Жаворонки

— Тю-ю-ю!
Дородная баба окатила петуха водой из ведра.
— Кудах! — недовольный петя, широко размахивая красно-желтыми крыльями, отскочил за колодец — на другую сторону узкой сельской улицы.
— Тю-ю-ю, тю-ю-ю!
Вторая порция воды досталась прибежавшему на шум-гам белоснежному гусю. Он оскорбленно гакнул и зло зашипел, вытянув шею.
— Но-но! Ишь ты! — баба показала кулак. Птица только сильнее зашипела.
— А! Пошел!
Гусь захлопал крыльями, надул грудку, но приближаться не стал.
— Уходи отсюда! Кому говорю! Давай!
Плеск! Остатки мыльной воды вылились на обиженную птицу. Лапчатый вильнул мокрым хвостом и демонстративно медленно пошел прочь от колодца. Ольга усмехнулась, наполнила ведро чистой ключевой водой и понесла к себе.
Рыжий Шарик встретил хозяйку радостным лаем. Пес вытянул морду в проем деревянного, скошенного временем забора. Стоило ей подойти к калитке, как подбежал верный сторож.
— Попрошайка! Нет для тебя ничего.
Она поставила ведро на крыльцо и зашла в дом. Русые с проседью волосы, собранные в простую гульку, растрепались. В платке было жарко, а с непокрытой головой ходить несолидно.
— Васильевна! — раздалось с улицы, и послышался стук по стеклу.
Ольга распахнула окно, машинально пригладила волосы.
Во дворе стоял небритый мужичок в распахнутой рубашке и потертой шоферской кепке. Несмотря на майскую жару, на нем был пиджак, на котором красовалась юбилейная медаль за участие в Великой Отечественной войне.
Он улыбнулся во всю ширь щербатого рта и, раскинув руки, согнулся в легком поклоне.
— На бутылку не дам! — решительно заявила хозяйка.
Мужичок моментально скис.
— Ну, Василь…
— Еремей, нет! — Ольга захлопнула окно перед самым носом гостя.
Мужик побагровел от гнева.
— Тьфу! — смачно сплюнул он на землю. — Вот же ж злая баба! — И, расстроенный, побрел прочь.
В доме у Ольги все было как у хорошей хозяйки. В сенях — несколько холодильников для заготовок на зиму, кухонные ящики с разной утварью, да плита с пузатым газовым баллоном. В жилой комнате — побеленная красавица-печь с ожерельем из сушеных грибов и яблок, сервант, кровати с пышными подушками, набитыми гусиным пухом, в вышитых наволочках. Черный телефон стоял на зеркальном трюмо. В углу над телевизором висел портрет мужчины с мальчиком шести лет. Ольга вздохнула: Сережа, ее единственный сын, давно не звонил. На столе, покрытая льняным полотенцем, стояла тарелка румяных оладий.
Прямо за открытым окном цвела большая вишня. Аромат привлекал пчел, и каждый год в эту пору комната наполнялась жужжанием; вот и сейчас одна из них облюбовала тарелку с оладьями.
— И ты тут как тут! — Ольга зашла в комнату с небольшим эмалированным заварником.
Налив себе чая и прогнав пчелу полотенцем, она принялась за завтрак.
— Еще одна! — очередная пчела прилетела на лакомство. — И еще!
В комнате загудело. Ольга подскочила, быстро убрала тарелку в сервант и стала выгонять пчел полотенцем. Уже закрывая окно, она уловила движение в саду, под кустом роз.
— Чрри-рь-рь, — донеслось оттуда.
Хозяйка завесила окно тюлем, вышла в сад и направилась на звук. Там, в нескошенной траве, тонко пищали крошечные, покрытые пухом птенцы.
— О-о-о-о, а вы откуда, птенчики? — держась за забор, Ольга присела у гнезда. — Пищите… И где ваша мама?.. Ну ничего, явится. Куда ж ей деваться?
