Инициатива снизу

                Инициатива снизу.

Великая идея в дурной среде   превращается в ряд нелепостей.                В. Ключевский.

Время действия: Эпоха позднего СССР
Место действия: кабинет председателя райисполкома, сельский Дом 
                культуры.
Действующие лица: Бубнов Юрий Васильевич – председатель райисполкома.
                Соколова Марина Васильевна – инструктор райисполкома.
                Иван Исаевич - ветеран колхозного  производства и другие.

       В понедельник утром председатель райисполкома Юрий Васильевич Бубнов прибыл на работу несколько позже обычного. Его ход по коридору был звучным и размашистым. По всему чувствовалось, предрик находился во взвинченном состоянии. Ирина Павловна, так звали секретаря-машинистку, не первый год работала в приемной районного Совета и успела хорошо изучить повадки своего руководителя. С первого взгляда она безошибочно определила, что сегодня шеф настроен воинственно, значит, сейчас начнет или давать работникам ценные указания на день грядущий, или учинит им суровую разборку за прошлые упущения. Интуиция не обманула опытного канцелярского служаку.
    С порога Юрий Василевич распорядился срочно вызвать всех работников аппарата на внеочередную производственную летучку. Заметно было, что председатель нервничал и потому спешил. Причина возбужденного состояния главы районной администрации заключалась в следующем. В субботу он принимал участие в работе заседания исполкома областного Совета народных депутатов, получил там, кроме традиционной взбучки, руководящие указания и теперь райисполкому надлежало обеспечить их проведение в жизнь. Задача, поставленная вышестоящим органом, была очень серьезной, срок на ее выполнение определялся наикратчайший, так что у предрика не было времени особенно рассусоливаться в своих действиях. А тут еще необходимость выполнения требований приоритета партийных органов над советской властью добавила нервозности в поведение нашего героя. Областное начальство для выполнения задания отводило ограниченный лимит времени, однако предрик, прежде чем приступить к его реализации, вынужден был с утра посетить кабинет первого секретаря райкома. Неписанный, но давно заведенный этикет требовал обязательного согласования с партийными органами намеченных райисполкомом мероприятий. И, вот теперь, заручившись одобрением партийного руководства, Юрий Василевич спешил в родное заведение, чтобы включить  приводные ремни выполнения спущенных сверху руководящих директив.
     Ирина Павловна быстренько обегала отделы, кое-кому позвонила по телефону, и к половине десятого люди начали собираться. Пришла в приемную и молодой инструктор райисполкома Марина Соколова всего два года назад закончившая десятилетку. Поскольку вчерашней школьнице, а ныне ответственному работнику административного органа в дальнейшем предстоит стать главным действующим лицом рассказа, придется нам, уважаемый читатель, уделить немного времени для того, чтобы познакомиться с нашей героиней несколько поподробнее. Девятнадцатилетняя Марина Соколова представляла собой видную девушку, чуть выше среднего роста, со статно сложенной фигурой, умеренно приятным, но без слащавой смазливости лицом, и умно-рассудительным взглядом. За недолгое время работы в исполкоме она сумела заиметь ту своеобразную строгость в манерах и походке, которая присуща всем женщинам, работающим на руководящих должностях. Правда, приобрести необходимый опыт работы с людьми за неполных два месяца службы в престижной организации она в полной мере еще не успела, но некоторые сдвиги были заметны и в этом направлении. В общении с бывшими одноклассниками она научилась выражать чувство собственной значимости, демонстрировать солидность и даже в некоторой степени элементы высокомерия, но в кругу сослуживцев чувствовала себя пока недостаточно уверенно, чаще слушала других, чем говорила сама. Для приобретения права на собственное мнение в компании столь представительных коллег ей еще не хватало жизненной практики и профессиональных знаний. Но опыт, как говорится, дело наживное – со временем приходит и он, значит, с годами будет приобретен и нашей героиней. Тем более, для приобретения солидного положения в обществе она обладала многими сопутствующими тому факторами. Получила воспитание в состоятельной, культурной семье, хорошо училась в школе, особенно до восьмого класса. Потом, правда, в силу появления новых возрастных интересов рвение к учебе несколько поостыло, но все равно ее аттестат зрелости пестрил только отличными и хорошими отметками.
     Первый год после окончания школы Марина пыталась учиться в политехническом институте своего родного города, куда поступить не представляло большой трудности, поскольку конкурса практически не существовало. Поступить-то она поступила, но учеба в институте почему-то не пошла и со второго семестра ей пришлось его оставить. На следующий год она попробовала свои силы в освоении мастерства преподавателя русской словесности на филологическом факультете педагогического института. Однако, во время спохватилась, что избранная стезя не соответствует ее жизненным идеалам и нашла в себе гражданское мужество оставить и этот институт.
   Решение нашей героини об оставлении двух вузов автор назвал мужественным не ради красного словца. Поступок молодой девушки имеет все основания именоваться мужественным, потому что даже автор не берет на себя ответственность со всей достоверностью описать тот тайфун чувств и эмоций, который был вызван у родителей ее решение об оставлении учебы.  Скажу лишь к чести Марины,  она сумела проявить настоящий характер, выдержала и принуждения и убеждения, крики и слезы, но все равно настояла на своем, убедила папу и  маму в отсутствии необходимости становиться ей гуманитарием или технарем. На их пристрастные вопросы, какой же третий путь в жизни она желает избрать, девушка отвечала или глубокомысленным молчанием, или саркастической улыбкой, но в своем решении оставалась твердой, как гранит. Родителям, в конце концов, ничего не оставалось делать, как смириться с отсутствием у дочери высшего образования. Используя протеже знакомых, им удалось устроить ее инструктором в райисполком.
      За первый месяц работы в аппарате районного органа Советской власти молодой инструктор еще ни разу не выезжал в район. Заведующая инструкторским отделом, кстати, добрая знакомая родителей Марины, оказавшая содействие в устройстве девушки на работу в аппарат, достаточно поднаторела в тонкостях административной деятельности. Она прекрасно понимала, что молодого, необстрелянного работника пока бессмысленно посылать в низовые звенья районной администрации. Да и то сказать. Ну, чему могла научить опытных советских работников на местах, проженных председателей колхозов, директоров совхозов вчерашняя школьница. Не имея ни опыта, ни подготовки, она могла запросто "сгореть" при первом же столкновении с суровой действительностью производственной жизни села, стушеваться в разговоре с вечно считающими себя обиженными доярками, уступить в споре авторитету хозяйственного руководителя, оказаться в чем-то некомпетентной в разговоре с работниками сельских Советов. Поэтому Анна Семеновна, так звали заведующую организационным отделом, пока поручала Марине лишь телефонные звонки, оформление папок с документами, начинала обучать ее печатать на машинке. Изредка посылала с документами в вышестоящие партийные и советские органы. Так шло постепенное формирование будущего советского работника.
     И вдруг вызов к председателю райисполкома. К слову сказать, за период работы в должности инструктора Марина еще ни разу не была в кабинете у председателя. Когда ее принимали на работу, председатель был в отпуске, беседу с ней проводил его заместитель. Другого случая посещения кабинета шефа ей пока не представлялось.
     По вызову она пришла одной из первых, вежливо поздоровалась с сидевшим за столом и разбиравшимся в каких то бумагах председателем, выбрала крайний к выходу стул и села, поджав ноги так, чтобы не мешать другим входящим в кабинет товарищам. Вспомнила, что для порядка нужно будет что-то записать, вынула из сумочки, повешенной на спинку стула, блокнотик и ручку, положила их на колени и скромно стала дожидаться начала совещания. Председатель мельком взглянул на инструктора, кивком головы ответил на приветствие и снова уткнулся в бумаги.
    Пока люди то стайками, то по одному входили и рассаживались, Марина имела возможность не торопясь осмотреться вокруг. Кабинет руководителя района представлял обширную, почти квадратную комнату, по периметру которой вдоль стен стояли стулья. В левом от Марины углу находился сейф цвета слоновой кости и комбинированный шкаф также светлого цвета. Меньшая его закрытая часть предназначалась для верхней одежды хозяина, другая, под стеклом - для литературы. Две полки книжной части шкафа занимали книги одинакового формата и, судя по боковым обложкам, относились к одной серии. Марина с места без особого напряжения сумела прочесть золотое тиснение на одной из них: "Законодательные акты СССР". На обложке каждой книги стоял порядковый номер тома, нанесенный римской цифрой. Марина не привыкла к такому исчислению, поэтому с трудом уяснила, что последний том имеет порядковый номер тридцать два.
     - Батюшки, - испуганно подумала молодая гражданка СССР, - неужели я, как работник советских органов, должна знать весь этот свод законов.
Даже ее способная к наукам голова от подобной перспективы слегка закружилась. К счастью она вспомнила, что в райисполкоме есть специальный юридический отдел и успокоилась, обоснованно решив, что толкованием тридцатидвухтомника законодательных актов  должны заниматься работники юридической службы.
  Тем временем кабинет заполнялся. Как и следовало ожидать, стульев в кабинете для всех не хватило. Часть их пришлось взять из приемной и других кабинетов.
    Когда все приглашенные расселись по местам, председатель, окинул собравшихся озабоченным взглядом, посмотрел на часы, громко крикнул в открытую дверь:
        - Ирина Павловна.
        - Слушаю вас, Юрий Васильевич, -  ответила тут же появившаяся в дверях секретарша.
       - Кто из приглашенных еще не явился?
       - Главный инженер сельхозуправления с утра уехал на молокозавод, мелиоратор в командировке, строителя, юриста нет по неизвестной причине, но этим всем было сказано лично, задерживаются наверно.
        - Всех отсутствующих вызвать завтра на это же время, опоздавших не пускать.
        - Хорошо, - сказала Ирина Павловна и аккуратно прикрыла дверь в кабинет.
     Председатель закрыл папку с бумагами, встал, строго прошелся глазами по рядам присутствующих. Шум прекратился.
      - Товарищи, - начал председатель негромко, но с интонацией многозначительности предстоящей речи, - я собрал сегодня сюда всех ответственных работников райисполкома с целью доведения до вас архиважнейшей на данный момент задачи ..., задачи, - повторил он, -  которую следует рассматривать, как составную часть перестроечного процесса, и в решении которой активное участие должен принять каждый из нас. Поэтому прошу всех быть предельно внимательными ко всему, что я скажу дальше.
 Чтобы дать возможность аудитории настроиться на предельную внимательность, председатель сделал небольшую паузу:
 - Позавчера в доме Советов состоялось расширенное заседание исполкома областного Совета, - начал он, - на котором был рассмотрен вопрос о необходимости сокращения административных кадров во всех структурах производственной и социальной сферах деятельности районов. Разработаны соответствующие организационные мероприятия, количественные наметки объемов сокращения доведены до всех районных звеньев, наша задача теперь приступить к их немедленному выполнению.
    В зале прекратились шелест и шуршанье. Тема, поднятая оратором, заинтересовала присутствующих.
