Из обзора архива А. А. Фета А. Р. Эйгесом

                Марина Перекатова
                Андрей Филимонов

 «Вскоре после женитьбы на М.Н. Боткиной А.А. Фет купил за 20 тысяч рублей (из приданных денег) хутор Степановку Мценского уезда Орловской губернии, чтобы, занявшись сельским хозяйством улучшить свое материальное благосостояние. Писанию стихов уже не могло, как говорит Фет в «Моих воспоминаниях» (1, 314, 440) составлять для него «материальной опоры» (« оскудение этого источника было причиной бегства моего в Степановку»), кроме того хотелось ему иметь «собственный уголок на лето» (до этого Феты жили каждое лето у замужней его сестры, в Новоселках, тоже Мценского уезда, где Фет родился).

Проживая в Степановке, Фет в течении 10 лет служил по выборам – мировым судьей (1867-1877). К этому десятилетнему периоду относятся хранящиеся в Отделе Рукописей Всесоюзной Биб-ки им. Ленина 57 папок архива Фета, содержащих судебные дела, гражданские и уголовные, разбиравшихся Фетом в качестве мирового судьи 3-го участка Мценского уезда, а так же дела съезда мировых судей, разбиравшихся по апелляциям обвиняемых, недовольных приговором мирового судьи.»

Так начинается обзор архива А.А.Фета произведенный А. Р. Эйгесом в 1938 году. Александр Романович Эйгес - уроженец города Кромы Орловской губернии. Известен как литературовед, знаток музыки, профессор математики, исследователь творчества А.П. Чехова. После смерти в 1944 году, писатель Иван Новиков в некрологе так отметил заслуги своего земляка: « Профессор математики, он с самых юных лет не только любил русскую литературу, он ею жил. Его обширные познания в этой области, далеко не ограничивавшиеся одним Чеховым, внешне свое выражение получили, однако, исключительно в Чеховиане…» Исследовательские работы жизни и творчества А.П. Чехова проведенные Эйгесом, широко известны. Однако, в меньшей степени, освещена работа Эйгеса в изучении деятельности А.А. Фета.

Нам интересен этот обзор, возможностью заглянуть сквозь призму уголовных дел, в жизнь и уклад обывателей Мценского уезда второй половины 19 века.

« Большинство дел возникло по личным заявлениям истцов, письменным, и чаще устным. Помещица Меньшикова свое письменное официальное заявление о взыскании кончила так: « извините, что беспокою Вас, но что делать, Марии Петровне низко кланяюсь, душевно преданная Меньшикова». Несколько мелких уголовных дел возникло впрочем по личному усмотрению мирового судьи (содержатель кабаков им обвинялся в продаже вина крестьянам в долг – приговорен к штрафу 10 р. в пользу благотворительного заведения. Конторщик приезжал по делу к судье на лошади, больной сапом, - оштрафован на 15 р. в пользу мест заключения. Сын дьячка обвинялся в езде по деревне с колокольчиками приговорен к выговору; крестьянин обвинялся в появлении в безобразно - пьяном виде в публичном месте – приговорен к 3 р. штрафа в пользу мест заключения и друг.)»

Необходимо пояснить, что в 18 – 19 веках  передвижение экипажей с колокольчиками строго регламентировалось, сродни современным правилам передвижения автотранспорта с проблесковыми маячками и звуковыми сигналами («мигалкой и сиреной»).

«Много дел было о потравах, произведенных крестьянским скотом на помещичьих землях, причем денежные иски, как правило, во много раз превышали реальные убытки по расчетам сведущих лиц; много дел возникало по жалобам на оскорбление словами и действиями, жаловались сельские старосты на крестьян за ослушание, за оскорбление «с оторванием клока бороды и рукава свитки» крестьянки на помещиков, жены на мужей (некоторые такие дела оканчивались миром, так как «мужья не знали, что нельзя бить», другие обещали больше не избивать жен), вообще женщины на оскорбителей мужей – мужчин и т.д.»

«В качестве оскорбителей весьма часто фигурировали лица духовного звания. Священник Синайский принадлежит к тем лицам, кои неоднократно фигурируют в различных гражданских и уголовных делах. У одного работника в ответ на непочтительный тон он вырвал клок бороды, но судья счел это обстоятельство не доказанным, в грубости по отношению к нанимателю доказанными (приговор – договор о найме прекратить, взыскать с работника 6 р. перебранных денег и 10 р. – в пользу мест заключения, в случае неимения денег – арест на 3 дня). Этот же священник избил работницу (следы крови на платье, глаз и веки в восполит. состоянии); приговор – в иске работнице отказать по неподсудности, т.к. лица духовного ведомства подвергаются наказанию по определению епархиального начальства; дьячок Знаменский, придя домой пьяным и увидев приехавшую в его дом тещу, бил ее кулаками и каблуками, дьячок Петров избил крестьянского мальчика, дьячок Усов – своего рабочего».

«Фет в «Воспоминаниях» говорит (2, 125), что по его мнению «тяжбы между помещиками встречаются гораздо чаще в комических повестях, чем на деле», однако несколько таких дел прошло перед мировым судьей. Судилась помещица Медведева со своим сыном от первого брака Неплюевым о своей седьмой части, как вдова Неплюева, ее колоритное поведении на суде описано в книге «Воспоминаний»; судился помещик Закржевский с Неплюевым, помещик Кроковский с тем же Неплюевым, Неплюев со своей матерью о взыскании 90 р. « за излишне проданную на корню, против седьмой части, рожь», штаб ротмистр Бобров с помещиком Андреевым (этот же помещик Бобров фигурирует часто в делах: с 32 крестьян Золотаревского об-ва он требовал по векселю 120 р.; данных на самом деле в счет денег за землю под кабак; через несколько месяцев этот же дворянин судился уже за то, что «торговал вином во время божественной литургии», и присужден за это к штрафу 10 р. в пользу мест заключения)».

