Зеркальная гладь отражений

***
Современный литературный процесс только кажется, что есть.
На самом деле он прервался.
В 2001 году уже наверное.

Толстые журналы, изданные книги - всё это есть, но - вроде как и нет.
 
Интернет - свободная ниша для каждого.
Публикуй что хочешь и сколько хочешь.
Но - нужно ли это кому-нибудь?
Нужно.
Каждому автору прежде всего.

Читатели легко обойдутся.
Обходятся.

Общение на сайтах - вот что важно для всех участников.
Это общение помогает жить.
Много одиноких людей, много людей разочарованных.
И конечно - им важен любой благоприятный отклик на их письменные показатели.

Это касается любых литературных сайтов.
Исключений нет.

Но есть несколько имен, которые нефиктивны и ныне.
Издай любой из них книгу - ее прочтут.

Без девятого вала рекламы, без рецензий в прессе, без членства в СП.
ПРОЧТУТ.

Этих имен сейчас в России - 7.
Все остальные - хоть заиздавайся.
"Не нужно".

Не нужно даже тем, кто их активно издают.
Это, конечно, поразительно.

"...И опыт - сын ошибок трудных.
И гений - парадоксов друг.

И случай - Бог-изобретатель."

Случай умещается в размер.
Промысел - не вместишь.


***
Да.
Хороших книг за последние 60 лет - было немало.

И сейчас - их нет почти.
Возьмем новейший период.
С 1995 по сей день.

Кто на волне раскрутки были еще недавно?
Пригов, Пелевин, Сорокин, Сенчин, Денис Новиков, Сергей Гандлевский, Тимур Кибиров, Александр Еременко, Борис Рыжий, Игорь Губерман,
Владимир Вишневский, Дмитрий Быков.
(Последних, кстати, двое.
Один, реальный, в Москве, а другой, виртуальный, - в Красноярске.
Но это к слову.)

Поэт Михаил Шелехов как-то не виден.

Не виден и поэт Федор Васильев.
Не виден тончайший стилист и исследователь языковой ткани поэзии и прозы Олег Шолин.

Не видны еще несколько имен.

Но издай их сейчас ненароком - их прочтут.

Дмитрий Евгеньевич - чист, как Геночка после купания.
И его прочтут тоже.

И наоборот.
Издай сейчас ПСС всех официально раскрученных дотоле - никто их читать не станет.

"Надоело".

Верно.
Именно - надоело.
Надоело даже Союзу писателей.
Надоело издательским синдикатам.

Что говорить о простых читателях - нежных и бескорыстных.


***
Игорь Волгин - хороший человек.
"Последний год Достоевского" - книга мирная.
Мирная в смысле непонимания Достоевского в суть.

Ибо, пойми он его в суть, книга была бы иная.
Она бы воевала в небо.

А так - она мирная.
Вот такой-де Достоевский и был.

Хороший человек Игорь Волгин.
Хороший вовне.

Его передача на телеканале "Культура" - тоже мирная.
Ну кто там в собеседниках?

Говорят, говорят, говорят.

Хоть самого Сенчина с Есиным позови.
Тишь да гладь. Вот с Божьей благодатью - сложно.
А так - мирно, поверхностно, примитивно, плоско.

Игорь Волгин - молодец однажды.
В 1993 году.
Опубликовал свою статью об абитуре Литинститута.
Статья называлась "Печать бездарности".
Я ее в поезде прочел.
Ехал из Пскова в Москву на занятия и прочел.

И согревался сердцем.
Всё так.

Последний год Достоевского, Игорь, был войной с миром тогдашним.
Вы смогли кое-что увидеть.
Но это - такая малость, что нет предмета для критики.

Достоевский 1880-81 годов думал об одном.
О том, смог ли бы он взять на себя грехи России или не смог.
Ну а внешние передвижения, разговоры, события, быт, соседи по квартире - мягкой пластинкой "кругозора" в сознании.

Баранников Достоевского ничуть не занимал.
Как и Достоевский - Баранникова.
Они друг друга не знали и не хотели знать.

Вы же - построили на этом псевдососедстве анфиладу предположений, разрушающих всё точное и более-менее правдивое в Вашей работе вообще.

