Теософское движение 1875-1950 глава 13

ОБЩЕСТВО ПРОТИВ ДВИЖЕНИЯ
ХОТЯ БУДУЧИ ДЕЛОМ с самыми высокими мыслимыми идеалами, способное извлекать из людей максимальные усилия и побуждать их к бескорыстной деятельности, Теософское движение, тем не менее, было подвержено обычным слабостям и неудачам человеческой натуры. Снова и снова Движение терпело неудачи из-за неспособности теософов отличать реальную работу, которую они должны были выполнять (популяризацию фундаментальных идеалов братства, нравственного закона и циклов духовной эволюции) от просто случайных проблем личности или организации. Е. П. Блаватская и Уильям К. Джадж представлены в настоящей книге как подлинные основатели теософского движения не из-за особого отношения к ним как к личностям, а потому, что их работа показывает, что они понимали и практиковали принципы воспитания душ, что они знали потребности расы и времени, и удовлетворяли эти потребности с самоотверженной преданностью и беспрецедентной результативностью.
Вплоть до своей смерти в 1891 г. Е.П.Б. несла на себе основную тяжесть внутренних и внешних протестов, порождённых духовной силой теософского движения. С самого начала обречённая страдать как вследствие вражды скептиков, так и от чувственного энтузиазма простых «верующих», она выполняла свою работу, не считаясь ни с какими личными соображениями.
Она нашла Олкотта, обучила его всему, чему он мог научиться, и с его помощью основала Общество. В Джадже она взрастила семена внутреннего восприятия и сделала его своим коллегой в решении оккультных задач, которые она брала на себя. Она записала теософскую философию в систематической форме, восстановила на Западе школу для последователей религии мудрости и стойко переносила злобные нападки, которые, казалось, разрушали всё, что она пыталась осуществить, всегда возвращаясь к своим трудам с неустрашимой силой и бесконечным запасом энергии и вдохновения.
Е.П.Б. не заботились о номинальных достижениях большого «Общества». Её заботило только Теософское движение, которое для неё было живой силой в сердцах людей. Не раз она считала нужным заявить Олкотту, что, если он и дальше будет мешать её работе или не будет поддерживать её в каком-то важном решении, она совсем покинет Общество и будет работать с теми, кто понимает, что она пытается сделать. Олкотт, со своей стороны, был фанатично предан Обществу как институту. От нападок Кулонов до махинаций профессора Куэса политика Олкотта всегда заключалась в том, чтобы сначала защищать Общество, в результате чего, если он считал, что Е.П.Б. поступала неблагоразумно по отношению к Обществу, то его защита Е.П.Б. была в лучшем случае половинчатой. Преклонение президента-основателя перед «организацией», естественно, привело его к противостоянию тем действиям Е.П.Б., которые, по его мнению, могли нарушить гармонию Общества или уронить его престиж. Он неоднократно жалуется в своей книге «Страницы старого дневника» на «вмешательство» Е.П.Б. в практические дела Общества, и пытается создать у читателей впечатление, что он был многострадальной ломовой лошадью теософского движения, и терпеливо переносил результаты беспорядочной политики Е.П.Б., улаживая, как мог, конфликты и препятствия, возникающие из-за её ошибок.
Отношение Олкотта к Е.П.Б. в 1888 году видно из событий, последовавших за его визитом в Европу в том же году. Он приехал из Индии, чтобы урегулировать спор между парижскими членами, и, решая этот вопрос, он действовал вопреки желанию Е.П.Б.. Поскольку расхождения между ними становились все более очевидными для членов Общества, оба основателя сочли целесообразным выпустить совместную заметку, которая появилась и в «Теософе», и в «Люцифере», в ней заявлялось, что «вражды, соперничества, раздора или даже холодности между нами никогда не было; мы также неослабны в нашей совместной преданности Учителям и нашей работе, исполнением которой они удостоили нас. Совершенно разные по темпераменту и складу ума, а иногда и с разными взглядами на методы распространения нашего учения, мы все-таки абсолютно единодушны в отношении этой работы».
В том же номере «Люцифера», в котором появилась «Совместная заметка основателей» (октябрь 1888 г.), Олкотт разрешил публикацию выдержки из письма, которое он получил несколько недель назад от одного из теософских адептов. Это письмо, как он описывает в книге «Страницы старого дневника», было получено «в виде феномена» в его каюте на борту парохода «Шеннон», на котором он приплыл в Англию в 1888 году. К чести Олкотта, он разрешил опубликовать отрывки из письма, поскольку оно было прямым предупреждением ему относительно его чувств к Е.П.Б.. Спустя годы это письмо было полностью опубликовано в «Письмах Учителей Мудрости», небольшой книге, выпущенной Адьярским Теософским обществом в 1919 году. В «Люцифере» были вырезаны строки, серьёзно критикующие президента, как разоблачающие слабость Олкотта. Часть письма приведена ниже, в скобках даны строки, опущенные при публикации в «Люцифере»:
[Обуздывайте свои чувства всеми средствами, чтобы поступать правильно в этой западной неразберихе. Следите за своими первыми впечатлениями. Ошибки, которые вы совершаете, возникают из-за того, что вы этого не делаете. Пусть не влияют на ваши действия ни ваши личные пристрастия, ни ваши привязанности, подозрения или антипатии.]
