Субботник в среду

Зима в этом году выдалась на удивление снежная. Давно такого не было. На проезжей части снег худо-бедно убирают. Тротуары тоже, так что только по высоте сугробов можно догадаться, сколько снега с начала зимы нападало. Но тут я видел на стоянке у дома «Жигули», на которых никто не ездил уже полгода. Так вот, на крыше и на капоте этого авто образовался сугроб высотой с полметра. Видимо, хозяин машины – «подснежник». А ведь ещё и январь не кончился. Нет сомнений, снежку ещё подвалит. Я даже сам с собой пари заключил, выдержит ли крыша «Жигулей» такую нагрузку или прогнётся.

Сейчас снежная зима в Москве воспринимается как природная аномалия, а вот в годы моей молодости это было обычное дело.  Вот вчерашний снегопад и навеял мне воспоминания от том далёком, но счастливом времени.
 
Многие сейчас то время ругают. Мол, застой, дефицит, тоталитаризм, пятый пункт паспорта, шестая статья Конституции… Спорить не стану, в эпоху развитого социализма имели место отдельные негативные явления. Зато это было время моей молодости. А когда ещё человек себя чувствует таким счастливым, как не в молодости? У тебя много молодых и весёлых друзей. Ты молод, бодр, здоров и влюблён. Твоя любимая тоже молода, красива, бодра, здорова и отвечает тебе взаимностью. Родители ещё крепки и даже не на пенсии. Подрастает сынок. А впереди ещё долгая жизнь…

Вот поэтому те времена и счастливые для меня. И нет-нет, да и вспомнится что-то забавное из той поры.

Итак, дело было в начале восьмидесятых, то есть, в начале конца эпохи развитого социализма. Работал я на заводе. Был я молодой специалист, инженерно-технический работник, сокращенно ИТР. А в те времена, нашего брата посылали то на картошку, то на овощебазу, то подшефный двор благоустраивать. А кого ещё посылать? Не рабочих же от станка отрывать! Рабочие заняты в материальном производстве, делают нужные стране вещи. Оторвёшь их от станка, так завод план не выполнит. А если из ИТР и служащих любого взять и отправить на денёк на овощебазу, то и заводской план не пострадает и Продовольственная программа будет выполнена. А это хорошо и для дирекции завода, и для райкома партии. А инженерам да техникам не всё ли равно, где свои восемь часов двенадцать минут отрабатывать?

А ещё в ту пору была в ходу такая строчка из песни: «молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почёт». Не скажу, что тех ИТР и служащих, которые постарше, никогда не отправляли на овощебазу. Конечно, и до них очередь доходила. Но у старшего поколения заслуги, радикулит и прочие болезни, не располагающие к физической деятельности, если это, конечно, не на своих шести сотках. Поэтому гораздо чаще выбор руководства падал на молодых. Тем более, что молодым никак было не отвертеться по комсомольской линии.

Напомню, зимы в те годы были снежными. В принципе, в снежной зиме есть и свои плюсы: можно кататься на лыжах, лепить бабу, играть в снежки. Но есть и минусы: нужно чистить дороги и крыши. В жилых домах этим занимались дворники, а вот на заводе этим приходилось заниматься молодым итээровцам.

Пришла начальнику нашего КБ разнарядка: отправить четырёх человек на чистку крыши заводоуправления. Человек он был умный, кандидат технических наук, и в целом, гуманист: всегда за мир на партсобраниях выступал, против империалистической военщины. И детей любил. У него сын и дочь примерно моего возраста. Но делать-то ему нечего, надо разнарядку закрывать. Партийный он, куда деваться? Самому лезть на крышу не солидно. Пенсионеров тоже не пошлёшь, они люди заслуженные, ветераны, у них голова кружится. И женщин нельзя: какой толк на крыше от матери-одиночки? Оставались только мы, четверо молодых конструкторов. Одного отправили вниз дежурить, чтобы кого из прохожих не пришибло, а троим дали по широкой алюминиевой лопате и на крышу отправили.
 
Начальник, гуманист, так нам и сказал: – Вы там, ребята, поосторожнее. Смотрите, не свалитесь, всё-таки, пять этажей, а крыша скользкая. А внизу люди ходят.

