Файерфокс - Огненный Лис Глава 19

САМАЯ ОБЫКНОВЕННАЯ ЖИЗНЬ
НЕОБЫКНОВЕННОГО КОТА
ФАЙЕРФОКСА-ОГНЕННОГО ЛИСА

ГЛАВА 19. И МЯГКО НЕЖНОЙ БАБОЧКОЙ МНЕ СЧАСТЬЕ СЕЛО НА НОС...

...Я быстро привыкал к новой жизни. Наблюдал, изучал ЛЮДЕЙ - так они назывались. У каждого из них было свое родовое имя, очень сложное, совершенно не произносимое для кошек. Они оказались совсем не так уродливы, как мне привиделось вначале. Просто у них была другая красота. Конечно, мне больше по вкусу длинный хвост, шерсть по всему телу и острые уши, но ведь и в моем лесу многие создания выглядели не слишком похожими на нас, котов. Это не делало их ужасными и уродливыми. Вот и люди для меня сначала смотрелись непривычно. Как же! Голые, бесхвостые, носящие съемные шкуры. Шерсть только на головах, да и то не у всех...

У человека, которого называли Па, шерсть росла и на груди, и на лапах, но разве можно было сравнить его редкую шерсть с нашей? Даже не близко! Люди любили часто менять шкуры. Как змея во время линьки. Они просто снимали старые и надевали новые. Странное занятие! Зачем менять шкуру, если она совсем не испорчена - не пробита когтями Ууха или зубами Серой Тени, например?

Люди, пригласившие меня в свое жилище, оказались очень добры ко мне. Я никогда не думал, что на свете существуют создания, не принадлежащие к твоему виду, которые будут относиться к тебе так нежно и ласково, словно ты являешься их ребенком. Ма часто гладила меня по спине и чесала за ушами, приговаривая:

- Свалился ты на мою голову, морда рыжая, корми теперь тебя... Рыженький, поешь курочки. Или ты больше котлетку хочешь? Давай малыш!..

Это было очень приятно. Я слышал ласку в ее голосе и часто повторяющееся слово "Рыжий". Я понял, что так они обращаются ко мне. Наверное в их мире таким именем называли великих вождей...

Так вкусно, как среди Людей, я никогда раньше не ел! Что удивительно, еда у них никогда не заканчивалась, и мне не приходилось за ней бегать, чтобы поймать. Пару раз я "поохотился" за куском мяса, который мне дала Ма, но он совершенно не стремился убежать! Я погонял его по полу, даже загнал под Холодильник, в надежде, что мясо начнет оттуда выползать, а я его подкараулю, но оно оказалось слишком ленивым и продолжало трусливо прятаться. Ма погрозила мне пальцем, достала кусок из-под Холодильника и положила мне в мисочку.

- Ешь отсюда, - сказала она, - будешь свинячить, получишь тапком по своей рыжей заднице! - и снова погрозила пальцем.

Что такое "свинячить" я не знал. А тапком по заднице бить вождя это моветон. Но я послушался, ведь Ма тоже была вождем, это была ее территория и ее правила, и в дальнейшем ел только из своей миски.

Я узнал, что каждая вещь имеет имя: Стол, Диван, Холодильник, Пылесос...

Дааааааа... Вот с этим чудовищем у меня отношения совсем не сложились. Он казался живым, хоть пах не жизнью, а старостью, тлением и пылью. Пылесос был крупным и очень злобным зверем. Вы бы слышали, как он трубил, выходя на охоту! Любой Лось в брачную пору позавидовал бы его пению! Он сипел и хрипел, как простуженный вепрь, пытаясь своей единственной длинной лапой, изгибающейся в руках Ма, как танцующая змея, догнать меня и ухватить за хвост. Один раз ему это удалось. Надо отметить, что Пылесос питался, заглатывая добычу целиком, не пережевывая ее. Он быстро проглотил мой хвост и стал всасывать остальное. Я кусался, царапался, но Пылесос был неумолим и только победно ревел! Наконец на мой крик прибежала Ма и одним движением успокоила разбушевавшееся страшилище. Я ее даже сразу зауважал за умение быстро укрощать могучих хищников. Пылесос сразу затих и отпустил мой хвост, но ужас, который я испытал, частично попав внутрь него, я не забуду никогда! Ма погрозила Пылесосу пальцем и сказала, что не позволит ему сожрать меня. Потом долго гладила мою вставшую дыбом шерсть, а я тихо рычал, не в состоянии сдержать эмоции.

