Островина

   Иван Орлов рыбачил с самого раннего детства. Невысокий щуплый светловолосый паренек, никогда не отличавшийся здоровьем и, если честно, умом тоже.  Всю жизнь он прожил в деревне Тутьево. Родители его давно умерли и вырастил его дед Петька. С дедом они плавали на видавшей виды деревянной лодке по всему озеру Лесное. Бывало, привозили белорыбицы прямо полную почти до бортов лодку. Но больше всего Ваня любил ловить хищника – щуку или судака. Восхитительное ощущение удара, когда хищник схватил блесну, адреналиновый всплеск, когда, пытаясь освободится щука ставит «свечи» - выскакивает из воды под прямым углом, непередаваемо. Азарт охотника, страх, что не удастся вывести, что сорвется, уйдет. Радость удачной поклевки. Все эти чувства перемешивались и оставляли незабываемое впечатление, заставляющее возвращаться на рыбалку вновь и вновь, словно зависимого наркомана.

  Вот и сейчас, спустя годы после смерти деда Иван на дедовой латаной-перелатаной, еле дышащей лодке бесстрашно греб на веслах по центру озера волоча за собой лески с блесной от двух торчащих по сторонам спиннингов.  На таком большом озере без навигационных приборов могли ориентироваться только местные старожилы. Иван умел проложить курс по природным приметам. И сейчас он уверенно вел лодку мимо небольшого острова посреди озера, который все называли Островина. Остров этот - Островину, покрытый густым кустарником, хвойными деревьями и с каменистым берегом, местные жители не любили.  Про него ходила дурная слава. Говорили, что там находили трупы. 
 
  Вдруг удар! Аж дернуло лодку. Сердце Ивана замерло, почувствовав солоноватый привкус на губах он бросил весла и схватил спиннинг. Снова резкий рывок, удилище изогнулось дугой, леска натянулась до звона. На расстоянии десяти метров от лодки забилось мощное тело, показалась огромная пасть – большая щука. Иван осторожно потянул, быстро подматывая леску на катушку, но рыба тащила так сильно, что повезла его вместе с лодкой.
- Ого, вот это силища! – восхитился Иван, - какая крупная! – его охватил восторг, боясь, что оборвется леска Иван потихоньку стравливал ее, ожидая что щука устанет и перестанет бороться. Внезапно щука резко выскочила из воды вертикально во весь рост – поставила «свечу» и сразу же сильно повела в сторону и вперед, прошла перед носом опасно раскачивающейся лодки. Иван, поставил весло поперек лодки как поручень и уперся ногами в борта. Щука нырнула в глубину, Иван встал на ноги и стравил леску. Рыба вынырнула и круто развернувшись сильно дернула леску, Иван не удержался и упав спиной в лодку услышал сильный хруст. От болевого шока руки Ивана разжались, и щука утащила спиннинг в озеро. Иван боялся пошевелиться, ему казалось, что сломаны ребра или того хуже позвоночник. Но превозмогая боль он приподнялся и понял, что переломилось весло, а он только заработал много синяков. Но радовался он не долго. Добыча ушла, унесла с собой снасть, он остался посреди большого озера с одним веслом, к тому же погода очень сильно испортилась. Ветер, усиливаясь нагонял тучи все гуще. Ощутимо потемнело. Иван чувствовал приближение грозы, но еще больше его беспокоило то, что рябь на воде превратилась в высокие волны. Начинался самый настоящий шторм. Хрупкую самодельную лодку раскачивало с такой силой, что она черпала воду и носом, и кормой, а не только бортами. Ивану оставалось только молиться, выгрести из такого ада и с двумя веслами было очень сложно, а с одним шансы сводились, почти к нулю. Иван изо-всех сил вычерпывал воду миской, из которой вытряхнул за борт прикормку для рыбы. Но волны неумолимо перехлестывали через борта, и заполнившаяся водой лодка стремительно погружалась под воду. В считанные секунды Иван оказался в воде над немыслимой глубиной, посреди озера у которого не видно берегов. Сапоги наполнились водой и потянули вниз. Иван погрузился под воду и чуть не утонул, стаскивая сапоги. 