Лучшее место книги - встреча Достоевского с Цесаревной.
Эта встреча действительно имела место.
И Вы очень трогательно ее описали.
Спасибо Вам за это.


***
Стихи Федора Васильева последних лет - очень грустны, но это светлая грусть.

Федор осознал себя в вере.
Что поэту его уровня и класса - сделать было крайне сложно.
Потому что поэта настоящего - заносит неимоверно.
Ад не дремлет и мешает воплощать в слове и жизни честные пролегомены к спасению вечному.

Федор - сумел.
Не заблудится больше.

Недостатки числом 3.

1.
Его стихи не всегда благоговейны перед Богом.
Они подчас не верят Христу.
Хочется жить по-своему.

2.
В отдельных стихах встречается самооправдание перед миром вообще.
Например, в том, что автор принимает за высвечивание общих проблем с видом.
Лучшие строки его об этом вот:
...не думайте, не стану.
Открыта мне такая нагота,
перед какой и девичьему стану,
как царству Соломона - до Креста.

Но и здесь есть сбой.
В чем же?
В отторжении Ветхого Завета от Спасителя.

Только не подумайте, что я - не вы.

Я старый бородатый добрый грешник, - как когда-то написал его отец, поэт Алексей Васильев.
(Что, кстати, совсем недалеко от Соломона.)

3.
Светлая грусть его стихов иногда разбавляется английскими установками на противное православной вере.


Всё остальное - достоинство.
Одно навсегда.


***
Когда мы одни, нам легче осознать себя в мире.
Постоянное общение - расхолаживает и уводит от истины.

Да и общение ли это?
"Карпаратиф"- по Виктории Г.

Верно.
Именно так это слово и писать бы.


***
Мой мир колеблется, как пушкинский треножник.
Я боюсь нечаянно оскорбить Бога.

Своими мыслями, мечтаниями, словами для себя.


***
Мечты - сбываются тогда, когда они совпадают с Промыслом Божьим о нас.
Что бывает нечасто.


***
Мы мечтаем о том чаще всего, что неугодно Богу.

Он может дать нам и это.
Но мы сами откажемся от такой мечты.

Исполнится она - и мы света белого не взвидим.
Мечта - уютна и вожделенна, а реальность в исполнении мечты - подчас невыносима.

Мы, мечтая, этого знать не можем.

Но Бог-то знает.

Мечтать не то чтобы не вредно, мечтать - светло бывает.
Вот унывать не нужно, когда не сбывается мечта.

Значит, это было бы нам во вред.

Не принесло бы счастья точно.

А если мечта сбывается и нам хорошо, она Богу радостна.


***
Проповеди отца Иоанна Крестьянкина широко не известны.
А они - уникальны.

Один из лучших, если ни лучший, проповедник правды Божьей на земле.

Обращение "дорогие наши" - именно оттуда.


***
Если внимательно вчитаться в слова святых молитв, мы поймем, что такое любовь.


***
Любовь констанций и д-артаньянов, загляни в православный молитвослов.
И ты перестанешь быть мнимой.


***
Когда Мариночка улыбается - у нее детская улыбка и оченьки при этом, как у ребенка, - в мою душу входит мир.
И я, улыбаясь ответно, прижимая ее к себе, хочу быть с Богом и с нею.


***
...У Леонида Губанова есть стихи, совершенно немыслимые для того времени. Никто тогда так не писал. (Впрочем, как и сейчас.) 
Например, "Задыхаюсь рыдающим небом..." и "Накануне".

Вообще, его машинописный сборник "Волчьи ягоды"  много перекрывает миллионные тиражи всех тогдашних и нынешних гонителей веры.
Это - горячее предупреждение всем нам от поэта Божьей милостью.


***
Лучшая современная пьеса - "Старший сын".
И фильм по ней - отличный.
Сарафанов - в гениальном исполнении Евгения Леонова - умиляет сердце.
Умиляет настолько, что к концу веришь: да, этот приблудный студент - действительно его сын.
Которого уже никто не выгонит на улицу.


"Утиная охота" - в ней НЕТ ЛЮБВИ.
Никого и ни к кому.
Друзья не любят Зилова, Зилов не любит друзей и жены.
Жена его тоже не любит.