«Между членами отделений, как в Лондоне, так и в Париже возникли недоразумения, которые ставят под угрозу интересы движения. Вам скажут, что главным виновником большинства, если не всех, этих беспорядков является Е.П.Б.. Это не так; хотя её присутствие в Англии, конечно, имеет к ним отношение. Но наибольшая доля приходится на других, чье безмятежное неведение о своих собственных недостатках очень заметно и заслуживает порицания. Один из самых важных результатов миссии Упасики состоит в том, что она побуждает людей к самопознанию и разрушает в них слепое раболепие перед личностью. Возьмите, например, свой собственный случай. Но ваш бунт, милый друг, против её непогрешимости (как вы когда-то подумали) зашёл слишком далеко, и вы были несправедливы к ней, о чём приходится сожалеть [и сказать, что вам придётся пострадать в дальнейшем вместе с другими. Только что, на палубе, ваши мысли о ней были мрачны и грешны, и поэтому я нахожу этот момент подходящим, чтобы сказать вам – будьте начеку.]
Постарайтесь устранить недоразумения, так только их обнаружите добрыми убеждениями и взыванием к чувству преданности Делу истины, если не нам. Дайте всем этим людям почувствовать, что у нас нет ни фаворитов, ни привязанностей к людям, а только их добрые дела и человечество в целом. Но мы берём на служение посредников — лучших из имеющихся в распоряжении. Из них в течение последних тридцати лет главой была личность, известная миру как Е.П.Б. (но иначе нам). Без сомнения, она несовершенна и очень беспокойна, как это может показаться некоторым; тем не менее, нет никакой вероятности, что мы найдём какого-то лучше в ближайшие годы — и надо вашим теософам дать это понять. С 1885 года я не писал и не давал повода писать писем или записок кому-либо в Европе или Америке, кроме как через её посредничество, прямое или на расстоянии, а также не общался устно с какой-либо третьей стороной или через неё. Теософам следует знать это. Позже вы поймёте значение этого заявления, так что имейте его в виду. Её верность нашему делу постоянна, и всякие страдания обрушились на неё из-за этого, и ни я, ни кто-либо из моих братьев-товарищей не покинет её и не заменит её. Как я однажды заметил, неблагодарность – не наш порок.
Чтобы помочь вам в вашем нынешнем замешательстве, скажу, что Е.П.Б. почти не интересуется административными делами, и её следует держать подальше от них [насколько она может сдерживать свою сильную натуру]. Но вот что вы должны сказать всем – к оккультным вещам она имеет самое непосредственное отношение. Мы не бросили её; она не «передана челам». Она наш прямой посредник. [Я предостерегаю вас от того, чтобы ваши подозрения и недовольство «её многочисленными причудами» не оказали влияния на вашу интуитивную лояльность к ней.] При урегулировании этого европейского дела вам придётся учитывать две вещи — внешнюю или административную, а также внутреннюю или психическую. Держите первое под своим контролем или совместно с вашими наиболее благоразумными товарищами; оставьте последнее ей. Вам остаётся разработать практические детали… Послушайте, только будьте осторожны и различайте между тем, что имеет чисто экзотерическое происхождение и последствия, и тем, что, начавшись на практическом уровне, имеет тенденцию порождать последствия на духовном плане, когда какое-то её внезапное вмешательство в практические дела направляется вам по просьбе. В первом случае вы лучший судья, а во втором – она...»
Важность этого совета для Олкотта невозможно переоценить*. Именно он, а не она, «вмешался» таким образом, чтобы помешать или подорвать реальную деятельность Е.П.Б.
В апреле 1886 г. Е.П.Б. написала длинное письмо Францу Гартману, который, как мы помним, был в Адьяре во время случая с Кулонами и был свидетелем того, как Индийский съезд фактически оставил Е.П.Б. Гартман написал ей подробное письмо, задав ряд вопросов. Её ответ проливает свет на недостатки Олкотта: «Что же касается той части Вашего письма, где вы говорите об «армии» обманутых — и «воображаемых» махатмах
——————
* Еще в 1884 году Олкотт получил из того же источника ещё одно письмо, содержащее во многом тот же совет: «Вы никогда не понимали ни Упасики, ни законов, по которым её кажущаяся жизнь вынуждена была проходить с тех пор, как вы её узнали. Вы неблагодарны, несправедливы и даже жестоки, Вы принимаете майю за реальность, а реальность за иллюзию» (см. «Письма Учителей Мудрости», вторая серия, Адьяр, 1925, стр. 87, 89–90).
_____________
Олкотта, Вы абсолютно, к сожалению, правы. Разве я не видела этого в течение почти восьми лет? Разве я не боролась и не воевала с пылкой сентиментальной фантазией Олкотта, и не пыталась остановить его всякий день моей жизни? Разве ему не было сказано мной,.. что если он не увидит Учителей в их истинном свете, и не перестанет говорить так, чтобы разжигать людское воображение, то он будет нести ответственность за всё то зло, которое падёт на Общество?..
 Ах, если бы каким-то психологическим способом Вам бы дали увидеть всю правду!.. Меня специально отправили в Америку и именно к братьям Эдди.  Там я встретила влюблённого в духов Олкотта, как он позже был влюблён в Учителей.  Мне было приказано сообщить ему, что спиритуалистические феномены без философии оккультизма опасны и вводят в заблуждение.  Я доказала ему, что всё, что медиумы могут делать с помощью духов, другие люди могут делать по своему желанию, без каких-либо духов… Вот, я рассказала ему всю правду.  Я рассказала ему, что знала адептов… Назывались ли они розенкрейцерами, каббалистами или йогами, адепты всегда адепты – молчаливые, таинственные, склонные к уединению и никогда не раскрывающие себя никому, если только он не сделал того, что я сделала – прошла семилетний и десятилетний испытательные сроки и представила доказательства абсолютной преданности и того, что буду хранить молчание даже под страхом смерти.  Я выполнила все требования и являюсь тем, кем я являюсь;  и этого ни Ходжсон, ни Кулоны… не могут отнять у меня. 
