Костяшки

 -  Ну, Микола, не капiризничай, бери склянку с горiлкою! – сержант Димиденко ткнул локтем рядового Бачея, который заворожено словно на ядовитого гада смотрел  на мутную жидкость, разлитую по стеклянным стаканчикам.
    Когда его распределили в отделение, в котором остальные бойцы были уже отслужившие срочную службу в ВСУ и призванные в это неспокойное для Украины время из запаса, либо оформившие военный контракт, Николай немного растерялся. Они для него, еще не нюхавшего пороху ни в каком его виде, были все заслуженными ветеранами. И ведь действительно тот же Демиденко и еще несколько человек из его отделения принимали участие в боевых действиях на Востоке во время первой контртеррористической операции. И сейчас, когда его на равных усадили за импровизированный стол, накрытый в палатке их взвода после переброски в район предполагаемого военного конфликта, о котором уже не первый месяц вопили по всем каналам, Николай очень смущался. Хотелось показать этим бывалым воякам, что он тоже мужчина, хотя спиртное раньше Николаю пить не доводилось – в их компании на гражданке они позволяли себе лишь напитки не крепче какого-нибудь пива, в крайнем случае, виски, да и то сильно разбавленного кока-колой. Но теперь он находился за одним столом с настоящими воинами, лихо опрокидывающими в обветренные рты порции захваченного из дома самогона. Николай зажмурился и по примеру сотрапезников, громко выдохнув воздух из легких, большими глотками вытянул свою спиртовую порцию, после чего стал торопливо заедать огненное зелье большим ломтем хлеба с салом. Боясь, что бушующий в его желудке огонь превратит сей внутренний орган в тряпку.

    Николай, стараясь держаться ровно, хотя земля под ногами так и норовила дать ему подсечку, справлял недалеко от палатки малую нужду рядом с могучим Демиденко, по виду которого нельзя было сказать, что за последние пару часов в палатке их взвода было опустошено под взятую из домов закуску несколько объемистых бутылей самогона.
- Дихай глыбше, Микола. - снисходительно басил он, наблюдая как молодого бойца с непривычки мотает на самогонной волне, и внезапно перейдя на смесь украинского и русского языка, которого он старался не употреблять за столом, продолжил – А шо, Микола? Тебе доводилось вообще стрелять из настоящего оружия, да оружие ты сам-то бачив?
- А то, сколько раз! Правда, в тире, конечно, - легко соврал Николай, которому сейчас все в жизни казалось уже испытанным и пройденным, поскольку процесс замещения вымыслом в своей голове реальности он уже не контролировал.
- Ну, тогда пойдем, покажу тебе одну вещицу, что янки нам привезли! - и Демиденко, не дожидаясь ответа, энергично зашагал в сторону, где под маскировочной сетью были складированы темно-зеленые ящики с надписями на английском.
- Цыть! – Демиденко поднял руку на дернувшегося к ним часового, - Постой в сторонке, салага! Если кто появится поблизости, предупредишь!
   Ловкими движениями Демиденко отщелкнул запоры одного из ящиков, из внутренностей которого достал промасленные железяки и несколько минут колдовал над ними, собирая одному ему ведомый пазл.
-  Ну вот! Дывись! – сержант с гордостью указал на собранный им современный симбиоз противотанкового ружья и пулемета, - У меня такая  была, когда ватники в Донецке за аэропорт бились! Сейчас и оптика ночного видения добавилась. Хочешь, глянуть?
- Угу, - промычал Николай, неловко валясь рядом с образчиком американского вооружения и пытаясь попасть глазом в каучуковый окуляр.
    С третьей попытки это ему удалось, и сгустившаяся тьма в оптике вдруг исчезла, сменившись четкой картинкой линии фронтира зеленоватых тонов. Пытаясь сфокусироваться на увиденном, Николай схватился рукой за подобие какого-то упора для стрельбы и тут же внезапно оглох от  вбившего внутрь ушных каналов барабанные перепонки мощного хлопка. Он уже не почувствовал как его, ничего не соображающего, Демиденко схватил за ворот могучей рукой и отшвырнул прочь от военной техники, только что выплюнувшей самопроизвольный выстрел в направлении расположения российских вооруженных сил, которые занимали эту позицию под предлогом военных учений на территории сепаратистов…

    Куртилов мягко вращал верньеры своей боевой оптики, тут же диктуя координаты ориентиров помощнику, наносившему метки на дисплей электронного  планшета.
-  Да вот еще, отметь за третьим ориентиром, сзади прямо по линии прицеливания, новый объект, предположительно складирование техники или материалов, - Куртилов откинул голову назад, чтобы проследить за правильностью выполнения команды сержантом-контрактником, который, несмотря на свой опыт прошлой срочной службы,  нуждался еще в постоянном офицерском контроле, поскольку вооружение сейчас было получено уже гораздо более совершенное, нежели, в бытность прошлой сержансткой службы.
- Всем машинам! Ввести координаты целей в установки для стрельбы, согласно инфопакета! - Куртилов отдал приказ в микрофон рации, одновременно жестом показав сержанту сброс инфоданных с планшета по локальной сети.
   Дальнейшего преобразования приказа он наблюдать не мог, но представил как дислоцированные на направлении возможного удара со стороны Украины боевые артиллерийские системы «Панцирь», мгновенно переварив полученную цифровую информацию, хищно вытянули стволы в сторону врага, готовые по его, Куртилова, приказу нести смерть и хаос. Но, впрочем, все это лишь отработка взаимодействия командно-наблюдательного пункта и систем ведения огня. На сегодня, пожалуй, достаточно. Получив доклады от командиров боевых машин о готовности к стрельбе, Куртилов собирался уже было дать отбой, когда глазная сетчатка зафиксировала вспышку выстрела с сопредельной территории и через несколько секунд смертельное железо, опалив Куртилову лицо, тяжелым молотом ударило в бетонную стену командного пункта, срезав голову его помощнику и превратив  планшет в труху пластмассы и микросхем.
- Бл…ть! Залп! – заверещал Куртилов, сбиваемый взрывной волной со своего командирского стульчака и, чувствуя уже теряемым сознанием, как тело его рвут поражающие элементы...

   Эта, казалось бы, случайная цепь событий стала начальной точкой военного противостояния на Востоке Европы, задуманного изначально только как политическая игра взрослых людей, реализующих свои амбиции и свое видение жизни и совершенно ненужная двум большим народам этой части Земли. Сконструированный из множества политических костяшек домик этого  своебразного домино начал стремительно обрушаться внутрь из-за пары случайных костяшек…