Смотреть ее неприятно, трудно, тяжело.
Уныло-надуманная история.


***
Высоцкий, прочтя "Утиную охоту", тяжело смотрел на забредшего к нему в гримерку сибиряка и сказал, что такие пьесы каждый день не пишутся.

Лучше бы они не писались вовсе.


***
Страх Олега Постнова мне понятен.
Если так безоглядно блудить, как его главный герой, то в известный момент действительно станет страшно.
Не только зеленых людей увидишь, но и себя в шкуре Гуана.

Олег Постнов романа покоряет женщин с одного взгляда и первой фразы.
Они тут же отдаются ему.
И рады позировать в неглиже для фото.

Тоня вот только сплоховала в Штатах.
Уклонилась от постели с интеллектуалом намбе фёст.
Но она просто не хотела заражать его СПИДом, коим уже болела.

Внимательный читатель "Страха" может сказать: все эти женщины - проститутки.
Потому и победы над ними столь легки.

Бедный Олег.
Так и не ставший вещим.


***
Олежка.
Проститутки совсем не такие.

Ты человек начитанный, не лезь ты в это болото.
Зелено оно, как люди в твоем романе.

У тебя есть замечательные описания киевских мест.
Москва - не очень, а вот Киев - ты его знаешь и любишь.
Поезжай туда, Олежка.
Там Лавра, там твой настоящий (а не придуманный) внутренний мир раскроется в полноте.

И как знать, может быть, однажды твой страх станет страхом Божьим.
Что для писателя - спасительно и верно в любовь.


***
Современная русская лит-ра: вся поэзия - под Бродского-де, вся проза - под Набокова-псевдо.
Исключения - крайне редки.

Слышу: ты тоже работаешь под Розанова-пусть!
Нет.
Форма отрывков - форма древняя.
Розанов - не скудельные отрывки, как у меня.
Розанов - внутренняя музыка сердца.
Совсем-совсем лиричная, очень единственная здесь и не здесь.


***
С Розановым меня роднит то, что я хочу быть с Богом, а не один или с падшими духами.
Но это не грех.


***
...Однажды мы с Олегом - не Постновым, а Шолиным - шли по Нижнему Новгороду и завернули в книжную лавку.
А в книжной лавке - "О Понимании" Розанова и "Ада, или Страсть" Набокова.
Этих книг мы тогда еще не читали.
Денег у нас было рублей 200.
То есть нужно было выбрать какую-то одну книгу, на обе не хватало.

Я хотел купить "О Понимании", а Олег - "Аду".

Ну что делать.
Уступил.

Чуть скрепя сердце, но тоже с живым интересом к "семейной хронике" В.В.

...Вот только "О Понимании" с тех пор я больше так и не видел.
Пролистал тогда бегло - и всё.


***
Понимание лучше страсти.

Например, понимание Набоковым того, что он взял Запад (то есть заставил себя читать именно западных людей, а не эмигрантов) ненадолго.
Лет на 30-40.

Только Россия помнит своих детей до конца. Сколько бы они от нее ни отрекались перед миром.


***
Последние книги Набокова - хуже первых.
Хуже тем, что там нет олицетворенного мира в нём.
Который оборвался на "Аде"(1969).

Начиная с этой книги, даже непревзойденная интеллектуальная набоковская филология ушла на сторону далече.


***
Лучшая его книга - "Дар".

Особенно ПОЛНЫЙ.
С реестром бабочек там.

Дар любит мир. Немцы немцами, а мир - очень любим этой книгой.
Чернышевский - не разъят там на части. Он там тоже жив.
Жив надеждой на то, что Астрахань его не отринет. Вебер - роль. Самая безобидная из всех ролей Николая Гавриловича.
Зина Мерц и Годунов-Чердынцев - любят одно и то же. Огромная редкость в отношениях вообще.
Кончеев - не Ходасевич. Это сам Набоков. С которым счастливый Чердынцев и хочет встретиться.

"Бледное пламя" - интересно вышивкой словес вокруг. То есть - поэмой Джона Шейда. Какой-то новой музыкой в строке.
Слышимой в тиши дня.
 
