Яша, мне кажется, или он был у нас на свадебном столе? И ты, по-моему, её делал, Яша.
– Делал, Сарочка. Медовая коврижка. Это и правда было бы замечательно: традиционная свадебная коврижка на свадебном столе нашей девочки…
– И я подумала: может, мне испечь маленький Леках? Так, ради традиции? – спросила Сара и быстро сообразила, что вместо того, чтобы привести себя в порядок и быть красавицей, ей придётся стоять у плиты. – Ну нет, так нет, – добавила она тут же.
– Сарочка, кто сказал нет? Я таки думаю, тебе надо было идти в политику. Ты всё время  споришь сама с собой.
– Знаешь, сегодня прочитала в нашей местной газете, что этот твой Бройлер собирается идти в политику. А иц ин паровоз будет с этой политикой, если туда придёт эта скотина.
– Во-первых, почему он мой? А во-вторых, Бройлер, хоть и поц, но всё же еврей, а как говорят у нас в народе, у каждого еврея свой Моисей в голове. Это поговорка такая, это не я сам придумал. Поэтому, куда Бройлеровский Моисей заведёт этого говнюка, один Бог знает.
– Яша, ты там всё-таки поближе: попроси, чтобы Бог как-то притормозил Бройлеровского Моисея. Пусть сделает Шлакбауму полный шлагбаум, а, Яша? Тебе что, трудно?
– Сарочка, я конечно могу, но успех будет такой же, как если об этом попросишь ты. Понимаешь, родная, это не мы ближе к Богу, это Бог в каждом из нас. Ладно, хочешь леках – будет тебе леках.
– Да я уже не так, чтобы очень хочу. Так, к слову просто пришлось.
– Ты хочешь оставить девочку без традиционного еврейского блюда? Сара, это же не просто коврижка! Это мотив, понимаешь?
– Какой мотив?
– Наш, народный. Леках – это песня, Сара! Там есть мёд, а значит, у детей будет жизнь сладкая, словно мёд. Правда жизнь с тёщей и сладкая жизнь – не совсем сочетаемые ингредиенты, тебе не кажется?
– Яша, ты явно хочешь ссоры. Слава Богу, у девочки не будет свекрови. А тёщу этот мальчик как-то уже купил. Давай поговорим за нашего зятя. Яша, я очень за него боюсь.
– Не стоит, Сара. За него точно не стоит бояться. Хороший парень. Повезло нашей красавице… Ой, чуть не забыл: красное вино подают к мясу, чтоб ты знала, а белое к рыбе.
– Я тебя прошу: за столом таки соберутся такие гурманы, что не дай Бог! И потом, там будут все свои, исключая Юрочкиных друзей по работе. Яша, лучше скажи, что мне делать, если позвонят во время свадьбы и скажут, что надо нести вазу Плоткину? – спросила Сара, вспоминая тревожный сон.
– Я бы сказал, родная, что надо довериться Богу.
– Что значит Богу? А если мальчик погибнет, кто тогда женится на Лее? Ты же знаешь, что у них уже всё было? Кому она нужна, порченная?
– А кому она была нужна неиспорченная? Готэню, Сара, у Леи будет хорошее будущее, поверь мне. Этот Ганько таки любит нашу девочку. А это значит, что он что?
– И что?
– Это значит, что он будет её защищать. Поэтому, успокойся: запретить ты ему не сможешь. Стеной не встанешь и рекой не разольёшься: он пробьёт, переступит и переплывёт.
– И последний вопрос, Яша. Скажи, а если я потихоньку отколупаю пару камешков от этой вазы, кто-нибудь заметит?
– Сара, Сара… Этот Бздюк, хоть и совсем Бздюк, но стекляшки впаял намертво… Не камни это, говорю тебе.
– Тогда вообще обидно: умирать, так хоть за камни. А за стекло почто гибнуть? Ладно, диктуй и пойду делать… Всё-равно не засну. И всё же ты подстрахуй Юрочку немного…
– Я подстрахую, но ты сделай вот что: попроси мальчиков сбить с вывески слово «Цорес». Слышишь, Сара? Сделай, что я тебя прошу!
– Яша, давай после свадьбы, а? Сразу и собьём. Я сама хотела тебя об этом попросить, чтобы ты разрешил.
– Нет, Сарра, не после. Прямо с утра отправь Ганько и только скажи, чтоб не пистолетом сбивал.
– И что за название получится? «Кабачок 13»? Тринадцать чего?
– Потом решите. Сделаешь? Обещай!
– Ладно… Обещаю, Яшенька.  Диктуй давай.

Евреи делают всё очень-очень просто:
Все блюда, скажем так: из ничего!
Готовим не для собственного роста,
Но главное, родная: ДЛЯ КОГО!

Получится прям с первого захода:
Стаканчик чая крепкого свари,
Стакан муки и сахара, и мёда,
И три яйца. Муки стакана три.

Возьми стакан  растительного масла 
Всё в миску, Сара, тщательно мешай.
Две чайных ложки соды, чтоб не гасла,
Стакан изюма смело добавляй.

А если хочешь – и орехи можно,
Цукаты тоже, Сара, подойдут!
Вот видишь, дорогая, как не сложно!
Готовить близким – счастье, а не труд!

Когда всё хорошенько размешаешь,
Духовку на сто восемьдесят ставь.
В любую форму тесто выливаешь –
На час в духовку этот дивный сплав.

Да, милая, то сплав души еврейской,
На каждой свадьбе Леках гостем был.
Он – показатель мудрости еврейской,
Он наш, родной, единый, крепкий тыл!

Традиции – то свод народных правил,
Не надобно их, Сара, нарушать.
Бисквит медовый ты на стол поставил –
И можно только этим угощать!

