Архитектор. Часть вторая. Одним файлом

                Глава пятая
    
     Эдуард с Анастасией, почувствовав вторую молодость, отдались во власть вдруг пробудившихся у них гормонов.
   
     Толи чистый горный воздух Алтая подействовал на них, толи его безбрежные просторы обновили кровь этой, со стажем, супружеской пары, но они вновь себя почувствовали влюблёнными голубками.
   
     Голубками их полузабытой юности.
   
     Без всякого смущения, они бросали друг на друга влюбленные нескромные взгляды, позабыв о том, что в двух шагах от них идёт их взрослый сын Андрей.
   
     Настенька, многозначительно взглянув на супруга, ускорила свой шаг и вприпрыжку, горной серной, скрылась за поворотом узенькой тропы.
   
     Андрей, составляя компанию другим двум милым дамам, предупредительно отстал от своих родителей.
   
     "Пускай предки потешатся сами собой! Когда ещё представится возможность так любить? Любить на девственной природе, в горах!" -  подумал юноша и стал идти еще медленнее, взяв под руку Светлану.
   
     Лучше бы он этого не делал.
   
     Ведь его родная тётя, решив не ограничивать свободу двух взрослых, но для неё - детей, также значительно от них отстала.   
   
     "Куда они денутся, наши детки? Тропинка ведь одна, с неё на гору (в пропасть) не свернуть! Пусть пообщаются ребятки, не нужно их стеснять!" - подумала она, достав из сумочки смартфон.
   
     Включив телефон, она в контактах выбрала Анастасию, нажав на НИК "сестра".
   
     Пошли гудки вызова, но в ответ - тишина.
   
     Не было ни "машинного" ответа "абонент находится вне зоны доступа сети" ни коротких гудков "занято", ни просто шума в микрофонах.
   
     Тишина, гробовая тишина встревожила ум молодой женщины.
      
     Начиная волноваться, Лариса "набрала" вызов Эдика.
   
     В ответ — тишина.
   
     С трудом сдерживая в себе вздох огорчения, Лариса "набрала" Андрея, а затем и Светлану.
   
     Тишина.
   
     Гробовая тишина в телефоне заставила её материнское сердечко в груди ускоренно стучать.
   
     Она ещё не знала, что и остальные растянувшиеся по горной тропе родственники также не могли войти между собой в контакт!
      
     "Связь в горах, бывает, пропадает!" — пыталась себя успокоить Лариса.
   
     Но мысль о том, что у неё, у Эдуарда и Владислава — спутниковая связь, которая также "молчала", опять заставила её сердечко застучать.
   
     Стучать материнской тревогой.
   
     Из глаз встревоженной Ларисы готовы были литься слезы.
   
     Ещё пара секунд, и тишину ущелья взорвали бы рыданья матери.
   
     "О чем молчишь, любовь моей сладкой жизни? Какие мысли хмурят твои бровки, дорогая?" — эти вопросы Владислава заставили Ларису задрожать.
   
     Да, это был он, непостижимым образом оказавшийся рядом.
      
     Владислав подхватил красавицу под руку, участливо взглянув в её лицо: "Ну вот, опять на твоём носике легла морщинка! А ну-ка, прогони её, деточка! Не нужно хмуриться, котенок".
   
     Но что-то было здесь не так!
   
     "Деточка, как же! Котенок? Ах, деточка? Деточка?!" - несколько раз переспросила мужа дама, отстраняясь от него.
   
     Она очень хорошо помнила непреложное правило, чуть ли ни закон, никого не называть деточкой, кроме их Светланы.
   
     "Ну да, конечно, деточка, причём весьма любимая!"  — почти пропел Владислав, обняв её за плечи и пытаясь поцеловать.
   
     Лариса резко отстранилась от него.
   
     Появившиеся слезы в её глазах тут же просохли: "Куда вы дели Владислава! Что сделали с родными?"
   
     И взяв ложного супруга руками за лацканы куртки, она начала неистово его трясти: "Куда дели Владислава? Куда? Куда? Куда?"
   
     Закрыв лицо руками, она, громко рыдая, едва слышно прошептала: "И где моя Светка, где Настенька, Андрей, Эдик? Где наша Ника?"
   
     "Лариса Викторовна, дорогая, успокойтесь! Нужно надеяться, все будет хорошо!" — услышала женщина не совсем приятный голос.
      
     Его мужской, с хрипотцой, тембр напомнил ей какого-то полузабытого певца эстрады.
      
     Металлические нотки в его голосе почти исчезли.
      
     Лариса, вздрогнув, слегка приоткрыла щелку глаз.
      
     Она, в изумлении, увидела себя посреди какого-то обширного поля, укрытого сочной травой.
      
     Трава была темно-синего цвета.
      
     Цветов в траве почти не было видно: они, своей жёлтизной едва пробивали синеву, переходящую в фиолет.
   
     Не видно было ни деревьев, ни подлеска.
   
     Лишь одинокий кедр, как показалось Ларисе, приветственно махал ей ветвями-лапами.
   
     "Эх, старичок мой, старичок! Сколько же тебе лет, дедушка?" — подумала Лариса, пытаясь отыскать глазами того, кто с ней вступил в контакт.
   
     Она заметила, что лишь на нижних ветвях дерева иголки пышут изумрудом, а остальные все — седые.
   
     "По вашим земным меркам, я — мужчина, ещё в полном расцвете сил. Ну, а если говорить серьёзно, я на пару сотен миллионов лет старше вашей звезды" — услышала Лариса голос, поняв, что он исходит от самого "дерева".
   
     "И как же мне к вам обращаться, ваше древнейшество?" — немного осмелев, улыбнулась дама.
   
     "Помнишь слова вашего великого поэта «Роза пахнет розой. Хоть розой назови ее, хоть нет»? Зови меня просто дедушкой, коли тебе удобно. Ну, а, вообще, у меня — тысяча имён. В моем же тёмном мире не принято бессмертным сущностям давать имена. У нас есть только номер. Но знать его дано не всем"  — засмеялся Кедр.
   
