Командир сельхозотряда

Вместо предисловия

Существует только настоящее. Прошлого уже нет, а будущее не наступило. Но, тем не менее, прошлое отражено в настоящем, может вдохновлять, но может и угнетать.  Юность не оглядывается назад, у неё всё впереди, зрелость увлекает текущими делами, прошлое всплывает от случая к случаю, но чем старше человек, тем меньше желания заглядывать вперёд. Зато взгляд в прошлое – это погружение в молодость, юность, детство. Там всегда светло, туда тянет всё неодолимее. Когда-то приблизится и последняя черта. Тогда пустую или содержательную жизнь за спиной можно сравнить с ощущениями людей, один из которых наелся пресной и невкусной пищи, да ещё запил её какой-нибудь гадостью, а другой испытывает приятное послевкусие от изысканных яств и ароматного коньяка. Изредка встретишь и таких, которые, уходя, испытывают чувства человека, отвалившегося от пиршественного стола, когда пресыщение вызывает лишь отвращение даже к самым аппетитным блюдам.

Рассуждения эти однажды родили романс «Воспоминаний ожерелье», где память о прожитом аллегорически запечатлена камнями в оправах на цепи ожерелья https://stihi.ru/2020/09/11/7907
Заканчивается романс словами:
…
С досадой иль без сожаленья
Придёт прозрения пора:
Воспоминаний ожерелье
Есть жизни прожитой цена.

Советская власть воровала у человека время. Бюрократические проволочки, вечное стояние в очередях, всякого рода повинности отнимали годы жизни. Взамен она, правда, давала псевдоуверенность в завтрашнем дне. На кусок хлеба всегда хватит, а комнату в коммуналке не отнимут. Как мог, я этому воровству сопротивлялся, увиливал от необходимости общения с властью. Иногда она всё же догоняла, научная карьера неизбежно встраивала человека в систему, отвертеться было невозможно.
Но одну из самых тоскливых повинностей, поездку на уборку урожая в совхоз, удалось, однажды, усилием воли превратить в предмет яркого воспоминания с превосходным послевкусием.

Командир сельхозотряда

Обобщение фундаментальных законов человеческого бытия – Приципа Питера, законов Мерфи и Паркинсона, приводит к философскому заключению: «Всё меняется от плохого к худшему». Однако жизненная практика родила антитезу: «Что ни делается, всё к лучшему». Такими саркастическими размышлениями я развлекался, выходя из кабинета завкафедрой, где приговор услышал окончательный: «Поедете!».
К этому времени был я уже заместителем заведующего кафедрой по научной работе, и.о. доцента (документы на присвоение учёного звания ушли в ВАК, пик советской карьеры приближался). В ЛИИЖТе уже 16 лет работал после его окончания, да и годков было под сорок. Ко всему прочему, в конце года – сдача научной работы по хозрасчётному договору, а там – пахать и пахать. Словом, были все основания для того, чтобы студентов на картошку повёз кто-нибудь другой. Шеф контраргументы привёл неотразимые. Старшие товарищи – кто в профкоме, кто в парткоме, у кого – возраст. Младшим такое ответственное дело поручить никак нельзя.
Кто тогда мог бы подумать, что через два года, не дождавшись вожделенных корочек доцента, предстоит мне уволиться, уехать за границу, а затем, на десятки лет погрузиться в бизнес. Ещё сложнее было вообразить, что опыт командования сельхозотрядом буду не раз с благодарностью вспоминать, когда в немыслимые сроки придётся вести сложнейшие проекты, управляя большими группами людей.

Кафедра «Электротехника» вела курсы лекций для неэлектротехнических специальностей, но входила в состав «Электромеханического» факультета. За каждой кафедрой закреплялся курсовой поток из 5 групп этого факультета, преподаватели становились кураторами, которые сопровождали свою группу от 1-го до 5-го курса, хотя никаких предметов у них не вели. Первокурсников гнали в сентябре на уборку картошки в Ленобласти. Стало быть, и группа сотрудников кафедры раз в 5 лет отправлялась трудиться в поля. Опыт у меня к этому времени накопился изрядный. Первокурсником сам картошечку копал, затем лаборантом в подмастерьях ходил. Главный опыт получил в качестве завхоза под руководством великого мастера руководства сельхозработами.
Был у нас на кафедре доцент Аркадий Ф. Отличала его феноменальная способность приспосабливаться к обстоятельствам, самоорганизованность и предусмотрительность. При этом он обладал на редкость доброжелательным характером и умением остроумно оценивать любую ситуацию. Дважды поработав с ним завхозом, сельхознауку я изучил бесценную.
К тому времени вовсю уже громыхала Перестройка, хозрасчёт был вознесён в моральный принцип. Что ж, думаю, жаль мне десятков бессмысленных дней своей жизни. Придётся напрячься, провести полтора месяца с максимально возможным толком. Еду командиром, всё в моих руках.
После такого переключения сознания речь перед студентами зазвучала нотками революционных ораторов:
"Ничего хорошего на дождливых полях вас не ждёт. Но мы ставим перед собой задачу, во что бы то ни стало, не вычеркнуть из жизни 30 бесцельно прожитых дней, но сделать их содержательными и яркими. Я знаю, как это сделать. Будем честно работать – обещаю комфортное жильё, сытную еду и рекордные заработки. Кроме того, духовное наполнение унылых осенних вечеров. Вернёмся с победой и хорошим заработком!"
Доверия мои слова большого не вызвали, но аудиторию повеселили.
Тут же приступил к практическим шагам. Подлую шуточку «Если не избежать – расслабься, получи удовольствие» пришлось принять на вооружение. Первая задача – здоровый коллектив. Тут удалось проинтриговать успешно. Сманил своего хорошего товарища мнс Андрея Б. Высоченный парень обладал множеством талантов: от любой работы не отлынивал, великолепный математик с инженерным мышлением, замечательный поэт, он великолепно умел быть «своим в доску». Был он и большим специалистом по «висельному» юмору. Последнее определение приклеил ещё один наш преподаватель Борис Т., тоже вошедший в команду. Важнейшая роль – завхоз. Евгений В., самый молодой из преподавателей кафедры, на эту должность согласился. Приписали нам и комиссара с кафедры «Научный коммунизм», Виктора (фамилию запамятовал).

Первый завет от Ф. гласил:
«Если везёшь людей в совхоз, забудь о личном времени, не пытайся сократить для себя поездку, выезжай с бригадой квартирьеров за неделю до начала».

Это дело завхоза. Женю проинструктировал: выбери пять – шесть парней покрепче. Выезжаете на несколько дней раньше, парням взамен – хорошо оплачиваемая работа грузчиками. Отслужившие в армии здоровяки соображают, что тяжести таскать гораздо веселее, чем мокрую картошку выковыривать.

Второй завет:
«Студент должен быть сыт и одет в сухое».

Поэтому среди отобранных ребят должен быть и повар.
Итак, к приезду отряда:
- получить аванс, закупить продукты минимум на 3 дня;
- отремонтировать, подготовить помещения;
- получить спальные принадлежности, посуду;
- заранее отобрать будущую бригаду поваров;
- приготовить ужин на 130 человек к прибытию отряда;
- оборудовать площадку для построения и разводов;
- установить контакт с руководством совхоза, определить фронт работ на 1-й день;
- установить связи с местным населением, договориться об обмене пищевых отходов для свиней на свежую зелень, овощи;
- по последнему пункту подобрать хозяйку с хорошей банькой;
- негласно запастись алкоголем, так, чтобы ни одна живая душа не знала, где он хранится, использовать только по разрешению командира.

