Снежные зайцы

                Все, что с нами происходит,
                случается именно тогда, когда нужно.
                (Б.Вебер)

               

Пиликает телефон. Один раз, потом второй, третий.

Летят фотографии одна за другой. В Крыму выпал снег. Такое веселье. Дети, падая навзничь, печатают ангелов на снегу. Собаки скачут, взрывая снежные облака. Ой, что это? Заяц, снежный заяц. Похоже, на площади у фонтана. Точно. На том самом месте, где был пустырь.

Звоню по ватсап, включаю видео:
— Привет, родные мои. Сколько радости вам привалило. Покажите-ка мне зайца?
— Вот он. Это мы слепили. Хотели снеговика, а потом придумали зайца.
— Ему можно сделать усы из сухих травинок.
— Точно, усов не хватает.
— Слепите, пожалуйста, тринадцать зайцев.
— Почему тринадцать?
— Я когда-то не долепила. Хотела сто зайцев слепить.
— Так мы миллион для тебя можем сделать.
— Нет-нет, миллион не надо. Тринадцать. И только, если самим интересно.

***

И зачем я когда-то придумала сто снежных зайцев?
Но мысль о них возвращает почти забытое ощущение детского счастья.

***

Олеся самая счастливая девочка на свете. Почему самая? Это так просто. Потому что родилась в самой лучшей советской стране. Всех остальных детей в мире немного жаль. Им не повезло. Если ты родился в какой-то другой стране, где-нибудь в Африке или Америке, ты просто не можешь взять и родиться в самой лучшей стране.

Другие советские дети. Некоторые. Тоже счастливые. Но не самые. Потому что у них нет самых лучших родителей. Лучшие достались Олесе. Вот так повезло.

Летом папа окончил кораблестроительный институт. Декан, это такой важный худой человек в коричневом костюме, так и сказал папе, ты лучший, выбирай куда поедешь работать. Папа выбрал из всех городов самый теплый город у моря.

У папы Вовы красивый ромб с кораблем. Прикручен к пиджаку. А мамин университетский ромбик с золотым солнцем хранится в коробочке. Коробочка в шкатулке с драгоценностями. Там же, где хрустальные бусы, янтарное ожерелье и старая с выбитым камешком прабабушкина брошка. Мама редко надевает ожерелье, но она и без украшений самая красивая и лучшая в мире.

Примерно с такими мыслями бежит Олеся вприпрыжку по припорошенной снегом дорожке. В руках корзинка с обедом для папы. Он по выходным делает ремонт в новой квартире. Мама Шура в начале зимы родила сестричек-двойняшек. С ними пока не интересно. Даже если щекотать за пятки, они не просыпаются, а только смешно шевелят пальцами ног. Конечно, из-за них придется уехать из самого веселого и лучшего в мире общежития. Но папа в новой квартире сделает такой ремонт, что всем понравится. А еще обещает оставить в коридоре белую стену. На ней можно будет рисовать цветными мелками, карандашами и даже гуашью.

Школа, где Олеся учится в первом классе, на полпути между общежитием и новым домом.   Сейчас до школы двадцать минут. А от квартиры будет даже чуть меньше.

Снег выпал сегодня. Надо честно признать – снега мало. Если поскрести, можно набрать на маленький комочек. У бабушки на Урале снежные горы, катки, санки. Но не беда. За снегом можно съездить к бабушке, а здесь лучшее в мире море.

Олеся очень самостоятельная. Путь всегда выбирает сама. Можно идти по тротуарам и пешеходным переходам. Можно петлять между домами. Можно перебежать дорогу. Сократить часть пути. Наискосок через пустырь.

Вот это да. На пустыре много снега. Тонким слоем, но поле огромное. Что, если бабу снежную слепить, маленькую.

Корзинку на землю и за работу.

Не получаются снежные шары. Какие-то снежные дыни. Отлично – пусть будет заяц. Интересно, уши прилепятся или надо палками приколоть, подумала.  Получилось. Уши прилипли. Нос и глаза из комочков грязи, усы из сухих соломинок. Красота.

Быстро маленький заяц получился. Так я сто таких могу слепить, подумала. Вечером пойдем с папой обратно, я ему покажу. Пусть увидит какое у меня заячье войско.

Заяц за зайцем, вот уже их десять на поляне. Еще немного, и их тридцать восемь. Трудно пересчитывать. Надо следующих по десять в ряд выстраивать.

Ряд за рядом – не заметила, как постепенно стало темнеть. И конечно, не знала, что сейчас происходит дома.


***

Стряхивая остатки мокрого снега с ботинок, Вова вошел в комнату. Тихо, чтобы не пугать малюток-дочерей, сказал:

— Снег какой сегодня, замечательный. Удалось немного прогуляться?

— Да, я вышла с коляской, как только Олесю к тебе отправила. А где она?

— Не приходила ко мне сегодня.

Замерли вдвоем, с ужасом осознавая.

— Беги, – закричала сдавленным голосом Шура, – она с корзинкой, в шапке сиреневой.


***

Побежал. Пальто нараспашку, шапка в руке.

— Олеся, Олеся! – кричит, заглядывая во все подворотни.

Сумерки уже сгустились.