     "Кстати, командор Владислав, который сейчас борется за живучесть корабля, со мной близко знаком!" — воскликнул дед.
   
     — Так Владик жив? — встрепенулась Лариса?
   
     — Жив и здоров, как никогда раньше! —  опять зашумел ветвями Кедр.
   
     — Пышет здоровьем его тело, помолодел и дух нашего ребёнка — загадочно добавил он.
   
     — Ребёнка? Вашего дитя? Да как же так-то? — повис в воздухе вопрос женщины.
   
     Затянувшаяся пауза в разговоре необыкновенных собеседников говорила о многом.
   
     Чувствовалось, что высшее существо, снизошедшее к общению со смертным, решало, стоит ли продолжателя рода сапиенс посвящать в курьезность бытия.
   
     Наконец, встрепенувшись и опомнившись от своих горьких дум, Кедр вновь, не спеша (куда ему было спешить?), заговорил.
   
     — Детей у меня, деточка, таких как вы, —  миллиарды миллиардов. И каждый требует любви, отеческой заботы.
      
     Немного помолчав и слегка пошевелив макушкой, он продолжил: "Никто мною не будет позабыт и каждому воздастся по его заслугам".
      
     Лариса, слушая Кедра, продолжила мысленно его слова: "По его заслугам, по его вере!"
      
     — Да-да, в том числе, и по его вере — прошелестел ветвями Кедр.
      
      — Так вы, дедушка, получается, — бог? — улыбнулась Лариса.
   
      — Ну что вы, Лариса Викторовна, какой из меня бог. Я —  так, преддверие, стою у Врат Высшего Света, если хотите, Высшего Смысла.
   
    —  Дедушка, дорогой, где мои родственники, что с ними? И почему я здесь, что здесь я делаю? — взволнованно произнесла Лариса.
   
     — Как много вопросов! — прошелестел Кедр.
   
     — Ты, дорогая, у меня в гостях. Ты — в параллельном мире. Пожалуйста, не пугайся, придёт срок, и ты вновь будешь у себя дома. Но пока нельзя, скоро ты все узнаешь! — буквально в двух шагах от нее стоял стройный, средних лет мужчина.
      
     — Ну что, тебе так удобнее со мной общаться, не так ли? И головку сильно не нужно задирать! — засмеялся полубог.
   
     — Смогу ли я теперь звать стариком такого импозантного джентльмена? Да у меня теперь язык не повернётся! — в тон ему, улыбнулась дама.
   
     — Ничего страшного, мы это вам, мадам, простим! — улыбнулся во все свои тридцать два зуба красавец.
   
     — Итак, шутки в сторону. Продолжим.
   
     Родственники ваши, Лариса, живы, но, увы, не совсем здоровы!
   
     Не пугайтесь, милая, телом они, конечно же, здоровы.
      
     Причём, каждый из них солидно повзрослел.
      
     Выросла и Ника.
   
     Анастасии с Эдуардом она подарила двух чудесных внуков.
   
     — Выросли, повзрослели? Да как же так? — начала жестикулировать руками Лариса.
   
     — Время у нас, в нашем мире, течёт по-иному порядку, не так, как на земле: бежит оно не просто вперёд, но и назад. А то, вдруг, может скакнуть перпендикулярно. О параллельности его интервалов ты, конечно же, слышала.
   
      — А что ты, дедушка, там говорил о здоровье? В чем подвох? Что можешь рассказать о моей Светлане? И что — Андрей, Эдик, Настя? — вновь встрепенулась Лариса.
   
     — Как бы тебе точнее обрисовать судьбу остальных продолжателей вашего рода? Ну, те-с, слушайте.
      
     Светлана Владиславовна, её давно так величают, работала в закрытом Темпоральном институте государства. Добилась она небывалых высот в дизайнерском искусстве. Уже почти пятьдесят лет её проект удвоенных Метагалактик имеет право быть.
   
     Достигнув просветления, она вознеслась в Высший Свет, решая в нем вселенские задачи.
   
     Ею вполне можно гордиться.
   
     С Анастасией и Эдуардом тебе ещё предстоит встретиться.
      
     Анастасия Викторовна уже почти восемьдесят лет возглавляет конгломерат межгосударственных компаний по производству 5 — d  принтеров и строительству вновь созданных поселений на заброшенных планетах вашей материнской звезды.
   
     — А что, действительно, в солнечной системе появятся забытые миры? — воскликнула испуганно Лариса.
   
     — Нет-нет, не забытые небесные тела будут кружить вокруг начинающего уже затухать Солнца.

     А, именно, миры, брошенные людьми, которые умудрились угробить их радиоактивным распадом! — уточнил Кедр.
   
     — А что же Солнце? Оно-то в чем перед людьми виновато? Ведь в нем и так миллиарды лет горел термоядерный пожар! И ведь оно же не сгорело до «нуля»! Так что же происходит с нашим Солнцем?
   
     — А этот вопрос, Лариса Викторовна, переадресуйте Владиславу. Его временелет - проникатель все ещё хочет "кушать".
   
     — А Эдуард чем занят? А Андрей?
      
     — Ваш Эдуард, имевший солидный опыт работы в ВКС государства, вот уже сорок с лишним лет возглавляет Главный космодром страны. С газовых гигантов он отправляет в космос корабли.
         
     — А Андрей, что же Андрей? — почти закричала Лариса.
   
     — Отдельно будем говорить о юноше Андрее, который возмужав, заставил многих на потерянной для вас Земле страдать и плакать.

     Но этот долгий разговор у нас с тобой, деточка, ещё далеко впереди.
   
     Ларису начали терзать сомнения: уж очень хорошо сложилась у всех жизнь.
   
     Да и планету человечества сам его разум не дал бы в обиду.
   
     Термоядерные конфликты?
   
     Да разве можно верить, что Земля все вытерпит и переживёт их?
   
     Как же - с!
   