Когда мы приехали [в Индию], и Учитель явился в Бомбей телесно, посетил нас…, то Олкотт сошёл с ума.  Он был как ослица валаамова, когда она увидела ангела!  Затем приехали Дамодар, Сервай и несколько других фанатиков, которые стали называть их «Махатмами»;  и понемногу адепты превратились в богов на земле.  Их стали призывать и совершать им пуджу, и с каждым днём они становились всё более сказочными чудотворцами… Что ж мне делать в такой ситуации между таким представлением о Махатмах и восторженными речами Олкотта?  Я с ужасом и гневом увидела ложный путь, по которому они все шли.  «Учителя», как все считают, должны быть всеведущими, вездесущими, всемогущими… Учителя знали всё;  почему они не помогали преданным им людям?  Если в Обществе впадали в заблуждения или несли чепуху, то нас спрашивали в изумлении «Как Учителя могут позволить Вам или Олкотту поступать так? Мысль о том, что Учителя были смертными людьми, ограниченными даже в своих великих способностях, никому не приходила в голову… Вина ли это Олкотта?  Возможно, в некоторой степени.  Моя?  Я абсолютно отрицаю это и протестую против такого обвинения.  Никто в этом не виновен.  В основе этого только человеческая природа, и неспособность современного общества и религий предоставить людям нечто более высокое и благородное, чем жажда денег и почестей. Положите на одну чашу весов этот промах, а на другую причинённый вред и смуту, произведённую в мозгах людей современным спиритизмом, и вы разрешите загадку.  Олкотт и по сей день остаётся искренним, правдивым и преданным делу человеком. Он поступает и действует наилучшим известным ему образом, а ошибки и нелепости, которые он совершил и совершает по сей день, происходят из-за чего-то, чего ему не хватает в психологической части его мозга, и он не несёт за это ответственность.  Бедняга, его карма перегружена и тяжела, но ему многое можно простить, потому что он всегда ошибался из-за отсутствия правильного суждения, а не из-за какой-то порочной склонности».
Таким образом, понимание Олькоттом адептов — «теософских махатм» — было изменённым понятием «чудотворцев». Ему не хватало рационального понимания понятия адептов по природе как продуктов эволюции, и в результате он стремился окружить свои заявления об учителях Е.П.Б. атмосферой чуда. Но деятельность и интересы мадам Блаватской касались как раз той области, которую Олькотт не мог понять, — реальных процессов духовной эволюции. Отстраненный от любого реального сотрудничества с ней на этом плане, он полностью погрузился в работу Теософского общества. Такая концентрация его энергии была важным фактором в формировании его отношения к Е.П.Б.. В книге «Страницы старого дневника» он пишет о письме, которое получил от неё вскоре после её переезда в Лондон летом 1887 года:
«В Чупре среди писем из-за рубежа я получил одно от Е.П.Б., что меня весьма огорчило. Она согласилась основать новый журнал на капитал, пожертвованный её лондонскими друзьями, ещё будучи редактором и совладельцем журнала «Теософ» — весьма необычный и не деловой поступок. Помимо других причин, в том числе убеждений английских друзей, её побудило к этому то, что м-р Купер-Оукли, назначенный ею главным редактором журнала [«Теософ»], более или менее поддерживал Т. Субба Роу в споре, возникшем между ним и Е.П.Б. по вопросу о том, семь или пять «принципов» составляют строение человека. Субба Роу ответил на наших страницах на её статью по этому предмету, и её письма ко мне по этому поводу были самыми резкими и обличающими Купер-Оукли, которого она без разумных оснований обвиняла в предательстве. Это был один из тех непреодолимых порывов, которые иногда приводили её к крайним мерам. Она хотела, чтобы я лишил его редакционных полномочий, и даже прислала мне дурацкий документ, вроде доверенности, уполномочивающий меня прекратить с ним всякое общение, так сказать, и не допускать, чтобы какие-либо гранки попадали в типографию, пока я не поставлю свои инициалы. Конечно, я решительно протестовал против её беспрецедентного решения учредить конкурирующий журнал, чтобы как можно больше подорвать тираж и влияние нашего давно учреждённого печатного органа, на титульном листе которого всё ещё значилось её имя. Но протестовать было бесполезно; она сказала, что полна решимости основать журнал, в котором она могла бы говорить всё, что ей заблагорассудится, и в своё время «Люцифер» появился как её личный печатный орган, и я обходился без нее, насколько мог.
Тем временем между нами шёл оживленный обмен письмами. Тогда она в той или иной степени поссорилась с м-ром Синнеттом, и, прежде чем всё уладилось, несколько выходцев из его лондонской ложи организовались как Ложа Блаватской и встречались в её доме на Лэнсдаун-роуд, где её яркая личность и обширные знания оккультных вещей всегда обеспечивали полноценные встречи».
Здесь Олкотт предстаёт как терпеливый и рассудительный наблюдатель, пережидающий яростные бури Е.П.Б.. Дело в том, что брахманская гордость Субба Роу взяла над ним верх, и статьи, напечатанные Купером-Оукли в 1887 году в «Теософе», представляли собой фактическое предательство Е.П.Б., в отношении которого, по оккультным причинам, она могла сказать очень немногое, что можно было бы открыть. Однако она дружески ответила на его критику. Субба Роу продолжил полемику, приписав Е.П.Б. авторство «семеричной классификации», данной в книге Синнетта «Эзотерический буддизм», и возложил на неё аналогичную ответственность за утверждения в другом сочинении «Человек: фрагменты забытой истории». Е.П.Б. ответила на эти обвинения в журнале «Теософ» следующим образом:
«Это, конечно, несправедливо. Первое сочинение [«Эзотерический буддизм»] было написано совершенно без моего ведома, и какое мне дело, как автор понял эти учения из полученных им писем?.. В конце концов, книга «Человек: фрагменты забытой истории» была полностью списана одним из двух «чела» с тех же материалов, что использовал м-р Синнетт для «Эзотерического буддизма», причём двое поняли учение, но каждый по-своему. Какое мне дело до «состояния сознания» трёх авторов, двое из которых писали в Англии, пока я была в Индии?