В условиях Горбачёвского сухого закона последнее наставление приобретало особую важность.
Женя весьма толково на эти наставления реагировал, успокоил тем, что за его спиной опыт студенческих стройотрядов. Но всё же душа была не совсем на месте. Квартирьеры отправились заранее, а в последний день августа двинулся и весь отряд. По железке до Чолово, там автобусы.
Выданы были нам железнодорожные чёрные шинели с блестящими пуговицами. Сто с лишним человек в шинелях – это зрелище убедительное. Первые деньки выдались погожие, так что настроение по дороге у ребят бодрое. У кого-то гитара, шутят, поют.
Из репертуара запомнилось самое популярное из Розенбаума:

Только пуля казака в степи догонит,
Только пуля казака с коня собьёт.

Присматриваюсь понемногу. Один паренёк заставил насторожиться. Интеллигентного вида, но нутро из него прёт иное. Всё время пытается себя показать. Шуточки ядовитые. А главная характеристика – на спине казённой шинели белой краской намалевал надпись. Содержание не помню, но своего парень добился. Я его сразу выделил.

Тут пару слов надо сказать о студенчестве тех времён. Сейчас принято всё валить на реформаторов, ЕГЭ. Дескать мол, разрушили замечательную советскую систему образования. Разрушение началось гораздо раньше. Послереволюционные идиотства прекратились при Сталине, когда выяснилось, что «Кадры решают всё». Нас, послевоенных детей, учили прочно и на совесть. Всех своих преподавателей от начальной школы до аспирантуры вспоминаю с уважением и благодарностью. Учительское звание после войны было почётным и хорошо оплачиваемым. Знаю это по своим деду и бабушке, учителям с дореволюционным образованием. В институте мужчины-преподаватели, как правило, прошли через фронт. После войны, сняв офицерские погоны, шли они в аспирантуру на мизерную стипендию. Однако через 3 – 5 лет, защитив диссертацию, становились технической элитой с умопомрачительными заработками. Доцент стоил 3000 рублей, профессор – до 8000 (до реформы 1961 года). К этому ещё полставки по науке. Для оценки масштабов: Москвич 401 стоил 8000 руб., а средняя зарплата не превышала тогда 800 рублей. За такую работу держались двумя руками. Первый удар по системе на моей памяти нанесла Хрущёвская реформа, внедрившая профориентацию в среднее образование. Её отменили вместе с Никитой Сергеевичем, но последствия остались. Затем произошла неожиданная беда. Великий математик академик Андрей Николаевич Колмогоров изобрёл метод преподавания математики, основанный на теоретико-множественном подходе. Он этот метод апробировал лично, преподавая в школьном классе. Под его руководством ребята добивались замечательных успехов. Метод был внедрён в школьную программу. Результаты не замедлили сказаться. К концу 70-х годов пришлось иметь дело с очень странными студентами. Они сыпали не вполне понятными мне словами (теория множеств меня обошла, хотя, помимо высшего образования я полтора года отучился на курсах Матмеха для инженеров), но не умели работать с алгебраическими дробями, не слишком уверенно пользовались теоремой Пифагора. Электротехника базируется на определённом уровне знаний по физике и математике. Отчаявшись разбираться в причинах, я пару лекционных часов посвящал ликбезу по этим предметам. Причина была проста. Пока сам академик блестяще и доходчиво давал знания ученикам, результаты были. Но, подросли учителя, которые не могли знать глубинных основ предмета, преподавали формально, ученики с начальных классов вместо наглядных действий со счётными палочками осваивали массу непонятных терминов, толком понимали предмет очень немногие. Просветление наступило в ЛИИЖТе в 1983 году, когда во многих ВУЗах отменили военную подготовку, стали гнать ребят в армию по окончании.
А в ЛИИЖТе кафедра была мощная, железнодорожники всегда рассматривались почти как военные, поэтому военную подготовку сохранили, по окончании выпускники получали офицерские звания. Я, например, уже имел звание старшего лейтенанта запаса и, хоть в действующей армии не служил, но пять лет военной подготовки и несколько месяцев сборов, стажировка на унтер-офицерской должности, навыки командования привили. Готовили нас для службы в железнодорожных войсках, так что взорвать мост и восстановить путь могу.
Конкурс на поступление увеличился, отбор стал реальным, студенты радовали подготовкой и желанием учиться. К 1987 году эта радость начала угасать, перестройка своё дело делала, дисциплина падала на глазах, студенты участвовали в присвоении рейтинга преподавателям, появилось довольно много ухарей, которые от таких возможностей наглели, требования к студентам заметно поползли вниз.
Но всё же лица у этих новых ребят были симпатичные, глаза умные. Короче говоря, изначально к этой черношинельной братии у меня чувство симпатии было. Однако прекрасно знал – чем студент умнее, тем опаснее своей изобретательностью в нестандартных ситуациях.

Совхоз «Победа» – в Лужском районе. Деревенька, где находилась наша база, называлась Горыни. Так как гор в округе не наблюдалось, то имя это, поневоле, ассоциировалось с Горынычем.
Забавно, что заместителем декана факультета был доцент нашей кафедры Леонид Степанович Голынчик. Прирождённый замдекана - о нём даже сочинён был стих:

А замдекана, разве есть
Ещё такой же в нашем ВУЗЕ!
Нет! В городе, во всём Союзе
Таких по пальцам можно счесть.

Так как отправкой в совхоз занимался как раз заместитель декана факультета, то студенты, по прибытии, Горыни окрестили Голынями, а по возвращении Голынчика иначе, как Горынчиком не называли.
База была роскошная. Я уже здесь отбарабанил повинность завхозом, места знал прекрасно, да и знакомые ещё остались. Через более, чем четверть века две поездки в Горыни с интервалом в 4 года в памяти слились. Некоторые события уже не могу отнести к той или другой, да простят мне неточности участники страды 1987 года (предыдущий выезд был в 1983 г. со вторым курсом, а в 1987 - с первым).
Горыни – две пересекающиеся крестом, улицы. Домов немного, десятка два. Аборигенов мало, в основном, дачники. Был и народ, отправленный за 101-й километр, довольно колоритный. Все это расположено на высоком берегу Оредежа. Крутой спуск, обширный заливной луг, наплавной мост на противоположный берег. Там поселок городского типа Ям-Тесово. Виды фантастические, дорога в деревню тупиковая. Глушь, местные говорили, что поздней осенью и мишки заходят.
Не доезжая деревни – бывшая барская усадьба. Дорожка от большака, мощеная булыжником, великолепная кленовая аллея, видимо шедшая к барскому дому. Остатки исторических сооружений. Ездить на сельхозработы в одно и то же место приходилось годами. Предусмотрительное наше начальство силами факультетского стройотряда, то есть для себя, создало на месте бывшей усадьбы превосходную базу.
Большой двухэтажный дом, первый этаж кирпичный, второй – из бруса, спальни с кроватями на четыре человека. Рядом котельная для его отопления. Напротив, в хозблоке из красного кирпича просторная столовая человек на 150, кухня. Водопровод из скважины, электрические водонагреватели, плиты тоже электрические, холодильники, картофелечистки, мясорубки. Тут же рядом не просто умывальники, но душевые с теплой водой, хоть и не утепленные. В восстановленных старых конюшнях, медпункт, дополнительные места для проживания. Для командиров отдельный домик, чуть в стороне, за кустами. Оттуда отлично видно, что творится в лагере, а наблюдатели незаметны. В доме четыре больших комнаты, две печи. Жить можно!
Двадцать лет назад ютились мы, первокурсники, в дырявом заброшенном деревенском клубе, спали на соломе вповалку на полу. Печь соорудили сами – вырыли в холмике пещерку, обложили камнями, сверху металлический лист. Навес, дымоход – так целый месяц и кормились.
Женя со своим заданием справился очень прилично. База сияет чистотой и порядком, между жилым корпусом и хозблоком – площадка, размеченная для построений, флагшток, рында из куска рельса.
Народ за час разместили. Рында, командиры не без труда вытащили ребят на построение. В необходимости этого ритуала я убеждался дважды. В пионерском прошлом, когда с Коммуной юных фрунзенцев разъезжал то в походы, то на поля, то на военные игры, а также, наблюдая за стилем руководства Ф. По его теории, если не выстроить и не отправить в поле строем, отряд растянется на полтора км, работу начнёшь на час позже. Зато назад, на кормёжку, ждать никого не придётся, можно и безо всякой организации возвращаться.

