Ловец заблудших душ. Часть тридцать девятая

- Сегодня 29 января 2022 года, - сказала Фелитта, закручивая в потоке воздуха горсть пёрышек.
Пушинки подлетели к люстре, описали вокруг неё пируэт, спланировали к сказочным картинам, оживляющим стены, потрепетали перед зеркалом в коридоре и вновь вернулись в комнату.
- И что из того? - спросил Алекс, разглядывающий фен, сгоревший от перепада настроения его любимой женщины.
Пёрышко опустилось ему на макушку, но при попытке схватить - взмыло и закачалось под потолком.
- В городе - оттепель, орущие воробьи, QR-коды, "взятие" Зимнего, перепечки с малиной, фото с "Лахта-центром" и букет белых хризантем, - ответила Литта.
- Это поможет починить фен? - флегматично сказал Алекс, уже решивший, что отправит "орудие пытки для волос" в мусор.
- Не поможет, - покачала головой женщина. - Да и зачем всегда искать пользу? Есть зелёную гречу и подчёркивать, что она - средство оздоровления. Бухаться в прорубь и ожидать гарантированной ангельской защиты. Вместо того, чтобы бегать по снегу и ощущать, как разгораются подошвы, а за ними и тело, заставляя хохотать и аплодировать зиме; творить афоризмы, закрученные, как спагетти на вилке, и предлагать их на пробу с пахучим соусом; рисовать лебедей, которые окажутся весной говорливыми гусями, мечтающими о севере; благодарить дворника, пришедшего на помощь без просьбы; потешаться над собственными упорством и достигаторством, мешающими идти летящей походкой.
- За время наших совместных странствий по прошлым жизням я окончательно и бесповоротно понял, что нет добра и зла, пользы и вреда, а существует грандиозная мистификация, возведённая человечеством в миллионную степень достоверности, - согласился с нею Алекс. - Вот даже с нынешней пандемией! Отовсюду, буквально из каждого утюга, вопят о жуткой трагедии, о миллионах павших и ещё большем количестве заражённых, о необходимости стать муравьями, шустрящими живой очередью за "эликсиром бессмертия". Но даже средство Макрополуса никогда не раздавалось суповыми порциями и за него приходилось платить жизнью или вечными скитаниями. А тут - гоп-гоп - получи и распишись!
Литта опустила пёрышки себе на ладони и молниеносно окрасила их. Словно в сказе Павла Бажова, одни покрылись рыжими пятнышками, другие стали иссиня-чёрными, а третьи, по-прежнему, сияли белизной.
- На день солнечный, - прошептала Фелитта, - на ночку тёмную, на жаркую зарю - утреннюю и вечернюю.
Смежила ладошки и дунула на сцепленные пальцы.
- И...? - заинтересовался Алекс.
Перья исчезли.
- Перемены похожи на такой "фокус-покус". Великий уравнитель стряхивает со своего рукава пушинки, которые кажутся разноцветными и воспринимаются людьми, как благо, горести и надежды. Красное, чёрное, белое. Белое, чёрное, красное. Чёрное, белое, красное. Он тасует их и отчаянно шельмует, поскольку никак не может внушить человечеству идею о грандиозности проигрыша и об абсурдности победы. "Как же так? - твердят марионетки. - МЫ - свободные личности и САМИ решаем, в какую канаву упасть и против кого выступить с обличением. МЫ знаем, что такое - счастье и почему Золотой шар должен предоставить его всем даром. МЫ управляем кнопками, застёгивающими наглухо чехлы, модные куртки и ядерные арсеналы. МЫ - президенты и домохозяйки, бармены и покровители старлеток, логопеды и айтишники, стригали овец и "духовные пастухи", картографы и автостопщики.".
Прервав разговор, она ушла на кухню, откуда вскоре донёсся её голос:
- Хочу кофе! На твою долю творить или обойдёшься?
Алекс запихнул фен в пакет от "Перекрёстка", отыскал в шкафу тапки, засунутые Литтой за лыжные ботинки, и, стоя в коридоре, поддразнил свою ведьмочку:
- Творить, творить!!! Надеюсь, что к моему возвращению плита не огорчится от горечи кофе и не перегорит, как её собрат по электросети. А то мне совсем не улыбается мчаться в магазин за новой, спорить там с тобой, выбирая подходящую, оформлять доставку. Да, ещё придётся нанимать в "Грузовичкове" парочку амбалов, способных дотащить жертву вдохновения до "газели".
- Ух, сколько слов из-за напитка дьявола, которому поклоняются даже святоши! - отозвалась Фелитта. - К тому же фен давно хотел свести счёты с жизнью и лишь выбирал момент, когда сможет это сделать прилюдно. Он был из той породы цирюльников, которым далеко до настоящего куафера, и только общее занятие добавляет им немного лоска. Выбрось его и немедленно забудь!
На лестничной площадке дымил сигаретой сосед Анатолий, доходчиво разъясняющий коллеге смысл жизни. Мобильный телефон, передающий философские обороты, краснел и покрывался рябью. Потрёпанная метёлка притулилась у входа в соседскую квартиру в ожидании конца перекура.