Полагаю, что и это пойдёт. «Тайная доктрина», без сомнения, будет содержать ещё более еретические положения с точки зрения брахманов. Никого не принуждают к принятию моих взглядов или учений Теософского общества, одним из правил которого является взаимная терпимость к религиозным взглядам.
И Субба Роу, и Купер-Оукли, в конце концов, покинули Общество. Более поздняя попытка пригласить их вернуться в члены была предотвращена Е. П. Б., которая в декабре 1888 г. телеграфировала Олкотту, что вся Ложа Блаватской выйдет из Общества, если Купер-Оукли будет повторно принят в его члены.
Ричард Харт, автор знаменитой редакционной статьи в «Люцифере», адресованной архиепископу Кентерберийскому, осенью 1888 года вернулся в Индию вместе с Олкоттом, чтобы помогать в издании журнала «Теософ». Харт был давним другом полковника Олкотта, бывшим нью-йоркским газетчиком, который вступил в Общество в 1878 году. Роль, которую ему предстояло сыграть в Индии в качестве сторонника и помощника Олкотта, вскоре стала очевидной на страницах приложения к журналу «Теософ». Январский номер 1889 года, сразу после съезда 1888 года в Адьяре, содержал отчёт о «Пересмотренных правилах» Общества, включающий различные изменения в его стратегии. Детально разработанные «Вступительные разъяснения» были приложены к данным правилам, подписанным «Ч.Т.О.» 1. За этим в феврале последовала статья за подписью «Ч.Т.О.», озаглавленная «Теософское общество» на тему, начатую в январе.
Вкратце, «Ч.Т.О.» писал вполне продуманно о подчинении жизненно важной стороны Теософского движения экзотерическому Обществу как организации. Как «Разъяснения», так и статья об Обществе пользовались правами редакции и выражали её авторитетное мнение, находя оправдание в том, что они написаны м-ром Хартом. В своих «Разъяснениях» «Ч.Т.О.» сознательно говорит о «явном антагонизме между эзотерическими и экзотерическими сторонами» Общества, и осуждает пренебрежение к «Родительскому обществу» со стороны членов отделений. «Высшим центральным органом» Общества по определению является Генеральный совет Адьяра. В январской статье «Теософское общество» делается попытка создать впечатление, что развитие Движения было не чем иным, как «конституционной» эволюцией Общества, что создание «Всеобщего Братство», как  первой цели Общества, зависело от его «правил». «Ч.Т.О.» сообщал о деятельности съезда 1888 года как о деятельности «на благо единства», чтобы «Общество, как «ядро Всеобщего Братства», было спасено от прискорбного и нелепого провала». Изложение «эволюции» трёх целей, приведённое в этой статье, было таким, что м-р Джадж во время апрельского съезда Американской секции 1889 года счёл необходимым отметить следующее:
«В статье, опубликованной в… журнале «Теософ» [за февраль], подписанной «Ч.T.О.», была сделана попытка показать, что «цели никогда не были чётко сформулированы». В этой статье много ошибок и, следовательно, неправильных выводов, поскольку джентльмен, написавший её, не был знаком с фактами и не владел протоколами. Он ссылается на «Правила», издаваемые каждый год, и говорит, что в 1882 году они впервые появились в том виде, в каком они были напечатаны в прошлом году, но, просматривая свои протоколы, я нахожу не только то, что они всегда были одними и теми же (за исключением незначительных уточнений, не затрагивающих суть дела), но что они были первоначально сформулированы в той форме, когда это Общество было организовано в 1875 году, и в которой они публиковались до последнего съезда в Индии».
В июне 1889 года редакционная статья журнала «Теософ» снова предложила своим читателям «удобную» разновидность организационной теософии. Автор, опять же, вероятно, м-р Харт, сводит на нет как цель, так и философское содержание теософского движения. О первой цели (формировании «ядра Всеобщего Братства») он говорит, что «она становится неясной и запутанной, когда на неё направлено всё внимание, и для большинства членов эта цель практически эквивалентна формированию ядра ради возвращения Золотого века или восстановления сада Эдена 2. Что касается всей совокупности идей, составляющих теософскую философию, то он пишет: «Кое-где за пределами Индии можно найти членов Общества, готовых признать восточных посвящённых, древних или современных, в качестве учителей; но большинство членов предпочитают думать и строить догадки самостоятельно, что, в конце концов, является лучшим способом обучения для любого мыслящего и логически рассуждающего человека. Эта статья называется «Прикладная теософия». Её автор, показав идею всеобщего братства как «расплывчатую», на деле «непрактичную», и заявив, что «большинство» членов предпочитают свои личные теории учению «восточных посвящённых», теперь готов выдвинуть свой собственный тезис, а именно, практическая теософия возможна только «через Общество». Редактор ударился в поэзию:
«Именно эта мистическая индивидуальность, «сумма всего», придаёт силу всем обществам и собраниям людей и становится
181 ———————Т. О. — НОВЫЙ РИМ?
