Глава 54. На свободе

Его место за столом пустовало. Опять. Люрванди покосилась на пустой стул и вздохнула над тарелкой остывшей каши – она уже устала, хоть день только-только начался. Ночка выдалась бурной – кошмар-ловушка бургомистра напугал эльфийку, она не сумела отдохнуть, потом Сивард опять кричал на рассвете, заставив весь дом вскочить и в ужасе сбежаться к самой двери. Бургомистр задыхался и все просил кого-то остановиться… Ганред посерел окончательно и уже хотел дверь ломать, когда крик затих и повисла тишина...
Как и говорил Вересковый Воин, мир Зетта встал на пороге новой, разрушительной войны, победить в которой было практически невозможно – надвигалось последнее противостояние земель «До Пограничных Гор» и Темной Крепости, и напряжение перед грядущим штормом уже чувствовалось в воздухе. А в Дом, по слухам, что ходили по городу, вернулся Владыка Синвирин – Он же Темный Повелитель и Хозяин Тьмы. И Люрванди прекрасно понимала, что Сивард в состоянии душевного расстройства не сможет бороться с Ним и с Тьмой одновременно, от Хэлвердан с Недом вестей не было, они как сгинули. А недавнее нападение на Солнечный показало, что реально действующей армии у города не было, кто еще остался в живых из других народов одни Боги ведали - никто так и не откликнулся на призыв объединиться против общего врага, который во все стороны разослал бургомистр. Надеяться было не на кого, город готовился к сражению сам - были введены чрезвычайные меры, войска и новобранцы под руководством Ганреда проходили боевую подготовку, хранилища заполнялись зерном, на случай осады, в кузнечных мастерских ковалось оружие. Все мирные были задействованы на полях, а те, кто не мог работать, безвылазно сидели в городе, въезд и выезд без надобности из которого был запрещен новым правителем.
И именно поэтому его место за столом пустовало: Белый Воин с утра до ночи занимался делами управления. По крайней мере, хотелось в это верить, однако, все понимали, что это не так: после неожиданного появления группы путников со стороны Великой равнины и глупой гибели одного из них – Фаранга – Сивард окончательно замкнулся в себе, заперся в своей комнате на чердаке, окончательно перестав выходить, и только выставлял за дверь горы исписанной мелким, торопливым почерком бумаги, на которой были его приказы на день и неизменная просьба принести еще пишущих материалов.
Без него было сложно: Лунный Страж был звеном, что связывало столь разношерстую компанию - эльф-колдун, дипломат, швея, девчонка-сирота, бывшая рабыня, да несчастная гарпия. Состав преимущественно женский, причем все представительницы слабо пола, за исключением Найны, происходили из разных слоев населения и, что хуже, из разных народов, потому стычки были неизбежны, и возникали они на ровных местах, однако, доставляли много горя, и жизнь становилась все сложнее день ото дня. Сивард как-то сглаживал, сводил на нет все конфликты - где-то отшучивался, где-то уступал. Люрванди не понимала, как он предугадывал назревающий разлад и вовремя успевал подстроиться и решить его, но как только Лунный Страж ушел из жизни в доме, ссоры расцвели пышным цветом. И не только потому, что Юмани, потеряв брата, стала невыносимо резкой - тетушка Лейла, приютившая по сути бездомных существ, крайне недоброжелательно относилась ко всем своим гостям, но при «сыночке», как она ласково называла Сиварда, вела себя еще сносно… а «сыночек» уже неделю не выходил из своей комнаты.
Завтрак проходил в гробовой тишине - каждый старался поскорее закончить трапезу, чтобы разойтись по своим делам.
- Какие у кого на сегодня планы? – ничего не менялось изо дня в день и каждое утро кончалось этим вопросом, только вот раньше его задавал Вересковый Воин, и всем было понятно, зачем он это спрашивает – затем, чтобы оказаться рядом, если что. А теперь, скорее продолжая традицию, интересовалась хозяйка дома, хоть ей эта информация была совершенно ни к чему, но она продолжала спрашивать и отвертеться от ответа не представлялось возможным. Люрванди порядком злило такое поведение тетушки Лейлы, но сделать ничего было нельзя - не взрываться же каждый раз, как это делала Юмани!
- Я в казармы пойду, - спокойно откликнулся Ганред и отодвинул пустую тарелку. Эльф осунулся и похудел за последние дни, в его соломенных волосах появилась седина, а под глазами – жуткого вида мешки от усталости, но колдун был невозмутим, как и всегда, хоть его тоже раздражали подобные расспросы. С тех пор, как не стало Кэрлиха, а Сивард заперся у себя наверху, эльф стал единственным оплотом спокойствия не только в доме, но и во всем городе, а для Люрванди - примером и утешением. Она знала Ганреда с самого детства и хорошо помнила, какой ценой далось ему это холодное, расчетливое умиротворение.
- Я разнесу приказы, выполню их, как и всегда, - вздохнув, проговорила эльфийка.
Юмани поджала губы и промолчала, что, понятное дело, не укрылось от внимания тетушки Лейлы.
- А ты, Песчаная Принцесса? – поинтересовалась старушка.
- Я не обязана отчитываться! – внезапно вскрикнула бывшая рабыня и, с грохотом отодвинув стул, вылетела вон, на прощанье хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась пыль.