    - Да, да, товарищи, - продолжал тот, воодушевленный повышением внимания слушателей, - вопрос сокращения административных штатов настолько назрел, что является сегодня актуальным для всей страны. В связи с началом перестроечного процесса, он, можно сказать, превратился в проблему номер один, что, впрочем, и не удивительно. Дело в том, дорогие товарищи, что  за последние годы в жизни нашего общества происходит странный и опасный перекос - постоянно увеличивается количество инженерно-технических работников и служащих без соответствующего роста производства, отвлекаются все большие объемы материальных ресурсов на строительство объектов непроизводственного назначения. Сложилась обстановка, когда начальник любого уровня считает своим долгом иметь несколько заместителей, когда отстраиваются шикарные апартаменты для руководящего персонала, когда армия чиновников   возрастает до неимоверных размеров, в то время, как само производство продолжает топтаться на месте. Терпеть дальше такое положение становится невозможным, поэтому среди прочих пока нерешенных задач, назрела настоятельная необходимость произвести сокращение числа чиновников. Иначе скоро некому будет трудиться на производстве: стоять у станка, пахать землю, доить коров, и тогда общество попросту постигнет катастрофа, - докладчик остановился и сглотнул слюну, - да, да, товарищи, вот именно, катастрофа, другого слова здесь просто не подобрать.
  Последовала небольшая, необходимая для изменения направления излагаемой мысли, пауза.
 - В связи с этим областными партийными и советскими органами разработаны конкретные мероприятия, направленные на решение возникшей проблемы. В прошлую субботу, как я уже сказал, на расширенном заседании исполкома до каждого района были доведены цифровые наметки сокращения административных кадров непосредственно на местах. Наша с вами задача, товарищи, засучив рукава приступить к их незамедлительному выполнению, - Юрий Васильевич вытер тыльной стороны ладони начинавший покрываться потом лоб, прокашлялся, - сразу предупреждаю, работа предстоит большая, сроки определены сжатые, поэтому каждому необходимо приложить максимум сил... Что в связи с этим необходимо особо подчеркнуть, - продолжал он, - так это то, что сокращение штатов должно производиться не за счет уборщиц, сантехников и другого обслуживающего персонала, а в первую очередь процесс должен коснуться непомерно раздутых штатов управленческого аппарата.
    Начало речи действительно было многообещающим, в кабинете стало еще тише. Сердца слушателей сжались в нехорошем предчувствии. Каждый из них являлся административным работником, потому в перспективе имел возможность принять участие в решении поставленной задачи не только косвенным, но и прямым образом - самому оказаться в списках сокращенных.
   Председатель решил снова слегка изменить направление мысли.
         - Но прежде чем приступить к изложению конкретных предложений сокращения штатов по району, хочу коротко познакомить вас с положением дел в целом по стране..., это для того, чтобы вы глубже смогли проникнуться чувством понимания остроты поднятой проблемы.
Юрий Васильевич пододвинул поближе к себе лист бумаги, на который, в ходе дальнейшей речи, начал изредка поглядывать.
    -  Так вот, товарищи, - продолжал он, - оказывается за застойные годы, годы правления Брежнева бюрократический корпус чиновников в нашей стране возрос на сто двадцать процентов... Представляете себе, что это значит? ... Это значит, что в два с лишним раза возросло количество начальников разного уровня, а одновременно с этим и числа их заместителей. Эти люди командовали неведомо чем, неизвестно за что отвечали, но зарплату получали регулярно и немалую к тому же. В последние годы, как грибы после дождя, создавались и росли все новые и новые учрежденческие организации, тресты, министерства, разбухали кадрами ведомства, созданные раньше.
     Стоит ли говорить, к каким последствиям могла привести и уже привела пагубная политика неудержимого расширения института управленческих служб. Надо ли повторяться в изложении тех негативных факторов, которые пожинает сегодня наше общество, выпустившее из-под контроля размножение начальников разного уровня и армии их помощников. Есть ли необходимость доводить до вашего сведения все подробности этого удручающего факта - спросил он, окидывая сидящих грозным взглядом.
     Нет, аудитория не настаивала на детализации критического материала. Аудитория подавленно молчала. Но, вошедший в обличительный экстаз выступающий, решил все-таки ответить на поставленный вопрос, раскрыть суть дела во всей его неприглядной истине.
       - А привело это товарищи к тому, что в результате бесконтрольности за процессом производства и управления резко снизилась эффективность всей нашей работы, поскольку из огромной массы так называемых ответственных работников невозможно было определить человека, действительно отвечающего за положение дел. Все больше и больше людей из сферы материального производства переходили в непроизводственную сферу, падала трудовая и технологическая дисциплина, ухудшалось качество продукции, снижалась производительность труда. В экономике стали господствовать волюнтаристические решения, в производственной - уравниловка, в социально-общественной жизни - кумовство и коррупция. Это вело, - к развалу экономики, к ухудшению материального состояния нашего народа и, в конце концов, к кризису всего нашего общественного строя.
     Председатель умолк, еще раз сглотнул слюну, немигающими глазами строго уставился на слушателей, будто ожидая от публики несогласия с его словами. Но аудитория возникать не стала. Она, молча и испуганно смотрели оратору в рот. Несколько секунд та и другая сторона безмолвствовали. Председатель понял, что оспаривать его слова никто не собирается. Перевел дыхание и спокойнее стал подводить итоги сказанному:
    - Нет, товарищи, так дальше жить нельзя, нельзя соглашаться с существующим положением дел. Продолжать скользить вниз по наклонной, к которой привело нас прежнее руководство, значит, катиться в бездну, потерять настоящее, лишиться будущего..., с подобной перспективой наш народ смириться не может, да и не будет этого делать. Народ понимает, что пришла пора предпринимать какие-то кардинальные меры, я бы даже сказал меры революционного характера ..., и в настоящее время такие меры предпринимаются.
     Голос выступающего начинал крепнуть.
     - Партия и правительство при единодушной поддержке всего народа берут курс на решительное изменение всей нашей производственной и социальной жизни. В стране с небывалым размахом разворачивается перестроечный процесс, производство переходит на полный хозяйственный расчет, гласность становится стержневым элементом в работе средств массовой информации, расширяет свои права демократия, повсеместно идет выкорчевывание задубевшего бюрократического аппарата.
      Вступительное слово явно затянулось. Пора было переходить от констатации общего положения в стране к конкретному разговору, к доведению до сведения собравшихся, поставленных областью задач. Юрий Василевич это понял. Он остановил водопад слов, вынул из кармана носовой платок, вытер лицо, шею. Перегнулся к боковому столику, налил в стакан из графина воды, сделал несколько глотков. Поставил стакан, еще раз вытер лицо и далее, будто открывая новую главу своей речи, заметно выдержаннее продолжал.
    - Да, дорогие товарищи, проблемы, на решение которых нас нацелил Апрельский 1985 года Пленум ЦК КПСС, должны стать кровным делом каждого советского человека, выполнение поставленных задач потребует от каждого приложения огромных сил.. Сегодня, как никогда повышается роль человеческого фактора, каждый гражданин обязан внести свою личную лепту в обновление общества, независимо от того, в какой сфере он трудится, какие обязанности выполняет.
     Выступающий слегка посветлел лицом, окинул присутствующих теплым взглядом, в его голосе зазвучали оптимистические нотки.   
       - Мы с вами, дорогие друзья, работаем вместе уже не первый год, хорошо знаем друг друга. В этом кабинете собраны грамотные специалисты, достойные граждане и потому не сомневаюсь, что мои слова полностью созвучны вашим мыслям. В этот судьбоносный для Родины час советские люди, увлеченные идеями перестройки, прилагают все силы для достижения поставленных партией целей по кардинальному изменению всей нашей жизни. Так давайте же и мы, дорогие товарищи, заручившись поддержкой широких масс рабочих и колхозников, решительно возьмемся за обновление жизни нашего района, искореним бюрократию, повысим ответственность и дисциплину, энергично проведем сокращение штатов во всех звеньях районной структуры...
     Последние слова оратора прозвучали, как призыв к действию, как сигнал к атаке, однако, криков "ура" со стороны присутствующих не последовало. Большинство из них сразу опустили головы вниз, и каждый тревожно подумал:
       - Кого сократят первым - меня, или сидящего рядом соседа?
    Только семидесятипятилетний вахтер Авдей Евсеевич, сидевший на одном из первых стульев, безоговорочно поддержал предложение председателя райисполкома.
       - Правильно говорите, Юрий Васильевич, - крикнул дед с места, - давно пора было этим заняться, половину учреждений разогнать, а другую половину заставить работать.
     На деда все присутствующие посмотрели неодобрительно.  Реплика с места вахтера не обрадовала и председателя райисполкома.
     - Странно, а как он сюда затесался, - удивился Юрий Васильевич. Только сейчас он обратил внимание на присутствие в кабинете вахтера, - я же просил пригласить только ответственных работников.
   С недоумением посмотрел в сторону дверей, отмечая в памяти необходимость сделать после совещания замечание секретарше. Снова перевел взгляд на деда, заставил себя улыбнуться;
       - Вот видите, - сказал он, - ветераны высказывают понимание взятому партией курсу на перестройку... спасибо Авдей Евсеевич, мы учтем ваше пожелание ...
    Вахтер приосанился, победоносно глянул вокруг - дескать, знай наших. Председатель продолжал:
    - Теперь, товарищи, давайте, перейдем непосредственно к существу вопроса, обговорим конкретно с каких звеньев и в каком количестве начнем сокращать наши административные кадры
   Зал окончательно замер, он будто мгновенно опустел. Слова предрика «сокращать административные кадры» прошлись по сердцам присутствующих со скрипом и скрежетом,  как наждачная бумага по стеклу.
     - Может, кто высказаться хочет? - спросил тем временем председатель.
     Желающих выступать не оказалось. Каждый из сидящих вдруг заинтересовался побочным предметом: кто рисунком на линолеуме, кто пятном на брюках, кто записью в собственном блокноте. Все наклонили головы вниз.
- Значит, желающих выступать нет, - повторил вопрос Юрий Василевич, - ну, хорошо, тогда выскажусь я - он согнулся над столом, что-то быстро чиркнул на листе бумаги, продолжал, - так вот, товарищи, задача перед нами поставлена ответственная, масштабная, можно даже сказать задача государственной важности и ее нельзя решать с кандачка. Здесь потребуется всестороннее изучение проблемы с глубоким анализом ожидаемых последствий, чтобы, как говорится, ненароком дров не наломать. Это - с одной стороны. Но с другой - сроки на выполнение задачи отведены настолько жесткие, что они, образно говоря, уже берут нас за горло.
По лицу выступающего прошлась болезненная гримаса, будто он воочию почувствовал на кадыке холодные пальцы взявшей его за горло проблемы. Сделал очередной глоток воды, успокоился.