Позже Па накричал на Ма, за то, что она не уследила за этим чудищем и оставила меня с ним наедине. Он тоже долго гладил мне спину и чесал за ушами, словно извиняясь. Я не обижался на Ма. Она же не знала, что Пылесос коварно нападет, после того, как я вызову его на открытый и честный бой и прыгну ему на голову, случайно сдвинув какой-то рычажок на его длинной лапе.

- Ну что, Рыжий, досталось тебе? - приговаривал Па, поглаживая мою нервно подергивающуюся  спину. - Вот так, брат! Такие звери здесь ходят, а мы их усмиряем. Не бойся, мы знаем где у него кнопка...

...Кнопка! Это слово я хорошо запомнил. Такая же "кнопка" была и у других зверей, живущих в этом доме. Самым большим и добрым из них был Холодильник. Он рычал тихо-тихо, иногда сопел, но был так ленив, что никогда не сходил со своего места.

Холодильник был страшным обжорой. Когда Ма открывала его брюхо, то там находилось столько проглоченных им продуктов и странных вещей, что я только диву давался - как он до сих пор не лопнул! Ма никогда не ругала его за то, что он столько съел, а ел он постоянно. Иногда Ма и Па ходили охотиться и возвращались с целыми мешками добычи. Они показали себя отличными охотниками! Никогда бы не подумал, что без когтей и клыков можно поймать столько всего! Добыча была уже мертвой и не шевелилась - видимо они убивали ее на месте. Многое из добытого на охоте скармливали Холодильнику, хотя он и так был сыт и еще не успел переварить то, что ему скормили раньше.

Вторым по величине был такой же ленивый огромный зверь, который жил в белой комнате с белой ямой, в которую Люди часто залезали, чтобы полить себя водой и натереть вонючей пеной. Я хорошо помнил эту яму и эту пену. Меня тоже в нее сажали, когда принесли. Наверное это был какой-то обязательный обряд инициации.

Ма называла зверя, живущего в белой норе, Стиралка. Он рычал немного громче Холодильника и всегда был зол, когда не спал. Его кормили съемными шкурами, которыми Люди привыкли прикрывать свои голые тела и которые часто меняли. Также Ма насыпала ему в пасть странный белый песок, издающий резкий запах. Стиралка наверняка хотел настоящего мяса, но сам не мог его добыть, потому что был не в состоянии сойти с места. Я видел, как у него в брюхе вертятся шкуры, которые ему скормили. Стиралка злился, время от времени отплевываясь водой и отвратительной пеной. Ма сыпала ему в пасть новую порцию белого песка, клала в брюхо другие шкуры, но Стиралка все равно оставался недоволен и голоден. Честно сказать, я бы тоже был недоволен, если бы меня кормили тем, чем его...

Стиралка, как и Холодильник все время сидели на одних и тех же местах не двигаясь. Они просто не умели ходить. С Холодильником я старался не ссориться, в нем всегда лежала еда, а вот Стиралку несколько раз вызывал на бой. Ходил перед ним, выгнув спину горбом и завывая, но он не реагировал на меня. Только негромко рычал, а потом надолго засыпал до следующей кормежки.

Здесь жили и звери поменьше: Пылесос и Швейная машинка. Пылесос умел бегать и ловить добычу, а Швейная машинка, хоть и не была огромной и смирно стояла на том месте, куда ее ставила Ма, но злобность ее была очевидной. Достаточно было посмотреть, как она свирепо щелкает своим единственным голодным зубом. Хоть Ма время от времени и давала ей пожевать тонкие шкуры, которые осторожно подсовывала прямо под её острый зуб, Машинка нахально охотилась за ее пальцами, пытаясь прокусить их. Она злобно стрекотала, как сорока в перепалке с сородичами. Я не слишком боялся ее, но близко на всякий случай не подходил.

Маленькие звери Кофемолка, Фен и Телефон меня совсем не пугали. Они, хоть и шумели, но никогда меня не трогали. Люди твердо удерживали их в своих лапах, а с Телефоном даже часто разговаривали. Удивительно, что маленький, плоский зверь Телефон умел отвечать им человеческим голосом. Видимо он был чрезвычайно умным и способным, раз так легко запоминал их труднопроизносимые слова. Когда Телефон уставал разговаривать с Людьми, он пикал, трещал и жужжал сам по себе. Мне он напоминал птиц моего лесного дома...

