О международном языке

        В настоящее время самым распространённым иностранным языком у нас является английский. Знание этого языка сегодня – желательный фактор при приёме на работу. А что будет через пять или десять лет? Какому иностранному языку надо учить на перспективу? Критерием истины, как известно, является практика,а практика конкретизируется спросом. Одна моя подруга 2014 году умышленно направила своего сына-первоклассника в школу с углублённым изучением китайского языка. Какая дальновидность! Весьма перспективным считается теперь и испанский, на котором говорит уже юг США и вся Латинская Америка (за исключением Бразилии, где говорят на португальском).
        В Библии повествуется о том, что первоначально все потомки Ноя понимали друг друга, но бог Яхве каждому народу дал свой язык, чтобы не позволить людям возвести в Вавилоне башню до небес. Таким образом, смешение языков привело якобы к крушению совместных усилий, и именно многоязычие явилось  для людей карой небесной.
        Идея создания единого разговорного языка существует уже давно. В средневековье таким языком был латинский. Дипломаты и учёные всей Европы свободно общались на латыни. Да что там, Европы! Именно на латинском языке был составлен и первый документ в истории русско-китайских дипломатических отношений – знаменитый Нерчинский договор 1689 года, по которому граница между Россией и Китаем до сих пор проходит по реке Амур. Ветхий Завет был написан по-древнееврейски, Новый Завет – по-гречески, и оба были переведены «боговдохновенным» Иеронимом на латынь. В эпоху воистину мрачного средневековья церковь считала допустимым знание только этих языков, а выход лингвистических познаний за означенные пределы даже мог привести на костёр. В эту пору при копировании старых книг цитаты на других языках писцы обыкновенно заменяли позорной формулой: «ни не по-латыни, а посему недоступны пониманию». С точки зрения же светской власти человек, овладевший даже скромной языковой программой, ценился очень высоко. Так, ещё в XVII веке один приговоренный к смерти мошенник получил помилование, когда написал английскому королю Иакову I просьбу по-гречески. Удивлённым церковникам король сухо ответил, что вину осуждённого он ясно видит, но видит ещё яснее, что при королевском дворе равного ему полиглота днём с огнём не сыщешь.
        Но язык Древнего Рима, при всей своей строгости и универсальности, труден в познании. Именно поэтому в Средние века допускались и широко применялись методы обучения латинскому языку, совершенно несовместимые с нынешней моралью. Поэт Гораций увековечил и сделал нарицательным имя учителя  Орбилия, который «охотно прибегал в своей педагогической  деятельности к порке», почему и был известен среди учеников как Orbilius Plagosus (в переводе с латыни - Орбилий драчливый). Даже такому бесспорно одарённому ученику, как юный Михаил Васильевич Ломоносов, разговорная латынь «открылась» лишь через полтора года упорного труда. Именно осознание сложности изучения латинского языка заставляло таких мыслителей, как Фрэнсис Бэкон, Томазо Кампанелла, Ян Амос Коменский, Рене Декарт, Исаак Ньютон и Вильгельм Готфрид фон Лейбниц, приходить к мысли о необходимости создания международного языка, основным достоинством которого была бы лёгкость его освоения.
        Почему бы не договориться о том, чтобы какой-либо из существующих языков стал всеобщим, как, например, французский язык стал единым для всей международной почты? Но мы хорошо знаем, что мода на те или иные разговорные языки приходит и уходит в зависимости от различных исторических коллизий. Например, с точки зрения русских, в конце XVIII – начале XIX века на роль такого языка мог вполне претендовать французский. Но симпатии к французскому языку канули в вечность вместе с эпохой наполеоновских войн (хотя в 1815 году на  Венском конгрессе переговоры о способах изживания французского влияния представители Священного союза вели на французском языке). А чисто русская антипатия в Первую мировую войну 1914 года ко всему немецкому, в том числе и языку, привела к неправильному переименованию Санкт-Петербурга в Петроград.