Одно только Ф. заповедовал твёрдо:
«Не превращайся в держиморду, преврати соблюдение дисциплины в игру».

Произнёс речь, поздравил с прибытием, разрисовал будущее весёлое житьё, наполненное необходимым стране трудом. Из строя - всякие шуточки, на которые командиры адекватно отзывались. Сразу на ужин. Накормили пристойно, теперь главное – спать вовремя загнать. Отбой в 23 часа, подъём в 6, выход на работу в 7, в поле – к 8-и часам. При этом знали прекрасно, что бутылок в поклаже припасено достаточно. Предупредили – сухой закон, шмонать никто не будет, но попадётесь в пьяном безобразии, гоним из отряда, а там – отчисление.
Рында, отбой. Только после этого собрались в командирском домике. Стол Женя накрыл, бутылку извлёк. Расслабились, разговор потёк непрерывным потоком. Для начала расспросили Евгения его достижениях и планах. Кухонную команду он укомплектовал тремя девицами-поварами модельной внешности, трое парней, растолкав других, вслед за ними тоже на кухню напросились. Рассказал о местных связях. Выделили ему убитый ГАЗ51, категорически запретив выезжать на дороги общего пользования. Охарактеризовал бригаду квартирьеров. Вроде бы всё по плану. Поле для работы выделено, бригадир должен нас завтра туда отвести. Несмотря на серьёзные возражения, вторую бутылку не выставили. Спать.
Назавтра, в 6 часов дежурные из квартирьеров дают рынду, командиров направил народ подгонять, сам брожу вдоль размеченной линейки. Вид у меня вполне революционный: кирзачи, офицерские галифе, гимнастёрка х/б образца 50-х годов, тельняшка. Правило такое: в 6:30 завтрак готов, в семь построение, выход в поле. Проспал, замешкался – рискуешь остаться без завтрака. Минут пятнадцать излагал перед строем правила распорядка. Пояснил, что учёт выработки будет индивидуальным, заработок тоже. Опоздал на работу – штраф в денежном выражении. Регулярные опоздания, нарушения дисциплины – отправка в Ленинград. Ещё раз нажал на то, что заработать дадим возможность.

В 1987 году намечалось торжественное празднование 70-летия Октябрьской революции, никому в голову не могло прийти, что через 4 года Советскую власть отменят. Это был последний год, когда рубль был твёрдым, несмотря на нарастающие дефициты, в обещанных доходах большинство ребят было заинтересовано. Главное – не подорвать доверие. Меньше, чем через год бездумно принятый «Закон о кооперации в СССР» успешно развалил плановую экономику страны, которую все, кто мог стали рвать на куски. Партийцы, комсомольцы, хозяйственники в первых рядах. Давление на кооперативы и создание подконтрольных комсомолу НТТМ (центров Научно-технического творчества молодёжи) этот процесс упорядочили, а рэкет и беззаконие довершили.

Народ что-то ворчал, но особых возражений не выказывал.
Командую: Напра-во, шагом марш. Подготовленные ребята-армейцы из квартирьеров подыграли, возглавили каждую группу-взвод, бодро зашагали, кто-то даже запеть пытался. Коллеги – полевые командиры замыкают строй, подгоняют отстающих.
На поле явились с опозданием на полчаса. Урожай, по виду, никакой – редкая мелкая картошка. Бригадир объяснил, что лето было дождливое, урожай поганый. Ничего, зато уберёте быстро, вам же главное – поскорее смыться.
Народу объяснили что к чему, в борозду загнали. Меня история с урожаем совершенно не устраивала, деньги-то платят за отгруженные тонны. Так я перед ребятами болтуном окажусь. Бригадир успокоил – есть несколько полей, засеянных экспериментальным сортом. Там урожай сумасшедший. Попросил мне эти поля показать. Зрелище впечатляющее: картошка там крупная, здоровая, на демонстрационном квадрате земли не видно – всё в клубнях. Почему все поля не были засеяны этим сортом осталось загадкой.
Первый день прошёл не слишком бодро, то одна неурядица, то другая. Вечером возвращается отряд, полевые командиры заходят в дом – на столе уже по 50 г. Переоделись – ещё 50. А третья – отказ.

Тоже наставления Ф.:
«Больше 100 г – ни в коем случае».

За ужином с народом пообщались, попытались настроение поднять, не очень-то получилось. Поздно вечером посетил нас директор совхоза, он объезжал отряд за отрядом, наш - последний. Исключительно симпатичный мужик городского вида, чуть старше меня. Фамилия у него была мужественная – Витязев. Народ собрали, он произнёс вдохновенную речь, заглянул и в командирский домик. От выпивки отказался, но мои предложения выслушал внимательно. Заключались они в том, чтобы нас отправляли на урожайные поля. Все прочие отряды будут рваться побыстрее закончить работы, а мы заинтересованы побольше заработать. Поэтому я гарантирую производительную работу, полную уборку полей, а совхоз нас бесперебойно обеспечивает техникой, транспортом, тарой.
Договорились, что в 6 утра буду у него на планёрке.

Это тоже завет Ф.:
«Не жди, когда тебя работой нагрузят, грузи своими проблемами начальство».

Отправились на Жениной колымаге. На планёрке привычно пережёвывают проблемы – того нет, сего, людей не хватает. Словом, делится Тришкин кафтан. Однако удалось уточнить какие трактора к нам направят, машины с тарой (то мешки, то ящики) погнали на наше поле. Примерное время уборки поля определили, потенциальный объём собранного картофеля, соответственно тару отправили на несколько суток работы.
К семи часам уже вернулись, построение, вдохновенное напутствие, зашагали. Ходу уже побольше – километра два. Пошёл со всеми, убедился, что техника работает, от картофеля в глазах рябит. Оставил линейных командиров, добрался, наконец, до еды. Девушки-поварёшки обслужили словно в ресторане. С этого дня жизнь отряда покатилась всё более размеренно.
Женя очень инициативно своё дело вёл. Тёткам из деревни пищевые отходы для свиней, нам свежая зелень, овощи с огорода. Присмотрел у одной хозяюшки толковую баньку, взял на примету. Продукты из магазинов, молоко и мясо из совхоза – всё вовремя. Некоторую проблему составляло снабжение хлебом. В окрестные магазины его завозят мало, появление такого количества новых ртов оставляло население без продуктов. Вычислили хлебопекарню, стали возить свежий хлеб с пылу с жару.

Жене передал науку от Ф.:
«Делят по отрядам коровью тушу – бери голову. Те, кто понимает, получает деликатес – язык».

