Бей или беги. Глава 27

Глава 27.

После вчерашнего Александр Фархадович, а именно так он вчера представился двум приятным молодым людям в клубе, как он называется, Александр сейчас и вспомнить то не мог. «Альбатрос» или «Альтаир», хрен его знает. Надо, впрочем, уточнить, неплохое заведение. Да и ребята оказались что надо, без понтов, но с деньгами и, судя по всему,  немалыми. Александр давно уж привык судить о людях по количеству у них денег. Ну, согласитесь, богатый человек не может быть глупым,  если конечно ему бабки достались не по наследству. А, впрочем, даже если это и так, то весьма вероятно, что его умный папа или дедушка вложили немалые деньжата, чтобы их наследник выучился в каком-нибудь престижном вузе. И это не обязательно в таком нелюбимом нашими согражданами Лондоне или Чикаго, это мог быть  МГУ или, скажем, МГИМО.  Да что у нас вузов мало? Главное, что любой вуз, как не крути,  дает-таки  хотя бы базовые знания, так необходимые для каждого интеллигентного человека.
Однако общение, пусть даже с очень образованными людьми, происходившее далеко за полночь, а по большому счету, это было уже сегодня, вызывало, как минимум, желание незамедлительно похмелиться. Несмотря на свой довольно-таки молодой возраст, Александр уже давно пристрастился к алкоголю, а следовательно чувство похмелья не вызывало у него ни тревоги, ни беспокойства. Как опытный алкаш он понимал, что главное не только во время похмелится, но и постараться соблюдать после этого баланс. Ни в коей мере не увлекаться и не увеличивать дозу, иначе легко можно сорваться в пропасть, называемую в простонародье емким словом – запой. Пока что ему это удавалось, правда, не всегда и о чем потом приходилось искренне сожалеть.
В отличии от большинства соотечественников, подверженных таким же точно проблемам, социальный статус Александра позволял ему не беспокоиться о наличии в холодильнике или в домашнем баре, необходимых для такой процедуры напитков. Они просто были всегда, а откуда  появлялись, ему никогда даже не приходилось задумываться. Вот и сейчас, стоя в трусах перед полками уставленными бутылками с красочными этикетками, он раздумывал; или оттянуться легким шампанским, или хлопнуть чего-нибудь покрепче, может даже Абсент. Бутылка с ядовито-зеленой жидкостью как раз стояла прямо напротив него. – Интересно чем это Абсент так нравился Ван Гогу или скажем Пикассо? Крепкий, почти как чистый спирт.  Специалисты говорят, токсичен очень сильно и даже вызывает легкие галлюцинации. А может поэтому, у них и картины были тоже, слегка токсичные. – Ухмыльнулся Александр. Упоминание о Ван Гоге неприятно напомнило ему, что тот был тоже безухий и Александр отдернул руку от бутылки Абсента. Он выбрал уже привычную бутылку шотландского виски «Рэд Лейбл» и нисколько не стесняясь пожилую домработницу тетю Дусю протирающую мебель, прямо в трусах развалился на диване в гостиной.
Когда несчастная женщина впервые, увидела Александра без парика, ей сделалось дурно. На том месте, где у человека обычно располагаются уши, у него зияли отверстия, окруженные неровными, бугристыми, бледно-розовыми шрамами. Тетя Дуся растерянно вскрикнула, всплеснула руками  и  после того, как поймала на себе злобный, полный ненависти взгляд, старалась больше не глядеть на него. Но ей не всегда удавалось сдерживаться и она нет-нет, да и бросала на Александра испуганно-вопросительные взгляды.
***
- Редкий ублюдок, этот безухий миллионер. – Так охарактеризовали Прохорова вчерашние его собутыльники.
- Когда снова договорились встретиться? – Сивый откинулся на спинку кресла.
- Сегодня встречаемся. Там же, в «Аллегро». - Усмехнулся «Спортсмен», здоровенный парнишка, чемпион области по тяжелой атлетике, бывший студент пединститута, отчисленный за академическую неуспеваемость.
- Чем он тебе не приглянулся? – Заржал его вчерашний напарник с определяющим погонялом «Китаец». В отличии от своего коллеги он все таки пединститут закончил,  к тому же, с красным дипломом.