        А что можно сказать о нынешней моде на английский? Всего лишь четыреста с небольшим лет назад (точнее, в 1582 году) английский мыслитель Р. Малкастер с горечью писал о родном языке: «Английский малозначителен. Его знают только на нашем острове, да и то не везде». Кстати, в XVII веке был настолько высок авторитет арабской науки, что английский астроном Эдмунд Галлей, в честь которого была названа открытая им комета, специально изучил арабский язык, чтобы читать на нём литературу по специальности. Вот ещё один схожий пример: великий немецкий математик Карл Фридрих Гаусс, достигнув 63-летнего возраста, будучи не только очень занятым, но уже и больным человеком, начинает изучение русского языка, чтобы вникнуть в труды Николая Ивановича Лобачевского.
        Теперь времена изменились. Благодаря прежней обширной колониальной экспансии и широкому распространению современной американской техники и компьютерных технологий (не без помощи Японии) английский язык получил наибольшую востребованность. По данным ЮНЕСКО, в наши дни на английском языке издается не менее 50 % всех книг по науке и технике.
        Однако в настоящее время есть страны, где народ и даже политика самого правительства не способствуют широкому распространению английского языка. В Европе примерами таких стран могут служить Франция, Испания и Португалия. В Лиссабоне в декабре 1995 года я не мог купить селёдку, так как, не зная португальского языка, не мог найти нужный товар на многочисленных рыбных прилавках продовольственного магазина. Рядовые продавцы английский язык не знали и на слово „herring“ (англ. «селёдка»), естественно, не реагировали. Лишь специально вызванная заведующая рыбным отделом порадовала знакомой фразой: „What do you want?“ (англ. «Что Вы хотите?»). И на запрос: „I want the salty fish!“ (англ. «Я хочу солёную рыбу») уверенно закивала и ушла в глубину магазина. Через некоторое время она вернулась с торжествующей улыбкой, держа в одной руке свежую рыбу, а в другой пакет с килограммом соли. Дальнейшие комментарии излишни!
        Простота бытового английского с его, казалось бы, на первый взгляд, лёгкой (по сравнению с греческим, латинским, немецким, французским, русским и многими другими языками) разговорной грамматикой с лихвой «компенсируется» его архаической орфографией. По этому поводу один английский писатель так подтрунивал над своими соотечественниками. Он произносил слово «фиш» (англ. «рыба») и просил собеседников написать его. Когда они писали „ ish“, он важно утверждал, что на самом деле правильно писать „ hoti“, поскольку в слове „nough“ (англ. «достаточно») буквенное сочетание „gh“ выражает звук [ф]. Далее, в слове „women“ (англ. «женщина») буква «о» выражает звук [и]. Наконец, в слове „emotion“ (англ. «волнение, эмоция»), буквосочетание „ti“ выражает звук [ш]. Следовательно, мы имеем полное право записать «ф+и+ш» как „gh+o+ti“! Даже Бернард Шоу считал английскую орфографию нелепой и абсурдной.
        Действительно, английское правописание изобилует трудностями, поскольку воспроизводит давно устаревшее произношение: когда-то слова „time“ и „cause“ читались не «тайм» и «кооз», а, соответственно, «тиме» и «каузе». Это было ещё не совсем забыто во времена Шекспира, но теперь уже превратилось в сущее наказание для тех, кто, например, изучает английский после латыни или немецкого. Известен анекдот о попытке чтения Шекспира в подлиннике Александром Сергеевичем Пушкиным своему родственнику Захару Чернышёву – знатоку английского языка. Чернышёв при первых же словах расхохотался: «Ты скажи  прежде, на каком языке читаешь?» Расхохотался, в свою очередь, и Пушкин, объяснив, что выучился по-английски самоучкой, а потому читает английскую грамоту как латинскую.
        В годы державного величия Советского Союза, когда, по-нашему убеждению, социалистический лагерь непрерывно расширялся, на статус международного мог бы претендовать и русский язык. Однако все достоинства, связанные с выразительностью русского языка, уничтожаются в глазах лингвистов сложностью его грамматики, сопоставимой со сложностью латыни, дополнительно отягощённой ещё и отсутствием строгих правил в отношении простановки в словах ударения. Относительно последнего известная венгерская полиглотка Като Ломб шутила, что в русском языке ударение якобы зависит от первой буквы в слове, и в подтверждение приводила триаду: «золото», «болото», «долото». Действительно, эти слова отличаются только первыми буквами и положением ударной гласной.