Особенно завхоза наставлять не приходилось, чувствуется, что парень вошёл во вкус, положение человека, распределяющего материальные блага, понравилось. Командирские 100 г после поля аккуратно выделялись.
ЛИИЖТ отличался сравнительным богатством. Каждый новый учебный год – ремонт, лаборатории хорошо оборудованы, спортивный центр с бассейном. В советские времена это давалось не даром. Евгений Яковлевич, наш ректор, поразительным чутьём обладал, где и в чём надо быть первыми, чтобы отрывать нужные блага. Знамёна за победы над картошкой у нас водились в изобилии. Приходилось соответствовать. Иначе, в доцентуру дорожка могла закрыться.
Зная такие нравы, запасся необходимыми материалами для настенной живописи. Ватман, тушь и прочее для плакатов и воззваний. В лаборатории у нас принято было настенной живописью развлекаться. Андрей стихи, я - художественное оформление, так что вкус у меня к этому был, а опыт всё от того же Ф.
К тому времени лет 7 назад, я впервые поехал с ним завхозом в Лодейнопольский район. Обустроили с квартирьерами лагерь - деревянные бараки. В одном в изобилии хранились плакаты, транспаранты, портреты лидеров родной партии. Был составной транспарант, который когда-то размещался над серией портретов: "ЧЛЕНЫ И КАНДИДАТЫ В ЧЛЕНЫ ПОЛИТБЮРО ЦК КПСС". Хохмы ради, разместил транспарант с внутренней стороны над входом в нашу с Ф. комнату. Только ПОЛИТБЮРО ЦК КПСС, что шло второй строкой убрал". Шутка была так себе - Леонид Ильич ещё был у руля, это вам не горбачёвский либерализм. Однако командир хмыкнул, но замечания не сделал. К концу первой недели - ректор со свитой. Ф. на хорошем счету, Евгений Яковлевич поля объездил, после обеда ходит по лагерю, мы за ним, конечно, похваливает. Затем зашёл в нашу комнату. Роста он был выдающегося, поэтому, когда выходил, пригнулся недостаточно и притолоку лбом зацепил. Видимо изрядно, потому, что даже шаг назад сделал. Распрямился, а тут и члены, и кандидаты в члены прямо перед его глазами оказались. Ничего, правда, не сказал, только глазами указал Ф. на это безобразие. Ректор за порог, а я без лишнего напоминания транспарант сдирать.

Ф. всю эту показуху называл: «Попылить».

Только-только стали кафедры снабжать калькуляторами. Прихватил такой, это должно было стать главным инструментом в будущей работе.
Изобретательный Андрей Б. вник в производственный процесс, со своим математическим талантом предложил систему учёта и стимулирования. Исходя из этого придумали экран соцсоревнования. Нашли приличного чертёжника среди студентов, на день освободили от работы, плакаты, экраны, воззвания украсили стены столовой.
Эффект получили двойной. Каждый день ребята у экранов толпились, видели кто что заработал, прикидывали, что получится к концу месяца. Но настоящий триумф был в конце недели. Районное командование придумало подводить результаты каждую неделю, выявлять победителей среди отрядов. Выделили средства на премирование. В воскресенье является высокое начальство: ректор со свитой и зав. отделом Лужского райкома партии. Этот молодой невзрачный человек в плаще запомнился почему-то идеально выбритым лицом. Все приезжие были, конечно, выбриты, но на этом лице эффект от безопасной бритвы прямо-таки сверкал. Парень, увидев наши художества, просиял. На фоне перестроечного крушения идеалов – это был оазис комсомольского энтузиазма, выраженный в лучших традициях 70-х. Долго нахваливал нас перед ректором, что было совершенно не лишним.
С учётом нашей ударной работы на урожайных полях, мы легко каждую неделю завоёвывали первое место, начислялась нам заметная премия. Проиграли мы в общем зачёте. У других картошки на полях чуть, вот они быстрее нас и закончили уборку. Срок – это святое. Хоть ничего не собери, но закончи в срок, а ещё лучше досрочно. Закон плановой экономики.

Умудрился я в советские времена проскочить беспартийным. После выхода из комсомольского возраста получил настоятельную рекомендацию подать заявление на вступление в ряды КПСС. Желания сделать это, в силу устоявшихся взглядов, не было, но и закрыть дорогу в науку никак нельзя было. Подал. КПСС - партия победившего пролетариата. Поэтому правило было жёсткое: на одного ИТР три рабочих. А где их в ВУЗе взять в таком соотношении? Вот и выстроилась очередь на вступление как за твёрдокопчёной колбасой в эпоху дефицита. Аккуратно уступая дорогу желающим, избежал общепринятого лицемерия обладателя партбилета. После 1991 года множество людей бросились публично осуждать людей по-разному живших при Советской власти. У меня же сложилось убеждение - не приведи Господь, стоять перед выбором, на который она толкала людей в Гражданскую, в лагерях, во время ВОВ или антисемитской государственной кампании.
Это отступление к тому, что публику райкомовскую не очень любил. Но с этим протокольного вида зав. отделом мы установили человеческие отношения, он мне изрядно потом помог. Об этом рассказ впереди.

Завёл строжайший учёт:
1. Ежедневные отчёты линейных командиров по индивидуальным объёмам выработки
2. Суммарные объёмы, наряды, выручка
3. Расходы на собственные нужды
Отдельная тема – учёт выработки несовершеннолетними. Не менее половины первокурсников были 17-и лет от роду. Им полагалась надбавка 5%. Сумма набегала приличная. Об этом никто, поначалу, слушать ничего не хотел, тем более, что другие командиры ни о чём подобном не заикались. Однако и тут школа Ф. сработала. Запасся нужными постановлениями, а в следующее посещение знакомого уже райкомовца (он к нам теперь каждую неделю наведывался полюбоваться плакатами и кривыми, ползущими круто вверх) возмущённо ему пожаловался. Игнорируют постановления партии и правительства. Вопрос тут же решился.

Поначалу мы много занимались повышением производительности, оптимизацией, логистикой и прочей рационализацией. Дело увлекательное - каждая лишняя тонна - деньги. Однако постепенно работа стала рутинной, начала потихоньку надоедать. Мы с Женей вставали на два часа раньше остальных. Но и освобождались пораньше. Возвращение командиров с поля всегда сопровождалось ритуалом. Законные 50 г разлиты, закуска на столе. Первым вваливался Андрей. Ударом сапога распахивал дверь, приветствовал: «Ну, что, б…, не ждали?» Андрей свою полевую роль исполнял артистично, непосредственно участвовал в разных операциях, поэтому домой являлся, залепленный по уши. Он же создавал разнообразие ребятам. Выдумывал новые технологии, способы стимулирования, балагурил с народом нарочито грубо.
Утренние разводы однажды были ужасно дискредитированы. Вокруг кухни вечно крутилась какая-нибудь живность – кошки, собаки. Было, чем поживиться. Появилась однажды сучка, запоминающаяся своим уродством. Маленькая, кривоногая, гладкошёрстная. Морда уморительная своим безобразием. У меня потом сложилось впечатление, что текла она целый месяц. Во всяком случае, её всегда сопровождали два симпатичных молодца – дворняги размера миттель. Появился как-то здоровый пёс, чуть не в два раза больше каждого из них. Сражались ребята самоотверженно. После кровавой драки здоровяк появлялся только в их отсутствие. Провожу утренний развод, читаю очередные нотации, вопросы серьёзные. Только чувствую, никто на меня внимания не обращает, напряжённо смотрят куда-то за спину. Наконец, кто-то заржал, за ним весь отряд взорвался. Оборачиваюсь, групповой секс в самом разгаре. Сучонка умирает от наслаждения, один пёс на ней, второй ждёт своей очереди. Пришлось присоединиться к комментариям по теме, народ побыстрее увести.
Пары у нас уже начали складываться, дело чреватое, но люди, в конце концов, взрослые. Эпизод напомнил только, что ухо надо держать востро.