     И Светка вознеслась? Андрей воюет?
   
     Как же!
   
     Все эти мысли ей "выносили" мозг.
   
     И вдруг фигура её собеседника начала мерцать, приобретая зыбкость очертаний.
   
     Она совсем потемнела, а все кругом окрасил багровый цвет.
   
     Кедр пропал, а на его месте проявились очертания темного кентавра.
   
     "Хроматрон атакует! Держись за мной!" — услышала Лариса голос Владислава, крепко схватившего её за руку.
      
     "Бежим, родная, пока ещё не поздно!" — он потянул её мимо появившихся кругом висящих в воздухе прозрачных саркофагов.
   
     А в них были люди, люди, люди, с закрытыми глазами.
   
     Ларисе бросились в глаза коконы, в которых были Настя, Эдик, Светлана и даже Ника!
   
     Она опешила, в слезах остановилась.
   
     Но Владислав настойчиво тянул её за собой.
   
     "Потом, моя девочка, потом! Нам унести бы свои ноги!" — прокричал он, помогая ей взойти на трап временелета.

    
                Глава шестая
   
     Извилистая горная тропинка, петляя неизвестностью, оборвалась скалистым уступом.
   
     Андрей отпустил руку Светланы и подошёл к самому краю террасы.
   
     Он посмотрел вниз: земли не было видно, внезапные порывы ветра в ущелье принесли густой туман.
   
     Его сырая вата легла на скалы, скрывая их грозный оскал.
   
     Даже в двух шагах ничего не было видно.
   
     Юноша попытался отыскать свою попутчицу.
      
     Но Светлана пропала.
      
     Лишь слабо-уловимый запах её духов ему говорил, что она все же была здесь, где - то рядом.
   
     Окликая её по имени и осторожно пятясь, он ощупал все кругом руками.
   
     Девушки нигде не было.
   
     Туман заполнил все плотной непроглядной массой.
      
     Андрей, широко открыв глаза, не смог в нем даже посчитать - разглядеть пальцы на своей вытянутой руке.
   
     Но юноша упорно искал свою подругу.
   
     Он развернулся и, почти ползком обследовал руками каждую пядь гористой стенки и тропы.
   
     Опять, несколько раз позвав по имени Светлану, он попятился и отполз по тропе назад.
   
     Сестры его все же не было.
   
     Минут через пять, продолжая на корточках пятиться, молодой человек упёрся в вертикальную стену.
      
     Проход по тропе был закрыт.
      
     Андрей вновь развернулся и, не теряя надежды отыскать Светлану, вновь стал ощупывать скалу.
   
     Наконец, его руки ощутили в стене какое-то подобие ступенек.
   
     Да, это были именно они, в чем он легко убедился, осторожно встав на первую из них.
   
     Ступенька, странно скрипнув, засветилась вначале розовым светом, а затем налилась рубином, как бы передав эстафету идущей за ней выше.
      
     И та светилась спокойным цветом, приглашая Андрея на неё ступить.
   
     А там – и третья ступенька, четвёртая и пятая засветились красным, когда юноша ступал на очередную.
   
     Ступеньки шли не строго вертикально.
   
     Они, извилистой змеей, огибали рельеф горных уступов и, наконец, привели Андрея к стене, с отрицательным углом.
   
     Путь был закрыт коварством горной кручи.
   
     К тому же, и ступеньки нижние просто исчезли: на месте них зиял провал, из которого вырывались языки пламени.
   
     Андрюха, юноша - не промах, без труда понял, что "дело пахнет керосином".
   
     Он ко всему был готов.
   
     Он не жалел теперь, что руки и его ноги, ещё недавно бывшие в синяках от "забав" на областном скалодроме, все помнили и знали.
      
     Не успевал Андрей даже подумать, куда, в какую выемку поставить ногу, и за какой выступ ухватиться рукой, конечности атлетически сложенного тела боролись сами за его жизнь.
   
     "Только вперёд, и ни шагу назад!" – напевал неунывающий парнишка, смело карабкаясь по вертикальным стенам.
      
     Туман в горах рассеялся, и лучи яркого солнца позволили ему понять, что пути вверх для него больше нет: базальт вертикальной стены, без выступов, углублений и трещин, пугал зеркальной чистотой.
   
     Правее него, в полутора-двух метрах, зиял вход в пещеру.
   
     Из неё доносились едва различимые женские голоса.
   
     Андрей вначале даже подумал, что это или горный сквозняк решил так бессовестно над ним пошутить, либо фантазия его ума начала свою работу сбоем.
   
     Он долго ещё слушал завывание ветра и в его песнях чётко различил свое имя.
   
     И "песни гор" исходили из самой пещеры: "Андрюша, дорогой, мы здесь! Иди сюда!"
      
     Эхо в горах подхватило призыв: "Сюда, сюда, сюда!"
   
     Андрей раньше на скалодроме легко мог раскачаться на одной руке и перепрыгнуть на другой уступ (выступ), прихватив его другой.
      
     Но это было, если до них не более полутора метров.
      
     На два же метра он ещё ни разу не рисковал совершать подобные прыжки.
      
     Но, чувствуя  ответственность за Светлану, Андрей ещё несколько раз оценил вероятность на своём теле испробовать земные десять g, при падении с высоты.
   
     "Эх! Курица - не птица, петух - не воробей! Семь бед, один ответ!" – начал раскачивать свое немаленькое тело юноша.
   
     Поймав попутный ветер и прищурив глаза, он прыгнул.
   
     Прыгнул-то он на рубль, да приземлился на копейку: вдруг стихший ветер, поменяв направление, его притормозил.
   
     И этого Андрею хватило лишь на то, чтобы слегка коснуться правой рукой за край выступающего карниза на полу пещеры.
   
     И то – лишь средним пальцем.
   
     "Ну, на средних пальчиках я ещё не могу ходить!" – засмеялся парень.
      
     И, не теряя чувство юмора и трезвости рассудка, отпустил карниз.
      