- Тварь неблагодарная! – завизжала ей в след тетушка Лейла. – Ты живешь в моем доме, да еще и позволяешь себе хамить?
-Простите ее! – вмешался Ганред. – Она потеряла брата. Будьте милостивы.
- А у меня муж погиб, а сынок сошел с ума! – раздраженно перебила колдуна старушка. – Да еще вы мне на голову свалились. Тем не менее, я держу себя в руках. Разве я веду себя так, как она? Я совершенно адекватна!
Как же хотелось сказать ей, что нет! Что ее поведение еще хуже, чем у Юмани, только вот раздувать ссору было нельзя - все-таки каждому из них некуда было идти, да и Сиварду нужна была помощь.
- Давайте я помогу вам, - предложила Люрванди и стала собирать тарелки одна в другую, стараясь действием замять бестактность ситуации.
-Что же ты за бестолковка такая! – в сердцах воскликнула старушка.  – Сколько раз я тебя просила так не делать! Ведь тогда придется мыть посуду с двух сторон! Дай, я сама все сделаю, раз у тебя руки не из того места растут!
- Простите, - эльфийка поджала губы, стараясь не заплакать - такое поведение началось, лишь только ушел Сивард.
Разница традиций – вот что приводило к частым конфликтам. Какая разница, как собрать посуду, разве это настолько сложно, помыть тарелки с двух сторон? За каждый такой маленький промах на девушку сыпался град укоров, а иногда и брани. Мол, кто тебя криворукую, звал? Терпеть это каждый день становилось все тяжелее и тяжелее, однако, конца не было видно, потому Люрванди ничего не оставалось, как молча терпеть да сносить обиду.
-Иди, отнеси сыночку поесть, - проворчала старушка. – Да смотри, не вырони по дороге!
Эльфийка молча кивнула, подняла поднос, на котором стоял завтрак для Сиварда и вышла. На лестнице, что вела на чердак, переоборудованный в комнату для Лунного Стража, девушку окликнул Ганред:
- Ты как?
- Я в порядке, не волнуйся, - она слабо улыбнулась, не желая грузить колдуна своими переживаниями.
- Я же вижу, что нет, - не согласился эльф, - тут и колдуном не надо быть, чтобы понять. Хозяйка ведь постоянно орет на тебя. Ты нам как щит, Лейти, все на себя берешь и не жалуешься. Я ведь знаю, что наступает предел всякому терпению: постарайся не довести до ссоры, лучше скажи заранее, я найду для тебя место в казармах, там тебя никто не тронет. Передохнешь слегка.
-Спасибо, Ганред, но пока что все еще действительно нормально. Куда вы без меня? - горько усмехнулась Люрванди. – Но я буду иметь в виду.
Колдун натянуто улыбнулся и, поклонившись на прощанье, направился к своим солдатам. А эльфийка двинулась вверх по лестнице, чтобы забрать кипу бумаг, исписанных Сивардом и оставить у порога пищу.
Дверь, как обычно, была заперта, девушка опустила поднос и, собрав бумаги, хотела уже отправиться выполнять указания, как вдруг в комнате кто-то заговорил:
- Здравствуй, Сивард, - голос был мягким, бархатным. Люрванди не знала никого с такими приятными интонациями, но смутно чувствовала, что где-то уже слышала этот голос.
Кто же смог войти туда? Мимо кухни незамеченным проскочить было невозможно, пришельца заметили бы сразу, если он, конечно, не вошел через окно. Но даже если гость проник таким нестандартным способом, вставал вопрос: как у него хватило смелости сунуться внутрь? Или же это был один из загадочных друзей Лунного Стража?
- И тебе не хворать, - спустя долгие мгновения откликнулся Вересковый Воин, и его голос был глухим и хриплым, как будто Сивард всю ночь пил.
Люрванди знала, что должна уйти, ведь подслушивать как минимум не прилично, да и получить на орехи можно от спятившего древнего, но в то же время эльфийка чувствовала, что должно произойти нечто важное, и оно еще раз перевернет все с ног на голову, потому села на пол и приготовилась слушать, чтобы не пропустить ни одного слова.
- Хотя ты ведь хворать не можешь, да? - мрачно усмехнулся Лунный Страж. – Ты ведь мертвый!
-Очень смешно, - фыркнул пришелец. – ты говоришь так, будто совеем не рад меня видеть.
Кажется, нежданного гостя вовсе не смутил тот факт, что он мертв.
- Тебя-то я всегда рад видеть, Менииль, - тяжело вздохнул Сивард. – Но что-то в последнее время мне частовато стали являться духи покойников – то во снах, то наяву… Что, неужели я скоро пополню ваши ряды?
- Мы уже давненько ждем тебя, братик, - так все-таки, это был легендарный доктор. Тот, кто ночью вытащил их обоих из западни у Замка на Холме.
- Не время мне сейчас копытиться. И так дел по горло, - зло пробормотал военачальник.
- Смерть не будет спрашивать, - хмыкнул Менииль. – Позволь, я присяду?
- Садись уж, куда хочешь… - раздался стук, как будто кто-то поставил локти на стол. Несколько долгих секунд висела пустая, усталая тишина, братья молчали, а Люрванди замерла, боясь пропустить хоть слово из их разговора.