Комментарий там какой же. Градусный по стрелке часов. Король - Время.
Которое Градус хочет убить.
Убивает, как может.
Но Время - все равно идет.
 
Шейд - тень Времени.
Солнечные часы Набокова порою становятся механическими. Градус не успевает за Королем-Временем. И не знает, как с этим быть.
С наручными часами еще можно как-то совладать. Разбить, выбросить...
А вот с часами Времени - попробуй.

Время топит Градуса в себе.
А тень Времени - Джон Шейд - занимается поэмой о том, как Король-Время победил всех.

Бледное пламя (а этот перевод Ильина мне нравится больше других) - это бледное пламя луны над миром убийства и нечестия.
Она - таинственная Зембла Короля-Времени. Его приют до срока.


"Машенька" - хороша в любовь к миру юности.
Ганин - это взрослость, конечно.

"Защита Лужина" - приватно выверена в шахматный мир. Где Лужин - черный король.
Гибнущий от матовой ситуации внутри себя.

"Король, Дама, Валет" - приструганна к ладье преступного замысла героя и героини. Пешка ходит по другим полям. Ладья ее не достала.
Ладью невзначай смахнули с доски. А смахнув, решили, что так даже лучше.
Набоков дал название роману в карточной терминологии, но карт там нет. Есть шахматы.
"Ладья, Слон, Пешка" - так бы я аляповато назвал эту книгу.

"Подвиг" - просто домысел о том, как бы было, если бы.

"Приглашение на казнь" - неудачная книга. Она неудачна в главном. В языковых потенциях там.
В одном из интервью Набоков неискренне назвал ее одной из лучших. Он хотел спрятать свои лучшие вещи от всех. Не спрятать, как прячут предметы,
а как бы обезопасить от вторжения многочисленных Роу.
"Символы Роу" - одна из лучших статей об этом.

"Подлинная жизнь Себастьяна Найта" - раздраженное поползновение оставить врагов на усмотрение Ночи.
От которой куда уйти.

"Под знаком незаконнорожденных" - попытка означить грани мирового злобного надругательства над человеком.
Давид не погиб.
Он - превратился в алый мир скорби по нему.

"Смех в темноте" - родина своих отступлений от правды чувства и отношений.
Западное негодяйство, Вашество, исключает совместное жительство так.
Набоков пошел много дальше.
Он опустился в ад.
В ад собственных умозрений.
Да, они показательны.

Показательны тем, что ад Набокова - тоже не без вмешательства (темного) невидимого мира в его работу.
Не сам он это придумал.
Ему "подсказали".


***
У Набокова-поэта есть просто замечательные стихи.
Они замечательны прежде всего тем, что там нет самолюбования.

Грусть, милость, внутренняя правда отношения к миру и людям.


***
...Только что на телеканале СОЮЗ мы с Мариной увидели Митрополита Викентия.
Владыка словно бы помолодел. И говорил о том, что все хотящие жить по заповедям Божьим - непременно будут гонимы.

И мне стало не по себе.
Далеко мне еще до христианина.
Далеко, дорогой Владыка Викентий.

Господи. Дай мне, грешному, сил и веры.
Дай вытерпеть эту муку земную.


***
Наша кошечка Зюся как-то посерьезнела в последнее время.
Это очень видно по ней.

Прежде она была легкомысленнее.
А сейчас - совсем иная.

Что чувствуют животные? что они думают о нас?
А о Боге? о себе в Творении Божьем?

Вот Апостолы 12-ти после Пятидесятницы могли бы ответить на эти вопросы безошибочно.
Зоологам я не доверяю.
Что они могут об этом знать?
Апостолы Христовы - знают точно.

Стало быть, у них и нужно спрашивать.
Но они едва ли ответят грешнику.
Не будем самообольщаться.
Чтобы говорить с Апостолами в Духе Святе - нужно быть ВЕРНЫМ Христу до смерти.


***
Вот, например, Зюся встречает Мариночку у дверей квартиры.
А если та задерживается, - Зюся заметно волнуется.
И с какой же радостью бросается к двери, заслышав шаги!
И не корма ради.
Она вообще у нас мало ест.

