Спрут 1

31.12.
Воскресенье
 
«Нет тисков, равных по силе объятиям осьминога. Он тянет вас к себе, вбирает, и вы, связанный, склеенный этой живой слизью, беспомощный; чувствуете, как медленно переливаетесь в страшный мешок, каким является это чудовище.
 Ужасно быть съеденным заживо, но есть нечто еще более страшное – быть заживо выпитым».
Виктор Гюго, «Труженики моря»
 
Завтра начнется первый день моей новой жизни. Я все для себя решил. Сжег все мосты до тлеющих углей. Порвал старые холсты с картинами и пропустил через шредер тетрадки со стихами. По странице. Я бы и одежду сжег, но я же не идиот совсем. По крайней мере, не самый богатый идиот. Нынче вещи стоят недешево. Но отношения между людьми до сих пор стоят дороже. Курс доллара/золота/биткоина скачет, как ему вздумается – но за этим постоянно следят тысячи людей. То падает, то возрастает. Есть хоть какое-то стремление к параболе. А курс отношений только растет. И с каждым годом. С каждым новым поколением. Такие банальные и простые ценности, как дружба, любовь и близость стоят все выше. И ныне далеко не всем по духовному карману.
 
Мы живем среди поколения, взрастающего на 15-секундных роликах. Мы плаваем среди моря информации – и не знаем, за какой плот ухватиться, чтобы не утонуть. Я осознал ужасающий факт. Из-за постоянных новых трендов и тенденций мы начинаем стареть быстрее. Пусть это информационная старость. Но она прибавляется к старости физической. И усугубляет ее. И меня это бесит. Если бы три богатыря на конях сейчас выехали бы на перекресток с тремя традиционными надписями, касательно направлений и последствий, что бы было? Вот эти надписи, типа «направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – со смертью встретишься, прямо пойдешь – огонь и воду пройдешь». Их внимание закончилось бы на первых двух словах – и они бы поехали обратно, чтобы не задумываться. Ну его к черту, еще выбирать. Съезжу домой, почитаю отзывы под чаек – где больше звезд, туда и направлюсь.
 
Выкинув в мусорный бак дешевую философию, я вышел на улицу. Морозный воздух. Раньше я его не любил. Но я же решил дышать и жить по-новому. Значит, должен полюбить. Вдыхаю. Выбрал неудачный момент – в этот момент мимо подъезда проехал старикан на «семерке». Выхлопы чудесные. Как раз впору для моего кашля, который от любопытства решил из меня выйти и посмотреть, кто же такой пахучий тут мамаем прошелся. Я твердо решил войти в новый год новым человеком. Но от моей иронии мне не избавиться никогда, похоже. Впрочем, все лучше, чем сарказм – удел людей, тугих на юмор и интеллект.
 
Я решил отмечать Новый Год в одиночку. Отказался от нескольких вариантов. Иначе я бы рисковал вернуться к прежнему себе. Излишне романтичному, угодливому и мягкотелому. Теперь я все вижу иначе, рационально. Допустим, поеду с друзьями за город в снятый домик. Пока до туда доедем, обсудим уже все, что можно. Как приедем, меня заставят резать или мыть какие-нибудь продукты, попутно попивая винишко. К 24 часам уже все напьются и потребуют, чтобы я взялся за гитару. И играл всем известные песни. А я не хочу играть всем известные песни, я хочу играть свои или те, которые мне нравятся – пусть они и не массово популярны. Но я же сломаюсь – друзья же просят – и буду играть набившую оскомину «Батарейку» или песни гнилой и бездарной группы «Звери». Нет, спасибо. Теперь я буду играть, только если захочется, и то, что захочется.
 
Или другой вариант. Отправлюсь в некую большую хату с товарищем-****уном. Где будет куча незнакомых людей, с которыми нужно будет вежливо общаться. В итоге, он запрется в комнате с какой-нибудь доступной барышней, а я буду в одиночестве курить на балконе. Потому что у меня высокий порог вхождения в плане отношений с противоположным полом. Был. Теперь, после известных событий, я не буду играть в эти притирки и расшаркивания. Теперь я буду использовать людей и брать то, что мне нужно. Спасибо за урок моей последней зазнобе – я сделал верные выводы. Общество потребления главенствует? Окей, я присоединюсь и возглавлю. Так что товарища-****уна я не осуждаю. Просто начинать подобный путь рядом с ним – слишком мелко.
 
Иду к метро. Я не так часто смотрю на небо, но сейчас почему-то обратил внимание. Пасмурно как-то для ясного морозного дня. Над городом зависло темное облако. Громадное, застилающее все небо с едва выглядывающим солнцем. Причем, от огромной туши облака в сторону расходятся будто длинные ветвистые рукава, толстые и извилистые. Что ж, видимо, небо провожает прошлого меня – и завтра непременно будет ясный день. Да и что мне до облаков, прочь эту романтическую требуху.
 