- Я хотел спросить тебя кое о чем, - наконец, вновь заговорил доктор, - но ты наверняка знаешь, что нас подслушивают.
Девушка вся сжалась, понимая, что разговор зашел про нее, но, к облегчению, Лунный Страж лишь отмахнулся:
- Это существо не станет разносить сплетни. К тому же, мне все равно.
- Каждому можно заплатить, - не согласился Менииль.
- Никто не станет этого делать. Ее скорее запытают. Так что если она хочет, то пускай слушает - мое дело предупредить, и я его честно выполнил, остальное меня не касается.
- Ну, как знаешь, - недоверчиво поджал губы врач.
И снова воцарилось молчание.
В душе Люрванди роились разные чувства – страх и любопытство смешивались в грязноватую палитру, но девушка решила все-таки остаться. Нельзя было уходить теперь, она это нутром чувствовала.
-Так что ты хотел спросить? – наконец, поинтересовался Белый Воин.
- Что у тебя происходит?
-Все в порядке, - быстро и сердито бросил Сивард, и по его тону было понятно, что он врет.
- Не лги лечащему врачу, - в голосе Менииля зазвучали стальные нотки.
- Хэлвердан тоже самое сказала, - фыркнул бургомистр и закашлялся, задохнулся и долго не мог продышаться.
- Ты общался с ней? Как она? – к доктору вернулось его спокойствие и строгости больше не было в его интонациях, а приступ кашля, заставивший Люрванди сжаться, не произвел на близнеца никакого впечатления.
- Нормально. Она понятно почему заметила, но ты-то мертв, - совсем сипло проговорил Лунный Страж, как только смог прокашляться.
- Я не утратил своих способностей даже после смерти и вижу тебя насквозь, болван, - тихонько рассмеялся Менииль.
- Я не болван, - раздраженно заметил Вересковый Воин.
- Даже если для других ты – ожившая легенда, то для меня навсегда останешься бестолковым младшим братом. Откуда такое недоверие ко мне? Разве я хоть раз давал повод усомниться в правильности моих действий? – вкрадчиво и чуть печально спросил доктор. – Давай, выкладывай все на чистоту.
- Не хочу жаловаться, довольно я уже Хэлвердан плакался вчера ночью.
- Моя профессия выслушивать чужие жалобы и искать их причину, - возразил Менииль.
- Ладно, - сдался бургомистр. – Я запутался: я чувствую, что не вижу дальше своего носа, но как расширить кругозор – не знаю, мне не на кого опереться, и я…
-Стоп, стоп! – перебил близнец. – С самого начала и поподробней, пожалуйста.
- Что, прямо с самого? Тогда это займет много времени.
- Неужели проблемы начались настолько рано? – вздохнул дух.
- Я тогда сам не знал, что это впоследствии может стать ими. Я ничего, как оказалось, не знал, как и вы, впрочем.
- Я отвратительный врач, раз не сумел предвидеть это!
- Нет, это не правда. Ты лучший, Менииль, и не вздумай наговаривать на себя!
- За комплимент спасибо, но если не расскажешь, то тут даже я ничего не смогу сделать.
- Ладно, слушай, - Сивард заговорил, не имея силы спорить, но его голос доносился глухо, будто юы Лунный Страж не желал произносить всего скопившегося в душе вслух. – С самого детства вы вдалбливали мне в голову мысль, что тот, кто владеет силой, обязан или должен, неважно, какое слово использовать, защищать тех, кто не способен на самооборону - это был девиз Орвардо, отца, да, по сути, и всех колдунов и магов «не из Дома» во все времена, правильно? Мы очертя голову бросались в неравный бой, совершенно забывая про то, как будет больно нашим родным, если мы погибнем, мы делали все, чтобы выполнить свой «долг», но кто платил в первую очередь за наши поражения и ошибки? Правильно, наши семьи, ведь Темной Крепости всегда были известны все родственные связи и нет лучше способа отомстить, чем ударить по родным. И Дом в итоге оказывался слишком силен: все наши попытки противостоять разбивались о его неприступные стены, сильные ребята гибли, ложились, как снопы, не получая взамен на свой подвиг ничего. Ни памяти, ни могил, ни долгожданного мира… Скажи мне, Менииль, кто сейчас помнит Не ТАори? Или Семью ВеОртас? А ведь это были величайшие герои Древнейших времен!  Даже уважения к тому, что мы делаем, никогда не было - все считают, что мы должны умирать за призрачную свободу, которая, как известно всем в Доме – наихудшее зло, ведь потеряв забор, овцы разбредутся и попадут в лапы к волкам, - Лунный Страж говорил все громче, начиная злиться из-за своих же слов, доктор же слушал совершенно молча, ни словом не перебивая все больше расходящегося брата.  – Эти твари, скотные животные, которых мы называем «мирными», - уже в голос кричал бургомистр, - считают, что мы обязаны их защищать! А кому мы обязаны? Своим принципам? Если только! Слабые забывают, что сильные – точно такие же существа, и что мы хотим того же, что и мирные: просто жить со своей семьей, с теми, кого мы любим. Мы не хотим умирать! Мы боимся смерти! Но кому какое до этого дело? Раз ты маг – иди, сражайся, умри за наш мир, за нашу свободу! Однако, вот парадокс: Крепость слишком сильна, и когда уже нам, колдунам и воинам нужна помощь, хоть элементарно в приюте и теплой одежде, так никто и пальцем не двинет, чтобы пригреть и защитить! Ведь это опасно!  Давай рассмотрим это хоть на нашей семье: кто пришел на помощь к тебе, когда ты, пленный, в коме лежал в Доме? Да, мы знали, что ты не был убит. И что тебя погрузили в это состояние, чтобы ты не смог бежать. Я ходил по городам и пытался собрать армию, чтобы вытащить тебя, но никто не согласился мне помочь, тогда я использовал свой дар и все равно пошел тебя вытаскивать. А когда я гнил в подземельях, проиграв Последнюю битву? Скажи, кто пришел? Вместо того, чтобы мирно жить и править тем захолустным городишко, что был под нашим замком, мы полезли на Темную Крепость. Скажи, вы ведь не думали, когда уходили, что будет, если вы не вернетесь? У вас была цель, идея – скинуть ненавистного врага, но чем это обернулось? Ты знаешь, что отец сошел с ума, когда вы погибли?  Вы не получили за свой подвиг ничего! Ничего!