Что же движет Зюсей?
Да конечно любовь к хозяйке!

Это явный стержень Зюсиной жизни.

Но ведь много и скрытого от нашего понимания.

А что еще любит Зюся?
Молитву.
Читаем утреннее или вечернее правило - Зюся всегда приходит и соучаствует.
Всякое дыхание да хвалит Господа!

Какой уж тут Чарльз Дарвин.


***
Сектанты и еретики каждый день напрямую "общаются с Богом".

И ведь не объяснишь им, бедным, что общаются они не с Богом, конечно, а с падшими духами, выдающими себя за Бога.


***
Общение с Богом - православные молитвы и Таинства Церкви.
Но оно тихое и как бы безответное.
Никаких слов от Бога ты не слышишь.

Просто, помолясь или исповедавшись, становится легче на душе.
И вот эта очистительная легкость - и есть ответ Бога на твою молитву или исповедь.

И не только это.

В твою душу незаметно входит надежда.
Надежда на то, что Бог тебя не оставит.
Поможет во всём добром.
Сохранит твоих любимых.

Мир входит в душу твою от Бога.
Ты становишься истинно счастлив.
Пока опять ни засоришь себя грехами.

И снова - придешь к аналою.
И Бог опять и опять поможет тебе.

Это - общение с Богом.


***
Завтра - День Крещения Руси.
Заказали молебен за Наташу и деток.
Святому Равноапостольному Великому князю Владимиру.

Он молится ЗА ВСЕХ КРЕЩЕНЫХ.
Как Патриарх - за всех православных на Руси.

За которых ему и отвечать перед Богом.
А это - ответственность не наша с вами.
Нам дай Бог за себя ответить.
За своих детей до 7 лет.

А Патриарх - отвечает ЗА ВСЕХ НАС.
Истинно - КРЕСТНАЯ ЧАША у Патриарха.

Спаси его Господи и сохрани!


ЕВАНГЕЛЬСКАЯ ПРАВДА ОТНОШЕНИЯ (Мытарь Закхей и другие)

Кто такие во времена Христа были, собственно, мытари?
Да самые презираемые люди на свете.
Собирающие подати со своих соплеменников в пользу Римской казны и Кесаря.
Типа "полицаев" во времена Великой Отечественной - для своих русских и советских - конечно, худших собственно фашистов.
По крайней мере - более презираемых, чем немецкие оккупанты.

Вот из таких мытарей был и евангельский мытарь Закхей.
Который, видимо, сердечно каялся про себя, что он мытарь, не устоял перед принуждением римской власти или соблазном "высокой зарплаты".
И вот Закхей узнаёт, что через их местность проходит Христос.
Тот Самый Христос, о Котором он столько слышал от соплеменников разного и подчас - фантастического и чудесного.
Закхей был мал ростом, а толпа там собралась нешуточная - гораздо бОльшая, чем во время выступлений группы "ДДТ", например.

И Закхей, бросив всё, так сказать, горЯ покаянным чувством и желая хоть посмотреть на Святого
(от Коего он так далёк в своей грешной окаянной мытарской жизни!), залез на смоковницу и увидел Христа.
И Христос увидел Закхея.
Увидел не только ошалело сидящего на дереве тщедушного человека с выпученными глазами - нет, Христос увидел СЕРДЦЕ Закхея,
прочитал всё, что там, в этом сердце, содержалось или было написано.
И соделал Закхея - (мытаря!!! какой ужас!! - наверняка воскликнули многие) Закхея - Своим другом и духовным сыном вечно.

Или прозревший слепой - слепой от рождения, коему Христос отворил очи.
Честно говоря, это мое любимое место Евангелия вообще: ЧТО и КАК исцеленный страдалец отвечал пытавшим его фарисеям-старейшинам тогдашнего Израиля.
Человек ПРОЗРЕЛ не только физическими очами - нет, он прозрел сердцем, душою и духом.
И сквозь сдержанные Евангельские строки проступает великая любовь прозревшего слепого - ко Христу.
Ну а большего - и не нужно для спасения вечного.
______________________________________________________

Члены верховного судилища (Синедриона), конечно, тоже знали и видели, что Христос - Истинный Мессия и Сын Божий.
Дураками или невеждами они не были точно.
Но не могли смириться с этим в сердцах своих, завидуя и ненавидя Христа уже хотя бы за то, что САМИ мнили себя таковыми.
Мнили совершенно искренне и долго: именно мессиями и сынами Бога Живого.
А тут - все иллюзии разрушились в одночасье.
И стало ясно даже слепым: кто они, а Кто Он.

