Развалины Селянмяки

     Долгими осенними вечерами я сижу в своем бревенчатом дачном доме, чем-то напоминающем финскую постройку в стиле "юкки-тало", у створки настоящей железной финской печи - с обложенным кирпичами дымоходом, глядя на неспешно поедаемые в ней юркими язычками пламени берёзовые и сосновые поленья.

     Временами - выхожу подышать воздухом во двор и в густеющих северных сумерках смотрю на несущиеся со стороны теперешней финляндской границы косматые серые облака. Кажется, что они будто цепляются своими протянутыми сверху когтистыми лапами за макушки высоких карельских сосен.

     Как через раздернутые шторы между облачными лохмотьями в быстро темнеющем небе начинают загораться низкие крупные звезды.

     Окружающую тишину время от времени нарушает лишь ненавязчивый шум проносящихся неподалеку по Выборгской железной дороге поездов.

     Всего один поворот отсюда да пара дачных переулков - и можно оказаться в настоящем густом лесу, полном грибов, ягод и разного мелкого зверья. А ещё - среди бурелома и зарослей черничника наткнуться внезапно на каменный фундамент бывшего финского хутора. Или, оступившись, очутиться вдруг посреди глубокой воронки от снаряда или у обрывистого края ямы от бывшего блиндажа или землянки.

     Приглядевшись, увидишь тут же среди деревьев целые ряды и одиноко торчащие зубья поросших мхом гранитных надолбов, смутные очертания линий бывших траншей и окопов, противотанковых рвов и позиций с пулеметными гнездами за приземистыми земляными брустверами.

     Сразу по другую сторону железной дороги - сохранившиеся по сей день печальные каменные развалины финской деревни Селянмяки, до основания разрушенной в ходе боев ещё тогда, в 1940-м. На подступах к которой бросались под гусеницы советских БТ и Т-26  со своими «коктейлями-для-Молотова» охотники за танками егерь-капитана Вяйно Лааксо из 13-го пехотного полка Армии Перешейка.

     В лесу близ полотна железной дороги неподалеку от руин Селянмяки теперь установлен Поклонный крест, обозначенный на Яндекс-карте как «Братская могила». В ней нашли своё последнее пристанище останки шестнадцати бойцов и командиров Красной Армии периода февральских боев 1940 года, поднятые выборгскими поисковиками при раскопках у поселка Лебедевка - бывшего финского Хонканиеми. Помимо тех, найденных прежде, 112 военных и девяти гражданских - не местных ли жителей-финнов? - чьи кости упокоились на воинском мемориале под Выборгом. А сколько еще никому не известных и нераскопанных жертв той забытой войны сокрыто под землей и болотной трясиной в здешних лесах?..

     У подножия деревянного креста среди лампадок и баночек с искусственными цветами - сложенные копателями, дачниками и грибниками реликвии Зимней войны: гильзы, проржавевшие каски, рубашки от ручных гранат, пулеметные диски, обломки подков и саперных лопаток. 

     Невольно вспоминаются здесь песенные строки поэта Александра Городницкого:

Время всхолило дачи около,
Мир по-новому поделя:
Были Оллила да Куоккала -
Нынче наша кругом земля.

Ветер зимний здесь ноет тоненько, -
Что ни песенка, то навет.
Наши стриженые покойники
Заселили ее навек...

     Исковерканные, выщербленные то ли ещё давними взрывами, то ли временем каменные фундаменты домов, выступающие из сырой почвы почерневшие обломки кирпичей: три или четыре постройки в районе креста за железной дорогой в направлении к Питеру - и остов одного дома по другую сторону полотна в сторону Выборга у СНТ «Смольнинское».

     Возможно, это прежний хутор Марьяла, впоследствии слившийся с деревней Селянмяки?

     Видимо, где-то там же стоял некогда и дорожный указатель с названием деревни и одноименного ж/д переезда – «Селянмяки», на который, согласно Журналу боевых действий 123-й стрелковой дивизии РККА, ориентировались наступающие советские войска, штурмуя неприступную высоту 48 с деревней Пиэнмяки.

     И сеял окрест свою жуткую смерть тот самый огнеметный танк, чью испепеляющую струю пламени будущему генерал-полковнику Василию Архипову было так страшно представить «обращенной в нашу сторону», о чем писал он в своих мемуарах.

     Здесь же, по-соседству, видны замшелые остатки рядов гранитных надолбов и оплывших краев глубокого и по сей день противотанкового рва.

     На той стороне, что ближе к озеру Лебединому, некогда звавшемуся Няюккиярви, даже сохранились ступеньки кирпичного крыльца, словно ведущего в некий невидимый дом... Как временной портал в пылающий, пропитанный кровью февраль 1940 года.

    Чуть дальше, в глубине леса - ещё руины. Остатки глубокого колодца. Упадешь - не выберешься.

     Обломками кирпичей и скромными выцветшими букетами пластмассовых цветов  отмечены между былыми фундаментами контуры мест обнаружения беззвестных останков в лесу.

     Прямо на камнях и под ногами до сих пор валяются искореженные куски железа, стреляные гильзы, солдатские кружки, ржавые части оружия, каких-то сельскохозяйственных орудий и домашней утвари, впопыхах брошенной 80 лет назад уехавшими оттуда хозяевами.

     Даже сам лес вокруг не такой, как повсюду в округе. Угрюмый, замшелый, в лохмотьях паутины, с пятнами плесени на гнилых колодах, словно истлевший труп в провале могилы...

     Не слышно вокруг пение птиц, и даже мухоморы не растут близ этих мрачных развалин. Не строятся там дачи, не видно протоптанных туристами тропинок и следов пикников. Будто незримые стены отгородили бывшую деревню Селянмяки от остального мира.

     ...Вдыхая свежий и прохладный вечерний воздух, смешанный с легкими ароматами хвои и печного дыма, слушая окутывающую все вокруг тишину, мысленно пытаюсь представить себе то же карельское небо, но объятое багрово-черным заревом, насквозь прожжёное пламенем пожаров и наполненное рокотом самолётов, в сполохах орудийных залпов и оглушительном грохоте разрывов - вместо сегодняшнего дачного безмолвия - да треск древесных стволов от проламывающихся сквозь окрестные дебри советских танков...

     И быть может, царящий здесь сегодня покой есть самая высокая и единственно возможная награда этой земле за выпавший ей некогда ад.