-Как это ничего? – не согласился Менииль. – В отличие от всех героев Древнейших времен, мы получили память - каждый из нас стал легендой. К тому же, мы продолжаем жить в твоих воспоминаниях, брат.
-  Что за бред ты несешь!! – Белый Воин закричал так, что зазвенели стекла, внутри комнаты что-то грохнуло, будто на пол уронили тяжелы шкаф. – Замолчи немедленно! Ты … ты не знаешь, каково это – хоронить своих детей! Вы… вы все – твари, твари неблагодарные! Ради других вы отдали жизни, но что досталось тому, кто вложил в вас все? Скажи мне, что досталось Дэвантеру? Семь трупов? Прекрасная цена за годы труда! Тогда я думал, что это совершенно нормально, и я готов был идти по вашему пути, ведь я хотел стать героем, прямо как вы, потому я поднял Последнюю битву.  Ты знаешь, что я любил ее, - шелест падающего рисунка был заглушен грохотом перевернутого стола, вниз полетели бумаги, чернильницы со звоном бились об пол. – Ты все про меня знаешь, и моя любовь к Хэлвердан не могла укрыться от тебя! Но в тот момент она оказалась на другой стороне, я попытался убить ее. И я был готов это сделать. Не находишь это как минимум странным? Ради счастья чужих мне существ, которые даже спасибо мне не скажут за все, что я для них сделаю, я потерял свою семью. И был готов убить ту, что любил! А когда мне нужна была помощь, никто не пришел! И по какой причине я тогда обязан защищать их?! Может, ты ответишь мне? Но ты молчишь! Что, нечего сказать?!
Что-то внутри со звоном разбилось, Люрванди зажала рот рукой и зарыдала: так вот, что в реальности происходило у Сиварда внутри. Он смертельно устал от жизни, от одиночества, от осознания своей неправоты и вины в гибели братьев. Каждый день, перед каждым делом он думал, как бы поступил Орвардо. Лунный Страж жил прошлым и не мог отпустить ничего - ни счастливые моменты, ни ссоры с родней… Для него не существовало понятия: сегодня, он жил переживаниями тысячелетней давности, мысли Верескового Воина устарели на много лет, но он настолько привык их обдумывать, что попросту не мог остановиться. И эти мысли жгли его мозг, каждую минуту, осиротевший, он думал, как бы мог спасти их всех, и каждый раз, одергивая себя, вспоминал, что они мертвы. И Белый Воин, бывший не таким уж «белым», каким казался раньше, пришел к выводу, что виноваты во всем «мирные».
- Я ненавижу, - продолжал кричать бургомистр, - ненавижу их всех!  Мы умирали за глупую, дурацкую... – он осекся, забыв все прилагательные в порыве ярости. – Идею! Не Дом отнял у меня все! Это были те, кого я защищал!!! Темная Крепость не тронула бы нас, если бы мы сами не полезли!!!
Он замолчал, не в силах больше кричать, тяжело осел на пол и сжал голову руками.
- Я не понимаю, зачем пытаюсь спасти этот город и всех жителей в нем. Я никому ничего не должен. Я просто хочу быть с теми, кого я люблю, но почему-то сижу здесь.
- Ты всегда был цепной собакой, - устало проговорил Менииль. – И теперь оковы, что сдерживали тебя, по стечению обстоятельств были сломаны. А я-то думал, что смог победить тьму внутри тебя! Как глупо! Ох, кажется, ты не понимаешь, о чем это я толкую? Что ж, позволь, я объясню: когда мы только встретили тебя, я сразу заметил внутри беловолосого мальчишки огромную черную дыру, которая засасывала свет отовсюду - ты был монстром, безжалостным, непредсказуемым и жестоким, ты был готов разорвать каждого на твоем пути, даже отца. Нам следовало убить тебя на месте, потому что известно, что такой порок не лечится, но Дэвантер пожалел тебя также, как когда-то пожалел нас: он сказал, что можно попробовать грубо говоря перевоспитать тебя. Я с дуру послушался и начал попытки искоренить тьму - ты стал моим первым подопытным. И именно я вырастил того доброго Сиварда, каким тебя знают все, я создал Белого Воина, героя и защитника, однако, думаю, ты понимаешь, что внутри ты вовсе не такой. Милосердие, мягкость – все эти качества лишь личина, скрывающая истинного тебя. Чем сильнее ты борешься с чернотой, тем дальше она уходит, но ее не искоренить, она не исчезнет окончательно, лишь спрячется, чтобы выйти вперед, когда ты хоть немного расслабишься. Твоя уверенность в виде нашего девиза пошатнулась, ты сбился с пути, запутался. Тьма пользуется этим. Твое сейчашнее поведение – норма, пусть не привычная, но норма.