Комиссар послушно отправлялся каждый день в поле, в дела не лез. Однако появились в отряде признаки морального разложения, а толку в этом плане от нашего политработника ноль.
Вокруг упомянутого выше паренька в расписной шинели подобралась компания, по мере сил противодействующая моим производственным усилиям. Показатели у них были наихудшие – бравировали своей независимостью и нежеланием работать. И всё время исподволь вылезали всякие козни, иногда весьма остроумные.
Кроме того, новый прикол. Почему-то на кухне стал увеличиваться штат. И всё девицы. Женя этому не очень препятствовал: за своих он горой, а работа на кухне только по виду блатная - завтрак должен быть готов к 6-и утра, а раньше полуночи не закончить, спать некогда. На второй день этих наблюдений спрашиваю у одной красотки, которая нет-нет, да и стрельнёт глазом, с чего это они на кухне торчат. Девушка загадочно улыбнулась – доктор разрешил, неможется. Медработник у нас был из студентов мединститута. Задаю ему вопрос, а он меня огорошил – женский цикл. Стало мне про свою собеседницу всё понятно. Развела парня, а цикл готова на целый месяц растянуть. Велел доктору список девиц составить и, если оставляет на лёгких работах по известной причине, дату ставить. Засидевшуюся компанию погнал на работу, а в дальнейшем ввёл правило – один день вне поля. С командирами посмеялись, но потом на кафедре эту историю растрепали, меня ещё долгое время под настроение допытывали о познаниях в гинекологии.
Довольно утомительно было каждый день таскаться к 6 утра на планёрки. Засыпал со своими отчётами не раньше часа ночи, но, стоило разок пропустить, целый день прошёл в сплошной неразберихе. Да, великий мудрец – Ф. Кроме всего прочего, перестроечный хозрасчёт позволял выцыганивать премии. Для этого нужно было подгонять показатели, чем я и занимался поздними вечерами. Дело увлекательное, я потом подсчитал, что до 30% дохода было получено, благодаря моим вполне законным махинациям. Тут, правда, не обошлось без бригадира, с которым были установлены деловые отношения.
По счастью, совхозный водитель ЗИЛ130, молодой парень, жил в Горынях. Я его, как мог, коррумпировал, убедил на ночь машину пригонять к дому. Таким образом, часов с шести вечера машина была в моём распоряжении. Иногда шофёр меня по делам возил, иногда просто машину отдавал. ЗИЛок – это не колымага-газон. Приёмистый, проходимый, с гидроусилителем руля, пневмотормозами. Одно удовольствие этого красавца водить. Во всяком случае, проблема с доставкой на планёрку решилась.
Шофёр мой отличался азартом, любил погонять по сомнительным просёлкам. Однажды, едем с утра на центральную усадьбу, а через дорогу рысит семья кабанов. Водитель резко руль влево и чешет за ними по полю. Дорого мне эта охота могла обойтись. При резком повороте дверь с моей стороны отворилась, а я, потеряв опору, под действием центробежной силы вывалился из кабины. В последний момент успел пальцами зацепиться за ручку болтающейся двери. Чудом так провисел с полминуты, пока наш охотник не повернул вправо, и я, используя силы инерции, сумел подтянуться, забраться обратно. Только после моего выразительного мата парень очухался, сообразил, что произошло.

На конец второй недели запланировали банный день. Сами-то командиры баньку одной из Жениных прикормленных старушек посетили. Сделано это было без афиши, перед сном, чтобы ребятам душу не травить. Поэтому нужного кайфа не получили. Провели разведку. Общественная баня – в Ям-Тёсово, ёмкость её позволяет человек 150 обслужить одновременно.
Работали мы без выходных, ради бани в субботу рабочий день сократили. В 12 на обед, к 14-ти в баню. Операция не из простых. Идти надо через наплавной мост километра три, но поход туда прошёл организованно. Под эту сурдинку сами тоже баньку заказали. Ребятам наказали возвращаться самостоятельно. Попарились от души, банька на берегу – из парной в речку, сентябрьская водичка контраст создавала замечательный. Женя добыл пиво, ужин организовал в нашем домике, немного приняли.
Я, конечно, не сомневался, что мужики через магазин будут возвращаться, но рассчитывал, что наказы наши подействуют, эксцессов не будет. В целом так всё и произошло. Вернулись распаренные, довольные. По некоторым видно, что навеселе, но придираться к ним не стали. К отбою не досчитались троих. Среди них, как и ожидалось, наш инициативник из отрицаловки. У ребят удалось узнать, что видели объявление – в клубе танцы. Ну, значит, дело молодое – туда и отправились. Однако после часа ночи заволновался.

С местным населением поодиночке связываться крайне опасно. В конце 80-х молодёжь из деревень поразъехалась, нравы притухли. Но прекрасно помнились времена детства, когда в деревнях любая драка легко перерастала смертоубийство с дрекольем и поножовщиной. В Горынях молодёжи вовсе нет, тем не менее зарезали недавно залётного. Заехал с молодой женой навестить её родителей. Запомнились и экзотические экземпляры, из тех, что жили за 101-м километром. Пара: он - мелкий мужичонка с испитой рожей, по виду - полное ничто; она - стройная, как статуэтка, блондинка со следами ослепительной красоты. Обоим лет по 50. Дама к нам тянулась, чувствовалось, что образованное общество привлекает. В молодости с пути сбилась, пьянство, тунеядство. Лечилась - не помогло. Выслали, подобрал её этот мужичок. Так они оба пить завязали, держатся друг за друга, как за соломинки. Очень трогательная такая история. Мрачный, всегда прилично одетый мужик (на какой-то хозяйственной должности, мы с ним по делам контактировали), повадился заходить в гости. Большей частью помалкивал, но потом прорвало, видимо, за годы молчания переполнило. Во время войны угнали его в Германию на работу. Попал на военный завод. Много всяких удивительных деталей рассказал. Что поразило, ordnung est ordnung, как 15-летнему, ему не полагалось поднимать более 20 кг, кормили строго по норме тоже для растущего организма. В это же время семья почти вся погибла, старики и дети малые главным образом от голода. Чудны дела твои, Господи.

Всё же на худшее решил не рассчитывать, но злостного нарушителя изловить с поличным. Ребята квартирьеры, грузчики составляли гвардию. Работали мы с ними тесно, взаимопонимание установилось полное. Будущий их заработок тянул рублей на 400, что взаимную приязнь явно усиливало. Ввиду их повышенных физических возможностей гвардейцы пользовались особым авторитетом, таким образом, поддержка у меня была и моральная, и физическая.
У переправы и на всех дорогах в деревню расставили секреты. Часам к 2-м ночи приводят троих поддатых красавцев. Отправил спать, но предупредил – завтра с утра ко мне с объяснениями. Двое примчались ни свет, ни заря, каялись, просили простить проступок. Главный герой явился позже, разговор не получился.
Поразмышлял - не хотелось сор из избы выносить, да и судьбу парню ломать, но всё же решился отправить его в Ленинград. Выпороть бы его, и дело с концом. Но, это не метод, а вреда от пакостника слишком много, как от червоточины в румяном яблоке.
Наутро вывел парня перед строем, зачитал приказ по отряду. За злостное нарушение дисциплины из отряда отчислить, направить в деканат с докладной запиской.
Народ встретил экзекуцию молча, потом несколько девчонок подошли, просили за парня. Напрасно, отвезли на станцию посадили на поезд. Какие блатные связи он сумел включить не знаю, но из института его не отчислили. Ну и отлично, совесть моя чиста.
Больше никаких потуг на сомнительные выходки не было, авторитет был завоёван беспрекословный.
При такой централизации власти и жёсткой дисциплине всегда появляются доброхоты стукануть, выслужиться. У меня сложилось впечатление от пары таких случаев, что девушки пытались решить сомнительным образом свои не слишком удачные сердечные проблемы, наказать обидчиков и соперниц. Если на этот соблазн поведёшься - прощай взаимное доверие, юные души навсегда отравятся ядом, которым и так наша советская система искону пропитана. Пришлось на разводе выступить, эзоповым языком объяснить, что более гнусного дела на свете не существует.

