И в горе, и в радости

За те годы, что они вместе столько всего случилось, что иногда кажется, что прошло не каких-то полтора десятка лет, а минула целая жизнь.
В каком-то смысле так оно, скорей всего, и было.
Хотя началось обыкновенно, как у многих других молодых и не очень людей, понявших однажды, что жизненные пути их пересеклись в одной плоскости.
Встретились, влюбились друг в друга и довольно скоро стали жить вместе. Она, конечно, мечтала иногда о белом, свадебном платье и банкетном зале, украшенном воздушными шарами и огромном, трехъярусном торте с фигурками жениха и невесты, но он, словно догадываясь, о чём она думает, говорил:
- К чему спешить!? Нам только по двадцать, разве женятся нормальные люди в таком возрасте? Удержал штамп в паспорте кого-нибудь от развода? Люди ведь не по этой причине остаются вместе. Она кивала и соглашалась, всё так, милый, конечно… Всё правильно…
А он добавлял:
- Тем более мои родители... Ты знаешь, они категорически против…- и она сникала и ещё поспешней кивала, а он продолжал как можно мягче и осторожнее:
- Нет, они не против тебя, а вообще… - он мялся, тщательно подбирая слова и не желая её задеть, хотя она и так знала, что его родители настроены именно против неё, но она видела, как ему трудно, как он преодолевает себя, как сопротивляется внутри него что-то тягостное, лишнее, громоздкое…
И ей хотелось помочь ему, поддержать, сказать что-то ободряющее, лёгкое, чтобы снять с него этот невидимый груз, и она произносила какие-то невесомые, но абсолютно необходимые сейчас слова, проводила рукой по его щеке, и улыбалась светло и радостно, мол, какие пустяки, о чём ты…
Он облегчённо вздыхал и уже совсем другим, бодрым, уверенным голосом заканчивал подобные разговоры всегда одинаково:
- Нужно дать им время, ведь это мои родители, а их, как известно, не выбирают…
Он был такой умный, такой красивый, такой уверенный и стремительный. Он всё время куда-то или к чему-то стремился. Выглядеть круче, делать лучше, вникать глубже, получать больше, влиять сильнее, жить интереснее…
Она так не хотела его потерять, потому что любила без памяти, и боялась безумно, что он снова куда-нибудь устремится, но только уже без неё.
Вот почему она и понимала, и учитывала, и входила в положение, и соглашалась подождать столько, сколько нужно.
А его родителям она действительно очень не нравилась. И началось это с самого первого дня, как он познакомил их и представил её, как свою девушку и будущую невесту. Отец тяжело вздохнул и многозначительно хмыкнул, а мать, прищурившись, холодно улыбнулась.
Эта женщина так и смотрела на неё при их дальнейших, нечастых встречах, молча щурясь, словно пытаясь разглядеть, что же такого увидел в ней их сын, а затем равнодушно отворачивалась не найдя ровным счётом ничего заслуживающего внимания, мол, всего лишь очередная ушлая девка, замахнувшаяся на лакомый кусок… Гляди, не подавись… Конечно, соображает, хоть и деревенщина неотёсанная, кого едва не заполучила …
Кто ты? - настолько явственно читалось в прищуренном взгляде потенциальной свекрови, что хотелось поскорее отвести глаза.
- Ну, кто ты есть? Голь перекатная, безотцовщина, беспризорщина… Дед твой, поди, ещё лаптем щи хлебал… И чтобы я, такой, как ты да своего сына, красавца, спортсмена, умницу, студента одного из самых престижных вузов в стране, да собственными руками отдала!! Ну конечно, сейчас, разбежалась… Главное, хоть бы фигурой или лицом вышла, ещё можно было бы понять парня, а то ни кожи, ни… Мышь серая, да и только… И на что позарился??
- Дарья, - обращалась она с елейной приторностью, когда они сидели за красиво сервированным столом в доме его родителей, - это нож и вилка специально для рыбы, и если для вас это затруднительно, то вам принесут обычную.
Несостоявшаяся невестка мотала головой и густо краснела по самые уши, вернее сначала краснели уши, а потом алым цветом заливало всё лицо, чуть не до бровей. Такая вот была у неё особенность, которую она ненавидела, а его мать считала лишним доказательством её плебейского происхождения. Благородная девушка из хорошей семьи всегда бледна, невозмутима и держит себя с достоинством, не то, что эта…
Её муж скривил лицо в болезненной гримасе, словно у него вступило в спину, а их сын тихо, но внятно осадил мать, и Даша чувствовала, что ему опять тягостно, неприятно, а теперь ещё стыдно за родительницу и больно за неё, Дарью. И она чувствовала это и страдала за него и краснела за неё, как будто была причастна к его дискомфорту и к бестактности его матери.
Когда она забеременела, его мать во всеуслышание заявила, что незаконнорожденного ребёнка внуком не признает, а благословения на скоропалительный, вынужденный брак никогда не даст. Да и вообще ей не нужны внуки в сорок лет. Даша знала, что ей сорок пять, но к делу это не имело никакого отношения.