Я иду на новогоднюю ярмарку. Всюду – люди, люди, люди. Терпеть не могу толпы. Но сейчас пытаюсь представить себя ее частью. Получить от пребывания в ней некое извращенное удовольствие. Вот кто-то вырывается из встречного потока и шарашит по моей полосе с кучей коробок в руке. Прошлый я, конечно, уступил бы ему, пусть даже ценой вступления в лужу неизвестной глубины. Но сейчас нет. Я иду по своей дороге, у нас же тут правостороннее движение. Мужчина с коробками таранит меня плечом, я к этому готов – и отвечаю тем же. Он качается, поскальзывается и падает. Коробки рассыпаются, кто-то уже успел пнуть одну из них по инерции. Мужик злобно озирается. А мне даже как-то приятно. Яд праведного злорадства растекается по моему телу. И я уже с легкостью бреду в людском потоке.
 
Купил на ярмарке венок из нобилиса. Недешевая штука, зато надежная. Украшу его винными пробками. Еще одно испытание стойкости. Потому что я провожу год глотком хорошего односолодового. И выброшу бутылку. Бросаю пить. Это делает меня слишком чувствительным и добрым. А это нынешнему мне противопоказано. А затем сожгу и венок. Он будет гореть долго и многозначительно. И в каждом огоньке будет сгорать мое прошлое. Еще бы курить бросить, но пока нет. Просто перейду на другие сигареты. Более простые. Чтоб тошнило от их вкуса – и я становился жестче к людям.
 
Сам не заметил, как дело подошло к вечеру. Захожу в кафе и беру что-то рыбное. Как я ненавидел морепродукты – это просто песня. А сейчас ем, давлюсь, но ем. Если я не полюблю все чуждое прежде, я не смогу измениться. А меняться надо. Мир еще получит от меня оплеуху. Новая жизнь, новая работа. Пойду наконец работать по первой профессии. А вторая пусть идет ко всем чертям со своей загруженностью и мелководными зарплатами. Хотел еще шлифануть рыбку оливками. Но нет. Во всем нужна мера. Одна гадость в день. Так, мало-помалу и привыкну.
 
Еду домой в метро. Заходит очередной горе-певец с гитарой и комбиком. Молодой парень, совсем мальчишка с немытыми волосами, потертой джинсовой курткой и беззащитной улыбкой. Начинает гнусаво петь что-то из репертуара унылого Никольского. Обычно я терпеливо выкручивал громкость плеера на максимум, чтобы не слышать этого кала. Но я подумал, почему бы нет. Встал и громко сказал: «По-твоему, ты хоть что-то умеешь? Вот как надо». И зарядил арию Фигаро. Даже сходу в тональность попал. Мощно так вышло, голос не подвел. Лучше, чем пел на экзамене лет 6 назад. Когда я закончил, все зааплодировали. Мальчишка посмотрел на меня. Подошел, протянул руку со словами «мощно, мощно, чувак». Я же не подал руки в ответ. Сказал, что лучше бы поучился сначала, чем перед народом позориться. Он стоял как оплеванный. Я вышел из вагона с гордо поднятой головой.
 
Подхожу к подъезду. Местный дворник Хайдар уже напился. Он сидит на лавке, видит меня – и начинает заливать, как все плохо. Обычно я из вежливости слушал его словесный понос. Но тут сказал: «Слушай, не устраивает жизнь – иди, вешайся, че ноешь-то?» Хайдар обомлел. И спрашивает: «Чего грубишь?» А я в ответ: «А ты че грузишь?» Он так и заткнулся. Я вошел в подъезд, окрыленной очередной победой разума над вежливостью.
 
Дома я разогрел заранее заказанную еду. Никакого долбанного оливье или сельди под шубой. Нет, спасибо. К черту закостеневшие традиции, поросшие мхом! Я смотрел бодрые боевички, которые раньше презирал за отсутствие глубины и красот. Но эстетизм тоже отправился в мусорный бак. Динамика – вот, что важно. За полчаса до Нового Года я открыл отличное односолодовое. Налил на пару пальцев. Пригубил. Да, какая же эта дрянь, этот ваш элитный виски. Если бы он не стоил такую кучу денег, едва ли бы кто давился и превозносил этот мерзкий напиток. Одна горечь и пустота. Но каков был год, таковы должны быть и харчи. Оставим горечь и ткань извилистых речей в прошлом хреновом году, когда все надежды были сметены неровной поступью женского каблука.
 
Я чокнулся стаканом с президентом через экран. Выпил. Вышел на балкон и выбросил стакан в снег. Раздавались хлопки петард и гремели салюты. Люди, люди, какие же вы предсказуемые скоты. Скоро ваша армия пополнится новым офицером. Ждите. Даже с учетом того, что была ночь, было как-то темновато. Да и салюты взрывались чрезвычайно низко. Я глянул на небо. Темное облако было еще там. Но оно будто стало ближе и приняло очертания чего-то более осязаемого и зловещего. Я почему-то подумал о глубинных водах океана. И о Той. Да ну, к черту все, скоро пойду спать. Только досмотрю еще один боевичок..
 
Город встречал новый год. И никто. Абсолютно никто не мог предсказать, что он им принесет в первый же день.