Готов пирог, его присыпь-ка пудрой,
А запах будет чувствовать весь дом!
Еврейской женщине положено быть мудрой,
С ошибками ты справишься потом.

Отдайся чувствам при любой готовке!
Творить на кухне Бог нам завещал!
Немного юмора, всего чуть-чуть сноровки…
Готовка – это тот же сериал!

Я ухожу, смотри, уже светает…
Я так люблю, Ленивкеры, всех вас!
Ах, как хотел бы с вами быть, родная…
А я и буду с вами… В добрый час…

Сара оторвала голову от тетради и поняла, что Яши рядом нет. Тихонько встав с кровати и накинув халат, Сара на цыпочках прошла на кухню. Она включила свет и закрыла дверь. На улице было ещё темно, за окном крупными хлопьями падал снег. Сара встала у окна, закрыла глаза и постояв минут пять, услышала совсем близко голос Леи: «Мама! Ты что тут делаешь?»

Открыв глаза, Сара увидела дочь. Она стояла в ночной рубашке, босиком.
– А ты что тут делаешь, доця? – спросила Сара.
– Я спать не могу. Волнуюсь, мамочка. Я всё время думаю: а когда мои одноклассницы замуж выходили, они тоже волновались?
– Конечно! Все девочки волнуются, когда такое событие. А за что ты  волнуешься, радость моя?
– Мамочка, скажи, а что дальше? Вот я выйду замуж, а как жить, чтобы всё хорошо было?
– Ой, люба моя! Да разве твоя мама думала, что тебя это когда-нибудь будет интересовать? Давай мы начнём делать Леках, и я тебе расскажу за главное. Достань семь одинаковых стаканов из буфета. Так... Теперь скажи, где у нас лежат мёд, сахар, масло и заварка?
Лея с огромным желанием помочь матери сделать пирог, достала все необходимые продукты и положила на стол.
– Теперь возьми две чайные ложки соды без горки и приготовь орех и изюм, – сказала Сара, заглядывая в тетрадь, где были записаны стихи. – Папа сказал, что эту коврижку делать очень просто, – сказала Сара, совсем не подумав о том, что рядом стоит дочь.
– Мамочка, а когда тебе папа сказал это?

Сара задумалась. Ей так хотелось рассказать хоть кому-нибудь, что к ней приходит Яша, но она боялась, что её сочтут сумасшедшей. «Но и Лея не совсем в себе. И даже если она что-то кому-то скажет, кто ей поверит?» - подумала Сара.
– Доченька, я тебе кое-что скажу по большому секрету, но ты обещай, что никому-никому не расскажешь про это!
– Не расскажу, мамочка. Зуб даю.
– Это ещё что такое?
– Это Юра так говорит. Мне нравится.
– Ладно, но помни: если что – зуб придётся отдать. Понимаешь, доця, ко мне папа иногда приходит.
– Куда?
– Сюда.
– Как здорово! А почему он к нам не заходит? – совсем не удивилась Лея.
– Не знаю, – растерялась Сара, увидев такую реакцию дочери. – Он просто появляется, когда я сплю, потом исчезает...
– Мамочка, а ты скажи, чтобы он и ко мне пришёл! Я так соскучилась!
– Хорошо, я передам, – сказала Сара, а сама подумала: «Интересно, а Лея поняла, что я ей сказала?»
– А зачем папа приходит?
– Рецепты диктует, те, что в бабушкиной тетради залиты. Стихами.
– Здорово! Ты передай, что я очень люблю его! А ещё пригласи папу к нам на свадьбу! Пусть придёт!
 «Интересно, кто из нас больше мешиганэ: я или моя дочь? А вообще, всё правильно: чтобы эта жизнь таки казалась нормальной, надо быть немного сумасшедшей!» – подумала Сара и, икнув, начала сгружать в миску все ингредиенты. Прямо всё и сразу.
Рецепт на самом деле прост: сахар, масло, мёд, крепкий чай, изюм вместе с орехами – всё по стакану,  и только муки нужно добавить три стакана. Сара всё тщательно перемешала, получилось красивое, гладкое, светло-коричневое тесто. Добавила по полстакана изюма с грецкими орехами и вылила на смазанный маслом противень. Разогрев духовку на 180 градусов и, поставив противень в духовку, она села на диванчик. Лея села рядом с мамой и положила голову маме на плечо.

– Доця, ты спросила, как жить? Только не живи, как жила твоя мама. Если ты думаешь, что я не опоздала, так я тебе скажу, что таки да: я  опоздала. Когда папа был с нами, мне надо было всё делать иначе, а не сидеть и не смотреть этот дурацкий светящийся экран  с выдуманными поляками. Папа был рядом, очень близко, но я с каждым днём отдалялась от него всё больше. Если бы можно было что-то изменить! Если бы можно было… Лея, доця, ты просто люби его. Он хороший мальчик: мама чувствует плохих людей за версту. Всё время люби! И верь в него. Твоя любовь и вера спасут его в самую трудную минуту, защитят его от самых страшных цоресов. Ты поняла, что я тебя сказала?
– Обещаю, мамочка, - торжественно сказала Лея и обняла мать.

Больше они не говорили: сидели, обнявшись, и каждая думала о своём. Через час Сара вытащила из духовки пирог, а Лея аккуратно нарезала его на части и присыпала сахарной пудрой. За окном шёл снег, и падающая сахарная пудра тоже была похожа на маленькие, белые снежинки. На душе у обеих женщин было спокойно и радостно…
А Яша, глядя на своих девочек откуда-то сверху, улыбался: жизнь после смерти, оказывается, не такая уж плохая штука…


Продолжение: http://proza.ru/2022/01/29/1285