        Усвоение правильного ударения в русских словах сопряжено с рядом трудностей. Первая состоит в том, что ударение в русских словах не прикреплено к определенному слогу, как, например, это имеет место во многих других современных языках. В большинстве тюркских языков и во французском языке оно падает на последний слог, в польском – на предпоследний, в чешском и венгерском – на первый, на первый же слог падает ударение и в большинстве исконно немецких слов (если не принимать во внимание неотделяемые префиксы). Ударение в испанском слове, как правило, падает на последний слог, если слово заканчивается на согласную, кроме n и s, и на предпоследний – в других случаях. Ударение в нашем языке называется свободным, так как оно может оказаться на любом слоге слова.
        Второй осложняющей особенностью русского языка является подвижность ударения, то есть его способность изменять свое место при изменении грамматической формы слова. Да что греха таить! В нашем языке за сравнительно короткий исторический период произошли существенные изменения. Исчезла значительная часть алфавита, изменились не так уж давно грамматические правила, и даже были изобретены новые буквы «э», «й», «ё».
        Так какой же язык лучше? Однажды, проводя занятие в многонациональной аудитории, я спровоцировал диспут на тему о важности того или иного разговорного языка. Студент из Алжира (араб по национальности) сказал, что без французского языка он не смог бы приобщиться к богатствам мировой классической литературы. Учащийся из Нигерии (по национальности – хауса) тут же заявил, что, в таком случае, самый лучший язык – это английский. Студент из Братиславы заметил, что мы вообще бы не спорили, если б хоть немного знали словацкий язык. Но спор сразу же прекратился, когда монгольская студентка сказала, что лучший из языков тот, на котором говорит мама. И с этим сразу же все согласились.
        Интересно, что первой серьезной попыткой создания международного языка можно считать проект древнегреческого врача Клавдия Галена (129 – 200 годы н. э.), который, кстати, заложил и основы фармакологии.
        Первый успешный вариант решения проблемы создания международного языка был сделан врачом. (Быть может, врачи ближе всех принимают к сердцу насущные общечеловеческие проблемы?!) Первым добился абсолютно явного успеха уроженец города Белостока, находившегося тогда на западной окраине Российской империи, выпускник медицинского факультета Московского университета врач-офтальмолог Лазарь (Людвиг) Маркович Заменгоф (на иллюстрации перед публикацией). В Варшаве 14 (26) июня 1887 года  появилась брошюра на русском языке в 40 страниц под заглавием «Международный язык». Издал её сам автор. В этой книге изложены 16 правил грамматики, не допускающих никаких исключений, описана система простого словообразования, а также дан список из 900 корневых слов, положенных в основу лексики языка. Язык эсперанто был построен на базе корнеслова европейских языков (латинского, французского, немецкого, отчасти русского). Грамматика эсперанто не допускает диалектов и основана на упрощённых и обобщённых грамматических правилах западно-европейских языков. Это значительно облегчает изучение эсперанто теми, кто знаком хотя бы с одним из этих языков; в свою очередь знание эсперанто облегчает изучение иностранных языков индоарийской группы. Чисто фонетическое письмо читается одним-единственным образом, вне зависимости от родного языка читателя (надо лишь знать систему озвучивания алфавита и правила ударения соответствующего письма), то есть для механического прочтения (озвучивания) сам фонетический язык даже и знать-то не обязательно. Какие при этом открываются грандиозные возможности для тех, кто не стесняется читать речи с трибуны по бумажке! Этим свойством как раз обладает язык эсперанто. Кроме того, в эсперанто допускается свободный порядок слов, а ударение всегда падает на второй от конца слова слог.
        Итак, язык получился простой, логичный, благозвучный и лёгкий для изучения. Изобретение Заменгофа скоро стало называться  «эсперанто»  (буквально – «надеющийся») по псевдониму автора на первом варшавском издании его книги. Основной лексический фонд и грамматический строй эсперанто – это то, что Заменгоф называл fundamento (то есть «основа») – по общему согласию эсперантистов должны оставаться неизменными (в этом эсперанто напоминает мне широко известную таблицу химических элементов Д. И. Менделеева), в остальном же язык может обогащаться новыми корнями, которые утверждаются международной Академией эсперанто, разместившейся в Париже.
