Два шанса

        В моей жизни шанс выпадал дважды, и оба раза я его проворонил. Или, если это выражение (наиболее точно отражающее итог, хотя я ничего не имею против ворон и не располагаю данными, позволяющими сделать вывод об их нерасторопности и бестолковости, не считая одной известной басни) оскорбляет ваш вкус (не само по себе, но потому что вы чувствуете за ним другое, куда менее литературное, эвфемизмом которого «проворонил» является) – упустил.
        В первый раз у меня еще было оправдание – недостаток опыта. Хотя разве подобные шансы нуждаются в опыте? Не должна ли хватательная реакция на их возникновение в поле зрения являться, так называемым, безусловным рефлексом? Очевидно, в некоторых случаях (к которым относится и мой), рефлекс нуждается в эмпирическом подкреплении – тренировке.
        В первый раз я отмахнулся от шанса, как от назойливой мухи, не озадачивая себя возможными последствиями столь рискованной беспечности. Будто я ведал, что творю. Впрочем, нередко кажущееся со стороны (а зачастую и самому субъекту) безрассудством в реальности опирается на внутреннюю уверенность и неосознанный расчет. Чувствовал ли я, что шанс не принесет ничего, помимо неудобств, и что мне не дано насладиться его плодами? Или верил в повторение удобного случая и, следовательно, не спешил им воспользоваться?
        Однако то же самое случилось и во второй раз. Вероятно, между двумя возникновениями шанса не прошло достаточно времени, чтобы я накопил упомянутый опыт, наделивший бы меня способностью отнестись к повторному шансу иначе. Вот если бы с момента точки отсчета (первого шанса) прошло не десять с небольшим, а, скажем, без малого пятнадцать лет, все было бы иначе...
        Но что побуждает меня приписывать значение жизненному опыту? Не является ли последний преимущественно функцией внутренней предрасположенности? Да, во втором случае мое поведение было несколько иным: вместо того чтобы импульсивно отвергнуть шанс, как это случилось в первый раз, я вроде как попытался проникнуться предполагаемыми преимуществами его реализации. Я отказывался от него не сразу, но постепенно – итеративно. Но до чего же, с одной стороны, неуклюже и бестолково, а, с другой – неуклонно и беспрекословно протекал этот процесс! Всё, чему научили меня прошедшие годы – это нерешительности и робкому желанию дать шансу шанс.
        Некоторое время после того, как второй шанс был упущен, я обманывал себя, что во второй раз вплотную приблизился к его осуществлению (и тем сильнее было мое разочарование собой: одно дело в сердцах промахнуться мимо ворот, и другое – прицельно попасть в штангу с одиннадцати метров). Но вскоре я осознал с отрезвляющей беспощадностью: накопленный опыт, научивший меня ценить данный шанс, оказался бессильным против скрытой упрямой склонности подобными шансами не пользоваться...
        Знаете, как бывает: вы хотите действовать осторожно и тихо, чтобы, к примеру, не  потревожить спящего, но, как назло, обязательно что-нибудь уроните, и оно упадет настолько неудачно, что учинит гром и звон, которые вы сами не смогли бы извлечь из предметов при всем желании. Напрашивающееся объяснение здесь таково: не довольствуясь машинальными действиями, вы пытаетесь подключить к процессу головной мозг, только мешающий делу (как неумный начальник препятствует выполнению работы излишними распоряжениями). Но существует иная интерпретация: ваше сознание пытается вести себя тихо и учтиво, но подсознание возмущено раболепием; неловкость – форма его подспудного бунта.
        Так и во мне, вероятно, боролись стремление воспользоваться шансом и желание его отвергнуть. И поскольку стремление шло из лобных долей больших полушарий, а желание из архаичных недр мозга, последнее одержало победу. И хотя во второй раз я льстил себе, что подобрался вплотную к цели (и, следовательно, был достоин поощрения за старание), истина заключалась в обратном: я не только ни на йоту не приблизился к ней, но своим затянутым спектаклем измучил себя и окружающих, поверивших мне в серьезности намерений быть, как все.
        Не является ли подозрительным одно то, что я называю представившиеся мне возможности шансами? Шанс предполагает выбор: им можно воспользоваться и его можно упустить. Но для большинства то же стечение обстоятельств является триггером – естественной и закономерной фазой их жизни, реакция на которую спонтанна и однозначна.
        Теперь, когда солнце моей жизни опускается по небосклону, мой душевный строй претерпел соответствующие изменения. Меня начинает тяготить одиночество: эмоциональное (когда не с кем перекинуться доброжелательным словом) и физическое (когда не к кому прижаться для ласки и тепла). И хотя интеллектуальное уединение по-прежнему необходимо мне во время бодрствования, с наступлением сумерек тоска по близости родственной души (облаченной в родное тело) берет верх. Не удивительно, что я часто мечтаю о том, чтобы шанс выпал на мою долю в третий раз...
        Верю ли я в возможность столь бескорыстной небесной щедрости? С одной стороны, три – магическое число. С другой, – «в истории все повторяется дважды». И если мне все-таки повезет, смогу ли я ухватить шанс с третьей попытки? Это было бы чудом в квадрате: еще один удачный случай (когда таковые выпадают все реже, ибо наполовину являются откликом окружения на наше магнетическое поле, слабеющее с годами) и новая реакция на выпавший случай (когда изменения modus vivendi et operandi становятся маловероятным из-за окостенелого арсенала привычек). Да и искренне ли мое раскаяния в упущенных шансах? Я сожалею о них, но как-то странно – отвлеченно и со стороны. Словно иначе и быть не могло. Так, рожденный калекой с умозрительной завистью наблюдает за веселыми играми сверстников.


        Конец января, 2022 г. Экстон.