    - В субботу вечером, после возвращения из области - продолжал он, - учитывая неотложность ситуации, я по телефону связался со своими заместителями, мы сообща посоветовались, проанализировали наши условия, прикинули возможности, и решили, что целесообразнее всего сокращение штатов начать все-таки с низов - колхозов, совхозов, промышленных предприятий. Трудовые коллективы всегда шли застрельщиками новых веяний, так почему сейчас мы должны лишать их права выступать в авангарде передовых идей. Я полагаю, у нас нет причин лишать трудовые коллективы их заслуженного права. Да и эффективность принимаемых мер будет более заметной, поскольку работа поведется непосредственно в сфере материального производства… Как вы смотрите, товарищи, на данное предложение?
        По рядам слушателей до этого находившихся в испуганном оцепенении, пробежал живительный холодок. Предложение руководителя всем пришлось по душе.     Присутствующие оторвались от бессмысленного созерцания посторонних предметов, аудитория оживилась, заскрипели стулья, повеселели лица. Наиболее активные включились в обсуждение вопроса.
       - Правильно, - раздался зычный голос начальника гражданской обороны района, капитана отставника Ситникова, - нужное решение принято нашим правительством и своевременное, вы только посмотрите, что творится в совхозных конторах, все кабинеты под завязку наполнены руководящими кадрами, уже чуть не на головах сидят, а в поле работать некому ...
   Сорокапятилетнего пенсионера по выслуге лет поддержал его, более молодой, коллега Аркадий Петрович, в прошлом выпускник Московского гидромелиоративного института, а ныне руководитель районного общества "Знание ". Несколько лет назад он прибыл в район с целью приложить свои силы на облагораживание скупых земель Нечерноземья. Но довольно быстро выяснилось, что он больше сподоблен выступать с трибун перед слушателями, нежели ковыряться в земле. По этой причине несостоявшемуся мелиоратору пришлось переквалифицироваться в лектора. По роду своей новой службы Аркадию Петровичу часто приходилось бывать в населенных пунктах района, так что о положении дел с руководящими кадрами на местах он знал не понаслышке.
     - Два дня назад читал я лекцию в обеденный перерыв в районном отделении " Сельхозтехника ", - начал он делиться своими впечатлениями, - и вы знаете, что меня там больше всего поразило, - выступающий обвел зал вопросительным взглядом, - нет, не малочисленность пришедших на лекцию, «Красный уголок» был заполнен достаточно. Меня поразило, что из тридцати с лишним слушателей я не увидел ни одного человека в комбинезоне. Все были в костюмах, белых рубашечках, большинство при галстучках ... И это, прошу учесть, в рабочее время. Я думаю, нет необходимости разъяснять, о чем это говорит.
      Присутствующие согласно закивали головами. В комментариях необходимости не было. Всем было ясно и без комментариев, что в «Сельхозтехнике» начальства больше чем рабочих.
- Да что там попусту рассуждать, что переливать воду из решета в сито, - оригинальной интерпретацией русской поговорки попытался подвести итог совещанию дед Авдей, - сократит всех начальников под гребенку и дело с концом и говорит тут больше не о чем.
  Но не все были согласны с предложением ветерана.
- Как это больше не о чем говорить, -   подала голос с левого угла кабинета небольшая росточком, миниатюрная и очень раскрашенная девица, - я тоже хочу высказаться.
    По штатному расписанию она числилась младшим сотрудником районной коллегии адвокатов, но по неофициальным данным все ее больше знали, как любовницу районного прокурора.
      - А я вот о чем хочу сказать, - пискнула с места, раскрасневшаяся от волнения девица, - я хочу о строителях сказать.            
 Она вскочила с места, заговорила скороговоркой, бурно жестикулируя руками, будто боясь, что ей не дадут высказаться.
- Я вот о строителях хочу сказать..., это же просто немыслимо, что они у нас вытворяют, нагнали в поселок разной техники и ковыряют где им только возблагорассудится и никой управы на них нет ...
   Присутствующие с удивлением воззрились на девицу. Никто не ожидал от нее такой прыти, тем более, никто не мог понять, чем это так насолили строители любовнице районного прокурора по совместительству состоящей в младших сотрудниках коллегии адвокатов. Не понял этого и председатель.
- А что случилось? - спросил он.   
   - Будто вы не знаете, что случилось, - забывшись от возмущения, где она находится и с кем разговаривает, выкрикнула крашеная пигалица, - да эти строители всем в поселке просто вредят ... весной раскопали всю территорию вокруг дома культуры и такую там грязь развели, так целый месяц на дискотеку невозможно было в туфлях пройти, возле общежития зачем-то вздумали сваи вбивать, с утра до ночи грохот невыносимый, теперь хоть уши затыкай, а последний случай настолько возмутительный, что я просто слов не нахожу для его характеристики - голос ее дрожал от негодования.
    Удивленный председатель не прерывал эмоциональный порыв девицы, она продолжала:
    - Молодежь давно облюбовала полянку на пустыре за школой для организации летних танцев. Вырубили кустики, землю разровняли, несколько скамеечек сделали... короче хотели культурно обустроить свой досуг... И что же вы думаете, долго молодежь радовалась своей инициативе, как бы не так... эти хулиганы-строители загнали туда экскаватор, трактора, скамейки сломали, все расковыряли, канав каких-то понаделали, зачем, спрашивается, кто им позволил? Разве они не знали, что там молодежь отдыхает, не могли себе выбрать другое место, если им так уж приспичило копать, это просто фирменное вредительство…, за это под суд отдать надо...
 Чтобы у вас, уважаемый читатель, не сложилось превратное мнение о районных строителях, как о врагах народа, в оправдание их действий автор должен сказать следующее: по окончанию отопительного сезона строители, действительно, произвели у дома культуры замену труб системы центрального отопления, для чего пришлось там раскопать территорию, и сваи точно вбивали кран-бабой под фундамент первого в поселке девятиэтажного дома. А что касается объекта, вызвавшего наибольший гнев у бойкой любовницы районного прокурора, то о нем особый разговор.
На месте летней танцевальной площадки решением райисполкома было определено строительство поселковой пекарни. К слову сказать, вопрос о пекарне уже не первый год являлся одной из больных мозолей районного руководства. По причине отсутствия собственной выпечки, хлеб в поселок завозился из областного центра, завозился по принципу остаточности и потому нерегулярно, что естественно вызывало справедливые нарекания жителей. Практически ни один публичный отчет депутатов перед избирателями не проходил без того, чтобы из зала не выплывал «хлебный вопрос».  Только в этом году предрику наконец-то удалось выбить у областного начальства деньги под строительство собственной пекарни. Место для строительства долгожданного объекта было выбрано поближе к инженерным сетям. К несчастью прокуроровой зазнобушки, это место выпало на летнюю танцевальную площадку.
- Так что вы хотите? - недовольным голосом спросил председатель крашеную девицу.
- Хочу, чтобы за допущенное хулиганство сократили начальника строительного управления.
 - Ваше предложение необоснованно, оно не имеет отношения к кадровой политике партии, садитесь.
Было высказано еще несколько злободневных замечаний с мест, но предложение предрика о проведении сокращения административных кадров в низовых звеньях района никто оспаривать не стал. Дед Авдей тоже согласился с коллективно принятой установкой. Ему, ровеснику Октября, семьдесят лет вместе со страной прошагавшему славный путь побед и свершений, негоже было на старости лет идти не в ногу с массами.
    - Оно конечно правильно, что сказали выступающие, - поддержал он большинство, - я лично «за».
       Председатель был доволен ходом совещания.
      - Ну что ж, - сказал он, -  коль мнение по обсуждаемому вопросу единогласное, - то нет необходимости и голосовать.  Нам остается определиться с графиком выезда работников райисполкома в трудовые коллективы, для проведения там работы по сокращению административных кадров. Сейчас мой заместитель познакомит вас со списком, кому в какое хозяйство надлежит выехать, а вы уж сами договаривайтесь с руководителями колхозов и совхозов, в какой день и в какое время провести рабочее собрание.
   Зампред, лысоватый, коротенький мужчина в очках, сидевший с краю к председателю за боковым столом, после последних слов шефа, предпринял попытку подняться, но председатель движением руки остановил его.
    - Прежде чем познакомить вас со списком, - продолжал он, - я должен еще раз предупредить, уважаемые друзья, что работа в коллективах должна быть проведена в ближайшие два дня... в четверг к вечеру вы сдаете в райисполком протоколы собраний о сокращении штатов в определенных за вами  организациях... И еще одно существенное замечание: помните - работу на местах следует провести так, чтобы на собраниях коллективы сами  принимали решение о целесообразности сокращения, чтобы предложения о количестве и персонах сокращаемых поступали непосредственно из зала. Короче, вам необходимо обеспечить проявление инициативы снизу.    В этом и заключается наше искусство, как представителей советской власти - умело организовывать проведение в жизнь идей партии и правительства. ...Ясно? Вопросы есть?
     Нет, вопросов не последовало. Несколько успокоенной аудитории все было ясно. Чтобы ненароком не зацепить тему сокращения аппарата работников самого райисполкома, присутствующие решили воздержаться от вопросов.
     - Ну, тогда, пожалуйста, Максим Петрович, - обратился он к заместителю, - вам слово.
    Максим Петрович встал, сменил очки, прокашлялся и начал громко зачитывать наименование предприятий и фамилии ответственных работников, которым следовало выехать туда для проведения намеченных мероприятий. Читал зампред не спеша, полностью называл фамилию, имя, отчество и должность каждого, Чтение затянулось.
     Марина Соколова смиренно сидела на своем стульчике и в силу дисциплинированности, выработанной еще в школьные годы, внимательно слушала излагаемый зампредом список.  Изредка окидывала взглядом интерьер противоположной стены кабинета, потом снова останавливала его на неторопливо покачивающейся в такт речи голове выступающего. Впрочем, ее внимательность была чисто внешней, в действительности же в смысл слов, громко и монотонно произносимых зампредом, она не вслушивалась. Да и зачем ей это было нужно. Ни сном, ни духом не ведала она, будто то, о чем сейчас здесь говорится, в какой-то мере коснется ее персоны. Мысленно она начала отвлекаться от обсуждаемого вопроса. Несмотря на приобретенные качества ответственного работника солидного учреждения, ее голову иногда посещали  игривые мысли. Вот и сейчас, остановившись взглядом на крупном в массивной раме портрете Карла Маркса, висевшем над головой председателя, Марина вдруг представила себе, что крючок, на котором висит портрет, не выдерживает и рама падает на сидящего под ней человека.
      - Интересно, порвался бы холст от удара о голову или нет. Если нет, то фигура председателя оказалась бы крепко прижатой к столу, - так неторопливо размышляла участница производственного совещания, мысленно, кадр за кадром, воспроизводя картину возможного падения портрета, - впрочем, наверно, все-таки порвалась бы, ведь высота приличная, да и масса рамы, поди, килограмм на пять вытянет ....
   Тут же ее богатое воображение дорисовало сюжет, когда через прорванный холст наружу проскакивает голова председателя с ошалело мигающими глазами, а сам портрет торжественно водружается у него на плечах.