        По предложению одного из самых активных деятелей первого периода маркиза Бофрона из Франции эмблемой эсперантистов стала зеленая звезда, которая символизирует союз пяти континентов с надеждой на объединение всех стран и народов с помощью эсперанто.
        Сегодня хорошо известны многочисленные предложения различных хозрасчётных и кооперативных центров за весьма короткие сроки обучить разговорному иностранному языку. Конечно, это несерьёзно. «Разумеется, эсперанто – самый лучший из всех искусственных языков. Несомненная простота алфавита, изумительная лёгкость грамматики, распространённость словаря делают его изобретателя бессмертным», – такую оценку дал изобретению Заменгофа великий русский учёный Константин Эдуардович Циолковский. Он также занимался проблемой международного языка и даже написал по этому поводу специальную брошюру. По достоинству оценили эсперанто и многие учёные, писатели и государственные деятели. Среди писателей это были такие известные рыцари пера, как Лев Толстой, Максим Горький, Ромен Роллан, Анри Барбюс, Эптон Синклер, Герберт Уэллс.
        Интереснейшим фактом из истории языка эсперанто является такой:
На заре Советской власти во главе Революционного Военного Совета (РВС) стоял Л. Д. Троцкий. На одном из заседаний он обратил внимание на нагрудный значок у члена Совета Николая Васильевича Крыленко (1865-1938). Это тот самый моряк, который стрелял из «Авроры» по Зимнему дворцу холостыми выстрелами. Он был членом Петроградского общества «Эсперо». После заседания Троцкий подошёл к Н. В. Крыленко и расспросил его о значке, оказавшемся эсперантской звёздочкой. Он рассказал Л. Д. Троцкому о символике значка эсперантистов. Председателю РВС понравилась форма (звезда - 5 континентов), но не понравился цвет (зелёный - цвет надежды). И Троцкий сказал, что введёт для военных опознавательный знак - пятиугольную звёздочку только… красного цвета (цвета пролитой крови).  И, действительно, по инициативе Троцкого в 20-х годах эсперанто стали изучали в частях Красной Армии в обязательном порядке. Об одном из эпизодов такого обучения узнаём из воспоминаний бывшего преподавателя эсперанто в армии. Им был комиссар К. Ю. Жубите, красный латышский стрелок. По его словам, в 1921 году приказом по армии, в которую входила его 25-я дивизия, весь личный состав изучал эсперанто. Цель преследовалась вполне определённая - Красная Армия на штыках понесёт революцию угнетённым пролетариям Европы. Так как эсперанто широко распространён в странах Западной Европы, то и бойцам Красной Армии надлежит его знать с тем, чтобы общаться без переводчиков. Теперь это, конечно, воспринимается как исторический казус, но чем это не аргумент в пользу доступности и простоты освоения эсперанто!
        Во время Второй мировой войны были уничтожены все достижения эсперантского движения, а многие его деятели погибли в концентрационных лагерях, в том числе две дочери изобретателя языка доктора Заменгофа и его сын. Ныне наибольшее число эсперантистов находится в Китае.
         Ещё недавно я думал, что язык эсперанто является реальным оружием международного общения, простым и эффективным средством преодоления языковых барьеров. Я полагал, что эсперанто, как «второй» вузовский иностранный язык, находится вне всякой конкуренции с другими языками, хотя бы уже потому, что ректораты и деканаты могут быть абсолютно уверены в полной реализуемости этой идеи, чего нельзя гарантировать для других лингвистических попыток из-за явного недостатка учебного времени в стандартных вузовских программах. Теперь, однако, я так не думаю.
        Многие знакомы с древним символом китайской и корейской философии «инь-ян». (Этот символ присутствует и на флаге Южной Кореи). В  древнекитайской философии символ гармонии «инь-ян» появляется в VI–V веках до н. э. По этой философии «ян» символизирует небо, добро, красоту, правду, действие, мужское начало, а «инь» – землю, тьму, зло, ложь, бездействие, женское начало.