Лунный Страж поднял на брата пустые выцветшие глаза. И Менииль вздрогнул, настолько был полон ненависти и презрения взгляд его младшего брата. Слова замерли у доктора в горле, и тогда заговорил Сивард. Он уже не кричал, нет, но каждый врач знает, что пока есть эмоции, пока пациент орет, как псих ненормальный, значит, он еще жив, а когда приходит безразличие, то это первый признак внутренней омертвелости.
- Я ненавижу каждого жителя этого проклятого города - всех до единого. Всего один из них заслуживал уважения – Кэрлих, но он погиб, погиб по вине идиота, по вине моего ученика. Также, как погибли Не Таори, орден Туманных Ведьм, семья Веортас и многие, многие другие колдуны и маги во все времена. Вы погибли также глупо. Я умираю также глупо. Но я знаю, что могу сделать, чтобы выйти из порочного круга смертей.
- И что же?
- Я просто уйду в сторону: сейчас сражение должно быть не против Темной Крепости - я все-таки сломал ей хребет в Последней битве. Она вылечилась и встала, но ты, как врач, понимаешь, как ненадежно она стоит. Мы должны поставить на место «мирных», чтобы они раз и навсегда запомнили иерархию силы. Кто сильнее – тот выше. И лишь только когда они выучат урок, а я уверен, что та четверть, которая останется в живых, поймет, что к чему, я вернусь и наведу порядок стальной рукой. Да, три четверти будут стерты, но правда восторжествует над их смертью. Я устал быть безымянным героем, защитником без лица. Ни ты, ни Орвардо не поняли этого. Да у вас и не было тысячелетия в темнице, чтобы осознать это, поэтому вы пошли по кривой, что кончается гибелью, я схожу с вашего пути и выбираю свой.
- Где же ты оступился, родной, - печально прошептал доктор.
-  Я не оступался, я просто осознал одну из истин Дома – ты никому ничего не должен. Они копили мудрость тысячелетиями, и пора бы начать прислушиваться: маги из Темной Крепости всегда оказывались правы, за их спинами – тысячелетний опыт, их истины были добыты кровью и смертью их соратников. Ты сказал – я цепная собака? Ну и путь! Пусть цепь оборвалась! Теперь я свободен! Я пальцем о палец не ударю, чтобы защитить кого-либо! Разве не видишь парадокс: нашу силу используют слабейшие! Мы как расходный инструмент – попользовались и бросили в грязь! Хватить терпеть такое отношение к себе! Мы люди, такие же, как и все. Пусть Тьма пожрет всех – мне плевать! Отплачу им тем, чем за подвиг заплатили мне – безразличием! – он расхохотался, как безумный, в его глазах плясали адские огоньки. – Пусть они все умрут, как погибли вы! Я больше никогда, никогда не буду думать, как поступил бы отец или Орвардо. Зачем? У меня и своих мозгов хватает! Я сотру все воспоминания, начну новую жизнь! Да, я точно решил, заберу Неда, Хэлвердан и, пожалуй, Найну с Ганредом. Мы с доктором поженимся, рыжую удочерим, будем нормальной семьей! Пусть мир утонет в крови войны, нам то что? Мы свое отвоевали! На обломках старого помогу Синвирину строить новый мир, где каждый будет знать свое место! И это будет… идеально!
- Ох, братишка! – Менииль сидел на стуле в середине комнаты, заваленной перевернутой мебелью, и с жалостью смотрел на раскачивающегося на полу Сиварда. – Ты всегда был простым и прямым до дури, с тобой и Мастером Обмана быть не надо, чтобы понять, что к чему! Ведь как бы ты ни орал сейчас, что бросишь все, что уйдешь, ты останешься. И будешь решать все проблемы этого городишко до потери пульса, а, судя по твоему внешнему виду, недолго тебе осталось, и этот прекрасный момент наступит весьма скоро. Почему прекрасный? Да потому что ты, наконец, помрешь, и мы встретимся. Твоя семья ведь так скучает, и только тебя не хватает нам до полного счастья!
Повисла тишина, прерываемая лишь хриплым дыханием Верескового Воина - тот замер на полу среди осколков и пролитых чернил и молча сжимал дрожащие губы, а по щекам его, против воли, катились слезы. Доктор печально и нежно смотрел на брата.
- Идиот!!! – внезапно вскрикнул тот, и голос, не выдержав, сорвался на фальцет.
Лунный Страж спрятал лицо в ладони и содрогнулся от холода, что шел из его пустого, одинокого сердца - он был пережитком прошлого, старой, умирающей веткой на молодом дереве, и сейчас он как никогда чувствовал это. Белый Воин прошел полутора тысячелетний путь со множеством падений и взлетов, чтобы понять, кто он есть на самом деле.