     Ветер засвистел в его ушах, кидая его тело по ущелью.
      
     Увидев под собой стремительно приближающиеся камни, взрослый ребёнок запел: "Орлята учатся летать!"
      
     И, чувствуя, что вот-вот упадёт, хотел прокомментировать удар своего тела о грунт словом "Шмяк!"
      
     Но не успел.
      
     В его голове прозвучал чей-то голос: "Попытка номер одиннадцать не удалась. Начальный уровень не пройден! Повторить прыжок!"
   
     Андрей увидел себя вновь висящим на горном выступе.
   
     Он снова ясно различил призыв: "Сюда, сюда, сюда!"
   
     "Ага, сейчас-сейчас! Ждите Петра!" – прокричал парнишка и бросился с обрыва головой вниз.
   
     Он понял, что с его разумом кто - то беззастенчиво вел эксперименты.
   
     "Ну, я так не играю!" – услышал он противный голос маленького гнома, стоящего у него за спиной.
   
     От этих его слов, в металлическую клеть, к прутьям которой прикован цепью был Андрей, стали проникать недовольные возгласы публики, прилетевшей за тысячи парсек, чтоб всласть поиздеваться над потомком диких обезьян.
   
     "Милейший друг! Ну что тебе стоит ещё разочек прыгнуть? Ведь ты не разобьешься! Допрыгнешь до карниза, и я - весь в шоколаде! Допрыгнешь, и Крох тебя наградит!" – канючил, брызгая зеленоватой слюной, гном.
   
     Андрей, в удивление, заиграл мышцами тела. Он, оценивая ситуацию, пока не спешил с ответом.
      
     О подобных "играх разума" в интернете он был хорошо наслышан.
   
     Он знал, что "лохов", подписавших "увеселительный контракт", брокеры выжимают до нитки, до последнего гроша, пытаясь на них сколотить состояние.
   
     Андрюха не спешил соглашаться и, ясно понимая, что на кону его жизнь, тянул время.
   
     Теперь розовые очки с его глаз упали, и он увидел себя стоящим посреди большой эллиптической арены.
      
     Вокруг неё, в амфитеатре, сидело множество голосивших тварей.
   
     Кого здесь только не было: простые люди, скорпионы, рыбы, черепахи, львы и крокодилы, волки, птицы, змеи и ещё бог весть кто.
   
     И все они кричали, лаяли, рычали, пищали и скрипели, демонстрируя экстаз.
   
     Экстаз предвкушения грандиозных сражений.
      
     Толпа неистово ревела, уже начиная снимать с кона свои таррЫ (межгалактический аналог земной валюты).
      
     Крох, видя замешательство воина с Земли, обеспокоенно взглянул на счётчик прибыли у себя на третьей руке.
      
     До последнего прыжка воина на нем была девятизначная сумма.
   
     Теперь же, буквально через пять межгалактических секунд, её сменило шестизначное число.
   
     От этого третий глаз Кроха буквально полез ему на затылок, а две его руки стали на два фута короче.
      
     "О мудрый представитель планет Третьего мира! – преклонило колени перед Андреем гномоподобное существо – Если снизойдешь до того, чтобы прыгнуть, Крох за тебя выдаст младшую дочь!"
      
     "Ах ты, поганый гнойный прыщ, мне на фиг не нужна твоя "дюймовочка"! У нас на Земле хватает и своих красавиц! Сам прыгай, а я же посмотрю, как земные десять g сровняют твою рожу!"  – дёрнул висящие на нем цепи Андрей.
   
     И раскручивая у себя над головой инопланетные кандалы, он ногой правой топнул так, что в грунт её вогнал по колено: "Не буду прыгать, ни за грош. Хоть режь меня, хоть съедай с потрохами!"
      
     От этого "народ" на трибунах стал улюлюкать и неистово кричать, хлопая крыльями, хвостами и по полу – копытами, ногами.
   
     Крох на своём наручном счетчике-кошельке заметил, что дела его опять пошли в гору: сумма его тарро перевалила восьмизначное число.
      
     "Не хочешь прыгать и жениться, ну, так что же! Не нужно! Быть может, пожелаешь ты сразиться с нашим таракашкой и постоять за людей? Тряхни-ка, мастер кулачных боев, своей молодецкой удалью и не срами людей!" – пал ниц перед Андреем Крох.
   
     И, уже лёжа в пыли арены, прищурив все свои три глаза, противно проскрипел: "Или тебе слабо? Иль сдрейфил, воин? Или ты - баба?"
   
     "Ну, почему же, сдрейфил-то? Ну почему же, баба? За землю русскую и за свою планету готов я голову сложить. За род же свой готов и душу дьяволу продать! Давай сюда своего таракашку!" – молвил взрослый пацан.
   
     Сказал и рванул цепи так, что они, обрывками звеньев, упали у стены трибун.
   
     Сумма тарро на счётчике Кроха, стремительно меняясь, перевалила десятичный порог цифр.
   
     Затрубил металл фанфар, возвещая о начале битвы.
   
     Глашатай - дрон, летая высоко над трибунами, на межгалактическом языке несколько раз повторил одну и ту же фразу: "Решается судьба планеты прямоходящих обезьян в сражении её представителя Мастера Андрея с представителем планет арахнидов, в лице Мастера Таракаш-ки. Господа, дамы и многополые существа, ставки уже сделаны. Ставок больше нет! Администрация убедительно просит не съедать сидения, клетки, ванны, стулья и перила, не грызть и не сжигать стены и пол! За нарушение – штраф полтора миллиона тарро!"
   
     Прозвучал гонг, и из центральных дверей под трибунами вышло небольшое, покрытое густой коричневой шерстью, существо.
   
     В лапах у него была небольшая металлическая коробочка, вся в мелких дырочках-отверстиях, с дверцей, закрытой на цифровой (кодовый) замок.
   
     Этот инопланетный Винни - Пух ввёл в замок шифр ключа, дверца ящика открылась, и на пыль арены шмякнулось небольшое насекомое, внешне напоминающее земного таракана.
   