       - Ни дать, ни взять говорящая голова из цирковой программы Кио, - слегка улыбнувшись, подумала Марина и поспешно поднесла записную книжку к лицу, чтобы присутствующие не заметили ее беспричинного веселья.
    Она так увлеклась игрой воображения, что окончательно перестала воспринимать происходящее вокруг. Голос выступающего доносился до ее ушей, будто через толстую паралоновую прокладку. Однако, когда из уст добросовестно читающего список Максима Петровича прозвучали слова: колхоз " Красный луч" - инструктор райисполкома Марина Васильевна Соколова, - она вздрогнула и удивленно уставилась в лицо произнесшего эти слова, ожидая дальнейшего разъяснения. Но разъяснения не последовало. Максим Петрович, не останавливаясь, продолжал читать дальше.  Марина взглянула на сидевших рядом соседей. Те занимались каждый своим делом: один, ожидая названия своей фамилии, смотрел на выступающего, другой, уже узнавший адресат выезда, с безразличным видом что-то чирикал у себя в блокноте.
  - Может, почудилось, - подумала Марина. Однако сознанием понимала, что ослышаться не могла и потому оставшееся время просидела, как на иголках.  Возможность падения портрета на голову председателя, как и другие глупые мысли мгновенно испарились из ее сознания. По окончанию совещания она пришла в инструкторский отдел и с нетерпением стала дожидаться задержавшуюся у председателя начальницу.
  - Анна Семеновна, - сказала она, как только та появилась на пороге, - я вас так жду, так жду.
- А что случилось?
- На совещании Максим Петрович назвал мою фамилию в связи с колхозом «Солнечный луч», а я не поняла, с какой стати он это сделал.
    - «Красный луч», - поправила ее начальница, - что ж тут непонятного, - улыбнулась она, - ты определена ответственной за проведение работы по сокращению административных кадров в колхозе «Красный луч», вот тебе теперь и карты в руки, - улыбнулась еще раз.
    Марина смотрела на Анну Семеновну, усиленно работая ресницами, как крыльями бабочка, вспугнутая с капустного листа
   - Я-я-я, - протяжно переспросила она, меняясь в лице.
   -Ты, - повторила начальница, - что же тут удивительного, - подошла поближе, - ты являешься полноценным работником райисполкома, обладаешь полномочиями проводить его решения в жизнь, вот и поедешь  сокращать административные кадры в колхозе «Красный луч».
    Анна Семеновна продолжала улыбаться, и Марине трудно было понять, серьезно она говорит или шутит.
- Как же я их сокращу, - спросила молодой инструктор дрожащим голосом, - я никогда таким делом не занималась, я не знаю, как их сокращать.
- Научишься, не Боги горшки обжигают, не Богам заниматься и нашими кадровыми вопросами, сами как-нибудь управимся.
- Да нет, здесь что-то не то, - с изменившимся от страха лицом продолжала Марина, - разве в райисполкоме не нашлось другого более опытного работника, чтобы ему поручить это ответственное дело, - она не могла поверить в реальность данного ей задания, - да вы, наверно, шутите, Анна Семеновна, - спросила она, не отрывая взгляда от начальницы, надеясь увидеть в ее глазах искорки розыгрыша.
   Нет, Анна Семеновна не шутила.
- Организационный отдел, голубушка, - сказала она строго, убирая улыбку с лица, - является ведущим в райисполкоме, и потому его работники должны решать ведущие задачи. А районный Совет в одном лице является и законодательным и исполнительным органом. Так что будем выезжать туда, куда требуется, убеждать тех, кого следует, сокращать то, что надо сокращать... Ясно?
После такого наставления начальницы бывшая отличница в школе, чуть не ставшая студенткой двух вузов окончательно убедилась в серьезности происходящего. Вот тут-то она испугалась по-настоящему.
    - Анна Семеновна, миленькая, - жалобно, чуть не плача проговорила Марина, - да как же я поеду в колхоз одна, что я там буду говорить, кто меня будет слушать.    
    - Ничего, ничего, - похлопав по плечу, грубовато успокоила ее заведующая, - пора, голубушка, становиться самостоятельным работником, уже два месяца работаешь в райисполкоме, ведь когда-нибудь все равно надо будет начинать.
   Видя, как на прекрасном личике ее подопечной начинает подергиваться нижняя губа, а глаза наполняются мокротой, более ласково сказала:
     - Да не бойся ты, глупышка, ничего страшного с тобой там не случится, на селе никто тебя ни кусать, ни бодать не станет. Наберись твердости духа, езжай без всяких сомнений в душе, и смело решай поставленную перед тобой задачу. Главное, чувствуй в себе уверенность и держи марку полноправного представителя органа Советской власти. Ведь ты умная, сообразительная девушка.
   Марина поняла, что ничего изменить уже нельзя. Может быть, в первый раз пожалела, что когда-то отказалась от перспективы стать специалистом по русской словесности. Но время вспять не повернешь. Вынула из сумочки платочек, вытерла глаза, спрятала его обратно и с полувсхлипом спросила:
     - А выезжать-то хоть когда?
- Вот это другой коленкор, -  сказала начальница. Она подошла к своему столу перевернула несколько страниц перекидного календаря.
- Значит так, - продолжала она, - сегодня понедельник... вторник, среда даются нам на подготовку, а в четверг с утра надо провести собрание и к вечеру сдать председателю протокол о сокращении административного аппарата в колхозе «Красный луч»... Да, сроки действительно сжатые, но ничего, управимся... значит так, - повторила она, подняла голову, взглянула на свою подопечную и, несмотря на серьезность разговора, вынуждена была снова невольно улыбнуться. Марина стояла перед ней с поникшим видом, с беспомощно опущенными вниз руками и походила на человека, неожиданно окаченного ведром холодной воды.
Анне Семеновне стало жаль девушку.
- Выше голову, Мариночка, - ободряюще подмигнула она ей, - все будет хорошо, главное - это настроиться... так и быть, даю тебе свободное время для подготовки, два дня можешь не появляться в райисполкоме, проштудируй литературу, успокой нервы, подготовься психологически. Обязательно сходи в библиотеку, полистай печатный материал на тему перестройки, законспектируй, что посчитаешь нужным, а в четверг, с утра пораньше собирайся и - в дорогу... С председателем колхоза я сама договорюсь, он к твоему приезду соберет колхозников в сельском клубе ... Правда, машины нам не дадут, придется добираться в колхоз на общественном транспорте...   
    Марина покорно поддакивала головой наставлениям старшего товарища. Ее сознание вынужденно смирилось с неизбежностью случившегося, и постепенно перестраивалось на деловой лад. 
     Следующие полтора дообеденных часа начальница посвятила детальному разъяснению своей работнице, как надо проводить подобное собрание, а после обеда, как и обещала, отпустила ее домой на два дня.
    Подаренное ей свободное время, Марина постаралась использовать с наибольшей эффективностью. Два дня с утра до вечера девушка тщательно изучала партийные и советские документы последних двух лет, кропотливо рылась в подшивках центральных газет, переворошила областную и районную печать. Отобранный материал был старательно переписан школьным, убористым почерком и занял почти все сорок восемь страниц четырнадцатикопеечной общей тетради.
   В ходе подготовки вопроса наша героиня значительно обогатила собственные знания о проблеме перестройки, глубже познакомилась с задачами села. Но все равно страшилась предстоящего собрания.
      Молодого инструктора особенно тревожили вопросы колхозников, которые могли поступить из зала. В целях предохранения себя от неожиданностей, она в ходе подготовки сама выдумывала вопросы и, порывшись в партийных документах, старалась найти там ответ и записать его в отдельный листочек.
   На кануне выезда Анна Семеновна, как и обещала, позвонила в колхоз председателю и договорилась с ним, чтобы завтра утром в сельском клубе были собраны колхозники. Благословила свою работницу и в заключении еще раз сказала:
      - Ты, Мариночка, не тушуйся и не торопись, чувствуй в себе уверенность работника руководящего органа. Выступление перед колхозниками постарайся построить так, чтобы искренне заинтересовать людей существом поднятого вопроса и подвести их к мысли о необходимости сокращения аппарата. И, главное, как сказал Юрий Васильевич, надо обеспечит, чтобы непосредственно от них поступило предложение - сколько человек сократить и кого именно. Добейся проявления инициативы снизу... Ясно?
    - Ясно, - отвечала девушка, успевшая за два дня успокоиться, - постараюсь все сделать так, как вы сказали.
        - Ну, тогда с Богом.
      
    Утром следующего дня первый маршрутный автобус доставил инструктора районного Совета народных депутатов в центральную усадьбу колхоза "Красный луч". Как мы уже знаем, молодой работник прибыл туда в качестве облаченного всеми необходимыми полномочиями представителя Советской власти для проведения в жизнь насущных требований перестроечного процесса - сокращения административных кадров. Уполномоченный был настроен решительно. Доскональные рекомендации начальницы, плюс самостоятельная двухдневная подготовка вселяли уверенность в сердце нашей героини.  Теперь уже она сама не сомневалась в том, что сумеет справиться с поставленной задачей.
  Еще довольно яркое для второй половины сентября солнце, поднявшееся на полтора диска над горизонтом, высокое безоблачное небо и полное отсутствие ветра обещали в этот день жителям центральной усадьбы колхоза «Красный луч» хорошую, не по-осеннему теплую  погоду. Кое-где над крышами домов в безветренном воздухе медленно уплывали ввысь столбики дымов, куцее стадо коз и овец в сопровождении пенсионера с собакой в легком мареве пыли уходило за околицу, в переулке за школьными сараями визжала циркулярная пила. Идиллия патриархальной жизни своей непритязательностью и простотой крестьянского бытия осеняла в тот час малый уголок планеты, избранной судьбой для свершения там великих дел. И никто из жителей деревеньки в это ясное осеннее утро пока даже не подозревал, что именно сегодняшний день призван стать переломным в судьбе их родного хозяйства. Руководство хозяйства, администрация, рядовые колхозники пока оставались в полном неведении, что им готовит день грядущий, но оно – это зловещее будущее для административных кадров колхоза неотвратимо надвигалось, поскольку время имеет направление только вперед. Стрелки часов шаг за шагом приближали торжественный час начала вступления коллектива на путь коренных преобразований.
     Автобус, доставивший в хозяйство главного дирижера предстоящего судьбоносного для коллектива мероприятия, чуть-чуть запаздывал.  Шофер, зная об этом, торопился. Он лихо влетел в деревню, окатил пылью десяток окраинный домов, со скрипом затормозил и остановился, в аккурат, напротив сельского дома Культуры.