Когда Ольга приблизилась, птенцы заверещали громче. Они тесно прижимались друг к другу и широко открывали огромные, на полголовы оранжевые клювы. В гнезде виднелись скорлупки охристо-бурых яиц.
— А ну пошел отсюда!
Шарик просунул морду под деревянную садовую калитку и уже тянулся лапой к птенцам, но Ольга схватила палку и бросила ее в собаку.
— Пройдоха! И тут ему надо!
Пес заскулил и скрылся за калиткой.
— И что мне с вами делать? — Ольга посмотрела на гнездо. — Вы спать не дадите таким концертом. Ладно, сидите, а у меня забот хватает.
Женщина пошла во двор. На скамейке, обросшей мхом, стояли кастрюли, сушились газеты для растопки печи и вальяжно потягивалась соседская кошка. Куры клевали червей в траве, красногрудый петух прятался в тени вишни. Ольга погрузила бидон с водой на тележку и повезла его на поливку огурцов. Саженцы с жадностью впитывали воду, покачиваясь на ветру.
Уже в сумерках Ольга присела на скрипучий табурет и с грустью окинула взглядом огород. Когда Сережа учился в школе, а муж был жив, они владели целым гектаром земли! Поле, усеянное буйными колосьями пшеницы, изобилие в саду — только груш семь сортов: медовая «черемшина», любимый «дюшес», крупная «скороспелка», тающий во рту с мускатными нотками «красный вильямс», верная столовая «сапежанка» и, конечно, зимние «первомайская» и «январская». Сережа осенью наберет плодов, выложит их на подоконник и ждет, когда дозреют. Яблони, сливы, черешня… Корову держали, поросят. Пасека угощала медом. А виноградник! До сих пор бочки для брожения пылятся в кладовой.
Сын родился поздно — Ольге было за тридцать. Долго не могли зачать. Когда чудо случилось, она баловала ребенка как могла: вкусными блюдами, нарядной одеждой, яркими игрушками, что шила сама. Стали торговать медом, молочными продуктами и закатками — копили сыну на обучение. Когда Сережа поступил в Минск, Ольга собирала посылки, переводила деньги.
«Всё есть? Ты не голодный там?» — «Мама, все хорошо». — «Приехал бы. Помог нам с отцом. У тебя каникулы ведь». — «Я бы с радостью, только уже обещал Паше сходить с ним в поход.  Но обязательно приеду на следующих каникулах! Целую!»
«Нет, мама, я не смогу приехать. Нашел подработку: сама понимаешь, в столице дорого. Нет, посылка не нужна. Не переживай, береги папу. Целую».
«Мама, если у вас нет сил — продавайте часть хозяйства! Зачем столько?! Мы с Сашей купим эти огурцы и помидоры. Займись своим здоровьем, отдохни! Саша — это девушка, мы встречаемся. Да, она хорошая. Обязательно познакомлю вас. Нет, я не кричу на тебя. Мама! Всё, обнимаю, пока!»
Звонки становились реже, приезды — только по поводу.
Похоронив супруга, Ольга многое из хозяйства продала, остались только куры, небольшой огород и сад.
Последний раз они общались с сыном год назад. Внук Миша гостил у бабушки и, пока она работала в огороде, забрел в лес, где, по несчастью, наступил на гадюку. Ребенку быстро оказали первую помощь, скорая увезла в больницу. Невестка сильно разозлилась на свекровь, накинулась с бранью. Ольга надеялась, что сын вступится за мать, но Сережа встал на сторону жены. Женщина корила себя за то, что не уследила за Мишей, но крепко обиделась на родных. Уже год, как они не общаются. Ольга думала, что сын позвонит, извинится, но телефон продолжал молчать.
Солнце спряталось за горизонт. Ольга вернулась в дом, посмотрела по телевизору новости и легла спать. Окно было открыто, свет полной луны падал на стол. Громко стрекотали кузнечики, однако слух Ольги уловил тихое пищание. Птенцы. Женщина натянула простыню на голову. Но это не помогло. Тогда она подскочила к окну и захлопнула его. Душно, зато тихо.