Конечно, это "достойно" Распятия и Муки Крестной.
Конечно.


***
Откуда берутся секты?
Это тяжкая болезнь фарисеев и саддукеев древней Иудеи.
Мнить себя мессиями.

Организаторы сект - тоже мнят себя мессиями.

Все до единого - так.


***
Между тем, мессианство истинное - это тяжелый крест, а не фанаберия.
Это - работа НЕ СЕБЕ и врагу рода человеческого (секты), А БОГУ.

Истинные мессии - это Святые Христовы.
Никогда не работавшие себе.

Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу! - вот их искреннее жизненное кредо всегда и во всём.

Истинные мессии - это благоговейные иереи, епископы и патриархи православные.

Истинные мессии - это благочестивые миряне, соработники Церкви Божьей честные.


***
Из древности мне хочется вспомнить святые имена истинных мессий тогдашнего мира.
Это Авраам, Моисей, Соломон, Давид, Великие Пророки Исайя, Даниил, Иезекииль, Иеремия.

Это - Илия и Енох.
Это Иов Многострадальный, это Иисус Навин.

И еще многие ветхозаветные праведники.

Это - на выходе к Новому Завету - Иоанн Предтеча.

Иисусе Христе, Сыне и Слове Божий, дал нам реальную возможность стать мессиями истинными.

Но мы не захотели.

Мы, номинальные христиане, а не настоящие.

Об одном молю Бога: простить меня и моих любимых, помочь нам стать верными.
Верными Христу и Церкви Его на земле.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу!
И ныне, и присно, и вовеки веков. Аминь.


***
Святитель Спиридон Тримифунтский и Святитель Николай Чудотворец были ДРУЗЬЯМИ при жизни. Братьями во Христе.
Горячо любящими учениками Христа и друг друга.
Вот это - дружба так дружба.
Два святых чудотворца дружат и держат на руках вселенную.

Ибо Христос - посреди них.


***
Это похоже на дружбу Владыки Викентия в Абакане с архимандритом Алексием из Кызыла.
Так они вдвоем всю страну на руках и держали.
И Патриарх Алексий Второй их благоуветливо наставлял на подвиг.


***
Собраться вдвоем или втроем во имя Христово - у нас получается редко.
Куда чаще мы собираемся во свое имя.
Даже на молитву, даже на праздник Божий.

И Христа среди нас нет.

А вот у Великих Святителей Он был всегда.
А это значит, что они - царствовали вместе с Ним еще на земле.


***
Страстная влюбленность в женщину подстегивает поэта писать ей стихи.
Но лучшее там из всего написанного - милость к ее миру, понимание и любовь к ее детям.

Это - останется.

Остальное - уйдет со временем.
Вземлется, как наши грехи, если мы в них каемся.

И совсем иное - стихи нашим женам.
Там нет греха.

Вот! наконец-то я понял!
Всё, несущее в себе грех (слово, дело, поступок, мысль), - смертно и временно.

Всё, где греха нет, - вечно и живо.


***
Это - универсальный критерий.
Для всех и вся живущих.

Для всех родов человеческой деятельности.


***
Скажут: но вот, например, в сочинениях де Сада - много греха.
И что же? как читали его 200 лет назад, так и сейчас читают.

Нет, не так.
Маркиз сеял смерть своими книгами.
Но мало ли в современности любителей смерти?
Смерть будет существовать до Второго Пришествия.

Но потом - кончится и она.
Для спасенных вечно - смерти уже не будет.

А для осужденных в ад - смерть явится во всем своем нечеловеческом обличьи.
И они поймут, что грех убивает.
И что де Сад и подобные авторы - оказали им плохую услугу.

Смерть книг маркиза усугубится смертью души его поклонников.

Мука без просвета.

Упаси нас от этого Бог.


