Тётя Нюся. Глава 6

      

То утро было странно тихим. Слишком тихим.
Сергей проснулся раньше обычного — и сразу почувствовал тревогу, будто сама земля насторожилась. Воздух был неподвижен, не шелохнётся ни листок, и даже петух на дворе замолчал. Тишина стояла тяжёлая, вязкая, как перед бурей.

«Неужели война?» — мелькнула страшная мысль. Сердце сжалось.

Совсем недавно, на сельском сходе, новый, ещё совсем молодой председатель говорил, что Германия оккупировала Австрию, напала на соседние страны. Но ведь с Советским Союзом был подписан пакт о ненападении… Всё казалось где-то далеко, в газетах, по радио. А теперь — будто над самой их крышей нависла беда.

Сергей выглянул на улицу — у школы уже собралась толпа. Он вышел со двора, и вместе со всеми застыл под радиоточкой, приколоченной к телеграфному столбу.
Вдруг динамик зашипел, хрипло щёлкнул — и послышался голос диктора, торжественно и страшно глухой:

— Товарищи! Сегодня, двадцать второго июня, в четыре часа утра, фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз.
Голос дрожал, будто сам не верил в произносимые слова.
— Идёт мобилизация. Завтра прибудут машины для отправки мужчин и юношей призывного возраста на фронт.

Каждое слово било, как удар молота. Сергей стоял неподвижно, не чувствуя под собой земли. Всё внутри оборвалось. Он уже знал эту боль — двадцать с лишним лет назад, в четырнадцатом, когда сам шёл на войну. Неужели снова?..

Толпа зашумела. Женщины заплакали, кто-то закричал, кто-то рухнул на колени прямо на пыльную дорогу. Их плач поднимался над селом и глох в жарком, душном воздухе, смешиваясь с жужжанием пчёл и криками детей.

Ирина, услыхав страшное слово «война», побледнела, словно из неё вытекла вся кровь. Сердце забилось где-то в горле, и мир перед глазами поплыл. Сергей едва успел подхватить жену, увёл домой.
Дети, перепуганные, прижались к матери, не понимая, но чувствуя: случилось страшное.

— Господи, — воскликнул старик-отец, — мы что же, детей своих для войны растили?! Всех заберут, всех… — он схватился за голову, качаясь, как в бреду.

Целый день в доме стоял плач и суета. Собирали сыновей и зятьёв, складывали в мешки рубахи, полотенца, сухари. Никто не говорил громко — слова давались с трудом. Слёзы душили каждого.

А утром во двор въехала грузовая машина. Двоих женатых сыновей и мужей старших дочерей забрали прямо от крыльца.
Тоню направили в Ворошиловград, в военный госпиталь — работать медсестрой.
Нюсю на фронт не взяли: она ещё не оправилась после болезни и тяжёлой утраты.

Молодых женщин оставили в колхозе. Теперь им предстояло пахать землю, косить, доить коров, собирать урожай. Работать за тех, кто ушёл на фронт. Кормить армию хлебом, молоком и надеждой.

В селе осталось огромное овцеводческое хозяйство. Женщины пряли шерсть, вязали варежки, носки, катали валенки. Их руки не знали покоя — день и ночь они работали, чтобы хоть чем-то помочь тем, кто воюет.

Нюся в эти дни словно жила в полусне. После двух ударов — прощания с Фёдором и начала войны — душа её опустела, как выжженное поле. Она лежала на своей узкой кровати, глядя в потолок, и не могла заставить себя думать. Только внутри ныло, как рана.

Иногда она подходила к окну. За ним шумели берёзы, стояли тихие и печальные, как вдовы.
«Там он… где-то там, под другим небом, может быть, тоже смотрит на небо», — думала она.

Образ Фёдора вставал перед глазами живым, осязаемым. Его голос, его руки, его улыбка — всё возвращалось с невыносимой ясностью. Она вспоминала их речку, тот последний поцелуй, и слёзы сами катились по щекам.

Но плакать стало трудно. Слёзы иссякли. Пришла другая опасность — холодная, немая. Нюся боялась, что потеряет себя в этой тишине, в этом бездонном горе.
Она держалась из последних сил. Ходила на работу, как и другие женщины — такие же одинокие, усталые, с осунувшимися лицами и красными руками.

И всё чаще замечала: председатель — тот самый молодой, что недавно говорил о войне, — и Иван, парень из кузни, стали к ней особенно внимательны.
Они помогали по хозяйству, подолгу задерживались в разговоре, смотрели в глаза чуть дольше, чем нужно. Их взгляды жгли, их забота тянулась за ней повсюду.

Война делала женщин беззащитными, а мужчин — настойчивыми.
Но сердце Нюси было немым. Оно жило там, где стреляли, где, может быть, сейчас шёл её Фёдор.

Продолжение http://proza.ru/2022/01/27/1775