реальной доминирующей силой, которой все отдают часть своей силы и которая стоит за каждой единицей и отдает ей всю свою силу.
Именно от Общества исходит «доминирующая сила»; именно от Общества члены должны получать средства к существованию и поддержку, а не от какого-либо учителя или философских принципов». Образец или пример для подражания теософам изображён в редакционной статье так:
«Кто говорит устами священника Римско-католической церкви, когда он произносит повеление? Единая власть Римской церкви. Кто говорит устами лишённого сана священника? Ничтожество. Кто говорит устами судьи, генерала, государственного деятеля? Государство — в жизнь приходит великая и часто тираническая личность, когда составляющие единицы связываются посредством организации через общую волю и общую цель».
Долго приводятся аргументы в пользу идеи о том, что только «за счёт организации», за счёт превращения Общества в главный объект поклонения, с его «авторитетом» через голос его должностных лиц, верховенствующих над индивидуальным сознанием и действиями, «прикладная теософия» может иметь успех, и, наконец, эти аргументы достигают своей кульминации в предложении, что штаб-квартира Адьяра должна быть сделана вторым Римом, а президент-основатель Общества теософским Папой! Редакция продолжает:
«АДЬЯР – это принцип и символ, а также местность. АДЬЯР — это имя, означающее на материальном плане Штаб-квартиру международного или, точнее говоря, всемирного Общества. Каждый преданный член Общества хранит в своём сердце маленький АДЬЯР, ибо в нём есть искра духовного огня, что служит прообразом АДЬЯРА», который символизирует принцип единства, а также материальную жизнь Общества, и во всех смыслах верность АДЬЯРУ означает верность целям Общества и принципам теософии».
В том же номере журнала «Теософ» за июнь 1889 года Харт напечатал за подписью «Ч.T.О.» ещё одну статью, озаглавленную «Ситуация». Совершенно очевидно, что цель этой статьи заключалась в том, чтобы утвердить в умах читателей определённые идеи в качестве «фактов». Вначале «Ч.Т.О.» предполагает, что формирование Эзотерической секции было обусловлено приказом президента-основателя и зависело от него, и что причиной её организации было отделение в Обществе «эзотерического элемента от экзотерического». Такое мнение подразумевает, что влиятельное Общество должно иметь светскую основу и авторитет, чтобы «быть нравственной и духовной силой в мире». Оно должно использовать «такие методы в своих отношениях с этим миром, которые последний может оценить и понять или которые, во всяком случае, не будут возбуждать его предубеждений или вызывать у него яростную оппозицию при первом же «взрыве»». Поэтому были необходимы не основополагающие принципы и методы Е.П.Б., которые были нарушающим фактором, а принципы и методы полковника Олькотта, м-ра Синнетта и других видных представителей экзотерического Общества.
М-р Харт находит в сообщении адептов Олкотту на борту «Шеннона» мандат от оккультного братства, настаивающий на том, чтобы Е.П.Б. «занималась своими делами» в отношении деятельности Теософского общества. В нём говорится об её обязанности воздерживаться «в будущем от любого прямого вмешательства в светское или экзотерическое управление Обществом». Такое разделение «функций», как говорится в статье, вызвало чувство облегчения «с обеих сторон».
Оккультизм [продолжает автор] есть, прежде всего, «правило» или «устав», на основании воли управляемых, что является единственно возможной основой народного правления, такого как правление Теософского общества. Попытка заставить две такие разные идеи действовать гармонично была похожа на попытку запрячь «священного быка» вместе с ломовой лошадью. Теперь, к счастью, произошло разделение труда, у каждого погонщика есть своё животное.
В целом эта статья позволяет сделать следующие выводы: 1) Е.П.Б. и Олькотт изначально находились на плане полного равенства по отношению к теософским адептам; 2) «вмешательство» Е.П.Б. в дела Общества было столь же неугодно адептам, как и Олкотту; 3) адепты поручили Олкотту «приказать» сформировать Эзотерическую секцию, чтобы установить определённые ограничения деятельности Е.П.Б., что привело к «сделке» между лидерами Общества о том, что Е.П.Б. следует оставить в покое в её эзотерическом подразделении, в то время как Олкотту не следует вмешиваться в Общество в целом.
Собственное отношение м-ра Харта к Эзотерической секции становится очевидным из его описания:
«Глава эзотерического отдела вольна принимать клятвы, учреждать степени и предписывать упражнения и без всяких препятствий давать инструкции и распоряжения тем, кто подчиняется её руководству».
 К делам эзотерического отдела эта статья не имеет никакого отношения. Этот отдел, по-видимому, является своего рода приложением к собственно Теософскому обществу, имеющим две двери: одна ведёт на более высокие уровни, а другая ведёт вниз и наружу. Мало того, что продвинутые ученики ищут, как войти в неё, она кажется особенно привлекательной для многих духовно хромых. Хромые, увечные и слепые, блаженно не ведающие о своих немощах и не обращающие внимание на крайне необходимую подготовку, без промедления стучатся в дверь, и начальник отдела не всегда может отказать им в этом. При первом небольшом «испытании» эти слабые братья теряют голову и самообладание, падают плашмя и, скуля, уходят.