     Оно упало на спину и, пытаясь перевернуться и встать на свои членистые лапки, смешно ими перебирало и шевелило длинными усами.
      
     Все это вызвало в амфитеатре неудержимые гул и гвалт.
      
     Жалкий вид соперника чуть было не заставил Андрея обронить слезу.
   
     Слезу сострадания.
   
     "Дяденька ребёнка не обидит!" – Андрей перестал смеяться.

     Нагнувшись, он кончиком указательного пальца поддел своего врага.
   
     От этого не только его палец, но и вся рука онемела и задымилась.
   
     А сам же таракан, вскочив на лапки, вырос до метровых размеров и принял положение боевой стойки.
   
     Андрей вновь рассмеялся.

     Опершись в грунт четырьмя лапками, таракан, высоко задрал свои усы.

     Раскачивая двумя передними, норовился Андрею нанести удар.
   
     На всех его шести лапках были надеты боксёрские перчатки!
   
     А на хвосте – настоящая, ощетинившаяся острыми длинными иглами, булава.
   
     Андрей не мог вспомнить, кто и когда ему на руки надел боксёрские перчатки: они были кожаные и, приятно поскрипывая, переливались глянцевой новизной.
   
     "Ну что же, окропим арены пыль зелёной кровью шестилапа!" – подбадривал себя боец на ринге, вдруг появившегося на арене.
   
     Отличие его от земного было в том, что канаты на нем полыхали языками жаркого пламени.
   
     Рефери на этом "танцполе" не было.
   
     Но рой микроскопически небольших видеокамер звенел крыльями над рингом.
   
     Ударил гонг.
   
     Бойцы сошлись.
   
     Ну, как сошлись: перебирая тонюсенькими лапками, к Андрею подбежал Таракаш.
   
     И, хоть Андрей и стоял в центре ринга неподвижно, не в силах высвободить из плена грунта свою ногу, первым нанёс ему удар.
   
     Удар – сразу четырьмя лапами: справа – ему в челюсть, слева – в его печень и два других – в его пах и под "дых".
   
     Андрей, до этих варварских ударов, все думал, бить ли своего соперника хотя бы в пол своей богатырской силы.
   
     Он, в натуре, был парнишка добрый, мухи не обидит.
   
     Но, если кто его "зацепит", то держите автора семеро: спуску тому тогда не даст.
   
     Уж уработает его на совесть.
   
     Он, кстати, ещё помнил, что после четырёхлетних занятий в секции бокса и множества регалий и заслуг в боях на ринге, федерацией бокса был на пять лет дисквалифицирован за небольшую шалость, как посчитал Андрей.
   
     В селе у своей бабушки он на спор, на «слабо», ударом кулака левой руки, всего лишь в четверть силы, не просто замертво свалил взрослого соседского быка на грунт, но и ещё на сантиметров сорок вогнал его остывающее тело в грунт.
   
     Солидные удары соперника лишь разогрели в жилах мастера Андрея кровь.
   
     Слегка нахмурившись и почесав затылок, он со всей своей молодецкой удалью приложил соперника рукой.
   
     Не левой, нет, рукой.
      
     Он просто шандарахнул его своей правой рученькой!
   
     А это, автор скажет, был небывалый случай: ведь в прошлых его боях на ринге, правая рученька Андрюшки предусмотрительно была закреплена на его теле.
   
     А, ну как мальчик разыграется ручонкой, кого-то покалечит!
   
     С хрустом своих хитиновых щитков, разрушенных невиданным ударом, Таракаш на метр погрузился в грунт планеты и тут же испустил свой инопланетный дух.
   
     "Прекратить симуляцию образца! Отбой службам обеспечения. Объект погрузить в анабиоз капсулы для восстановления его запаса "пси-лучей"!" – в просторах темноты кокона-улья прозвучал голос Хроматрона.
    
               
                Глава седьмая
    
     Светлана, отпустив руку Андрея, остановилась.
   
     Предчувствие какой-то опасности, не позволяло ей даже шевелиться.
   
     Температура воздуха стремительно поползла вниз, и девушка зябко ежилась, обхватив себя руками.
   
     Густой туман, вдруг ставший липким, не позволял ей дышать полной грудью.
   
     «Андрей, ты где? Как неприлично оставлять даму в одиночестве!» – пыталась пошутить девушка, начиная ощупывать все кругом руками.
   
     Она, с  высоты своего роста, не видела своих ног.
   
     «Так, все, мой дорогой! Терплю твои бесчинства еще пару секунд, и вызываю МЧС!» – взволнованно прокричала она в туман, пытаясь успокоить свое сердце.
   
     Оно в ее груди, получив заряд адреналина, бухало колокольным набатом.
   
     Ей даже показалось, что от этого склоны горы начали дрожать.
   
     Но это от  холода дрожало ее тело, в борьбе за ее жизнь.
   
     Низкая температура принесла на тропу сюрприз: она стала покрываться тонким слоем снега.
   
     Светлана, опустив на голову капюшон, плотно застегнула молнию на куртке.
   
     Пытаясь надеть на озябшие руки перчатки, она уронила их на тропу.
   
     Нагнувшись, Света стала искать их в мягком снегу.
   
     Нашла лишь одну.
   
     Надев ее на руку и пытаясь своим дыханием согреть вторую ладошку, начала искать в снегу другую вЯзанку.
   
     Она  хорошо понимала, что мочить одежду никак нельзя.
   
     Ведь влага отберет последнее тепло.
   
     А его у нее так мало, она сильно замерзла.
   
     Разгребая снег голой рукой, она стала ощупывать пол.
   
     Туман несколько рассеялся, лучи солнца легко пробили его белесоватую влажную дымку.
   
     Теперь девушка легко смогла разглядеть упавшую в пол шага от нее вторую перчатку.
      
    Она нагнулась, чтобы поднять перчатку: на тропе ясно проступили какие-то буквы.
   