Зато, когда мы весь снег вниз покидали, и, раскрасневшиеся от мороза и физической нагрузки, вернулись в своё КБ, начальник нас домой отпустил, хотя до конца рабочего дня ещё часа три оставалось. Ну, мы с парнями по дороге домой зашли в магазин, взяли 0,8л «Портвейна 72». Не пропадать же свободному времени, тем более, что мы своё право на культурный отдых в тот день заслужили общественно полезным трудом. Распили за гаражами, обсудили хоккей и международную обстановку и разбежались по домам.
 
Пришёл я домой. Жена и родители спрашивают, чего это я такой румяный. Ну, я им про чистку крыши и рассказал, нельзя же было из ложной скромности умолчать о своём героическом труде на общественное благо. Да и зачем врать без необходимости? Не люблю я этого.

Жена так и села, плачет, глупая.
– Ну ты и дебил! Там же пятый этаж, ты же мог с этой крыши совсем свалиться, – говорит и снова плачет, будто я уже на самом деле с крыши свалился и оставил её вдовою с ребёнком на руках.

А какой я ей дебил? У меня полное высшее образование и красный диплом! Я было на неё обиделся, но потом простил. Когда любишь, прощаешь своей любимой, если у неё порой всякие глупые мысли возникают, хотя она тоже с красным дипломом.
И почему это я обязательно должен был упасть и разбиться? Не упал же…

Мать валерьянку пьёт. А отец, человек бывалый, с техникой безопасности на «ты», начал меня допрашивать, прямо как следователь прокуратуры или технадзор.
– Кто это тебя пьяным на крышу отправил?
– Начальник. Но на крыше я ещё трезвым был, это мы потом выпили чуток красненького, уже после крыши.
– А как же это ваш начальник вас на крышу отправил без инструктажа? А допуск на работу на высоте у вас был? А страховочные пояса? А каски?

– Ничего такого у нас не было: ни инструктажа, ни допуска, ни поясов, ни касок. Хотя нет, инструктаж был. Начальник сказал, что с крыши падать запрещается, внизу люди ходят.

– А в журнале расписывались?
– Нет, не расписывались, – отвечаю.
– Если бы хотя бы один из вас с крыши свалился, начальника вашего в тюрьму бы посадили. На пару с главным инженером, – резюмировал отец.

Мать, как про тюрьму услышала, опять валерьянки накапала. А жена снова плакать принялась. И даже сын, а ему-то всего два годика и неполное ясельное образование, и тот плакать начал.

Я огорчился, что их всех расстроил, и пообещал, больше без инструктажа и каски на крышу не лазать. В следующий раз так и скажу начальнику. Пусть чего хочет делает, даже прогрессивки лишает.
 
А через неделю, как раз в среду – новый снегопад. Но начальник на этот раз молчит, никуда не посылает. «Наверное, осознал, что тюрьмой попахивает» - думаю. Но нет, не в том дело. Оказалось, на этот раз разнарядку дали другому отделу.
 
Сижу я за кульманом, изобретаю на ватмане, вдруг вбегает в бюро Игорь, секретарь комитета комсомола, с какой-то бумажкой в руке и горящими глазами, и объявляет, что разнарядка пришла. Теперь уже из райкома ВЛКСМ. И начальнику на меня указывает, мол, отпусти своего молодого сотрудника для выполнения ответственного поручения. Начальник поворчал, но отпустил. Человек-то он бывалый, партийный и кандидат наук, всё понимает. Если надо, значит надо! Отложил я свой карандаш, снял халат, надел пальто и пошёл за секретарём в комитет комсомола.
 
Через четверть часа нас там человек двенадцать собралось, не только парни, но и девчата, все из числа комсомольского актива.

– Ребята, пришла разнарядка из райкома. В связи с обильным снегопадом нас бросают на субботник по расчистке хоккейной площадки во дворе нашего подшефного дома, – сказал Игорь, – с вашим начальством я уже договорился, а заводской ПАЗик нас довезёт до места.

Ну, это вам не крышу чистить. Здесь, если и свалишься, то только с высоты собственного роста. Да и компания отличная собралась. Все друг друга знают: мы и в турслётах вместе участвовали, и в походы ходили, и на дискотеку. И погода прекрасная: морозец лёгкий, снегопад закончился, свежий снег на солнышке блестит. Красота! А девчата на морозе гораздо симпатичнее, чем в курилке.

Приехали мы во двор подшефного дома. На дорожках снега по щиколотку, всю ночь падал. Вокруг дорожек сугробы два метра высотой, но это не наша забота. Нам бы хоккейную площадку расчистить, чтобы потом на ней дворники каток залили. Потому как райком велел, чтобы детские спортивные сооружения функционировали. Им бы раньше спохватиться, а не сейчас, когда снега уже до колена нападало. Но раньше у них самих разнарядки не было.