— Кого потерял, никак ребенка? – спросила сердобольная старушка.

— Дочку. Девчонка семи лет, в шапке сиреневой с корзинкой в руках. Не видели?

— С корзинкой, без корзинки. Беги к погранзаставе на обрыв. Там вся детвора на задницах с горок катается. Санок то нет почти ни у кого.

— Спасибо, – успел сказать набегу и помчался к морю, на обрыв.

А там, не смотря на темноту, шум, гам. Дети, взрослые. Кто на ногах, кто на картонке, кто на фанерке с горок небольших катаются.

— Олеся, Олеся!

Да вот же она. Вниз уехала. Скатился сам, чуть не упал. Под ноги орава мальчишек, скользящих, катится.

— Олеся, – крикнул, а она уже со следующего пригорка ниже скатилась.

Да что же это такое. Не слышит совсем. Догнал, схватил за плечо. Эх, не она.

Увидел костерок вдалеке. Вот где может быть. Недавно совсем, матери лбов здоровых в дверь тарабанили, с пеной у рта кричали. Видите ли, девчонка первоклассница виновата: их десятилетних сынков костры научила разводить. Научила и домой ушла. Спички им оставила. А пацаны сарай чей-то чуть не сожгли. Пожарных пришлось вызывать.

Нет. У костра сидят алкоголики-тунеядцы. Руки красные греют.

— Мужики, девчонка к вам не подходила? Семи лет, в шапке сиреневой, с корзинкой?

— Да нет. Давно уже тут сидим. Прибежит. Накатается с горок, да домой прибежит. Редко такое бывает. Снега всего ничего, а смотри-ка – в лед раскатывается.

Эх, махнул рукой. Побежал дальше. Нет нигде. Домой надо вернуться.

Забежал, спросил только, не пришла?
Шура бледная сжалась вся:

— Я с тобой, – говорит.
— Дома будь. Вдруг придет. Я найду.


Побежал через пустырь. Путь срезать. Что за ком посредине шевелится? Собака большая или? Сердце заколотилось. Вроде, ребенок. Да не может же быть. Она. Сбавил бег, перешел на шаг. Одна мысль, не ругать, не ругать.  Подошел, а она – ноль внимания. Лепит что-то. Целое полчище зайцев снежных вокруг.

— Почему домой не идешь? Стемнело давно, – сказал, как можно спокойней.
— Ой, папа, а я тебе покушать несу – и замолчала, нос варежкой вытирает, – ты голодный остался?
Расплакалась горько:

— Я же только на минуточку, зайцев слепить, – всхлипывает, – вот корзинка стоит.
— Поел я, поел, не плачь. Булка с кефиром была. Иди скорей ко мне на руки. Так быстрее будет. Мама волнуется. Коленки только подогни.

И побежал.


Шура не выдержала, выскочила на улицу. От крыльца общежития им навстречу бежит, плачет.
Обнялись втроем. Уткнулись друг в друга. А Шура плачет и плачет тихо-тихо, слегка подвывая.

— Все, все. Нашлась, – говорит, запыхавшись, Вова.
— Мама, я не терялась. Я зайцев лепила. Обед только папе не принесла, – и тоже в плач.

— Пойдемте домой. С кем девчонок оставила?
— С соседкой. Спят они.

А Олеся уже размазала слезы по щекам. Потихоньку на ухо шепчет:

— Папа, поможешь завтра? Мне тринадцать зайцев долепить надо.

***

А наутро крымское солнце прорвалось сквозь облака, растопило весь снег, будто и не было. Тротуары сухие. На пустыре земля черная. Только растрепанная трава желтеет. Растаяло заячье войско. И до следующей зимы в тот год больше снег ни разу не выпал.


***

Помню, как плакала над мокрой землей. А папа успокаивал:

— Они все равно бы растаяли. Чуть раньше, чуть позже. Это природа. Ей не прикажешь. Пойдем лучше к морю, камешки блинчиками бросать.


***


Может быть, эти зайцы мой незавершенный гештальт?

Не сказать, чтобы часто, но вспоминались. Особенно если делала что-то, старалась и вдруг кто-то встал на пути. Помешал. Разрушил. Говорила себе: не успела, не долепила. Опять обстоятельства сильнее меня.

Или, наоборот, в этих зайцах сила. Может, они как прививка от жизненных неудач. Не получается – брось. Остановись. Камешки блинчиками по воде запусти.


***


Раз, два, три. Пиликает телефон – летят фотографии одна за одной. Тринадцать зайцев в разных ракурсах. Над зайцами довольные детские лица. Шапки набок. Красные щеки. Перчатки в налипшем снегу.

Пятьдесят лет понадобилось вселенной, чтобы завершить нелепую детскую задачу. 

Мои внуки – мои частички, мое продолжение – сделали это. И надо признать, их зайцы лучше моих, основательней, современней. Так и должно быть: новый виток поколений лучше всех предыдущих.

Вроде бы чушь, ерунда. Тринадцать зайцев.
Но что за странное чувство? Словно нечто незримое, теплое, приятно щекочет душу.



*фото из интернета
Рассказ участвовал в конкурсе Снеговик на страничке Мария Шпинель