Утром, стоило Ольге распахнуть створку, комнату заполнил писк. Птенцы голосили что было сил.
— Не дадите вы мне покоя, — женщина вздохнула.
Сегодня она собиралась прополоть клубнику и посмотреть в лесу весенних опят.
Ночью погулял дождь, и капли воды свисали с паутин между деревьями. Ольга насобирала целое ведро грибов — будет наваристый суп.
Дома, приготовив обед и прибрав, она вдруг поняла, что не слышит писка. А ведь окно открыто!
Вышла в сад — посмотреть. Птенцы в гнезде тяжело дышали, глаза и рты их были закрыты. Охнув, Ольга побежала в кухню. Зачерпнула колодезной воды в кружку, схватила пачку творога и ринулась к птенцам.
— Кушайте, кушайте, мои хорошие, — женщина смочила пальцы и брызнула на птиц, потом стала подсовывать им под клювы творог. Птенцы ожили и жадно накинулись на пищу. — Ай, мои хорошие, ай, мои маленькие, ешьте вволю!
Ольга осмотрелась в поисках взрослой птицы. Ее не было видно, только мотыльки кружили около окна.
Птенцы, поев, благодарно запищали. Ольга оставила кусочек творога в гнезде, выбросила из ближайшей картонной коробки рассаду и, разорвав картон на куски, огородила гнездо.
— Спите, приду утром.
В этот вечер она оставила окно открытым.
На рассвете прокукарекал петух. Ольга наспех накинула поношенный халат и побежала смотреть на подопечных. Разинув оранжевые клювы, они громко голосили в ожидании еды.
С тех пор Ольга кормила птенцов по три-пять раз в день. В перерывах между огородом и кухней прислушивалась: звучит ли привычная песня? Вскапывая грядки, заботливо собирала в банку червей на корм маленьким птицам. Мимо гуляющие куры завистливо кудахтали.
За неделю серое оперение сменилось на пестро-бурое, птенцы окрепли. Слетки покинули гнездо и прятались в траве.
— Васильевна! А вот и я! — из-за забора выглянуло улыбающееся лицо Еремея.
— Чего пожаловал? — буркнула Ольга.
— С цветами! Во! — сосед протянул пышный набор лилово-белой сирени. — Шел мимо, дай, думаю, загляну. Примешь?
Женщина прищурилась, тыльной стороной ладони вытерла пот со лба и подошла к калитке.
— Чего надо?
— Васильевна, я ж к тебе с чистым сердцем, — надулся сосед. — Смотрю, тебя не видно, не выходишь в люди. Даже Николаевна говорит, что ты давно у нее в магазине не появлялась, и к Любе не заходишь… Меня хоть впусти, Васильевна!
— Работаю, некогда мне, — Ольга приняла букет. — За цветы спасибо, Еремей. А все же, зачем пришел?
— Ты дама хозяйственная, но несообразительная.  Я, может, свататься пришел. Что мне бобылем гулять, а ты одна-одинешенька…
Ольга побагровела от нахлынувшей злости.
— Я тебе покажу одинешенька! — Она с силой стукнула соседа букетом по лбу. — Совсем стыд потерял! Хоть бы в порядок себя привел! Это что за жених с небритой мордой?!
— Ты на себя посмотри! Красавица нашлась! Тьфу, сварливая баба! А хозяйка разве? Хоть бы раз пирогом угостила! Собака твоя мне штанину порвала! И что у тебя пищит постоянно?!
Ольга замерла. Со стороны сада доносились голоса птенцов. Еремей вытянул шею, стараясь рассмотреть, что шумит.
— Цыплят, что ли, выводишь…
— Птенцов нашла. Выхаживаю.
Еремей вытаращил глаза на Ольгу.
— Совсем одичала. Вот я и говорю, хозяина бы тебе…
— Ах ты! — Ольга резко дернула калитку, наступая на мужчину. — Я тебе сейчас устрою! Чтоб духу твоего здесь больше не было!
Сосед отпрянул от забора, чуть не упал и дал деру.