Управдомша выдала нам четыре алюминиевые лопаты:
– Больше нет, все раздала дворникам. Им дорожки вокруг дома расчищать надо. А вы, ребята, лучше разбейтесь на три смены: одни гребут, другие отдыхают, третьи перекуривают. А если вам каждому по лопате выдать, так вы только мешать друг другу будете, как наши хоккеисты.
 
Знает, что говорит. Мастер своего дела. По науке это так и называется: «НОТ – научная организация труда». Но бывает, что и мастера ошибаются. Первая четвёрка взялась за лопаты, а остальные стали по площадке бегать и снежками кидаться. Так что неизвестно, кто и когда больше мешается.

Впрочем, не в этом дело. Чистить снег хорошо, когда его выпало сантиметров пять. Тогда это просто: толкаешь перед собой лопату, а за ней остаётся чистая дорожка с эту же лопату шириной. А потом швыряешь собранный снег в сугроб, возвращаешься и снова толкаешь лопату. А вот когда снега нападало с полметра, такая технология не годится. Толкать лопату перед собой не только трудно, но и бесполезно. А снимать только верхний слой не получается.

Короче, наша первая четвёртка бодро взялась было за дело, но минуты через три осознала всю бесперспективность и безнадёжность этого мероприятия. Один отчаянный парень из второй четвёрки, спортсмен-разрядник, тоже решил попробовать, но и у него ничего не вышло. А из нашей четвёрки никто и пробовать не стал.
 
Стали мы перекуривать и совещаться, какую бы нам рационализацию применить, чтобы выполнить ответственное поручение. Да как назло, никакие рацпредложения в голову не шли.

Вдруг наш секретарь, Игорь поднял кверху указательный палец.

Все замолчали, даже начатый анекдот про чукчей не закончили. Прислушались. Слышим, где-то рядом трактор тарахтит. Звук такой характерный, дизельный.
 
– Это в соседнем дворе, – сказал Игорь и добавил:
– скидываемся по рублю, всё равно обедать сегодня в столовую не пойдём.

Не вопрос, скинулись по рублю. У кого одной бумажкой был, у кого – мелочью. Набрали ровно одиннадцать рублей 80 копеек. Это у одного парня не хватило двугривенного, ему жена только по 80 копеек в день выдавала. На обед и на метро. А на троллейбус у него льготный проездной был. Что ни говори, мне с женой больше повезло: она мне по рублю выдаёт!
 
Собрали означенную выше сумму.

– Беги в соседний двор, – сказал мне Игорь, – позови тракториста, обещай денег дать. Но больше пяти рублей не обещай. И сразу денег не давай, а то я этих алкашей знаю…
 
Он дал мне пять рублей, а остальные положил в карман. «Хорошая идея!» – подумал я и побежал в соседний двор.
 
Смотрю: ездит по двору бульдозер, хороший такой, большой, железный, на гусеничном ходу. Вокруг него дворники с лопатами, как пехота возле танка.
 
Встал я у него на пути, помахал трактористу, чтоб остановился.
 
– Куда под нож лезешь! Чего надо? – спрашивает. Попадались, к сожалению, те времена отдельные не слишком воспитанные люди. Нет бы поздороваться, вежливо спросить, как дела, здоровье, поинтересоваться, не нужно ли чем помочь. Но и на нашем заводе такие невоспитанные иногда встречались, так что меня таким обращением не удивишь.

– Надо хоккейную коробочку почистить, – сказал я и кивнул в сторону соседнего двора.

– Не… Это не моя территория. Тебе надо, ты и чисть, – ответил тракторист.
– Я хорошо заплачу, – стал я искушать тракториста, – целую трёшку даю!

– За трояк сам чисть, – ответил тот и врубил заднюю.
   
"Врёшь, не уйдёшь" - подумал я.

Я растопырил пятерню и закричал, стараясь прорваться сквозь рокот мотора:
– Пятёрка!

Мотор затих, а тракторист, крикнул помогавшим ему дворникам:
– Шабаш! У меня обед. И вы идите обедать.

И он поехал вслед за мной на наш подшефный двор.
– Чего чистить-то?
– Да вот, хоккейную площадку.
– Так тут же борта, как я сюда заеду?
– А мы борта здесь и там снимем.
 
