Мазяша

    У него было устойчивое представление, что то, чем он занимался, и до сих пор занимается в жизни, совсем не соответствует его фамилии. Правда, и вполне возможно, что он, Иван Павлович Мазяшин, неправильно понимал значение слова "мазяша".  Он-то понимал его или как маляра, или как живописца.

     Маляром, Иван Павлович Мазяшин был, извините, хреновым, а живописцем вообще, - никаким! Иван Павлович был никаким живописцем, потому-что не умел рисовать. Извините, - не рисовать, а писать полотна акварельными, масляными и, вообще, - любыми красками.

    Жуткая была напряжёнка у Ивана Павловича Мазяшина с его работой с красками, как для живописи, так и для музыки. Краски для музыки,- Иван Павлович это знал с детства, - называются нотами и их долями, а у Ивана Павловича не было музыкального слуха, и его руки росли не из того места, из которого они должны расти у тех игрецов на музыкальных инструментов, которых можно было бы назвать достаточно успешными. В исполнении музыки, конечно! Мы уже не говорим о музыкальной композиции. Композировать, точнее, - сочинять музыкальные композиции Иван Павлович Мазяшин не мог, у него, как мы уже сказали, не было никакого музыкального слуха!

     Петь Иван Павлович тоже не мог, не вызывая гримасы ужаса на чужих лицах, у которых музыкальный слух имелся. Иван Павлович не мог петь, потому что и голоса, приятного для слушателей, с подходящим их слуху тембром, у него тоже не было. Некоторые так и говорили, что Мазяшин не только мазила, в попадании в нужные ноты, но и обладает голосом, противным чужому музыкальному слуху.

    В общем ни вокалу, ни музыке, ни живописи, так сказали Ивану Павловичу Мазяшину, знающие люди, он никак не подходил. Как оказалось, он и ваянию не подходил тоже, - те фигурки людей и животных, которые он лепил, то есть ваял, из пластилина, вызывали в зрителях не только страх и ужас, а паническую атаку.

     А с другой стороны, - то, что вылепленные, наваянные им, извините за это неправильное слово, из пластилина, фигурки, навели его на мысль, что он может писать вызывающие ужас литературные сочинения, например, сценарии для фильмов ужасов, но сценаристом Иван Павлович Мазяшин до сих пор не стал. Он занимается, в своей жизни, совсем другим делом,  не профессиональным сочинительством!

    Но Иван Павлович Мазяшин всё ещё думает, что способности к сочинительству, у него, где-то глубоко, в его внутреннем мире, есть! Иногда эти его способности всплывают на поверхность его внутреннего мира, он их подхватывает, и даже сочиняет какие-то свои пописушки. Например, заявки, синопсисы сценариев фильмов, которые НИКТО, включая самого Ивана Павловича Мазяшина, и НИКОГДА не снимет!

     И вдруг, совсем неожиданно для Ивана Павловича, ему в голову пришла мысль, что его жизнь оказалась напрасной. Напрасной именно потому, что он всё время, в своей жизни, занимался не своим делом. Его дело, теперь Иван Павлович, это знал всегда было сочинительство. А он занимался, постоянно, совсем не сочинительством. Скорее всего, преподаванием тех дисциплин, которые были нужны совсем не ему, а кому-то другому. Всегда, - кому-то другому, а не ему Ивану Павловичу Мазяшину.

    Наверное, и правда, - Иван Павлович Мазяшин оказался трагической фигурой. Или нет? Трагическая фигура обязательно должна сдохнуть, извините, - умереть. А Ивану Павловичу Мазяшину, несмотря на его напрасную жизнь, умирать, а тем более бесславно подыхать, совсем не хотелось!

     Иван Павлович Мазяшин понял, что он не трагическая, а всего-лишь драматическая фигура! Драматические фигуры могут продолжать жить, испытывая при этом муки в своей напрасной жизни. И у драматических фигур, пока они живут, ещё есть возможность измениться, например, начать заниматься той деятельностью, для осуществления которой они были предназначены при рождении. Или со своего сознательного возраста, когда стали думать, чем заниматься в жизни.