     Выпавший снежок в их углублениях растаял, четко очерчивая каждую из них.
   
     Осторожно ступая по скользкой тропе, Светлана на начинающем уже таять снежном покрывале прочитала странные слова.
   
     Причем, как только ее ум понимал значение того или иного слова, буквы тут же исчезали.
   
     «Только чистая душа человека позволит смертному коснуться врат. Беловодье ждет л …» – говорила алтайская тропа.
   
     Отсутствие окончания в третьем слове второй фразы заставило девушку забыть не только про промозглую погоду, но и про своего исчезнувшего кавалера.
   
     Алтай задал ей загадку, над которой уже не одну сотню лет ломают головы ученые страны.
   
     Где она, эта Сибирская Шамбала? Где вход в Беловодье? И кто достоин в этой стране вечной справедливости и правды жить? Где же находится вход в государство праведников и вечной человеческой любви?
   
     Работа ума молодой женщины сумела тут же разогреть озябшее ее тело.
   
     Думая над шарадой, Светлана ощутила испарину на своем прекрасном лбу.
   
     «Кого же оно ждет, это Беловодье? Людей?» – лихорадочно думала девушка, платочком вытирая пот.
   
     «Людей, людей! Нет, это так банально. А почему не животных? Нет-нет, не то!» – решила она.
   
     «Может, любовь? Нет-нет, это так просто! Любви в Шамбале конечно же хватает!» – улыбнулась Света.
   
     «А почему ты решила, что во второй фразе не хватает лишь одного слова, а не двух и не трех?» – задала она себе вопрос.
   
     «Может, это – слова «логический конец»?» – прозвучал вопрос в исчезнувшем без следа тумане.
   
     Из-за поворота тропы вышел к ней Андрей.
   
     Светлана удивленно вскрикнула и порывисто обняла могучую фигуру юноши.
   
     Андрей громко чмокнул ее в макушку прелестной головки.
   
     Плотно прижавшись к его спине всем телом, девушка окончательно согрелась.
   
     Андрей, очевидно, не совсем правильно расценивший ее реакцию на его появление, повернул Светлану к себе лицом.
   
     Ничего не говоря, он, нагнувшись и горячо прижав ее к себе, попытался поцеловать девушку в губы.
   
     Не тут-то было.
   
     Светлана, резко повернув голову в сторону, тут же оттолкнула юношу от себя: «Ты что, родной, совсем сдурел? Иль тебе Шамбала «поправила» мозги?»
   
     «Ведь мы же с тобой брат и сестра! Иль вам, молодой человек, захотелось инцеста?» – пыталась пошутить красавица.
   
     От возмущения ее тело вновь стало дрожать.
   
     Андрей, увидев, что его сестра задрожала и, приняв это за знак согласия, вновь попытался ее обнять.
   
     Пытаясь вновь ее поцеловать, он наклонился к ее лицу и коснулся ее губ своими.
   
     В предчувствие сладкой истомы страстного поцелуя, он закрыл глаза.
   
     Но звонкий щелчок пощечины быстро привел его в порядок.
   
     Нет-нет, уважаемые дамы и господа, пощечина Светланы навела должный порядок не в уме молодого парня.
      
     Сигнал-жест отказа дамской ручки человека пробудил в нем зверя.
   
     Знакомые черты Андрея, в глазах Светланы, вдруг стали расплываться, таять.
   
     Его могучая фигура, качаясь, словно лист березки на ветру, также уменьшилась в размерах.
   
     Теперь за руку Светлану держал противный бородатый гном.
   
     Лицо его было в прыщах и бородавках.
   
     Две другие его руки развернули большую капроновую сеть и набросили ее на  девушку.
   
     «Шамбалу, я покажу тебе Шамбалу, деточка!» – несколько раз проскрипел Крох.
   
     "Уж пару миллионов тарро я легко «срублю» за такую цыпочку!" – подумал гном.
   
     Горная тропа, после его слов, пропала.

     Пропал и Алтай.
   
     Светлана увидела себя стоящей посреди какого-то пьедестала.
   
     Одежды на ней почти не было.
   
     Лишь подобие земного купальника, и то прозрачное, едва прикрывало ее тело.
   
     В большом светлом зале шли торги.
   
     Аукцион «темного царства» был в самом разгаре.
   
     Его посетители в нетерпении ждали вишенки на торте.
   
     И этой вишенкой была Светлана.
    
     Рекламная кампания, которую Крох развернул в мирах первого и второго уровня, обещала ему, что будущий Аукцион разума преподнесет сюрпризы.
   
     Его «вишенкой на торте» теперь бредил каждый житель темных миров Триады.
   
     Все три ее царства, получив допуск по высшей форме к «торгам», мечтали ею обладать.
   
     Читатель наш, видимо, подумал, что девушка с Земли, должна была продана с «молотка».
      
     И что, ее дальнейшая судьба, как минимум, – быть в рабстве Хранителей Триады, либо – пополнить армию девиц услуг эскорта других знатных граждан.
   
     Отнюдь, аукционы по продаже разумных существ уже почти сто миллионов лет в темных королевствах были под запретом.
   
     Торги на межгалактической бирже велись под большим секретом.
   
     Их предметом были лишь услуги.
   
     Вода, продовольствие, полезные ископаемые, растения, животные, даже сама энергия ядра атома – все это легко синтезировалось в мирах Триады.
      
     Их продавать не было нужды, всего было в достатке.
   
     Даже здоровье не было смысла продавать – в межгалактическом банке данных были копии сущности граждан.
   
     Причем, все новое, что получало от своих органов чувств живущее разумное существо, безостановочно обновлялось в этом банке.
   
     И, с точки зрения простых (извините) землян, граждане Триады были бессмертными существами.
   
     Убить (уничтожить) их было просто невозможно.
   
     Разве что, для этого было нужно разрушить всемирную межгалактическую сеть, первородный эфир.
   
     А это было не под силу даже Альфе и Омеге.
   
     Последние сто двадцать межгалактических лет, кроме услуг, на бирже можно было приобрести и время.
   