Затем различным секциям Общества замечают, что они «слишком высокого мнения о себе». Это адресовано в первую очередь Американской, Британской и Эзотерической секциям, члены которых обращались к философии, к личному примеру и руководству Е.П.Б. и Джаджа, а не к Олкотту и «Правилам и Уставу» Родительского общества. Читателям говорят, что всемогущий президент-основатель может с лёгкостью положить конец существованию любой местной группы, а именно:
«Они (секции и отделения) существуют только на основании уставов, изданных президентом Теософского общества. Именно факт обладания этими Уставами отличает их от других небольших коллективов изучающих теософию в других странах, и вследствие этого они пользуются доверием... Предположим, возникла необходимость отозвать уставы некоторых секций, но разве кто-нибудь хоть на мгновение подумает, что Теософское общество в конечном итоге пострадает? Если бы завтра были отозваны все существующие уставы секций и отделений Теософского общества, Общество, по всей вероятности, за короткое время стало бы более сильной организацией, чем сейчас, и уж точно оно не было бы слабее… Тогда Теософское общество существовало бы как однородное целое, состоящее из верных членов, воодушевлённых общим духом, и Адьяр был бы тем, чем он должен быть, — центром распространения теософских идей, литературы и организации деятельности теософского общества во всём мире».
Чтобы завершить гармонию своей мечты о централизации власти, м-р Харт напечатал в июльском номере «Теософа» письмо, присланное ему в частном порядке Бертрамом Кейтли, в котором последний, бывший секретарем Эзотерической секции, отрицал любое намерение со стороны эзотериков контролировать работу или политику открытого Общества. М-р Кейтли писал:
«Мы все, и Е.П.Б. в первую очередь, так же преданны Теософскому обществу и Адьяру, как и полковник. Мне больше нечего сказать, могу только ещё раз заявить самым официальным и позитивным образом о своей уверенности в том, что нет ни слова правды в утверждении, что Эзотерическая секция имеет какое-либо желание или претензию распоряжаться какой-либо другой частью или секцией Теософского общества».
Чтобы в полной мере оценить силу и значимость передовиц и статей, напечатанных м-ром Хартом, следует помнить, что журнал «Теософ» был официальным печатным органом Общества, причём журналы «Путь» и «Люцифер» являлись теософскими изданиями, а не изданиями организации; кроме того, «Теософ» был единственным из трёх журналов, имевшим какое-либо распространение в Индии, официально рассылался во все отделения по всему миру и широко распространялся среди членов в Англии, Франции и Соединённых Штатах. Для значительной части членов он был единственным средством получения информации об Обществе, а в Индии — единственным каналом, как для теософии, так и для Общества. Таким образом, индийские члены полностью полагались на него в отношении точности, полноты и достоверности заявлений Общества.
Сразу же после съезда 1888 г. полковник Олькотт отправился в путешествие по Японии, из которого не возвращался до второй половины 1889 г. Во время его отсутствия м-р Харт полновластно руководил журналом «Теософ» и был одним из трёх «уполномоченных», которым президент делегировал свои полномочия, двое же других были индийскими членами его «Генерального совета». Таким образом, Харт нёс ответственность как редактор за то, что появлялось в «Теософе» в то время. Как только корректуры двух приведённых статей попали в Америку, м-р Джадж подготовил длинное сообщение, в котором обсуждались факты, последствия, дух и тенденции, выражавшиеся таким образом при каждом проявлении власти и появлении директив президента в официальном печатном органе Общества. М-р Джадж отправил это письмо лично полковнику Олькотту с просьбой о публикации его в журнале «Теософ» на том основании, что статьи, на которые поступили жалобы от читателей, были написаны без ведома полковника Олкотта и что он, не менее чем м-р Джадж, поспешит исправить искажения и ложные предположения, содержащиеся в рассматриваемых статьях.
В сентябре 1889 года полковник Олкотт опубликовал в «Теософе» в качестве передовицы и за своей подписью статью, озаглавленную «Центры теософского движения». Он отказался напечатать статью м-ра Джаджа полностью, заявив, что «она содержит отрывки слишком личного характера, чтобы допустить их. Я не принимал участия, и не буду участвовать в различных непристойных ссорах, открытых или частных, которые порождают и, вероятно, всегда будут порождать трения между нами, как «сильными личностями». В основном они неважны, не касаются великих принципов или жизненно важных вопросов и, следовательно, не интересуют тех, кто по существу придерживаются высоких целей и задач Общества».
Он называет критику м-ра Джаджа «маявическим заблуждением». Затем он цитирует м-ра Джаджа, говоря, что «центр» находится там, где Е.П.Б.; что первоначально он был в Нью-Йорке, затем в Бомбее, затем «ненадолго в Адьяре» (пока она была там) — так как там, где она находится, горит пламя, черпающее свою силу на «плане идей». Президент в Адьяре и наличие там библиотеки не делают это место нашим «Римом». Что стало бы с этим новым Римом — Адьяром, если бы полковник Олькотт и Е. П. Блаватская получили повеление снова отправиться в Америку и устроить там штаб-квартиру Теософского общества? Такое может случиться. Такое случалось и раньше, и каналом повеления была Е. П. Блаватская. Разве можно предположить, что действиям полковника Олкотта или Е. П. Блаватской будут препятствовать  «Пересмотренные правила»?*
Этот вопрос заставляет полковника Олкотта задуматься о том, что он называет «несдержанными» вопросами и загадками своего коллеги. Он продолжает подробно доказывать, опираясь на записи различных протоколов и изменения уставов и правил, что президент-основатель является истинным источником власти в Обществе и истинным
—————
* В оригинальной статье Джаджа (полностью напечатанной в журнале «The Theosophical Forum», за июль 1950 года) этот отрывок продолжается так: «И позвольте мне сказать автору «Прикладной теософии», что много лет назад, когда тогдашняя форма Конституции, как казалось, противоречила полученному нами «повелению», что вызвало колебания со стороны полковника Олкотта, то из того же источника мы получили следующее послание: «Если Конституция противоречит вашим обязанностям, изложенным в ваших приказах, то порвите её». Прогрессу этого движения, которое имеет дело с реальностью, с глубокими невидимыми источниками человеческой деятельности, не должно мешать ни слепое подчинение неизменным конституциям, ни давно выработанным и многословным правилам, пытающимся справиться со всеми вообразимыми непредвиденными обстоятельствами».