  Вынырнув и тяжело дыша, он в панике огляделся – куда плыть? Ивана что-то ударило по руке, оказалось это большой обломок его весла. Иван ухватился за него с некоторым облегчением, это все же какая-никакая поддержка в бескрайней открытой воде. Шторм быстро успокаивался, словно насытившийся хищник, укладывающийся на отдых после расправы с добычей. Ветер, превратившись в ветерок разгонял оставшиеся тучи, перестал дождь. Снова стало светло. Иван сумел разглядеть далекую кромку леса. Берег! Он изо-всех сил поплыл в сторону земли. Казалось, он плыл бесконечно долго. По счастью стояло бабье лето, поэтому вода в сентябре, довольно прохладная, впрочем, не была холодной даже после грозы. Иван почувствовал, что силы его оставляют, а берег будто и не приближался. У Ивана опускались руки. Он хотел только одного – отдохнуть. Но тут в голове прозвучало: - Никто, никогда не узнает, что случилось на самом деле! Даже если тело прибьет к берегу! – Иван, собрав остатки сил, всю волю поплыл. И доплыл.
  Доплыв до берега еле живой, он долго лежал на каменистом берегу пока окончательно не замерз. Весь, дрожа и громко стуча зубами от холода, Иван полез в чащу леса пытаясь найти дорогу и какую-нибудь помощь. На радость Ивана выглянуло солнце, и он немного согрелся и обсох. Осторожно ступая босыми ногами по сухим сучьям и сосновым шишкам, Иван прошел насквозь лес и снова очутился на берегу. Теперь он понял, где находится — это Островина. Маленький необитаемый остров, посреди озера поросший сосновым лесом. Обойти весь островок можно было минут за сорок.
- Не везет, так не везет, - вслух сказал Иван. И подумал – нет обуви, нечем развести огонь, нечего есть. Долго ли он протянет если станет пить воду из озера? Не известно, когда он сможет и сможет ли докричаться до проходящих мимо судов. На то, что кто-то приедет на остров рассчитывать особо не приходиться, местные не любят Островину, а для заезжих сезон закончился. И мобильник утонул, вместе с лодкой в кармане куртки-штормовки.
- Я, как Робинзон Крузо, - громко произнес Иван, обращаясь к озеру, но от осознания этого ему стало совсем грустно. Дела, скажем прямо, хуже некуда. Он отправился обходить Островину, в надежде на чудо. Внутри острова он нашел большую поваленную сосну и в корнях ее устроил себе берлогу. Натащил туда веток, мха и соорудил себе ночлег, защищенный от дождя, ветра и более-менее от ночного холода. Затем обнаружил черничник и с жадностью набросился на ягоды. Наевшись, он   прикинул – черники ему хватит дня на два. Иван немного воспрянул духом и решительно зашагал на берег, звать на помощь. Просидев до самых сумерек на берегу, Иван так и не увидел ни одной лодки. Он снова сходил поел черники и отправился в свою импровизированную берлогу. Устав от пережитого, Иван спал крепким сном.
 