     В салоне автобуса, по причине ранней поры было всего три человека: главная героиня нашего повествования и еще двое молодых, когда-то здесь проживавших женщин. В свое время, еще в юности, они перебрались в районный центр, вышли там замуж, обзавелись семьями, но окончательно порывать со своей малой родиной не торопились. Пуповина родного гнезда продолжала притягивать их к себе невидимыми нитями. Правда, поводом для поддержания связей с родительским кровом служили не те дивные чувства ностальгии человека по земле своих предков, которые великий Пушкин назвал любовью к родному пепелищу и к отеческим гробам. Здесь, не вступая в дискуссию с поэтом, согласимся - память о прошлом является святым и чистым чувством, однако, в нашем случае пепелища и гробы были все-таки не причем. Частое посещение молодыми женщинами своей деревеньки определялось другой, более прозаической причиной - через день они приезжали к родственникам за молоком для своих малышей.  Магазинное молоко, разбавленное водой до государственных стандартов, не обеспечивало в полном достатке жирами детский организм, да и в продаже было не всегда. Так что девушки, когда-то покинувшие деревеньку, продолжали часто навещать родные пенаты.
    Марина, ближе всех сидевшая к дверям, первой направилась к выходу. Она осторожно спустилась с подножки в поднятую автобусом пыль, слегка посторонилась, пропуская выходящих следом за нею молодых женщин с трехлитровыми банками в руках, дождалась, когда автобус отъедет и только потом, не спеша, осмотрелась.
    Колхоз не являлся окраинным в районе хозяйством, но Марине здесь бывать раньше не приходилось. Толпившиеся по обеим сторонам улицы разнокалиберные деревянные постройки, несмотря на разницу в формах и размерах, наводили на мысль о едином стандарте деревенского строительства. В чем-то они походили друг на друга. Однако Марина сразу узнала сельский клуб. Невзрачное деревянное здание, недавно выкрашенное в ярко-зеленый цвет, стояло в нескольких шагах от дороги и как-то сразу бросалось в глаза. Хотя вывеска на здании отсутствовала, но приезжий человек по общим признакам мог безошибочно определить его назначение. Стоявший чуть в стороне покосившийся дровяной сарай, запущенная клумба, шикарные лопухи вдоль забора, отсутствие на окнах штор - все говорило о том, что зеленое здание не могло быть ни медицинским учреждением, ни школьным заведением, ни тем более, жилым домом, это мог быть только сельский клуб. Подтверждением догадки приезжего служила афишная доска, что стояла перед зданием с наружной стороны забора. Доска сверху донизу была обильно увешена лохмотьями неаккуратно оборванных объявлений и походила на собачий хвост в период активной линьки животного. Самое свежее из объявлений информировало жителей деревни о демонстрации сегодня вечером первого советского фильма ужасов «Десять негритят».
     Во дворе клуба уже толпились группы мужиков. Часть их разместилась на лавочках под тополем вокруг вкопанной в землю бочки с водой, еще несколько человек сидели на ступеньках покосившегося крыльца. Почти все курили.
     Чуть в стороне стояло десятка полтора женщин. По их одежде не трудно было догадаться, что они намечают прямо с собрания отправиться на рабочие места.
   Марина знала - взгляды сидевших и стоявших у клуба людей были устремлены в сторону прибывшего автобуса. Селяне ждали приезда представителя районной власти. Она также не сомневалась, что мамаши со стеклянными емкостями сразу были исключены из поля зрения собравшихся у клуба, значит, коллективное внимание колхозников сейчас было сосредоточено только на ее особе.
    Она приняла деловой вид, перебросила с левой в правую руку сумочку с бумагами и степенной походкой направилась через дорогу. Проходя мимо афишной доски, заметила еще один белый листочек, прикрепленный кнопками рядом с киноафишей. Бумажка сообщала о предстоящем колхозном собрании. Время проведения и повестка дня собрания были написаны черным цветом, а ниже красной пастой добавлено, что перед собравшимися выступит инструктор райисполкома М.В.Соколова.
   Марине было несколько странно увидеть собственную фамилию, написанную чьей-то чужой рукой и вывешенную на обозрение в неведомой деревеньке. Это польстило ее самолюбию. Она заставила себя внутренне подтянуться, осознавая, что всем поведением должна теперь держать марку облеченного административными правами райисполкомовского работника. Начальственная походка, неторопливые движения, невозмутимый вид и так далее. Хотя, с другой стороны, молодого, неопытного работника продолжала страшит мысль о том, что большой коллектив деревенских мужиков и баб собран сегодня здесь для встречи с ней, что вчерашней школьнице предстоит сейчас на правах ведущего провести колхозное собрание по очень принципиальному вопросу. И еще, признаемся также, Марине было жаль тех, пока неведомых ей представителей колхозной администрации, которые в результате проведенного ею мероприятия лишаться своих начальственных кресел. Согласно, лежавших в скромной сумочке нашей героини директивных наметок, пятая часть колхозного руководства в течение ближайших двух часов вынуждены будут понизить свой профессиональный статус от инженерно-технического работника до простого колхозника. Незавидная участь ожидала некоторых членов из числа руководящего звена хозяйства - из начальников, да в подчиненные – не возрадуешься. Но сами обреченные пока ни сном, ни духом не ведали, какое потрясение их судьбе несет неспешно переходящая дорогу молодая стройная девушка. Соответственно, никакого волнения среди собравшихся не наблюдалось.   
      Твердым шагом уверенного в себе человека Марина прошла во двор, вежливо поздоровалась. Мужики вразнобой ответили на приветствие, начали подниматься и двинулись в клуб. Марина зашла последней.
    Председатель колхоза встретил ее уже в зале. Им оказался коротышка лет сорока с небольшим лет, очень подвижный человек, в старомодном сером костюме, давно не знавшем общения с утюгом, в голубой рубашке с выпущенным наружу воротником и в грубых ботинках армейского покроя. Всем видом председатель выражал несказанную радость по поводу посещения хозяйства видным очаровательным гостем. Он назвался, радостно и долго тряс Марине руку, потом повел прямо к сцене. За накрытым красным ситцем столом, уже сидели две женщины. Они деловито раскладывали какие-то бумаги и не обратили на Марину особого внимания. Кто они такие, Марина не знала, но поняла, что они будут вести протокол собрания.
     Собрание открыл председатель. Он назвал повестку дня, представил аудитории уполномоченного от райисполкома и начал вступительную речь. Его вступление оказалось длинным.
     Марина вынула из сумочки бумаги, но разворачивать их не стала. Она и без того знала почти наизусть все, что там было написано, положила листы перед собой на стол и начала изучать зал.  Обзору мешал графин с водой, хозяйским движением отставила его в сторону.
   Пока председатель пространно и не очень связно разъяснял собравшимся о цели собрания, Марина пробежала глазами по всем рядам.
      - Да, действительно, деревенька стареет - подумала она.
   В зале почти не было молодежи. Люди сорока, пятидесяти и даже шестидесятилетнего возраста представляли главную производительную силу колхоза «Красный луч». Лишь в дальнем углу, за круглым стояком печки, сидели трое все время балагуривших парней, да спереди молодая до тридцати лет женщина, вытянув в проход ноги, внимательно смотрела в рот говорившему председателю. По первому впечатлению ей трудно было отказать в интересе к речи выступающего. Однако внимательный человек без труда мог бы определить, что внешне заинтересованная слушательница, на самом деле, вряд ли вникает в смысл председательских слов. Она больше походила на любителя классической музыки, который, сидя в бархатном кресле концертного зала, самозабвенно наслаждается богатством гамм источаемых звуков и с видом истинного ценителя любуется манерой воспроизводства их исполнителем. Впрочем, и эта, проводимая автором параллель тоже не лишена недостатков.
    В идиллистическую картинку предложенного сравнения несколько не вписывались довольно заметные признаки олигофрении, которыми было отмечено лицо заинтересовавшей Марину женщины. Для молодого возраста оно было слишком одутловатым, в больших навыкате глазах, хотя и с видимым вниманием уставленных на выступающего, застыло выражение полного коровьего безразличия. Движения, которые она производила время от времени, издавая скрип закрепленными на деревянных стойках кресельного ряда сидениями, тоже не создавали впечатления интеллектуального богатства ее души. Не отрывая глаз от председателя, она, вдруг изгибаясь через плечо, принималась старательно чесать правой рукой левую лопатку. Возвращая руку из-за спины, продольным движением указательного пальца убирала с уголков рта накапливающуюся там слюну.
      Рядом с ней сидел небольшой подвижный старичок с жидкой козлиной бороденкой. Этого нельзя было уличить в беспристрастии, к раскрываемой председателем теме.  То, приложив ладонь к уху, он прислушивался к тому, о чем говорилось со сцены, то, вдруг оборачивался назад к двум пожилым женщинам и пытался что-то живо им объяснять. Всего вероятнее, он комментировал слова выступающего. Женщины, слушая старика и поглядывая на председателя, время от времени сдержанно улыбались.
    Заинтересованность деда в сути излагаемого вопроса не ускользнула от внимания Марины.
      - Любопытный старикашка, - подумала она, - наверно сельский активист, местный дед Щукарь,, - вспомнила недавно законченную школьную программу, улыбнулась  .
    Увлеченная изучением людей, сидевших в зале, Марина как-то упустила момент окончания вступительной речи. А, впрочем, может это и к лучшему, поскольку, она не успела разволноваться, и когда председатель назвал ее фамилию и предоставил слово, Марина лишь вздрогнула, но не растерялась. Стараясь выглядеть как можно степеннее, встала, взяла бумаги, вышла из-за стола и направилась к скромной фанерной трибунке, стоявшей с левой стороны сцены. Зал молча следил за ее движениями. Марина чувствовала это, поэтому ее шаг был неторопливым, действия уверенны и обстоятельны. Но хорошо, никто не мог видеть, что в этот момент творилось в ее душе, как были напряжены ее нервы.
    - Господи благослови, - сказала про себя, ступив на шаткую трибуну, комсомолка Соколова, прокашлялась в кулак и приступила к первой в своей жизни публичной речи перед серьезной публикой.
    Ее выступление тоже оказалось продолжительным. Все-таки два дня тщательной подготовки не прошли даром. Хорошо отшлифованными фразами она доходчиво охарактеризовала тот тупик, в который зашла наша страна к началу 80-х годов, назвала причины создавшегося положения, сделав особое ударение на тот факт, что одной из них являются непомерно раздутые административные штаты.
   Далее она остановилась на изложении выгод, которые сулит нашему обществу 20-процентное сокращение управленческого аппарата, подчеркнув, что от решения этого вопроса зависит не только сокращение суммы оплаты чиновникам, но и наведение порядка на производстве, усиление ответственности каждого работника и, в конечном счете, повышение благосостояния всех советских людей. Молодой работник райисполкома не упустил случая блеснуть своими познаниями в области международных статистических данных. Она назвала соотношение уровня производительности труда в Соединенных Штатов Америки и в СССР, коснулась душевого потребления основных видов продуктов у нас и за рубежом, потом снова все эти проблемы свела к проблеме необходимости сокращения количества людей, занятых в сфере непроизводительного чиновнического труда. В общем, речь удалась, и слушали ее с большим вниманием.