___________________
 «Римом» было место жительства президента-основателя. Он не претендует на «духовную власть», по его словам, но утверждает, что ему «предоставлена абсолютная и неограниченная свобода действий в отношении практического управления нашими делами». Он никогда не вмешивался в дела Е.П.Б.,
«…которая обучала и знакомила меня с теми, кто меня посвящал, но именно я в прошлом году дал ей официальное разрешение на создание её Эзотерической секции. Между ней и мной никогда не было никаких разногласий по этим вопросам, она поддерживала мой экзотерический авторитет так же преданно, как я всегда признавал её высшую связь с «Основателями»…
Полковник Олкотт не переводил штаб-квартиру в Индию по чьему-либо повелению, его «приказы» исходили из глубины его собственного сердца...
Если в ходе развития Общества когда-нибудь возникнет необходимость в переносе штаб-квартиры, чего ни я, ни м-р Джадж не можем сейчас предсказать, я, несомненно, получу прямое извещение, и у меня будет достаточно времени, чтобы сделать все необходимые приготовления по-деловому и согласно конституции. Но когда речь идёт о папской непогрешимости и Риме, то с тем же успехом можно сказать, что именно я предложил создать Общество, и на мне с самого начала лежало все бремя руководства его детскими шагами, а после краха первоначальной законодательной системы правил и уставов, как отмечалось выше, именно я взял на себя всю ответственность за исполнение».
 Олкотт, как оказалось, совсем не отказывался носить одежды папской власти, предложенные ему м-ром Хартом.
В «Люцифере» за август 1889 г. была опубликована статья под заголовком «Загадка из Адьяра», в которой Е.П.Б., как и м-р Джадж, предполагает, что теософские статьи были написаны без согласия полковника Олькотта и без намерения помочь или посодействовать недругам. «В чём же, — спрашивает она, — заключается смысл этой выдающейся и самой бестактной «вылазки» уважаемого исполняющего обязанности редактора нашего «Теософа»? Что он тоже … как и наши (и его) недруги-редакторы через Атлантику, видит сверхъестественные сны и ложные видения? Позвольте мне напомнить ему сразу, что он не должен обижаться на эти замечания, так как он сам настоятельно их добивался.
ЖУРНАЛЫ «ЛЮЦИФЕР», «ПУТЬ» и «ТЕОСОФ» являются единственными печатными органами передачи информации членам нашего Общества, каждый в своей стране. Так как исполняющий обязанности редактора журнала «Теософ» решил дать широкую огласку в своём печатном органе ненормальным фантазиям, он не вправе ожидать ответа по какому-либо другому каналу, кроме «ЛЮЦИФЕРА». Более того, если он не понимает всей серьёзности своих мнимых обвинений меня и некоторых уважаемых людей, он может понять это лучше, когда прочитает настоящее».
Е.П.Б. затем перепечатывает «Отказ от ответственности» из приложения к июльскому номеру «Теософа» и анализирует несколько инсинуаций в отношении членов Э.С., которых, по её словам, «м-р Харт обвиняет... «в произвольных и тайных разбирательствах». Она спрашивает: «Разве такой приговор не является грубым оскорблением, брошенным в лицо уважаемым людям — гораздо лучшим теософам, чем любой из их обвинителей, — и мне самой?» Относительно прямого намёка на то, что Американская или Британская секции, или Ложа Блаватской, или Э.С. хотела «давать указания Адьяру», она пишет:
«То, что Э. С. никогда не претендовала на то, чтобы «давать указания Т. О.» вполне очевидно всем за исключением президента, полковника Олкотта; Эзотерическая секция не имеет ничего общего с Теософским обществом, его Советом или должностными лицами. Это секция совершенно отделена от экзотерической организации и существует независимо от неё, Е.П.Б. одна несёт ответственность за своих членов, как указано в официальном объявлении за подписью самого президента-основателя. Из этого следует, что Э.С. как организация не обязана никоим образом Теософскому обществу, как обществу, и менее всего Адьяру.
Затем она приводит ещё одно заявление из «Отказа от ответственности»:
«Совершеннейший вздор, говорить, что «Е.П.Б. предана Теософскому обществу и Адьяру» (!?). Е.П.Б. предана до смерти Теософскому ДЕЛУ и тем великим Учителям, чья философия одна может сплотить человечество в одно Братство. Наряду с полковником Олкоттом она является главным основателем  и созидателем Общества, которое должно было прежде и теперь представлять теософское ДЕЛО; и если она верна Г. С. Олькотту, то вовсе не потому, что он его «президент», а, во-первых, потому, что нет на свете человека, который больше трудился ради этого Общества или был более предан ему, чем полковник, и, во-вторых, потому что она считает его верным другом и сотрудником. Поэтому степень её симпатии к «Теософскому обществу и Адьяру» зависит от степени лояльности этого общества ДЕЛУ. Пусть только оно отойдёт от первоначальных принципов и проявит нелояльность в своей политике ДЕЛУ и первоначальной программе Общества, Е. П. Б., назвав Т. О. нелояльным, стряхнёт его, как прах с ног своих.
