Тётя Нюся. Глава 10

Жизнь медленно входила в привычное русло. Село жило своей неторопливой жизнью — пахали землю, чинили крыши, коровы ревели на выпасе. Приближался День Победы — праздник, который в этих краях всегда отмечали с особой теплотой и слезами.

На площади собирались поставить самодельную сцену: кто-то шил флаги, кто-то лепил венки из бумажных маков. Руководителем концерта был гармонист Иван — высокий, плечистый, в расшитом национальном костюме. Когда он выходил с гармонью на сцену, девушки вздыхали, а старушки говорили:
— Эх, вот бы ему хорошую жену… да поздно, всё выбирает.

Родители Нюси уговаривали дочерей сходить на праздник.
— Сколько можно сидеть дома, Аннушка, — говорила мать. — Надо жить, детки подрастают, пора улыбаться.

Анна с сестрой согласились. На празднике они пели фронтовые песни — про любовь, про разлуку, про тех, кто не вернулся. Когда Нюся запела «Синий платочек», на площади стало тихо. Даже ветер, казалось, слушал.

Иван не сводил глаз с Анны. Он уже всё знал — и про гибель Василия, и про то, как она одна тянет двоих детей. В деревне новости летят быстрее ветра.
Ему было жаль женщину, но жаль по-мужски — с теплом, с желанием оберечь. Ведь любил он её давно, ещё с тех времён, когда она смеялась звонко, как родниковая вода.

После концерта Иван решился. Подошёл, снял шапку, сказал просто:
— Нюся, я всё знаю про твою беду. Хочешь, я стану отцом твоим детям? Завтра приду к твоим родителям — поговорю по-честному.

Она посмотрела на него устало, с горечью:
— Да, так я и поверила… Мне только твоего счастья не хватало. Сыта я им — по горло.

Иван опустил глаза, но не отступил:
— Напрасно ты думаешь, что я как твой Василий. Вон, вдов кругом — хоть выбирай. А я всё равно тебя люблю. Подумай, не спеши. Я подожду, сколько скажешь. Я — терпеливый.

— Терпеливый, как и я, — улыбнулась Анна, взяла гармонь и задорно запела частушки.

Село потихоньку восстанавливалось. Колхоз богател на овцах, ферм стало несколько. Анна работала на той, что рядом с домом — это было удобно: успевала и детей покормить, и коров проверить. Младшей дочке уже исполнилось пять.

Денег всё равно не хватало, и Нюся устроилась ночным сторожем. Иван работал плотником: чинил окна, двери, делал табуретки, помогал кому ни попроси. Он не отставал от Нюси, снова и снова просил выйти за него. Но Анна была непреклонна — сердце её всё ещё берегло память.

Весна выдалась ранняя. На реке лёд трещал, вода вырывалась из берегов.
Анна после смены решила побелить землянку. Дети играли во дворе, когда вдруг раздался крик:
— Ма-ма! Муся в речку упала!

Нюсю словно молнией пронзило. Она выскочила на улицу, босая, в одной рубахе. Добежала до реки — пусто. Только быстрое течение и куски льда. Она не думая прыгнула в воду.

Толпа собралась быстро. Кто-то кричал, кто-то бегал за верёвкой.
Иван примчался верхом, не раздумывая, бросился в ледяную воду. Он увидел Нюсю у коряги, а рядом — девочку, зацепившуюся пальтишком за ветку. Женщина закоченела, не могла пошевелиться. Иван подхватил ребёнка и передал его людям на берегу, потом вытащил и Анну.

Ребёнка увезли в больницу, а Нюсю Иван привёз к себе. Снял с неё мокрую одежду, растёр водкой, завернул в тулуп, растопил печь до жара. Анна очнулась, задышала, вспотела. Когда приехали сёстры, переодели её и отвезли в больницу.

Иван не отходил от неё ни на минуту.
— Если бы не вы, молодой человек, — сказал врач, — женщина бы не выжила. Вы её ангел-спаситель.

Когда мать и дочь вернулись домой, всё село ахнуло от заботы гармониста.
— Вот ведь везёт Нюське на мужиков! — бурчала завистливая Аринка, мать-одиночка. — Третьего подцепила, прямо ведьма, приворожила!

Но Анна уже не слушала пересуды. Впервые за долгие годы она чувствовала — рядом есть мужчина, на которого можно опереться.

Лето пришло быстро. На ферме было полно работы. Готовились перегонять овец на дальнее пастбище, где ночами выли волки. Мужчины стояли на дежурстве с ружьями, женщины белили сараи. Иван чинил ясли и окна.

Однажды Анна задержалась после смены. В сарае стоял запах сена и свежей краски. Иван подошёл тихо, обнял сзади, и она не оттолкнула. Он целовал её так бережно, будто боялся спугнуть. В ту ночь она впервые позволила себе быть женщиной, а не просто матерью и работницей.

Потом сказала прямо:
— Замуж я за тебя не пойду. Жизнь свою я уже прожила, как умела. Но встречаться… иногда можно. Пусть люди болтают — не им жить моей жизнью.

Скоро село обсудило и забыло.

Осень подошла. Привезли солому — нужно было занести в амбар. Когда оставалось совсем немного, Анна наклонилась взять охапку и вдруг почувствовала, как что-то холодное обвило её руку.
«Змея!» — мелькнуло в голове. Она вскрикнула и упала на камни.

Иван, чинивший забор, услышал крик. Подбежал, увидел красное пятно на руке — гадюка. Без колебаний разрезал кожу ножом и высосал яд.
— Хорошо, что самогон остался, — пробормотал он, обрабатывая рану. Потом вызвал «Скорую».

В больнице врач сказал:
— У пострадавшей повреждены позвонки. Придётся долго лежать — не меньше полугода. Но молодая, сильная, выкарабкается.

Иван заплакал. Анна открыла глаза, тихо сказала:
— Не плачь, Ванечка. У меня такой ангел-хранитель, я теперь точно выживу.

— Я не оставлю тебя, Нюся. Буду рядом, сколько нужно.

Она улыбнулась:
— А у меня отец костоправ, он и стены на ноги поднимет.

Полгода Анна провела в больнице, в корсете. Пережила боль, бессонные ночи, тишину. Но когда её выписали, всё село встречало, как родную.

Она вернулась домой — бледная, похудевшая, но глаза снова блестели.
Жизнь продолжалась. А рядом был Иван — тот, кто не убежал, не испугался, не предал.


Продолжение http://proza.ru/2022/01/27/1785