— Одичала! — кричал он, улепетывая. — Я всем расскажу, как ты одичала! Во смеху будет!
— Беги-беги и больше не появляйся тут! — бросила Ольга ему вслед.
Она стояла на дороге, тяжело дыша. Гнев и обида душили. Вот пьяница проклятый! А какой красавец был!
Вдруг Ольга уловила боковым зрением небольшую тень: над садом кружил канюк. Охнула, схватилась за сердце и бросилась на помощь птенцам. Широко взмахивая крыльями, хищник опустился на землю, прямиком под цветущий розовый куст. Ольга схватила камень, бросила в птицу, но промахнулась.
— Кыш! Кыш, проклятый! — Ольга подняла с земли палку, но оступилась и рухнула.
Шарик бросился на канюка. Птица закрылась крылом, и лапами ударила собаку по морде. Пес заскулил — отскочил назад. Хищник поднялся в воздух, набрал высоту и тотчас угрожающе спикировал на спину собаке. Птица низко пролетела над псом.
Однако, не ударив, вновь попыталась резко уйти вверх, но тут Ольга не растерялась — успела швырнуть в канюка палку.
— Кья-я-я! — закричал он.
Шарик оправился от нападения и вцепился зубами в птицу — канюк захлопал крыльями, завопил, остервенело долбя клювом и стараясь царапнуть когтями. Шарик слегка ослабил хватку. Канюк вырвался из пасти, поднялся в воздух и спешно скрылся в гуще липовых крон.
— Птенцы! — Ольга заплакала. — Ко мне, ко мне, хорошие! Тюр-ли-тюр-ли, где же вы?
— Чюррь-чюррь, — птенцы отзывались, но не показывались.
— Ох, — женщина облегченно прислонилась к забору, прикрыв глаза от внезапно навалившейся усталости. Из оцепенения ее вывел громкий лай Шарика.
— Молодец-молодец, — она погладила пса за ухом, — заслужил колбасы.
Хозяйка, еще раз бросила взгляд на небо и, убедившись, что на горизонте спокойно, пошла в дом. Она подумала, что хорошо бы переставить пугало из огорода в сад.
На следующий день Ольга проснулась, как обычно, с рассветом. Заправила постель, поставила греться воду на чай. В открытом окне слегка покачивалась занавеска. Хозяйка сварила яйцо, взяла чашку с водой и вышла в сад. Розовый куст расцвел, гнездо по-прежнему пустовало, но привычной трели уже не было слышно. Она несколько раз позвала птенцов, приманивая их завтраком. Уловка не удалась — птицы не прибежали. Только пестрые перышки напоминали о недавних гостях.
«Улетели», — горько вздохнула Ольга.
Творог скормила курам.
Дни вернулись в обычную колею: работа в огороде, редкое общение с соседями да телевизор вечерами. Все шло своим чередом, только в саду стояла гнетущая тишина.
Знойный май уступил место душному июню. Тяжелая багряная клубника лежала на земле. Вишня сменила цветы на мясистые ягоды, а грядки украшала теперь свежая зелень. Выйдя за водой к колодцу, Ольга приметила незнакомую машину около выставленного на продажу участка. У забора разговаривала молодая пара, а недалеко от машины бегали мальчик с девочкой дошкольного возраста.
— Здравствуйте! — незнакомка помахала рукой и подошла к Ольге. — Меня зовут Лена, это Костя, мой муж. А это Кристина и Витя. Дети, идите поздоровайтесь. Вы живете здесь?
— Здравствуйте! — улыбнулась Ольга. — Да, живу. А вы дом на лето смотрите?
— Да, хотели подальше от Минска. У Витюши астма, решили, что вредно детям сидеть в душной квартире. Здесь воздух свежий и места для игр хватает. А у вас молоко купить можно? А фрукты? Мы решили детям только натуральное давать!
Ольга хотела было ответить, что коровы уже нет, но фруктов и овощей она продать может, как вдруг передумала.