  Среди ночи Иван резко проснулся. Что-то было не так. Ему показалось, что он слышит сдавленный женский плачь или стон. Иван прислушался, звук повторился. Он уже хотел вылезти из своего убежища, но увидел, как на залитую ярким лунным светом поляну вышел крупный плечистый парень, с модной прической, одетый в темные джинсы и кроссовки, могучую спину обтягивала кожаная куртка. Крепыш выволок на поляну связанную девушку (или девочку?) с белыми волосами. При ярком свете луны было видно, что рот ее был заткнут кляпом, нос разбит, под глазом виднелся большой синяк.  Иван замер, сердце его бешено колотилось. Ему хотелось броситься освободить, спасти несчастную, но его смущали мощные плечи и тяжелые ручищи злодея. У Ивана не было ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия, а в рукопашную он свои шансы оценивал невысоко. Тем временем крепкий парень привязал девушку спиной к дереву и достав длинный нож принялся разрезать на ней платье и нижнее белье. Иван увидел блеснувшие темные капли крови показавшиеся из длинных надрезов на коже жертвы. Несчастная издавала заглушаемые кляпом крики. Иван, не в силах больше смотреть, нащупал около себя несколько сосновых шишек и бросил их в противоположную сторону поляны. Парень резко дернул головой по сторонам и вдруг резким движением перерезал девушке горло и бросился бежать. Иван остолбенел, широко открыв глаза от ужаса, он и представить себе не мог такой страшной жестокости. Иван очнулся и бросился к девушке. Кровь хлестала из горла жертвы, Иван стащил с себя свитер и пытался зажать рану, одновременно освобождая девушку от кляпа. Со стороны воды взревел мотор катера и звук стал удаляться. Выдрав изо-рта жертвы кляп, Иван услышал, только слабеющее хрипение. Было уже поздно – жизнь оставляла ее.
- Нет! Нет! Пожа-алуйста-а! О, Господи! – вскричал Иван в отчаянии, но девушка умерла. Безжизненное тело повисло привязанное к дереву. Ивану нечем было перерезать веревку, и он проплакал, упав на колени до самого рассвета. Утром продрогнув, он одел свой свитер, испачканный кровью несчастной убитой, и стал отвязывать ее от дерева. Ему долго пришлось возиться с крепко затянутыми узлами. Наконец отвязав, он положил тело на мох. Ивана снова охватили рыдания. Жертва оказалась очень юной, совсем ребенок.  Иван запахнул на ней обрывки платья подумал, что нужно еще чем-то прикрыть тело, но не придумал ничего и заложив тело еловыми ветками отправился на берег в надежде увидеть кого-нибудь и позвать на помощь. Во рту у него пересохло, в животе бурчало от голода, но от шока он не замечал этого. Иван ходил кругами вдоль берега Островины плакал и вглядываясь в горизонт молил бога послать какую-нибудь лодку.

  Часов у Ивана не было, и он не знал сколько прошло времени, когда наконец он увидел моторку, приближающуюся прямо к острову. Сорвав с себя свитер с запекшейся кровью и размахивая им как флагом, Иван закричал: - помогите! На помощь! – забравшись на ствол поваленного дерева, он продолжал кричать изо-всех сил срывая голос. Моторка замедлила ход и изменив траекторию движения направилась прямо к Ивану. Не доезжая до берега острова лодка остановилась, мужчина, сидящий в ней, заглушил мотор. Иван зашел в воду по пояс и закричал: - слава богу, вы услышали! Мне нужна помощь! Помогите!
- Что у вас случилось? – спросил мужчина, одетый в брезентовый плащ и серую вязаную шапочку, по-видимому рыбак.
- У меня затонула лодка, я спасся на острове, - Иван вздрогнул вспоминая, - а ночью на моих глазах произошло убийство!
- Убийство, вы говорите? – переспросил мужчина наклонившись вперед.
- Да! -  крикнул Иван, с истерикой в голосе, - убита молодая девушка, убийца скрылся! А тело здесь!
- Так значит на Островине лежит труп? – снова переспросил мужчина и достав мобильный телефон стал куда-то звонить. Говорил по телефону рыбак долго. Потом убрав мобильник крикнул, - все в порядке, скоро придет помощь, - и развернув лодку уехал. Иван вышел из воды и сев на большой камень подумал: - этот рыбак не поверил мне! А кто поверит? Что теперь будет?
 