   В заключение доклада она спросила - будут ли вопросы. Таковых, к счастью, не последовало. Марина еще раз мысленно поблагодарила Бога за то, что все так хорошо складывается и теперь уже сама, следуя инструкциям, обратилась с вопросом к залу - какие будут предложения у присутствующих по обсуждаемой проблеме. С окончанием выступления она почувствовала облегчение в душе, осознавая, что основная и наиболее ответственная часть мероприятия - позади. Дело оставалось за меньшей и приятной его частью, за пожинанием плодов хорошо проведенной работы. Чтобы ничего не упустить из предложений от зала, она вынула из тетрадочки закрепленную там ручку, развернула чистый лист бумаги и приготовилась к записям. Марина знала, что протокол должны вести женщины, сидящие в президиуме, но для верности решила оставить пометки и у себя.
    Оратор чувствовал себя на высоте. Доклад прочитан, проблема поставлена, оставались детали - выслушать предложения присутствующих и на их основании принять окончательное решение. В ожидании инициативы снизу полномочный представитель районной власти выжидающе уставился взглядом в зал.
    Однако дальнейшие события начали развиваться вопреки ожиданиям нашей героини. На ее запрос о предложениях зал отреагировал гробовым молчанием. Выступление было интересным, слушалось с большим вниманием, но активности со стороны слушателей не последовало. Присутствующие закрыли рты, кое-кто облизнулся, и все молча продолжали смотреть на представителя райисполкома. Марина несколько опешила.
      - Так я слушаю вас, ваши предложения, - с тревожным удивлением повторила она, пробегаясь глазами по залу.
   Зал безмолвствовал. Прекратилось покашливание, скрип стульев, шарканье ног. Даже парни, сидевшие у печки, прекратили возню и теперь с интересом смотрели на красивую, так хорошо говорившую девушку, в ожидании, что же она будет предпринимать дальше, как отреагирует на отсутствие предложений. Сама Марина продолжала удивленно смотреть в зал, который все также продолжал безмолвствовать, не находя в складывающейся обстановке решения и, не представляя, как ей поступать дальше. Она не знала, какие действия должен предпринимать уполномоченный, приехавший в колхоз за инициативой снизу, если низы отказываются эту инициативу проявлять. Подобный оборот событий не был предусмотрен в ее домашней заготовке. Марина смотрела на так и продолжавшую молчать аудиторию и чувствовала, как почва медленно уходит из-под ее ног.
   В поисках поддержки растерянно оглянулась на президиум. Обе женщины с каменными ликами богородиц на картинах русской парсунной живописи безразлично смотрели вперед перед собой, председатель, поймав на себе тревожный взгляд девушки, хитро улыбнулся и пожал плечами:
       - Дескать, вы это дело затеяли, вам его и до конца расхлебывать.
    Марина снова взглянула в зал, зал все также с любопытством смотрел на нее. И ей вдруг стало страшно.
     - Товарищи, - сказала она отчаянным голосом человека, начинающего терять в себе уверенность, - вы только что прослушали информацию о сегодняшнем состоянии дел в нашей экономике, надеюсь, поняли причины, которые привели нас к этому состоянию и, наверно, каждый из вас осознал необходимость принятия кардинальных мер. Так давайте же сообща обсудим эти меры. Районный Совет народных депутатов считает, что наиболее действенным вариантом в решении данной проблемы явилось бы сокращение непомерно раздутых административных кадров. Надеюсь, что также считаете и вы. Так давайте, товарищи, высказывайте свое мнение по этому наболевшему вопросу…, кто первым выступит с предложением о сокращении административных штатов в вашем колхозе. 
   Марина пробежалась по залу глазами вдоль и поперек и с угла на угол и по периметру, но не увидела ни одного лица, желающего выступит. Зал молчал.
   - Ну, пожалуйста, прошу вас - повторила она дрогнувшим голосом, - называйте фамилии, кого следует сократить.
     Вид девушки был растерянным, голос звучал жалобно, но зал оставался глух к просьбе оратора.
     Желающих назвать фамилию своего руководителя, чтобы обречь его, как жертвенного агнца на заклание, не находилось. Может кто-нибудь в душе и имел желание насолить своему постылому начальнику и, пользуясь случаем, предложил бы его сократить. Однако, осознанность степени риска сдерживало от опрометчивого поступка даже обиженных начальниками подчиненных. Еще неведомо, как обернется дело. Вдруг твое предложение непройдет и начальник останется работать, тогда не один раз покаешься, что вылез со своей дурацкой инициативой.
    Большинство из сидевших в зале имели за плечами огромный жизненный опыт, успели повидать на своем веку не мало разных реформ и натерпеться от них всякого, поэтому никто не торопился лезть первым в очередную авантюру. Все выжидательно уставились на инструктора райисполкома, инструктор просительно смотрел в зал. Пауза явно затягивалась, возникла тупиковая ситуация.
   Вдруг, к радости нашей героини, из средних рядов решительно взметнулась вверх чья-то волосатая рука. Небрежно закатанная по локоть рубаха обнажала сплошную синь татуировок. Нашелся все-таки смельчак, рискнул выступить. Марина обрадовалась.
  - Пожалуйста, прошу вас.
Под аккомпанемент жалобно заскрипевшего сидения поднялся рослый детина. Коротко стриженный бобрик жестких волос, обветренное нездешними стужами лицо выдавали в нем бывалого человека. Председатель насторожился. В поднявшемся с места он узнал известного в деревне хулигана Сеньку Кирсанова. За драки и воровство он уже сделал три ходки в места не столь отдаленные. После очередной отсидки Сенька в принудительном порядке был направлен отделом УВД для трудоустройства в колхоз «Красный луч» по месту проживания его матери. Такие кадры, как правило, долго в коллективах не задерживаются. Но и за короткий период пребывания в нем заставляют достаточно поболеть начальственные головы. Семен Кирсанов не являлся приятным исключением из правил. От этого можно ожидать чего угодно.
 - Между прочим, правильный вы вопрос подняли, гражданин начальник, - сиплым голосом начал свое выступление татуированный детина, - я полностью поддерживаю ваше предложение. Давно надо было заняться этим вопросом, а то руководителей у нас расплодилось, что собак нерезаных, доброму человеку скоро плюнуть будет некуда, - он сердито потряс низколобой головой, продолжал, - Только я одного вот не пойму, зачем же их сокращать, это же бессмысленное занятие.
Прямолинейность выражений уголовника несколько шокировала молодого инструктора, но выбирать было не из кого. Неудачливый рыбак и ершику рад бывает.
- Почему бессмысленное, - активно вступила она в разговор, - очень даже продуманное решение. Центральный Комитет партии это мероприятие рассматривает в качестве важнейшей составной части перестройки, передовая часть населения его поддерживает, да и я в своем выступлении старалась подвести аргументированное обоснование необходимости сокращения административных кадров. Не могу понять, почему вы против ... Впрочем, если у вас имеется другое мнение, то вы его выскажите, это ваше право, а мы выслушаем и зафиксируем на бумаге...
Сенька нахмурился.
 - На бумаге прошу меня не фиксировать, мне это ни к чему, а мнение свое я все-таки выскажу, - он прошелся суровым взглядом по президиуму, - хотя заранее знаю, что некоторым оно придется не по нутру, - детина снова взглянул на Марину, - так вот что я вам скажу, уважаемая гражданка, бумажное сокращение начальства я считаю бессмысленной тратой времени. Спросите, почему - отвечу - потому что никакой пользы от этого не будет. Никакие сокращения не заставят начальников горбатиться на производстве. Правдой и не правдой, не мытьем так катаньем, но все равно найдут себе укромное местечко, пристроятся куда-нибудь, где можно ничего не делать, а лишь сами знаете каким местом груши околачивать. Кто попробовал сладкий начальственный пирог, тот уже к горькому рабочему хлебу никогда не вернется, проверен опытом и временем. А если кого и заставят силком в работяги податься, то опять-таки не надолго... Да и рабочий класс от появившегося в его рядах демагога и лентяя ничего не выиграет... я вот хочу рассказать один занятный пример...
 - Не надо примеров, - оборвала его Марина, - скажите лучше сразу, что вы предлагаете, - и взялась за авторучку, чтобы записать первое предложение.
- А что тут предлагать, тут и предлагать нечего, - пожал плечами детина, - зачем по новой изобретать велосипед, если можно вспомнить хороший опыт тридцать седьмого года, составить поименную разнарядку на излишних начальников, Калашникова в руки - и  в распыл. Сами же говорите, что пользы от них никакой, а вреда предостаточно, что же их тогда жалеть, сорную траву с поля вон, в распыл, - глаза уголовника загорелись кровожадным блеском, -   вот это будет сокращение, так сокращение, главное - наверняка и без угрозы засорения рабочего класса деградированными бездельниками.
Поднятая рука с ручкой застыла в неподвижности. Марина не поняла предложения и не нашлась, что записать в раскрытую тетрадочку. С недоуменным видом она обернулась к президиуму. Председатель колхоза был вынужден встать. Благодушие покинуло его лицо.
- Ты, гражданин Кирсанов, не забывайся, где находишься и думай, что говоришь, - начал он сурово, - тут тебе не тюремный барак и не штрафной изолятор. Мы оторвали людей от дела и собрали сюда не для того, чтобы выслушивать твои лагерные штучки-дрючки. Трудовому коллективу сейчас, в разгар уборки урожая каждая минута дорога, а он вздумал развлекать нас своими дурацкими шуточками. У нас это не пройдет. Не забывай, что ты прислан в наш колхоз для исправления, а не для того, чтобы коллектив разлагать, не забывай также, что находишься под милицейским надзором, - голос председателя все больше наливался возмущением, - смотри, как он заговорил, еще шиш да ни шиша отработал в колхозе, а хвост свой успел подмочить по самый комелек. Ты думаешь, мы не в курсе, кто три дня назад из кормоцеха мешок комбикормов украл и пропил, думаешь, не знаем, кто на прошлой неделе пол ящика гвоздей из конторы уволок... Все мы про тебя, дорогой, знаем, висишь ты у нас на волоске, мать твою старенькую жаль, только поэтому тебя и терпим …, стоит мне только позвонить куда следует, сразу загремишь под фанфары... Ты меня понял, - грозно закончил председатель.
- Ну вот, пожалуйста, уже не понравилось, - обиженно развел руками выступающий, - один с трибуны слезно просит высказать свое мнение, другой за высказанное предложение тебе угрожать начинает, тут даже не знаешь, как и поступить ... лучше, наверно, сидеть на месте, да молчать в тряпочку.
- Вот сиди и молчи, - председатель махнул рукой в сторону усевшегося на скрипучее сидение вора-рецидивиста, - уж чья бы корова мычала, а твоей лучше бы помолчать, - снова обратился к залу, - дорогие товарищи, давайте не задерживать собрание, давайте выступать по существу.
- Да, давайте по существу, - поддержала руководителя колхоза расстроенный представитель райисполкома. До Марины дошел смысл предложения предыдущего выступающего, и она не знала, как на это отреагировать. В ходе подготовки к собранию подобного варианта предложений она не предусмотрела.
В аудитории наступила минутная тишина. Но не на долго.