     Но это было лишь в крайне редких случаях.
   
     И лишь тогда, когда Вечная королева Триады решит «отстраниться от дел».
   
     Так назывался в этих царствах ее добровольный уход с поста Матери Судного дня.
   
     Лишь она одна решала, кому из полуразумных тварей в мирах третьего и четвертого уровня предстояло вознестись, достигнув просветления.
      
     И вот настал такой момент, когда Мать Анхилотия устала «жить».
   
     Жить для нее – значит работать и править.
   
     Править, работая и не смыкая глаз.
   
     За сто девятнадцать тысяч лет она на треть обновила популяцию высших существ.
   
     Анхилотия, обладая Жезлом силы, устала принимать решения.
   
     Кому из жителей низших миров «умереть», пополнив бесконечность пикселей в ее вселенском полотне, теперь должен решать другой Верховный жрец.
   
     Во всех трех царствах не нашлось достойного существа даже поднять Жезл (трезубец) силы, не говоря уж о ее короне.
               
                ***
     «Как смел ты, нарушивший Темный Кодекс, побеспокоить нас?» – метало молнии по Залу судеб ужасное (с точки зрения землян) существо.
      
     Ее три головы, Ум, Честь и Совесть, изрыгали пламя.
      
     Мать Темного суда, в ярости, покинула зал заседаний дворца.
      
     Сопровождающие Мать Анхилотию фаворитки и статс-дамы едва успевали прикрывать себя капюшонами.
      
     Даже они, вобравшие в себя верх внеземных технологий, дымились и трещали: Темный огонь способен был испепелить-расплавить даже атом.
   
     Анхилотия, решив сделать перерыв в праведных делах Темного царства, чтоб успокоить свои три сердца, решила погулять в окрестностях своего дворца.
   
     У Фонтана вечности, где посетителей встречала череда странных кресел-стульев, она остановила бег своего змееподобного тела.
   
     Ее четвертая голова, Интуиция, без особого труда расшифровала сигналы чешуек ее тела.
   
     Они говорили ей, что предстоящий саммит сулит ей выгоду.
   
     Хотя, саммитом, как подсказала ей голова Ум, предстоящую встречу назвать было можно лишь с большой натяжкой.
   
     Честь требовала не слушать аргументы низшего существа, которое она сто тысяч лет назад сослала в Межвременье.
   
     Но Совесть, заглянув в темные глаза Ума и Чести, позволила ей слегка приоткрыть небольшие щелки органов слуха.
   
     Фасеточные глазкИ на чешуйках ее тела могли различать не только звук, длину волн видимого света, других электромагнитных излучений, но и вкус самого времени.
      
     Крох тотчас же понял, что появился, наконец, смысл себя обнаружить.
      
     Товар, прихваченный им с собой, сумел возбудить интерес не просто высшего существа Темного мира.
      
     Анхилотия все же решила дать ему шанс еще раз послужить вечности эфира.
   
    Накидка судного дня на нем, которая была способна стирать даже пиксели в полотне вечного пространства, с едва слышным шелестом свернулась.
   
     Крох, озираясь, надел световые очки, способные различать темный мир.         

     Интуиция на хвосте Матери внимательно на него смотрела, часто мигая третьим глазом.
   
     «Нижайше прошу, ваше Времейшество, в знак поклонения, принять скромный подарок для миров второго уровня! Запас его «пси-энергии» поражает!» – упал на пол даритель и стал юлой крутиться вокруг приподнятого над ним хвоста с головой.
      
     Ведь искры темного огня продолжали изрыгать другие три.
      
     Еще пару секунд они сыпались, стирая временные интервалы: предметы, на  которые они попадали, на глазах, начинали стариться и тут же исчезали.
   
     Бесследно. На месте них зияла пустота.
   
     Искры  перестали падать: интерес и участие к Светлане победили вспыльчивость и ярость.
   
     «Пора попробовать назвать и цену подношения!» – решил Крох.
   
     Глаза Ума, Чести и Совести широко открылись, заглянув в саму душу полубессмертного подарка-существа.
   
     Крох знал, что это верх расположения к предмету интереса (собеседнику) Темного суда.
   
     Уже почти миллион межгалактических лет Председателю высшего света присущ был лишь прищур его бессмертных глаз.
   
     «Ваше Времейшество, не соблаговолит ли Ваша Темнота компенсировать затраты нищего Кроха временем его будущей жизни?» – опять стал кататься и кружиться в пыли безобразный гном.   
   
     «Чего ты хочешь, незваный, но уже желанный гость, мы знаем! Два миллиона тарро зачислены на твой жизни счет!» – почти хором проговорили все четыре головы.
      
     «Тебе, же, продолжатель рода человека, предстоит выбор!» – взмахнула темной парой крыльев Анхилотия, обращаясь к Светлане.
   
     Двумя другими, серо-голубыми, она слегка пошевелила, послав на девушку фонтан темно-серой энергии.
   
     Почти полная нагота девушки пропала.
   
     Все ее тело обрело белоснежное оперение, а за ее плечами обрела чудеснейший размах пара белоснежных лебединых крыльев.
   
     «Я готова выбирать, высокочтимая Мать темного царства!» – склонила голову и, мило улыбаясь, молвила Светлана.
   
     «Как же! Выбирать? Да, выбирать будем мы, деточка!» – услышала девушка громоподобный голос существа, похожего на темного кентавра.
   
     «В кокон ее! В кокон! Отбой симуляции!» – последнее, что услышала девушка, едва различив себя внутри какого-то странного кокона, наполняемого какой-то липкой влажной массой.

                Глава восьмая
    
     «У тебя что сегодня, Настенька, праздник непослушания?» – засмеялся Эдуард, безоговорочно приняв любовный вызов подруги.
   
     Едва уловимый запах духов его супруги будоражил кровь.
   
      Ему показалось, что за ближайшим выступом скалы, то появляясь, то исчезая вновь, мелькал ее милый образ.
   