Ради всего святого, что значит «верность Адьяру»? И что такое Адьяр без этого ДЕЛА и двух (не одного основателя, если вам угодно), которые его представляют?.. Адьяр является нынешней штаб-квартирой Общества, потому что эта «штаб-квартира находится там, где находится президент», как указано в правилах. Если быть логичным, члены Теософского общества должны были быть верны Японии, пока полковник Олкотт был там, а также Лондону во время его пребывания здесь».
Затем она делает памятное заявление о действительно существующем положении дел; «Родительского общества» больше нет; оно упразднено и заменено общей организацией теософских обществ, автономных, как Штаты Америки, находящейся под руководством одного главного президента, который вместе с Е. П. Блаватской будет отстаивать ДЕЛО перед всем миром. Таково реальное положение вещей.
Теория управления Обществом, которой придерживаются и которую практикуют и проповедуют полковник Олкотт и его податливые сторонники, затем раскрывается в её заявлении, сделанном также по этому поводу:
«Всякий раз, когда «Мадам Блаватская не одобряет» «действия Генерального совета» (или «комиссаров», одним из которых является м-р Р. Харт), она будет говорить об этом им прямо в лицо. Потому что а) мадам Блаватская не обязана ни в малейшей степени быть верной Совету, который в любой момент может издать глупые и нетеософские указы 3; и б) по той простой причине, что она признаёт в Теософском Обществе только одного человека, кроме себя, а именно полковника Олкотта, как имеющего право проводить фундаментальные реорганизации в Обществе, обязанном им своей жизнью и за которое они оба несут кармическую ответственность. Если исполняющий обязанности редактора пренебрежительно относится к священной клятве, то ни полковник Олькотт, ни Е. П. Блаватская, вероятно, этого не делают. Е. П. Блаватская всегда преклонится перед решением большинства членов Секции или даже простого отделения; но она всегда будет протестовать против решения Генерального совета (даже если он будет состоять из самих архангелов и дхьян-чоханов), если его решение покажется ей несправедливым или нетеософским, или оно не найдёт одобрения большинства членов Общества. Не больше, чем у Е. П. Блаватской, у президента-основателя есть право применять автократию или папскую власть, и полковник Олкотт будет последним человеком в мире, который попытается это сделать. Именно два основателя и особенно президент фактически присягнули на верность членам Общества, которых они должны защищать и учить тех из них, кто хочет учиться, а не тиранизировать их или властвовать над ними».
Здесь, как всегда, когда речь идет о недостатках, слабостях и проступках её коллег и учеников, Е.П.Б. пишет только по большому принуждению, с крайним нежеланием и в таких выражениях, чтобы предоставить полную возможность для возвращения к правильному действию с наименьшим возможным унижением гордости или тщеславия человеческой природы. Она резюмирует и в то же время обращается с призывом к лучшим из своих коллег в следующих выражениях:
 «И вот я сказала, скрепив своей подписью, то, что должна была сказать и что давно уже следовало бы сказать так много и так просто. Публика взбудоражена глупейшими историями о наших делах и предполагаемых и реальных разногласиях в Обществе. Пусть все узнают, наконец, правду, в которой нет ничего постыдного, и которая одна может положить конец самому мучительному чувству напряжённости. Эта правда настолько проста, насколько она может быть.
Исполняющему обязанности редактору журнала «Теософ» пришло в голову, что Эзотерическая секция вместе с Британской и Американской секциями либо замышляют, либо готовятся к заговору против того, что он весьма любопытно называет «Адьяр» и его власти. Итак, поскольку он является самым преданным членом Т.О. и лицом, приближённым к президенту, его рвение разобраться в этой неразберихе привело к тому, что он стал ещё большим католиком, чем Папа.
Вот и всё, и я надеюсь, что таким недоразумениям и галлюцинациям придёт конец с возвращением президента в Индию. Будь он дома, он, во всяком случае, возражал бы против всех тех тёмных намеков и завуалированных изречений, которые в последнее время непрестанно появляются в «Теософе», к великому удовольствию наших недругов.
Но мне пора заканчивать. Если м-р Харт продолжает действовать таким странным и не теософским образом, то чем скорее президент разрешит эти вопросы, тем лучше для всех заинтересованных сторон.
Из-за таких недостойных придирок Адьяр и особенно «Теософ» быстро становятся посмешищем, как у самих теософов, так и у их недругов».
И, чтобы её неизменное милосердие не было снова неверно истолковано и принесено во вред им самим и Делу, которому они, не меньше, чем она сама, присягнули, она заключает призывом к виновникам, смешанным с предупреждением:
«Я заканчиваю тем, что уверяю его [м-ра Харта] в том, что ему нет нужды изображать из себя ангела-хранителя при полковнике Олкотте. Ни ему, ни мне не нужна третья сторона, чтобы скрывать нас друг от друга. Мы работали, трудились и страдали вместе долгие пятнадцать лет, и если после всех этих лет взаимной дружбы президент-основатель был бы способен выслушивать безумные обвинения и обернуться против меня, что ж, мир достаточно велик для нас обоих. Пусть новое экзотерическое Теософское общество во главе с м-ром Хартом, занимается волокитой, если президент позволит им, и пусть Генеральный совет исключит меня за «нелояльность», если, опять же, полковник Олкотт окажется настолько слеп, что не сможет понять, что такое «настоящий друг» и его долг. Только если они не поторопятся с этим, то при первых же признаках их нелояльности ДЕЛУ — именно я сложусь с себя пожизненную должность секретаря по переписке и покину Общество. Это не помешает мне оставаться во главе тех, кто пойдет за мной.
                Е. П. БЛАВАТСКАЯ»

Примечания переводчика
1 Член Теософского общества
2 В русском переводе сад Эдем.
3 Это слово написано по-русски английскими буквами.