— Знаете, Лена, я бы рада помочь, но скоро свой внук приедет, а я немного посадила в этом году.
— А-а-а, — молодая женщина расстроилась. — А кто может, подскажете?
Ольга продиктовала телефон соседки, которая выращивает на продажу, и торопливо вернулась домой, забыв о воде.
Дома она набрала сына.
— Алло, — раздался детский голос, — кто говорит?
— Миша, внучек, как ты? Дай папу, — Ольга крепко сжала трубку.
— Бабушка! Привет! Папа! Это бабушка! Пап…
— Алло, мама?! Мама, это ты? Почему так долго не звонила? С тобой все хорошо?! Ма… Мама, алло?..

Луга в июне зацвели особенно щедро. Синеглазый василек гордо смотрел ввысь, всезнающая ромашка соседствовала с красноголовым клевером, скромно цвела низкорослая горечавка. Зверобой, впитавший солнце, приютил пчелу, а в густой высокой траве притаился заяц. И все это великолепие гудело, стрекотало, жужжало, колыхалось и волшебно пахло! Лето хозяйничало полноправно.
На столе красовался вишневый пирог, заботливо испеченный невесткой. Электрический самовар вскипел и ожидал своего часа. В бокалах играло сладкое домашнее вино.
— Миша, не распугивай кур! — крикнул крепкий рослый мужчина мальчику.
— Я нашел яйца! Бабушка показала, где искать! — довольный ребенок выбежал из сарая с ведерком.
— Зря ты, мама, это сделала. Останешься без яичницы.
— Пускай, — улыбнулась Ольга, — не жалко.
— Обедать! Миша, мой руки. — Невестка вынесла из дома салат из свежих овощей с брынзой.
Ольга, в хлопковом красном сарафане, с поднятыми в высокую прическу волосами, села за стол. 
— Миша, куда сразу за сладкое!
Невестка отодвинула пирог к центру стола и кончиком полотенца принялась стирать вишневый джем со щеки сына. Мальчик стойко сохранил лицо, но, стоило матери отвернуться, стащил кусок пирога и с удовольствием откусил.
Ольга засмеялась. Она давно не чувствовала себя так легко и свободно.
— Мама, к тебе гости, — заметил Сережа.
У калитки в белоснежной рубашке стоял гладко выбритый Еремей. Старую шоферскую фуражку он сменил на песочного цвета шляпу, держа роскошный луговой букет.
— Васильевна, я с цветами! — мужчина помахал рукой.
— Ольга Васильевна, а кто это? — спросила невестка.
— Да так… жених. Сережа, пусти его.
Сын открыл калитку, пожал гостю руку и жестом пригласил к столу.
— Садись, Еремей, угощу тебя пирогом!
Мужчина удивленно уставился на Ольгу и осел на гостеприимно подставленный невесткой стул.
— Вот чудеса… — прошептал он.
— Бабушка! У тебя тут птички! — донесся из сада звонкий Мишкин голос.
Ольга вскочила со стула. Оставив гостей за столом, помчалась в сад. В траве лежало гнездо, на котором сидела птица бурого оперения. Мальчик, не шевелясь, наблюдал за ней.
— Это жаворонок, — громко прошептал он, — мы проходили их на природоведении!
Прижав руки к губам, Ольга не могла отвести глаз от гнезда. Жаворонок пугливо встрепенулся и взлетел вверх. В центре гнезда лежали три пестрых яйца.
— О-о-о, мама, снеслась тебе забота, — Сережа подошел сзади и приобнял Ольгу.
— Пускай, какая это забота, — у женщины на глаза навернулись слезы. — Идите. Я приду.
Ольга сходила в сарай за сеном и бережно укрыла им гнездо с птенцами — лучшим из подарков природы, — а затем вернулась к столу. Миша наелся пирога и бегал по огороду, отгоняя ворон от ягодных кустов, а Еремей красочно описывал, как гуляют у них на деревне.
Ольга ловила солнечных зайчиков в бокале рубинового вина и с улыбкой думала, до чего же хороша жизнь.