Последний час Михайлыча

   
               


  Михалыч был не молод, да и стариком себя не считал. Застрял он где-то между 60- 70 годами. Если с похмелья был, то и старше выглядел, а если нет , то молодцевато бегал. Соседи, стараясь старику сделать приятное говорили:
   -Михалыч, тебе больше полтинника не дашь.
  Но разговор пойдет не о возрасте. Купил он как-то бутылочку и решил посидеть один, без корешков. Напротив его улегся его любимый песик- Тузик. Умница пес, слушался хозяина прекрасно. Разок тявкнет и опять наклонив голову слушает хозяина, не перебивает, не перечит, как жена Матрена Ильинична. Благо её в доме не было, в огороде грядки полола и это к лучшему, иначе бы не было такого душевного разговора между псом и хозяином.
  Хозяин изредка возьмет кусочек булки, потрет его колбаской, макнет в стопку и дает Тузику. Тот на лету ловил лакомый кусочек. Так они и сидели, друг другу не мешали и были довольны беседой. И вдруг после очередного куска батона, Тузик как-то зашатался и упал. Задние ноги два раза дернулись и замерли.
   -Никак представился,- подумал хозяин,- А с чего?
  Вдруг его пробила мысль, от которой по спине пробежал холодок, лоб покрылся испариной, пальцы рук мелко, мелко задрожали, колени аж прогнулись и ноги стали ватными.
   -Ну вот, Михалыч, и тебе видимо конец пришел, сколько людей от паленой водки померло, а я все думал, что меня эта беда обойдет стороной, да видимо не обошла, пришел и мой черед.
 А Тузик лежал и даже хвостиком не шевелил.
   -И я сейчас лягу,- подумал Михалыч, но почему-то ложиться не очень-то хотелось,- Надо бы перед кончиной-то исповедоваться,- вздохнул хозяин дома,- может на душе полегчает. А кому исповедаться? Отцу Никодиму?! Боже упаси,большего греховодника Михалыч не знал, всю жизнь вместе шкодили, да и сейчас он тоже  поди в отключке, ибо крепкие напитки отец Никодим сильно уважал.
 В коридоре звякнуло ведро и на пороге показалась Матрена Ильинична, жена Михалыча.
   -Ну что, опять нализался,- вздохнула она увидев мужа, а рядом бутылку с остатками прозрачной жидкости.
 А муж сидел и вдруг бухнулся на колени и так тонко, жалобно начал:
   -Прости меня Матренушка, плохо мне, горит внутри, видимо и мой конец наступает.
   -Ты что, черт старый ерунду несешь,- рассердилась супруга.
   -Все милая, помираю,- скулил Михалыч, а слезинки из глаз катятся,- Прости меня Матренушка, грешен я перед тобой, обманул я раз тебя, Павлуху бригадира помнишь, я переспал с его женой. Было или не было что у меня с ней не помню, пьян был, а проснулся у неё в кровати.
  И дрогнуло суровое сердце женщины, как увидела слезы Михалыча и речь его пьяную. Сама прослезилась.
   -Михалыч, дорогой ты мой , не умирай. Ведь и я не без греха, тогда я сама тебя напоила и его жену тоже, а мы с Павлухой сами грешили.
   -Да что ты матушка, не наговаривай на себя зря.
 Прижала к  огромной груди заплаканную голову Михалыча, Матрена сама исповедалась.
   -Прости меня. Любила я Павлуху, а замуж-то за тебя вышла, ты же председателем был, жаль только недолго. Прости миленький, председательшей хотелось быть, да не получилось, всю жизнь только тобой вот и командую.
   -Да. Что Павлуху-то вспоминать, - вздохнул Михалыч,- Давно мужик помер и все давно было, а ведь в остальном- то мы честными были, Матрена, правда?
    -Правда, Михалыч, да может и нет.
   -Это ещё что?
   -А ты думаешь поросят-то кругленьких и упитанных мне Федька просто так давал, да и сейчас по старой памяти кусок сала приносит. Смотри, - и Матрена достала из холодильника пахучее копченое сало. Можешь попробовать, закусить.
   -Так ты что с Федькой?
   -А что с тебя-то взять, весь в вине усох.
 Вдруг голова Тузика приподнялась и почуяв запах сала, он резво вскочил и вопросительно установился на хозяина, в ожидании подачки.
   -Так ты жив?
  Пес ещё раз гавкнул.
   -Господи и я же не умираю,-  вдруг осенила мысль хозяина. Он выпил остатки водки, закусил салом и ему вдруг стало хорошо, дрожь ушла, кулаки стали наливаться силой.
   -Значит Федька,- вопросительно посмотрел он на  жену,- пойду.
   -Куда?
   -С Федькой поговорю!
 До калитки дошел бодро, а там пошатнулся и упал. Последний стакан переполнил чашу терпения организма и душа покинула Михалыча.