Баня баней, а народ надо чем-то развлечь. Проезжая мимо баз других отрядов, наблюдая, как там бойцы лениво, подолгу тащатся на работу, понимал, что к финалу разложение будет полное. Коллеги, руководившие этими отрядами, рассказывали, что поля пустые, числу к 25 сентября работы закончат. С нетерпением ждали отъезда, при этом жаловались, что денег нет, еле-еле умудряются людей кормить. У нас не то. Урожай отличный, собрать надо как можно больше. Это обещанные мною деньги. Кроме того, жизнь изобильная, продуктов полно, повара, время от времени, балуют изысканными блюдами (то оладьи, то из рубленого мяса изделия, вкуснейшие кисели компоты и пр.). При этом понятно было, что раньше 2 октября не закончим. Как это студентам втолковать? Пока эти мысли откладывал, но рассчитывал пробудить энтузиазм любыми способами.
Решили устроить футбольный турнир. 6 команд по 6 человек (вратарь + 5 в поле). Каждая группа формирует команду. Кроме того – команда командиров. Андрей на воротах, Женя в нападении, я в защите. Ещё троих по жребию выбрали из студентов. 2 тайма по 20 минут, две игры в день. 3 игры в полуфинале на выбывание, затем финал из 3-х команд по круговой системе, то есть всего 9 игр. По две игры в день – удовольствие практически на неделю. Погода уже крайне неустойчивая, дожди хоть и не обложные, но непредсказуемые. Футболистов отпускали с поля на игру на полтора часа раньше. Судейская бригада сугубо дамская.
Попали в точку. Погода на всю неделю установилась сносная. Играли не за страх. Мы волевым усилием вырвали победу в полуфинале, провели 3 игры, заняли общее второе место. Героем всех матчей стал Андрей. Он раньше играл в баскетбол, обладал цепкостью. Самоотверженность ему заменяла мастерство. Пропустил всего два мяча, зато не раз срывал аплодисменты своими бросками и падениями. Победителей одарили кондитерскими изделиями. Неделя прошла на хорошем подъёме.
Подведение итогов турнира отметили. Бойцы получили ужин по спецменю, а командиры вечерком бутылочку откупорили. Андрей после первой затих, что-то в уголке записывал.
Через полчаса объявил, что стих сочинил. Первые его строки запомнились:

Я на крыльях над полем с картошкою
Полетел бы борозд не считав,
Над лесами с кривыми дорожками,
Над лугами, над запахом трав.

Но от крика могильного корчится,
Вязнет в топкой отряд борозде.
Командир, ты найди переводчицу,
Чтобы речь мою поняли все.

Дальше не помню, но следовали лирические рассуждения о чудесной прогулке под звёздами на берегу реки с чьей-то юною дочкою.
Прослушали, затем спели на какой-то немудрёный мотив. Так как на этот раз хватили по 150, решили, что произведение достойно обнародования. В этот день что-то шло по телевизору, из-за чего разрешено было задержаться с отбоем. Вваливаемся в дом, поднимаемся на второй этаж. Телевизор в конце коридора, превращённого в зрительный зал. Андрей, пользуясь своим положением «своего в доску», громогласно орёт «Расступись!», прёт через толпу, мы скромно за ним. Объявляет: «Хор преподавателей исполняет оду, посвящённую нашему пребыванию в деревне Горыни!»
В установившейся тишине, не слишком стройно запели. Андрей, дирижируя, завёл зал, повтор подхватили в 100 глоток «Командир, ты найди переводчицу, чтобы речь мою поняли все!»
Бурные аплодисменты. Велика сила искусства. Стихотворение Андрей написал замечательное, это сразу оценили, потом не раз ещё пели. И мы, и ребята.

В середине третьей недели - целая напасть. У начальства одно на уме - закончить уборку в рекордные сроки. Как я тому ни сопротивлялся, навязали нам десант - отряд из второкурсников. Для меня - дикая обуза. Ртов в два раза больше, а развернуть фронт работ не удастся, техника на пределе.
Что делать, своих уплотнили, освободили сколько-то комнат, Но кроватей не было, застелили на полу матрацы, набитые соломой. Поразмышлял, решил убедить коллег-командиров десанта на обмен. Мы гарантированно кормим, но все их наряды пишем на себя. Коллеги за бутылкой такие условия приняли, тем более, что показал я им поля с паршивым урожаем, пояснил, что на еду они себе вряд ли заработают. Бригадира попросил отправить десантников куда подальше, особенно толку от них не ждать.
Сработало, дней 7 проболтались, с первой же оказией уехали.
Это всё политическое хитроумие, но ребята-второкурсники не виноваты. Поэтому, кормили их до отвала, но предпринимали максимум усилий, чтобы отряды не перемешивать. Расписание для них сдвинули на более позднее время. Позавтракали - наши уже в поле. Поужинали, у нас уже отбой. Поля разнесены на пару километров.
Коллег с дружественной кафедры без жмотства угощали в командирском домике, откровенно пояснили смысл сегрегации - развратите с таким трудом созданный коллектив.
Не обошлось без анекдотических случаев. В полночь, примерно, раздаются истерические девичьи крики. Мы выскакиваем, мчимся на эти вопли. Перед одним из выбитых окон первого этажа с десяток девиц-второкурсниц, мягко говоря, не совсем одетых. Вопли утихли, но толпятся со странной опаской. Начал народ подтягиваться, и наши, и десантники.
Что стряслось, спрашиваю. Тычут в окно, посмотрите, мол. Заглянул - по комнате бродит коза, жуёт солому из матрацев.
Как она проникла через полуоткрытое окно в комнату понять не можно, но то, что спросонья вообразили девицы, увидев бородатую морду с рогами, легко представил. Девчонки, сдуру, кто в дверь, кто в окно. Разбили стекло, будь неладны.
Козу аккуратно вывел, отправили её пастись на пожухлую уже травку. Но народ так развеселился, что угомонить его удалось лишь часам к двум ночи.
Ничего, подъём в 6 утра.