- А если говорит по существу, - выкрикнула вставшая пожилая доярка, - то я вот что скажу вам, дорогие товарищи. Председатель колхоза сейчас посоветовал Сеньке, чтобы его корова мычать не вздумала, не бойтесь, товарищ председатель, там мычать некому ...не было у Сеньки ни коровы, ни козы и, пожалуй, никогда не будет.
Зал засмеялся. Женщина оставалась серьезной. Взялась двумя руками за спинку впереди стоящего сидения, слегка склонилась вперед, продолжала:
 - А вот наши колхозные буренушки, товарищ председатель, мычат, да так мычат, что сердце кровью обливается, а как им не мычать сердешным, если они уже целый год мужского запаха не знают. Запросто могут все поголовно яловыми остаться и, между прочим, останутся, - грозно выкрикнула она, - если вы, товарищ председатель вместе со своим правлением будете оставаться глухими к нашим просьбам. Ведь все хорошо знаете, что вот уже год в нашем стаде настоящего бугая нет и никаких мер не принимаете, может, надеетесь, что буренушки от ветра понесут, так напрасно надеетесь, этого не случится ... А  ведь  был у нас в стаде бык-производитель немецкой породы, хороший был бык, работящий, мы, доярки три года с ним горя не знали, за стельность коров были спокойны, - на серьезном лице доярки появилась легкая улыбка, - правда, водился за ним один маленький грешок - поиграть любил, пободаться, гонял иногда пастуха по полю, зато стадо все исправно обрабатывал, яловости на нашей ферме почти не наблюдалось. И чего бы не работать, так нет же, решили все-таки от него избавиться, отправили на мясокомбинат, сказали - другого привезут, не хуже... И что же вы думаете, выполнили обещание, - женщина поправила платок на голове, снова взялась за спинку сидения, - как бы не так.  Во-первых, полгода быка вообще на ферме не было, а потом привезли да такого, что лучше бы и не привозили, маленький, плюгавенький, смирный. Он-то и на коров не смотрит, лежит себе в сторонке, жвачку жует, да ушами мух отгоняет. Не бодается, это верно, так и что из того. А коров у нас кто крыть будет?
Женщина была раздражена и не скрывала этого. Чувствовалось, человек душой болеет за производство, да и, судя по всему, проблема уже не однократно ставилось перед руководством колхоза, однако до сих пор так и не разрешилась.
Свой вопрос доярка теперь адресовала представителю районной власти.
- Я спрашиваю, кто в нашем стаде будет коров покрывать, - строго повторила она вопрос, и уставилась на Марину, - еще раз говорю, привезенный неведомо откуда бык этим заниматься не хочет.
Уполномоченная от райисполкома пожала плечами. Как поступать с уклоняющим от своих обязанностей быком она не знала и снова повернулась к сидящим на сцене. Подсказка, однако, последовала не от президиума, а все от того же неугомонного Сеньки-уголовника
- Да не расстраивайся ты, бабка, - выкрикнул он, не вставая с места, - поможем твоему горю, вот сократим сегодня половину начальства, подберем кого-нибудь из сокращенных здорового, небодливого, отечественного рода-племени, зачем же нам немцы-иностранцы, переквалифицируем его в быка-производителя и пусть трудится на благо отчизны.
В зале снова раздался смех.
- А ну выйди вон, - крикнул председатель, - все-таки вынудишь ты меня, Семен, позвоню я сегодня майору.
- Ну вот видите, опять угроза, - Сенька покрутил коротко стриженным затылком, призывая присутствующих  обратить внимание на несправедливое к нему отношение, - хорошо, я уйду, я не гордый, может оно и правда лучше уйти от греха подальше, - не получив поддержки от присутствующих, встал и шумно стал пробираться к выходу, бесцеремонно беспокоя сидевших с ним на одном ряду, - слово человеку не дадут сказать, - ворчал он на весь зал, - как только выскажешь дельное предложение, так тебя сразу «выйди вон», свобода слова называется, - грубо протопал сапогами по проходу и хлопнул дверью.
- Вы, Мария Ивановна, опять начали разговор не по теме, - чуть успокоившись, обратился председатель к доярке, - не время сейчас о вашей ферме дебаты вести, давайте вернемся к существу вопроса
- Как это не по теме, как это не время, - вспылила доярка, - стадо в сорок голов может остаться на будущий год яловым, а вам никому до этого и дела нет, если у правления колхоза нет дела до нашей фермы, тогда спрашивается на кой ляд нам такое правление.
Председатель болезненно поморщился.
- Перестаньте, Мария Ивановна, всех собак на правление колхоза вешать. До всего у нас есть дело и до быков, и до коров, и вашу обеспокоенность мы понимаем. Но представь себе, дорогуша, что мы отвечаем не только за стельность дойного стада, но и за соблюдение техники безопасности в колхозном производстве тоже отвечаем. А по вашей ферме, между прочим, за прошлый пастбищный сезон мне пришлось поменять трех пастухов и все из-за твоего знаменитого быка. Попасет человек две-три недели, приходит в контору и бросает на стол заявление об уходе. Мне, говорит, жизнь дороже, чем ваше стадо. Никто с твоим быком сработаться не мог.
- Это бык с вашими пастухами не мог сработаться, - не уступала доярка, - а что гонял он их, так и правильно делал. Они вам, случаем, не говорили, в каком состоянии он их гонял. Почему-то покойный дед Кузьма, царство ему небесное, два года до этого пас стадо и никаких проблем с быком не имел... Не знаете, почему, так я вам скажу. Трезвых бык никогда не трогал, зато водочный дух за километр переносить не мог. А ваши трое пастухов пьяницами были отпетыми, как заявятся на работу с крутого бодуна, так бык им разборки устраивал, почище товарищеского суда.
Зал засмеялся, председатель улыбнулся тоже.
 - Ладно, Мария Ивановна, успокойтесь и садитесь, болячку вашей фермы мы прооперировали. Правление колхоза заключило договор с районной станцией искусственного осеменения, теперь по первому вызову зоотехника к вам будет выезжать техник-осеменитель, а вашего тихаря, что ушами мух гоняет с первой партией отправим на мясокомбинат, - председатель взглянул на часы, нахмурился, - дорогие товарищи, давайте все-таки ближе к делу, мы уже заседаем два часа, а толку никакого... Кто из вас имеет мнение по предложению инструктора райисполкома, товарища, - он наклонился к столу, заглянул в бумажку, - товарища Соколовой Марины Васильевны, прошу высказаться.
Зал дружно перевел коллективный взгляд с председателя колхоза на уполномоченного от райисполкома и продолжал молчать. Сам уполномоченный уже давно не являл собой ни солидности, ни решительности. Марина стояла у шаткой трибуны с обреченным видом христианской мученицы, брошенной палачами на растерзание языческой толпе. Что делать она не знала и безнадежно ожидала помощи со стороны.
Один из трех парней, что до этого шумно развлекались у печки, решил ей помочь.
- Я вот о чем бы хотел высказаться, - начал он, вставая и заметно волнуясь, - я тоже поддерживаю выступление докладчика, - парень хоть и волновался, но на красивую трибунную мученицу смотрел с вожделением, - Оно конечно правильно, что вы сказали, в Америке, конечно, люди лучше нашего живут. Они больше съедают продуктов на душу населения, рабочий день у них короче, производительность труда намного выше нашей и, главное, начальства меньше ... Это, конечно, вы все правильно сказали...
- Иванов, - остановил его председатель, - с какой стати ты начал расписывать нам прелести западной жизни, излагать сведения, полученные из «вражеских голосов», не хватало еще, чтобы нашим собранием ребята из КГБ заинтересовались, ты давай-ка, дружочек, ближе к делу, давай поконкретнее.
- А чего я такого сказал, - начал оправдываться парень, - я и без кэгебешников знаю, что капитализм на Западе давно загнил, а что делается в Америке, так и не приведи Господи ... там негров до сих пор вешают и безработица страшенная... А если конкретно просите, то, пожалуйста, могу и поконкретнее, - парень заговорил более уверенно, - Я не побоюсь, я выскажу положение дел в нашем колхозе по поводу поднятого вопроса, и о сокращении штатов тоже скажу ... Тут недавно колхозный прораб заставил меня в строящемся дворе для молодняка кормушки соорудить. На зимнее содержание скоро телят поставят. Растолковал мне подробно, как надо их сделать, даже на бумажке схему нарисовал, сделал я, как велело начальство. А прораб пришел, покрутил головой, в затылке почесал и говорит, нет, не так ... Снова бумажку нарисовал, заставил переделать. Наше дело маленькое - начальство командует, мы выполняем.  Переделал по новой. Только переделанные кормушки прорабу еще больше не понравились. Заставил меня вернуться к первому варианту, в результате вместо одной недели я на эту работу затратил три. Где уж тут до американской производительности труда.
 - Ну и какое же ваше предложение? - спросил председатель.
 - Мое предложение простое - надо сократить нашего прораба.
 - И с первой оказией отправить его в Америку, - подал голос Сенька-уголовник, просунув голову из коридора в дверь, - с такой организацией труда он в один миг у капиталистов безработицу ликвидирует, глядишь премию схлопочет, этого, ну как его ... Нобеля-Шнобеля, может мне бутылку поставит за идею...
Аудитория снова развеселилась, председатель был вынужден встать.
- А ну закрой дверь, - грубо крикнул он Сеньке, - дошутишься ты у меня, Кирсанов, точно сегодня к вечеру будешь обеспечен лагерной баландой ... Марина Васильевна, - обратился он к инструктору, уже назвав ее по имени отчеству, не заглядывая в бумажку, - это черт его знает, что у нас здесь происходит, балаган какой-то, а не собрание, два часа рабочего времени брошены псу под хвост, а толку никакого. Давайте-ка, забирайте бразды правления в свои руки, выясняйте у коллектива его мнение по поднятому вопросу, принимайте решение, голосуйте и отпустим колхозников по рабочим местам... Давайте, действуйте.
Председатель сел с видом человека умывшего руки и снявшего с себя ответственность за все, что будет происходить дальше.
    Марина растерялась окончательно. Она с ужасом осознала, что перед тщательно подготовленным и вообще-то хорошо начатым мероприятием замаячила перспектива быть плохо законченным. Катастрофа надвигалась стремительно.
     К счастью, молодой инструктор вдруг вспомнила активного старичка с первого ряда. Она быстро разыскала его глазами, спросила:
      - Товарищ, вот вы бы смогли сказать свое мнение по обсуждаемому вопросу?
     Старичок, утомленный болтовней с соседями, к этому времени успокоился. Он давно дремал, беззаботно свесив седую голову на левое плечо. Тоненькая струйка слюны блестящей паутинкой свисала с уголка его рта. Обращенного к нему вопроса дед не слышал.
    Сидевшая с ним рядом молодая женщина похожая на музыкального меломана не по-женски грубо ткнула его локтем в бок.
      - Исаич, тебя.
    Тот вздрогнул, открыл глаза и уставился на сцену.