Люди любили жить в тепле. На них не капал дождь, и ветер не выдувал тепло из их жилищ. Огромные, прозрачные как лед на реке, "глаза" стен, через которые можно было увидеть внешний мир, назывались Окнами. Я полюбил сидеть и смотреть сквозь них. Где-то далеко внизу я видел маленьких Людей, ползающих по дорогам. Тогда мне представлялось, что я сижу на облаках и смотрю на них, как наши предки смотрят на нас с Радуги. Я начинал казаться себе великим и могучим, как мой отец Огненный Кот, который смотрит с небес и видит каждую живую душу на Земле.

Больше всего я любил играть с Вероникой или Никой, как ее называли Ма и Па. Я никогда не думал, что смогу как малыш бегать за бумажкой от конфетки, привязанной к ниточке. Если бы я рассказал об этом в племени Фура, надо мной бы насмехался весь лес! Вожак стаи, а ведет себя, как двухмесячный котенок! Но я ничего не мог с собой поделать. Когда бумажка, ведомая рукой Ники, проползала перед моим носом, лапы сами дергались схватить ее, а зубы укусить. Это было какое-то затмение. Я не мог удержаться, прыгал и скакал, делал сальто, вертелся волчком, махал в воздухе всеми четырьмя лапами, упав на спину, а Ника звонко смеялась и повизгивала от удовольствия. Нам хорошо было вместе. Спал я у Ники в ногах на ее лежаке, называемом Кроватью, иногда она случайно пинала меня ночью во сне, но я не обижался. Что взять с ребенка? Я просто переходил на другое место и снова засыпал.

Это было удивительно - перестать ощущать опасность. Так странно и расслабляюще. Ты мог заснуть в этом жилище совершенно спокойно и не думать, что кто-то подкрадется к тебе, чтобы убить и сожрать. Я понял, что Люди не едят котов и не охотятся на них. Они ели странную, невкусную на мой взгляд пищу, но ведь и в лесу было много животных, поедающих не только мясо и не питающиеся мясом совсем: мыши, белки, ежи, лоси, медведи. Поэтому я не особенно удивился привычке Людей есть траву. Ну нравится им есть листья и корешки - да на здоровье! Мясо они тоже ели, но я ни разу не видел туши убитых животных, приносимые с охоты.

Часто на их столах (так назывались возвышения для трапезы) появлялась еда, которая была мне раньше незнакома. Например СМЕТАНА. Это было что-то прекрасное, напоминающее облако. Нежное и мягкое. Невероятно вкусное. Несравнимое ни с чем. Иногда мне давали немного сметаны, чтобы побаловать. Ма говорила, что много ее есть нельзя, а ведь я бы мог проглотить полную мисочку этого лакомства, если бы мне позволили!

Я не голодал, жил в тепле, мое ложе, которое находилось в любом месте, которое мне нравилось, было чистым и мягким, меня часто гладили по спине и голове, разговаривая со мной. Играли в "мышку" и чесали за ушами. Я был счастлив, чувствовал, что меня любят, думал, что это логово станет моим навсегда, как и мои Люди...

…Я часто вспоминал Ма, пытаясь представить, как она там справляется одна, без меня. Как растут мои братья и сестры, сыты ли они, не грозит ли им опасность. Не отправился ли кто из них искать подножие Радуги, найдя свою печальную судьбу в когтях Ууха или тяжелой болезни...

Из норы, в которой я сейчас жил, не было возможности выйти, когда захочешь. Выход закрывала Дверь. Ее невозможно было ни расцарапать, ни прогрызть. Я безуспешно пытался сделать это в первый день своего пребывания здесь. Очень хотелось пометить территорию, но я не понимал куда это можно сделать. Я обошел весь дом, обнюхал каждый уголок, нигде не пахло так, как для меня было привычно. Па ходил за мной, держа в лапах большую коробку с крупным песком и приговаривал: "Рыжий, только не наделай нигде! Только не подведи! Давай сюда! Вот твой лоток! Копай вот так!"

