Подавление протеста

   Утром на площади перед зданием поселкового муниципалитета в одиночном пикете с плакатом на груди стоял прилично одетый в старые, заношенные и засаленные одежды местный интеллигент Венедикт Львович Шизопёров, в далёком, вызывавшем ласкавшие самолюбие воспоминания, прошлом едва не состоявшийся кандидат социологических наук. Не прошёл по здоровью.
   На плакате от руки, что свидетельствовало об отсутствии кураторства протестом со стороны иностранных спецслужб, было написано: «Я требую алкогольной независимости!»
   В муниципалитете наблюдался лёгкий переполох. В любой другой день никто бы и не обратил внимания на протестную единицу. Но не сегодня. Вчера главе позвонили из области и настоятельно рекомендовали нынче к полудню, когда в посёлок приедет областное начальство с делегацией правозащитников антигосударственного уровня, сопровождающих высоких гостей из парламентов партнёрских стран, всячески подсуетиться и не оставить высоким гостям ни единого повода для дискредитации бездействия областной власти в деле соития с народом по обоюдному согласию.
  - И что прикажете делать с этим придурком? – вслух спросил сам у себя глава муниципалитета Сидор Петрович Иванов после того, как руководители соответствующих служб отчитались о принятых ими мерах по временному замыливанию глаз высокого руководства и о достигнутых… скажем так, промежуточных результатах.
  - В ИВС его, обезьянник как раз уже год пустует! – попытался исполнить роль внутреннего голоса мэра подполковник Матюгаленко И.В., начальник поселковой полиции.
  - Не вариант. У нас демократия. И свобода слова. Танюша Ехиднова из «Типичного Краеугольнинска» уже, поди, заняла столик в кафе напротив и настраивает видеокамеру в ожидании опричников. Шиш ей!
  - Шиш? А это идея, Сидор Петрович! Может, пенсии его лишить? За какие шиши тогда он будет пить? – разумно рассудила вслух секретарь-референт главного Людмила Александровна Подковёрная, явно и неявно метившая на его кресло в среднесрочной, а лучше краткосрочной перспективе, хотя согласна была и на депутатство в областном законодательном собрании в крайнем случае.
   «Дура Люська! - подумал про себя, в смысле, про неё Сидор Петрович. – Вот дура! Где законные основания? Э, нет, не такая уж дура! Точно хочет, чтобы меня самого ср… поганой метлой на пенсию вымели! На моё место метит, змея подколодная! А ведь я ей – и колье брилл…»
  - Пошутила я, Сидор Петрович, как вы такое могли обо мне подумать? – Людмила Александровна за долгие три года совместной работы научилась читать по глазам Иванова.
  - Так! Решено: необходимо идти на переговоры. Пойдёт… - глава обвёл взглядом напрягшихся подчинённых. – Я пойду.
  - Удачи, Сидор Петрович!
  - Бог в помощь!
  - Ни пуха, ни пера!
  - Семь футов под килем!
  - Не вернусь – считайте… – но тут Сидор Петрович решил, что приплетать в такой тревожный момент идеологию неуместно и закончил. – До десяти.
   На площади слегка пуржило. Заваленный снегом по щиколотку, Шизопёров отдельными местами был краснее варёного рака, но в основном такой же синий, как ель, возле которой он устроил пикет.
  - Изложите ваши требования яснее, товарищ! – гаркнул в мегафон с крыльца глава посёлка. – Вы хотите помощи в освобождении от алкогольной зависимости, или наоборот, поддержании её в состоянии, независимом от ваших финансовых ресурсов?
  - Ммм!!! – прозвучало в ответ сквозь намертво смёрзшиеся губы Венедикта Львовича.
  - Ммм – да, или ммм – нет?
   «Ммм – да!» - согласно закивал головой на глазах превращающийся в снеговика Шизопёров.
  - Да – первое, или да - второе? – настойчиво допытывался Сидор Петрович, уже чувствуя надвигающийся цейтнот.
  - Ммм!
   «С крыльца ничего не получится, - понял глава. – Нужно идти, что называется, в народ».
   Он пошелестел мелочью в портмоне и решил: «Для устранения разногласий должно хватить».
   Сидор Петрович столь резко стартовал с места в направлении Венедикта Львовича, что тот чуть было не смалодушничал со всеми вытекающими. Однако, вспомнив о морозе, малодушничать со всеми вытекающими передумал и ограничился мелкой дрожью по периметру.
   Но тёртый калач Иванов даже не мыслил незаконных способов овладения ситуацией – ведь на носу были выборы и кухонные кривотолки населения ему, как и любому претендующему на выборную должность, были ни к чему. Подозвав личный автотранспорт и пригласив протестующего в тёплый салон, Сидор Петрович, наплевав на соблюдение дистанции в два метра, уселся рядом с Венедиктом Львовичем.
   О чём они говорили по дороге и как скоро перешли на «ты», наблюдателям со стороны не было никакой возможности разузнать, тем не менее доподлинно известен тот факт, что скромный Mercedes-Benz S-класса чёрного цвета в конечном итоге привёз их в гостиницу закрытого типа в лесу за холмом, откуда наутро и забрал, чтобы развезти огнедышащие тела по домам. Кстати, Сидор Петрович был настолько честным и неподкупным чиновником, что расплачивался за постой даже в записанной на племянницу, но принадлежащей ему загородной гостинице.
   Что ещё? Журналистка оппозиционной прессы Танюша Ехиднова, едва завидев парочку, миролюбиво усаживающуюся в Мерседес главы, поперхнулась кофе и, забыв расплатиться за семь чашек капучино местного розлива, выскочила из кафе напротив мэрии, где отчаянно принялась голосовать по-европейски – поднятием руки с оттопыренным большим пальцем, дабы устремиться в погоню за беглецами и запечатлеть для истории и гонорара эксклюзивные кадры, порочащие систему. Но ей никто не остановил, так как все водители, в силу своей совковости неправильно расшифровав её жест, просто думали, что знакомой каждому жителю посёлка Тане наконец-то хорошо. И очень удивлялись, поскольку в Этой стране ей хорошо никогда не было и не должно было быть по определению. Танюша донельзя расстроилась, сделала несколько селфи и уныло поплелась домой, где она оборудовала редакцию своего интернет-издания.
   «А комиссия?» - спросите вы. А что комиссия? Во-первых, она была не столько комиссией, сколько делегацией, а во-вторых, она не смогла выехать из областного центра в полном составе. В неполном, впрочем, тоже. Ибо возле областного центра также имелась гостиница закрытого типа, застенчиво называвшаяся охотничьим домиком. С семью каминами, сауной, грудастой поварихой-официанткой Нюшей, бассейном, бильярдной, комнатами отдыха, табличкой «Охота на лосей запрещена!» и егерем Сусановым Иваном Никифоровичем на случай всё же охоты поохотиться - в служебном домике неподалёку.