А был он магом «не из Дома». И как бы он ни злился, как бы ни грозился уйти, он физически не мог этого сделать. Защитник – вот в чем была его сущность, и, разрушив ее, он бы потерял самого себя, перестал бы быть, поэтому он и злился, понимая, что не смотря на всю свою огромную силу, по сути он беспомощен и скован.  А от знания, что он умрет на ненавистном посту, сражаясь за непонятных, чужих людей, становилось только тяжелее. И в горле вставал ком отвращения и ненависти ко всем и к самому себе в первую очередь.
- Почему… почему ты все знаешь обо мне? – прошептал Сивард.
На большее он был не способен - кажется, связки все же порвались, и во рту стоял горький вкус крови.
- Потому что я вырастил и создал тебя таким, какой ты есть, - невозмутимо откликнулся Менииль. – И я знаю, что то, что я посеял в тебе с детства, обязательно даст плоды. Да, у тебя темное нутро, ну и пусть - ты вырос светлым, несмотря на все преграды, ты умеешь бороться не только с монстрами, духами и другой нечистью, ты можешь и знаешь, как сражаться против самого себя, а это главное для любого воина. Неважно, что сейчас ты устал и оступился или даже упал, это пройдет, ведь даже рухнув на самое дно, ты останешься тем, кем был всегда – Сивардом, моим братом. Орвардо стоял на твоем месте когда-то давно - он также кричал и не понимал, куда идти, он, также, как и ты теперь, был при смерти, но он продолжил двигаться вслепую, на ощупь, и в конце концов стал легендой. Может, ты не веришь, что память важна, но мне кажется, мы смогли найти друг друг именно благодаря ей.
- Вы счастливы там? – нетерпеливо перебил Лунный Страж. – Расскажи мне про царство Мертвых.
- Сам все узнаешь, когда окажешься там.
- Больно умирать? Страшно?
- Кому как повезет, - хмыкнул доктор. – Тот же Орвардо ничего не почувствовал и не понял: просто перестал существовать и очнулся в другом месте. Мне было очень больно и страшно. Ты ведь знаешь, что в Первой атаке погибли не все - трое бежали, пока я заговаривал Темному Владыке зубы. Когда Он понял, что я болтал не потому, что Он разговорил меня, а потому, что я давал время моим братьям, Он погрузил меня в искусственную кому, которая поддерживалась с помощью специальных машин. И когда Хэлвердан подняла Дом в воздух, все это оборудование было испорчено и меня било током, пока я не умер. Так как-то. У каждого свой путь.
- Объясни мне еще раз, почему самоубийство не выход. Я знаю, ты помногу раз говорил это, но если тебе не сложно, повтори, пожалуйста.
- Нет, мне не сложно. Это путь слабых.
- А что-нибудь более … близкое к моей ситуации…я чувствую себя совсем… никчемным? -  слово заставило Белого Воина замолчать - такое чувство никогда раньше не возникало в его душе. Ничтожество. Нет, он никогда им не был, но сейчас… казалось, что весь мир таков, и что он сам – яркий тому пример. Он не мог жить без войны - мир убивал его каждый день, и именно из-за этой невозможности просто жить, он чувствовал себя ущербным. – Зачем я живу? Я ведь стал пережитком прошлого. Ошибкой истории. Моя жизнь… разве… зачем?
-Чтобы выполнить свой долг, долг мага «не из Темной Крепости». А если будет надо, то и умереть, сражаясь за это.
- Но я ведь никому не должен… - прошептал Сивард. И эти слова прозвучали уже совсем слабо и неуверенно по сравнению с тем, как они были произнесены в первый раз. – вы можете лишь попросить об одолжении… и разве я смогу отказать мольбе?
-Тогда я прошу тебя. Нет, умоляю, - доктор, улыбаясь, опустился на колени. – Защити этот город.
- Я сделаю, как ты просишь… - тяжело уронил Лунный Страж. –Я теперь связан твоей просьбой по рукам и ногам.
- Как и мы были когда-то, но Смерть разбила эти оковы, не бойся ее: она освобождение, а не мучитель, начало, а не конец. А на твой вопрос «зачем» никогда не будет ответа.
Внезапно раздался странный звук, словно оглушительно лопнула струна огромной лютни, и от библиотеки разлетелся ветер, который взмел пыль и раскачал цветы в кадках у домов. Тяжелые двери распахнулись, и черная тень ринулась на свободу, цепи заклинаний гасли, на последок вспыхивая сеебристо-белым. С Запада, Севера и Востока появились три темных шара, которые слились воедино с той частью Тьмы, что, наконец, смогла вырваться из темницы лабиринта, прогремел раскат грома, хоть на небе не было ни облачка, и тени мгновенно вытянулись, покинули свои привычные места и поползли вверх, где в темной, клубящейся туче соединяла свои до этого разорванные части сама Госпожа Тьма. Свет солнц померк, опустилась кромешная темнота, куполом накрывшая испуганный город, жители заметались, как всполошенные птицы, глупыми криками разрезая мрак, солдаты, порядком подготовленные Ганредом, в немом напряжении замерли на стене, без толку вглядываясь в подступившую черноту.