- Наглый очень и дерзкий. – Спортсмен до сих пор наивно полагал, что это негативные черты характера и за это надо наказывать. – Еще раз нахамит, и я его стукну.
- Ты там постарайся никого не стукать. А то я тебя в общественные места пускать не буду. – Нахмурился Сивый. – Задание предельно простое и приятное; пейте, гуляйте и записывайте, что он бормочет. Больше от вас ничего не требуется. Кабан, ассигнуй их.
- Чего? – Притворился слабо слышащим скупердяй  Кабан,  временно исполняющий роль то ли хранителя общака, то ли завхоза пока адвокат Цезарь Моисеевич Юделович грел свое пузо на курортах Египта.
- Денег, говорю, выдай им на клубешник. Да не жадничай.
- Всем только деньги подавай. – Тихонько гундел Кабан. – В хату деньги нести, никого нет, а как тратить по клубам, так они тут как тут, в очередь выстраиваются. Да и клуб-то наш ведь.
***
Насвистывая и покручивая на пальце ключи от автомобиля, Александр, под укоризненным взглядом тети Дуси, направился в гараж, попутно прихватив с барной стойки очередную бутылку виски. Его нисколько не заботило, что он сегодня уже немало выпил спиртного. Александр вообще никогда на этом не заморачивался и если бы, вдруг, кто-нибудь ему сказал, что он в таком виде не может управлять автомобилем, то он  этому искренне бы удивился. Еще ни разу, нигде,  ГИБДД его не останавливала, а уж требование пройти тест на алкоголь он вообще посчитал-бы хамством по отношению к себе.
С раннего детства он привык считать себя не таким, как все остальные дети. Ни в ясли, ни в детский садик, он никогда не ходил, воспитываясь исключительно дома. Вначале это была няня, потом воспитательница с двумя высшими образованиями, выписанная его отцом аж из самого Санкт-Петербурга. Позже закрытый колледж в Лондоне и, наконец, по настоянию своего деда, возвратившись в Москву, он поступил в высшую школу МВД.
Надо признать, что полученного в Английском колледже образования, кроме, конечно, навыков в английском языке, было недостаточно, чтобы считаться грамотным человеком. Так, по крайней мере, считал все тот же дед, генерал МВД в отставке. И если бы не его авторитет и связи, то Александр ни за что бы в этот вуз не поступил.
И отец Александра, и его братья, честно говоря, деда не любили: во-первых он был русским, а значит христианином, то есть неверным.  Но побаивались,  дед был очень уважаемый человек в Москове.  Александр Павлович был близко знаком с многими правительственными чиновниками, имел квартиру на Кутузовском проспекте, дачу в Переделкино и постоянную охрану. Своего зятя и его братьев дед презирал, считая их кончеными негодяями, и терпел исключительно только из любви к своей дочери.
 Александр деда уважал, боялся, но не любил, чутко улавливая настроения многочисленных родственников по отцовской линии. Материнская линия угасала и уходила, он был единственным отпрыском этой ветви, а значит и единственным наследником. Вот именно поэтому, «скрипя сердцем», родственники отца пошли на такой компромисс, разрешили ему иметь русское имя Александр и  фамилию матери Прохорова. Позже, когда произошел этот «ушастый» скандал и инцидент стал достоянием гласности, Мусаевы были даже рады, что только, очень сведущие люди могли  связать этот казус, с их фамилией.
Дед, скандал, связанный с внуком, воспринял своеобразно. Имея доступ почти ко всем силовым структурам, переговорив со знающими людьми, почитав формальные материалы дела, понял, что Отто Шварц не просто подвыпивший хулиган. Это хладнокровный солдат, воспитанный для войн и убийств, и считал, что его внуку еще сильно повезло, что он остался только лишь без ушей. Когда же узнал, что Мусаевы собираются наказать Шварца, возведя это в традиции кровной мести, лишь усмехнулся и махнул рукой.
- Смотрите, как бы вам не только без ушей, без голов не остаться. – Проворчал он и больше к этому вопросу не возвращался, но по своей линии поиск информации не прекратил.
***
«Порш», взревел, вырулил за ворота особняка и помчался к выезду из элитного коттеджного поселка с такой скоростью, что охрана еле успела поднять шлагбаум, матерясь вдогонку полупьяному мажору.