     Горное эхо, как бы запнувшись, несколько раз повторило: «Не-слушания, не-слушания, не-слушания!»
   
     «Что-то не очень складно, дорогая! Может быть, праздник молчания и тишины – праздник неслЫшания?» – остановился средних лет мужчина, чувствуя, что в нем что-то меняется.
   
     Его тело, ощутив небывалый прилив сил, помолодело.
   
     Он вновь обрел силу рельефных мышц, чувствуя отсутствие пивного живота.
   
     А зрение позволило ему не только разглядеть горный цветок в расщелине скалы, но и посчитать его лепестки.
   
     Увидев пестик и тычинки, он ощутил даже запах пыльцы.
   
     Запах ее дурманил помолодевшее сознание стройного мужчины.
   
     У Эдуарда запершило в горле, и зачесался нос.
   
     Он оглушительно, по-богатырски, чихнул и сам себе пожелал здоровья: «Будьте здоровы!»
   
     Раздался чей-то смех, и эхо гор несколько раз повторило: «Будьте здоровы! Здоровы! Овы! Овы!»
   
     Эхо почти затихло, но горный сквознячок вновь оживил уснувший звук.
   
     Ущелье несколько раз пожелало: «Будьте здоровы, Эдуард!»
   
     Эдуард, тертый калач, за свою жизнь побывавший в солидных переделках, слегка встрепенулся.
   
     «Настенька, опять ты так решила пошутить? Ну-ка, мое солнышко, появись!» – прокричал он вдаль, сложив свои руки рупором.
   
     Оглушительный хлопок непонятного взрыва заставил задрожать Белуху.
      
     Снежная шапка ее вершины стала сползать.
   
     Но, как ни странно, не было опустошительной лавины.
   
     Что-то сдерживало неуправляемый поток твердой воды.
   
     Еще один хлопок, теперь более мощный, заставил все кругом принять зыбкие формы.
   
     Эдуарду показалось, что это все из пластилина.
   
     Ноги, ушедшие по щиколотки в каменный грунт тропы, заставили его искать надежную опору.
   
     Он пошатнулся и присел на колени, опершись спиной о скалу.
      
     Гранитная стена под ним превратилась в студень.   
      
     Эдик почувствовал, что куда-то провалился.
   
     «Может быть, я умер, и это тот туннель, по которому моя душа летит в  подземный мир?» – подумал он.
      
     Ослепительный белый свет прогнал мертвую темноту.
      
     Взору его предстал парадоксальный мир невозможных объектов.
      
     Тетраэдры, с какими-то восьмерками внутри, кубы, со сферами на их вершинах, странное число сто тридцать семь, меняющие их грани, и слово «грань» – все это взорвало его мозг.
   
     Он ясно различил себя на тропе.
   
     Ее, словно в зеркале, каким-то непостижимым образом, повторило множество тропинок.
   
     Числу их не было конца.
   
     Они были справа, слева, внизу, наверху.
   
     «Ну, вот, тебе, раз! Мне не хватало здесь параллельности миров!»  – подумал Эдуард, ущипнув себя.
   
     Наружная поверхность его левой кисти налилась кровавым синяком.
   
     «Нет-нет, дорогой! Конечно, ты не спишь! – сказал он сам себе – Парадокс числа сто тридцать семь тебе знаком».
   
     «Вот только где мне суждено увидеть мир: до тринадцати миллиардов и семисот миллионов лет назад, или же позже?» – улыбнулся он, не теряя присутствия духа.
      
     И тут же сам себя поправил: «Скорее, себя увидеть в категории, когда!»
   
     Он вздрогнул от того, что на соседних горных тропах задал точно такой же вопрос другой Эдуард.
   
     Каждый из них, в основном, был на него похож, но все же, чем-то отличался.
   
     У одного были шикарные усы, у другого – борода, у третьего – свежий шрам на правой щеке, у четвертого вообще отсутствовала правая бровь.
   
     Его поразило, то, что рядом с его «дубликатами» из параллельных миров были Настя, Андрей, Светлана, Ника.
   
     Но не было нигде Владислава.
   
     Не было и его Насти и Ники.
   
     Какой-то всплеск невидимой энергии заставил горные тропинки шевелиться.
   
     Они извивались синусоидой, тряслись на них и фигуры людей.
   
     Плясали они молча, без слов и эмоций.
   
     Пытаясь победить иллюзию внеземного обмана, Эдуард вновь несколько раз позвал Анастасию.
   
     В ответ – лишь эхо, затухая в горах, усилила иллюзию обмана.
   
     Исчезли параллельные миры.
   
     Иллюзорность гор пропала.
   
     Они приобрели обычный вид.
   
     А на тропе, прямо рядом с ним, стояла его Ника, крепко держащая за руку мать.
   
     Анастасия почему-то плакала, пытаясь вырваться и убежать прочь.
      
     Но сил для этого у нее не хватило.
   
     «Ника! Пошла муха на базар и купила что?» – задал вопрос - пароль отец.
      
     Еще с двух лет, на этот простенький вопрос, девчушка всегда в шутку отвечала: «Самосвал».
   
     Эдуард вновь повторил вопрос.
   
     Ника, немного подумав, засмеялась: «Самовар!»
   
     «Правильно, доченька! Конечно, мухе нужен самовар!» – крепко сжал руку Анастасии ее супруг.
      
     Он притянул ее к себе, в готовности держать удар.
      
     «Опять обман правит балом!» – мелькнула мысль у него в голове.
   
     Фигура Ники приняла вид темного кентавра.
   
     Вдруг в воздухе задрожал силуэт Владислава.
   
     Кентавр занес руку с палицей для удара.
   
     В глазах Эдуарда померк свет.
   
     Не было никакой боли.
   
     Он просто провалился в темноту.
   
     Почти потеряв сознание, он все же ощутил, что его Настя рядом.
   
     Она была рядом.
   
     В таком же коконе, в каком и он.
   
     Примечание: Продолжение следует.