Хмелевский

Хмелевский
----------------------------------------------
—  Да ладно уже, смени пластинку.  Заебало одно и тоже сто раз слушать, - сказал Хмелевский  Юрчеку, который сидел над ним на верхней шконке возле окна. Юрчек снова и снова  рассказывал историю о том, как он всю зиму прожил в люке теплотрасы со  сбежавшей из дома малолеткой, какой там был тепляк, так что можно было раздеваться голыми,  какую они слушали классную музыку по радиоприемнику на батарейках,  и если бы у Юрчека был паспорт, он бы дождался ее совершеннолетия и  женился.   На слова Хмелевского  Юрчек обиделся и замолчал.
 Хмелевский  хоть и пришел недавно,  сразу устроился на нижней шконке.  На верхнюю он бы просто не залез, в нем было килограммов сто пятьдесят веса,  и был он под два метра ростом.
Карьера Олимпийского чемпиона по метанию молота Васи Хмелевского оборвалась лет пять назад, когда на  приеме в советском посольстве  он бросил бутылку с шампанским через стол своему тренеру. По пьяному делу не рассчитал,  попал в салатницу.   Брызги из салатницы  долетели до посла, и Вася перестал  ездить заграницу. Из спорта ушел, перевелся учителем физкультуры в  минскую школу,  жил в двухкомнатной квартирке вместе с родителями, с бабами у него были проблемы. Стал бухать.   На Новый год  шутки ради поджог  музрука Семена Ароновича  в костюме Снегурочки с аккордеоном.   В костюме было много марли и ваты, Семен Аронович  полыхнул как факел, никак не мог выбраться из ремней своего аккордеона, стал бегать и кричать по залу, полному праздничных,  тоже в марле и в вате  детей. 
   Музрук  умер через два дня от множественных ожогов тела.  Хмелевского арестовали и посадили в тюрьму.  Обвинение выдвинули тяжелое.
В первый же день, как пришел, Хмелевский свою историю  рассказал.
Фельдмаршал квалифицировал:
— Тяжкие телесные, повлекшие смерть.  Статья сто шестая, часть вторая.
Спросил у Хмелевского:
— Зачем ты  это сделал?
Поджог Вася Семена Ароновича, конечно , нечаянно, хотел только попугать и очень жалел и раскаивался в том, что случилось, но сейчас, рассчитывая на поддержку зековской аудитории,  сказал:
— Да он жи..ом был и пи..расом к тому же.
— Почему ты так думаешь? — спросил Фельдмаршал.
— В женское переодевался.
- У тебя были с ним неприязненные отношения?
- Да, я его не любил.
- Молчи об этом. Если следователь догадается, переквалифицирует тебе статью на умышленное.
Больше с Хмелевским Фельдмаршал не разговаривал. Все знали, что Фельдмаршал оскорблений за нацию не прощает и между ними теперь конфликт. Стали ждать.
Прошла неделя.   Васе Хмелевскому обычной тюремной пайки не хватало.  Он принялся брать без разрешения хлеб с общественной батареи.
Это была Фельдмаршала идея сделать на батарее хлебный общак, куда зеки складывали  хлеб, который за день не съедался.
 Благодаря правильной продуктовой стратегии Фельдмаршала, камера никогда голодной не была. Все продукты: передачи, отоварка и остатки хлеба шли на общак. В камере, как говорил Фельдмаршал,  был социализм с человеческим лицом.  Поровну кормили всех кто не получал передачи, у кого не было денег на отоварку.  Но скоро они и сами начинали кормить других, потому что работали.  Камера была рабочая, собирали электрические платы для Термопласта. Каждому  в месяц зачислялось по десять  рублей на квиток.   В камере было  сливочное масло, и маргарин,  и рыбные консервы,  и сахар и конфеты подушечка. В камере всегда были сигареты. Пачек пятьдесят  Памира. Всем, кто уходил на суд давали коробок спичек и пачку Памира от камеры.  50 пачек на камеру - кури сколько куришь,  и пачка Орбиты, чтобы побаловать пацанов и завести разговор о разнице минских сигарет, гродненских или сухумских.         
Батарея с хлебом была под шконкой Фельдмаршала. Любой мог подойти и взять подсушенный кусочек хлеба, но спросив прежде разрешения.  Это был ритуал вежливости. Фельдмаршал ни разу не сказал  нет.   
Хмелевский пару раз спросил, а потом уже не спрашивая,  стал брать хлеб.   Однажды, когда он  уже второй раз за день подошел к батарее,  Фельдмаршал сказал:
— Почему ты такой борзой, Вася.
— В смысле? - спросил Хмелевский.  Он был умный мужик, сразу понял о чем речь, но инстинктивно включил охранительное торможение - прикинулся дураком.
— Почему крысятничаешь,  хлеб берешь без разрешения! - как бы уже даже не спросил, а просто громко сказал перед всей камерой Фельдмаршал.
— У кого я должен спрашивать? - по-детски улыбнулся огромный Хмелевский.
— У меня, - сказал Фельдмаршал невозмутимо.
— Этот хлеб общий.
— Нет это мой хлеб, просто я раздаю его всей камере. Никогда никому не отказываю, а тебе не разрешаю больше брать с батареи хлеб.
— Да пошел ты нахуй! — сказал страшное оскорбление Хмелевский, оскорбление, после которого у него с Фельдмаршалом должна была случиться драка, в которой Фельдмаршал никогда бы один на один не победил, слишком большой была разница в силе.   И в тот же момент Юрчик с верхней шконки возле окна ударил Хмелевского   изо всех сил   по голове сапогом, в который, по совету Фельдмаршала  насыпал гаек из рабочего ящика.