        Оставив на совести древнекитайских философов и их современных последователей столь категоричное отнесение мужского и женского начал, соответственно, к добру и злу, следует обратить внимание на глубокий философский смысл «инь-ян» как символа гармонии. Его графическое изображение, по существу, отражает все представления о гармонии от античных времён до настоящего времени. Сфера – как образ идеального – в равных долях поделена между светом и тьмой, взаимопроникающих друг в друга, что символизирует их противоположность и единство. Чёрный кружок на белом поле (и наоборот, белый кружочек на чёрном фоне) символизирует наличие зачатков противоположного в любом из явлений. В каждом начале существуют ростки его противоположности. Нет совершенства, не несущего в себе следов безобразного, и нет добра, не несущего в себе следов зла, как и нет зла, в котором отсутствуют крупинки добра. Как это мудро! Ведь обязательно нужна борьба противоположностей. Без этого не будет движения.
        Хочу продемонстрировать взаимоотношение широкого поля добра и маленькой крупинки зла, сидящей на его фоне, на примере крушения авторитета международного языка эсперанто. Гениальное изобретение доктора Заменгофа имело целью упростить проблему межязыкового общения на бытовом уровне, для чего, по мнению Заменгофа (и по моему мнению тоже), вполне достаточно словаря из девятисот корневых слов. Но нашлись желающие расширить возможности этого языка с благородной, казалось бы, целью приближения широкой аудитории к классическим произведениям шедевров мировой художественной литературы. Намерение вроде бы и благое, но оно привело к значительному расширению словарного запаса. И это (как маленький кружочек на поле другого цвета в «инь-ян») погубило интерес широкой общественности к изучению языка эсперанто.
        Как-то, уже будучи деканом экономического факультета в Институте киноинженеров, я попробовал организовать факультатив для желающих изучить язык эсперанто. Считая себя самого недостойным для пропаганды языка при наличии достаточного числа заслуженных специалистов, я (по согласованию с президентом клуба «Еspero» Анной Петровной Буткевич)  попросил известного эсперантиста Мельникова провести рекламную лекцию перед потенциальными слушателями. Он весьма вдохновенно рассказал моим студентам о том, как он переводил на эсперанто «Дон Кихота» Сервантеса. После этого ему был задан вопрос: «Сколько же теперь слов в эсперанто-русском словаре?» Мельников сказал, что в современном словаре известного языковеда профессора Евгения Алексеевича Бокарёва насчитывается около тридцати тысяч слов (более 12 000 корней). На что студенты разумно заметили: «Ой! Тогда нет никакого смысла. Уж лучше английский!» И на этом мой факультатив закончился.
        Правда, моя идея не умерла. Такой факультатив (для желающих) открыли в ГПА (аббревиатура Государственной полярной академии) при кафедре французского языка и литературы. Я приходил туда в 2003 году, посидел на занятии и остался очень доволен. В аудитории я насчитал шестнадцать человек. Существует ли этот факультатив (да и сам институт) до сегодняшнего дня? Не знаю.
        В 2006 году на конференции эсперантистов во Флоренции (Италия) я увидел жалкое зрелище: эсперантисты из Польши привезли два автобуса с детьми, всего лишь изображающими интерес к языку эсперанто. Я сделал своё сообщение, перестал ходить на заседания секций и, как простой турист, решил посмотреть саму Флоренцию, а также Рим, Пизу, Венецию и Верону. Руководитель нашего коллектива сказал мне тогда, что мои отлучки на семинарах «засекли» и меня на конференции эсперантистов больше приглашать не будут. Но меня это уже не беспокоило.
        Вернувшись домой в Санкт-Петербург, я отдал все свои книги и словари по языку эсперанто в Российскую национальную библиотеку (тогда ещё Публичную библиотеку имени М. Е. Салтыкова-Щедрина) и попрощался с делом, которому когда-то старательно посвящал много внимания и времени.
        На моих глазах проблема изучения иностранного языка перед поездкой за границу теперь уже перестала быть проблемой. Ещё вчера мы восхищались возможностью Интернета переводить с одного языка на другой. Сегодня уже стали доступными малогабаритные переводчики без выхода в Интернет в виде карманных гаджетов (англ. gadget – «штуковина, приспособление»). А это означает, что в ближайшем будущем резко упадёт спрос на языковые курсы и репетиторов, делающих пока ещё неплохой бизнес на желающих потратить время и деньги ради изучения иностранного языка.