Люрванди знала, куда первым делом направится Тьма - монстру не нужен был город и все его жители. Даже Ганред был Ей безразличен, только одно существо интересовало Ее - и звали его Сивардом. Надо было во чтобы то ни стало предупредить Лунного Стража о надвигающейся опасности. Кто знает, видел ли он все, что случилось, или же настолько ушел в себя, что пропустил момент соединения? Тьма не должна была завладеть его силой! Но между эльфийкой и бургомистром стояла запертая дверь, ключа от которой у Люрванди, понятное дело, не было. Оставалось только одно: попытаться выбить преграду, благо, дом уже был старым и держался на честном слове. Миска с кашей, хлеб и сыр – все полетело на пол, девушка подняла стальной поднос и со всей силы ударила по проклятой двери, сверху посыпалась труха и пыль, но пока что преграда и не думала рушиться.
Тьма смотрела на бушующий внизу город: Кровавый, как его звали в Древние и Древнейшие времена, или Солнечный – сейчашнее название - он ничуть не изменился за тысячу лет. Все те же узкие улочки, похожие друг на друга, как больничные койки, лабиринт тупиков и коротеньких лесенок, черепичные крыши, чистенькие мостовые и цветы в кадках у домов.
Бестолковые жители метались, как муравьи, кто-то, пользуясь неразберихой, тащил вещи с прилавков… во все времена были такие личности, считающие, что смогут не только выжить в общем хаосе, но и поживиться на чужой беде. Невысокий эльф с зеленой кожей и гарпией на плече выкрикивал приказы, птица шипела и размахивала крыльями, словно пыталась напугать кого-то. Тьма знала и этого паренька, и гарпию, но сейчас до них не было дела – ЕЕ интересовал только Лунный Луч, за которым ОНА охотилась уже полторы тысячи лет. И вот сегодня он допусти ошибку, клетка захлопнулась - Сиварду некуда было бежать, и никто из сейчас живущих не был способен защитить его. Тьма хорошо видела пленника на чердаке одного из домов, что стоял даже не в центре, а ближе к стене. Собрав свои тени, ОНА устремилась вниз и сквозь дымоход проникла внутрь дома.
- Сивард, ты в порядке? - обеспокоенно поинтересовался Менииль, увидев, что его брат согнулся, сжав голову руками.
- Да, - прохрипел тот. – Заклинание… которое было наложено на библиотеку… оно сломано…Тьма вырвалась на свободу… Поэтому мне больно, но ничего, я разберусь, я же воин…- он ухмыльнулся через боль.
Лунный Страж тяжело поднялся, добрел до окна и выглянул на улицу - солнца уже снова светили, но паника, вызванная внезапным затмением, еще не улеглась.
- Что ты намерен дела…-доктор вздрогнул и распался, исчез, вытесненный более сильным духом.
Дверь трещала под чьими-то сильными ударами и была готова вот-вот вылететь, но кто бы это ни был, он уже вряд ли мог бы помешать. Из щелей появились струйки осязаемой черноты, похожие то ли на сжиженный дым, то ли на ртуть, они стекли в одну большую лужу в центре комнаты, и из этого сгустка выросла невысокая фигура, с ног до головы закутанная в плащ. Из бесчисленных складок хламиды Госпожи Тьмы на Сиварда внимательно и настороженно поглядывали тени без хозяев, и хитро ухмылялись, понимая, что ему уже не бежать, шепотки окутали фигуру, словно паутина. И все они уставились в широкую спину военачальника Армии Света.
Тот ничуть не изменился с того момента, как Тьма в последний раз видела его: белая одежда с серебряными нитями вышивки, гордо выпрямленная фигура... Он стоял спиной к своему врагу и ничуть не боялся, как и всегда - именно за это Белый Воин и считался такой лакомой добычей.
- Ты сам знаешь, что я сделаю, - продолжая прерванный разговор с Мениилем, заговорил Лунный Страж. Он знал, что дух брата уже исчез, но для выполнения плана, который он задумал, требовалось время. А Тьма очень любила слушать последние слова, поэтому требовалось заговорить ЕЙ зубы. – Я сделаю то, что должен, хоть и не понимаю, зачем.
ОНА внимательно слушала его - птичка уже попалась в сеть, пусть пощебечет еще немного, прежде чем ей свернут шею.
- Но я выполню то, что нужно, то, что обещал тебе, ведь ты сказал, что за это меня и прозвали героем, - раздался странный чавкающий звук, так хорошо знакомый всем из старых времен. Сивард судорожно вздохнул и пошатнулся, схватившись рукой за стену. – Но можешь быть уверена…
Воздух задрожал от магии. Белый Воин с трудом повернулся - его белая одежда вся пропиталась кровью, короткий нож со звоном упал к его ногам. Лицо военачальника побелело, как полотно, на лбу выступили капли пота, короткие волосы слиплись, но пустые глаза пылали неугасимым огнем борьбы. Тьма вздрогнула и отшатнулась, как от удара. Откуда? Откуда он взял силы, чтобы бороться? Он ведь был сломан! Все факты были на лицо!
- Я не сдамся, - он ухмыльнулся также, как и его братья перед смертью.