***
От любого писателя в вечности останется не более 5 процентов написанного.
Остальное - не выдержит испытания божественным огнем.

И от всего (например) Достоевского останутся "Бедные люди" да "Мальчик у Христа на ёлке".

Ну, еще останется Алеша.
Останется Зосима.
Митя в моменты трезвения.

Старец Ферапонт.
Капитан Снегирев с сыном.

Князь Мышкин.
Шатов.
Рославлев дядя.
Пал Палыч Трусоцкий.
Неточка Незванова.

Останутся жертвы, а не палачи.
Хотя покаяние не заказано и последним.
Например, Родиону Романычу, Вельчанинову, Верховенскому, Фоме Опискину, Смердякову, Ивану и Великому Инквизитору.

Вот с женщинами Достоевского - кроме Вареньки Доброселовой и Неточки (это одна и та же) - завал.

Кроме убиенной в квартире старухи-процентщицы.

Кроме "Белых ночей".

Остальные - это не женщины, а валики на диване.
Даже Аглая и госпожа Хохлакова.
Достоевский писал женщин с одной и той же.
И они очень похожи одна на одну.

Просто помещены в разные предлагаемые обстоятельства.
Но сутийно - это всё та же Грушенька, Настасья Филипповна.
Им нужно рассыпаться.
А потом собраться в индивидуальном виде.
В честном, милом, простом, женственном.

"Дневник писателя" - останется тоже.
Вот "Сон смешного человека" - видоизменится во Христе.
Преобразится.
А "Записки из подполья" - станут миром о себе сердец отчаявшихся быть людьми.
Или - Записки перестанут терзаться и терзать.
Они обретут свое верное предназначение в мире чести и любви к Богу и ближним.

Мир Достоевского - сугубо сжат.
Сжат до невероятия.

Ему нужно распрямиться в вере.
Ему нужно быть откровеннее.
То есть - отойти от постоянных самообрывов высоковольтной линии передач и пустить ток по проводам наших родных приоритетов.
Вот это секс, вот это мир, вот это честь, вот это блуд, вот это рай, вот это ад.

Смирение смирению рознь.
Есть смирение истинное, а есть - ложное.

Достоевский смирялся как.
Вот вам новый роман.
Он лучше всего, что есть у Тургенева.
Катков согласен.
Страхов нет.

И только однажды Ф.М. смирился по-настоящему.
Умирая в своей постели.
Принеся покаяние истинное.

И ушел в лучший мир, как настоящий русский гений и избранник Божий.


***
Лучшие песни Галича - грустны и тихи, мирны и веровательны Богу. И от этого почти никому не известны.
Известны "хохмы" или "социальный протест".
А вот лучшая лирика его - нет.

"Вьюга листья на крыльцо намела.
Черный ворон прилетел под окно.
И выкаркивает мне номера
телефонов, что умолкли давно..."


"Скачет витязь удалой,
с чудищем стоглавым силой меряясь,
и плевать на ту, что эту перевязь
штопала заботливой иглой..."


"Как мне странно, что ты жена,
как мне странно, что ты жива,
а я-то думал, что просто
ты мной - воображена..."


"Уж так ли безумно намеренье
увидеться в жизни земной.
Читает красотка Вермеера
письмо, что написано мной..."


"Мои стрекозиные крылья
под ветром трепещут едва.
И сосен зеленые клинья
шумят подо мной, как трава..."


***
Впрочем, лучшие песни Высоцкого - ОДНИ ИЗ ЛУЧШИХ - тоже не очень кому нужны.

Странно. Очень это странно.
Среднее или даже худшее - в "топе", а вот отличное и редкое - не помнится почти никем.

То же самое можно продолжить о Визборе, Окуджаве, Александре Башлачеве.

Что за мрачная фантасмагория?

А это просто "вкусовые критерии" у нас деформированы.
Нам предпочтительнее ерунда на постном масле.
В литературе, в поэзии, в жизни.

Исключительные миры - лечат наш вкус, как могут.
Что это за миры?
Это прежде всего Розанов.

Ну а мир Церкви - больше миров исключительных. Ибо он свят и целителен во Христе.