- Слушай, Толь, - сказал, проходя к мусоропроводу, Алекс. - Я, конечно, не телевидение, где стыдливо цигарку затуманивают, но и вонищей этой дышать не желаю. Шёл бы на улицу - там снегопад дымину подъест.
- Да ты подумай, сколько раз за день мне придётся одеваться-обуваться, вверх-вниз на лифте ездить. Пальцев на руках не хватит! И вольно ж тебе придираться! Мужик мужику - брат, друг и...
- И тамбовский волк, - продолжил Алекс, отделавшись от фена.
- Раньше тебе не мешало, - покачал головой Анатолий. - А как последняя голуба поселилась, так начал ЗОЖиста из себя изображать. Я понимаю, что бабёнка аппетитная - одна задница чего стоит, но портить отношения с соседом, которого знаешь уйму лет, ради тёлки - явный перебор. Что за...?!!!
Он выронил сигарету и шарахнулся в сторону. Тыча пальцем в окурок, вспыхивающий искорками на бетонном полу, Анатолий хрипло выдавил из себя:
- Ты её видишь?
Вжался спиной в стену и перетёк перекошенным пятном в свою квартиру. Лязгнул замок, и из-за двери донёсся истеричный мужской голос:
- МЧС? Срочно приезжайте! В нашем подъезде - змея! Да, да, ядовитая!!! Как выглядит? Чёрная с красными пятнами. Скорее же! Что? Нет, не пил! И не наркоман! Вы обязаны спасать граждан!
Алекс придавил ногой соседский окурок и бросил его в банку из-под зелёного горошка, притороченную к поручням. Послушал, как всхлипывает Анатолий, и отправился домой. В квартире вкусно пахло кофе, спелыми яблоками и свежей выпечкой. Литта разливала "дьявольский" напиток из раскалённой джезвы и напевала песенку из репертуара Леонида Утёсова:
- Мы летим, ковыляя во мгле...
Не оборачиваясь, сказала:
- Что-то ты задержался, милый. Я уж успела неведомо откуда слямзить ореховые трубочки и нарвать яблок в саду Гесперид. Тебя, как всех мужчин, отвлекли проблемы мирового уровня? Справился ли?
Алекс обхватил её и шепнул на ухо:
- Это же твоя работа? Там, на лестничной площадке.
- Имеешь в виду кораллового аспида? - спокойно ответила Фелитта, потянувшись за чашкой. - Правда, премилая особь? Не волнуйся, я уже вернула это чудо обратно, в естественную среду. А то здесь его могут обидеть, не взирая на то, что аспид жутко ядовит. Я не сторонница содержания животных в неволе.
Хихикнула и прижалась теснее к любовнику:
- Знаю, знаю, хочешь спросить, какая польза от "красно-чёрного" представления. Да никакой! Мне просто захотелось ПОИГРАТЬ в целителя, однажды сказавшего: "Всё - яд и всё - лекарство.". Решила, чего мелочиться, отмеряя Анатолию жизнь по капле. Лучше уж сразу вкатить ему такую дозу снадобья, чтобы он навсегда забыл о пристрастии к никотину.
- А он не сбрендит от твоего "снадобья"? - вкрадчиво спросил Алекс.
- Небольшой сдвиг ему пойдёт на пользу. Месяца на два. А потом перестанет обегать прутики, отломившиеся от дерева. Зато и проживёт на тридцать лет дольше, чем ему обещала пачка с сигаретами. Хочешь яблочко? Как дополнение к змею?
- Ты - чертовка, и я понимаю монахов, сжигающих себе персты на пламени свечи, - отозвался Алекс. - Хотя сам никогда не последую за ними.
- Потому, что тебе надоело убегать от жизни, которой нет дела до дешёвых смыслов, подделавших подпись Бессмертия. Мы не закрыли девятую дверь, и можем вернуться в середину ХХ века. Хочешь или обойдёшься?
- Я вхожу в тебя и открываю нас, прошлых. Не обойдусь, даже не сомневайся.
В комнате сильно запахло хризантемами, когда двое Странников, Водолеев и просто Богов занялись любовью, создавая через себя ещё одну вселенную.

О, как легко творить, не зная цели,
Не путаясь в лохмотьях "домино",
А слушая в себе мятеж метели
И открывая для неё окно.

О, как легко творить, не зная правил,
Не размечая узкой полосой,
Тогда и нет того, кто б "жить" заставил -
Наложницей, смутьянкой иль красой.

О, как легко творить, не зная веса
Романтиков, святош и прощелыг,
А ощущать - на вкус - исход "замеса" -
Горошина, янтарь, зола иль клык.

О, как легко творить, не зная мессы,
Двойных молитв и пусто-пёстрых слов,
А набираться сил от мглы и леса,
От радуги и солнечных подков.

О, как легко творить, не зная мены,
Не отдавая чувства за глоток,
И выходя чарующе на сцену,
Вливать себя в бушующий поток.

О, как легко творить, себя не зная,
Не подгоняя волшебство под роль,
Тогда смеются рядом и "сгорают"
Дракон, ведьмак, целитель и король.

В подъезд уже ломились спасатели, сопровождаемые серпентологом, но аспид, вызвавший грандиозную шумиху вокруг своей персоны, полз среди камней - далеко-далеко от заснеженного Петербурга.