Дверь, наконец, не выдержала и с треском ввалилась внутрь. В проеме испуганно замерла Люрванди с разломанным подносом в руках. Девушка в недоумении переводила взгляд то на Сиварда, прижимающего в груди ладонь с растопыренными пальцами, будто пытающегося спрятать кровь, то на разбросанные по полу вещи, то на госпожу Тьму, которая ошарашено уставилась на нежданную гостью. Замешательство длилось буквально мгновение, но его было достаточно для Лунного Стража. Заклинание завершилось, и тело военачальника превратилось в свет, который струями, словно осязаемые облака, вылетел в окно и понесся прочь от дома. Люрванди замерла, скованная ужасом - она осталась один на один с самым жестоким монстром всех времен. Тот внимательно разглядывал смелую девчонку, так много раз уходившую из его цепких объятий. Пожалуй, из этой эльфийки могла бы получиться хорошенькая куколка-марионетка, но не сейчас, это могло и подождать, теперь надо было догнать и вернуть непослушную птичку, которая сквозь прутья клетки вырвалась на свободу. Девчонка никуда не денется, а вот Вересковый Воин мог придумать что-то очень нехорошее. Еще раз смерив Люрванди изучающим взглядом, тварь вылетела в окно, бросившись вдогонку за беглецом.
Он никогда не поворачивался спиной к своему врагу, чтобы сбежать и спасти свою шкуру. Даже во Второй атаке на Дом бегство было ради отца, не ради себя. А сейчас, покинув город, Сивард стремительно несся над поверхностью земли, чувствуя, как с каждой милей тает запас его жизненных сил.
План был предельно прост: у Лунного Стража не было возможности противостоять Тьме, поэтому он бежал под защиту того, кто был способен противостоять ЕЕ силе. Даже Темный Владыка не мог противостоять Смерти, а она ждала Сиварда уже очень давно.
Под ногами расстилалась Великая равнина - в самом ее центре пространство было разорвано широкими воротами с небольшой лесенкой перед ними, те были гостеприимно распахнуты, и разные существа толпились на ступеньках, ожидая последнего из большой семьи. Джорри сидел в самом низу, на последней ступеньке, болтал ногами в воздухе, как обычно курил и о чем-то живо беседовал с Эрденом, расположившимся рядом - периодически оба звонко смеялись. Айхо и Айхэ подпирали косяк справа и слева, Зайнари уперся взглядом в один из своих приборов и с ворчанием что-то переделывал. Менииль подставлял свету солнц улыбающуюся физиономию, и только Дэвантер да Орвардо напряженно вглядывались в горизонт и не скрывали своего страха за самого младшего приемыша.
Сознание не гасло, как того ожидал Сивард, даже наоборот, все события вдруг вспомнились с необычайной точностью: Лунный Страж совсем не грустил, что жизнь стремительно кончалась, по мере того, как приближались ворота в поле. Он вдруг понял, что Смерть – всего лишь переход, коридор между двумя комнатами. И если в точке отправления были только проблемы, то в конечном пункте его ждала семья, только надо было потерпеть немного, совсем чуть-чуть. В мире живых его больше ничего не держало - единственное, что было жаль, так это то, что он не успел сказать Хэлвердан, что сильно ее любит, а Неду – что годится иметь такого друга. Да цветы на могиле Кэрлиха завяли… ну да ладно! Доктор и дракон когда-нибудь тоже помрут, тогда он все им и скажет, а Кэрлих… наверное, поймет и простит.
До ворот оставалось меньше пяти секунд лету. Сивард нащупал где-то далеко на Севере след Хэлвердан и попробовал связаться, но она не ответила. Белый Воин не стал расстраиваться – может, она занята чем-то важным. Пусть у нее все получится, что бы она ни делала!
Внезапно, он почувствовал, как от его существа что-то отделилось, да так и осталось позади. Вересковый Воин не стал оборачиваться. Лапы Тьмы клацнули совсем близко, но поймать почему-то не смогли, Орвардо протянул руку и, схватив младшего брата за плечо, спрятал за собой. Несколько долгих секунд тот боялся выглянуть из своего убежища, словно ОНА все еще могла достать. Раздался пронзительный вопль, полны обиды и злобы.
- Вылезай, опасности больше нет, - пропыхтел Джорри, на секунду вынув изо рта трубку.
- Как маленький, ей-богу!  Ничуть не изменился, - проворчал Орвардо, стараясь сохранить неприветливость, но даже в его голосе проскакивали веселые нотки - он был рад, что дело благополучно разрешилось.
- Смотри скорее, а то все пропустишь! – завопил Эрден, но никто ничего не понял, так как его рот был набит печеньем.
Сивард высунулся из-за спины брата, чтобы увидеть, как тело медленно упало в траву и замерло, только кровь все еще продолжала течь. Это было странное чувство – одновременно видеть себя, но быть в другом месте, это было как-то противоестественно.
- Поздравляю, ты умер, - хмыкнул Зайнари, заметив недоуменное выражение на лице младшего.
- Умер... – бестолково повторил тот.
- Рад, что ты снова с нами, сынок. Я скучал. Хватит смотреть туда, идем домой, - Дэвантер положил тяжелую руку на плечо сына и повел его куда-то вглубь.
А у Сиварда перед глазами все стояла картинка зеленого поля с его мертвым телом посередине.