    Мазяшин, Иван Павлович, несмотря на свою тяжёлую жизнь, читать не разучился, и читал даже какие-то научные труды. В каком-то из научных трудов, вполне возможно, что по акмеологии,- дисциплине о возможностях достижения, человеком, наивысшего успеха в какой-то деятельности, - Иван Павлович вычитал следующую фразу:

     "В жизни любого человека есть точки, в которых он мог бы стать ВЫСОКОЭФФЕКТИВНЫМ, если бы занимался не той деятельностью, которой был ВЫНУЖДЕН заниматься, а той ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ, для выполнения которой он был ПРЕДНАЗНАЧЕН"!

    Иван Павлович, прочитав эту фразу, чуть было не стал искать КОГО-ТО или ЧТО-ТО, КЕМ или ЧЕМ он был ПРЕДНАЗНАЧЕН для занятий СОЧИНИТЕЛЬСТВОМ. Мазяшин взял, и ограничился выражением, - Высшие Силы. Пусть будет так: он, Иван Павлович Мазяшин, был ПРЕДНАЗНАЧЕН, исключительно Высшими Силами, ЗАНИМАТЬСЯ именно СОЧИНИТЕЛЬСТВОМ, но общество ВЫНУДИЛО его заниматься чем-то другим.

     И тут Иван Павлович Мазяшин вспомнил о точках его жизни, которые упоминались в поразившем его, в самую глубь его внутреннего мира, акмеологическом выражении. Иван Павлович взял и разложил свою, уже прошедшую жизнь, на точки, и выбрал из них именно те ТОЧКИ, в которых он мог бы быть наиболее ЭФФЕКТИВНЫМ, как СОЧИНИТЕЛЬ.

    Определив те ТОЧКИ, в которых он, Иван Павлович Мазяшин, мог бы быть НАИБОЛЕЕ ЭФФЕКТИВНЫМ, как СОЧИНИТЕЛЬ, Иван Павлович стал представлять СЕБЯ, уже в этих, ПРОШЛЫХ ТОЧКАХ, именно ЭФФЕКТИВНЫМ СОЧИНИТЕЛЕМ, и у него стали получаться ЗАПИСИ вполне ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ, может быть, даже для посторонних ему, Ивану Павловичу, ЧИТАТЕЛЕЙ!

     Когда у Ивана Павловича Мазяшина стали получаться, как ему самому подумалось, вполне приличные ЗАПИСИ своих ВПЕЧАТЛЕНИЙ, своих же ЭМОЦИЙ, своих, чужих или даже выдуманных и фантастических ИСТОРИЙ, он вдруг вновь обратился к АКМЕОЛОГИИ, неплохая оказалась научная дисциплина, и вдруг его инсайтом, то есть вспышкой, ОЗАРИЛА, следующая МЫСЛЬ:

     "А вдруг ТОЧКИ моей НАИВЫСШЕЙ, как СОЧИНИТЕЛЯ, ЭФФЕКТИВНОСТИ ещё не были в моей ЖИЗНИ, а ещё в ней, в ЖИЗНИ моей, БУДУТ?"

     А мы всё продолжаем об Иване Павловиче говорить: "Мазяша он! Кроме мазяши, он ничем другим быть не может!". А Мазяшин взял, и додумался, до ВЕЛИКОЙ, для себя, Мазяшина, МЫСЛИ, даже ИДЕИ, о том, что у него, вся его СОЧИНИТЕЛЬСКАЯ ЭФФЕКТИВНОСТЬ, ещё ВПЕРЕДИ!

    Вот вам и мазяша, ай да Мазяшин, ай да сукин сын, этот Мазяшин, а не только Александр Сергеевич Пушкин! Может ДОСТИГАТЬ, когда не мажет, а когда думает и творит!