Вместо рецензии на роман Дм. Данилова

Вместо рецензии на роман Дмитрия Данилова "Саша,привет!"
эссе на тему «Антиутопия, в которой мы живем»

Роман выложен на сайте «Нового мира» (номер 11, 2021 год).

Есть особое удовольствие читать роман, в котором, как кажется, всё на поверхности: аллюзии, реминисценции, прецедентные тексты, филологические игры с отсылками, стихи Хармса и Анны Логвиновой, включенные в повествование, но есть тайна открытого финала и послесловия, которое заставляет вздрогнуть. Оговорюсь, что не претендую на разгадку всех.

В эссе присутствуют спойлеры.

Роман Дмитрия Данилова «Саша, привет!» продолжает ряд антиутопий Замятина и Оруэлла. В нем есть реминисценции замятинского «всеобщего счастья», когда по бесконечной дороге уходит герой романа Сережа, Сергей Петрович Фролов, и его охранник Антон, Антон Сергеевич Калашников (аллюзия на оружие, которое становится все совершеннее, например,  «Доброе возвращение»*). Им вслед машут другие герои романа, и все они счастливо улыбаются.

Бесконечная дорога и беседа двух путников – это еще одна реминисценция. Она топонимически продолжает московский ряд прощания главного героя со свободой: Красная площадь (Спасская башня – мольба о спасении?); Пушкинская площадь («наше всё», которое отзовется именем расстреливающего преступников пулемета – Саша); булгаковские Чистые пруды; Скотопрогонная улица, станция Бойня – «привет, Оруэлл!», Микояновский мясокомбинат, имени деятеля, выжившего при Сталине и дожившего до Брежнева, в отличие от расстрелянного Бориса Пильняка.** Далее маршрут героя лежит через станции метро «Ленинский проспект», «Площадь Гагарина», «Белокаменная», у которой «…дорожка обрывается, аккуратные фонари заканчиваются, и все, и все, и все». И эта Москва стала «частью убивающей (убившей) его реальностью».

В той реальности спорить с машиной, вынесшей смертный приговор, бессмысленно: преступна связь со студенткой, не достигшей 21 года, Илоной Мещерской («и лоно», или все-таки бунинская Оленька, или симбиоз?), и неважно, что «…на добровольной основе…без применения насилия…по предварительному сговору…с согласия потерпевшей…».

Кстати, если учесть дату рождения героини, действие романа происходит не позже 2024 года, а скорее всего, даже раньше, практически, в наши дни, с проездным «Тройка», с лекциями по Zoom, Фейсбуком. Инстаграмом, волонтером Дашей, оплатой алкоголя в номере смертника по карте.

Сергей Фролов, теперь уже Сергей Петрович, не только в университетской аудитории, но и в вежливо-обходительном общении охранников, теряет субъектность, хотя об этой категории рассуждает его жена Света совсем в другой ситуации и в отношении совсем другого «субъекта», «писателя Виталия», опять же «живущего». А мать героя, услышав его голос по телефону «уже не летом, уже поздней осенью, почти зимой», теряет сознание, а потом после больницы говорит так, как будто Альцгеймер уже поселился в ее доме.

Оставим  разговоры героя со священнослужителями, хотя они и составляют немаловажную часть романа. Именно православный священник приоткрывает «занавесу молчания»: в этом Комбинате человек оказывается под дамокловым мечом. Священник призывает жить одним днем. Но этот день сливается в бесконечное повторение одних и тех же эпизодов: завтрак, обязательный проход под дулом пулемета Саши (Саша, привет!), прогулки в саду, сидения на лавочке, синего автобуса, который подъезжает к светофору, долго ждет, неуклюже поворачивает и уезжает в пространство, «про которое Сережа уже мало что понимает».

Скорбное бесчувствие как естественная стадия в положении героя. Что там говорит Википедия, к которой Сергей Петрович и его жена, Светлана Игоревна, университетские преподаватели, отсылают студентов?*** Средневековый медицинский диагноз, название фильма Александра Сокурова, с его замечанием, что есть «…грань, за которой люди перестают болеть человеческими болезнями и заболевают как звери. Неизлечимо». А может быть буквальное прочтение названия пьесы Бернарда Шоу, по мотивам которой снят фильм? И уже Света, вернувшись с моря, сидит на лавочке с виски, смотрит в одну точку, и не отвечает на звонок Сережи, нажимает отбой и снова смотрит в одну точку. И потом в эту точку превращаются Антон и Сергей, которые идут по бесконечной дороге.

На тюремной белой футболке смертника красная широкая диагональная полоса посередине. Провели одну, а вторую, перечеркивающую, кто проведет? «Мы тут уже все умерли», – говорит Человек в черном, который подойдет к Сереже в саду, чтобы объяснить, что не надо общаться с постояльцами этого заведения. Повторяющийся рефрен: «Мертвое тело». (Продолжим ряд: «Живой труп»; «Черный человек»; «Мой черный человек»). Когда человек перестает занимать место, истончаясь.
В финале пулемет Саша будет палить по пустому месту: «…кафельная плитка пола разлетается во все стороны».

* «Доброе возвращение», или ДВ – система, возвращающая беглеца, когда человек бежит в свою тюрьму и может сказать только: «Извините меня, извините меня, извините меня!»
** Лекцию о Борисе Пильняке Сергей Петрович пытается прочитать своим студентам, уже будучи в Комбинате.
***Здесь должен быть смайл, преподаватели  меня поймут.