  Казалось, прошла целая вечность прежде, чем приехал большой полицейский катер, битком набитый людьми, в форме и в гражданской одежде. Один из них налысо побритый, коренастый, одетый в синие джинсы и черную кожаную куртку и с лицом головореза сразу подошел к Ивану. Сунул в нос открытое удостоверение и тут же убрал, не дав возможности что-либо прочитать.
- Где труп? – грубым голосом осведомился он без предисловий и не здороваясь.
- Пойдемте, я покажу, сказал Иван и они отправились вглубь острова. Пока они пробирались сквозь кусты и поваленные сухие стволы, Иван сбивчиво пытался рассказать бритоголовому, что произошло, но тот, казалось, не слушал Ивана. Подойдя к месту, Иван стал откидывать ветки и показал жертву. Все в запекшейся крови тело, уже начало разлагаться, вокруг жужжали мухи. Зрелище было ужасное.
- Где нож? – бритоголовый вперил в Ивана злющие глаза.
- Я же говорю, нож у убийцы! – Иван показал в сторону берега, - а убийца скрылся. Но, мне кажется, я его знаю и смогу опознать.
- Вытяни руки! – резко приказал бритоголовый и полез в задний карман джинсов. Иван вытянул, бритоголовый быстрым и ловким движением защелкнул наручники у Ивана на запястьях.
- В камеру его! – приказал бритоголовый, по всей видимости он был здесь главным, и двое полицейских в форме подхватили Ивана под руки и поволокли к катеру.
- Да вы что?! – кричал Иван, - я ж вам все рассказал! Я убийцу видел! На его крики никто не обращал внимания. На полицейском катере оказалось место, отгороженное железной решеткой, словно клетка в зоопарке. Туда и посадили Ивана.
- Есть документы какие-нибудь? – спросил один из полицейских.
- Нет, я же говорил! Я на рыбалке был, да лодка затонула! – с чувством пытался убедить полицейского Иван.
- Ясно, - без выражения ответил полицейский и ушел. Иван остался в клетке один. Через несколько часов, все вернулись и погрузив тело на катер поплыли на землю. Иван попросил попить и, если можно, поесть чего-нибудь, но на его просьбы никто не обратил внимания. С катера Иван сразу же перегрузили в машину и отправили в полицейский участок. Там его тщательно обыскали, шнурков и ремня у него не было и его сразу же отправили в камеру.
 
  Время потеряло для Ивана свое значение. Он уже не знал даже день сейчас или ночь. Он страдал от жажды и голода. Но на все просьбы надзиратель советовал ему заткнуться. В камере не было кроватей или стульев, только широкий дощатый выступ на полу. Вымотанный Иван провалился в сон похожий на забытье. Вырвав из глубокого сна, его разбудил надзиратель и отвел на допрос к бритоголовому. Тот опять не дал Ивану воды. Вопросы он пока задавал только о личности Ивана: имя, фамилия, год и место рождения и тому подобное. Узнав, что Ивану уже исполнилось восемнадцать лет, бритоголовый словно обрадовался. Затем к бритоголовому присоединился мордоворот в полицейской форме с закатанными по локоть рукавами и длинной резиновой дубинкой в руках. Сходство мордоворота с киношным гестаповцем очень пугало. Бритоголовый стал задавать Ивану вопросы об убийстве, а мордоворот очень скоро пустил дубинку в ход. Ответы Ивана их не устраивали. Полицейские были уверены уверены, что Иван зарезал девушку сам и выбросил или спрятал нож. Их не волновало, где лодка Ивана, они вообще не слушали его показаний, а требовали от Ивана признания в убийстве и настолько активно пользовались дубинкой, что после допроса Иван мочился в туалете кровью. Но Иван решил держаться и не оговаривать себя. Ничего не добившись его отвели в камеру. Там ему наконец дали воды и накормили перловой кашей. Ивану показалось, что он никогда не ел ничего вкуснее пересоленной перловки, сваренной на воде. После еды его стало морить в сон, но поспать ему не дали – снова отвели на допрос.
 
  В кабинете вместо бритоголового сидел другой человек. Темноволосый с густыми усами и усталым изборожденным морщинами лицом. Одетый в старый зеленый свитер и темно-синие брюки. Мужчина вежливо поздоровался и представился: - старший следователь Голубев Дмитрий Николаевич. Он предложил Ивану чай, угостил бутербродами с сыром и подвел разговор к убийству на Островине. Иван рассказал ему как все было. Дмитрий Николаевич внимательно выслушал и отхлебнул чаю из стакана.
- Бессмысленно придерживаться версии о неизвестном сбежавшем с острова на катере убийце, - сказал следователь отеческим тоном и предложил Ивану сигарету. Тот взял, и Голубев поднес ему зажженную спичку, - все улики указывают на вас. Отпечатки пальцев на коже жертвы, на платье, на веревках которыми была связана жертва. Тело было завалено ветками вами собственноручно. И, наконец, свитер ваш, - следователь закурил сам, - просто-таки пропитан кровью жертвы. Упрямство ваше, только усугубляет вину. Следователь стал говорить доверительно: - максимум, что вам грозит это убийство по неосторожности – до пяти лет, при хорошем поведении выйдите через три и никаких хлопот, - Голубев дружески улыбнулся, словно говоря о пустяках, а не о годах, вычеркнутых из нормальной жизни.
- А тот товарищ, - осторожно спросил Иван, - больше не будет меня допрашивать?
- Если вы не подпишите чистосердечное признание, то боюсь, вашим делом будет заниматься только старший оперативный уполномоченный Чекрыжов Виктор Николаевич, с которым вы уже знакомы, - с нажимом сказал следователь, - даю вам время подумать до утра.
 