Па скреб в коробке своими лапами, показывая мне, что я должен делать то же самое. Когда терпеть больше не было сил я, наконец, понял! Они метят коробки с песком, вместо того, чтобы просто выйти наружу и задрать лапу! Наверное боятся хищников, которые бродят среди их огромных, многоуровневых нор с блестящими, прозрачными глазами.

- Мяу, - сказал я облегченно, - я все понял. Тут покопать, пометить и закопать. Понял, не дурак!
Я вырыл ямку, как привык, сделал свои дела и аккуратно прикопал.

- Ну слава Богу, - сказал Па и вытер пот со лба, - хорошо, что ты такой сообразительный. А то нам бы от Ма досталось на орехи!

Я вопросительно посмотрел на него. Что бы нам досталось? И зачем мне орехи? Ведь я не белка. Главное, что меня похвалили, значит я все сделал правильно.

Так проходили мои дни и ночи. Меня кормили утром и вечером, мы играли с Никой, бегая друг за другом, я много спал, чего никогда не смог бы себе позволить в лесу. У меня не было никаких обязанностей, кроме того, чтобы метить песок в коробке, а не пушистые шкуры на полу, называемые Коврами. Я заметно округлился. Шерсть стала гладкой и блестящей, как мокрая трава на солнце.

- Вот это жизнь! - думал я, в очередной раз подъедая пищу, которой меня кормили. - Просто кошачий рай! Ни забот, ни хлопот, еды завались, часто гладят, не бьют! Интересно, у всех котов, которые живут с Людьми, такая жизнь? Или это только мне так повезло?

Кормили меня странной, но вкусной едой. В ней не было крови и костей, она была сухой, маленькими комочками, похожими на круглые орешки, которые выпадают из созревших шишек. Еда пахла мясом и на вкус была весьма хороша. Я пытался пару раз предложить Нике поесть вместе со мной, но она только смеялась и отворачивалась. Люди этого не ели. У них были свои предпочтения. Например чудовищная привычка пить Чай или Кофе. Мало того, что вонь от этой жидкости бурого цвета, как в грязной луже, пропитывала каждый уголок нашей норы, они пили это не лакая, как надлежит каждому нормальному зверю, а прихлебывая из высоких узких мисочек, держа их за боковые ручки. Напиток дымился, как пар над рекой холодными вечерами. Я как-то сунул нос, чтобы попробовать то, что они пьют и обжег его.

В этом жилище, к моему удивлению, совсем не водились мыши. Оно было очень просторным, заставленным множеством разных предметов, создающим массу укромных мест, где можно было спрятаться не только маленькой мыши, но и большому коту. Но в этих укромных уголках почему-то никто не прятался! Лишь пару раз я встретил небольших жуков, которые ужасно напугали Ма и Нику. Ника взобралась на диван и пронзительно завизжала: "Таракан!", а Ма схватила съемный налапник, который Люди называют Тапком, и начала шлепать им по стене, пытаясь попасть по жуку. Я не понял, почему такие большие, могучие охотники, как Люди, боятся маленьких жучков, которых никак не способны их загрызть, даже если очень постараются. У нас в лесу разных жуков была тьма тьмущая, да еще и гораздо больших размеров. Мы с братом их часто ловили, чтобы поиграть, а некоторых даже ели...

Иногда мне бывало немного тоскливо без настоящей охоты и общения с себе подобными, но то, что я больше не знал лишений, и мне каждую секунду не грозили опасности дикого леса, с лихвой перекрывало мою тоску.

...Как-то утром Ма сказала мне: "Ну что, Рыжий, завтра на ДАЧУ поедем, готовься! Там мышей видимо-невидимо! Порезвишься!", и голос ее звучал радостью.

- Дача, - стал думать я, - что это такое? Наверное что-то прекрасное, раз Ма так радуется. Ну что ж, я всегда готов к путешествиям и новым приключениям! А упоминание того, что там много мышей, меня мгновенно окрылило, по жилам пробежало приятное ощущение приближающейся доброй охоты. Мы легли спать пораньше, и всю ночь я видел во сне свою Ма с кучей бегающих вокруг нее мышей, весело и пронзительно пищащих "мяу-мяу", которые, вдруг превращались в маленьких Солнечных Котиков и слепили своим сиянием мои глаза...

Чувства душу
Мне переполняют
В небо. В сторону твою, гляжу, —
И сквозь туман весенний
Мелкий дождь летит!

(Фудзивара-но Тосинари)