Четвёртая неделя. Дело к концу, но как достойно завершить работу. Ведь ребят надо уговорить остаться минимум на три лишних дня. Поговорил с гвардейцами, объяснил, что для них лично эти дни принесут до 100 рублей каждому. В среднем же, около 20% доходов зависит от решения отряда. Это около двух тысяч рублей. В то же время, задержать людей я могу только добровольно. Мужики сами готовы были поработать, с остальными обещали помочь договориться.
Провели общее собрание. Согласились ребята остаться. Честно говоря, тронут я был до слёз. Так им это и сказал, поблагодарил, как мог выразительно. При этом обещал роскошную отвальную.
Пора было и о себе, и о командирах подумать. Схема была отработана ещё в бытность мою завхозом. Перед отъездом продукты закупаются с избытком. Перед отправлением двери кладовых распахиваются – любой берите, кто, что способен дотащить. Разбирают сахар, фасованное масло, немного круп и т.д. Те, кто с родителями живёт, вовсе не хотят утруждаться, кто в общежитии – понимает, что возможности там ограничены, тоже не слишком загружаются.
Заранее отложены несколько мешков отборной картошки, морковь. Килограммов 20 мяса, масло, целый набор продуктов. Женя по списку всё закупил, между командирами распределили по желанию. Последний бидон молока, как правило, разливается по умывальникам, девочки с удовольствием моют личики.
В сумме на всю компанию приходится около 200 кг. Нужен транспорт. Машину, Жигули 2011, я заранее у своей родни выпросил. В последнюю субботу сентября поехал в Ленинград. В понедельник возвращаюсь в Горыни. Закупил торты, ещё какой-то городской снеди. Центральная усадьба, просёлок, проезжаю мимо нескольких баз других отрядов. Везде пусто. Мусор, брошенное грязное шмотьё. Словом – мерзость запустения. Сердце сжимается, что ждёт у нас?
Знал, что основная работа закончена, нужно произвести культивацию полей. Это значит повторно пройти, собрать оставшиеся клубни. Если при основном сборе люди движутся вдоль борозд, то при культивации поперёк. При первичном сборе  работают с разной скоростью, но двигаясь вдоль борозды, каждый знает свой урок. Выполнил и домой. При культивации же очень важно, чтобы сборщики двигались цепью одновременно.
Поэтому зрелище, которое меня ждало на поле перед Горынями, наполнило восторгом. Погода прохладная, но солнечная, ярко голубое небо с плывущими редкими облаками. Ещё издали увидел высоченный флагшток с развевающимся на ветру красным полотнищем. Подъехал, остановился у края поля. Раздаётся разбойничий свист, знаменосец делает два шага вперёд, втыкает флагшток в новую борозду. 100 человек, как один делают те же два шага, цепь – в линеечку, утыкаются в землю, работа кипит.
Пошёл вдоль строя по полю, ребята увидели, подбежали толпой, радостно приветствуют, расспрашивают. Я самые оптимистичные картины нарисовал, за ужином обещал подробности. Запомнилась одна симпатичная такая девица с томными глазами, стоявшая на краю поля. Увидела, как я подхожу к машине, с придыханием, восхищённо: «На машине!». Было же время, автомобиль делал из тебя героя. Понимаю, что добил девушку, но… Ни-ни.
Уф, отошло. К этим ребятам в чёрных шинелях испытываю прямо-таки чувство отцовской искренней любви.

На базе чьи-то Жигули. Оказывается, к Евгению приехала навестить жена Ольга с сестрой Ирой. Захожу в домик, Женя в окружении двух красавиц чаи гоняет. Между мной и Ириной сразу же искра сверкнула. Когда торт вытащил, и вовсе обстановка на весёлый лад компанию настроила.
Женя доложил, что народ работает нормально, очень нацелены на обещанную отвальную. Два дня ещё работаем, на третий отъезд. Всё готово.
Отдельно обсудили наши с ним планы. Задерживаемся сдаём инвентарь, грузим машину, едем вместе. В день отъезда отряда для нас готова будет баня, выедем следующим утром. По дороге заезжаем в районный штаб, получаем положенную премию.
И самое главное, директор обещал рассчитаться с нами наличными до отъезда. Это ответственное дело нужно провести аккуратно и надёжно. Предстояло переночевать в деревне, имея около 10 тысяч рублей. Соблазн велик для кого угодно. Сумма, по тем временам, огромная.
Вечер моего возвращения прошёл замечательно, присутствие дам создало атмосферу, напоминающую катание Остапа с Зосей Синицкой на машине Козлевича. Роли сами собой распределились, мы с Ирой друг другом увлеклись. Так замечательно всё складывалось, через много лет с сожалением вспоминаю этот несостоявшийся роман. Через два дня домой, к семье.
Ужин был приготовлен на славу, что-то вкусное я из города привёз. Ещё день работы и долгожданная отвальная. Настроение замечательное.
Однако, в 6 утра на планёрку, затем наряды, акты, бухгалтерия, порядок отъезда. Почти целый день носился по центральной усадьбе. Когда вернулся, дамы уже отбыли.
На следующий день работали до 12 часов, после обеда начались приготовления. Оказалось, что многие девицы с собой прихватили достойные наряды, приоделись накрасились – загляденье. Парни тоже себя, как могли, привели в порядок. Столы накрыты скорее для банкета, чем для ужина. Женя, по согласованию, выставил на столы сухое вино – по бутылке на 4-х человек. Понимали прекрасно, что это лишь основание не быть подвергнутым наказанию за пьянство. Наверняка закуплен в Ям-Тёсово совершенно иной запас.

Не зря ребята ждали этот вечер. Это был пир победителей. Тосты, здравицы. Приятно было от подопечных услышать добрые слова. Танцевали, пели, веселились отвязно и беззаботно. Андрюшину песню тоже, конечно, исполнили. Часов в 9 мы молодёжь покинули – пусть оттянутся без присмотра. До самой поздней ночи слышались звуки этого сабантуя. Группы, парочки разбрелись вдоль реки, когда вернулись не ведаю. У нас в домике банкет продолжился, к концу в голове заметно зашумело.
На следующий день отряд с утра отправили на автобусах, вся команда до предела возможностей загружена продуктами. Вернулись с Женей в пустой дом, сидим опустошённые. Полчаса так в себя приходили, затем какие-то вопросы по закрытию лагеря, сдаче инвентаря. Часам к двум выбрались в контору, выяснилось, что деньги сможем получить только завтра. Это даже к лучшему, меньше переживаний.

Тут нас настигло ещё одно приключение. У Жени в небольшой сумке было рублей 800 хозяйственных денег. Достаточно крутая сумма. Оголодав с утра отправились в столовую. В самом центре посёлка большое каменное здание, на первом этаже огромная по площади столовая. Народу всегда полно: шофёры, трактористы, служащие, приезжий люд. Из-под полы водочку наливают, курят. Шумно и многолюдно. Насытились котлетками, в которых хлеба больше, чем мяса, с ленцой к машине и в обратный путь в Горыни. Едем, дорога песчаная, довольно плотная, но ямы залиты водой минимум по ступицу. Пробираемся потихоньку, отъехали километра три, остановились у сельпо купить хлеба. Расплачиваться, а денег нет! Дошло, что сумку оставили на подоконнике. Три километра обратно пролетели быстрее вертолёта. Живучесть 2011-я продемонстрировала замечательную. Врываемся в столовую – есть! Стоит наша сумочка нетронутая ровно на том же месте. Часа два простояла среди рабочего люда, никто не покусился.
Отлегло, спокойно поехали в Горыни, хлеба всё-таки купили. Продавщица, правда, очень подозрительно на нас поглядывала пока расплачивались. Вернулись уже часам к шести вечера. Прихватили выпивку, снедь, отправились в баньку. Топили по-чёрному, впервые с таким способом встретился, но попарились от всей души, словно изгоняя накопившуюся за месяц физическую и моральную усталость.

Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Дело к ночи, водка к концу, пора укладываться. Но тут раздаётся робкий такой стук в дверь. Отворяю - на пороге красна девица. Только так её можно было описать. Шапочно мы с ней знакомы. Жила она у матери на нашем краю деревни, поэтому частенько с ней здоровались, улыбались друг другу. Чаще всего я её с маленьким ребёнком на руках или в коляске видел. Видимо, на лето к маме приехала ребёночка на природе подержать. Статная, крупная дивчина, личико не сказать красивое, но вполне миловидное. Если бы какая-нибудь Кустодиевская красавица килограммов 6 сбросила, в точности - наша гостья.
Холодно уже, народ кругом в ватниках ходит, а она в симпатичной курточке, макияж, даже парфюм довольно приятный. В руках трёхлитровая банка.
Здравствуйте, ребята. Вы такие молодцы, так все хорошо о вас говорят, я вам на дорожку брагу принесла, угощайтесь.
После бани, да полбутылки водки красна девица с банкой браги показалась посланницей небес. Пригласили, усадили за стол, ухаживаем, хорохоримся. Допили водку, принялись за брагу. Опрометчивый это был поступок.
Девушка разрумянилась, глаза искрятся, шуткам нашим с удовольствием смеётся. Рассказала, что у мамы уже четыре месяца, нормального человека, тем более мужчину, тут с огнём не сыскать, выть хочется.
В какой-то момент Женя говорит – всё, иду вырубаться. Проявил ведь, на зависть, и благоразумие, и целомудрие.
Остались вдвоём, браги ещё полбанки.
Когда очнулся утром, долго соображал, что произошло. В одной из комнат были подготовлены к сдаче матрацы, целая стопка из штук десяти. Так они теперь расстелены были по всему полу, подозрительно измяты. Кроме меня, никого. Женя уже умывается, после баньки - как огурчик. А красной девицы след простыл. Подробности в тумане, но в теле приятная истома. Только вот голова трещит – брагу после водки нормальные люди пьют только под угрозой расстрела.
После крепкого чая полегчало. Долго грузили жигулёнка. Мешки, ящики, коробки. Забили всё, что можно, включая верхний багажник. Только два передних сиденья свободны. Подвеска подозрительно просела. Вроде бы всё, прощальный обход, прощай Горыни, весёлое здесь место. Хотел было пойти попрощаться, но Женя удержал – не позорь девку, тут деревня. Всё же прокатились по улице. С крыльца рукой помахали, я погудел. Не худшие, видимо, впечатления о себе оставил.

По просёлку до центральной усадьбы – со скоростью 5 – 10 км в час., лужи выше порожков. Дальше всё по плану. Получили девять с лишним тысяч – увесистые пачки советских денег разного достоинства. На тот момент – это почти стоимость двух таких машин, как наша 2011. На приобретение автомобиля в советских семьях работало два, а то и три поколения. Тепло распрощались с директором, руководством, выехали на асфальт. Жигулёнок побежал веселее, но веду осторожно – перегруз явно недопустимый. А грязью машина залеплена так, что только часть ветрового стекла, очищенная дворниками, позволяет видеть дорогу.

Путь держим в районный штаб с благим намерением получить законную премию. Повеселели, скоро дома. С трудом нашли нужное здание на окраине Луги. Там снуют взад-вперёд какие-то люди, что-то выносят. Эвакуация. Указали мне на начальника. Представился, доцент такой-то, назвал отряд, нам положена такая-то сумма. Смотрит сквозь меня, отмахнулся, послал в бухгалтерию, там тётка заявила, что знать ничего не знает.
Обидно и зло берёт.
Выход один, едем в райком партии, находим нужный отдел. Заведующий встретил как боевого товарища. Стал расспрашивать, как мы страду закончили. Порассказывал, посетовал, что несправедливо нас общего первого места лишили. Затем изложил суть проблемы.
Мы ведь с Вами не просто людей деньгами премировали, мы их воспитывали как советских людей, ответственных за свою страну, где бы ни пришлось трудиться. А тут веру в справедливость разрушают, над трудовым энтузиазмом смеются. Да ещё поручения районного комитета коммунистической партии игнорируют. Попал в точку, парень побелел, желваки заходили. Снял трубку, произнёс несколько фраз ровным тоном.
Езжайте, говорит, к этим … Они вас ждут. Подъезжаем опять к штабу, тётка из бухгалтерии с конвертом на крыльце. Расплылась в улыбках, рассыпалась в извинениях. Худо-бедно, речь шла нескольких сотнях рублей. На эти деньги одеться можно было с головы до ног.

Дальше дело техники. В Ленинграде разгрузились по нескольким адресам, машину вымыли, вернули хозяевам. Сами – в лоно семьи.
Следующий день провёл за составлением ведомостей. Суммы к выплате получались рекордными. Квартирьеры-грузчики – по 350 – 400 руб., полевые работники – до 150 руб. Это за вычетом расходов на питание. В других отрядах и по 30 руб. далеко не все получили. Абсолютный рекорд всех прошедших времён!
Финансовый отчёт составил скрупулёзно. Через мои руки проходила сумма, которую зарабатывал за три года. Перестроечный пофигизм ещё не вполне был привычным, а художества ОБХСС, куда как свежи. Потом долго пытался отчёт сдать, но все, уполномоченные его принять, лишь отмахнулись. Долго эта папка у меня хранилась, но, как и многое другое, канула в Лету.
На следующий день собрал ребят в лекционной аудитории, раздал конверты. По лицам видел, что не разочаровал, обещания, данные здесь же месяц назад, выполнил. Так как я был куратором одной из групп, вынужден был раз в неделю проводить там политзанятия. Частенько эти занятия превращались в час воспоминаний. А помните? А мы тогда… и т.п.

Через два года я из ЛИИЖТа ушёл, с тех пор в бизнесе на железнодорожном транспорте. Доводится время от времени встречать крупных железнодорожных начальников, которые, вдруг, спрашивают, узнаю ли их. И то же: «А помните?...» И всегда с удовольствием и смехом. Даже душу греет такое. До сих пор.
Аркадий Ф. уже на пенсии, Женя и Андрей вскоре защитили диссертации, через какое-то время тоже ушли в бизнес. Андрей рано ушёл из жизни, царствие небесное. Борис Т. продолжает преподавать.
Евгений, узнав, что готовится рассказ о наших похождениях, прислал свои записки, помог восстановить многие детали. Но главное, из его дневниковых записей сквозила ностальгия по тем молодым годам и видно было, что наше совместное приключение оставило и у него добрый след.
Сроки сдачи научно-технической работы я благополучно сорвал, чудес не бывает. Отнеслись к этому с пониманием, как же – был послан на уборку урожая.
На 70-летие Октябрьской революции Михаил Сергеевич произнёс духоподъёмную речь, вызвавшую у меня полное уныние – неужели ЭТО никогда не кончится. Но кончилось, причём катастрофой, в непредсказуемо короткие сроки.
Уже через год инфляция стала съедать любые заработки, разваливаться стало всё, в том числе совхозы. Повинность по уборке урожая в новой России отмерла за ненадобностью, хотя при этом страна за 20 лет из импортёра превратилась в крупнейшего экспортёра зерна, сельхозпродуктов.

Опыт командования студенческим сельхозотрядом я не раз поминал добрым словом, когда руководил компаниями, решал многочисленные производственные задачи, налаживал деловую атмосферу в коллективе.
Все мы неизбежно оказываемся винтиком (хотя, иногда и более значимой частью) системы. В СССР она была тотальной, нынче разбита на множество подсистем. Любая система обладает мощью, которой индивидууму очень трудно сопротивляться. Поэтому, она либо перемалывает человека, либо превращает его в послушное орудие исполнения чужой воли. Моё "цензовое" командование наглядно продемонстрировало, что системы имеют уязвимость - их функционирование неизбежно подчинено своим законам. Если проникнуть в суть этих законов, то ими можно манипулировать. Система бессильна противодействовать самоё себе. Самое интересное, что иногда к этим манипуляциям приходится обращаться в интересах той же системы.
Используя эти соображения на практике, довольно часто приходилось прибегать к аналогиям с приёмами из рассказанной здесь весёлой истории.

Когда вспоминаю, бывает, наши приключения в Горынях, появляется ощущение, будто обманул тогда тотальную систему - Советскую власть: она тебя мордой в дерьмо, а ты оттуда в шоколаде. Да ещё и людей, за которых отвечал, не дал испачкать.