  Иван уже засыпал, когда открылась двери и в камеру втолкнули низенького толстощекого мужчину в помятой синей куртке. На лице его красовался большой синяк под оба глаза – «очковый эффект», отчего он очень походил на панду.
- Привет, - сказал он скрипучим низким голосом, - меня зовут Степан. - По хулиганке опять замели, — с этими словами он приветственно протянул Ивану руку.
- Меня Иваном звать, - Орлов пожал протянутую руку.
- Как выпью, нет мне удержу, - виновато улыбаясь, будто извинялся Степан, - а ты за что? – и тяжело вздохнув Степан сел.
И Иван рассказал все, что с ним приключилось своему новому знакомому.
- О, этот Чекрыжов вообще зверь, - сказал Степан, выслушав рассказ Орлова, - он в прошлом годе из мужичка одного признания выбивал, так они с сержантом Муллоевым его, бедолагу, бутылкой из-под шампанского, до тех пор «пялили», что пришлось ему скорую вызывать. Но прежде, чем в скорой уехать он, все равно, признание подписал.
- И что после этого? – спросил Иван.
- А ничего, мужичок в больничке оклемался и уехал на пожизненное, а голубчикам премия за раскрываемость, все они одна шайка, - ответил Степан мрачно, - так что кумекай сам. У следователя толковое предложение. Я бы сразу согласился. А то и замучают до полусмерти, и срок намотают по полной.
   
  На утро Иван подписал чистосердечное признание. Следственный эксперимент оформили задним числом, потому что на Островину ехать никому не хотелось.
  Дальше все было как в кино. Только Иван кино любил, а сейчас не мог дождаться, когда это кончится.
- Встать! Суд идет! – громко объявила секретарь, толстая девушка в больших очках. Очень высокий, худой мужчина в застиранном и потертом костюме был общественным защитником - адвокатом Ивана.
- Молчи и смотри в пол, я все скажу за тебя, - сразу же доверительно зашептал адвокат, фальшиво изобразив гримасу, которая, по-видимому, была самой милой, как казалось самому защитнику, улыбкой.
  Лоснящийся от жира картавый прокурор требовал пожизненного заключения:
- Мы не позвоим! Ффатит! – высоко воздев над головой толстый указательный палец кричал фальцетом государственный обвинитель.
- Ффатит иберайничать с отмоозками! -  с этими словами прокурор, носовым платком, размером с небольшое полотенце, отер пот с пухлого лица.
Судья – пожилая молодящаяся дама, в слишком смелом для ее возраста и должности платье, смотрела на Ивана Орлова брезгливо, как на выползшего из-за кухонного шкафа таракана. По совету адвоката Иван отказался от последнего слова. Иван все ждал, когда же уважаемый гуманный суд проявит к нему обещанное следователем и, конечно, адвокатом снисхождение. Но…
- Пятнадцать лет строгого режима! – не без артистизма, отчеканила судья строгим голосом, после долгого и утомившего всех перечисления статей и пунктов Уголовного кодекса.  Иван вскочил с места, хватая ртом воздух как рыба, выброшенная на берег: - как это пятнадцать!? За что пятнадцать!? – он затравленно озирался. – Я ведь никого не убивал! Это же обман! Вы же мне обещали! - Иван в отчаянии пытался найти глаза адвоката.  Но два мордастых рослых конвоира больно заломили ему руки за спину. Одели наручники и так дернули за цепочку, что Иван издал громкий стон. Его грубо выволокли из зала судебных заседаний.