***
Русская литература - от Ломоносова, Державина и Пушкина до наших дней - соединена в мире Слова.
Лермонтов. Гоголь. Достоевский. Леонтьев. Толстой. Розанов. Набоков. Булгаков. Платонов. Цветаева. Губанов. Ахматова. Солженицын. Бродский.
Галич. Высоцкий. Башлачев.

Это - главное течение по руслу Русской Речи.
Есть оттоки, атоллы, островки, небольшие речки, озёра, плотины.

Например, островок Чехов.
Атолл Тургенев.
Отток Блок.
Озеро Гумилев.
Плотина Твардовский.
Небольшая речка Рубцов.

Есть овраги, рвы, шахты, топи, пашни, колокольни, кладбища.

Есть каменоломни.

Есть, наконец, храм.

Этот храм - иеромонах Роман (Матюшин). И где-то в левом приделе его есть алтарники Михаил Шелехов и Федор Васильев.

Нет, русская литература - не сектальна, Вашество.
Она - узнается по плодам.

Тогда как секта - сразу видна в суть.
Например, секта утят.

Назвать русскую литературу религией - было бы неверно и даже кощунственно.
Она - не религия и не секта.
Она - ПУТЬ К ВЕРЕ через словесные попытки познания себя и мира вокруг.


***
Есенин - самый любимый поэт графоманских сайтов.
Его любят там все.
И женщины и мужчины.

Чуть влево или вправо - ты становишься чужаком.
Сам-то Есенин - не графомания, конечно.
Очень талантливый поэт.
Но вот роль его во времени - сплотить вокруг себя графоманов.

Овраг Есенин.


***
Сейчас уже неважно: графоман ты или Есенин.
Русская литература входит в храм.
Молитвами святого мученика Уара.

А перед Богом - важен твой сердечный сутийный мир.

Форма блестящая - ее было предостаточно.
Важно содержание.
Пусть оно и по-графомански высказано.

Бог силен дать чистому сердцу талант.
И наоборот: отнять его у сердца хульного или грязного. Не приносящего плода.


***
Вот если ты графоман - да еще при этом злой и неискренний - пиши пропало.
Ты рискуешь попасть в руки ада. Что крайне плохо и здесь.

Ну а графоманы добрые - потенциальные поэты вверх.
Им нужно только молиться Богу.
И всё будет хорошо.

То же и поэты способные.
Каешься ты в грехах своих или нет.

И если каешься - талант твой останется при тебе. Ты его приумножишь с Божьей помощью.

Ну а если не каешься - талант от тебя отнимется.

И где-то уже отнялся.
Например, у Гандлевского, Айзенберга, Кибирова.


***
Короче говоря, без Церкви сейчас жить плохо.
Мало того, что всем наскучило, так еще и мир твой гаснет внутри от того, что ты лжешь.


***
Романа Сенчина в "большую литературу" привел за ручку Рекемчук.
Кто-нибудь знает писателя Рекемчука?
Что вы читали у него?
Только фамилия на обложке "Нового мира".

Рекемчук - папа.
Рома - сын.
Поприщин Гоголя - прототип обоих.

Персонажи рвутся в живую жизнь.
Со страниц русской классики - да в редколлегию "Нового мира".
Из-под непробудного минусинского пьянства и панковской злобы - на московский литературный олимп.

Как любит заканчивать свои статьи Олеся Николаева: "Чур меня, чур!"


***
Другое дело, что олимп этот - приземист.
Там восседают ложные боги.

Там царят порядки колонии.
Там, наконец, нет любви - никого и ни к кому.

Жуть.


***
Родина моя устала от вас.

Галковский Дмитрий сбился с пути: секта, а не академия (например).

Олежка Шолин - не боец.

Остальные - женщины.
Им воевать не пристало.

Старшина из фильма "А зори здесь тихие..." - положил всех.
Но там иначе и невозможно было.

Мир ти.
И духови твоему.

Мир мой остался неповрежденным.
Мир мой не разбился о железобетон сердец ваших и немилостивый коллективный ум.

Не буду лукавить: устал я не меньше Родины.
Но жив, здоров, пишу, верю, надеюсь, люблю.

Капитуляция ваша не за горами.
Аминь.

2018