« В архиве можно найти большое число дел, свидетельствующих об ужасающей бедности и об ужасающей эксплоатации наемных рабочих. Нанимались работать за 40 р. в год, бывали случаи за 19 и 9 р.в год, а бывали случаи – и совсем даром, т.е. за харчи. Крестьянка Дударева прожила у дьячка Сонина 5 мес., исполняла не только домашние, но и полевые работы без всякого вознаграждения (получила только одну пару лаптей)… Крестьянин Селиверст Исаев, нанятый по словесному договору на лето ушел с работы 19 июля 1870 г., вместо 15 ноября; наниматель - дьячок в жалобе от 27 июля просил вернуть Селиверста на работу или взыскать с него двойную плату за оставшиеся месяцы. Судья на основании п.82 правил о найме сельско-хоз. рабочих постановил предложить сельскому старосте выслать Селиверста на работу, а в случае не выхода на работу вызвать его на суд 28 июля. На суде кончили дело миром – Селиверст отказался от причитающегося ему по условию жалования и обязался скосить у нанимателя 1 десятину ржи и связать оную и скосить 1 десятину овса; мирную сделку судья утвердил. Таким образом семь месяцев Селиверст работал бесплатно… Интересно, что на разбирательстве этого дела присутствовал Лев Толстой – имеется в деле на скрепе мировой сделки его собственно ручная подпись: «за Сильвестра граф Толстой». Последнее обстоятельство позволяет ввести новую дату в летопись жизни Л.Толстого. В составленной И.Н. Гусевым «Летописи жизни и творчества Л.Н. Толстого» отсутствуют данные о жизни Толстого с июня по октябрь 1870 года».

«Крестьянин нанятый помещиком Крюковским на работу с 16 марта за 41 р. в год, ушел с работы за 2 ; месяца до срока. Судья точно подсчитал, что рабочий успел получить деньгами 22 р. 60 коп., сломал соху по нерадению – 1р., пробыл день на крестинах – 40 коп., был болен – 40 коп., прогулял на святой 4 дня – 1р.60к., проболтался 9 дней – 2р. 25 коп., прогулял полдня – 30 коп., - сего таким образом получил 28 р.55 коп., за 2 не дожитых месяца, считая в двойном размере, с него следует 17р.04 коп., всего «получил» 45 р.59, следовало же ему за 9 месяцев 32 р.45 коп., приговор – взыскать 13 р.14 коп. При повторном рассмотрении обвиняемый объяснил, что по указанию мирового посредника он имел право уйти, так как отец его умер после поступления его на работу к помещику и стало быть двор остался без рабочих рук. Приговор остался тот же, т.е. договор был расторгнут, но взыскание осталось в силе».

«Дела «уголовные» разбиравшиеся судьей, согласно закона о делах, переданных мировым судьям, не возникали по крупным и громким уголовным преступлениям касались краж, покушений на кражи, порубок леса, растрат, оскорблений действиями и словами, пожаров, курения табака в «барском дворе», потрав, прохождении через чужой сад или усадьбу, самовольного срыва яблок в чужом саду, разорвании собакой овцы, самоуправства, изувечения работником лошади, неисправного содержания моста, отрытия ночью павших и заразных коров и снятия с них кож и продажей их, и проч.»

Находящееся в папке №56 и разбиравшееся соседним мировым судьей 2 го участка гражданское дело 1869 г. дает новые биографическое данное - «о вводе во владение имением в с. Подчерном гвардии штабс-капитана А.А. Фета в количестве 174 дес., приобретенном по купчей крепост от мценского помещика Мовчана». Об этом имении ни в биографиях Фета, ни в его мемуарах, где хозяйственным его успехам уделено достаточно внимания, ни где не упоминается (мы имели до сих пор подробные сведения о Степановке и Тимской мельнице в Орловской губернии, Грайворонке и Ольховатке в Воронежской губ., Воробьевке в Курской губернии и доме в Москве на Плющихе) В этой же 56 папке находятся еще 2 уголовных дела, также разбиравшихся мировым судьей 2 го участка по жалобам А.А. Фета (1870 и 1871 годов). По первому делу обвинялся крестьянин Андреев, изобличенный Фетом «в ловле рыбы неводом в воде Фета». На суде обе стороны изъявили согласие кончить миром и дело прекратить на следующих условиях: «обвиняемый Андреев обязался привезти в имение Фета 150 возов удобрения на принадлежащую Фету паровую землю, на расстоянии версты и менее, но не более, от скотского двора, до рабочей пары нынешнего года, в противном случае должен уплатить Фету 10 р. серебром». Андреев очевидно этого наказания за свой криминал не выполнил, так как 12 июня Фету выдан был исполнительный лист на взыскание с Андреева 10 р. серебром.

Второе дело возникло по обвинению Фетом крестьян бр. Герасимовых в краже из имения его 6 мая 70 г. оси и крестьянина Крысина в укрывательстве этой оси; ось, после обыска деревни, была найдена и возвращена Фету. Братья Герасимовы были 1 декабря приговорены к тюремному заключению – один, как рецидивист на 6м. 15 дней, другой – на 4 мес., Крысин – оправдан».

Обзор архивных документов имеет политический и социальный окрас, что для 1938 года неизбежно. Затрагивать этот аспект мы не станем. Скажем лишь следующее: неумолимо протекает время, меняются политические режимы, только пороки наши тяжкие остаются неизменны.

Использованы архивные материалы РГБ.

(Материалы из Интернет-сайта).