Он сказал, что это их общая вина, надо было быть осторожнее, он примет любое её решение, ведь он любит её и дорожит ею, но в чём-то мама всё-таки права, Даша не находит? Ну какие из них родители?
Тогда они впервые поссорились, да так, что Даша ушла из дома и до полуночи бродила по огромному городу, глотая слёзы и не отвечая на его звонки. Почувствовав слабость, села на скамейку, а подняться уже не смогла. Несмотря на то, что шёл снег, ей было очень тепло. Даже жарко. Только сильно тянуло и ныло что-то внизу живота. Она помнит, как кто-то к ней обращался, что-то спрашивал, а она мотала головой и называла его имя.
В ту ночь она потеряла ребёнка и оказалась в больнице. И он примчался немедленно и уже не отходил от неё. Он был так нежен, и так заботлив, что она снова чувствовала, как что-то большое и тёплое, чего ей так не хватало в последнее время, разливается у неё в груди и стремится наружу. Навстречу к нему. И ей очень хотелось говорить о так и неродившемся ребёнке, но мешали слёзы, которые всё лились и лились, и было даже удивительно, сколько же их помещается в одной отдельно взятой, совсем некрупной женщине.
А он обнимал её, гладил по голове, как маленькую девочку и мягко, вкрадчиво шептал, что ничего, жаль, конечно, но возможно, это и к лучшему. Ну, куда им, двум студентам сейчас ребёнок?! Да это же просто конец всему… Ну зачем плодить нищету? И жениться нельзя, пока они на ноги, как следует не встанут. Он смотрел ей в глаза, прижимал к себе, баюкал, как малютку, и увещевал, будто заговаривал.
- Ты пойми, я же мужчина, я обеспечивать жену должен. А я пока и себя не в состоянии обеспечить. И потом, куда я тебя приведу? В нашу съёмную квартиру? Так, если мы поженимся наперекор родителям, дотации финансовые немедленно прекратятся. Ты в своём ветеринарном, хоть подрабатывать уже можешь, а в нашем инязе это просто немыслимо, учёба съедает всё время… А на мать не обращай внимания, она упрямая и вспыльчивая, но отходчивая… Ты пойми, мать у меня одна, и я у них один… Ты же такая умная, чуткая, ну делай скидку на возраст…
И она опять вникала, сочувствовала, понимала, делала.
Учёбу завершили почти одновременно. Он с красным дипломом, она почти хорошо. Вскоре у обоих началась трудовая жизнь. У неё просто продолжилась в маленькой ветеринарной клинике, только уже на полную ставку, а он стал работать в торговой фирме своего отца.
Через год, у него уже был свой небольшой бизнес, отпочковавшийся от отцовского предприятия. Он чувствовал себя там весьма хорошо и вольготно, представляясь генеральным, хотя в юридическом отношении это было не совсем верно, поскольку верховное управление всё также находилось в руках его отца, а его сын, в лучшем случае, мог называться директором филиала, да и то с большой натяжкой. Но всё равно было здорово, так как стали появляться свои деньги, и вообще это уже было похоже на настоящую, взрослую жизнь.
А она тоже неожиданно даже для себя и параллельно с основной работой заделалась предпринимателем, а именно грумером. То есть специалистом по уходу за внешним видом животных. Какое-то время занималась этим бесплатно, и кто-то из знакомых наблюдая, как ловко и здорово у неё получаются даже весьма сложные манипуляции, сказал то ли в шутку, то ли всерьёз, что направление это только набирает силу, и она могла бы занять пока не совсем заполненную нишу и даже начать зарабатывать.
А почему бы, собственно, и нет? Тем более всё получилось как-то даже подозрительно легко. Работа ей нравилась, с людьми и животными она всегда ладила, доход был пусть и небольшой, но стабильный.
Он её поддерживал, слушал хоть и немного снисходительно, но всегда до конца. Не вмешиваясь, но и не слишком вникая. А подбирая, например, галстук возле зеркала, пока она вслух рассказывала о планах по расширению своего бизнеса.
- Так ты хочешь открыть что-то среднее между ветеринаркой и питомником, то есть приютом? - придирчиво глядя на своё отражение, уточнил он.
- Да, но не совсем, в перспективе это будет комплексный центр по уходу, ранней диагностике и лечению животных. С небольшим стационаром, ну и грумерские услуги, само собой, и зоомагазинчик, конечно, и… Эй, ты меня слушаешь вообще?
- И чтец, и жнец, и на дуде игрец, - задумчиво произнёс мужчина, отбрасывая очередной галстук, - Милая моя, да ты хоть примерно представляешь себе, сколько бабла потребуется? А ведь ещё документы нужно собрать по всем этим чёртовым инстанциям, от налоговой, до пожарки…
- Я же не сейчас, - волнуясь и краснея, говорила она, - я понимаю, но я узнавала, в общем-то, через пару-тройку лет, если целенаправленно откладывать, это вполне реально… Ты куда-то собираешься?
- А? Да нет, просто деловая встреча с партнёрами, иностранцы между прочим…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…