– Деньги вперёд, – потребовал тракторист, – а то я вас знаю, молодых да ранних.
Вид у него был непреклонный, пришлось дать ему пять бумажек. Пока я отсчитывал деньги, ребята сняли борта в двух разных углах площадки.

Трактор заехал на площадку, опустил отвал и начал толкать перед собой первую порцию снега. Мы с Игорем стояли рядом и контролировали его работу. Вытолкнув за ограждение площадки вторую порцию снега, трактор остановился, и вдруг его мотор заглох.

Тракторист вылез из кабины, открыл кожух моторного отсека и, склонившись над двигателем, стал делать какие-то невразумительные манипуляции.

– Всё, работа на сегодня закончена, – сказал он, – искры нет, свечи сгорели от перегрузки.
– Ты мне тут баки не заливай! Я сам танкист. Это ж дизель! Какие ещё свечи! – возмутился я такой примитивной попытке надувательства.
– Много ты понимаешь! Если такой умный, садись, сам попробуй завестись.

Я сел в кабину, но кнопки стартёра обнаружить не смог. В моём танке было целых две системы запуска двигателя: от сжатого воздуха и от электрического стартёра, а здесь… Кто его знает, где здесь кнопка.

– Вот видишь, танкист! Давай ещё рубль, свечи покупать пойду, а завтра с утра всё почищу, – сказал тракторист, спрыгнув на землю и вытирая руки ветошью.

– Чего делать? – спросил я шёпотом у Игоря, – деньги-то он взял, а работать не может, трактор сломался.
 
– Врёт он всё, деньги вымогает, ты же знаешь, в дизелях свечей не бывает, – ответил Игорь, так же шёпотом, – я же говорил тебе, раньше времени денег не давать.

– Может, ему ещё рубль пообещать? – спросил я.

– Ещё чего! Эта работа больше пяти не стоит. А для наших кровных мы найдём лучшее употребление. У меня уже и план есть, – сказал Игорь, и я ему поверил. За пять лет на выборной работе он сильно поднаторел в составлении планов мероприятий.

Пока мы вели этот диалог, четверо из нашей бодрой команды пыталась очистить дальний край площадки, но без особого успеха. Остальные от нечего делать лепили снеговиков и играли в снежки.

Тут как раз окончились занятия в соседней школе, и на улицу вывалилась гурьба школьников. Один пятиклассник в бежевой пихоре и чёрной ушанке подошёл к нашему бульдозеру.

– А что случилось, дяденька? – спросил он у Игоря.

– Да вот, у трактора мотор заглох, завести не можем.

– Правда, что ли? – спросил недоверчивый пацан, залез на гусеницу, заглянул под поднятый кожух, тронул там какую-то загогулину, а потом с силой резко дёрнул за какой-то шнурок.
 
Раздалось тарахтение дизеля. Мы с Игорем обалдели от восхищения. Вот ведь смена растёт! Настоящий пионер! Достойный продолжатель дела старших товарищей!

У бульдозериста аж челюсть отвисла.

Пацан, довольный собой, спрыгнул с гусеницы и побежал играть в снежки со своими одноклассниками. А Игорь пальцем указал трактористу на кабину:
– Видишь, пацан твои свечи на раз прочистил.

– Давай-ка, товарищ, трудись, пока твой обед не закончился. Отрабатывай пятёрку. Тут тебе делов на два счёта, начать да кончить, – сказал я.

Тракторист произнёс несколько нехороших слов. Благо, дети уже ушли и не слышали его красочного монолога. Рано им ещё. У них ещё всё впереди. А нас, взрослых, таким не проймёшь.

Оскорблённый и разобиженный, бульдозерист довольно быстро очистил вверенную нам площадку и, метнув презрительный взгляд в мою сторону, укатил в соседний двор.

Нам осталось только поставить на место снятые борта и закрепить их.
 
– Дайте двушку, – попросил Игорь.

Кто-то из девушек протянул ему монетку, Игорь пошёл к телефонной будке, набрал номер инструктора райкома ВЛКСМ.

– Рапортую: Агрегатный завод задание по расчистке хоккейной площадки у дома 16/7 выполнил. Кроме того, на прилегающей территории силами нашего актива установлены четыре снеговика.
 
Вернулся Игорь довольный:
– Нас похвалили, особенно, за инициативу по установке снеговиков. Глядишь, вымпелом наградят за спортивное воспитание подрастающего поколения. А теперь, пойдём в чебуречную, отметим наш субботник, заодно и перекусим. У нас ещё шесть восемьдесят осталось.