       - Да, да, товарищ, я вас спрашиваю, - Марина слегка перегнулась через трибуну, - скажите, пожалуйста, как ваше имя отчество?
    - Иван Исаевич, а что, - испугался дед и встал с места, - неужели захрапел во сне, - подумал.
      - Вы, Иван Исаевич, я вижу человек с большим колхозным стажем работы, -  продолжала девушка, обрадованная найденным в образовавшемся тупике маленькой отдушинке, -  надеюсь, хорошо разбираетесь в колхозном производстве. Вот скажите нам, пожалуйста, как вы считаете ваш аппарат сократить можно.
     Местный «Щукарь» заморгал глазами. Вопрос явился для него неожиданным.  Жиденькая бороденка деда задергалась вверх, гримаса искреннего удивления добавила еще больше морщин на лице.
    - А зачем его сокращать - удивился ветеран.
   Комическая растерянность деда несколько успокоила молодого инструктора.
   - Здрасте, - Марина позволила себе улыбнуться, - я почти час рассказываю о проблемах, стоящих в перед страной, о том, что их можно решить только путем перевода нашей производственной, общественной, а если хотите и личной жизни на рельсы перестройки, подвела теоретическую и материальную базу под  неоспоримый факт необходимости сокращения аппарата, а наш уважаемый Иван Исаевич сомневается - стоит ли это делать, - полномочный представитель руководящего органа, приобретая уверенность, делано нахмурилась, - Может вы,  Иван Исаевич, выступаете против перестройки?
     Последние слова Марина произнесла с особым ударением, зная, что ни один мало-мальски здравомыслящий советский человек конца 80-х годов не станет признавать себя противником этого благородного дела.
  Как и следовало ожидать, ветеран колхозного производства не стал исключением. Более того, его оскорбило возводимое на него подозрение.
      - Почему это я против перестройки, - обиделся старик, - я всегда был за советскую власть, я ее четыре года на фронте с оружием в руках защищал.
   Иван Исаевич, убедившись, что его разбудили не по причине храпа, успокоился и позволил себе за возводимую на него напраслину рассердиться. Его голос обиженно дрогнул
   - Я против перестройки, - повторил, задетый за живое, дед - это надо же такое сказать человеку, который в двадцатом году юным конником участвовал в походе на Варшаву под командованием товарища Тухачевского, человеку, который одним из первых принял коллективизацию, который пятьдесят лет отдал родному колхозу и теперь оказывается я против перестройки.
    Он с возмущением оглянулся назад, призывая односельчан в свидетели, за правдивость своих слов. Однако никто из задних рядов не откликнулся на призыв деда.  Зал продолжал безмолвствовать, хотя все с интересом следили за разворачивающейся дискуссией.
    Дед снова обратил свой взор на оппонентку. Возможно, ее молодость и элегантность действовали на него раздражающе. Он заговорил снова, все более распаляясь.
      - Да я, если хотите знать, после войны пять годков бригадирствовал в колхозе, я двух дочерей вырастил, налог по самообложению плачу исправно, и сейчас, хотя мне за восемьдесят, еще продолжаю трудиться по мере своих возможностей, Вон сидит председатель сельского Совета, - он показал пальцем на одну из женщин в президиуме, - она не даст соврать. Было дано указание сельского Совета прочистить у своих домов водосточные канавы, так мы со старухой три дня возились, а сделали все как положено. Если не верите, можете сами пойти и проверить ..., и теперь оказывается я против перестройки...
   У Исаевича от незаслуженной обиды навернулись слезы на глаза. Марине стало жаль старика
     - Дедушка, да что вы сердитесь, - сказала она примирительно, - разве же я умаляю ваши прежние заслуги. Ни коим образом, наоборот. Мы, молодое поколение благодарны вам за все, что вы для нас сделали, мы учимся у вас, мы советуемся с вами. Ваш жизненный опыт является для нас самим ценным достоянием. Вот и сейчас я обращаюсь с вопросом именно к вам, как к одному из самых опытных людей в этом зале - как вы считаете, у вас аппарат большой
     Сентиментальную душу деда тронула лесть, высказанная представителем власти в адрес поколения, появившегося на свет еще при старом режиме. Его душа растаяла, на лице появилось подобие застенчивой улыбки. Было бы просто черной неблагодарностью с его стороны дать ответ девушке не тот, какой она ожидала
      - Да, в общем-то, большой, - согласился он, - спорить не буду.
       - Вот видите, - обрадовалась Марина. Похоже, что еще не все было потеряно. Она схватилась за признание деда, как за искорку, пытаясь раздуть ее до спасительного пламени - сами признаете, что большой, значит, что же с ним в таком случае надо делать? - спросила она и тут же поспешно сама ответила, - значит, его надо сокращать... Так?
    При всем появившемся уважении к собеседнице, Иван Исаевич был вынужден снова убрать улыбку с лица и с удивлением воззриться на представителя районной власти.
     - А причем тут аппарат-то, - тупо спросил он, -  чем вам мешают его размеры?
     - Опять двадцать пять, - Марина по-бабьи всплеснула руками. Ее начинало раздражать непонимание дедом такой простой истины. Кроме того, она хорошо понимала, что развернувшийся диалог и победа в этом споре является для нее последним шансом спасти положение. Она не хотела упустить последний шанс.
    - Да поймите же вы, наконец, - продолжала она с жаром, - что с таким громоздким аппаратом, как у вас, никак нельзя оставаться дальше. Сокращение его до разумных пределов является нашей первоочередной задачей, и решить этот вопрос мы должны сейчас, именно на этом собрании. Я никак не могу понять, почему вы, Иван Исаевич, так настойчиво упрямитесь против его сокращения?
    Марина снова перегнулась через трибуну, стараясь заглянуть собеседнику прямо в глаза. Она будто клещами вытаскивала из деда нужное признание. Но окончательно сбитый с толку, старик подавленно молчал.
     - Во, попал, - топчась на месте, думал он, - и чего это она прискреблась с аппаратом именно ко мне, ...  никак не могу понять, - поднял, было, глаза на собеседницу, но, увидев ее возбужденный взор, снова потупился, ругнул себя в душе, - ведь говорила бабка - чем по собраниям шататься лучше бы сел, валенки подшил, зима скоро, так нет же не послушался, поперся, старый дурак.
     Он снова обернулся назад, увидел веселые, беспечные лица земляков и еще больше пал духом. Они внимательно следили за дискуссией, с интересом ждали развязки, но всем своим видом показывали отсутствие малейшего желания вступать самим в спор. Дед понял, что помощи ждать ему неоткуда.  Брошенный односельчанами один на один с бойкой представительницей районного центра, он решил, что ему придется уступить.
   - Хорошо, - сказал он, наконец, - если вы так настаиваете, то мы, допустим, попробуем сократить наш аппарат ... Повторяю, допустим, - дед был упрям, -  но если вы такой специалист по аппаратам то, позвольте вас спросить, уважаемый товарищ, а как же нам быть со змеевиком. Может вы посоветуете его тоже сократить, а может вывести наружу посоветуете, - спросил он с явной издевкой в голосе.
   - А причем тут змеевик? - удивилась девушка. Дед тоже округлил глаза.
   - Так вы считаете, что змеевик в аппарате не причем? - не в меньшей степени изумился он заданному вопросу, - ну если вы, уважаемый представитель райисполкома так считаете, то извините, но нам с вами попросту говорить не о чем ..., - дед сердито боднул головой, - и это специалист по аппаратам называется. 
 Он окончательно разочаровался в присланном из райисполкома работнике, решив, что вести дальше спор с дремучим дилетантом в самогоноварении является таким же бессмысленным занятием, как пытаться вычерпывать воду дуршлагом из тонущей лодки. Спор надо было завершать. Иван Исаевич бесстрашно вздернул бороденку еще выше, погрозил пальцем в сторону трибуны и закончил, как обрубил.
- На сокращение аппарата, уважаемый товарищ, мы никогда не пойдем, так и передайте там вашему начальству, таких глупых указаний мы выполнять не будем, - дед сердито хмыкнул, - один толковый аппарат на всю деревню, и вы его предлагаете загубить ... сократить змеевик, да об этом-то даже говорить смешно. Не знаю, какому там начальнику в верхах пришла такая дурь в голову... У нас семилетний ребенок прекрасно понимает, что без надлежащего охлаждения хорошего самогона никогда не получишь ... Так что не выйдет ... Свои аппараты сокращайте сколько угодно, а наш просим не трогать.
 Дед закончил, но садиться не спешил. Он ждал, что теперь скажет в ответ бойкий специалист по аппаратам. В любом случае свое мнение он решил отстаивать до конца.
Марина ему не ответила. Не сумев разумом воспринять идею деда, оно вопросительно глянула в зал. А там творилось что-то невероятное. Такого заразительного хохота ей еще не приходилось видеть ни в кино, ни по телевидению, ни на одном из концертов знаменитых юмористов-эстрадников. Весь зал буквально покатывался от смеха. Марина оглянулась назад. Строгие женщины похожие на парсунных богородиц, сдержанно вытирали носовыми платками глаза, председатель опрокинулся лицом на стол, и по его судорожно трясущейся спине было видно, что он буквально давился от смеха.
В дверь снова просунул голову Сенька-рецедивист. Он не слышал слов деда, не знал, чему так развеселились колхозники.
 - Неужели председателя колхоза определили в производители, - спросил он.
Но его грубой шутки никто не расслышал. Все продолжали надрываться от хохота, сопровождая веселье, кто притопыванием ногами по полу, кто похлопыванием в ладоши, кто всхлипыванием, кто гиканьем. Не смеялись в зале только двое - дед и представитель райисполкома. Иван Исаевич удивленно озирался по сторонам, не понимая, чем он так развеселил публику, Марина потому, что наконец-то она поняла все.
Уважаемый читатель. Автор надеется, что вы не станете требовать от него подробного описания финала столь неудачного колхозного собрания. Слишком драматичным оно оказалось для героини рассказа. Даже толстокожий флегматик, мысленно представив состояние Марины в момент заключительной стадии проведенного ею мероприятия, невольно вздрогнет и поежится, а для впечатлительного меланхолика приключившаяся с ней история может показаться катастрофой на всю оставшуюся жизнь. Так давайте пощадим юную героиню нашего рассказа, перелистнем несколько страниц чистого текста и вернемся к ней при более спокойной обстановке, в момент возвращения ее на автобусе обратно домой.
     Сентябрьское солнышко по-летнему продолжало согревать землю, внизу под шинами автобуса весело пощелкивали камешки, позади его лисьим хвостом клубилась пыль. Марина сидела на последнем сидении, смотрела в окно и ни о чем не думала. Автор не утверждает, будто у нее было катастрофически подавленное состояние души. Отнюдь. Ей просто думать было не о чем, так как все уже было решено. Завтра она подает заявление об уходе из райисполкома, а послезавтра начинает восстанавливаться на первом курсе педагогического института. Для себя она однозначно решила, что лучше все-таки ей заняться обучением ребятишек правописанию гласных и согласных, нежели проводит сокращение административного аппарата на местах.